Тёмная комната. Жёлтая луна в небе. Голая ветка вербы робко скребётся в окно.
Гостья ушла. В комнате Лира была одна. Девушка рассмеялась - неуверенно, тихо:
"Это был сон. Какой странный сон!"
Но она чувствовала себя... раненой. Там, где Бездна пронзила её иглой, теперь была рана, истекающая кровью... жизнью! Со страхом Лира тронула рукой грудь, там, где сердце. Пальцы нашли шелковистую ткань ночной сорочки.
"Ничего! Это был морок, морок..."
Но тут с её глаз сорвали покрывало. Девушка увидела Её - ту самую фигуру, явившуюся в миг, когда потухла свеча! Она не ушла. Она был здесь - и теперь всегда пребудет с Лирой: тёмная, худая, нечеловечески прекрасная... - равнодушная Королева в хрустальном венце! Её неестественно, отвратительно длинный и тонкий палец словно приклеился к сердцу девушки, ногтем, как бритвой, терзая рану. Лира услышала знакомый шёпот:
"Ты сделала свой выбор. Теперь ты принадлежишь мне!"
Глава 28
ДОРОГА ПИЛИГРИМА
Когда вдали стихли шаги группы, патрулирующей Родниковую улицу, Винсент покинул свою спальню и, пройдя коридор, заперся в комнате, откуда был выход на балкон. Не то, чтобы он собрался сегодня бежать из заключения... Но только так, избавившись хотя бы на короткое время от тюремщика, можно было представить себя по-прежнему свободным и хоть на краткий миг потешиться этой иллюзией.
Ажурные перила балкона блестели от недавно прошедшего дождя, в воздухе стояла взвесь мелких капель. Винсент ухватился за перила покрепче и, рискуя упасть, высунулся далеко на улицу. Так, едва удерживаясь на балконе, человек достаточного роста мог увидеть шпиль башенки Академии отсюда, из далёкого Ориенса, будь Винсент ниже ростом, ему пришлось бы любоваться лишь узкой улицей, заставленной плотно пригнанными друг к другу одинаковыми скучно-серыми домами... Но то ли пелена тумана совсем скрыла Академию, то ли зрение его подвело: и он не сумел разглядеть тонкую иглу шпиля.
Холодно. Как же холодно! Он готов был поклясться, что это не только холод улицы. То Пустота, умножающаяся с каждой новой ночью, искала пути к его сердцу, слепая, шарила по коже ледяными пальцами... Carere morte не было поблизости - Избранный ясно видел это. Так чья же Пустота стучится в его сердце?
Иногда Винсенту казалось, что тень проклятия, приведённая в Дар погибшим Владыкой вампиров, стоит за его спиной. Эта тень, огромная как весь ночной мир, будила в нём какой-то безумный, сложный страх - страх того, что он должен бы ужасаться этой тени, а вместо этого любуется ею... Она была чёрная, как дыры на Млечном пути, и выглядела вечной, как ночное небо. Да, это была материализованная вечность!
Громкий стук в запертую дверь комнаты напугал его. Но то был только лишь Теренс, камердинер, неизвестно зачем приставленный к Избранному здесь. Камердинер! Винсент предпочитал звать его надзирателем.
- Вы замёрзнете, - принялся увещевать тюремщик через закрытую дверь. - Уходите с балкона.
- Замёрзну, заболею и умру! - огрызнулся Винсент. - Разве смерть Избранного - не главная цель твоих нанимателей, Теренс?
Однако он ушёл с балкона, громко захлопнул балконную дверь, так, чтоб в коридоре было слышно и Теренс бы ушёл. Дверь комнаты Винсент не отворил. Он сел на ковёр к ещё тёплому камину и принялся отогревать руки. Но тюремщик - он чувствовал это - всё также тенью стоял за дверью.
Итак, это совершилось! Давно предсказанный и неминуемый провал. Последовательное крушение: от самых смелых планов - до самой последней надежды.
Всё рухнуло ясным осенним днём. Латэ пригласил Винсента на очередную беседу, но ожидаемого спора об Избранном и Даре не было. Латэ тихо, быстро сообщил, что Избранному придётся сменить место жительства. Винсент сначала заупрямился, но скоро понял, что спорить бесполезно. В новое убежище его отправили незамедлительно. И только здесь сообщили, что опасность со стороны carere morte возросла многократно, поэтому этот его дом ограждён Покровом, и покидать убежище Избранному запрещено.
Винсент ни на секунду не поверил в ложь главы об опасности со стороны carere morte. Уж он-то, Избранный, замечал бы таящихся в округе вампиров, как это было в ночь, когда за ним пришёл Конор! Ничего подобного не было и в помине, carere morte тихо скользили в ночи, как всегда ищущие жизней и равнодушные к Избранному. Нет, нет, опасность исходила не от них!
Опасность исходила от самого Ордена - всё яснее Винсент понимал это. Латэ много говорил... и ещё больше он не говорил. Тайны, тайны, тайны! А эти взгляды главы в день их последней встречи? Недоверие. Сомнение. Страх. Ненависть! Иногда Избранному хотелось крикнуть ему: скажите же! Вы хотите меня убить - это я понял! Объясните только, за что?!
Но никто не приходил к нему, и спросить было некого. Ни друзья-охотники, ни дядя, ни глава Ордена...
Потекли дни заключения. Да, сначала Винсент считал дни! Но они обернулись неделями, а недели - месяцами. Заключение его - понял Избранный - бессрочно. До смерти.
Конечно, Винсент бунтовал. Первый раз он рискнул покинуть новый дом в начале второй недели. Тогда это был ещё не побег - так, разведка. Избранный проверял границы своей свободы. Он успел дойти до конца Родниковой улицы, когда его перехватила группа охотников. Они вежливо потребовали, чтобы он немедленно вернулся под Покров. Винсент заупрямился - они настаивали. Когда он поддался вспышке гнева и ударил одного из них, ему не ответили, но и не отступили. Тогда с ним сделался нервный припадок, за который юноше до сих пор было стыдно... В конце концов, охотники сопроводили его обратно в тюрьму.
Во второй раз он готовился дольше, вышел утром и вёл себя осторожнее в пути. Винсент избрал дорогу, ведущую за город, и ему удалось уйти довольно далеко. Он даже успел обрадоваться, что сумел уйти от них. Группа охотников перехватила его под вечер, и в этот раз они не были столь вежливы. Не вступая в долгую перебранку, они оглушили Избранного и доставили его обратно бесчувственного. Винсент очнулся только к полудню. Боль стучала в голове, не переставая, ещё два дня, а над левой бровью навсегда остался шрам - память о неудачной второй попытке побега.
"Всё же нельзя так обращаться с Избранными!"
Он ещё пытался подбадривать себя шутками...
Он пытался бежать и в третий раз. Той ночью в Ориенсе было неспокойно: охотилась большая группа carere morte. Винсент рассудил, что отряды охотников заняты битвой с извечными врагами, и вновь рванул из тюрьмы. И в этот раз ему открылось, почему его так быстро находят: оказалось, Теренс подавал отрядам сигнал - зажигал лампу на втором этаже.
Третья попытка побега также закончилась возвращением Избранного в тюрьму. Правда, в этот раз обошлось без членовредительства: отряд, поймавший его, возглавлял дядя Винсента, Теодор.
Разумеется, Винсент тут же припёр его к стенке вопросами: "Что вообще происходит?" и "За что со мной так?" Ответы Теодора не прояснили ситуацию.
"Твой Дар странен, - просто сказал он. - Орден боится его".
"Что, он распространяется, подобно проказе?! Зачем запирать меня?"
"Орден боится тебя. Боится, что ты не справишься со своим Проклятием..."
Очаг остывал. Ветер, сильно ударив в балконную дверь, приотворил её, и в комнату потянуло холодом. Винсент поднялся и отпер дверь комнаты. Теренс неслышно отступил во тьму коридора, а Избранный побрёл к себе в спальню.
- Я принёс книгу, о которой вы просили, - раздался голос из тьмы.
Винсент неохотно принял из рук тюремщика книгу. "Дорога Пилигрима". Он издевается?!
- Я просил не это! Мне нужны мои учебники!
В ответ смешок:
- К учёбе вы отсюда не вернётесь. Так что вряд ли учебники понадобятся вам...
Винсент отстранил протянутую ему руку с книгой, раздражённо захлопнул дверь за собой.
"Какие детские формы выражения принимает его гнев в последние месяцы! Да, он положительно сходит с ума!"
И было с чего! Главной странностью его заключения был надзиратель. О, не случайно к нему приставили этого Теренса! Не строгий и незаметный, он бросал порой такие слова, от которых Избранному становилось очень страшно. И он уверялся вновь: в Ордене его хотят убить.
"Я не тюремщик, - заявил однажды Теренс, покоробленный этим обращением Винсента. - Я сторож и охраняю опаснейшее оружие".
"Избранный? Это вовсе не значит, что обладателю Дара суждено убить Владыку вампиров, - заметил он в другой раз, презрительно. - Скорее всего, охотиться будут за Избранным. И, скорее всего, его поймают и убьют. Ведь Избранный избран для жертвы. Быть может, чтобы спастись от страха, нашему миру нужна не смерть Владыки вампиров, а смерть Избранного?"
Странные, страшные слова Теренса дополнялись и другим. Через пару дней заключения - без друзей, развлечений, хотя бы книг, Винсент взбунтовался и потребовал свои личные книги, которые почему-то не были доставлены с его вещами. Но книг он не получил. Вместо них Теренс принёс ему жизнеописание первого героического Арденса, знакомое Винсенту со школьных лет, не раз зазубренное и написанное столь скучным и сухим языком, что дочитать его до конца не было никакой возможности. На следующую просьбу о книгах - Винсент специально подчеркнул, что желает получить какую-либо художественную литературу, - Избранный получил старинное повествование об одном святом мученике. И так без конца: либо герои забытых войн ушедших эпох, либо канонизированные страстотерпцы. Странноватый выбор! Его готовили, несомненно, готовили...
"К чему? Может быть, к подвигу, который будет стоить его жизни?"
Почему ко мне не пускают никого из друзей? - спросил Избранный однажды.
"Не пускают? Они не приходят! После того, что Ордену стало известно о тебе, тебя боятся".
Он уснул только под утро, когда унылая осенняя морось прекратилась, и высокий купол неба стал прозрачным.
Вечером следующего дня Винсент обречённо листал "Пилигрима". Здесь было всё то же самое: геройски погибший мученик. Сомнений относительно судьбы, которую Орден готовил Избранному, у юноши не осталось.
"Смерть, несомненно, смерть! Вот только чего они ждут от меня, чего хотят? Сражения с Дэви? Увы, нет. Видимо, по мнению Латэ, Избранному должно угаснуть тихо, в заключении".
Но тут дверь гостиной отворилась, и без представления, без предупреждения в комнату шагнул... сам глава! Теренс куда-то потерялся.
Винсент с трудом, но сохранил равнодушие.
- Неужели сам глава охотников? - растянуто проговорил он, откладывая книгу в сторону. - Ко мне? А я слышал, в Ордене меня боятся.
Латэ остановился, пронзительно поглядел на Избранного. Винсент поёжился от этого взгляда, казалось, глава просветил его насквозь и испепелил, как солнце - carere morte.
- Да, мне следовало навестить тебя раньше, - также медленно проговорил глава, всё не отрывая взгляда от Избранного. - Мои письма, судя по всему, перехватывались.
- Скажете, Теренс приставлен ко мне не вами?
- Нет! Твоим переселением ведал герцог Крас, он и назначил тебе камердинера.
- А! -Винсент вложил в это междометие чрезвычайно много. - А кто это: герцог Крас?
- Потомок Арденса. Покровитель Ордена. Ты помнишь наш последний разговор?
- Да, - вздохнул Избранный.
- Этот Теренс ведёт себя странно? Что он говорит тебе?
- Вот, что я читаю, благодаря ему, - Винсент подал Латэ "Дорогу Пилигрима".
- Так... - глава перелистал книгу. - Ясно.
- Мне не ясно! Ещё я изучал биографию Арденса, злоключения Кристиана, Мелиана и Реммы. Зачем мне это?
- Кристиана? - рассеянно повторил Латэ. - Какого? Святого мученика пятнадцатого века?
- Все они погибли. Спасая народ, или в испытаниях веры. Зачем мне их примеры? Должен ли я...
- Если "избран" для чего-то, значит "должен"! Избранный! - ты всё ещё принимаешь это определение твоего Дара?
- Да.
- Каков же сейчас твой Дар? Ты меняешься - и он с тобой. Расскажи.
Винсент вздохнул и заворочался в своём кресле. Тема Дара в последнее время превратилась для него в неприятную и пугающую.
- Мне стало сложнее контролировать его, - сознался он. - Раньше я был дальше от carere morte, даже когда они неслись за мной, отставая всего на шаг. Понимаете? Сейчас же я ощущаю их проклятие словно бы на себе, своим...
- Проклятие Владыки Алитера берёт над тобой верх, - глава пожевал губами в задумчивости. - Плохо! Ты как-нибудь пытаешься с ним бороться?
Винсент подался вперёд, на губах заиграла зловещая улыбка.
- Как? - голос Избранного зазвенел от злости. - Как?! Мне помогло бы посвящение, но вы...
Глава остался невозмутим.
- Есть достаточные причины, чтобы отказать тебе в нём. Другое дело что ты, похоже, живёшь одной мечтой о посвящении! Чужой мечтой, внушённой тебе кем-то... Ты не пробовал искать иной выход? Избранный, ты настолько несвободен?
- Вы сами недавно сказали: Избранный должен!
Латэ отступил, посмеиваясь.
- Диалектика... Борьба противоположных начал... Мальчик, не сердись на старика! - он сел на диван напротив Избранного. - Я искренне хочу помочь тебе, но Крас связал мне руки. Многое тебе придётся сделать самому.
Винсент приготовился слушать, и постепенно скептическая усмешка ушла с его лица, сменилась выражением тоски и отчаяния.
- Проклятие, что есть в твоём Даре, практически неуловимо для нас, охотников за проклятыми. Его не пронзишь серебром, не смоешь водой из Источника. Посвящение создаст у тебя защиту от него, но не уничтожит само проклятие, а, значит, останется опасность, что однажды оно возобладает над тобой. Проклятие Алитера должен уничтожить ты, ты сам. Оно падёт только по твоей воле!
- Но как?! Если б я знал, как уничтожить его!
- Орден слеп здесь ещё больше, чем ты...
Винсент ждал ещё одного долгого продолжения, но глава закончил скоро, скомкано:
- Научись противостоять своему проклятию. Найди, как уничтожить его. Вероятно, это подобно исцелению новообращённых вампиров - ищи там. Когда твой Дар будет чист, я приму тебя в Орден. Если к тому времени ты пожелаешь этого...
Посчитав разговор законченным, Латэ поднялся и направился к двери.
- А герцог Крас? - крикнул вслед оторопевший Винсент. - Теренс? Как мне вести себя с ними?
Глава остановился, но не повернулся к Избранному лицом. Через мгновение раздался глухой, словно сдавшийся голос.
- Не трать время и силы на попытки побега. Отдай их борьбе с проклятием Алитера. Не слушай Теренса! Я не могу запретить Красу делать то, что он задумал, зато он может уничтожить мой Орден мановением руки. В утешение скажу: у нас с тобой есть время. Подготовка к твоему жертвоприношению продлится до февраля.
- К моему жертвоприношению?!
- Ты напрасно не интересовался архивом Ордена. История жертвы Кармель - там.
- А если времени не хватит, вы позволите им убить меня? А что же Орден?
Глава помолчал, снова пожевал губами.
- Мои охотники воспитаны не на тех идеалах, что проповедует Крас, но пока твой Дар проклят, тебе не найти поддержки у них. Когда же твой Дар будет чистой, исцеляющей силой, многие адепты Ордена пойдут за Избранным в огонь и воду, - нет, этот голос звенел сталью: его прежняя слабость была лишь притворством! - Орден уйдёт из под власти Арденсов, а Крас не сможет играть значимой роли... И до окончания эпохи carere morte останутся считанные мгновения.
Теперь разговор был закончен. Латэ ободряюще улыбнулся Избранному напоследок, отворил дверь и вышел.
Всю бессонную ночь Винсент простоял у окна своей спальни. Он размышлял. О тайнах главы. О злобном Красе. О простаках - рядовых адептах Ордена... Он грустно усмехался: того, чего хочет от Избранного Латэ, ему никогда не удастся сделать. Дар заключён в крови Избранного и с нею проник в каждую клеточку его тела. Значит, так и проклятие - проникло глубоко в душу и извлечь его оттуда невозможно. Невозможно! И для Избранного нет других исходов, кроме смерти... или обращения?
В собственном отражении в оконном стекле Винсент силился разглядеть черты Того, Проклятого.
Он не всё рассказал Латэ. Он ничего не рассказал о своём страхе: уступить страшной тени. Страшной ли? Тень та - окно в вечность! На исходе ночи Винсент поймал себя на том, что восхищается ею, и это было не пылкое преклонение перед далёким образом - другое. Избранный отчётливо осознавал, что вечность почти принадлежит ему. Стоит протянуть руку - и можно её коснуться... Путь в бессмертие искрился перед ним, в одном только шаге.
И он ловил себя на мысли, что, возможно, напрасно так чуждался бессмертия carere morte. Ведь есть Низшие, довольные каплям жизни, и есть Высшие, контролирующие свой голод. И он, разумеется, также сумеет удержаться от убийств. Мир без Высших, без жертв смертных - может быть, это действительно лучшее, к чему может прийти их безумный, неизлечимо больной мир?
На смену ночи пришёл холодный, странно светлый день. Все тени ушли, воздух был пронизан голубоватым призрачным светом. И Избранный сумел стряхнуть пыль тёмных мыслей. Счастье, что свет солнца ещё способен проникать в его сердце!
Винсент нашёл Теренса в холле на первом этаже.
- Сегодня вечером я хочу прогуляться, - смело заявил он. - Я не выйду за Покров, не зажигай свою лампу.
В улыбке надзирателя он прочитал: "Давно бы так!"
Скоро Избранный брёл по улице, толком не представляя, куда и зачем идёт.
После ночи раздумий, он стал больше понимать слова Теренса об опаснейшем оружии. Да уж! Его проклятый Дар пугает всех, одни бегут - как его бывшие друзья, другие, посильнее, стремятся уничтожить - как Крас. И глава Ордена сохраняет дистанцию, потому что боится... Он вовсе не уверен, что Винсенту удастся победить своё проклятие, потому Латэ всегда готов отступить... и отдать Избранного палачу-Красу!
"Надо бежать. Проклятие мне не уничтожить, это ясно. Бегство или смерть!"
Но другой голос, слабый, тихий и печальный, протестовал:
"Если правы они все, то Избранный подобен бомбе с зажжённым фитилём. И лучше, если она взорвётся тут, под пустым защитным куполом, чем где-то в мире, полном людей".
Дома теснили справа и слева: по узкой Родниковой не разъехаться и двум экипажам. Винсент шёл всё быстрее, словно надеялся уйти от тесноты мира. Но скоро он остановился. Он поглядел на номер ближайшего дома, и вздохнул.
"13". Всё, конец Покрова".
Избранный обернулся на свою тюрьму и заметил тень у окна второго этажа. Надзиратель следил за ним.
Серая улица - продолжение тюрьмы... Винсент почувствовал отчаяние. Сейчас, как в ночь первой попытки побега, он был на грани нервного припадка. Он поглядел во тьму и нашёл единственный ориентир в мрачном ночном мире, единственное яркое пятно: освещённое светом лампады окно на первом этаже далёкого жилого дома. Винсент долго вглядывался в него, пока ему не показалось, что он смотрит в окно собственной квартиры, а оттуда на него глядит двойник! Тогда он отвернулся, не испуганный, даже не удивлённый очередным странным видением. В небе, перечеркнув улицу, пронеслись двое дикарей-вампиров, и Избранный несколько отстранённо пожалел, что у него нет крыльев, и он не может улететь вместе с ними. Бессмертные, крылатые...
Мыслями он неожиданно обратился к Мире. Где она сейчас? Винсент знал, что именно благодаря ей ему удалось спастись от Краса... Почему же она не пришла к нему тогда? Одно её слово могло бы принести ему успокоение. Думая о своём Даре, он часто словно слышал её мягкий голос, рассказывающий старую сказку.
"Да, такой, светлой и краткой, должно быть сказке об Избранном! Интриги с проклятием, Арденсами - пусть оставят себе владыки. Он же будет помнить её такой, какой услышал в детстве..."
Когда его окликнул звонкий девичий голос, Винсент вздрогнул. На миг ему представилось, что его зовёт Мира. Но девушка вышла из тени улицы, и он понял, что ошибся. Это была знакомая охотница. Кажется, Ангелика... Или Агнесса?
Она робко двинулась к нему, то и дело останавливаясь, ожидая, что и он двинется к ней. Но Избранный честно не переступал Покрова.
- Здравствуй, Винсент, - он заметил, что щёки Ангелики-Агнессы горят румянцем смущения. - Я давно не видела тебя в Академии.
- Пожалуй, с октября, да, - он улыбнулся.
- Ты не вернёшься?
- Я не могу! Я бы рассказал, почему, но...
- Латэ запретил тебе говорить. Понимаю...
- Ничего Латэ мне не запретит! - фыркнул Избранный. - Просто времени нет. И за мной сейчас следят.
Ангелика-Агнесса помолчала, затем выпалила, окончательно зардевшись:
- С четырёх утра я выйду в рейд здесь, у Призрачного парка. Может, мы встретимся и... поговорим об этом?
- Четвёртая стража? - Винсент задумался. Идея сверкнула молнией, и он взволнованно схватил девушку за руку:
- Я придумал лучше! Мне нужно срочно, очень срочно наведаться в архив Ордена! Но за мной следят, и твои друзья-охотники поймают меня у Призрачного парка. Некогда объяснять, почему. Ты сумеешь отвлечь их, пока я пройду там, Агнесса?
Очевидно, с именем он угадал. Девушка опустила глаза и прошептала:
- Конечно! Я помогу тебе. Так в четыре?
Винсент снова задумался.
- Лучше в конце стражи. Семь часов утра будет в самый раз. Ты не обманешь?
- Как я могу обмануть доверие Избранного? Это было бы предательством с большой буквы.
- Избранного... Откуда ты знешь?
Агнесса робко улыбнулась:
- Догадаться несложно...
- Тогда встретимся здесь же. Вот что, - Винсент критически осмотрел улицу. - В следующий раз не переходи круг света того фонаря! - он указал на фонарь за спиной охотницы.
- Почему?
- Не нужно, чтобы тебя видел тот, кто следит за мной.
- Хорошо! - улыбнулась девушка.
- Спасибо! - он благодарно сжал её руку и на миг испугался, почему-то вообразив на месте Агнессы Линду: та смотрела на него также робко и пристально когда-то. - Ты, а не я, истинное чудо, Агнесса!
Он возвращался в свою тюрьму заметно повеселевшим. Серый дом в два этажа уже не казался гробницей, тюремщик Теренс представлялся не страшным, а смешным. Новая авантюра Винсента, конечно, была во сто крат опаснее прежних, но чувство опасности лишь раззадоривало его. Возвратившись, он весело поприветствовал Теренса и немедленно потребовал обед, который днём как обычно оставил нетронутым. Теперь он отметил: эту вкусную, чрезвычайно дорогую еду ему наверняка возят от Краса... Что ж, тем хуже для герцога! Никаких голодовок больше. Ему нужны силы для борьбы!
Глава 29
ПОРТРЕТ
Адора сегодня казалась более рассеянной, чем обычно, и даже немного растерянной. Лира ожидала, что она сообщит очередную сверхважную новость об Избранном, но герцогиня начала издалека:
- Лира, твоим первым балом будет Бал Карды, но представляешь ли ты, что тебя ждёт?
Для беседы они выбрали гостиную, и сейчас девушка жалела об этом. Эта комната была неприятно пустой, хотя была заставлена мебелью, и холодной, хотя Лира развела огонь в камине. Она давно была нежилой. Досадуя на себя за выбор места для беседы, Лира подвинулась на диване ближе к огню, тихо сказала:
- Я понимаю. Бал Карды - бал вампиров.
- Тебе будет очень тяжело... душевно. Я рада, что Гесси на время праздника пригласили тебя к себе. Но после Бала ты должна немедленно возвратиться в Дону. Ночь Бала открывает в Карде праздничную неделю нежити. Для Ордена это время - далеко не праздник! Нередко в эти дни в Карду прибывает и Владыка вампиров со свитой.
- Вы боитесь за мою защиту? Я получила её от родителей, ни один вампир мне не страшен.
- Я не боюсь за твою защиту, - Адора вздохнула. - Неделя нежити - время самых тёмных, самых страшных ночей. У тебя ещё глаза ребёнка, и мне жаль тебя. Тебе рано видеть всё это!
Лира содрогнулась, наставница словно ужалила её своей жалостью.
- То, что происходит в Карде на этих балах, вернее всего было бы назвать игрой. Декабрьский Маскарад Карды - маскарад двойной: среди собравшихся есть и вампиры, и охотники, и всегда много тех, кто мечтает обрести бессмертие carere morte. Все они ищут друг друга - почти вслепую, по слухам, по чужой лжи, часто двойной лжи... Этот бал, - наставница тепло улыбнулась девушке, - станет твоим последним экзаменом, Лира.
Лира молчала, она задумчиво глядела на пламя. Странно! Перед ней словно была тёмная пелена: огонь в камине - неяркий, неживой, нетёплый. Королева-Бездна заслоняла от неё мир. Девушка смотрела на мир сквозь её одеяние из шёлка и тумана.
- Я горжусь тобой, девочка. Ты моя лучшая ученица, - Рете продолжала говорить. Лира слишком привыкла к этим округлым словам, гладким, легко катящимся - лучшая, горжусь... - и давно пропускала их мимо ушей... Но сегодня ей в них почудилась ложь:
"Жалеет, подбадривает, а смотрит так же, как те доктора - удивляясь, зачем я ещё есть на этом свете!"
Адора приобняла девушку, хмурую, застывшую, погладила по голове, и Лира не ощутила по-матерински ласковых прикосновений. На её голове лежала другая ладонь - властно, холодно. Она была вассалом другой госпожи. Её голова склонялась под тяжёлой дланью Бездны, но постепенно Лира расправляла плечи, принимая свою ношу. Она уже знала, что вынесет эту тяжесть.
- Лира, - новую мысль Адора начали осторожно. - Пока Эльвира была здорова, она заботилась о тебе, о доме. Здесь было светло ещё полгода назад. Но сейчас твоя бабушка больна, и нездоровым стал сам дом. Когда ты возвратишься с Бала Карды, здесь всё будет готово к вашему переезду. Будете жить у меня. Я давно одинока, ты знаешь, а дом огромен.
- Нет! - неожиданно для самой себя резко воспротивилась девушка.
- Я корю себя за то, что не пригласила вас раньше. Лето было тяжёлым, - по инерции ещё продолжала она, но остановилась. - Почему, Лира?!
- Я хочу остаться здесь, - уже погаснув, сказала Лира. - Потому что...
Молчание. Она вновь смотрела на огонь через тёмную дымку. Что сказать Адоре?
"Я хочу остаться, потому что срослась со своим одиночеством. Нас уже невозможно разорвать, не убив болью".
- Потом ты вернёшься сюда - со своей семьёй. Этот дом продан не будет.
- Но я не хочу! - вновь вспышка. Лира долго ждала, когда она утихнет! - Простите, Адора, но я...
- Девочка, ваш переезд - уже решённый вопрос. Твой опекун пока выбирает за тебя.
Адора ушла. Почти следом за ней Лира выскочила на улицу, на ходу натягивая перчатки, и опомнилась, лишь перейдя перекрёсток. Торопиться было некуда - до рейда оставалось два часа, и она пошла медленнее. Серое осеннее утро, хмурое, как и она, оказалось по-зимнему холодным, и Лира сначала пожалела, что ограничилась накидкой, не надев пальто. Но одежды незримой спутницы овевали её - и она перестала ощущать холод. Впрочем, тепла она также не почувствовала. Обратившись равнодушной тенью, Лира покорно следовала за Бездной, ведущей её.
Адора ушла, так и не получив её одобрения. Переезд страшил Лиру. Она негодовала... и остро ощущала своё бессилие: когда болезнь бабушки была подтверждена врачом, опекунство над Лирой взяла Адора, её крёстная, и девушка ничего не сможет с этим поделать ещё два года.
"О, она окружит меня заботой и вниманием, и, может быть, даже любовью. Но ничто уже не сделает меня счастливой. Знает ли она, что её девочка теперь не ходит одна? Приглашая меня, ты приглашаешь к себе Бездну, Адора. Что скажешь ты, когда однажды заметишь Её рядом со мной? Наверное, тогда я впервые увижу на твоём лице отвращение, гнев, презрение. Хотя, нет, первым всё же будет удивление - как я, дочь таких родителей, допустила это?"
Лире пришлось обойти весь парк, чтобы пройти в Академию старым входом. Его дверь, предваряемая небольшим портиком, была ровно посередине правой, если смотреть из парка, половины здания. Сотню-другую лет назад здесь был главный вход, а сейчас ею пользовались только охотники. Эта половина Академии существовала как бы в двух мирах одновременно - учебные занятия в одном мире, встречи после дневных рейдов - в другом.
Лира шагнула за дверь и оказалась в маленьком тёмном коридорчике. Лестница вверх вела на этажи, вниз - уводила в арсенал, а вздумай девушка сделать три шага вперёд - она очутилась бы в центральном коридоре первого этажа. Смотритель, со скучающим видом патрулирующий первый этаж, поклонился Лире, узнав. Ответно кивнув, та легким шагом спустилась в арсенал и оттуда перешла в смежный с ним архив.
После разговора с герцогиней Рете ей захотелось почитать историю Кардинских балов, и Лира, взяв "Хроники Первой Столицы", зажгла свечу и удобно устроилась с книгой в единственном кресле.
Довольно долго Лира читала главу о первых годах правления Макты Вастуса. В глаза ей то и дело бросались знакомые фамилии: Рете, Гесси, Вальде... Один раз она вздрогнула, найдя Диос. Лира торопливо перевернула сразу несколько страниц за этой фамилией и вскинула голову, уставилась в дальний угол под потолок, давая отдых глазам.
В тишине лишь ветер шелестел картами, наброшенными на угол крайнего в длинном ряду стеллажей, и чуть потрескивало разгоревшееся пламя свечи. Бездна молчала, задумчиво глядя на девушку.
"Чего Она ждёт?"
Лира вновь взялась за книгу, и через две страницы ей странно бросился в глаза один портрет. Она видела его куда яснее, чем окружающий его текст, чем другие портреты: словно пелена, закрывающая от неё мир, разорвалась в этом месте. Это была не красочная репродукция картины - совсем небольшой рисунок, весьма схематичная копия какого-то написанного в старинной манере портрета. Молодой мужчина с тёмными прямыми волосами до плеч, в доспехе позапрошлого века. Лира долго всматривалась в тонкие, красивые линии его бровей, губ, а его чёрные, чуть раскосые - как и у неё! - глаза точно следили за охотницей. Он был красив классически, совершенно. Лира гадала, кто он: должно быть, сын одного из Владык Карды. В доспехе он не выглядел воином. Изящный, остроумный, с холодным и дерзким взглядом - Лире представлялся завсегдатай светских раутов. Но, заметив герб на его котте, она испустила разочарованный вздох.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |