Часть третья
Глава 1
Уважаемый товарищ Сталин
год. Март. Москва. Ближняя дача Сталин по обыкновению выстроил разговор в несколько этапов. Два наркома, испытывавшие друг к другу плохо скрываемую неприязнь, были вызваны им на Ближнюю дачу и записаны на приём с интервалом в пятнадцать минут.В приёмной ждал своей очереди нарком финансов Арсений Григорьевич Зверев. В кабинете вождя народный комиссар внутренних дел Лаврентий Павлович Берия заканчивал свою часть доклада в рамках дела, которое ещё предстояло обсуждать совместно.– Орлов ни одного нашего агента не выдал, – делал вывод из своего доклада Берия, – агентура работает.– То, что работает, – это хорошо, – согласился Сталин, – вопрос другой: можно ли верить агентам, которых вербовал Орлов? Тут не скажешь: поживём – увидим. Надо сейчас знать.– Коба, как я могу это знать?– А кто тогда может знать? Вы, шпионы, особые люди. У кого мне ещё спросить? Сколько денег Орлов своровал?– Шестьдесят тысяч долларов, – без запинки доложил Берия.– Много, – хмуро объявил вождь.Берия не смог скрыть улыбку. По его разумению, Сталин продемонстрировал просто неприличную для руководителя государства скупость. Резидент советской разведки в Австрии, во Франции, в Италии и Испании Александр Орлов обеспечил переправку в Советский Союз трех четвертей золотого запаса республиканской Испании, составлявших миллионы долларов. Он же спланировал и организовал эту насколько рискованную, настолько успешную операцию. Было это ещё при наркоме Ежове. Заподозрив, что его отзывают на родину, чтобы арестовать, Орлов прихватил казённые деньги и скрылся в неизвестном направлении. Ещё и письмо отправил с угрозой, что если его будут преследовать или репрессируют его родственников, то он сдаст иностранным разведкам всю созданную им агентурную сеть. Да и без того Лев Лазаревич Фельдбин, таковы настоящие имя, отчество и фамилия Орлова, знал много такого, о чём мы до сих пор не знаем и можем только догадываться.– Пригласи Зверева, – то ли приказал, то ли попросил Сталин.Берия неохотно отправился к дверям кабинета. Открыл их, молча постоял, глядя в приёмную. Не проронив ни слова, вернулся обратно. Почти сразу в кабинет вошёл нарком финансов. Глядя на этого человека, можно было в очередной раз поразиться парадоксальному подходу Сталина в вопросе подбора и расстановки кадров.Арсений Григорьевич Зверев был абсолютно не похож на финансиста или бухгалтера. Одетый в полувоенную форму, выше среднего роста, широкоплечий, сильный, уверенный в себе, сорокадвухлетний мужчина обладал немалым чувством внутреннего достоинства. Что прочитывалось окружающими с первых минут знакомства. Никакого подслеповатого взгляда конторского работника. Проницательные, ясные и пронзительные глаза военного или чекиста. Впрочем, нарком всегда гордился своим кавалерийским прошлым. Во время Гражданской войны он командовал конным взводом. Должность не ахти какая, но немалая физическая сила, решительность и опыт рукопашных схваток подразумеваются при таком послужном списке сами собой.– Здравствуйте, товарищ Зверев, – как-то вкрадчиво поздоровался Сталин. – Проходите.– Здравствуйте, товарищ Сталин, – точно не заметив присутствия Берии, приветствовал вождя Зверев.– Мы тут вспоминаем с товарищем Берией испанские события. К нам тогда поступило пятьсот тонн испанского золота.– Пятьсот десять тонн, – не согласился нарком финансов.– Пятьсот десять, – кивнул вождь, – вы правильно уточнили. Это самое большое поступление за всё послереволюционное время.– Если бы чехи вернули то, что вывезли из Сибири, то было бы больше, – заметил Зверев.В тысяча девятьсот тридцать шестом году Советское правительство обратилось к президенту Чехии Бенешу с требованием вернуть золото, вывезенное чехословацкими легионерами из Сибири. На что получило отказ. О чём все трое хорошо знали.– Если бы мы были капиталисты, а не большевики-ленинцы, мы могли бы жить за счёт того, что устраивали бы революции и развязывали гражданские войны. Или, как Гитлер, хватали бы то, что плохо лежит у соседей. Чешское и австрийское золото вместе с золотом польским и французским теперь у Гитлера. Но не это сейчас главное. Товарищ Берия, расскажите наркому финансов, зачем к нам приезжал господин Ачессон.– Нарком Зверев лучше меня сам это знает, – стал уходить от прямого ответа Берия.– Это правда, товарищ Зверев? – обратился вождь к наркому финансов.– Большой тайны господин Ачессон и сам из своего визита к нам не делал, – без всякого затруднения ответил нарком. – Представитель государственного департамента интересовался, насколько мы платёжеспособны. И если американский президент сразу после этого визита подписал разрешение на следующий кредит в миллиард долларов, то мы как торговые партнёры американцев устраиваем.– Товарищ Берия любопытные вещи рассказывает, – попыхивая трубкой, заметил Сталин, – американский госдепартамент, говорит, принял билль о ленд-лизе в марте сорок первого. За три месяца до немецкого нападения. Что вы об этом скажете?Не желая комментировать этот странный факт, нарком финансов предпочёл оставаться в привычной и ясной для него финансовой сфере:– Умно придумано, товарищ Сталин. Наши рядовые работники даже что-то вроде считалочки о ленд-лизе придумали, чтоб понимать что к чему.– Какую считалочку? – не понял Сталин.– Как ленд-лиз расшифровать? Дать взаймы – в аренду сдать, – с готовностью процитировал нарком.Сталин никак не прореагировал на такой пример устного народного творчества. Лишь отметил, что русские люди не могут в своём сознании соединить разные для них понятия. У русских всегда «брать взаймы» и «брать в аренду» были отдельные вещи. Сталин же знал, что главное между английскими словами «lend» – давать взаймы и «lease» – сдавать в аренду, внаём – это дефис. Он уже понял, что именно в объёме этой малой чёрточки на бумаге и скрыт истинный смысл ленд-лиза. Давая кредит, американское правительство будет брать за него немалый процент с того, кому якобы этот кредит даёт, но кредитовать оно будет свою промышленность. Это породит рост и оживление американской экономики. А произведённая продукция затем будет сдана в аренду тому, кто кредит попросил. И это называется хитроумным словом «лизинг». Ты пользуешься тем, за что, кажется, и заплатил, но это не твоё. Простая просрочка платежа – и у тебя это могут потребовать вернуть. Ты должен обязательно выкупить сданное тебе в аренду добро. И за всё это нужно платить золотом. Представитель американского госдепа Дин Гудерхем Ачессон во время своего визита интересовался даже не тем, есть ли у русских чем платить. Его интересовало, как много русские могут и согласны платить? По большому счёту он интересовался перспективами развития американской экономики.– Нам ещё предстоит подумать, почему американцы так хорошо подготовились к нашей войне, – с расстановкой произнёс вождь, глядя на Берию.Для самого Сталина этот вопрос давно не являлся загадкой. Он давно понял, что мировая финансовая система имеет западную прописку. С недавнего времени центр этой системы переместился в Америку. И ничего с этим не поделаешь. И пружины влияния этого центра на политику государств имеют такую силу, что противиться ей практически невозможно. И над всем этим – непрекращающийся сговор по переделу мира. И результаты этого сговора можно видеть после каждой крупной войны новейшего времени. Войны стали приводить совсем не к тем результатам, на которые рассчитывают воюющие страны. Это ещё Маркс объяснил на примере тайной дипломатии XVIII века. Уже тогда всё это было. Кто выигрывает от межнациональных войн? Кто угодно, кроме по-настоящему воюющих сторон.И кто же выиграет теперь, если все потери делят он и Гитлер? В какие-то секунды довёл себя этими размышлениями до бешенства. Получалось, что великие политики – это Рузвельт и Черчилль. И кто тогда он и кто Гитлер, если счёт потерь Советского Союза и Германии уже пошёл на миллионы, а Англия сейчас потеряла от бомбардировок и от войны на море не больше нескольких десятков тысяч своих граждан. И что же из этого следует? Следует то, что к исходу войны они рассчитывают диктовать условия всем действительно воевавшим. И что это за мировая война, когда пять десятков стран воюют, а основные потери несут только два государства? Хитрый Черчилль сразу же о грядущем нападении на СССР стал предупреждать. Мало того, знал, что не поверит ему товарищ Сталин, так он и о том, что будут думать потомки, позаботился. С мая 1941 года только то и делал, что предупреждал. Интересно то, что и Маннергейм нашёл способ предупредить.Совершив очередную проходку по кабинету, Сталин опять обращался к Звереву:– У меня для вас хорошая новость, товарищ Зверев. Только что подписано соглашение с американцами о переходе к «полному ленд-лизу» на бескредитной основе. Что вы об этом скажете?– Если бы я услышал это не от вас, товарищ Сталин, я бы никогда в это не поверил, – поразился Арсений Григорьевич.– Это не всё. Нам удалось отстоять право не представлять бюджетный доклад о размере наличных золотых запасов. Товарищ Берия утверждает, что даже англичане не избежали перед американцами такой участи.Зверев, как финансист, быстро выстраивал в уме цепь действий, которые можно предпринимать в связи с изменившимся положением вещей. А ещё он испытал облегчение, какое испытывают, когда сбрасывают с плеч тяжесть. Показалось даже, что он выпрямил спину, развернул плечи, кажется, и задышал свободнее.Он хорошо запомнил первый, самый тяжёлый этап расчётов по ленд-лизу в августе 1941 года. Тогда за первоначальный кредит в десять миллионов долларов пришлось сразу выложить девятьсот три тысячи золотых тройских унций или двадцать одну целую одну десятую тонны золота. Еще и оплатить так называемые «риски». А ещё наличные расчёты с США за товары на сорок один миллион долларов при посредничестве Великобритании… За неполный сорок первый год это составило ещё тридцать шесть и семь десятых тонны драгоценного металла. А ещё к этому следовало добавить расчёты золотом по двухсторонним договорам с Англией. Почти сразу за чувствительным облегчением нарком финансов испытал чувство, похожее на чувство тревоги, что не ускользнуло от проницательного Сталина.– Что-то вас настораживает? – спросил вождь.– Неожиданная уступчивость всегда должна настораживать, товарищ Сталин. Особенно когда до этого бились за каждую унцию.– Это правильно, товарищ Зверев. А какой вывод мы должны сделать? Вы говорите, а мы послушаем.Арсений Григорьевич ответил не сразу. Присутствие в кабинете наркома внутренних дел мало располагало к откровенности. Но, будучи человеком прямым, он и ответил прямо:– Я имею дело с финансами и не верю в проявление дружественных чувств, когда дело касается товарно-денежных отношений.– А какое заключение вы сделаете из своего вывода? – удовлетворённо спросил вождь.– Считаю, что союзники примут наши прежние предложения об оплате поставок стратегическим рудным сырьём. Можно теперь смело предлагать им и другие товары – даже пушнину и икру. И, насколько это возможно, придерживать золотой запас. Это лежит на поверхности.– А что в глубине? – уже не отставал Сталин.Прежде чем ответить, Зверев опять перевёл взгляд на Берию. Ему было трудно и неприятно от присутствия в кабинете этого человека. Но делать было нечего. Сталин любил создавать такого рода неудобства при докладах. Часто используя для раздражения докладчика присутствие Берии или Мехлиса.– Союзники заинтересованы в длительной и кровопролитной войне, – на одном дыхании произнёс Арсений Григорьевич.– Лаврентий, ты не мог мне это сказать? Кто у нас отвечает за разведку? Нарком Зверев отвечает? Сталин отвечает? Может быть, товарищ Калинин отвечает? Может быть, нам у всесоюзного старосты в следующий раз нужно спрашивать, что выгодно союзникам?У «всесоюзного старосты», председателя Верховного совета СССР Михаила Ивановича Калинина, названного «старостой» с лёгкой руки Троцкого, можно было спросить разве только о том, помнит ли он сам, кто он такой по должности? Кроме вручения в Кремле наград советским героям у старого большевика Калинина, кажется, не было никаких других прав и обязанностей. Почётных и не слишком обременительных.– Хорошо, что у нас господина Троцкого теперь в правительстве нет, – к удивлению присутствующих, вдруг неожиданно заявил Сталин.Само упоминание этой фамилии заставило наркомов даже обменяться взглядами. При всей обоюдной неприязни они были готовы друг у друга спросить, что это могло бы значить? Даже на упоминание этой фамилии в стране было наложено жесточайшее табу. И вдруг такое странное высказывание…– Хорошо, что Троцкого вообще нет, – окончательно смутил и выбил наркомов из колеи понимания Сталин.Вождь точно осёкся. Одна только мысль об этом человеке обычно вызывала у него приступ бешенства. Но ещё большее бешенство вызывала у него невозможность говорить о Троцком всё, что он о нём думал и знал. Если бы мог – определение троцкизма он бы свёл до одного-единственного предложения: «Троцкизм – леворадикальное движение в марксизме, инспирированное международным капиталом для устранения экономических противников путём смены политических формаций в суверенных государствах». Вот как надо было сказать! Вместо этого приходится говорить, что «троцкизм – идейно-политическое мелкобуржуазное течение, враждебное марксизму-ленинизму и международному коммунистическому движению, прикрывающее свою оппортунистическую сущность леворадикальными фразами».Без труда воспроизведя собственное громоздкое определение из учебника истории, Сталин разозлился ещё больше. Получалось, что целое десятилетие после Октябрьского переворота ушло только на то, чтобы избавиться от влияния Троцкого на партию и на саму политику нового государства. И ещё десять лет на то, чтобы искоренить в государстве всякое проявление троцкизма. Получалось, что, начни говорить всё о Троцком, придётся говорить всё и о партии. Осознавать это было неприятно и мучительно. Даже болезненно. Как неприятно было осознавать, что сама партия обязана своим возникновением и существованием тем, кто меньше всего думал и думает об освобождении рабочего класса. Тем силам, которым Троцкий верно служил до своего последнего часа. Можно только посочувствовать Ильичу. Если уж ему, Сталину, английский мыловар Фелз предъявил счёт за средства на проведение дореволюционного лондонского съезда, то как выворачивали руки Ленину во время Гражданской войны и сразу после неё, можно только догадываться. А кредиторы были далеко не мыловары…Ленд-лиз в сознании вождя увязывался с личностью покойного «оппортуниста» и «оппозиционера» Троцкого по той простой причине, что это был второй подобный случай в истории социалистического государства, когда в тяжелейшее время золотой запас в огромных количествах перетекал в иностранные банки, а значит, в чужую экономику и чужое благосостояние. И ничего с этим нельзя было поделать. Впервые так произошло ещё во время Гражданской войны.Весной двадцатого года, когда поляки захватили Киев, а Врангель выкарабкался из Крыма, Троцкий, как нарком путей сообщения (во время заключения Брестского мира побывал же он наркомом иностранных дел), приступил к работе по заказу тысячи паровозов в Швеции. Заводы шведской фирмы «Нидквист и Хольм», которым предстояло выполнить заказ, выпускали всего сорок машин в год.Вместо того чтобы вложить деньги в восстановление своей промышленности, Троцкий в конце того же года заказал паровозы на Западе. К слову сказать, наш Путиловский завод до революции делал их за год двести пятьдесят. И своих голодных безработных около миллиона по стране болталось. Контракт не только пришлось растянуть на пять лет, но и модернизировать шведам производство. С этой целью дали и аванс в семь миллионов крон, и беспроцентный кредит в десять миллионов для создания производственных мощностей. И за всё про всё – двести миллионов рублей. Золотом. Примерно четверть тогдашнего золотого запаса. А если ещё знать, что занимались осуществлением контракта люди, которые крутились в орбите Института по изучению причин и последствий мировой войны, созданного ещё Парвусом, то и говорить ничего больше не нужно.Красин как возил деньги и ценности до революции, так и продолжал их возить. Теперь в обратную сторону – из России в Швецию. И не чемоданами – вагонами… Где другие троцкисты золото принимали, складировали и передавали дальше по цепочке в надёжные буржуйские руки. Именно после этой «паровозной истории» Сталин впервые и обратил пристальное внимание на вопросы производства, внутреннего обращения и внешнюю реализацию отечественного золота. Чтобы со временем перевести эту многомерную деятельность в своё личное, монопольное ведение.Крупнейшая политико-экономическая афера, осуществлённая под личным руководством Л.Д. Троцкого сразу после окончания Гражданской войны, дала ему истинное понимание троцкизма как явления. Он всё понял про его роль в партии, как понял, что Троцкий – это не имя. Это и не течение в марксизме-ленинизме. Троцкий – это политическая проказа, поражающая государственный организм как внутренне, так и внешне. В определение троцкизма он, если бы мог, добавил еще и то, что это течение, «предполагающее уничтожение национальных элит с последующим их замещением по хазарской модели государственного устройства». Но нельзя так сказать. Потому что уже тебя спросят: «А куда ты раньше смотрел, товарищ Сталин? Сам ты ни у кого денег не брал, но почему молчал, когда другие товарищи брали?» Из-за этих мутных денежных потоков никогда нельзя было сказать всю правду о русской революции. Даже малую часть сказать нельзя. Зато можно было понять, что ожидало бы страну под бдительным оком надсмотрщиков-троцкистов.Расход людских ресурсов в войнах с соседями под лозунгом мировой революции и перекачка природных ресурсов в западном направлении – вот что ожидало. И самая большая и страшная тайна товарища Сталина – это то, что строить социализм в отдельно взятой стране ему пришлось не руководствуясь законами марксистско-ленинского учения, а в непримиримом споре с Троцким и троцкистами. С появлением в политико-экономическом обиходе государства понятия «ленд-лиз» точно сам Троцкий передал ненавистной ему стране и её народу привет с того света[1].– Что у нас со сбором пожертвований? – успокоившись, спросил Сталин.– Цифр точных не назову, – виновато ответил Зверев, – но собираем крохи. Почти всё золото у населения было изъято в середине тридцатых через Торгсин. Разве только православная церковь на этом фоне сейчас выделяется величиной пожертвований.– Давайте обсудим новое, неожиданное, поступление золота, – то ли предложил, то ли распорядился хозяин кабинета.Оба наркома заинтересованно остановили взгляды на Сталине.– Это золото предназначалось для финансирования белогвардейского подполья. Но использовано не было. Его не больше тонны. Кто из вас его примет на хранение?И Зверев, и Берия пытались понять, что может скрываться за этим вопросом главы государства. Им было не понятно, зачем вообще их спрашивают об этом? Поверить в то, что их мнением просто интересуются, они не могли. А ещё у них было разное восприятие только что озвученного факта. Если наркому финансов было решительно безразлично, кто стоял за хранением, а теперь и сдачей этого золота, то нарком внутренних дел чувствовал какой-то подвох в такой постановке вопроса. Не зря же Сталин сегодня спрашивал его об Орлове. Хотя внешне вопрос был не только прост, но и правомочен.Добычей золота, как и его приёмкой и изъятием у населения с последующим его хранением, ведали оба наркомата. В системе наркомата финансов для этой цели существовало управление Главзолото. В системе НКВД было Дальзолото, названное так по географической привязке большинства золотодобывающих предприятий к системе лагерей, прежде всего Дальнего Востока.Третьим субъектом, осуществлявшим хранение, был Госбанк СССР. Доставку золота в центр осуществляла специально созданная для этой цели фельдъегерская служба, с июля сорок первого года – это был шестой спецотдел НКВД. Такая схема сделала закрытой и сверхсекретной важнейшую отрасль советской экономики, контроль за которой единолично и монопольно осуществлял И.В. Сталин. Из-за этого стало почти невозможным узнать, что творилось в важнейшей сфере государственной деятельности в те годы. «Об этом не знает ни Госплан, ни другие органы… Наркомфин знает только, что это золото он должен отпускать наркому внешней торговли не спрашивая…Сталин правильно понимал, что если бы Госплан знал о наличии такого резерва, то расходовал бы и мы остались бы без достаточного резерва», – писал о расходовании золотого запаса А.И. Микоян.– Ладно, мы сами решим, кто будет принимать золото Колчака. А вы подумайте, как нам отметить людей, которые нам это золото передают. Это честные люди, и мы не должны оставить их поступок без внимания. И подумайте, как можно использовать это поступление с максимальной пользой. Оба подумайте. Идите, – окончил, прощаясь, эту странную беседу вождь.Как часто бывало, Берия напряжённо стал думать, что скрывается за словами «отметить людей, которые нам это золото передают». Скрываться могло всё что угодно. И поощрение, и, наоборот, наказание – арест и расстрел «этих людей». И за то и другое можно было потом получить нагоняй, если не угадаешь истинную волю вождя. Но сейчас нужно было поговорить со Зверевым. И потому, выйдя из кабинета в приёмную, он сразу обратился к наркому:– Арсений Григорьевич, подожди, дорогой. Спросить хочу. При хозяине не стал говорить.– Слушаю вас, Лаврентий Павлович.– Давай в гостиной присядем, поговорим.Зверев позволил Берии увлечь себя в гостиную. Он тоже думал о словах Сталина. В отличие от Берии Зверев не испытывал затруднений с тем, как наградить людей, причастных к сохранению золота Колчака. В этом случае можно было выписать премию, размер которой устанавливался в зависимости от величины пожертвования. Прошли в просторную гостиную, присели рядом на диван. Молчание опять нарушил глава чекистского ведомства:– Скажи, дорогой, можно определить, где золото царское, а где советское?– Можно. Если в руках есть образцы того и другого, то лабораторным путём это очень просто установить. Слитки каждой выплавленной партии имеют свои особенности, – ответил Зверев.– Если за границей получат слиток, они поймут, какой он? Старый или новый?– Думаю, что да.– Это хорошо. И вот что ещё хочу спросить… Как получается так, что Евробанк в Париже работает при Гитлере, как работал до войны?– А почему вас именно Евробанк заинтересовал?– Там белогвардейцы хранили свой золотой запас.– Это долго объяснять, Лаврентий Павлович. Но это из ряда тех причин, по которым Гитлер никогда не полезет в Швейцарию, чтобы захватить золото из швейцарских банков. Да может и так статься, что золото хранится вовсе не там, а совсем в другом месте.– Как так?– Очень просто, Лаврентий Павлович. Любая война – это перенаправление и перераспределение финансовых потоков, но никогда это не остановка движения денежных средств. Наоборот, – это оживление финансовой деятельности.– Война войной, а обед по расписанию?– Вроде того…– А как отследить денежные потоки?– Я бы вот что вам посоветовал. Обратить внимание на личности банкиров. Вы поинтересуйтесь, где находятся и чем сейчас занимаются банкиры, покинувшие Россию после революции. Особенно те, кто имел отношение к нашей революции. А потом мы с вами сядем рядком да поговорим ладком. И мне и вам будет и полезно, и интересно.– Договорились, – протягивая руку, согласился Берия.Нарком финансов принял рукопожатие. Хотя прежде сторонился подобного проявления служебного этикета в отношении Берии.После ухода наркомов Сталин поймал себя на мысли о том, что хотелось, как в анекдоте про тифлисского армянина, воскликнуть: «Один! Совсем один!» Точнее, хотелось сказать c кавказским акцентом: «Одын! Совсэм одын!» Ходил вдоль длинного стола по просторному кабинету. Уже и не верилось, что есть в этом мире люди, которые, придя домой, отдыхают. У него и отдых был – менее тяжёлая, спокойная, без нервов работа. Да и дома у него как никогда не было, так и нет. «И уже никогда не будет», – со всей отчётливостью понимал он. Всей страны хозяин, а своего угла нет. Кремль не дом. Это царям он был домом. Ему – нет. Эта дача – тоже не дом. Взял со стола лист бумаги, исписанный ровным, красивым почерком. Перечитал:Совершенно секретно. Экземпляр один. Уважаемый товарищ Сталин!В дополнение к документам о результатах мероприятий сентября – октября 1941 года, довожу до Вашего сведения, что мною от Русского клуба получены полномочия на передачу в распоряжение Советского правительства известных Вам средств из части золотого запаса Российской империи.Русский клуб считает СССР и Советское правительство единственными правомочными владельцами и законными наследниками означенных ценностей.Готов в самое ближайшее время передать информацию о закладках золота, осуществленных мной в июле – декабре 1919 года на территории Западной Сибири. Или передать их лично в указанном Вами порядке назначенным представителям.Грифон. «Грифон передал письмо через Шапошникова. Это то же самое, что передать из рук в руки. Всё правильно сделал. Тайны такого рода нельзя доверять многим рукам. Доверь он это дело кому-нибудь ещё, – и что было бы делать с ним самим? Стиль записки хороший. Сейчас приходится отчитывать подчинённых за плохой русский язык. Надо сказать, даже командующие фронтами усвоили эти требования быстро. А вот Берия на Меркулова переложил обязанности писать рапорты и приказы. Хоть что ты с ним делай…»Теперь ему часто приходилось переписываться с Черчиллем и Рузвельтом. Выторговывать танки, самолёты, грузовики. Проблема личного обращения вдруг приобретала неожиданное значение. И тот, и другой обращались к нему «господин Сталин». Понятно, что «товарищ Сталин» для них вещь невозможная. А для него самого «господин Сталин» возможная вещь? Черчилль ещё несколько раз назвал его «ваше превосходительство». Было в таком обращении что-то ущербное, чуть ли не ироничное. Неприятно от этого было. Грифон отдельной служебной запиской докладывал о содержании переписки Маннергейма с главами государств. И с Черчиллем, и с Рузвельтом, и с Гитлером. С первыми двумя понятно. А как, интересно, барон к Гитлеру обращается? Вряд ли он пишет «мой фюрер». Наверное, начинает свои письма словами «господин Гитлер». Почему нет? Надо будет у Грифона при встрече спросить. Встретиться надо. Надо. И не хочется встречаться… Тема разговора такова, что и с членами политбюро обсуждать нельзя. Маннергейм косвенно дал понять, что вопросы провозглашения войны и мира решаются не им. И для убедительности показал Грифону свою переписку с Черчиллем, Рузвельтом и Гитлером. С одной стороны выказал своё нежелание быть заклятым врагом СССР, но с другой стороны он показал ему, Сталину, что это не только его личное желание, но и желание Англии и США. Так или иначе, но сейчас самый протяжённый, советско-финский, фронт остаётся самым стабильным фронтом. А это ни много ни мало – тысячи километров. С этим золотом всё очень не просто…В отличие от своих соратников и подчинённых вождь изначально понимал, что это даже с бесплатным сыром в мышеловке несравнимо… Русский клуб… Правильнее было бы назвать его генеральским клубом. Из того, что он о нём знал, явствовало, что это влиятельное тайное сообщество прежде всего некоторых русских генералов, а потом уже русских учёных и других деятелей, заброшенных революцией на чужбину. Но это никак не тайная организация. Хотя это и не тайное общество. Это сговор. Тайный сговор. Как опытный конспиратор он сумел оценить сам подход. Любая организация, в том числе и тайная, оставляет следы. Сговор оставляет только результаты своей деятельности. Ни списков, ни документов, ни одной подписи не найдёшь и при всём желании не получишь. Значит, и существование не докажешь и не подтвердишь. Сговор – вещь более чем серьёзная. Это только дураку кажется, что всё в нём просто. А между тем даже если один участник сговора проговорится, то остальные могут без труда обвинить его во лжи. Самые результативные государственные перевороты рождаются из сговоров. Он сам теперь поразился тому, насколько точно дал агентурный псевдоним Суровцеву. Грифон. «Пойди, найди следы грифона, если у него кроме хищных лап и клыков есть крылья! Следы клыков и когтей будут. Кровь будет. Единого, непрерывающегося следа никогда не будет».«Генералы поняли, что во время революции столкнулись прежде всего с международными тайными организациями и партиями. Справедливо рассудили, что над всей этой политической алхимией господствует сговор избранных. Вот и сговорились сами… Собственно говоря, удивляться нечего. Люди, стоящие за сокрытием части золотого запаса, знали, что делают. Они не питали иллюзий в отношении царизма и, как выясняется, не заблуждались по отношению к лидерам белого движения. А Троцкого они изначально рассматривали, как чёртика из колбы, из которого западные алхимики денежными вливаниями сотворили кровожадного джинна русской революции. Если называть вещи своими именами, то теперь ему, Сталину, тоже предложили стать участником сговора. И это золото – гарантия серьёзности намерений. Об открытой передаче его Советской власти не может быть и речи. Не все бывшие царские генералы и далеко не вся белая эмиграция поймёт такой шаг. А ему, со своей стороны, никак нельзя признать, что он принял такой дар от бывших врагов. А есть ещё важнейшая информация о работе над атомной бомбой в Германии и США. И это не фантастика, как можно было предположить на первый взгляд.Получалось, что его с Русским клубом объединила ненависть к Троцкому. А ещё понимание того, что Гитлер – это троцкист наизнанку. Со своей идеей немецкого национального превосходства. А по сути: что построение немецкого тысячелетнего рейха, что мировая революция – это постоянные войны с соседями в интересах третьих стран. Это постоянные нападения во внешней политике с претензией на переустройство мира. Кто бы дал им его переустраивать по своему разумению…» – сделал вывод глава страны. От чего имена двух его политических врагов оказались в его сознании связанными в один клубок.«Как русский мужик, задним умом стал силён товарищ Сталин. Обрусел товарищ Сталин», – думал о себе вождь в третьем лице. Мистическое свойство России изменять характер и черты человека другой национальности он, казалось, ощущал через её влияние на свою личность. «Неужели сама территория так действует на человека? И сама эта территория, точно гигантский шар ртути, не держится в одном объёме и вечно стремится собраться, сколько её ни разъединяй. И она не только собирается. Россия своим государственным и имперским притяжением уводит из-под носа западных держав возможные колонии. Агрессивные соседи всегда забывали, что своими действиями только провоцируют имперский рост Русского государства. Потенциальные западные владения сами просили Россию о защите и присоединении. На что с ужасом и ненавистью вот уже несколько веков смотрит англосаксонский мир. Потому и стравить Россию с соседом для буржуев всегда значило только одно – ограничить её в росте. А то, что русские, в отличие от них, не грабили и не грабят, они как-то понимать и принимать не желают».«Что греха таить! Во время революции и Гражданской войны все думали, что удалось чёрта в свою телегу запрячь. Гитлер и сейчас, кажется, уверен, что он на дьяволе верхом поехал. Всё бы ничего, да как попы говорят, “расплачивается чёрт черепками”. А сам душу берёт. Через одно, другое, третье. И сколько чего ему ни дай – ему душа нужна. Ленин в своё время быстро понял, что конца этому возвращению долгов не будет. А ещё понял, что буржуям не золото нужно. Им всю Россию подавай. Тут с Троцким пути и стали расходиться. Как жизнь показала, он на Западе если и не желанный гость, то человек свой. Тогда как Ильичу и другим рассчитывать там было не на что. Даже голодать и нищенствовать не пришлось бы. Белогвардейцы шага сделать не дали бы. Достали бы всех и посчитались бы за всё».«Не оправдал мистер Троцкий капиталистического доверия. Вот стали в Гитлера капитал вкладывать. Замена получилась. Для очередного потрясения мира. Ну и брал бы, как все брали. Зачем войной решил рассчитываться? Мог бы и кукиш через океан показать. Думалось, что он, Гитлер, как Сталин. Нет. Он, как Троцкий… Революционером был, революционером и сдохнет», – пророчески делал ещё один вывод Сталин.Вождь ещё раз перечитал служебную записку генерала. Выхватил взглядом проставленный Суровцевым гриф «Совершенно секретно. Экземпляр один». «Одын! Совсэм одын!» – повторил он одними губами. «Нет. Не один», – сам себя и поправил. Борясь с Троцким, он создал свою элиту. Может, не самую лучшую, но свою. И сейчас в гостиной два представителя этой элиты обсуждают вопросы приёмки золота, которое от имени другой, ещё дореволюционной элиты передаёт советской власти её представитель.Сталин скомкал записку, бросил её в пепельницу, чиркнул спичкой, поджёг. Смотрел на пламя. Ни о чём, казалось, не думал. В разгорающемся пламени вдруг почудился силуэт грифона. С изумлением замер от неожиданности. Пламя резко поднялось вверх и так же резко опустилось. Точно грифон взмахнул огненными крыльями и опустился обратно. Секунда – и только искры забегали по серому пеплу. Затем и пепел рассыпался.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |