Энциклопедия в двух томах 76 страница

Сцена жертвоприношения. Рельеф. 1 в. Париж, Лувр.

Весна. Фреска из Стабий. 1 в. Неаполь, Национальный музей.

Мир богов представлялся устроенным по образцу мира людей; они имели своего царя Юпитера, наиболее почитаемые из них именовались, как и сенаторы, отцами — patres, имели своих божественных слуг — famuli tivi и, видимо, аналог весталок — божественных дев — virgines divi, обслуживавших их очаг. Они делились на богов небесных, земных и подземных (Liv. I 32, 6 —14), однако одни и те же боги могли действовать во всех трёх мирах (напр., Юпитер, Диана, Меркурий). Миры богов, людей и мёртвых были разграничены (так, право богов — fas не смешивалось с правом человеческим — ius, из действия которого изымалось всё посвященное богам; маны впускались в мир живых лишь трижды в год) и вместе с тем взаимосвязаны. Люди не начинали ни одного важного дела, не узнав, как отнесутся к нему боги. Отсюда сложная наука авгуров и гаруспиков, читавших волю богов по полёту и поведению птиц, внутренностям (особенно печени) жертвенных животных, удару молнии. Отсюда же постоянное стремление истолковать необычное: рождение уродов у людей и животных, появление в городе волков, на небе двух солнц, комет, влаги на статуях богов и т. п., понять, не знак ли это неудовольствия богов, чем оно вызвано и как его искупить. Большую роль при этом играли связанные с культом Аполлона т. н. Сивиллины книги, якобы купленные за большую цену Тарквинием Гордым у пророчицы Сивиллы и содержавшие туманные стихотворные изречения. Порученные специальной жреческой коллегии, они хранились в тайне от непосвящённых. В случае угрожающих знамений жрецы по специальному постановлению сената искали в них указаний, как поступить. Боги постоянно присутствовали среди людей, иногда подавали голос. Богов врага с помощью определённой формулы (evocatio) можно было переманить на сторону Рима, где им учреждался культ. Так перешли в Рим многие боги италийских городов, что вело к усложнению образов римских одноимённых богов. Считалось, что мёртвые влияют на дела живых, мстят за пренебрежение к установленным в их честь обрядам (Ovid. Fast. Il 563 след.). Умерший отец становился богом для своих сыновей (сын поднимал кость отца с погребального костра и объявлял, что покойный стал богом). Существовали культы отдельных сословий (конный Нептун и Диоскуры у всадников; Цецера, Либер, Либера у плебеев), отдельных профессий (Меркурий у торговцев, Минерва у ремесленников, художников, писателей, учителей). Каждый коллектив был неразрывно связан со своими богами. Каждый член фамилии был обязан участвовать в её культе, а переходя в другую по усыновлению или браку, принимал её культ. Гражданин был обязан участвовать в культе гражданской общины. Когда Рим стал главой Латинского союза, он принял культы его богов Дианы Арицийской и Юпитера Латиариса. Центром культа в Риме, окончательно оформившимся как единый город, стал Капитолийский храм, а богом римской мощи и славы — Юпитер Капитолийский. Позднее, когда появилось много людей, не связанных с каким-нибудь исконно существовавшим коллективом: переселенцы, оторвавшиеся от фамилий рабы и отпущенники, — для них создавались культовые коллегии с вербовавшимися из их среды министрами и магистратами богов римского пантеона. Отсюда сформулированное впоследствии Варроном положение о приоритете гражданских установлений над религиозными, общин над почитаемыми ими культами.

На дальнейшее развитие Р. м. оказали влияние три фактора: демократизация общества, обусловленная победой плебса, победоносная римская агрессия и знакомство с более развитыми культурами и религиями, с которыми римляне вступили в сложные взаимоотношения. Демократизация, сделавшая доступными для плебеев жреческие должности, ранее занимавшиеся только патрициями, а должность главы культа — великого понтифика — выборной, в соединении с запрещением дарить и завещать земли храмам, не дала развиться ни жреческой касте, ни её оплоту — храмовому хозяйству. Высшим авторитетом стала сама гражданская община, а чёткость социальной структуры (полноправные граждане, с одной стороны, полностью бесправные, удерживаемые только силой рабы, — с другой) делала бесполезным какое-либо вуалирование её божественной санкцией. Всё это обусловило отсутствие какой бы то ни было религиозной догмы. Граждане обязаны были чтить богов, составлявших как бы часть их общины (отсюда распространённая впоследствии мысль о мире как великом городе людей и богов), но могли о них думать, говорить и писать что угодно, вплоть до полного их отрицания. Такие мотивы встречаются уже у поэта 3—2 вв. до н. э. Энния, они всесторонне развиты в трактатах Цицерона «О природе богов» и «О дивинации», в которых сам бывший авгуром Цицерон высмеивает все способы выяснить волю богов и решительно сомневается в их существовании, хотя в трактате «О законах», написанном с точки зрения политика, а не философа, считает веру в богов и все религиозные установления предков обязательными. Этика определялась не религией, хотя римляне и обожествляли различные добродетели, необходимые гражданам для служения государству, а благом гражданской общины, награждавшей достойных заслуженным почётом, каравшей и клеймившей презрением забывших свой долг. Питаемое римлянами отвращение к личной сильной власти, к людям, поставившим себя над народом (Кориолан, Манлий Капитолийский и т. п.), исключало культ царей и героев, и если таковой в древнейшее время существовал (см. Лары), то потом заглох. Даже культ Квирина-Ромула не играл заметной роли. С другой стороны, беспрерывные победоносные войны Рима, стоившие огромного напряжения сил и многих жертв, требовали некоего идеологического оформления и оправдания. Их давал постепенно складывавшийся миф о Риме как городе, основанном по предначертанию богов, предназначивших ему власть над миром, о событиях его истории как этапах на пути к осуществлению этого предназначения, о римском народе как избранном богами и исполненном исключительных добродетелей, и о тех, кто во имя его величия, а не личной славы совершал невиданные подвиги, отдавал свои способности, свою жизнь и жизни детей на службу Рима.

Гаруспики изучают внутренности жертвенного быка перед храмом Юпитера Капитолийского. Рельеф. Нач. 2 в. Париж, Лувр.

Когда, каким образом, в какой последовательности, из каких компонентов создавался «римский миф», установить трудно за отсутствием соответственных источников. Один из компонентов — миф об Энее, видимо, очень древен, но неизвестно, каков он был первоначально. Наиболее существенные элементы «римского мифа» встречаются в первых дошедших до нас римских письменных источниках 3—2 вв. до н. э. (Пунические войны, несомненно, стимулировали его развитие). Потом уже у современников Августа — Тита Ливия и Вергилия («Энеида») они оказываются объединёнными в одну систему. Тогда провиденциальная миссия Рима казалась осуществившейся, и Вергилий сформулировал свою знаменитую мысль о предназначении Рима править миром, смирять дерзких и щадить покорных. О сложном генезисе «римского мифа» можно судить на примере легенды о царе Сервии Туллии, прототипом которого был этрусский полководец Мастарна, превратившийся в сына Лара и рабыни Тарквиния Древнего; воспитанный предвидевшей его славное будущее мудрой царицей Танаквиль (известной также под именем Гаи Цецилии, образ очень сложный и не поддающийся адекватной интерпретации), возлюбленный Фортуны, народолюбец, раздавший народу земли (чтобы сделать его независимым от знати), установивший ценз (чтобы каждый мог выдвинуться не по родовитости, а по способностям), учредивший для крестьян паги и паганалии, для соседей — компиталии, для рабов и чужеземцев культ Дианы на Авентине. Сервий Туллий затем был убит по наущению ненавидевшего его сената дочерью и зятем. О происхождении других персонажей «римского мифа» (т. е. восходят ли они к индоевропейским или италийским богам и героям или к реально жившим людям) ничего неизвестно. Мифы о них группировались вокруг Януса, Сатурна, Пика, Фавна, Латина, Эвандра, Питумна и Пилумна и особенно вокруг Энея. Ряд мифов связан с римскими царями Ромулом, Нумой (которому приписывали большинство религиозных установлений Рима, введённых им по совету Эгерии), Тулом Гостилием (при котором произошёл поединок Горациев и Куриациев и который, возомнив себя равным Юпитеру, погиб от удара молнии), Тарквинием Древним (заложившим Капитолийский храм), Тарквинием Гордым (окончившим строительство храма; по преданию, когда рыли котлован для фундамента этого храма, была найдена человеческая голова, что предвещало будущую власть Рима над миром) и Сервием Туллием. Третья группа мифов связана с установлением республики; герои этих мифов — люди, ничего не щадившие для величия Рима и исполненные исключительных добродетелей (Лукреция — жена Коллатина, обесчещенная сыном Тарквиния Гордого и покончившая с собой, что послужило началом восстания против царя; основатель республики и первый консул Юний Брут, казнивший сыновей, уличённых в заговоре в пользу изгнанного Тарквиния; Муций Сцевола, прокравшийся в лагерь этрусского царя Порсенны, чтобы его убить, и пойманный. Чтобы доказать стойкость римских юношей, он сжёг себе руку на очаге Порсенны; Курций, бросившийся в открывшуюся на Форуме пропасть, чтобы отвратить от Рима гнев богов; Деции Мусы — отец и сын, обрёкшие себя и вражеское войско подземным богам, чтобы обеспечить победу римлянам; рабыня Тутула, отправившаяся с другими рабынями, переодетыми матронами, к воевавшим с Римом латинам, требовавшим в заложницы знатных римлянок, напоившая врагов и подавшая сигнал римлянам, ворвавшимся в лагерь спящих врагов и их перебившим, и др.). Ставшие непонятными обряды связывались с мифами: ноны Капротины (когда рабыни пользовались свободой и одевались, как свободные) — с подвигом Тутулы; праздник поплифугий («бегство народа», 5 июля) — с исчезновением Ромула, которого народ искал, бегая в смятении; праздник регифугий («бегство царя», 24 февраля; в этот день царь священнодействий приносил жертву на месте комиций и затем убегал) — с изгнанием Тарквиния Гордого; обычай приносить в жертву собак — с их нерадивостью во время войны с галлами (когда из-за молчания собак защитники Рима чуть не пропустили врага; спасли город поднявшие крик капитолийские гуси, посвященные Юноне).

Так, «римский миф», объясняющий прошлое, оправдывающий настоящее и направляющий будущее, вытеснил, видимо, некогда существовавшие примитивные мифы о создании мира и людей. Потребность в них стала удовлетворяться за счёт проникновения в Рим развитой греческой мифологии и отождествления римских богов с греческими. У автора нач. 3 в. до н. э. Ливия Андронника, переведшего на латынь «Одиссею» и первым писавшего пьесы для театра на сюжеты греческих мифов, выступают романизованные греческие боги, которые, очевидно, уже известны публике. Заимствование греческих богов началось не позднее кон. 6 — нач. 5 вв. до н. э. с введения культа Аполлона, затем римляне стали знакомиться с греческими мифами, потом и с элевсинскими и самофракийскими мистериями, мистериями Диониса и греческими религиозно-философскими течениями. Интерпретируя мифы, ведущие государственные деятели стали претендовать на божественное происхождение (первым в этом смысле был Сципион Африканский), на особое покровительство божества (Сулла и Цезарь — на покровительство Венеры, Антоний — Геркулеса и Диониса), на уготованное их душам бессмертие и особое место в звёздных сферах или полях блаженных. В провинциях распространялся культ полководцев. Так был подготовлен императорский культ, начавшийся с обожествления Цезаря и Августа, а затем его преемников. Императоры отождествляли себя с богами, их жёны — с богинями. С сер. 3 в. н. э., когда распространяются солярные культы в Риме, императоры стали отождествлять себя с этими богами. С установлением империи «римский миф» в связи с обострением социальных противоречий, отстранением народа от участия в государственных делах, утратой Римом его характера гражданской общины, начал всё более терять свою популярность. Знать и интеллигенция обращаются к различным религиозно-философским течениям, по-своему толковавшим старые мифы и природу богов, к астрологии, демонологии, восточным культам. Народ сохраняет верность старым богам, но не официальным, а созданным им самим, богам земли, ремесла и пр. (Геркулес, особенно Сильван, Бона Деа, Ферония и пр.). От них ждали покровительства при жизни и награды после смерти. Вера в бессмертие души и её загробную судьбу как результат поведения при жизни становится всеобщей. Вместе с тем растёт тяга к единому всемогущему богу, стоящему выше земных владык, но близкого «маленькому человеку» уже не как члену какой-то общины, а лично; тяга к примеру для подражания, к человеку, ставшему богом за труды и жертвы на благо людей. Все эти многообразные течения обусловили полное разложение «римского мифа» и подготовили победу христианства.

Лит.: Немировский А. И., Идеология и культура раннего Рима, Воронеж, 1964; Штаерман Е. М., Мораль и религия угнетенных классов Римской империи, М., 1961; Wissowa G., Religion und Kultus der Rцmer, 2 Aufl., Mьnch., 1912; Grenier A., Les religions йtrusque et romaine, P., 1948; Wagenvoort H., Roman dynamism, Oxf., 1947; Latte K., Rцmische Religionsgeschichte, Mьnch., 1960; Dumйzil G., La religion romaine archaпque, avec un appendice, sur la religion des Etrusques, P., 1966; Bay et J., Histoire politique et psychologique de la religion romaine, 2 йd., P., 1969; Во у an ce P., Йtudes sur la religion romaine, Rome, 1972; Piccaluga G., Aspetti e problemi della religione romana, Firenze, 1975.

E. M. Штаерман.

Гений осени. Рельеф арки Септимия Севера на Римском форуме. 203 н. э.

РИТА (др.-инд. rtв-), обозначение универсального космического закона, одно из ключевых понятий древнеиндийского мифологического умозрения. Р. определяет преобразование неупорядоченного состояния в упорядоченное и обеспечивает сохранение основных условий существования вселенной, человека, нравственности. Посредством Р. достигается порядок круговращения вселенной. Поскольку этот порядок совпадает с истиной, то и Р. толковалась как истина в самом широком смысле (немецкий индолог Г. Людерс). Противоположность Р. — анрита (anrta-), неупорядоченность как лишённость Р. Всеобщий характер Р. проявляется в том, что она управляет и вселенной, и ритуалом; она определяет и физический, и нравственный аспект жизни. Р. была установлена адитьями, которые и охраняют её. Более всех богов связан с Р. Варуна (и Митра), именно он контролирует соответствие между Р. и поступками людей. Р. не видима смертными: «закон сокрыт законом» (PB V 62, 1), т. е. Р. определяется не извне, а из самой себя; иначе говоря, она определяет всё, включая и самоё себя. Даже деяния богов — не более чем частные проявления Р. Посредством Р. регулируются движение солнца, дождь, жизнь растений, животных, людей, действия богов. В послеведийскую эпоху усиливается этическая интерпретация Р. Понятие Р. восходит к индо-иранским истокам (ср. авест. asa-) и находит себе немало типологических параллелей, ср. др.-греч. Дике и т. п.

Лит.: Огибенин Б. Л., Структура мифологических текстов «Ригведы», М., 1968, с. 48— 51; Lьders H., Varuna, 1 — 2, Gott., 1951 — 1959; «Oriens», 1960—61, Bd 13—14, S. 398—410; Renou L., Etudes vйdiques et pдnineennes, t. 13—14, P., 1964—65; Ramakrishna G., The concept of Rta and the ethical element in Vedic literature, «Vedanta kesari», 1967, v. 54, p. 154—60.

В. Н. Топоров.

РИШИ (др.-инд. rsi-), в древнеиндийской мифологии мудрец, провидец. Особенно известны (уже в «Ригведе») т. н. «семь Р.». Они божественны и сами связаны с богами. Их имена в «Шатапатха-брахмане» (XIV 5, 2, 6): Готама, Бхарадваджа, Вишвамитра, Джамад-агни, Васиштха, Кашьяпа, Атри (ср. Брихад.-уп. II 2, 6), в «Махабхарате»: Маричи, Атри, Ангирас, Пулаха, Крату, Пуластья, Васиштха. К этим именам добавляются в «Ваю-пуране» Бхригу, а в «Вишну-пуране» Бхригу и Дакша (в «Вишну-пуране» они называются «девять Брахмариши»). Среди других имён Р. упоминаются ещё Вьяса, Гаутама, Канва, Вальмики, Ману, Вибхандака. Согласно «Шатапатха-брахмане» (II 1, 2, 4) и другим источникам, «семь Р.» были некогда медведями (rksa), a потом образовали семичленное созвездие Большой Медведицы. Этот мотив, возможно, вызван к жизни сходством древнеиндийских слов для Р. и медведя и числовым показателем 7. Видимо, те же «семь Р.» иногда выступают как семь древних жрецов, прославляющих Индру, или семь хотаров, которые вместе с Ману принесли первую жертву богам. Наряду с мифологическими Р. — ср. создание ими чудовища для борьбы против врагов (Джайм.бр. III — сказание о Чьяване) — известны и полулегендарные (напр., те, которым приписывается составление отдельных частей «Ригведы») и реальные Р. (основатели философских систем, аскеты, грамматики и др.).

В. Т.

РОБИГ (Robigo или Robigus, от robigus, «ржавчина, поражающая колосья»), в римской мифологии божество мужского (реже женского) пола, защищающее урожай от болезней колосьев и — вместе с богом Авверунком («отвращающим») — римскую общину от бедствий. В таком случае искупительные жертвы приносились Р. в посвященной ему роще фламином Квирина (Aul. Gell. IV 6; V 12). В праздник робигалии (23 апреля) процессия одетых в белое граждан во главе с фламином Квирина направлялась в рощу Р., где приносили ему в жертву рыжую собаку (воплощение солнечного жара или ржавчины) и ягнёнка с просьбой охранить колосья. Рыжая собака с той же целью приносилась в жертву незадолго до робигалии в ритуале augurium или sacrum canaris (от canis, «собака») неизвестному божеству (Ovid. Fast. IV 905 след.).

Е. Ш.

РОД (др.-рус. родъ, Родъ из обшеслав. rodъ, индоевроп. *Hordhu-, родственно хетт, hardu, «потомок», иероглифическ. лувийск. hartu, «потомок»), в славянской мифологии воплощение рода, единства потомков одного предка. Для раннего периода (реконструируемого, в частности, на основании совпадения терминологии восточнославянских и хетто-лувийских мифологических и обрядовых текстов) можно предполагать, что в культе Р. отразился индоевропейский культ Hordhu — рода, собрания потомков. Сопоставление летописных данных со свидетельствами о культе Р. и рожаниц в «поучениях» против язычества показывает, что в 11 —12 вв. у восточных славян ещё сохранялось мифологическое осмысление единства княжеского рода как субъекта и объекта права русских князей, территориальной единицы и родовой земли, не подлежащей членению. В древнерусских списках языческих божеств Р. и связывающиеся с ним женские мифологические существа рожаницы обычно следуют непосредственно за главными богами. Им совершали особые жертвоприношения едой (в том числе кашей, специально для этого варившейся, хлебами, сырами) и питьём (мёдом). В приготовлении кушаний особую роль в этот период (но возможно, и раньше: ср. характерные упоминания лувийск. hardu- и производных от него слов в текстах обрядов, совершавшихся жрицами) играли женщины. Возможно, что культ Р. длительное время сохранялся и в мужской среде (в том числе в княжеской), тогда как рожаницы стали относиться к многочисленным существам, упоминающимся обычно в форме множественного (собирательного) числа женского рода (ср. берегини, лихорадки и т. п.) и связанным с женской средой (в «поучениях» — «бабы богомерзкие», среди которых сохранялись некоторые языческие культы). Для этого позднего периода «двоеверия» можно предполагать и непосредственную связь культа рожаниц с идеей продолжения рода и судьбой новорождённого, которому роженицы (хорв. роjеницы, словен. rojenice) определяют долю (ср. также образы Суда и судециц).

Лит.: Веселовский А. Н., Разыскания в области русского духовного стиха, раздел 13 — Судьба-доля в народных представлениях славян, «Сборник отделения русского языка и словесности АН», 1889, т. 46, № 6; Трубачeв О. Н., К этимологии некоторых древнейших славянских терминов родства, «Вопросы языкознания», 1957, №2;Комарович В. Л., Культ рода и земли в княжеской среде XI — XIII вв., в кн.: Труды Отдела Древнерусской литературы, т. 16, М.—Л., 1960.

В. В. Иванов, В. Н. Топоров.

РОДАСИ (др.-инд. Rodasi, ср. rodas, «земля»), в древнеиндийской мифологии: 1) жена Рудры; ближайшая подруга марутов, находящаяся на их колеснице и несущая удовольствия; у неё распущенные косы; подчёркивается её молодость и асурская природа (см. Асуры), упоминаются её сыновья; 2) в двойственном числе парный образ неба и земли: Р. подобны двум юным девицам, непобедимы, исполнены благ. Р. — родители Сомы.

В. Т.

РОЖДЕНИЕ. С времён глубочайшей древности идея Р. (и плодородящей силы женщины) связывалась с идеей плодородия вообще и животворящей силы земли в частности (ср. палеолитические фигурки богинь-матерей, мужские и женские знаки в палеолитической живописи, восприятие пещеры — места Р. как лона земли). С Р. связано также представление, согласно которому ничто живое не умирает, но лишь временно покидает этот мир, чтобы вновь появиться в нём, родившись повторно. С несколько более поздним периодом развития мифопоэтического мышления связаны процессы «космизации» представлений о Р., перевода биологических, сексуальных явлений на уровень астральных, планетарных (ср. особую роль солнца и луны в символике смерти и возрождения; постепенная замена женских и мужских знаков солярными и лунарными отмечается уже в неолите) и других природных процессов (ср. священный брак неба и земли). В этом кругу мифологических символов Р. из женского лона становится лишь частным случаем, преобладает Р. супружеской парой богов неживых объектов (например, островов в мифе об Идзанаки и Идзанами), появление живых существ из неживых объектов [например, первые люди создаются у палеоазиатов и индейцев Вороном из земли, травы, костей, пыли; в шумеро-аккадской мифологии — богиней Нинмах из глины и т. п.; в скандинавской мифологии прародитель богов Бури возник из солёных камней, которые лизала корова (Аудумла)] или из различных частей тела мифологических персонажей (Пуруши, Имира, Зевса, Брахмы) и т. п. Наряду с этим многочисленны и сюжеты о Р. детей от брака божества со смертным. Основной семантический комплекс, вычленяемый в анализе проблемы Р. в мифах, представляет собой переплетение мотивов чудесного Р. от девственного (непорочного) зачатия и смерти-возрождения. Чудесное Р. относится к числу наиболее распространённых мотивов во всех мифологиях и в фольклоре. На наиболее примитивных ступенях развития человеческой культуры чудесное Р. приписывается всем без исключения (обычно это связывают с тотемистическими верованиями и представлениями о партеногенезе). Так, например, у австралийцев новорожденное дитя есть перевоплотившийся предок, душа которого вошла в женщину. В дальнейшем эта идея находит различное отражение в разных традициях. В развитых «космизированных» мифологиях земледельческих народов Ближнего Востока и Европы доминируют мотивы смерти как условия плодородия. Р. и смерть отождествляются («Гроб есть материнское лоно и небо... Смерть есть рождение» — О. М. Фрейденберг); ср. мифологический сюжет путешествия в царство мёртвых, похищения божества плодородия демоном смерти и т. п. и последующего второго рождения бога или героя (см. в ст. Умирающий и воскресающий бог). Чудесное Р. становится прерогативой богов, героев и царей, вплоть до чудесного Р. Иисуса Христа. В христианстве развивается представление о разделённости телесного и духовного Р. простых смертных и участия бога в последнем: жизнь ребёнка — «дар божий», и его душа «боговдохновенна». В «Евангелии от Иоанна» на вопрос Никодима: «Как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?» Иисус Христос отвечает: «Рождённое от плоти есть плоть, а рождённое от духа есть дух» (3, 4—6). Эти христианские представления восходят к древнейшим мифологическим пластам (ср. египетские мифы и ритуалы божественного зачатия и рождения фараона). К. Юнг полагал, что идея второго Р. универсальна и обнаруживается и в целительной магии, и в шаманизме, и в средневековой оккультной философии (ср. также детские фантазии о «ненастоящести» своих родителей).

В мифологиях другого культурного круга — индийской, китайской, монгольской большое развитие получили идеи реинкарнации (повторного Р. в человечьем облике с сохранением, по крайней мере, частичной памяти о прошлых Р.) и метампсихоза (переселения души после смерти в другое рождающееся существо), регулируемых безличными силами (карма и т. п.). Согласно индуистским представлениям, и люди, и боги включены в бесконечную «цепь перерождений» — сансару. По буддийским взглядам, многие из небожителей превращаются в людей, заслуживших это прежними делами; основные боги ведийского пантеона олицетворяют лишь степень или стадию духовного восхождения личности. Индра, например, завершив предназначенные ему деяния, уступает место в мире богов смертному, принявшему тот же образ. Немало благочестивых людей в прошлом являлось в облике Индры, и сам Будда в своих прошлых Р. был Индрой 36 раз.

Чудесное зачатие и Р. тесно связаны с предметами, так или иначе символизирующими плодородие. Это могут быть плоды и ягоды различных растений (орехи, бананы, миндаль), вода, особенно дождевая (миф о Данае; ср. обряды вызывания дождя, в которых женщины побуждают небесное божество к половому акту, и поверья о том, что дождевая вода избавляет от бесплодия), вода с червяком (Р. Кухулина), рыба (символ плодовитости). Другие важнейшие мифологические символы, часто сопутствующие сюжету чудесного Р., — луна, рог или рогатый зверь (универсальные символы изобилия или плодородия), змей.

В мотиве чудесного Р. обнаруживается и символика, отражающая идею Р.-возрождение. Так, часто встречающийся в фольклоре мотив Р. из печки или очага восходит к обычаям и мифам, связывавшим культ огня с культом предков, а Р. от проглоченного кусочка трупа — к тотемическим ритуалам каннибальского типа (ср. сказание индейцев-тлинкитов, в котором муж убивает своих детей из ревности к жене, один из убитых сыновей превращается в небольшой предмет и жена, проглотив его, снова рождает того же сына). Ср. также Р.-возрождение Ваты от проглоченной его женой щепки в египетской сказке о двух братьях.

Восхождение мотива чудесного Р. к идее реинкарнации объясняет мотив быстрого роста новорожденного («герой, умерший взрослым, взрослым же и возвращается» — В. Я. Пропп). В мифе африканского племени басуто рассказывается, как огромное животное пожирает всех людей, пока не остаётся в живых только женщина. У неё рождается сын с украшением (знаком божественного происхождения) на шее, и, пока она отворачивается, чтобы приготовить ему соломенную подстилку, он вырастает взрослым. В одном из вариантов мифа о похищении солнца индейцев квакиютль герой, чтобы попасть в дом к женщине, у которой в коробочке спрятано солнце, превращается в ребёнка, входит в чрево этой женщины и вновь рождается через четыре дня: в возрасте одного дня он уже мог ходить, двух — разговаривать, четырёх — принялся кричать о коробочке с солнцем.

Покровительницы браков, беременности, родов — обычно наиболее почитаемые богини пантеона: ср., например, Геру, Юнону, Тиннит, Гуань-инь, Каннон, Исэгэй айысыт.

Лит.: Пропп В. Я., Мотив чудесного рождения, в его кн.: Фольклор и действительность, М., 1976; его же, Ритуальный смех в фольклоре, там же; Лафарг П., Миф о непорочном зачатии, в его кн.: Очерки по истории культуры, М.—Л., 1926; Norden E., Die Geburt des Kindes. Geschichte einer religiцsen Idee, Lpz., 1924; Hartland E. S., The legend of Perseus, v. 1 — 3, L., 1894—95; Kramer S. N., The sacred marriage rite, Bloomington, [1969]; Frankfort H., A note on the Lady of Birth, «Journal of Near Eastern Studies», 1944, v. 3, July; Jung C. G., Concerning rebirh, The collected works, v. 9, pt 1, L., 1959. См. также лит. при статьях Священный брак, Умирающий и воскресающий бог.

Л. А. Седов.

РОЗА, один из наиболее распространённых мифопоэтических образов. В пределах многообразного и ёмкого «цветочного» кода Р. занимает ведущее место. Так, Брахма, споривший о цветах с Вишну, отдал предпочтение сначала лотосу, но, увидев Р., показанную ему Вишну, признал свою ошибку и вместе с ней первенство Вишну. В древности с образом Р. связывали радость, позже — тайну, тишину (ср. лат. sub rosa, букв, «под розой» как обозначение тайны), но и любовь. Последнее значение стало наиболее устойчивым элементом символа Р. Вместе с тем в Греции, Риме, Китае и позже в ряде германоязычных стран Р. стала цветком, связанным с похоронами, со смертью. Нередко её превращали в цветок загробного царства. Пиндар, Проперций и Тибулл воспевают «Р. Елисейских полей». С другой стороны, Р. на могилах мучеников отсылают к идее воскресения. Более полный набор символических значений Р. включает: красоту, совершенство, изящество, радость, любовь, удовольствие, хвалу, славу, пышность, блаженство, аромат, пламенность, гордость, мудрость, молитву, медитацию, тайну, таинство, тишину. Р. может выступать как символ солнца, звезды, богини любви и красоты (в Древнем Риме Р. связана прежде всего с Венерой, по ряду версий она произошла от слёз Венеры), женщины (преимущественно — красавицы; не случайно большое разнообразие «розовых» имён: Роза, Розина, Розита, Розетта, Розалия, Розалинда, Розамунда, Розабланка и т. п.). У арабов Р., напротив, мужской символ, в еврейской каббале Р. — образ единства. Р. символизирует число пять, и эта её особенность отражена в католическом обиходе, где чётки и особая молитва по ним называются «Розарий» (лат. Rosarium, нем. Rosenkranz), причём «Розарий» соотносится с размышлением о трёх «пятерицах» — пяти «радостных», пяти «скорбных» и пяти «славных» таинствах жизни девы Марии, которая и сама почитается как Р. или имеет Р. своим атрибутом. Р. в католицизме является также атрибутом Иисуса Христа, святого Георгия, святых — Екатерины, Софии, Доротеи, Терезы и др., часто символизируя церковь вообще. В христианстве Р. обретает особую символическую ёмкость: милосердие, милость, всепрощение, божественная любовь, мученичество, победа. В средневековом христианском искусстве Р. символизирует небесное блаженство (постепенно вытесняя лилию в передаче этого смысла). Своё символическое значение получают и части Р.: её зелень соотносится с радостью, шипы — с печалью, сам цветок — со славой. Вершиной поэтического и религиозного осмысления этого образа можно считать Р. как мистический символ, объединяющий все души праведных, в финале «Божественной комедии» Данте. В высшем плане неба (Рай XXX—XXXIII) поэт видит огромную пламенеющую Р., лепестки которой — души праведных, а высший из них — богоматерь. После Данте Р. всё чаще символизирует духовное избранничество, высокое этическое совершенство, творческий порыв (в итальянском гуманистическом неоплатонизме, философских утопиях розенкрейцеров и масонов и т. д.). Р. как символ земной чувствительной страсти чрезвычайно популярна в средневековой куртуазной литературе, новоевропейской любовной лирике, эротической аллегорике 16—18 вв. Эволюция образа Р. отмечается и в более поздней поэтической и мистической традиции. Так, у немецкого поэта К. Брентано в «Романсах о Розарии» выступают три сестры — Розароза (Алая роза), Розадора (Золотая роза) и Розабланка (Белая роза), которым грозит кровосмесительная связь с братьями, но их спасает вмешательство благодати. Р. становится стержневым образом-символом в искусстве романтиков (У. Блейк, Д. Г. Россети, А. Штифтер и др.), символистов рубежа 19—20 вв. (С. Малларме, В. де Лиль-Адан, О. Уайльд, кружок франц. поэтов — розенкрейцеров и др.), писателей 20 в. (например, У. Б. Йитс, Дж. Джойс, Т. С. Элиот, П. Целан; в России, в первую очередь, — А. А. Блок и О. Э. Мандельштам); в большинстве своём мотивы Р. у этих авторов так или иначе восходят к Данте. В поэтическом цикле Вяч. Иванова «Rosarium» Р. связывает воедино бесконечное число символов, сопровождая человека от колыбели через брак к смертному ложу, и является как бы универсальным символом мира и человеческой жизни. Образ Р. присутствует во многих произведениях искусства (Р. — один из основных и древнейших видов орнамента, мистическая Р. на витражах средневековых храмов). Р. знаменует совершенно «божественную» гармонию мироздания. В Швеции само понятие «народных росписей» обозначается как «rosemalning», т. е. «живопись Р.». С 12 В. Р. вводится в геральдику, став одним из наиболее устойчивых её знаков. В барочной живописи 17 в. (Испания, Фландрия) Р. нередко обособляется в самостоятельные символические натюрморты. Существуют различные версии объяснения цвета розы (розового, красного и др.) и происхождения шипов. По одной версии, Р. стала красной, когда на её лепестки упала капля крови с ноги Афродиты, уколовшейся шипом Р. во время поисков ею убитого Адониса. Иная мотивировка — белая Р. зарделась от удовольствия и стала красной, когда её поцеловала гулявшая в Эдемском саду Ева. По другой версии, Р. покраснела из-за неосторожности Купидона, уронившего каплю вина на Р. С Купидоном связывают и происхождение шипов Р. Вдыхая благоухание Р., Купидон был ужален пчелой; разгневавшись, он выстрелил в розовый куст стрелой, и она превратилась в шип. По другому варианту, происхождение шипов связано с Вакхом, который, преследуя нимфу, оказался перед непреодолимой оградой из терниев и приказал ей стать оградой из Р, Однако позже, увидев, что такая ограда не может удержать нимфу, Вакх снабдил Р. шипами. Отчасти сходная версия известна по этиологическому преданию алгонкинских индейцев (Глускабе, чтобы удержать животных от поедания цветов, сделал Р. колючими). Согласно раннехристианской традиции, до грехопадения Р. не имела шипов. Красный цвет Р. объясняется кровью Христа, пролитой на кресте (красные Р. нередко связывались с огнём; известен мотив превращения пепла сожжённых христианских мучеников в красные Р.; ср. иранскую легенду, о Заратуштре, которого уложили с целью умерщвления на горящее ложе, превратившееся, однако, в ложе из Р.), а тернии Р. соотносились с терновым венцом. Исключительную роль играет Р. в символике иранской литературы и искусства. Традиционен мотив любви соловья к Р.: когда её срывают, соловей вскрикивает; Р. красна от крови влюблённого в неё соловья и т. п. Не менее известен мотив, объединяющий Р. и вино. Арабская мусульманская традиция знает образ белой Р. — пота, выступившего на Мухаммаде на его пути к небу и упавшего на землю. В германской традиции Р. принадлежат карликам, гномам, феям и находятся под их неусыпной защитой. Символика различных видов Р. и её элементов многообразна. Красная Р. — христианский символ земного мира; эмблема Адониса, Афродиты, Венеры, Сафо; знак дома Ланкастеров; восторг, стыдливость, стыд, желание, объятие, страсть, материнство, смерть, мученичество. Белая Р. — чистота, девственность, духовность, абстрактная мысль, тишина; знак дома Йорков. Красная и белая Р. — единство, союз. Гирлянда Р. — атрибут Эроса, Купидона, святой Цецилии; блаженная душа, небесная радость, утешение в христианской вере; ангельский венец. Р. на кресте — смерть Христа. Шип Р. — страдание, смерть; христианский символ греха; Р. без шипов — неблагодарность. Венок из Р.— небесная радость, награда за добродетель. Розовый сад — Новый Иерусалим; Небесная Р. — роза дантовского Рая, образ универсума и высшего блаженства. Золотая Р. — Р., благославляемая священником и вносимая на празднике в храм; символ церкви, небесного благословения и радости. Серебряная Р. — жилище Брахмы. Розетка Р. — знак семи имён аллаха в мусульманстве; в буддизме — знание, закон, путь порядка, т. е. тройственная истина, символизируемая и лотосом; звезда, круг вселенной. Розовое дерево — убежище, приют.

Дата добавления: 2015-08-28