— В чем дело, дорогая? — спросил отец, кладя свою руку ей на голову.
Ее мама тут же принялась копаться в своей бездонной голубой сумочке в поисках платочков. Широко раскрыв глаза, она протянула один прямо к носу Люси и спросила, — Мы теперь снова вместе. Все хорошо, правда?
Нет, все было плохо.
— Почему вы не забрали меня домой на следующий день? — спросила Люси, снова чувствуя злость и боль. — Почему вы позволили им привезти меня сюда?
Ее отец побледнел. — Каждый раз, когда мы разговаривали с директором, он говорил, что у тебя все отлично, что ты снова занимаешься. Небольшое воспаление горла из-за того, что ты наглоталась дыма и небольшая шишка на голове… мы думали это все. — Он нервно облизнул губы.
— Было что-то еще? — беспокойно спросила ее мама.
Одного взгляда на родителей было достаточно, чтобы понять, что они не впервые затевали между собой подобный спор. Мама наверняка умоляла позволить ей увидеть дочь снова, а суровый отец настаивал на своем. И Люси по-прежнему не находила слов, чтобы объяснить им, что именно случилось той ночью и через что ей пришлось пройти с того момента. Да она снова вернулась к своим занятиям, хотя и не по своей воле. Да физически она была в порядке. Ее убивало другое, вся эта бесконечная череда сменяющихся эмоциональных потрясений, все эти взлеты и падения. Никогда еще она чувствовала себя более разбитой.
— Мы с мамой просто стараемся следовать правилам, — объяснял отец Люси, положив ей на шею свою твердую ладонь. Рука была огромной и тяжелой, ее вес неумолимо пригибал все ее тело вниз, мешая стоять прямо, но прошло так много времени с тех пор, как те кого она так любила были так близко, все вместе, что Люси не посмела отойти.
— Потому что мы желаем тебе только самого лучшего, — добавил ее отец, — мы были вынуждены принять слова этих людей на веру, — он указал на мрачные строения корпусов интерната, как будто они олицетворяли собой Рэнди, директора и остальных, — они более сведущи в таких делах.
— Нет, не слишком-то, — угрюмо бросила Люси, сердито глядя на неприветливые здания и неухоженную территорию. До сих пор, она мало, что понимала в порядках этой школы.
Взять, хотя бы, Родительский день. В школе постоянно говорили какое огромное значение уделяется тому, чтобы учащиеся могли встречаться со своими родителями, своей плотью и кровью. Сейчас же до обеда оставалось каких-то десять минут, а машина родителей Люси была единственной на парковке.
— Это место, совсем мне не помогает. Полная ерунда. — сердито жаловалась Люси, стараясь подбирать достаточно грубые выражения, чтобы родители забеспокоились.
— Люси, дорогая, — сказала мама, поглаживая её по волосам. Люси показалось, что мама еще не привыкла к ее короткой стрижке. Её пальцы подчиняясь давней привычке, теперь гладили ее по спине, словно следуя за призраком ее утраченных локонов. — Мы только хотим хорошо провести с тобой этот день. Папа захватил много вкусненького. Все, что ты так любишь.
Ее отец робко держал разноцветное лоскутное одеяло и плетеную корзину для пикника, которую Люси никогда раньше не видела. Обычно когда они выбирались на природу, все было намного проще: бумажные пакеты для продуктов и старая разорванная простыня, небрежно брошенная на траву рядом с речкой около их дома.
— Маринованная окра?[21] — спросила Люси неожиданно тонким детским голоском. Никто не мог бы сказать, что ее родители не постарались.
Ее отец кивнул. — И сладкий чай, и булочки с белым соусом. И натертый чеддер[22] с халапеньо.[23] Все как ты любишь, детка, — добавил он, — и еще кое-что.
Мама Люси достала из своей сумки большой запечатанный красный конверт, и протянула его Люси. В течение краткого мгновения, она чувствовала боль в животе, когда вспоминала все те письма, которые после гибели Тревора она получала. "Маньячка". "Девочка-смерть". Но потом Люси узнала знакомый почерк на конверте и её лицо озарилось широкой улыбкой.
Калли…
Она разорвала конверт и вытащила открытку, с изображенными на ней двумя девушками, занятыми укладкой волос. Внутри каждый дюйм был исписал крупным игривым почерком Калли. В открытку оказались вложенными и несколько небрежно исписанных листков бумаги потому, что в своей обычной манере подруга только начала высказывать свою мысль, а на открытке уже не хватало места.
Дорогая Люси,
Так как времени на телефонные разговоры у нас сейчас смехотворно мало…
(Может попросишь чуточку побольше? Это так несправедливо)
Приходится прибегать к таким вот старомодным способам и заниматься написанием эпических писем.
Теперь, даже взаперти, ты узнаешь все мельчайшие подробности всего, что со мной случилось за последние две недели.
Нравится тебе это или нет…
Люси прижала конверт к груди, все еще улыбаясь, зная что «проглотит» письмо, как только ее родители отправятся домой. Калли не отказалась от нее. И ее родители сидели рядом с ней. Прошло слишком много времени с тех пор, как Люси чувствовала такую любовь. Она протянула руку и пожала руку отца. Внезапно пронзительный, словно звук сирены, свисток заставил обоих родителей подпрыгнуть.
— Это просто приглашение к обеду, — объяснила она. Казалось, они успокоились. — Ладно, есть кое-кто, с кем я хочу вас познакомить.
Они вместе поднялись и пошли по пустынному, раскаленному от полуденного жара, покрытию парковки в сторону кампуса, где проводилась церемония открытия Родительского дня. Люси попыталась увидеть кампус глазами ее родителей. Она обратила внимание на снова провисшую крышу главного офиса, и на неприятный, сильный запах гниения гибнущей персиковой рощи рядом с гимнастическим залом. На то, что кованые железные ворота кладбища были покрыты яркой ржавчиной. Она вдруг поняла, что всего за пару недель, полностью перестала замечать многие неприглядные вещи в "Мече и Кресте".
Ее родители оглядывались вокруг с ужасом. Ее отец махнул рукой в сторону иссохшей умирающей виноградной лозы, из последних сил цеплявшейся за сломанный забор у входа в кампус.
— Это сорт Шардоне, — сказал он, морщась, потому что, просто не мог видеть страдания погибающего растения. Ее мать в настоящий момент судорожно прижимала к груди, обеими руками и растопырив локти, свой бумажник. Она всегда так делала, когда оказывалась в каком-нибудь неблагополучном районе, где ее могли ограбить. И это они еще не видели «красных». Ее родители, которые были категорически против почти всех электронных новинок, например как приобретенная Люси веб-камера. Их наверняка возмутит идея постоянного наблюдения, установленная в школе.
Люси хотела бы уберечь их душевное равновесие от извращенных изысков свода правил "Меча и Креста", потому что она уже выяснила, как управлять, а иногда даже обходить здешнюю систему безопасности. Буквально на днях, Арриан провела ее через такую полосу препятствий, протянувшуюся через весь кампус, чтобы показать всех "мертвых красных", батареи которых были разряжены или были хитро «заменены», эффективно создавая слепые пятна на территории школы. Ее родителям не следует всего этого знать, они просто должны провести с ней один хороший день. Пенни сидела на трибуне, свесив ноги, где они с Люси договорились встретиться в полдень. В руке она держала банку крепкого консервированного пива.
— Пенни, это мои родители, Генри и Дорен Прайс, — сказала Люси, представляя их друг другу. — Мам, пап, это…
— Пенниуезер Ван Сайкл-Локвуд, — бодро отрапортовала Пенни, держась за банку обеими руками. — Спасибо, что позволили мне присоединиться к вам на ланч.
Всегда вежливые родители Люси только счастливо ворковали и улыбались, не задавая лишних вопросов о том, где семья Пенни. Сейчас у Люси не было времени, чтобы все это подробно объяснить. Это был еще один теплый, ясный день. Плакучие ивы, росшие перед окнами библиотеки мягко качались на ветру, и Люси подвела своих родителей туда, где их раскидистые ветви благополучно загораживали большую часть стены, заляпанную пятнами от копоти и разбитые при пожаре окна. Когда они разложили одеяло на лужайке, Люси оттащила Пенни в сторону.
— Как ты? — спросила Люси, понимая, что если бы ей пришлось целый день приветствовать всех приехавших в школу родителей, кроме своих собственных, то она бы нуждалась в серьезной поддержке. К ее удивлению, голова Пенни счастливо закивала.
— Это намного лучше, чем в прошлом году! — сказала она. — И это все благодаря тебе. Я бы была совсем одна, если бы ты меня не пригласила.
Этот неожиданный комплимент застал Люси врасплох и заставил ее оглядеться, чтобы увидеть, как все остальные проводили мероприятие. Несмотря на все еще полупустую парковку, Родительский день, казалось, медленно наполнялся.
Молли сидела на одеяле неподалеку, между мужчиной и женщиной с приплюснутым носом, жадно обгладывавшей ножку индейки.
Арриан сидела на трибуне и шепталась о чем-то с очень похожей на нее девушкой-панком с невероятными ярко-розовыми волосами. Скорее всего, ее старшая сестра. Они обе поймали взгляд Люси и Арриан усмехнувшись помахала ей рукой, потом повернулась к другой девушке что-то нашептывая.
С Роландом была огромная компания людей, которые организовали обеденный пикник на большом покрывале. Они смеялись и шутили, а некоторые младшие дети бросали едой друг в друга. Они, казалось, хорошо проводили время, пока початок кукурузы гранатой не полетел в Габби, почти ослепив красавицу на один глаз, которая в это время неосмотрительно проходила мимо. Она сердито посмотрела на Роланда, так как поддерживала под руку мужчину, который выглядел достаточно старым, чтобы быть ее дедом. Они направлялись к ряду пустых стульев расположенных на открытом пространстве лужайки.
Даниэль и Кэм куда-то пропали, и Люси даже не могла представить, какими могли быть их семьи. Все еще рассерженная и растерянная, после того, как Даниэль бросил ее во второй раз на берегу озера, она по-прежнему просто умирала от желания увидеть хоть кого-то из его родственников. Но потом, вспоминив одинокий лист из личного дела Даниэля, увиденный в архиве, Люси задумалась, а поддерживал ли он контакт с кем-либо из семьи.
Мать Люси разложила натертый чеддер на четыре порции, а ее отец накладывал сверху аппетитных горок свеже нарезанный халапеньо. После первой же ложки Люси ощутила во рту настоящий пожар, как раз так, как она любила. Пенни же, казалось, была незнакома с типичной для штата Джорджия пищей, на которой сама Люси выросла. Она была почти в ужасе от перспективы отведать маринованной окры, но как только попробовала наградила Люси удивленной улыбкой одобрения.
Родители привезли с собой почти каждое из любимых блюд Люси, захватив даже пралине из ореха-пекан из крохотной семейной пекарни в конце их квартала. Ее родители сейчас счастливо чавкали по обе стороны от нее и, казалось, искренне радовались тому, что могут занять свои рты чем-то еще, кроме неприятных разговоров о загадочных смертях. Люси должна была наслаждаться временем проводимым с ними, и смыть все неприятности прочь своим любимым сладким чаем Джорджии. Но она чувствовала себя дочерью-самозванкой, за то, что старательно притворяется будто этот райский ланч является нормой для "Меча и Креста". Весь день сегодня казался какой-то фальшивкой.
Повернув голову, на звук жидких, слабых аплодисментов Люси посмотрела на трибуны, где уже стояли Рэнди и директор Юделл, человеком, которого Люси никогда не видела во плоти раньше. Она узнала его лишь по необычно тусклому портрету, который висел в главном вестибюле школы, и теперь поняла что неизвестный художник сильно преукрасил его внешность. Пенни уже говорила ей, что директор появляется на кампусе только раз в году — в Родительский день — и никаких исключений. В другие дни, он был отшельником, не покидавшим свой особняк на острове Тайби. Даже тогда, когда погибал студент его школы. Его толстые щеки, угрожали захватить подбородок, а его выпученные глаза уставились в толпу, особо не сосредотачиваясь на ком-либо.
Рядом с ним стояла Рэнди, на этот раз в белых чулках и подбоченившись. На ее лице была размазана безгубая улыбка, а директор школы то и дело промокал свой большой лоб салфеткой. У обоих были свои маски на сегодня, но со стороны казалось, что это притворство тяжко им давалось.
— Добро пожаловать на 159-й ежегодный Родительский День в "Мече и Кресте", — громко поприветствовал всех собравшихся директор Юделл в микрофон.
— Он шутит? — тихо шепнула Люси Пенни. Было невероятно поверить в столь долгую историю существования этой традиции. Пенни быстро отвела взгляд.
— Наверно оговорился. Я давно говорила ему о новых очках для чтения.
— Для вас запланирован длинный и веселый семейный день, который начнется со спокойного обеденного пикника…
— Обычно мы получаем только 19 минут, — Пенни бросила взгляд в сторону родителей Люси, которые тут же напряглись.
Люси улыбнулась поверх головы Пенни и сказала: — Она просто шутит.
— Далее вы выберите себе занятие. Наш преподаватель биологии мисс Иоланда Тросс выступит с увлекательной лекцией в библиотеке на тему местной флоры Саванны, найденной на территории кампуса. Тренер Диэнт будет контролировать проведение дружественных семейных гонок отсюда с лужайки. А мистер Стэнли Коул предложит историческую экскурсию по кладбищу, где захоронены многие известные личности. Это будет очень насыщенный событиями день. И да… — наконец завершил свою речь директор Юделл с зубастой улыбкой до ушей, — Вы в этом убедитесь сами.
Это была как раз та правильно подобранная вежливая и избитая шутка, которая заслужила некоторый приглушенный смешок из сгустка присутствовавших здесь родственников. Люси закатив глаза, посмотрела на Пенни. Эти жалкие попытки изобразить добродушное посмеивание, все расставили по своим местам. Все это было устроено ради того, чтобы родители чувствовали себя лучше приняв решение оставить своих детей в надежных руках школы "Меча и Креста". Прайсы тоже рассмеялись, но продолжали настороженно смотреть на дочь, как бы спрашивая ее как им на это реагировать.
После ланча другие семьи вокруг свернули одеяла и убрав остатки ланча, и разбрелись кто куда. Люси поняла что лишь немногие из них собираются участвовать в приготовленных для них развлечениях. Никто не последовал в библиотеку за мисс Тросс, и только Габби и её дедушка решили принять участие в "смешных гонках", надев огромные мешки на ноги на другом конце лужайки.
Люси не знала, куда попрятали свои семьи Молли, Арриан или Роланд, и она все еще не видела Даниэля. Она знала, что ее собственные родители будут очень разочарованы, если не увидят всю территорию кампуса и не примут участие в любом из запланированных мероприятий. По мнению Люси экскурсия по кладбищу, в обществе мистера Коула, показалась ей наименьшим из зол. Люси предложила собрать остатки еды, и присоединиться к нему у ворот кладбища.
Когда они проходили мимо трибун, откуда-то сверху к ним спрыгнула Арриан, так опытная гимнастка соскакивает с перекладины. Она ловко приземлилась прямо перед родителями Люси.
— При-и-и-и-вет! — промурлыкала она, создавая ложное впечатление явно ненормального ребенка.
— Мама и папа, — сказала Люси, пожимая плечами: — А это моя хорошая подруга, Арриан.
— А это, — Арриан указала на высокую девушку с ярко-розовыми волосами, которая медленно спускалась по ступенькам с трибун, — моя сестра, Аннабель.
Аннабель проигнорировала протянутую руку Люси и вместо этого потянула ее в свои раскрытые в приветствии руки, а потом крепко обняла. Люси подумала, что от такого объятия все ее косточки хрустят в унисон. Необычное приветствие затянулось и Люси, уже задавалась вопросом, что бы это могло значить? Но когда она уже стала чувствовать себя некомфортно, Аннабель отпустила ее.
— Очень приятно с вами познакомиться, — сказала она, беря Люси за руку.
— Взаимно, — сказала Люси, покосившись на Арриан.
— Вы тоже собрались на экскурсию с мистером Коулом? — спросила Люси у Арриан, которая до сих пор не могла оправиться от изумления от поведения сестры.
Аннабель уже было открыла рот, но Арриан быстро перебила ее. — Ну уж нет, — сказала она. — Такого рода мероприятия для полных лузеров. — Она взглянула на родителей Люси. — Без обид.
Аннабель пожала плечами. — Может быть у нас будет возможность встретиться попозже! — крикнула она Люси прежде, чем Арриан оттащила ее прочь.
— Они показались такими милыми, — сказала мама Люси своим «прощупывающим» голосом, который она использовала, когда хотела услышать от Люси объяснения чего-либо.
— Хм… за что это она тебя так? — спросила Пенн.
Люси взглянула на Пенни, затем на родителей. Неужели она действительно должна оправдываться перед ними за то, что она кому-то могла понравиться?
— Люсинда! — позвал ее мистер Коул, махая с другой стороны кладбищенских ворот. — Идите сюда!
Мистер Коул дружественно пожал руки обоим её родителям, и даже похлопал Пенни по плечу. Люси никак не могла решить, что ее раздражает больше: сам мистер Коул или его фальшивый энтузиазм по поводу предстоящей им экскурсии? Но как только он начал говорить, он сильно удивил её.
— Я готовлюсь к этому дню весь год, — прошептал он. — Шанс вывести студентов на свежий воздух и рассказать им о многих чудесах этого места. О, мне это так нравиться! Правда это едва ли не единственное путешествие в которое может попасть преподпватель коррекционной школы. Конечно, никто ни разу не появлялся на моих экскурсиях в прошлые годы, так что сегодня Премьерный показ!
— Что же, мы польщены, — прогудел отец Люси, одарив мистера Коула широкой улыбкой. Люси сразу же поняла, что это заговорила не только ненасытная до историй о Гражданской войне сторона отца. Он явно почувствовал, что мистер Коул был законопослушным гражданином. А ее отец лучше всех разбирался в людях. Две темные фигуры, незаметно проскользнув мимо них, уже начали спуск по крутой тропинке начинавшейся у входа на кладбище. Мама Люси оставила корзинку для пикника у ворот и одарила девушек одной из своих коронных улыбок. Мистер Коул махнул рукой чтобы привлечь их внимание.
— Во-первых, немного о мелочах. Вы — он поднял брови, — можете угадать что является на этом кладбище самым старым?
Люси и Пенни тотчас уткнулись взглядом в землю, избегая взгляда преподавателя, как они обычно делали во время его урока, а отец Люси напротив поднялся на цыпочки, чтобы разглядеть получше некоторые из статуй в самой низине.
— Это был вопрос с подвохом! — радостно проорал мистер Коул, хлопнув рукой по сложному рисунку кованых железных ворот. — Это передняя часть ворот была выкована еще при первом владельце усадьбы, в 1831 году. Говорят, его жена, Эллэмена, имела прекрасный сад, и она хотела чтобы что-то держало Гвинейских кур подальше от ее помидоров. — он рассмеялся себе под нос. — Это было еще до войны. И прежде чем водосточная яма. Сместилась!
Пока они шли по тропинке, все глубже внедряясь на территорию мемориала, мистер Коул без остановки снабжал их разными фактами о строительстве на кладбище, историческом фоне, во время которого оно появилось, и о «художнике», довольно вольно употребив этот термин, который придумал скульптуру крылатого зверя в верхней части монолита в центре кладбища. Отец Люси засыпал мистера Коула вопросами, а мама Люси часто пробегалась пальцами по навершиям некоторых из самых красивых надгробий, то и дело бормоча "О, да". Каждый раз, когда она останавливалась, чтобы прочитать эпитафию. Пенни неслышно скользила за матерью Люси, возможно уже пожалев что приняла их приглашение присоединиться к ним в этот день. Люси замыкала маленький строй, размышляя о том что бы произошло если бы она рассказала родителям историю ее личных посещений этого кладбища.
Вот здесь я отбывала свое первое наказание…
А здесь, на меня упал мраморный Ангел, и почти обезглавил меня…
А здесь, один из самых отъявленных нарушителей школы, которого вы никогда не одобрите, устроил для меня самый необычный пикник в моей жизни…
— Кэм, — вдруг окликнул кого-то мистер Коул, когда они обогнули монолит.
Оказалось, что они были здесь не одни. Неподалеку они увидели Кэма в обществе высокого брюнета, в элегантной, явно сделанной на заказ черной пиджачной паре. Ни один из них не слышал как их маленькая компания подошла к ним. Они говорили спокойно и увлеченно жестикулировали между собой возле старого дуба.
— Ты и твой отец немного опоздали к началу экскурсии? — спросил мистер Коул Кэма, на этот раз более громко. — И хотя вы и пропустили большую ее часть, но еще остались один или два прелюбопытных факта о которых я бы мог вам рассказать.
Кэм медленно повернул голову в их сторону, а затем обратно на собеседника, которого казалось все это забавляло. Люси решила, что мистер Коул ошибся, так как стоявший перед ними высокий мужчина с его классической и невероятно сексуально-привлекательной внешностью, с дорогими наручными золотыми часами, не был достаточно стар для того, чтобы быть отцом Кэма. Но, может это она ошибается, а он просто слишком хорошо выглядел в свои годы. Глаза Кэма жадно обыскивали голую шею Люси, и он показался ей снова немного разочарованным. Она покраснела, потому что поняла, что мама заметила всю эту сценку и заинтересовалась тем, что происходит. Кэм проигнорировал вопрос мистера Коула и подойдя к маме Люси, поднес её руку к своим губам, прежде чем кто-то успел их представить.
— Должно быть вы старшая сестра Люси, — сказал он небрежно. Стоя слева от Люси, Пенни взяла ее за локоть и тихо прошептала так, чтобы расслышать ее могла только она: — Пожалуйста, скажи мне кого-то еще тошнит?
Но мама Люси, казалась, несколько ослепленной, таким образом, что поставило Люси и ее отца, в немного неудобное положение.
— Нет, к сожалению, мы с отцом не можем присоединиться к вашей экскурсии, мистер Коул. — сказал Кэм, подмигивая Люси и раскачиваясь так же, как и подошедший к нему отец Люси. — Но он был просто счастлив, — тут он по очереди оглядел всю семью Прайсов, — встретить Вас здесь. Пойдем, папа.
— Кто это был? — прошептала мама Люси, когда Кэм и его отец, или кто бы он ни был, скрылись в другой стороне кладбища.
— О, лишь один из поклонников Люси, — сказала Пенни, пытаясь поднять им настроение, но сделала совершенно противоположное.
— Один из…? — Отец Люси посмотрел на Пенни.
К концу этого долгого дня Люси заметила у отца первые несколько седых волосков. И ей совсем не хотелось тратить последние мгновения уходившего дня, на то чтобы уговорить отца не волноваться по поводу мальчиков из ее коррекционной школы.
— Это ничего не значит, папа. Пенни просто шутит.
— Мы хотим, чтобы ты была осторожна, Люсинда, — сказал он.
Люси вдруг подумала о том, что Даниэль просил ее о том же, буквально на днях. Убеждал, что "Мече и Кресте" ей не место. И вдруг ей так захотелось поговорить об этом с родителями, просить или умолять их забрать ее подальше отсюда. Но все это было из разряда воспоминаний о которых она предпочитала держать язык за зубами. Захватывающее соприкосновение их кожи, когда она упала на него, то, как его глаза вдруг стали такими печальными, когда он смотрел на нее. Это было абсолютнным сумасшедствием и все же тем единственным, из-за чего, она согласна была терпеть весь этот ад в "Мече и Кресте", только бы провести еще хоть немного времени с Даниэлем. Просто, чтобы выяснить, а вдруг у них все-таки что-нибудь получится.
— Я ненавижу прощания, — мать Люси грустно вздохнула, прерывая мысли дочери, и обнимая её. Люси посмотрела на часы, и расстроилась. Она не заметила как быстро пролетело время, и что родителям пришла пора уходить.
— Позвонишь нам в среду? — спросил отец, целуя её в обе щеки, как это делали все ее родственники по французской линии.
Так как родители не хотели, чтобы Люси пошла их провожать обратно к стоянке, они снова взяли ее за руки. Каждый из них еще раз обнял Люси и выдал новую порцию поцелуев. Потом они пожали руку Пенни и пожелали ей успехов. Люси разглядела камеру слежения, выглядывавшую из разбитого окна, постовой будки на выезде. И она точно не была "мёртвой красной", потому-что камера постоянно следила за каждым их шагом, подобно старателю промывающему золотоносный песок. Вот только Арриан ей об этом ничего не сказала. Родители Люси ничего не заметили, может и к лучшему.
Пока они шли к машине они оглянулись дважды, чтобы снова помахать девушкам, застывшим у главного входа в вестибюль. Папа завел мотор его старого, черного "Chrysler New Yorker" и опустил стекло.
— Мы любим тебя, — крикнул он так громко, что Люси наверняка смутилась бы, если бы ей не было так грустно их видеть.
Люси еще раз помахала им рукой. Она прошептала "спасибо," за пралине и окру. За то, что они провели с нею весь день здесь. За то, что приняли Пенни под свое крыло, без лишних вопросов. За то, что вы меня все еще любите, несмотря на то, что я вам причинила. Когда задние фонари исчезли за поворотом, Пенни похлопала по спине Люси.
— Я думаю, что я пойду, навещу своего отца. — Она поковыряла землю носком ботинка, смущенно подняв взгляд на Люси. — Есть шанс, что ты захочешь пойти со мной? Если нет, я пойму. Видишь ли, предполагается, что мы еще раз пойдем… — Она указала своим большим пальцем в сторону кладбища.
— Конечно, я пойду, — сказала Люси.
Они пошли вдоль ограды кладбища, оставаясь на верхней его части, пока не достигли его дальнй восточной стороны, где Пенни остановилась перед одной из могил. Она была скромной, с белым надгробием, и вся усыпана толстым слоем желтовато-коричневых сосновых иголок. Пенни опустилась на колени, и стала протирать табличку.
СТЕНФОРД ЛОКВУД.
ЛУШИЙ ОТЕЦ В МИРЕ.
Люси показалось, что она могла расслышать пронзительный голос Пенни за этой надписью, и она почувствовала как слезы подступили к ее глазам. Она не хотела, чтобы Пенни видела это — в конце концов, родители Люси были живы. Если кто и должен был плакать сейчас, так это… Пенни плакала. Она пыталась не показывать этого, тихо хлюпая носом и вытирая слезы краем свитера. Люси опустилась на колени, чтобы помочь ей справиться с болью. Она обняла подругу и держала ее так крепко, как только могла. Потом Пенни немного отстранилась и поблагодарив Люси, сунула руку в карман и достала письмо.
— Я обычно пишу ему что-нибудь, — пояснила она.
Люси хотела оставить Пенни наедине с отцом, поэтому поднялась, шагнула назад и отвернулась вглядываясь вниз, скользя взглядом по склону, спускавшегося к центру кладбища. В ее глазах все еще стояли слезы, но ей вдруг показалось, что на вершине монолита кто-то есть. Да. Парень, обнявший руками колени. Она не могла понять как он туда забрался, но он был там. Он выглядел ожесточенным и одиноким, как будто сидел там уже очень давно. Казалось, он не замечал ни Люси, ни Пенни. Казалось, он вообще никого не замечал. Люси даже не надо было подходить ближе, чтобы понять, кому принадлежат эти фиолетово-серые глаза.
Все это время Люси искала объяснение тому, почему личное дело Даниэля было почти пустым; какие тайны содержала в себе пропавшая из библиотеки книга, написанная его предком; о чем он задумался в тот день, когда она спросила его о его семье. И, наконец, почему он был так пылок и одновременно так холоден с ней… всегда.
Глава 14. "Пустые руки"
Во вторник дождь лил весь день не переставая. Черные, как смоль, тучи накатывали с запада и сбивались в плотную стену над кампусом. Все это не помогало прояснить мысли Люси. Дождь то едва моросил, то поливал как из ведра, потом шел град, а потом все начиналось сначала. Студентам даже не позволили выходить во двор во время перерывов, и к концу урока вычислений Люси стала сходить с ума. Она поняла это, когда ее записи в тетради неузнаваемо изменились с описания теоремы о среднем значении к совершенно непонятному на первый взгляд списку:
15 Сентября: вступительный «фак» (оскорбительный жест) от Д.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |