Лошади, надо отдать им должное, осознали этот существенный факт первыми и, стоило им избавиться от незадачливых седоков, затрусили туда, где остался их стреноженный сородич. Я же кинулась к откосу, вместе с осыпью камушков соскользнула на несколько футов и вжалась в скальную расщелину.
Где–то над моей головой пролетело еще одно ядро, и я еще теснее прижалась к земле. Очевидно, люди на борту корабля остались довольны результатом последнего выстрела, ибо наступила относительная тишина.
Мое сердце стучало о ребра, а воздух вокруг был наполнен мелкой серой пылью, отчего першило в горле и неудержимо тянуло прокашляться. Рискнув оглянуться через плечо, я успела заметить, как шлюпку поднимают на борт корабля. Ни Айена, ни двух его пленителей нигде не было видно.
Пушечный порт бесшумно закрылся, якорный канат заскользил вверх, и корабль медленно повернулся в поисках ветра. Ветер был слабым, паруса почти не надувались, но парусник с каждым мигом быстрее и быстрее двинулся в открытое море и скоро растворился в затягивавшем горизонт густом тумане.
— Господи, — только и смог сказать Джейми, добравшись до меня и на миг сжав в объятиях, — Боже мой!
Отпустив меня, он повернулся и устремил взгляд в открытое море. Ничто не шевелилось, кроме щупалец медленно плывущего тумана. Казалось, весь мир погрузился в тишину: пушечный гром распугал чаек и буревестников, так что теперь не было слышно даже их криков.
Неподалеку, всего футах в трех от моего укрытия, ядро выбило в сером камне более светлое углубление.
— Что нам делать?
Признаться, я была так ошеломлена и раздавлена, что с трудом осознавала произошедшее. Трудно было поверить, что Айен, который меньше часа назад был с нами, исчез бесследно за пеленой тумана, словно служившей гранью между земным и загробным мирами.
В моем сознании заново прокручивались образы: туман, дрейфующий над очертаниями островка тюленей, неожиданное появление лодки, люди на скалах, тощее мальчишеское тело Айена — белая кожа, болтающиеся, как у куклы, руки. Я видела все с той ясностью, какая сопровождает трагедии; каждая деталь запечатлелась перед моим мысленным взором и появлялась снова и снова, все время с подспудной надеждой, что на этот раз что–то изменится.
Лицо Джейми осунулось и помрачнело, от носа до рта пролегли глубокие морщины.
— Не знаю, — сказал он. — Будь я проклят, я не знаю, что делать!
Он сжал кулаки и закрыл глаза, тяжело и хрипло дыша.
От этих слов мне стало еще страшнее. За короткое время, проведенное с ним после возвращения, я уже успела привыкнуть к тому, что Джейми всегда, даже в самой отчаянной ситуации, знает, что делать. То, что он признавался в бессилии, ужасало не меньше самой беды.
Ощущение беспомощности кружило вокруг меня, как туман. Каждый нерв кричал: «Сделай что–нибудь!»
Но что?
Я увидела полоску крови на его манжете: он разодрал руку, спускаясь по камням. Этому я могла помочь и как–то извращенно порадовалась, что хоть пустяк, но способна сделать.
— Ты порезался. — Я коснулась его раненой руки. — Давай я посмотрю и забинтую.
— Нет.
Он отвернулся, с напряженным лицом отчаянно вглядываясь в туман. Когда я потянулась к нему, он отпрянул:
— Нет, я сказал! Оставь как есть!
Я с трудом сглотнула и обхватила себя руками под плащом. Ветер, даже на мысе, стих, но холод и сырость никуда не делись.
Джейми небрежно отер руку о плащ, оставив на нем ржавое пятно. Он все еще смотрел на то место, где был корабль, потом закрыл глаза и крепко сжал губы. Спустя несколько мгновений он снова открыл глаза и повернулся ко мне, жестом попросив извинения за резкость.
— Думаю, мы должны поймать лошадей, — тихо сказал он. — Идем.
Мы молча брели обратно по каменистой почве, сами почти окаменевшие от потрясения. Лошадей я увидела издалека, они жались к своему стреноженному товарищу. Путь через мыс к берегу, казалось, занял у нас часы, но обратная дорога ощущалась как еще более долгая.
— Не думаю, что он умер, — произнесла я по прошествии времени, показавшегося мне годами, и нерешительно взяла его за руку, желая хоть как–то приободрить.
Впрочем, он едва ли заметил бы, даже тресни я ему по голове дубинкой, — брел себе и брел, понуро опустив голову.
— Нет, — сказал Джейми. — Нет, он не мертв: иначе они бы не забрали его.
— А они забрали его на борт корабля? — не унималась я. — Ты их видел?
Мне казалось, что для него лучше, если он будет говорить. Джейми кивнул.
— Да, они переправили его на борт, я отчетливо это видел. Наверное, есть надежда, — пробормотал он как будто про себя. — Если они сразу не проломили ему голову, то, может быть, и в дальнейшем не станут этого делать.
Неожиданно вспомнив о моем присутствии, он обернулся и посмотрел на меня; глаза шарили по моему лицу.
— Ты в порядке, англичаночка?
Я перепачкалась, порвала одежду, кое–где поцарапалась, и колени дрожали от страха, но была цела.
— Со мной все в порядке.
Я снова взяла его за руку, и на сей раз Джейми не отстранился.
— Это хорошо, — тихо произнес он после долгого молчания, взял меня под руку, и мы двинулись дальше.
— У тебя есть догадки насчет того, кто они такие?
Мне пришлось слегка повысить голос, чтобы перекрыть плеск прибоя, но я хотела, чтобы он не переставал говорить и не уходил в себя.
Джейми покачал головой и задумался. Усилия, необходимые для продолжения разговора, постепенно выводили его из шокового состояния.
— Я слышал, как один из матросов перекликался с людьми в лодке по–французски. Правда, это ничего не доказывает — матросы всех наций служат на любых кораблях. И все же мне довелось повидать у причалов немало судов, и на торговый этот корабль не похож. И на английский тоже, хотя тут мне даже трудно сказать почему. Может быть, паруса расположены иначе?
— Он был синий, с черной полосой вокруг, — сказала я. — Это все, что я успела рассмотреть, прежде чем начали палить из пушки.
Возможно ли проследить путь корабля? Сама эта мысль вселила в меня надежду. Может, ситуация не столь безнадежна, как мне показалось поначалу? Если Айен жив и мы сумеем выяснить, куда направляется этот корабль…
— Ты видел на нем название? — спросила я.
— Название? — удивился Джейми. — На корабле?
— Разве на борту корабля обычно не написано его название?
Джейми был откровенно озадачен:
— Нет, а зачем?
— Чтобы было видно, что это за посудина! — раздраженно ответила я.
Захваченный врасплох моим тоном, он даже слегка улыбнулся.
— Ну понятно. Но я думаю, они не хотели, чтобы кто–то узнал, кто они такие, учитывая их промысел, — сухо сказал он.
Некоторое время мы молча шли рядом, размышляя, а потом у меня созрел вопрос.
— Но если на борту нет названия, каким образом корабли, не занимающиеся ничем незаконным, узнают один другого?
Джейми взглянул на меня, подняв бровь.
— Я же отличаю тебя от других женщин, — сказал он, — а у тебя на груди не значится твое имя.
— Нет даже буквы «А»[17], — буркнула я, но, заметив его недоумевающий взгляд, добавила: — Ты хочешь сказать, что корабли отличаются по внешнему виду и их не так уж много и поэтому ты можешь отличить один корабль от другого?
— Ну, не я, конечно, — честно признался он. — Я знаю несколько кораблей, на которых бывал, знаком с их капитанами, часто видел в порту или на рейде — эти, конечно, я различу. Но моряки — совсем другое дело. Они знают в лицо множество кораблей, как человек может помнить десятки, сотни знакомых.
— Ага, значит, возможность узнать, что за корабль забрал Айена, не исключена.
Джейми кивнул и взглянул на меня с любопытством.
— Думаю, да. Пока мы шли, я старался припомнить все, что можно, об этом корабле, чтобы рассказать Джареду. Он знает множество кораблей и еще больше капитанов — и, возможно, кто–то из его знакомых узнает по описанию синий трехмачтовый корабль, широкий в бимсе, с двенадцатью пушками и набычившимся ростром.
Мое сердце подскочило вверх.
— Значит, у тебя все–таки есть план?
— Я бы пока поостерегся называть это планом, — проворчал Джейми. — Просто это единственное, что приходит мне в голову.
Он вздохнул, пожал плечами и провел рукой по лицу, стирая крохотные капельки влаги, осевшие на его бровях и щеках и поблескивавшие, как слезы.
— Нужно отправляться в Инвернесс: лучшее, что я могу сделать, — это двигаться. Джаред будет ожидать нас в Гавре. Когда мы встретимся с ним, может быть, он сможет помочь нам выяснить, как называется синий корабль. А не исключено — и к чему он приписан. Да, — сухо добавил Джейми, упреждая мой вопрос, — корабли приписаны к портам, и если они не принадлежат к военному флоту, то совершают рейсы по определенному маршруту и имеют на борту бумаги для представления начальнику порта, где указано, куда они направляются.
Мне полегчало впервые с того момента, как Айен спустился с башни Элен.
— Если, конечно, это не пираты или каперы, — добавил Джейми, мгновенно охладив мое поднявшееся настроение.
— Ну а если это пираты?
— Тогда где их искать, известно одному Богу, но никак не мне, — лаконично ответил Джейми и больше ничего не говорил, пока мы не дошли до лошадей.
Они как ни в чем не бывало пощипывали травку рядом с башенкой, где мы оставили пони Айена. Тот тоже вел себя спокойно, делая вид, что находит жесткую морскую траву восхитительной.
Джейми фыркнул, обозвал их глупыми животными, достал кольцо веревки и дважды обмотал ее вокруг выступающего камня. Вручил мне конец, велев держать крепко, сбросил нижний конец в щель, снял плащ и обувь и начал спуск.
Некоторое время спустя он вернулся изрядно вспотевший, с маленьким свертком под мышкой: рубашка Айена–младшего, плащ, обувь и чулки, а также нож и маленький кожаный кошелек, в котором парнишка хранил те скудные ценности, какие у него были.
— Ты хочешь отвезти их домой, Дженни? — спросила я, живо представив себе, каковы будут чувства бедной матери.
Мне сделалось дурно от понимания того, что мое собственное чувство опустошения и утраты — ничто по сравнению с горем, ожидающим ее.
Лицо Джейми раскраснелось от подъема, но после моего вопроса кровь отхлынула от щек, руки напряглись на свертке.
— Ох, как же это? Как я поеду домой и расскажу сестре, что потерял ее младшего сына? Она не хотела отпускать его со мной, а я настоял. Сказал, что пригляжу за ним. И теперь он схвачен, может быть, мертв — и на память от него осталась только одежда. — Он сжал челюсти и судорожно сглотнул. — Лучше мне самому умереть.
Джейми опустился на колени, встряхнул одежду племянника, сложил в стопку, завернул в плащ и засунул в седельную сумку.
— Она понадобится Айену, когда мы найдем его, — сказала я, стараясь говорить убежденно.
Джейми посмотрел на меня, помолчал и кивнул.
— Да, — тихо произнес он. — Надеюсь, так оно и будет.
Было слишком поздно, чтобы пускаться в путь до Инвернесса. Солнце садилось, тусклое красноватое свечение подкрашивало сгущавшийся туман. Мы молча начали разбивать лагерь. В седельных сумках имелась холодная еда, но аппетита не было, а потому мы завернулись в плащи и легли, пристроившись в неглубоких выемках, которые Джейми выкопал в земле.
Но я не могла заснуть. Каменистая земля была жесткой, шум прибоя внизу сам по себе мог перебить сон, но главное, мои мысли были полны Айеном.
Сильно ли ему досталось? Обмякшее тело говорило о бессознательном состоянии, но крови видно не было. Вероятно, его просто ударили по голове. Но каково ему придется, когда бедняга, очнувшись, поймет, что его похитили и с каждый минутой увозят все дальше от дома и семьи?
И как мы вообще будем его искать? Когда Джейми в первый раз упомянул Джареда, у меня появилась надежда, но чем больше я об этом думала, тем призрачнее казались перспективы найти этот корабль, который мог теперь плыть в любом направлении, в любой порт мира. И сохранят ли Айену жизнь или, сочтя его обузой, выбросят за борт?
Мне казалось, будто я не сомкнула глаз, но, должно быть, я все же задремала, просто тревога преследовала меня и во сне. Я проснулась, дрожа от холода, а когда протянула руку, чтобы коснуться Джейми, его там не было. Он накрыл меня своим одеялом, но оно было плохой заменой теплу его тела.
Джейми сидел неподалеку спиной ко мне. Ветер, подувший с закатом со стороны берега, частично разогнал туман, месяц проливал сквозь облака достаточно света, и мне была отчетливо видна его сгорбившаяся фигура.
Поднявшись, я направилась к нему, плотно кутаясь в плащ. Гранитное крошево слегка хрустело под ногами, но эти звуки тонули в доносившихся снизу могучих вздохах моря. Джейми, видимо, услышал меня: он не обернулся, но и не выказал никаких признаков удивления, когда я опустилась рядом с ним.
Он сидел, поставив локти на колени и упершись подбородком в ладони. Широко открытые невидящие глаза уставились на темные воды бухты. Если тюлени и не спали, то в эту ночь они вели себя тихо.
— Ты как? — спросила я. — Чертовски холодно.
На Джейми не было ничего, кроме плаща, и в эти холодные предутренние часы на сыром морском воздухе его била мелкая дрожь.
— Все нормально, — пробурчал он, но прозвучало это неубедительно.
Я хмыкнула и присела рядом с ним на обломок гранита.
— Это не твоя вина, — сказала я после затянувшегося молчания.
— Тебе нужно пойти и поспать, англичаночка.
Голос был спокойным, но в нем сквозила безнадежность. Я придвинулась ближе и обняла Джейми. Он хотел отстраниться, но я сильно дрожала и искала его тепла, поэтому заявила:
— Никуда я не пойду.
Он глубоко вздохнул и посадил меня к себе на колено, крепко обхватив меня под плащом. Мало–помалу дрожь отпустила.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я наконец.
— Молюсь, — ответил он. — Вернее, пытаюсь молиться.
— Не буду тебе мешать.
Я сделала движение, чтобы уйти, но он крепче прижал меня к себе.
— Нет, останься, — сказал он, и мы прижались друг к другу еще теснее.
Я ощущала ухом тепло его дыхания. Он набрал воздуха, как будто собираясь заговорить, но выдохнул, так ничего и не сказав. Я повернулась и дотронулась до его лица.
— В чем дело, Джейми?
— Неужели это неправильно — то, что ты у меня есть? — прошептал он. Его лицо было белым, как кость, глаза в сумрачном свете казались черными дырами. — Я все время думаю: моя ли это вина? Неужели я сильно согрешил, желая тебя так горячо, нуждаясь в тебе больше, чем в самой жизни?
— А это так? — спросила я, обхватив его лицо ладонями, — И если это так, что тут может быть неправильного? Ведь я твоя жена.
Несмотря ни на что, от этого простого слова — «жена» — на душе у меня стало легче.
Он слегка повернул голову, так что его губы оказались прижатыми к моей ладони, а рука легла поверх моей. Пальцы у Джейми были холодными и твердыми, точно плавучее дерево, вымоченное в морской воде.
— Я убеждаю себя в этом. Господь дал тебя мне. Как я могу не любить тебя? И вместе с тем я все думаю и не могу остановиться.
Он посмотрел на меня, нахмурив лоб от беспокойства.
— Клад. Конечно, было правильно использовать его, когда возникала нужда накормить голодных или спасти людей в тюрьме. Но попытаться выкупить мою свободу — потратить его на то, чтобы я мог свободно жить с тобой в Лаллиброхе и не беспокоиться насчет Лаогеры, — наверное, это было грешное желание.
Я положила его руку на свою талию и привлекла его к себе. Ища успокоения, Джейми положил голову мне на плечо.
— Тихо, — сказала я ему, хотя он и так молчал. — Успокойся. Джейми, неужели ты когда–нибудь делал что–то исключительно для себя, не заботясь о ком–то еще?
Он осторожно провел рукой по моей спине, исследуя шов на корсаже. Его дыхание таило намек на улыбку.
— О, много, много раз, — прошептал он. — Когда я увидел тебя. Когда я взял тебя, не думая, хочешь ты меня или нет, есть ли тебе куда пойти, есть ли у тебя еще кто–то, чтобы любить.
— Дурачок, — прошептала я ему на ухо, баюкая его в своих объятиях. — Ты такой болван, Джейми Фрэзер. А как насчет Брианны? Это ведь не было неправильно?
— Да. — Пульс у него на шее забился сильнее. — Но теперь я забрал тебя у нее. Я люблю тебя и люблю Айена, как собственного сына. И мне приходит в голову, что, может быть, это непозволительно — иметь вас обоих.
— Джейми Фрэзер, — четко произнесла я, постаравшись вложить в голос как можно больше убежденности, — ты ужасный дурак.
Я загладила его волосы назад, убрав со лба и захватив в горсть густой хвост на загривке, и легонько потянула назад, чтобы заставить его смотреть на меня. В сумраке мое лицо, наверное, казалось ему таким же странным: бледные щеки и темные, как кровь, губы и глаза.
— Ты не вынуждал меня прийти к тебе, не отнимал меня у Брианны. Я пришла, потому что я хотела, потому что нуждалась в тебе так же, как и ты во мне. И то, что я здесь, не имеет никакого отношения к тому, что произошло. Мы женаты, пойми ты это! По любым законам, какие ни назови, — перед Богом, Нептуном или кем угодно!
— Нептуном? — переспросил он с весьма озадаченным видом.
— Успокойся. Сказано же тебе, же–на–ты, а в желании обладать своей женой и жить с ней никто не может усмотреть ничего дурного. Равно как и в любви к родному племяннику. С чего ты вообще взял, будто желать быть счастливым — грех? Кроме того, — добавила я чуть отстранившись и окидывая его долгим взглядом, — что ты, черт возьми, мог поделать с тем фактом, что я взяла и вернулась?
Его грудь задрожала, но уже не от холода, а от сдерживаемого смеха.
— Ничего, кроме как взять тебя, пусть даже вместе с проклятием, — ответил Джейми, нежно целуя меня в лоб. — Любовь к тебе провела меня через ад, и не один раз, англичаночка, и я готов рискнуть снова.
— Ба, — усмехнулась я. — Ты никак воображаешь, будто любить тебя — это нежиться на постели из розовых лепестков?
Теперь он рассмеялся вслух.
— Нет, но, может быть, ты не против продолжать любить меня?
— Может быть, несмотря ни на что.
— Ты очень упрямая женщина, — заметил Джейми с улыбкой.
— Рыбак рыбака видит издалека, — отозвалась я, после чего мы довольно надолго замолчали.
Было очень рано, часа четыре утра. Время от времени облака расступались и выглядывал низко висевший месяц. Ветер менялся, туман в поворотный час между темнотой и рассветом начинал редеть. Откуда–то снизу донесся одинокий голос тюленя.
— Как думаешь, ты в силах отправиться в путь прямо сейчас, не дожидаясь рассвета? — неожиданно спросил Джейми. — Стоит убраться с мыса. По ровной дороге лошади могут ехать и в темноте.
Все мое тело болело от усталости, желудок сводило от голода, но, услышав эти слова, я встала, убрала волосы с лица и решительно сказала:
— Едем.
Примечания
Девушек (фр.).
1–е Тимофею, 2, 14–15.
Вот это удар! (фр.).
Отрывок из романа Д. Дефо «Робинзон Крузо».
По–английски это убежище называется priest hole, буквально: нора священника.
Исаия, 14,12. Полностью в русском переводе строфа звучит так: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы».
Quod erat demonstrandum (лат.) — что и требовалось доказать.
То есть отделенной от государства, как, например, церковь баптистов, конгрегацироналистов и др.
Дерьмо! (фр.).
Намек на фразу французского философа Блеза Паскаля: «Будь нос у Клеопатры короче, весь мир был бы иным».
Уличная девка (фр.).
Каждое животное печально после совокуплений (лат.).
Английская буква «С» — начальная буква имени Клэр.
Малкольм Х (настоящее имя Малкольм Литл, 1925–1965) — деятель негритянского движения в США. Английская буква «X» произносится как «экс».
Фрост Р. Смерть работника. Перевод С. Степанова.
Пост Эмили (1873–1960) — автор книги «Этикет», которая была издана в США в 1922 году. Эта книга стала классикой американской литературы, она многократно переиздавалась, переводилась на разные языки и с годами совершенно не утратила своей актуальности.
Намек на роман Н. Готорна «Алая буква».
See more books in http://www.e-reading.bz
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |