— Ну не можешь же ты вот так взять и выдрать ремнем человека, у которого только что выгорели брови, Айен, — хрипло заметил Джейми, налив из стоявшего на столе графина стакан портера. — Это было бы не гуманно.
Он ухмыльнулся племяннику и вручил ему стакан. Парнишка жадно принялся пить.
— Ну ладно. Может, и не стоит, — согласился Айен, оглядев сына. Уголок его рта невольно дернулся: больно уж жалкое зрелище являл собой парнишка. И чрезвычайно потешное. — Но имей в виду, это не значит, что тебе не достанется по заднице потом, — предупредил он, — и это помимо того, что захочет сделать с тобой твоя мать, когда увидит твою физиономию. Ну а пока, парень, можешь расслабиться.
Не особо полагаясь на это великодушное высказывание, юноша промолчал, разумно ища прибежища в стакане с портером.
Я и сама выпила с удовольствием. Теперь мне стало понятно, почему жители Эдинбурга бросились врассыпную, едва пошел дождь. Попробуй–ка, промокнув до нитки, обсушиться в сыром каменном доме, не имея смены одежды и никакого источника тепла, кроме маленького очага.
Оттягивая липнущий к груди мокрый корсаж, я поймала заинтересованный взгляд Айена–младшего и с сожалением поняла, что, пока мальчишка в комнате, снять его мне не придется. Джейми, похоже, уже изрядно разбаловал мальца. Оставалось прибегнуть к последнему средству, и я залпом допила портер, ощущая разливающееся внутри тепло.
— Ну что, парень, чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы поговорить?
Джейми уселся рядом с Айеном на подушечку напротив племянника.
— Да, пожалуй, — осторожно прохрипел парнишка, прокашлялся, как лягушка–бык, и повторил более решительно: — Да, я могу.
— Хорошо. Так вот. Во–первых, как ты оказался в печатной мастерской? И во–вторых, как вышло, что там случился пожар?
Юноша помолчал, сделал очередной глоток портера для храбрости и сказал:
— Это я его устроил.
Джейми и Айен выпрямились, ошеломленные его признанием. Джейми, по–видимому, усомнился в правильности своего утверждения относительно нецелесообразности порки юнцов со сгоревшими бровями, но с явным усилием взял себя в руки и просто спросил:
— Зачем?
Мальчик сделал еще глоток портера, закашлялся, снова приложился к стакану, очевидно подыскивая слова.
— Ну, — неуверенно произнес он, — там был человек…
И замолчал.
— Человек, — терпеливо подсказал Джейми, когда его племянник выказал признаки неожиданно наступившей глухоты и немоты. — Какой человек?
Юный Айен с глубоко несчастным видом сжал бокал в ладонях.
— Отвечай своему дяде сию же минуту, щенок! — рявкнул его отец. — Иначе я наплюю на все и всыплю тебе прямо сейчас!
Вот так, чередуя угрозы с подсказками, эти двое выжали–таки из парнишки более или менее связный рассказ.
В то утро Айен–младший, как и было велено, явился в трактир для встречи с Уолли, который должен был появиться там после того, как примет подводу с бренди и загрузит на другую ложную приманку — бочки с прокисшим вином.
— Велено? — перебил Айен сына. — Кто велел тебе?
— Я, — сказал Джейми, прежде чем юноша успел что–то вымолвить, и поднял руку, призывая зятя к молчанию. — Айен, если хочешь, мы это с тобой обсудим, но попозже. Сейчас для нас важнее узнать, что произошло сегодня.
Айен нахмурился и уже открыл рот, чтобы возразить, но передумал и кивком велел сыну продолжать.
— В общем, я был голоден, — сказал парнишка, потупившись.
— А когда ты не голоден? — произнесли его отец и дядя в один голос.
Они переглянулись, фыркнули от смеха, и напряженная атмосфера в комнате слегка разрядилась.
— Значит, ты пошел в таверну, чтобы перекусить, — сказал Джейми. — Все правильно, малый, в этом нет ничего плохого. И что случилось, когда ты там был?
Именно там, как выяснилось, он и увидел того человека. Маленький, похожий на крысу тип с косичкой моряка и слепой на один глаз. Он разговаривал с трактирщиком.
— Он спрашивал о тебе, дядя Джейми, — продолжил юноша, чей рассказ по мере поступления в организм портера становился все спокойнее. — Называл твое настоящее имя.
Джейми удивленно вскинулся.
— Джейми Фрэзер, ты хочешь сказать?
Юный Айен кивнул, потягивая портер.
— Ага. Но он знал и другое твое имя — Джейми Рой, я имею в виду.
— Джейми Рой?
Айен вперил в зятя недоумевающий взгляд, и тот с досадой пожал плечами.
— Под этим именем меня знают на пристани. Господи, Айен, ты ведь знаешь, чем я занимаюсь!
— Ну знаю, но я не думал, что ты впутал в свои делишки мальца! — возмущенно сказал Айен и снова переключился на сына: — Продолжай, парень. Я больше не буду тебя перебивать.
Моряк спросил хозяина таверны, как бы старому морскому волку, оказавшемуся на мели и подыскивающему себе работу, найти некоего Джейми Фрэзера, который, по слухам, имеет нужду в способных людях. Когда хозяин сделал вид, что не знает этого имени, моряк наклонился поближе, толкнул монету через стол и, понизив голос, спросил, не знакомо ли ему в таком случае имя Джейми Рой.
Хозяин притворился, будто глух, как змея, и моряк вскоре покинул трактир, но Айен–младший увязался за ним следом.
— Я подумал, что, может быть, не помешает узнать, кто он такой и что замышляет, — объяснил он, моргая.
— Тебе следовало бы оставить у трактирщика сообщение для Уолли, — сказал Джейми. — Впрочем, что сделано, то сделано. И куда этот тип отправился?
«Тип» зашагал по дороге весьма резвым шагом, но не настолько быстро, чтобы здоровый юноша не мог следовать за ним на безопасном расстоянии. Отличный ходок, моряк покрыл расстояние в пять миль до Эдинбурга менее чем за час и прибыл в таверну «Зеленая сова». Юный Айен следовал за ним. От этой гонки у него в горле пересохло.
Услышав знакомое название, я встрепенулась, но промолчала, не желая прерывать рассказ.
— Там было полно народу, — сообщил парнишка. — Утром что–то случилось, и все об этом говорили, но всякий раз затыкались, когда видели меня. В общем, там было то же самое.
Он прервал рассказ, чтобы прокашляться и прочистить горло.
— Моряк заказал выпивку — бренди, потом спросил хозяина, не знаком ли он с поставщиком бренди по имени Джейми Рой или Джейми Фрэзер.
— Так и спросил? — уточнил Джейми.
Он внимательно смотрел на племянника, но я видела, что в его голове идет напряженная мыслительная работа, отчего на лбу между густыми бровями залегла маленькая морщинка.
Человек методично обходил таверны одну за другой, повсюду сопровождаемый своей «тенью», и в каждом заведении заказывал бренди и повторял свой вопрос.
— Должно быть, у него на редкость крепкая голова, раз он пил так много, причем не пьянея, — заметил Айен.
Сын покачал головой.
— Да ничего он не пил, только прикидывался.
Его отец поцокал языком, потрясенный таким возмутительным переводом добра, но рыжие брови Джейми поднялись еще выше.
— А пригубливал ли он хоть раз? — резко спросил он.
— Ага. В «Собаке и ружье» и еще в «Синем кабане». Но именно что только пригубливал и всегда уходил, не допив. В других местах он не пил вообще, а мы заходили в пять заведений, прежде чем…
Он не закончил фразы и отпил еще.
Лицо Джейми претерпело поразительную трансформацию. Выражение хмурого недоумения сменилось полнейшей растерянностью, но вскоре озарилось пониманием.
— Вот оно что, — тихо пробормотал он. — Ну да…
Его внимание вернулось к племяннику.
— И что случилось потом, а, малый?
Юный Айен снова понурился и сглотнул так тяжело, что было видно, как ком прокатился вниз по его длинной тонкой шее.
— В общем, от Керса до Эдинбурга не ближний свет, и, когда столько топаешь, в горле пересыхает…
Его отец и дядя обменялись понимающими взглядами.
— Ты выпил слишком много, — констатировал Джейми.
— Откуда же было мне знать, что он собирался обойти столько таверн, верно? — воскликнул парнишка, пытаясь оправдаться, и его уши порозовели.
— Ну конечно, парень, — добродушно сказал Джейми, не желая переходить к обвинениям. — И на сколько тебя хватило?
Как выяснилось, хватило его примерно до середины Королевской Мили, где Айен–младший под совокупным воздействием раннего пробуждения, усталости от пятимильной пешей прогулки и примерно двух кварт эля задремал в уголке, а проснувшись примерно час спустя, обнаружил, что объект его преследования исчез.
— Поэтому я пришел сюда, — объяснил он, — Я подумал, что дядя Джейми должен узнать об этом. Но его здесь не было.
Мальчик взглянул на меня, и его уши порозовели еще больше.
— А почему ты решил, что он должен быть здесь?
Айен–старший одарил своего отпрыска убийственным взглядом, а потом перевел его на зятя. Гнев, закипавший в нем с утра, но до сего момента остававшийся под контролем, прорвался.
— Ты — грязный распутник, Джейми Фрэзер, раз у тебя хватило наглости привести моего сына в вертеп греха!
— Не тебе это говорить, папа!
Малец вскочил на ноги и, хотя его немного шатало, выпрямился и решительно сжал вытянутые по бокам руки в костистые кулаки.
— Не мне? Что ты этим хочешь сказать, щенок? — воскликнул Айен, и глаза его расширились от ярости.
— Я хочу сказать, что ты чертов лицемер! — хрипло выкрикнул его сын. — Читаешь нам с Майклом проповеди о чистоте и сохранении верности одной женщине, а сам все время тайком шастаешь по городу, выискивая шлюх!
— Что?!
Лицо Айена побагровело. Я с тревогой посмотрела на Джейми, который, похоже, находил в этой ситуации что–то забавное.
— Ты — чертов лицемер!
Юный Айен торжествующе выпалил это обвинение, ненадолго умолк, словно стараясь придумать еще одно, но когда снова открыл рот, дело ограничилось отрыжкой.
— Мальчик изрядно пьян, — сказала я Джейми.
Он взял графин с портером, посмотрел, сколько там осталось, и поставил графин на место.
— Ты права, — сказал он. — Я заметил бы раньше, если бы не его плачевное состояние.
Старший Айен пьян не был, но выглядел так же, как сын: багровая физиономия, выпученные глаза и напряженные мускулы шеи.
— Какого хрена ты хочешь этим сказать, щенок? — взревел он и угрожающе двинулся к своему отпрыску, который попятился и, наткнувшись на кушетку, неожиданно на нее шлепнулся.
— Вот что! — выкрикнул парнишка и, чтобы не оставалось сомнений, ткнул пальцем в мою сторону. — Ты обманывал мою мать с этой вонючей шлюхой!
Айен отвесил сыну затрещину, отчего тот растянулся на кровати.
— Ну ты и болван! — возмутился отец. — Да как у тебя язык повернулся сказать такое о твоей тетушке Клэр, не говоря уже обо мне и твоей матери!
— Тетушке?
Юный Айен уставился на меня с подушек, разинув рот, и стал похож на птенца, просящего еды. Я не выдержала и расхохоталась.
— Ты ушел раньше, чем я успела тебе представиться сегодня утром, — сказала я.
— Но ты же умерла, — ляпнул он.
— Пока нет, — заверила я его. — И еще поживу, если не подхвачу горячку, оттого что сижу здесь в мокром платье.
Мальчик уставился на меня округлившимися глазами, в которых промелькнуло восхищение.
— Старухи в Лаллиброхе поговаривали, будто ты ведьма, Белая Дама, а может быть, даже фея. Когда дядя Джейми вернулся домой после Куллодена без тебя, пошли слухи, что, возможно, ты вернулась обратно к феям, откуда и явилась. Это правда? Ты живешь в сумраке?
Мы с Джейми переглянулись, и он закатил глаза к потолку.
— Нет, — сказала я. — Я… э–э… я…
— После Куллодена она сбежала во Францию, — неожиданно и весьма уверенно заявил Айен. — Она думала, что твой дядя Джейми убит в сражении, поэтому и уехала к своим родственникам во Францию. А поскольку принадлежала к числу близких друзей принца, то не могла вернуться в Шотландию, не подвергая себя серьезной опасности. Но как только она узнала, что ее муж вовсе не умер, она тут же села на корабль и приехала, чтобы найти его.
Айена–младшего отвисла челюсть. У меня тоже.
— Д–да, — подтвердила я, опомнившись. — Именно так все и было.
Парнишка переводил большие сияющие глаза с меня на дядю.
— Значит, ты вернулась к нему! — счастливо воскликнул он. — Господи, как это романтично!
Обстановка несколько разрядилась. Правда, Айен–старший еще хмурился, но и его взгляд смягчился, когда он посмотрел на нас с Джейми.
— Ну да, — проворчал он со скупой улыбкой. — Наверное, так оно и есть.
— Я–то думал, что такого рода помощь мне придется оказывать ему только годика через два–три, — заметил Джейми, опытной рукой держа голову племянника, в то время как тот мучительно отрыгивал в плевательницу, которую держала я.
— Да чего уж там, он всегда норовил забежать вперед, — махнул рукой Айен–старший. — Научился ходить раньше, чем стоять, и вечно совался в огонь, котлы с кипятком, свинарники да коровники.
Он погладил тощую спину.
— Потерпи, малец. Еще немного — и обессилевшего парнишку уложили на кушетку, где он должен был под строгим приглядом дяди и отца приходить в себя от воздействия дыма, эмоций и слишком большого количества портера. — И где, спрашивается, этот чертов чай, за которым я посылал?
Джейми раздраженно потянулся к колокольчику, но я остановила его. Можно было предположить, что после утреннего переполоха внутренний распорядок борделя еще не восстановился.
— Не трудись, — сказала я. — Я спущусь, заодно и чай принесу.
Взяв плевательницу и держа ее перед собой на расстоянии вытянутой руки, я вышла, слыша позади увещевания Айена–старшего:
— Послушай, дурачок…
Найти дорогу на кухню и получить все, что требовалось, удалось без труда. Я надеялась, что Джейми и Айен дадут парнишке несколько минут передышки. И он отдохнет, и я не пропущу ничего из его рассказа.
Но видимо, что–то важное все–таки прозвучало в мое отсутствие, потому что, когда я вернулась, в маленькой комнатке снова повисло облачко напряженности и Айен–младший, подняв глаза, быстро отвел их в сторону, чтобы избежать моего взгляда. Джейми пребывал в своем обычном невозмутимом состоянии, но Айен–старший выглядел почти таким же смущенным и огорченным, как и его сын. Он поспешил мне навстречу, забрал у меня поднос, бормоча слова благодарности, но тоже явно не хотел встречаться со мной взглядом. Я взглянула на Джейми, вопросительно подняв бровь, а он слегка улыбнулся и пожал плечами. Я ответила тем же и взяла с подноса одну из мисок.
— Хлеб и молоко, — объявила я, и Айен–младший заметно повеселел. — Горячий чай. — Я вручила чайник его отцу. — Виски, — сказала я, дав бутылку Джейми. — И холодный чай для примочек от ожогов.
Я подняла крышку с последней миски, в которой в холодном чае намокали салфетки.
— Холодный чай? — Джейми поднял рыжие брови. — Неужели у поварихи не было масла?
— Смазывать ожоги маслом бесполезно, — последовало мое компетентное объяснение. — Для этого хорош сок алоэ или подорожника, но у поварихи ничего подобного не нашлось. Холодный чай — это лучшее средство, которое у нас есть под рукой.
Я сделала примочки для покрытых волдырями рук и плеч Айена и осторожно промокнула его багровое лицо намоченными в холодной заварке салфетками, в то время как Джейми и Айен–старший наслаждались горячим чаем и виски. Наконец все утряслось и можно было дослушать рассказ парнишки.
— Так вот, — начал он, — я немножко побродил по городу, пытался придумать, что лучше всего предпринять. И наконец, когда в голове слегка прояснилось, я рассудил, что если человек, за которым я следил, обходил трактиры в нижней части главной улицы, то, поднявшись наверх, я, может быть, отыщу его следы.
— Это была удачная мысль, — сказал Джейми, и Айен тоже кивнул с одобрением; его лицо немного просветлело.
— Ты нашел его?
Юный Айен кивнул и отхлебнул молока.
— Нашел.
Ему пришлось пройти по Королевской Миле почти до самого дворца Холируд, всюду справляясь о человеке с косичкой, но тщетно. У Пушечных ворот мальчик совсем было отчаялся, но тут неожиданно наткнулся на подозрительного коротышку в распивочной холирудской пивоварни.
Очевидно, сюда моряк зашел не за сведениями, а передохнуть, поскольку сидел, непринужденно потягивая пиво. Юный Айен шмыгнул за коновязь во дворе и притаился там. Объект его наблюдения заплатил по счету и неторопливо отправился дальше.
— Больше по трактирам он не ходил, — сообщил Айен–младший, вытирая упавшую с подбородка каплю молока. — Он двинулся прямо к тупику Карфакс, к печатной мастерской.
Джейми пробормотал что–то по–гэльски себе под нос.
— Вот как? И что потом?
— Ну, он, конечно, увидел, что мастерская закрыта: дверь была на замке. Он посмотрел наверх, эдак оценивающе, как будто собирался забраться в окно. Но потом огляделся по сторонам: кругом сновали люди, особенно много было любителей сладкого — двери шоколадной лавки то и дело открывались и закрывались. Он постоял, размышляя, на крыльце и повернул к выходу из тупика. Мне пришлось нырнуть в швейную мастерскую на углу, чтобы он меня не увидел.
Человек остановился у входа в тупик, потом, приняв решение, повернул направо, прошел несколько шагов и исчез в маленьком проулке.
— Я знал, что в задней части тупика есть проулок, ведущий на задний двор, — продолжил парнишка, — поэтому мигом смекнул, что у него на уме.
— В задней части тупика имеется маленький хозяйственный дворик, — пояснил Джейми, заметив мое недоумение. — Туда выходят черные лестницы некоторых домов. В том числе и задняя дверь типографии.
Юный Айен кивнул, поставив пустую миску.
— Ага. Я подумал, что он, наверное, решил забраться туда. И вспомнил о новых памфлетах.
Джейми слегка побледнел.
— Господи…
— Памфлеты? — Айен–старший вопросительно поднял брови. — Что это за памфлеты?
— Новая печатная продукция для мистера Гейджа, — пояснил его сын.
Его отец по–прежнему ничего не понимал. Я тоже.
— Политические памфлеты, — без обиняков пояснил Джейми. — Содержат доводы в пользу отмены последнего закона о гербовом сборе с призывом к гражданскому сопротивлению, вплоть до насильственных действий. Тираж — пять тысяч экземпляров — был только что отпечатан и сложен стопками в задней комнатушке. Гейдж должен был зайти и забрать их завтра утром.
— Боже! — выдохнул Айен, побледневший больше, чем Джейми, на которого он смотрел с изумлением и ужасом. — Ты что, совсем ума лишился? У тебя вся спина в шрамах, на указе о твоем помиловании еще не высохли чернила, а ты уже связался с Томом Гейджем и его бунтарским обществом! И вдобавок впутал в это моего сына!
Голос его дрожал от гнева, он вскочил и сжал кулаки.
— Как ты мог поступить так, Джейми, как? Разве мало мы все уже претерпели из–за тебя? И пока шла война, и потом. Господи, я–то думал, что с тебя уже хватит всего этого: тюрем, крови и насилия.
— Хватит! — лаконично ответил Джейми. — Я не вхожу в группу Гейджа. Но я печатник, это мой заработок. Он платит за памфлеты, я их печатаю, вот и все.
Айен вскинул руки в крайнем раздражении.
— Ну да! И это будет играть существенную роль, когда агенты короны арестуют тебя и отвезут в Лондон, чтобы повесить! Если бы у тебя нашли эти бумаги…
Пораженный неожиданной мыслью, он остановился и повернулся к сыну.
— Так вот оно что? — спросил он. — Ты знал, что там находятся памфлеты, и потому устроил поджог?
Юный Айен кивнул серьезно, как молодая сова.
— Ни унести, ни спрятать я их не мог. Шутка ли, пять тысяч штук. Пять тысяч! Этот человек — моряк — разбил заднее окно и тянулся к дверной ручке.
Айен–старший повернулся к Джейми и яростно воскликнул:
— Пошел ты к черту! Будь ты проклят, Джейми Фрэзер, со своим упрямством и безрассудством! Сначала спутался с якобитами, теперь с этими чертовыми бунтовщиками!
Джейми вспыхнул, потом его лицо помрачнело. Он резко поставил стакан, расплескав чай по столешнице.
— Можно подумать, будто это я подбил Стюарта начать войну, а не делал все возможное, чтобы его остановить. И разве не я пострадал в первую очередь, лишившись в этой борьбе всего? Всего, Айен! Земли, свободы, жены — в попытке спасти всех нас.
Говоря это, он мельком взглянул на меня, и в этом быстром взгляде отразилось все, чего стоили ему последние двадцать лет.
Он снова повернулся к Айену, насупил брови, и голос его посуровел.
— А что касается того, во что я обошелся твоей семье, то ты, кажется, только в прибытке, Айен. Лаллиброх теперь принадлежит Джейми–младшему. Твоему сыну, не моему!
Айен дернулся.
— Я никогда не просил… — начал он.
— Верно, ты не просил. Я не обвиняю тебя, боже упаси! Но факт налицо: Лаллиброх больше не мой. Мой отец оставил его мне, и я прилагал все силы — заботился о земле и арендаторах. И ты помогал мне, Айен. — Его голос слегка смягчился. — Я не справился бы без тебя и Дженни. Я не жалею о том, что отдал его Джейми, иначе было нельзя. Но все же…
Он отвернулся, склонив голову, полотняная рубашка туго натянулась на широких плечах.
Я боялась шелохнуться или заговорить, но уловила взгляд Айена–младшего, исполненный бесконечного огорчения, положила руку на его костлявое плечо и ощутила ровное биение пульса под выступающей ключицей. Он накрыл мою руку своей большой ладонью и крепко сжал пальцы.
Джейми снова повернулся к зятю, стараясь держать под контролем себя и свой голос.
— Я клянусь тебе, Айен, я делал все, чтобы не подвергать парня опасности: держал его в стороне от самых серьезных дел, не допускал, чтобы его видели на берегу, не выпускал с Фергюсом в море, как он ни просился. — Он взглянул на парнишку, и на лице появилось странное выражение, в котором смешались любовь и раздражение. — Я не приманивал его к себе, Айен, а, напротив, уговаривал вернуться домой.
— Но и не прогонял его! — Лицо Айена было уже не таким красным, но его обычно мягкие карие глаза оставались суженными от гнева. — И даже весточки домой не послал! Ради бога, Джейми, его мать за этот месяц ни одной ночи не спала спокойно!
Джейми крепко сжал губы.
— Ну… — Он ронял слова по одному. — Да… не послал. Я…
Он снова взглянул на племянника и передернул плечами, будто рубашка вдруг стала ему слишком тесна.
— Не послал, — повторил Джейми. — Я хотел сам отвезти его домой.
— Он достаточно взрослый, чтобы ходить самостоятельно, — заметил Айен. — Сюда небось сам добрался, верно?
— Верно. — Джейми быстро отвернулся, взял чашку и стал вертеть ее между ладонями. — Нет, я собирался отвезти его сам, чтобы попросить разрешения у тебя и Дженни на то, чтобы малый пожил у меня некоторое время.
Айен издал саркастический смешок.
— Вот оно что! Попросить разрешения на то, чтобы его повесили или отправили в тюрьму заодно с тобой?
Джейми вскинул глаза, полыхнувшие гневом.
— Ты прекрасно знаешь, что я постарался бы уберечь его от любой беды, потому что люблю этого малого, как родного сына!
— Прекрасно знаю! — отозвался Айен, глядя Джейми в глаза. — Но он не твой сын. Он мой сын.
Джейми долго молчал, выдерживая его взгляд, потом протянул руку и бережно поставил чашку на стол.
— Ага, — тихо произнес он. — Твой.
Айен постоял несколько мгновений, тяжело дыша, потом медленно провел рукой по лбу, убирая назад густые темные волосы.
— Вот и ладно.
Он пару раз глубоко вздохнул и повернулся к сыну.
— Пойдем. Я снял комнату у Холлидея.
Костлявые пальцы юноши еще крепче сжали мою руку. Он не двинулся с места.
— Нет, отец. — Голос его дрожал, и он крепко зажмурился, чтобы не заплакать. — Я не пойду с тобой.
Айен страшно побледнел, а на скулах проступили темно–красные пятна, словно кто–то ударил его по щекам.
— Значит, вот как?
Айен–младший кивнул.
— Я… я пойду с тобой утром, отец. Я вернусь с тобой домой. Но не сейчас.
Айен долго молча смотрел на сына. Плечи его поникли, напряженное тело обмякло.
— Понятно, — тихо произнес он. — Ну что ж. Ладно.
Не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел, очень осторожно закрыв за собой дверь. Я слышала глухой стук деревянной ноги на каждой ступеньке, пока он спускался по лестнице. Недолгое шарканье по полу гостиной, голос Бруно, прощавшегося с ним, и звук закрывающейся входной двери. В комнате воцарилась тишина, нарушавшаяся лишь потрескиванием огня в очаге за моей спиной.
Плечо парнишки дрожало под моей рукой: он беззвучно плакал.
Джейми медленно подошел и сел рядом с ним, его лицо было полно тревоги.
— Айен, мальчик мой… Бога ради, тебе не следовало этого делать.
— У меня не было другого выхода.
Парнишка втянул воздух, засопел, и я поняла, что он сдерживал дыхание. Его обожженное и искаженное мукой лицо повернулось к дяде.
— Я не хотел причинять боль отцу, — сказал он. — Я не хотел!
Джейми рассеянно погладил его колено.
— Я знаю, дружок. Но говорить ему такие вещи…
— Я не мог сказать ему то, что мне придется сказать тебе, дядя Джейми!
Джейми поднял глаза: его насторожил тон племянника.
— Сказать мне? О чем?
— Об этом человеке. Человеке с косичкой.
— И что о нем?
Юный Айен облизал губы, собираясь с духом.
— Кажется, я убил его, — прошептал он.
Пораженный Джейми посмотрел на меня, потом снова на племянника.
— Как?
— В общем… я немножко наврал, — начал Айен дрожащим голосом. У него на глазах выступили слезы, но он смахнул их и продолжил: — Когда я зашел в печатную мастерскую — у меня был ключ, который ты мне дал, — этот человек уже был там.
Моряк находился в самой задней каморке. Там хранились стопки только что напечатанных заказов, запасы свежих чернил, промокательной бумаги, которая использовалась для очистки печатного станка, и маленький кузнечный горн, где изношенные отливки литер переплавлялись в свежие.
— Он хватал памфлеты из стопки и совал за пазуху, — сказал Айен сглатывая. — Увидев такое, я, ясное дело, крикнул, чтобы он прекратил, и тогда этот тип наставил на меня пистолет.
И выстрелил, но, к счастью, промазал и лишь напугал Айена. Тогда незваный гость бросился на парнишку, чтобы ударить его рукояткой.
— У меня не было времени ни бежать, ни думать, — продолжал Айен, отпустив наконец мою руку и сжав собственное колено. — Я схватил первое, что подвернулось под руку, и запустил в него.
Этим предметом оказался медный черпак с длинной ручкой для разливки расплавленного свинца по литерным формам. Топливо основательно прогорело, но горн еще оставался раскаленным, и обжигающие брызги расплавленного свинца полетели в лицо моряка.
— Господи, как же он заорал!
Юноша конвульсивно содрогнулся, и я, обойдя кушетку, села с ним рядом, взяв за руки.
Моряк, схватившись за физиономию, повалился навзничь и опрокинул горн, рассыпав уголья.
— Так и начался пожар, — сказал Айен. — Я пытался его погасить, но огонь перекинулся на кипу чистой бумаги, совершенно неожиданно что–то полыхнуло мне в лицо, и показалось, будто горит вся комната.
— Бочонки с типографской краской, наверное, — пробормотал Джейми.
Чернильный порошок растворяется в спирту. Скользящие стопки пылающей бумаги рассыпались между Айеном и задней дверью, пламя разгоралось все сильнее, помещение заполнялось клубами черного дыма. Ослепленный моряк, вопивший как банши, барахтался на полу где–то между мальчиком и спасительной дверью в переднее помещение типографии.
— Я… я не мог заставить себя коснуться его, столкнуть с пути, — признался Айен и снова задрожал.
Окончательно потеряв голову, мальчик побежал вверх по лестнице, но оказался в ловушке, поскольку, когда задняя каморка заполыхала, словно очаг, лестничный проем превратился в дымоход и стал стремительно заполняться едким, удушающим дымом.
— А почему ты не подумал о том, чтобы выбраться на крышу через люк? — спросил Джейми.
Юный Айен сокрушенно замотал головой.
— Я не знал, что он там есть.
— А зачем, кстати, он там устроен? — полюбопытствовала я.
Джейми слегка улыбнулся.
— На случай нужды. Только у глупой лисы есть всего один выход из норы. Правда, признаюсь, велев сделать люк, я думал вовсе не о пожаре.
Он покачал головой и вернулся к расспросам.
Так ты думаешь, этому человеку не удалось выбраться из огня?
— Думаю, нет. А значит, он погиб. И получается, что это я его убил. Ну не мог я признаться папе, что стал уби… уби…
Он снова заплакал, не в силах выговорить страшное слово.
— Никакой ты не убийца, Айен, — уверенно заявил Джейми. — Кончай хныкать, ты не сделал ничего плохого. Ничего, слышишь меня?
Мальчик кивнул, но его худенькое тело продолжала бить дрожь, да и поток слез не иссякал. Я обняла его, положила его голову себе на плечо и стала поглаживать по спине, успокаивая, словно маленького ребенка, и тихо приговаривая слова утешения.
Ощущение было странное: ростом Айен был со взрослого мужчину, но кости еще не обросли мускулами, и, если закрыть глаза, могло показаться, будто я обнимаю скелет. Уткнувшись мне в грудь, он продолжал что–то бормотать, всхлипывая, и разобрать удавалось лишь отдельные слова:
— …смертный грех… обречен гореть в аду… не мог сказать папе… боялся… не могу идти домой…
Джейми вопросительно посмотрел на меня, но я лишь беспомощно пожала плечами, разглаживая густые волосы на затылке парнишки.
Наконец Джейми не выдержал и, взяв юношу за плечи, развернул к себе.
— Послушай, Айен, — сказал он. — Нет, посмотри, посмотри на меня!
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |