— Как красиво! — грузинские девушки от восторга захлопали в ладоши.
В сопровождении своего мастера прибыли парни — мебельщики со второго курса, все в тёмных костюмах и при галстуках, угодив строгому вкусу Майи Альбертовны.
Каждому гостю прикололи на грудь цветок, по которому он должен был найти свою партнёршу для танца и место за столом.
— Такое могут придумать только девчонки, — посмеивались парни.
— Василёк, где василёк? — стройный светловолосый парень изображал отчаянье, рассматривая всех девочек.
Вошла раскрасневшаяся Байба. Парень поспешил к ней, взял из её рук тарелку с пирогами.
— Познакомимся. Арнис — Василёк.
— Байба — Василёк.
— Ну и выдумали же вы. Когда придёте к нам на танцы, мы тоже приготовим знаки для знакомства, нарисуем на них табуретки, столы, стулья и другие наши изделия.
— Фиалка, дайте мне пирожок, пожалуйста.
— Ромашка, можно вас пригласить на танец?
Светлана, приколов себе на блузку алый мак, угрюмо смотрела на своего партнёра, маленького щуплого парнишку. Эта злая шутка была делом рук Дезии.
— Ешь, — предложила Света пирожок.
Парень нехотя жевал и молчал.
— Может, ты, сынок, хочешь танцевать?
— Я, мамочка, ещё не научился.
— Ничего, переживём.
Спустя минуту партнёр Светланы исчез, и вскоре она увидела его прыгающим в танце с одной из грузинок.
— Почему ты не танцуешь? — подсела к Светлане Кристина Яновна.
— Не с кем. Все мальчишки мне до подбородка.
— А с девочками из группы?
— Не хочется.
— Ну так нечего подпирать стены, помоги Инне убрать со столов и помыть посуду.
Светлана охотно принялась за работу. Вечер подходил к концу.
— До одиннадцати и ни минуты позже, — Майя Альбертовна была неумолима.
— У вас как в монастыре. У нас не так строго. Придёте, сами убедитесь, — сказал на прощанье кто-то из мебельщиков.
— Я познакомилась с мировым парнем, — делилась с подругами в общежитии Элита. — Сказал, что будет учиться дальше в Академии художеств. Девочки, я пропала, честное слово. Влюбилась по уши. Какие кудри, а глаза какие! Как он танцует!
— А мой Улдис как медведь, все пальцы отдавил мне, — вспомнила Инна. — Ну, ничего, я его выучу. Хвастал, что поступит в лесотехнический.
— А вы, глупые овечки, верите всему, что они заливают, — Светлана была настроена скептически.
— Дидзис и Улдис совсем не плохие. Мы весь вечер провели вместе. Они даже не курили.
— Притворялись святыми.
— Жаль, что «огонёк» так редко. Парни обещали пригласить нас к себе. Света, ты слышишь?
— Не буди, пусть дрыхнет. Уже поздно.
Элита долго лежала с открытыми глазами, переживая каждую минуту вечера.
Спустя неделю произошло ЧП. Двери общежития были уже заперты. Обитательницы триста двенадцатой комнаты готовились ко сну. Инна накручивала Элите волосы на бигуди. Светлана в постели бубнила заданное на завтра.
— Ой, жуть! — вдруг крикнула она. — Рука!
— Где?
— В окне. Я ясно видела.
— На третьем-то этаже? Тебе померещилось.
— Элита, — раздался голос от окна.
— Не открывай окно! Слышишь? — крикнула Светлана. — Вдруг это воры?
— Какие тебе воры?! Это же Дидзис и Улдис. Вот сумасшедшие! Залезли по пожарной лестнице.
Через минуту оба парня были в комнате девушек.
— Чао, а мы по вам соскучились.
Светлана молча натянула одеяло до подбородка. Элита смущенно запахнула халат.
Воцарилась неловкая тишина.
— Садитесь, раз пришли.
Улдис вытащил из кармана бутылку вина и кулёк с конфетами.
— Для знакомства. И чтоб беседа лучше клеилась, — пояснил он.
— Лучше уходите, — заговорила Светлана.
— Ну, чуть-чуть.
— Пусть остаются. Никто не узнает, — Элита умоляюще посмотрела на Светлану. Та демонстративно повернулась к стене и столовой накрылась одеялом. Ей хотелось плакать. Ради неё ни один парень не карабкался по пожарной лестнице на третий этаж. Но это бы ещё ничего. Никто даже ни разу не взял её за руку и не посмотрел ласково. Элита, счастливая, смеётся.
— Света, хочешь конфету?
— Спит.
— Если спит, пускай спит, — тихо пропел Улдис. — За нашу смелость мы заслужили вознаграждение.
— Герои нашлись!
— Отпусти, дышать нечем, слышишь?
— Тише! — Светлана расслышала шорох за дверью. — Убирайтесь быстрее, а то не поздоровится.
Несмотря на то, что со времени войны прошли годы и годы, комендант общежития Аполлинария Ивановна не раз во сне переживала ужасы той поры. Фашисты колотили в дверь, а она, связная партизан, спускалась по верёвке из окна второго этажа. Тогда удалось уйти. Аполлинария Ивановна в страхе проснулась. В дверь действительно стучали.
— Тётя Поля, тётя Поля! В триста двенадцатой комнате воры!
Наспех натянув платье, Аполлинария Ивановна кинулась на третий этаж. У дверей триста двенадцатой комнаты стояли несколько девушек.
— Мы ясно слышали мужские голоса.
Откуда могли взяться мужчины, если двери давно заперты? Видно, воры зашли днём и спрятались где-нибудь.
Аполлинария Ивановна подёргала за ручку. Дверь была заперта, но внутри кто-то возился. Вдруг на полную мощность зазвучал транзистор.
— Сейчас же откройте, — приказала комендант.
— Одну минутку, тётя Поля, — откликнулась Элита. — Света, ты не знаешь, где ключ?
Наконец, ключ нашёлся. В последний момент Светлана, выскочив из постели, схватила наполовину опустошенную бутылку вина. Пробки не было. Она заткнула горлышко пальцем и спрятала бутылку рядом с собой в постели.
Аполлинария Ивановна обыскала помещение, заглянула в шкаф и под кровать.
— Кого вы ищите, тётя Поля? — насмешливо спросила Элита. — Воров?
— Чей это пиджак?
— Один воспитанный мальчик, когда мы гуляли, накинул его мне на плечи, чтобы я не озябла. Завтра верну ему.
Аполлинария Ивановна выглянула в полураскрытое окно: по пожарной лестнице спускались двое парней.
— Это кто такие? — строго спросила она.
— Не знаем, — уверяли в один голос Элита и Инна.
— Не лгите. Девочки из соседней комнаты слышали, как вы разговаривали.
— Это было радио.
— Я вам не Шерлок Холмс и не служебная собака, чтобы бегать по следам каждого вашего кавалера, — Аполлинария Ивановна рассердилась не на шутку. — Завтра же доложу руководству училища.
— Тётя Поля, не надо, — кинулась упрашивать Элита, но комендант вышла, хлопнув дверью.
Светлана уже несколько минут чувствовала, что промокла. Она подняла одеяло. Ужас! Ночная рубашка и простыня были кроваво-красными.
— Из-за вас у меня вся постель испачкана, — почти плакала она. — Надо стирать!
— Другие спят с парнями, а ты с бутылкой вина, — посмеялась Элита. — Ну, не сердись. Молодец, что спрятала.
Предсказания Светланы оправдались. Действительно, неприятности были, и большие.
— Ваша группа победила бы в социалистическом соревновании, если бы за нарушение дисциплины вы не потеряли много очков, — сообщила заместитель директора Скуя.
— Ничего же не случилось, — не успокаивалась Элита.
— Жаль, что у вас так мало девичьей гордости. Пускать к себе ночью подвыпивших парней, хихикать, целоваться с ними. Да вы соображаете, что они могли сделать с вами?
— Они порядочные парни, а не негодяи какие-нибудь, — защищалась Элита.
— Порядочные парни ночью в гости не ходят, да ещё по пожарной лестнице.
— Это несправедливо, — жаловались девочки Кристине Яновне. — Пусть наказывают Элиту и Инну. Мы же не виноваты.
— Ничем не могу помочь, — развела руками мастер. — В нашем училище, если один провинился, отвечает вся группа.
— Вы тоже хороши. Могли бы устроить свидание в другом месте, — упрекали незадачливых влюбленных подруги.
— Мы их не звали, они сами… — начала оправдываться Инна, но Элита прервала её:
— Мне Дидзис нравится, и я буду встречаться с ним когда захочу и где захочу. И в наши интимные дела пусть никто свой нос не суёт.
Инна предусмотрительно промолчала.
В середине зимы длинные вечера располагают к чтению. В это время в профессионально-технических училищах проходят конкурсы художественного чтения.
«Отстаньте со своими стишками, — сопротивляется кое-кто из будущих механизаторов или зоотехников. — Это дело девчонок», но увидев, как его товарищ листает сборник стихов, или услышав похвалу учителя за хорошо прочитанные стихи, задумывается: «Чем я хуже других? Надо попробовать».
— Девочки, что будем читать на конкурсе? — спросила Байба, улучив момент, когда мастер вышла из мастерской. — Другие группы уже выбрали темы. Седьмая, например, о труде. А мы какую?
— Ты культорг, вот и думай, — ответила за всех Дезия.
— Как тебе не стыдно? — рассердилась Байба. — Все готовятся, не только наше училище: и мебельщики, и полиграфисты, и текстильщицы. Неужели трудно выучить одно-единственное стихотворение?
— У меня они не держатся в голове. Я пас.
— А у меня для такой чепухи нет времени, я лучше в кино схожу, — Дезия вызывающе посмотрела на Байбу.
— Поэзия — чепуха?! Она делает человека духовно богаче…
— Ну, заговорила, прямо как на уроке латышской литературы.
— А где взять эти стихи? Самых популярных, как Зиедонис, Вациетис, Чаклайс, Петерс, в магазине не купишь и в библиотеках за их книгами очередь.
— Надо посоветоваться с Юрате Мартыновной — решила Байба.
Так и сделали.
— Я, конечно, могу подыскать вам стихи, но лучше вы сами. Знаете что, приходите сегодня вечером ко мне.
— Всей группой?
— Да. Тогда и решим, как нам быть.
И вот девушки сидят на ковре вокруг дымящегося самовара. Рядом корзинка с яблоками и тарелки с печеньем.
— Юрате Мартыновна, расскажите о себе, пожалуйста.
— Живу без забот. У меня есть две добрых феи: мама рядом, за стеной, и бабушка в деревне. Эти яблоки из бабушкиного сада. Летом я, как в песне, «молоко пью, молоко ем, в молоке купаюсь». Приходится, правда, и сад полоть, и корову доить, и сено косить.
— А вы были влюблены?
— Да. По крайней мере, мне так казалось. Но, наверно, это было ненастоящее. Так что у меня, как и у вас, всё впереди, — Юрате весело рассмеялась.
— В книгах так красиво пишут про любовь, и в песнях поют. А я ещё ни разу… — вздохнула Светлана.
— Я лично дружбу ценю выше любви, — поделилась Даце. — У меня есть хороший друг. Восемь лет мы сидели за одной партой. И теперь часто встречаемся, нам всегда есть о чем говорить. Любовь не объективна, влюбленные боятся обидеть, огорчить друг друга, а настоящий друг всегда говорит то, что думает. По крайней мере, мой Петерис такой.
«Не ошибаешься ли ты, Даце? — подумала Байба. — По-моему, Петерис влюблен в тебя по уши. А я и Даумант?»
— Я долго дружила со своей бывшей одноклассницей, однажды доверила ей самое сокровенное, а она разболтала, и весь класс смеялся надо мной. Никогда ни с кем больше не буду дружить.
— Почти все мальчишки пьют и курят, пижоны какие-то. Просто противно!
Юрате вспомнила проведенный несколько месяцев назад опрос.
— Если всю неделю протирать парту, хочется и развлечься. Но негде и не с кем.
— Придёшь в какой-нибудь клуб потанцевать, а там парни пристают, дают волю рукам, а если девушка не позволяет, говорят всякие гадости, высмеивают её.
— Какой-то парень писал в журнал «Лиесма»: «Это было бы каторгой угождать каждой девчонке. У меня, например, девчонок хоть отбавляй. Трезвый я или пьяный, ни одна не оттолкнёт. Девушки нынче современные. Знают, что мужчины не будут виться вокруг них, как в былые времена. На танцы бегают не только развлечься, а подцепить кого-то, чтобы замуж выскочить».
— Ну, даёт…
— А ты думаешь, что такие девушки редкость? Ошибаешься, полный танцзал. Ещё бутылку возьмут с собой, чтобы привлечь кавалера.
— Есть и порядочные клубы, куда пьяных не пускают, — Юрате Мартыновна вспомнила свои школьные годы. — Студенческий клуб, «Малая гильдия», Дом культуры «Дружба».
— А разве нормальный человек туда может попасть? Только с пригласительным или по блату.
— Многие считают, что у нас мало мест, где можно побеситься так, что спина станет мокрой и кости мягкими.
— А в нашем училище? — спросила Юрате.
— А, не стоит говорить. В каждой группе один-два «огонька» в году, и те ещё надо заслужить.
— Чем горше труд, тем плата слаще.
— Вы говорите, как наша «Народная песня».
— Это ещё кто такая?
— Это мастер. Кристина Яновна, она чуть что сыплет пословицы или народные песни цитирует.
— А разве это плохо? — спросила Юрате, улыбаясь.
— Девочки, а про стихи забыли? — спохватилась Байба.
Юрате подошла к книжным полкам, которые занимали всю стену:
— Идите, выбирайте сами.
Даце перелистала Александра Чака. Петерис знал наизусть его стихи целыми страницами.
Байбе попалась на глаза небольшая книжка Дзидры Ринкуле-Земзаре «Маленький бог». Очень уж этот «маленький бог» напоминал её брата Роланда. Нигде не сказано, что надо читать только стихи. Можно и прозу.
— После конкурса давайте устроим праздник, с чаем и бутербродами, — предложила Инна.
— И при свечах.
— Юрате Мартыновна, у вас так хорошо. Можно мы ещё зайдём когда-нибудь?
— Конечно. Увидите свет в окне и заходите. И с горем, и с радостью тоже.
— До завтра. Спасибо вам.
— Всего хорошего, девочки.
Юрате вынесла на кухню пустые кружки.
— Мама, мне кажется, что я начинаю приручать их. Неправда, что наши девушки распущенные. Мои просто замечательные.
Конкурс художественного чтения проходил сначала в группах, затем в училищах и в районах. Девяносто самых лучших соревновались в Риге. Победители были приглашены в Союз писателей на концерт, который завершали девушки из профессионально-технического училища швейников композицией «Мы славим труд».
В ансамбле рядом с другими Байба чувствовала себя спокойно. Но, выступив вперёд и увидев совсем близко так много знаменитостей — Иманта Зиедониса, Юлия Ванага, Валдиса Лукса, Хария Лиепиньша, — всех она и не узнала, — Байба растерялась. Горло как будто сжала ледяная рука, и она почувствовала, что не может вымолвить ни слова.
Тем не менее, непосредственное, без наигранности выступление Байбы понравилось всем. На этом вечере молодые чтецы услышали много хорошего о себе, но не избежали они и критики.
— Поэзия — интимное искусство, особенно поэзия любви, потому я не верю тем парням, которые о своих чувствах кричат во всё горло, — Имант Зиедонис был, как всегда, за правду до конца.
— Смотрю на ваши лица и радуюсь, какие они открытые, искренние, — сказал актер Харий Лиепиньш. — Познавая поэзию, вы сами становитесь лучше.
— Нам было очень трудно решить, кто достоин наград, потому что все выступали хорошо, и наши оценки отличаются лишь десятыми долями балла, — призналась председатель жюри Мудите Шнейдере. — Успехи чтецов профессионально-технических училищ с каждым годом возрастают.
Байба вздрогнула, услышав своё имя. О первом месте она и не мечтала. Цветы, книга, личный приз поэта Юлия Ванага.
— Поздравляем, поздравляем, — радовались успеху Байбы девушки из ансамбля.
«Какая я счастливая!» — с румянцем на щеках, с сияющими глазами Байба торопилась домой.
— Откуда опять так поздно? — обычным упрёком встретил её отчим.
— Ну, вот видишь, и другие понимают, что ты можешь больше. Обычной портнихой станет любая, а певицей или актрисой только избранные, — мать всё ещё не могла простить дочери её выбора.
— Нашла избранную, — прервал её Найковский. — Лучше помолчи и не морочь девчонке голову… Пение и декламации всякие — пустая трата времени. Лучше бы подработала, сшила одно-другое платье.
Байба молча прошла на кухню, где её ждала гора грязной посуды.
Глава пятая
Большая тайна Светланы
Крупная, с широким прыщавым лицом Светлана и хрупкая, красивая Дезия — более несоответствующую пару трудно себе представить. Дезия училась легко, играючи, а Светлане учёба давалась с трудом, зато в мастерской у неё работа спорилась, только у Даце дела шли лучше.
— У тебя, детка, золотые руки, — хвалила её Кристина Яновна. Ленивая, оказавшаяся в училище не по своей воле, Дезия смекнула, что умением Светланы можно воспользоваться. Сама она чувствовала отвращение к шитью, поэтому у неё ничего не ладилось: строчки получались неровные, нитки обрывались.
— Мне подсунули плохую машину, — сердилась Дезия. Мастер заставляла её распороть сшитое и сделать всё заново.
— Дай, я сошью, — предлагала добродушная Светлана.
Почти в каждой группе найдется несчастный, над которым остальные подтрунивают. Во второй группе это была, без сомнения, Светлана. Иногда девушки пошутят без всякого умысла, а у Светы глаза уже на мокром месте.
— Однажды мы с Элитой приходим из кино, — рассказывая Инна, — смотрим, Света лежит в постели неподвижно, лицо белое как мел, и руки на груди скрестила. Ну, честное слово, покойник. «На помощь!» — кричу, что есть мочи, а она встаёт, глаза закрыты, рот открыт. Мы за дверь, а она за нами. Оказалось: кто-то научил её, как избавиться от прыщей. Лицо надо намазать тестом и лежать, пока тесто затвердеет. Света так и сделала, но, к несчастью, заснула. Тесто за это время стало, как гипсовая маска.
Девушки, столпившись, хихикали, не замечая, что виновница происшествия стоит рядом и всё слышит. Чувствуя, что вот-вот заплачет, Светлана выскочила из кабинета и бросилась к туалету. Почему они насмехаются? Рыдания подступили к горлу.
— Что случилось? — поймала её за руку в коридоре директор.
— Ничего, — девушка шмыгнула носом. Носовой платок она забыла в кармане пальто. Вия Артуровна протянула ей свой. Света уловила приятный знакомый аромат. Так пахло бельё в детском доме. Тётя Карлина клала в шкаф высушенную веточку лаванды, южного мелколистного кустика, который благодаря тщательному уходу рос в детдомовском саду.
Вия Артуровна не успела ещё как следует познакомиться со всеми первокурсниками, но Свету она запомнила: нелёгкая судьба, необыкновенный рост. Пришлось немало похлопотать, чтобы достать девушке обувь, форму, бельё подходящего размера.
— Из-за чего слёзы льёшь? Что за беда?
Из бессвязного рассказа Светланы директор поняла, что причина слёз — это прыщи на лице.
— Всего и горя-то, — старалась успокоить она девушку. — Это бывает у многих в твои годы. Сходи к косметологу. Он посоветует, что делать.
Совет был хороший, но Вия Артуровна не знала, что от летнего заработка у Светы остался один рубль с копейками. Она вспомнила, как угощала подруг шоколадными конфетами, купила так и не пригодившиеся бусы и шелковую блузку, которая оказалась ей узка. Проголодавшись, тратилась на хлеб и колбасу, Несмотря на то, что государство кормило и одевало, всё-таки пятнадцатилетнему человеку без денег приходилось трудно.
Воспитанники были заняты в училище с утра до вечера. Байба пела ансамбле. Даце и Дезия танцевали. Поскольку у Светланы не было ни хорошего голоса, ни подходящего роста, она выбрала себе кружок вышивания. В выходные дни подруги уходили в кино или в гости, а Светлана, оставаясь одна в комнате, старательно вышивала мелким крестиком. На грубом холсте появлялся роскошный букет. Его она хотела подарить самому близкому ей человеку — воспитательнице детского дома тёте Карлине.
Подруги по комнате привыкли, что Светлана провожает их доброй улыбкой и с радостью ждёт возвращения. Но однажды вечером её не оказалось ни в комнате, ни в холле у телевизора, ни на кухне. Девушки забеспокоились. Света явилась после одиннадцати, хмурая, неразговорчивая, помылась и сразу же легла спать. На следующий вечер всё повторилось.
— Куда ты исчезаешь по вечерам? На свидания бегаешь? — не выдержала Инна.
Светлана молча кивнула головой.
— Да ну? — Инна загорелась любопытством. — Он красивый? И такой же длинный, как ты?
Девушка пожала плечами и отвернулась к стене. Через минуту она уже крепко спала.
Воскресенье Света провела в общежитии: листала учебники, много ела и спала. Но с понедельника всё повторилось: после занятий Светлана исчезала и появлялась после одиннадцати.
Однажды вечером девочки считали копейки на билеты в кино. Не хватало каких-то тридцати копеек. Светлана молча достала кошелёк и выложила рубль.
— Пойдём с нами, — предложила Инна.
— Колоссальный фильм. Артмане, говорят, шикарна.
— Не могу, — отказалась Светлана и ушла.
— Откуда у неё деньги? — удивилась Элита. — Я видела несколько десяток в кошельке.
Нет, так этого оставить было нельзя. Когда на следующий вечер Светлана, как обычно, оделась и вышла из комнаты, девочки последовали за ней. Не оглядываясь, она быстро перешла виадук. В гастрономе купила кусок сыра. Нина и Элита трусили следом. К великому удивлению преследовательниц, Светлана зашла в косметический кабинет. Было морозно. Прохожие, выдыхая клубы пара, спешили по до мам. Девочки переминались с ноги на ногу. От мороза коченели пальцы ног и щёки.
— Что будем делать? — не вытерпела Элита.
— Подождём ещё чуть-чуть, — не сдавалась Инна: уж очень хотелось ей раскрыть Светину тайну.
Чья-то рука поменяла надпись «открыто» на дверях косметического кабинета на «закрыто». Через несколько минут вышли, опахнув девушек волной парфюмерии, четыре одетые в шубы женщины. Светы среди них не было. Инна подёргала дверь кабинета. Она была заперта. Куда делась Светлана?
— Ты как хочешь, а я пойду домой, — не выдержала Элита. — Я совсем окоченела.
Так ничего и не узнав, девочки вернулись в общежитие. Светлана, как всегда, явилась к одиннадцати. Подруги встретили её с кружкой горячего чая.
— Ты замёрзла? Выпей чаю, — предложила Инна. Светлана достала из сумки кулёк с шоколадными конфетами.
— Ого! «Мишка косолапый»! — Инна потянула носом: без сомнения, от Светланы исходил такой же запах, как от тех женщин в шубах. — Что ты делаешь в косметическом кабинете? — пошла она в наступление.
— Вывожу прыщи на лице, — покраснев, призналась Света.
— Каждый вечер с восьми до одиннадцати?
— Нет, зачем же? Это занимает, примерно, полчаса.
— Не ври, мы тебя ждали у входа.
— Эх вы, детективы! У кабинета есть другой выход, — посмеялась Света. — Ну-ка скажите, есть результат?
— Конечно, намного лучше. Почти ничего не заметно. Совсем другое лицо.
Вручение паспортов первокурсникам проходило торжественно: с барабанным боем, с поздравлением директора и с небольшим концертом, на котором Даце читала стихи Маяковского о советском паспорте.
Красная книжка с золотым гербом. Светлана Ивановна Сермуксе. Она знает только имена отца и матери. Даже фамилия не настоящая. Сирота. Одна на всём свете. Не к кому прижаться и выплакаться, может быть, родители где-то совсем рядом? Теперь, когда она уже почти взрослая и самостоятельная, надо, наконец, всё выяснить.
В следующее же воскресенье Светлана отправилась в детдом.
Через поле извивалась протоптанная в снегу узкая тропинка. Летом здесь колыхалась рожь, сейчас ветер бил в лицо снегом. В новом форменном пальто и в сапогах было тепло. Берёзовая роща защищала от ветра. Здесь она с подругами собирала первую землянику, а осенью — подберёзовики. За рощей белели корпуса детского дома.
— Света пришла… Света… Светочка, — тепло укутанные и неуклюжие, как медвежата, малыши бросились навстречу, ожидая ласки.
— Тихо вы, сорванцы, — пыталась угомонить их воспитательница Карлина Андреевна Сермуксе. — Входи, дочка.
У Светы потеплело на сердце. Здесь она выросла, сюда приезжала на каникулы из школы-интерната. Другого дома у неё не было.
— Как ты выросла, похорошела, — приговаривала тётя Карлина, вешая пальто гостьи. — Пальто в училище дали?
— В училище. И сапоги тоже. И варежки, и шарф, и шапку — всё, что на мне, и даже тёплое бельё.
— Пойдём на кухню. Поешь, согреешься с дороги.
— Тётя Карлина, почему у меня ваша фамилия? — спросила Света за чаем.
— Не у тебя одной. Раньше воспитатели многим давали свои фамилии.
— Я хочу хоть что-нибудь знать о своих родителях.
Седая воспитательница задумалась, стоит ли говорить, зная, что причинит боль девушке.
— Ладно, пойдём в кабинет директора, — решила она.
В шкафах за стеклом выстроились в ряд зелёные папки. Каждая из них скрывала трагедию.
— Это всё, — Карлина Андреевна протянула Светлане пожелтевший от времени листок, вырванный из тетради в клетку. Светлана с трудом разбирала небрежно нацарапанные по-русски строчки:
«Приехала в Ригу с далёкого Севера. Хотелось устроиться в жизни получше, но этот негодяй Ивар обманул меня и бросил. С ребёнком возвращаться домой не могу: отец убьёт. Назовите девочку Светланой, как меня. Если в жизни повезёт, возьму её обратно, если нет, пусть будет счастлива». Подписи не было.
— Много раз могли отдать тебя на воспитание, но не решались: вдруг приедет родная мать.
Светлана смотрела на листок, которого шестнадцать лет назад касались руки её матери. «Где она теперь? Наверно, живёт и счастлива, воспитывает сыновей и дочерей, а обо мне и не вспоминает. Как могла она родить меня и бросить, как стоптанные туфли? Моя мать обокрала меня. Я её ненавижу, ненавижу, ненавижу». Всё, что накопилось в душе у девушки: насмешки товарищей, трудности в учёбе, недовольство своей внешностью — вылилось в потоке слёз.
— Какая я неудачница! Ни в чём не везёт! На вечерах сижу одна в углу, никто меня не приглашает, все надо мной смеются, — жаловалась, всхлипывая, Света.
Немало повидавшая в жизни, Карлина Андреевна дала девушке выплакаться.
— Глупышка моя, — сказала она, когда поток слёз иссяк, — с одной красотой в жизни далеко не уйдёшь. У тебя зато щедрое сердце и золотые руки. А о своей фигуре не горюй — всё наладится. Такая статная будешь!
Светлана сквозь слёзы улыбнулась.
— Пойдём к малышам, они тебя очень ждут. Каждый день спрашивают: «Когда наша Светочка придёт?»
Два дня в неделю вторая группа работала в мастерской. Девушки чувствовали себя здесь лучше и свободнее, чем в учебных кабинетах: не надо было бояться ни вызова к доске, ни контрольных, ни двоек.
— Заказ швейной фабрики. Работа оплачивается. Её будет проверять контролёр фабрики. Не подведите меня. Если что непонятно, спросите. Лучше два раза спросить, чем испортить, — сказала Кристина Яновна, выложив перед девушками раскроенные куски ткани.
Первое ответственное задание. Салфетки, передники — всё это теперь: казалось несерьёзным. Девушки раскладывали выкроенные детали платьев: рукава, воротнички, части юбки… Всё надо было правильна приметать, прострочить, обметать швы и тщательно разгладить. Эта вам не игра!
Двадцать восемь светлых и темноволосых голов склонились над работой. Двадцать восемь разных судеб. За три года из неумелого подростка нужно сделать настоящего мастера своего дела.
Тихо жужжала машина Даце. Девушка уже с осени успешно выполняла заказы фабрики. Двадцать лет назад в этой же мастерской сидела её мать, большая певунья и плясунья. Даце пошла в неё, такая же проворная. За эту девушку Кристина Яновна была спокойна, ничего дурного в жизни она не сделает.
По своему многолетнему опыту мастер знала, как много значило для дальнейшей работы первое самостоятельно сшитое платье. Оно должно быть безупречным. Поэтому Кристина Яновна тщательно проверяла каждую работу.
— Какие у тебя швы кривые! Распори и прострочи снова.
— Да, но… — пыталась оправдаться виновная.
— Никаких «но», делай, как велят.
У каждой свои недостатки.
— У воротничка один угол длиннее другого. Ты сама надела бы такое?
— Почему внутренние швы не обмётаны?
— Никто же их не видит.
— Кто будет носить, увидит и сразу скажет, что портниха неряха.
Кое-кто украдкой прослезился. Мастер сделала вид, что не заметила. Нечего жалеть, получили то, что заслужили.
Постепенно шкаф заполнялся готовыми платьями. Девушки уже шили по второму платью, когда, наконец, сдала своё и Дезия.
— Теперь мы можем устроить праздник «первого платья», — предложила Кристина Яновна.
— А как мы его устроим? — заинтересовались девушки.
— Как сами решите, так и будет.
— Принесём сюда бутербродики, заварим чай…
— Нет, это слишком обычно. Лучше сходим в какое-нибудь кафе.
— Да ну, там полно старых сплетниц и синюшников.
— Давайте в молодёжное кафе «Престо». Там по вечерам играют самодеятельные ансамбли, послушаем музыку, потанцуем.
Мастер не была столь наивной, чтобы думать, что девушки придут в кафе в форменных платьях с белыми передниками, но раскрашенные лица и замысловатые причёски её изумили. Даже на бледном лице Байбы губы горели, как красная роза. Только Светлана осталась сама собой.
«Почему они так стараются выглядеть старше, чем на самом деле? Надо будет разобраться», — решила Кристина Яновна.
— Пойдёмте в зал. Столики заказаны.
— О, боже, целая отара невинных овечек! Что им здесь надо?
— Заткнись, Марина. Чем плохи девочки? — взгляд Марининого кавалера, обежав всех девушек, прилип к Дезии.
— Да им место в детском саду.
— А тебе? Где тебе место? — в голосе парня появилось раздражение.
Марина пожала плечами и, устремив взгляд в потолок, стала пускать колечки дыма.
На оркестровой площадке музыканты занимали места. Байба пригляделась и испугалась.
— Света, пожалуйста, поменяемся местами.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 77 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |