- Ты, как всегда, права, - он улыбнулся. - Спасибо, - и благодарно поцеловал Симону за завтрак и за совет.
Том решил, что сегодня пойдет в клуб и обязательно найдет способ поговорить с Ним. Он включил музыку и начал исследовать шкаф. Как выглядел парень и его компания? Как аристократы. Том удрученно покачал головой, понимая, что в его гардеробе даже близко нет ничего похожего. Сходить купить? Не лучшая идея. Том – это Том, значит надо собой и оставаться. В конце концов, парень подошел его поцеловать именно поэтому. Противный голосок в голове напомнил, что вовсе не потому. Ну, допустим, не поэтому, но если бы ему было неприятно, он ограничился бы менее страстным поцелуем. Эта мысль приятно согрела душу Тома. Действительно, поцелуй был настоящим, так целуют, когда хотят целовать. Сердце чаще и радостнее забилось, а противный голосок в голове издевательски хмыкнул: «Влюбленный идиот», но Том проигнорировал его и снова занялся шкафом.
К вечеру он успел отутюжить два комплекта одежды, пять раз передумать и снова прийти к тому, с чего начал, решив, что первое решение – самое верное. Том не собирался никому звонить. Если он пойдет в клуб со своей компанией, вряд ли сможет пойти знакомиться с понравившимся парнем.
Он поужинал, почти полностью оделся и сидел на кровати, ожидая ночи и разрисовывая свой конспект. Рядом лежал набор цветных ручек.
На подоконнике что-то пикнуло, Том поднял взгляд на электронные часы. Пора.
Клуб был набит битком. Если бы Том приехал на полчаса позже, скорее всего, его бы уже не пустили. Он пробился к бару и заказал виски, оглядывая зал.
Компания парня сидела на том же месте, но его с ними не было. Это одновременно обрадовало и огорчило Тома. С одной стороны, утренняя мысль о том, что парень здесь мог оказаться случайно, и они больше никогда не увидятся, была упокоена. На крайний случай Том в любой момент сможет поговорить с его друзьями. С другой стороны, он был разочарован, потому что его сегодняшние труды и решимость оказались напрасными. Он прождал до трех часов и уехал домой.
* * *
Встал Том после двенадцати. Настроение было неплохое, слегка болела голова. Но он не жалел, что поехал в клуб, поездка все же не была безрезультатной. Он узнал, что эта компания бывала там, и теперь дождаться того, кто ему нужен, стало вопросом времени. На следующей неделе он этим займется.
День прошел незаметно. С понедельника начинались практические занятия, это грело душу. Большую часть воскресенья он посвятил подготовке карандашей, кистей и сортировке красок.
Вечером Том снова сидел у камина, любуясь то огнем, то картиной. Она, как и утром, тепло смотрела на него, но сейчас, в тусклом свете отблесков огня в камине, в ней появилось что-то таинственное и недосказанное.
Глава 4
Если сон - воплощение реальности,
то реальность - это воплощение сна.
(Рене Магрипип, бельгийский художник)
В аудиторию Том вошел вместе со звонком. Все уже сидели на местах - как и ему, не терпелось получить задание и приступить к работе. Едва Том занял свое место, дверь открылась, и в аудиторию вошла ректор. Приветствовать вошедших стоя неожиданно оказалось спасительной традицией, потому что вместе с Томом, вставшим от неожиданности, поднялась и вся группа. Следом за ректором в аудиторию вошел преподаватель… и Он.
Он был бледен. На нем была облегающая черная рубашка и узкие черные брюки, как и в первый раз, когда Том увидел его в коридоре.
- Здравствуйте, господа студенты, - начала приветствие ректор, - хочу поздравить вас с началом учебы на четвертом курсе. Вы понимаете, что под «началом учебы» я имею в виду то, что у вас с сегодняшнего дня начинаются практические занятия по предмету «Изобразительное искусство», а так же занятия по выбранным вами специальностям. Уверена, что этот год для многих из вас будет не самым простым, но он многому вас научит, если вы захотите взять эти знания. У меня есть для вас еще две прекрасные новости. Позвольте вам представить вашего нового одногруппника – Билл Каулитц, - она сделала жест рукой в сторону брюнета, тот коротко кивнул.
Из этого монолога Том уловил только имя. Он был уверен, что уже слышал его, но не был знаком с обладателем.
Он тоже заметил Тома, но не выдал этого, только губы дрогнули в еле уловимой улыбке.
– Вы знаете, что для поступления в нашу академию, - продолжила ректор, - необходимо сдавать экзамены, а чтобы студенты зачислялись сразу на четвертый курс, скажу честно, на моей памяти такое впервые, - она повернулась и тепло посмотрела на нового студента. – Для тех, кто не помнит, сообщу, что в прошлом году Билл выиграл Национальный конкурс имени Альбрехта Дюрера и вошел в десятку лучших художников на Международной выставке в Риме. Сейчас любое учебное заведение в Европе будет гордиться таким выпускником, нам очень повезло, что Билл выбрал нас. Прошу любить и жаловать.
Группа приветственно похлопала, а ректор указала Биллу на аудиторию и дотронулась до его плеча. Он окинул взглядом группу, улыбнулся Тому и уверенно направился к нему.
- Билл Каулитц, - протянул он руку, садясь рядом.
- Том… Том Краус.
- Рад знакомству, - вежливо улыбнулся Билл.
Том кивнул, скрывая волнение за улыбкой.
- И я рад… Хотя обычно я узнаю имя перед тем, как кого-то поцеловать.
Билл прищурился и подставил кисть под подбородок.
- Ты его узнал, значит, осталось только получить мое согласие.
Том не смог сдержать широкую улыбку, расползающуюся по лицу.
- Завидная самоуверенность.
Очевидно, услышать такое не было для Билла новостью, он только пожал плечами.
- Собираешься участвовать?
- В чем?
Билл указал на ректора, которая продолжала говорить.
- Отборочный тур состоится двадцатого декабря, у вас есть около трех месяцев, чтобы подготовить свои работы. Условия конкурса будут вывешены на информационной доске, но могу сказать, что они полностью соответствуют требованиям предыдущих лет. Любой формат, любая техника, любой сюжет, кроме призывов к войнам, насилию, нетерпимости и так далее, вы в курсе. Конкурс будет проходить в два этапа: полуфинал и финал. Это может быть одна работа, может быть две, но я не советовала бы вам разбрасываться. Работы оценивают двадцать два профессионала. Прежде всего, они художники разного стиля, разного направления. Ваша задача понравиться всем им, тогда оценки будут максимальными. Не пытайтесь их удивить, это уже практически невозможно. Не старайтесь играть на их чувствах и моральных ценностях, потому что они совершенно разные люди, и вы не угадаете, где попадете в точку, а где впросак. Просто сделайте хорошую работу. Покажите хорошую технику, нескучный сюжет и этого будет достаточно для высоких оценок. Желаю вам удачи. Извините, что заняла ваше время, - последние слова она произнесла, обращаясь к преподавателю.
- Она говорит ерунду, - вынес вердикт Билл.
- Почему? По-моему, все логично.
Том невольно любовался тонким профилем. Сейчас у него впервые появилась возможность рассмотреть Билла вблизи, и он не собирался ее упускать. Выразительные карие глаза были слегка подведены, тени от ресниц падали на бледные щеки, придавая ему сходство с фарфоровыми куклами, длинные черные стрелки бровей слегка скрывала непослушная челка, которую он иногда поправлял рукой или откидывал резким взмахом головы. Он был очень худ и выглядел совсем юным, Том решил, что ему, возможно, нет и восемнадцати. Черная рубашка с расстегнутым воротом идеально облегала тонкую фигуру. В памяти всплыли ощущения тепла под пальцами, гладящими шелковую ткань. Том сжал кулаки и мотнул головой, заставляя себя перевести взгляд выше. Сейчас он мог лучше рассмотреть часы с массивным серебряным браслетом, слишком большим для изящной руки. Кроме времени часы показывали еще несколько цифр, очевидно, у них были какие-то дополнительные преимущества, назначение которых Том не понял.
- Да, но в этом и проблема, это не искусство, если все построено на логике, - его голос вывел Тома из задумчивости.
- Гений – это один процент таланта и девяносто девять процентов труда,* – поучительным тоном цитировал Том, сам не веря в то, что сказал это.
- Эдисон не был гением, он был бездарностью. Девяносто девять процентов его изобретений краденные, - в голосе Билла сквозила легкая досада.
- Что же, по-твоему, гений?
- Гений… властвует над хаосом, - произнес он, задумчиво глядя вверх.**
Том вздохнул и нахмурился.
- С гением трудно поспорить, верно?
Билл улыбнулся.
- Ты можешь попробовать, хотя это и бесполезно.
- Что же ты здесь делаешь? Я имею в виду, ты уже добился того, ради чего все стремятся сюда поступить. Вряд ли тебя научат чему-то новому.
- Мне стало скучно.
Том удивленно приподнял брови и развел руками, выражая непонимание.
- А как же известность, толпы поклонников, модные вечеринки и автографы?
Билл перевел на него взгляд.
- Проснись, если ты ждешь поклонников и автографов, ты выбрал не ту профессию. Это высокое искусство, а не массовое, я не собираю стадионы на выставках. В определенных кругах достаточно известно мое имя, но мои картины продаются через агентов, а те, для кого я их пишу, не знают меня в лицо. И это к лучшему.
- Почему?
Брюнет неопределенно махнул рукой.
- Тут есть свои законы. Когда тебе агент называет художника, рассказывает о конкурсах, в которых он стал лучшим, показывает образцы работ, не сложно поверить в то, что он гений. Но когда этот человек перед тобой… Ты ведь не веришь в то, что сидишь рядом с гением?
Том ухмыльнулся.
- Я не видел твоих картин.
Билл кивнул.
- А если я скажу, что их очень трудно увидеть? Их нет в галереях. У меня самого их только две, которые я недавно закончил, и их заберут на следующей неделе. Все они распроданы для частных коллекций.
Том недоверчиво посмотрел на своего нового соседа.
- И все-таки я не понимаю, что ты здесь делаешь.
Глаза Билла заблестели. Он подвинулся ближе и наклонился почти к самому уху.
- Может быть, я пришел не учиться, а учить?
Том повернул к нему голову и заглянул в глаза, почти касаясь его носа своим.
- Это как?
- Ну, наберу себе двенадцать апостолов, - он откинулся назад, небрежно закидывая руку на спинку стула, - у каждого уважающего себя мастера должны же быть ученики….
- О, - Том отодвинулся и в предупреждающем жесте поднял руки, - я пас.
- Да ладно тебе! – искренне рассмеялся Билл, снова принимая нормальную позу. - Я пошутил.
Сейчас Том впервые с той ночи в клубе увидел, как он смеется, и подумал, что если у всех мастеров, о которых говорит Билл, была такая же улыбка, то не удивительно, что за ними ходили толпы последователей. Он и сам сейчас был бы не против пойти туда, куда он его позовет.
- Идем, - сказал Билл, поднимаясь.
- Куда?
Билл показал на группу. Студенты собирались и выходили из аудитории.
- В студию, разве у вас сейчас не практика?
- А задание?
Билл странно посмотрел на него.
- Ты все прослушал. Рисунок с натуры.
Том действительно не слышал и не видел ничего вокруг, он был слишком увлечен Биллом. Он прослушал половину того, что ректор говорила о конкурсе, и сейчас даже не заметил, что пара закончилась. Он вспомнил, что мольберты в студии стоят по периметру торцом друг к другу. Значит, сейчас он сможет стоять рядом с Биллом, смотреть на него сколько угодно и за это ему не будет неуютно или неловко. Не зря он все-таки любил практические занятия.
Натурщица сидела на высоком пьедестале, укрытая одной простыней, держа в руках чашку с кофе и настраиваясь принять позу, в которой ей придется просидеть без малого пять часов.
- Что предпочитаешь? – спросил Билл, кивая на кисти Тома.
- Вообще-то, уголь, но в этом сезоне это уже не модно, не так ли? – он насмешливо посмотрел на собеседника, сам не понимая, почему достал акварель, и начал размечать силуэт.
Билл шутливо закатил глаза.
- Это перестало быть модно еще в прошлом веке. С углем у тебя мало шансов на конкурсе.
- Кто сказал, что я собираюсь участвовать?
- Твои глаза.
Том нахмурился. Неужели у него на лице написаны все его желания? Хотелось бы верить, что не все.
- Да ладно, это нормально, - Билл выдавливал акрил на палитру, - Когда-то у меня точно так же горели глаза при упоминании о конкурсе, как и у каждого в этом зале.
- Да, вот уже тридцать лет прошло, а как сейчас помню… - передразнил его Том. - Ты школу-то давно закончил, гений?
Билл вздернул подбородок, будто его ударили.
- Я окончил школу в пятнадцать лет. Не думаешь же ты, что я только в живописи гений?
- А сейчас тебе сколько?
Билл проигнорировал вопрос. Очевидно, возраст был для него болезненной темой. До Тома вдруг дошло, что Билл имел в виду, когда говорил о нюансах работы с заказчиками. Видимо, мало кто из них воспринимал самого Била как серьезного художника.
- Ну, прости, - Том дотронулся до его плеча, хотелось приободрить его. - Это не имеет никакого значения, правда. Ты уже доказал, что заслуживаешь признания. Тот же конкурс. Там новички не побеждают. А войти в десятку на Международной выставке это вообще!.. Многие за всю жизнь не добиваются того, чего ты добился к…
Билл серьезно посмотрел на него.
- Девятнадцати. Мне девятнадцать.
- Мне двадцать два, но я не уверен, что заслуживаю даже стоять рядом с тобой, - Том улыбнулся самой обезоруживающей улыбкой.
Билл вздохнул и оценивающе посмотрел на его мольберт, на котором начинал вырисовываться образ.
- Просто у тебя пока не было хорошего учителя.
- А у тебя он был?
Билл самоуверенно фыркнул.
- Гениям учителя не нужны, они нужны талантам.
Том улыбнулся такой беззастенчивой самоуверенности, отмечая про себя, однако, что Билл имеет на это право. То, что его самого отнесли к талантам, его ничуть не оскорбило.
- Тогда я согласен стать твоим учеником.
Билл тоже улыбнулся и посмотрел на него с прищуром.
- Я скажу тебе, где будет проходить кастинг.
Натурщица замерла. Работа закипела.
Том старался. Ему не хотелось ударить лицом в грязь перед Биллом, но не только потому, что тот был Биллом Каулитцем. Прежде всего, потому что Билл нравился ему, хотелось произвести хорошее впечатление. Время от времени Том следил за ним и не мог не восхищаться, глядя, как он работает.
Лицо было предельно сосредоточено, брови сведены, глаза вдохновленно горели. Его руки так быстро и уверенно водили кистью, словно он не рисовал, а смывал водой слой краски, за которым скрывался рисунок. Теперь он действительно не был похож на вчерашнего школьника. Он ни секунды не колебался, точно зная, в каком именно месте должна идти линия или штрих. В отличие от Тома, взгляд которого постоянно перемещался то на объект, то на работу, он практически не смотрел на натурщицу, гораздо больше его интересовала его палитра, на которой теперь Том едва ли смог бы различить первоначальные цвета.
Чуть менее чем через три часа Билл вымыл кисти и отложил их в сторону.
- Ты уже закончил? – удивился Том, - Можно посмотреть?
- Посмотри, но это еще не все, - сказал он, вытирая руки, - я буду ждать, пока высохнет.
Том удивленно переводил взгляд с Билла на его мольберт.
- Здорово. Если бы ты не стоял все это время передо мной, я бы не поверил, что такое возможно написать за три часа, - от души похвалил Том.
- Нет, это отписка, - равнодушно ответил Билл.
Тома возмутило такое поведение, работа была действительно хороша. Неужели он ее еще недостаточно похвалил?
- Ты нарочно говоришь это, чтобы напроситься на комплимент.
Но, похоже, Билл сейчас действительно не был заинтересован в комплиментах. Он, наклонив голову, рассматривал работу Тома, и Том напрягся, как на экзамене. Он знал себе цену, но, тем не менее, понимал, что до настоящего уровня ему еще далеко. Билл ничего не говорил, а по лицу его невозможно было понять, нравится ему то, что он видит, или нет. Том не выдержал.
- Ну как?
- Мне нравится… - неуверенно начал Билл.
- Но? Там было «но».
- Есть два недостатка.
Том переступил с ноги на ногу, готовясь выслушать замечания.
- Во-первых, цвет, - Билл заложил руки за спину и двинулся вдоль мольберта Тома, как Наполеон перед войском.
Этот ответ вывел Тома из равновесия. Он считал, что Билл сейчас покажет ему неверную линию или слишком острый угол, но никак не ожидал, что критика коснется всей работы в целом. Неумение работать с цветом было серьезным обвинением. Цвет и техника – то, за чем очень строго следили в академии.
- А что не так с цветом? – осторожно начал он.
- Ты боишься его.
- Просто мне нравятся спокойные тона.
- Я говорю не про тона, ты боишься смешивать оттенки.
- Но я их смешивал.
- Если бы ты их смешивал, твоя картина не была бы похожа на детскую раскраску.
- На раскраску?
Том начинал злиться. Умом он понимал, что, возможно, Билл в чем-то прав, но уязвленная гордость мешала прислушаться к рассудку. Он все-таки был одним из лучших студентов курса и привык, что преподаватели относятся к нему доброжелательно. В глубине души он надеялся, что Билл похвалит его, ведь сам Том сделал для этого все возможное, но вместо похвалы его отчитывали, как провинившегося мальчишку. Это ему совсем не нравилось, но он уже чувствовал, что одними цветами дело не закончится.
- А во-вторых, - продолжал Билл, - техника.
- Ну, чем уж техника не угодила? - Том не выдержал, - Ее на первом курсе проходят.
- Значит, тебя зря перевели на второй.
- Что с ней не так?
- Это, по-твоему, нормально? – Билл провел по покоробившейся бумаге, - Утюжить будешь?
Можно, конечно, масло сверху положить, но лучше сразу землей засыпать.
- Что еще?
- Еще. Вот это – болото, а не акварель, - он обвел рукой картину.
Том открыл рот. Билл не злился и не насмехался, он просто констатировал факты. Понимание этого еще больше злило Тома.
- Хорошо, я все понял. Я полный бездарь. Тебе не нравятся мои цвета, тебе не нравится моя техника. И ничего из того, что я сделал. Что же тебе понравилось?
- Стиль, - Билл невозмутимо смотрел на свои руки.
- Стиль?
- Да, смешивать краски и покрывать ими холст может научиться любой, но если у человека нет собственного «я», он не станет художником.
Том не знал, как передать всю бурю чувств, которые он испытал. Только что ему сказали, что он совершенно впустую потратил три года своей жизни и ничему не научился. Но на душе было так хорошо, что он готов был расцеловать весь мир, включая Билла, который снова критически смотрел на его работу и уже готов был сказать очередную колкость по поводу подтеков краски или нечетких контуров. Том понял, что со стороны Билла именно вот эта критика и была признанием его способностей. Если бы Билл не увидел в его работе то, что хотел увидеть, он бы ни слова не сказал или вежливо похвалил за старания.
Все, что Билл говорил дальше, воспринималось легче. Несмотря на то, что его тон иногда был чересчур язвительным, а самого Билла хотелось просто придушить, Том понимал, что это объективные замечания, и делает он это не для того, чтобы над ним поиздеваться, а потому, что хотел помочь. «Урок» затянулся до позднего вечера. Том смотрел на него, а он все говорил, говорил, как будто, собирался прямо сейчас рассказать все, что только знает.
Охваченный идеей, он был прекрасен. На обычно бледных щеках играл румянец, карие глаза светились волшебным светом, волосы взметались вверх и падали на плечи, когда он запрокидывал голову и активно жестикулировал, перебегая с палитрой от мольберта к самому Тому и назад. Билл коснулся рисунка лишь несколько раз, но, казалось, что сейчас он выглядит совершенно иначе, живее и реалистичнее. О том, что Билл собирался закончить свою работу, он совершенно забыл. Его пламенная речь не могла не привлекать внимание, и скоро вокруг мольберта Тома собралась толпа. Казалось, на тему искусства Билл может говорить бесконечно, но когда Том все чаще стал ловить себя на мысли, что совершенно не слышит, о чем говорит Билл, а только смотрит на него, он взмолился.
- Все, Билл, прошу тебя, на сегодня хватит, - Том замотал головой из стороны в сторону.
- Хорошо, продолжим завтра, - мягко улыбнулся Билл и присел у стены, прижимая колени к груди.
Его глаза тут же потухли, а лицо осунулось. Теперь он совсем не был похож на самоуверенного и горделивого гения, которого Том видел утром. Он был похож на юношу из сна, умолявшего его обнять. Том подошел и сел рядом с ним.
- Устал?
- Немного.
- Это был тяжелый день, - Том тихонько толкнул его плечом.
- Я обещаю тебе еще много таких дней.
- Не сомневаюсь.
Они немного помолчали.
- Я все-таки стал твоим учеником, - Том улыбнулся. - Ты всегда добиваешься, чего хочешь?
- Нет, - послышался тихий ответ.
Том удивленно посмотрел на него.
- Просто иногда я хочу невозможного, - с легкой улыбкой объяснил Билл.
Том охотно поверил ему. Глядя, сколько энергии Билл вкладывает во все, что делает, легко было поверить, что, если он чего-то не может добиться, значит, это действительно невозможно.
- Ты сейчас заснешь, идем, я тебя провожу. Ты на машине?
- Меня заберет водитель. Думаю, он уже приехал.
- Тогда пойдем.
Они вышли в опустевший двор. Машина уже ждала Билла. Он протянул руку.
- До завтра?
- До завтра, - ответил Том, сжимая узкую ладошку, - было чертовски приятно с тобой познакомиться.
- Несмотря на то, что я камня на камне не оставил от твоей работы и вел себя самым невозможным образом?
- Несмотря на то, что несколько раз мне хотелось тебя убить.
- Мне тоже чертовски приятно с тобой познакомиться, - искренне улыбнулся Билл.
----------------------------
*Эдисон
** Эйнштейн
Глава 5
Вы спрашиваете меня, милостивый государь,
в каком учреждении было бы наиболее уместно
повесить написанные вами картины.
Могу ли я предложить вам приют для слепых?
(Джеймс Уистлер, англо-американский художник)
Сегодня Том спешил в академию, как мальчишка на свидание. После вчерашних впечатлений он уснул, едва голова коснулась подушки, и проспал до утра, ни разу не повернувшись во сне. Зато проснулся раньше будильника. Джинсы и футболка были идеально отутюжены, дреды собраны в высокий хвост. Он поспешно глотал еще не остывший кофе, болезненно хмурясь, когда делал слишком большой глоток.
Симона не могла не заметить волнение сына.
- Куда ты так спешишь? Академия как стояла, так и будет стоять, тем более, до занятий еще больше часа.
- Мне еще нужно собраться.
- Да, и губы накрасить, - она улыбнулась. - Ты уже сияешь как новая монета, что еще ты хочешь собрать?
- Я должен пересмотреть свои кисти, Билл вчера говорил, что это важно, - Том сосредоточенно дул на кипяток.
- Билл? Новый преподаватель?
- Нет, студент, вчера к нам перевели.
- Даже я для тебя не авторитет, с каких пор ты слушаешь ровесников? – удивилась Симона.
Том застенчиво улыбнулся в ответ и пожал плечами.
- Я и сам не ожидал, он мне даже не ровесник.
Симона приподняла брови.
- Ему девятнадцать, он гений.
- А что парень, который тебе нравился? – от Симоны не ускользнуло выражение лица ее сына, когда тот говорил о юном гении.
- Это он и есть. Так совпало, мне не пришлось искать его.
- Вот как?..
Том глянул на часы.
- Мам, мне пора, - он чмокнул Симону в лоб и вышел из кухни.
То, что Том проснулся раньше будильника, не помешало ему опоздать на занятия. Он влетел в студию после звонка. Преподавателя еще не было, зато Билл уже ждал его. Сегодня он был еще красивее, чем вчера. Волосы зачесаны назад, глаза подведены чуть ярче, дымчатые тени подчеркивали глубокий взгляд, губы слегка блестели. Сегодня на нем была белая рубашка и узкий черный галстук, который не помешал ему оставить первую пуговицу расстегнутой. Рукава рубашки были закатаны до локтя. На правой руке - напульсник, на левой - серебряные часы, с которыми он, кажется, никогда не расставался. Он стоял, сложив руки на груди, и неодобрительно глядел на задыхающегося Тома.
- И как ты собираешься сейчас работать? У тебя же руки трясутся, как у алкоголика.
Том быстро забыл, что только что восхищался им, и ему снова захотелось его придушить.
- Сейчас я отдышусь, и все пройдет.
- Посмотрим, - он все еще строго смотрел на Тома, - ты принес то, что я тебя просил?
Том кивнул, вынимая из сумки альбом со своими лучшими работами, выполненными углем и карандашом.
Билл сидел, рассматривая работы, и барабанил тонкими пальцами по рабочему столику, иногда одобрительно кивая.
- Я знал, что ты не безнадежен, - он, наконец, улыбнулся и вернул Тому альбом.
Том закатил глаза и, улыбаясь, цокнул языком. Услышать от Билла «не безнадежен» было все равно, что удостоиться высшей похвалы и признания неоспоримого таланта от кого-либо другого.
- Я тоже тебе кое-что принес для тренировки, - продолжил Билл, разворачиваясь и доставая из сумки толстенькую книжку, обложку которой украшали контуры животных и растений и яркая надпись «Нарисуй и раскрась!», а ниже более мелким шрифтом «Подходит для рисования гуашью. Для детей от 6 лет».
Лицо Тома вытянулось, он с непередаваемым выражением посмотрел на Билла. На этот раз была очередь Билла со вздохом закатить глаза.
- Не вижу ничего зазорного. Даже я время от времени тренируюсь, - сказал он, в подтверждение своих слов пролистывая книжку, первые страницы которой были уже раскрашены.
Но раскрашенные листы не были похожи на детские картинки. Они были плотно укрыты краской, контуров первоначального рисунка не было видно. Том заметил, что изначально на них было не совсем то, что сейчас. Вместо одиноко парящего посреди листа «Бэмби», молодой олененок, совсем как живой, грациозно вышагивал посреди густой растительности. Том перевернул страницу. На темно-буром стволе акации сидела огромная синяя бабочка. Казалось, крылья ее переливаются и дрожат так, будто она вот-вот взлетит. Том от неожиданности провел по ним пальцами и посмотрел на Билла. Тот только пожал плечами, как будто отвечая на его немой вопрос «Я же тебе говорил». Том закрыл книжку и спрятал в сумку, решая, что обязательно рассмотрит ее подробнее дома.
Билл начал раскладывать краски.
- Хотел тебя спросить, - начал Том, - почему именно акрил?
Билл пожал плечами.
- В нем есть преимущества акварели и масла. Он хорошо разбавляется водой, его легко можно смешать в новые цвета. А когда нужно, можно положить гуще, и создать интересный эффект с разводами, рельефом и структурой. Он быстро сохнет и не воняет скипидаром, - Билл смешно сморщил нос.
- Он быстро сохнет, - кивнул Том, - И после того, как высохнет, его уже ничем не разбавить и ничего не исправить.
Билл поводил наманикюренным ногтем по ресницам.
- Мне уже давно не нужно ничего исправлять в моих картинах. А ты почему предпочитаешь уголь?
- Наверно, еще не дорос до акрила, - одним уголком губ улыбнулся Том.
- Брось, это дело вкуса. Я, например, никогда не работал с углем.
Том задумался, прижимая указательный палец к губам.
- Мне нравятся тени, полутени, светотени. Их я умею и люблю отражать. Мне нравится смотреть на жирные черные линии, которые появляются на полотне. К тому же ты сам заметил, что у меня с цветами проблемы.
- И тебе никогда не хотелось чего-нибудь яркого, красочного? – Билл поднял глаза вверх и экспрессивно взмахнул руками, изображая взрыв.
- Раньше не хотелось. А теперь я иногда чувствую, что мне этого не хватает.
- Поэтому вчера и взял акварель?
- Наверно, поэтому, - согласился Том, - и потому, что с ней я действительно всегда дружил.
- А чем бы ты хотел написать работу для конкурса? – Билл обхватил кистями колено и наклонил голову к плечу.
Том нахмурился.
- Не думаю, что мне там место.
- Почему?
- После того, что ты мне вчера рассказал, я понял, что мне еще учиться и учиться. Там не место таким ламерам, как я.
Билл вздохнул и встал, упираясь одной рукой в бедро.
- Не принимай все, что тебе говорят, близко к сердцу. Ты должен быть уверен в своих способностях. На конкурсе твою работу увидят сотни человек, и каждый из них оценит ее по-своему. Невозможно написать что-то, что понравится абсолютно всем. А некоторые не признают, что им понравилось, только потому, что они сами так не могут.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 54 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |