Пожалуйста, прекрати!
— Да.
— А ребенок? — Голос его срывается.
Что? Я прижимаю ладонь к животу.
— Я позабочусь о ребенке, — бормочу я. Мой Маленький Комочек… наш Маленький Комочек.
— Это то, чего ты хочешь?
Нет!
— Да.
Он резко втягивает воздух.
— Забери все, — шипит он.
— Кристиан, — всхлипываю я. — Это ради тебя. Ради твоей семьи. Пожалуйста. Не надо.
— Забери все, Анастейша.
— Кристиан… — И я чуть не ломаюсь. Чуть не рассказываю ему о Джеке, о Миа, о выкупе… «Просто доверься мне, пожалуйста!» — безмолвно молю я его.
— Я всегда буду любить тебя. — Голос его хриплый. Он вешает трубку.
— Кристиан! Нет… я тоже люблю тебя.
И все то, что последние пару дней казалось таким важным, вдруг сделалось незначительным и ничтожным. Я обещала, что никогда не уйду от него. И я не ухожу. Я спасаю его сестру. Я тяжело опускаюсь на стул и горько плачу, закрыв лицо руками.
Меня прерывает робкий стук в дверь. Входит Уилан, хотя я ему и не разрешала. Он смотрит куда угодно, только не на меня. Он подавлен.
Ты позвонил ему, ублюдок! Я сверлю его убийственным взглядом.
— У вас карт-бланш, миссис Грей, — говорит он. — Мистер Грей согласился ликвидировать часть своих активов. Он сказал, вы можете взять столько, сколько вам нужно.
— Мне нужно только пять миллионов, — шиплю я сквозь стиснутые зубы.
— Да, мэм. С вами все в порядке?
— А по мне что, не видно? — огрызаюсь я.
— Извините, мэм. Воды?
Я угрюмо киваю. Я только что оставила своего мужа. Что ж, во всяком случае, Кристиан так думает. Мое подсознание поджимает губы. Потому что ты ему так сказала.
— Я попрошу свою коллегу принести вам воды, пока буду готовить деньги. Будьте добры, подпишите вот здесь, мэм… и на чеке тоже.
Он кладет на стол бланк. Я ставлю свою подпись на месте пунктирной линии чека, затем на бланке. Анастейша Грей. Слезы капают на стол, едва не попадая на бумагу.
— Я возьму это, мэм. Нам потребуется полчаса, чтобы приготовить деньги.
Я бросаю взгляд на часы. Джек сказал «два часа» — я как раз укладываюсь. Я киваю Уилану, и он на цыпочках покидает кабинет, оставляя меня наедине со страданиями.
Спустя несколько минут — а может, часов, я не знаю — мисс Неискренняя Улыбка входит с графином воды и стаканом.
— Миссис Грей, — мягко говорит она, ставит стакан на стол и наполняет его.
— Спасибо. — Я беру стакан и с благодарностью пью.
Она уходит, оставляя меня с моими спутанными, перепуганными мыслями. С Кристианом я как-нибудь помирюсь… если будет не слишком поздно. По крайней мере, он не станет вмешиваться. Сейчас я должна сосредоточиться на Миа. Предположим, Джек лжет? Предположим, Миа не у него? Может, все же лучше позвонить в полицию?
«Не говори никому, иначе я трахну ее, прежде чем убить». Нет, нельзя. Я откидываюсь на стуле, ощущая успокаивающее присутствие Лейлиного пистолета за поясом джинсов, вонзающегося в поясницу. Кто бы мог подумать, что я буду благодарна Лейле за то, что наставляла на меня оружие? Ох, Рэй, я так рада, что ты научил меня стрелять.
Рэй! О господи. Он будет ждать, что я приду к нему сегодня вечером. Может, я просто передам Джеку деньги, а он отдаст мне Миа и пусть себе катится на все четыре стороны?
Неожиданно оживает «блэкберри». Мелодия песни «Твоя любовь — король» наполняет комнату. О нет! Чего хочет Кристиан? Повернуть нож у меня в ране?
«Дело с самого начала было в деньгах?» Ох, Кристиан, как ты мог такое подумать? Гнев вспыхивает у меня в душе. Да, гнев. Это помогает. Я отсылаю звонок на голосовую почту. С мужем я разберусь позже.
Раздается стук в дверь.
— Миссис Грей. — Это Уилан. — Деньги готовы.
— Спасибо. — Я встаю, и комната тут же начинает кружиться. Я стискиваю спинку стула.
— Миссис Грей, вы хорошо себя чувствуете?
Я киваю и взглядом говорю ему: «Отвяжись!» Делаю еще один успокаивающий вдох. Я должна сделать это. Должна. Должна спасти Миа. Я одергиваю свою спортивную кофту, пряча рукоятку пистолета, торчащую из-за пояса на спине.
Мистер Уилан хмурится, но придерживает передо мной дверь, и на дрожащих ногах я иду.
Сойер ждет у входа, окидывая взглядом фойе. Черт! Наши глаза встречаются, и он хмурит лоб, оценивая мою реакцию. Ох, он зол как черт! Я вскидываю указательный палец жестом «через минуту». Он кивает и отвечает на звонок по своему сотовому. Проклятье! Бьюсь об заклад, это Кристиан. Я резко разворачиваюсь, чуть не столкнувшись с Уиланом, который топает за мной, и влетаю назад в маленький кабинет.
— Миссис Грей? — озадаченно говорит Уилан, тоже возвращаясь.
— Там человек, которого я не хочу видеть. Который меня преследует.
Глаза Уилана расширяются.
— Хотите, чтоб я вызвал полицию?
— Нет! — О господи, нет.
Что же мне делать? Я бросаю взгляд на часы. Почти пятнадцать минут четвертого. Джек позвонит с минуты на минуту. Думай. Ана, думай! Уилан смотрит на меня с растущим отчаянием и замешательством. Должно быть, думает, что я свихнулась. «Ты и вправду свихнулась», — рычит на меня мое подсознание.
— Мне надо позвонить. Не могли бы вы на минутку оставить меня одну, пожалуйста?
— Конечно, — отвечает Уилан и с облегчением, как мне кажется, покидает комнату. Когда он закрывает дверь, я дрожащими пальцами набираю номер Миа.
— Кого я слышу, моя зарплата, — презрительно отвечает Джек.
У меня нет времени на этот его бред собачий.
— У меня проблема.
— Знаю. Твоя охрана проследила тебя до банка.
Что? Откуда, черт побери, он знает?
— Придется тебе от них оторваться. У меня за банком стоит машина, черный «SUV», «Додж». Даю тебе три минуты, чтобы добраться туда. — «Додж»!
— Это может занять больше, чем три минуты. — Сердце мое снова подпрыгивает к горлу.
— Ты сообразительная для паршивой шлюхи, Грей. Что-нибудь придумаешь. И выброси свой сотовый, как только дойдешь до машины. Усекла, сука?
— Да.
— Не слышу! — рявкает он.
— Усекла.
Он отключается.
Черт! Я открываю дверь, Уилан терпеливо ждет снаружи.
— Мистер Уилан, мне нужна помощь, чтобы донести сумки до моей машины. Она припаркована позади банка. У вас есть задний выход?
Он хмурится.
— Да, есть. Для работников.
— Не могли бы мы выйти через него? Так я смогу избежать нежелательного внимания в дверях.
— Как пожелаете, миссис Грей. Я распоряжусь, чтобы два клерка помогли вам с сумками, а два охранника присмотрят. Следуйте за мной, пожалуйста.
— Я хотела бы попросить вас еще об одной услуге.
— Конечно, миссис Грей.
Через две минуты я со своим сопровождением выхожу на улицу и направляюсь к «Доджу». Окна у него тонированные, и невозможно разглядеть, кто за рулем. Но когда мы приближаемся, водительская дверца распахивается, и женщина, одетая в черное, с низко надвинутым на лицо капюшоном, грациозно выбирается из машины. Элизабет! Она подходит к багажнику «SUV» и открывает его. Два юных клерка, несущих деньги, бросают тяжелые сумки в багажник.
— Миссис Грей. — У нее хватает наглости улыбаться, как будто мы отправляемся на увеселительную прогулку.
— Элизабет. — Мое приветствие очень холодно. — Приятно видеть тебя вне работы.
Мистер Уилан покашливает.
— Что ж, это был интересный день, миссис Грей, — говорит он. Вынужденная соблюдать правила вежливости, пожимаю ему руку и благодарю его, в то время как в голове лихорадочно вертятся мысли. Элизабет? Какого черта? Почему она путается с Джеком? Уилан и его команда скрываются в здании банка, оставив меня одну с начальницей отдела кадров SIP, которая замешана в похищении, вымогательстве и, вполне возможно, в других преступлениях. Почему?
Элизабет открывает заднюю дверцу и жестом приглашает меня садиться.
— Ваш телефон, миссис Грей? — спрашивает она, настороженно наблюдая за мной. Я отдаю ей телефон, и она швыряет его в ближайший мусорный бак.
— Это собьет собак со следа, — самодовольно заявляет она.
Кто эта женщина? Элизабет захлопывает дверцу и усаживается на водительское сиденье. Я тревожно оглядываюсь, когда она выезжает на трассу, направляясь на восток. Сойера нигде не видно.
— Элизабет, деньги у тебя. Позвони Джеку. Скажи ему, чтобы отпустил Миа.
— Думаю, он хочет лично поблагодарить тебя.
Проклятье! Я смотрю на нее в зеркальце заднего вида.
Она бледнеет, и красивое лицо искажается гримасой тревоги.
— Зачем ты это делаешь, Элизабет? Я думала, тебе не нравится Джек.
Она снова бросает на меня короткий взгляд в зеркало, и я вижу в ее глазах мимолетный проблеск боли.
— Ана, мы прекрасно поладим, если ты будешь помалкивать.
— Но ты не можешь так поступать. Это же неправильно.
— Замолчи, — огрызается она, но я чувствую ее тревогу.
— Он имеет над тобой какую-то власть? — спрашиваю я.
Она злобно смотрит на меня и ударяет по тормозам, отчего меня бросает вперед, и я ударяюсь лицом о подголовник переднего сиденья.
— Я сказала, замолчи, — рычит она. — Лучше пристегни ремень.
И тут я понимаю, что угадала. Он ее чем-то удерживает. И это что-то настолько ужасно, что она готова сделать все, что он ей прикажет. Интересно, что это может быть. Что-нибудь из ее личной жизни? Что-то сексуальное? От этой мысли меня передергивает. Кристиан сказал, что все бывшие личные помощницы Джека отказываются говорить. Быть может, с ними со всеми та же история. Вот почему он и меня домогался. От отвращения желчь подступает к горлу.
Элизабет выезжает из деловой части Сиэтла и направляется к восточным холмам. Вскоре мы уже едем по жилым кварталам. Я замечаю табличку с названием одной из улиц: Саус-Ирвинг-стрит. Она резко забирает влево на какую-то пустынную улицу с обветшалой детской площадкой с одной стороны и большой зацементированной автостоянкой с рядом пустых кирпичных строений с другой. Элизабет заезжает на стоянку и останавливается возле последнего кирпичного здания.
Она поворачивается ко мне.
— Приехали, — бормочет она.
У меня волосы шевелятся на затылке, а сердце колотится как сумасшедшее.
— Тебе необязательно это делать, — шепчу я. Рот ее угрюмо сжимается, и она вылезает из машины.
«Это ради Миа. Это ради Миа», — произношу я быструю молитву. Пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо.
— Выходи, — приказывает Элизабет, рывком распахивая заднюю дверцу.
Черт. Когда я вылезаю, ноги мои так сильно дрожат, что я не уверена, смогу ли стоять. Прохладный вечерний бриз приносит аромат наступающей осени и пыльный, затхлый запах заброшенных зданий.
— Какие люди!
Джек появляется из маленькой дощатой двери с левой стороны здания. Волосы его коротко подстрижены, в ушах нет серег, и он в костюме. В костюме? Джек развязной походкой подходит ко мне, источая надменность и ненависть. Сердце мое начинает биться еще быстрее.
— Где Миа? — запинаясь, бормочу я. Во рту так пересохло, что я с трудом выдавливаю слова.
— Всему свое время, сука, — глумливо ухмыляется Джек, останавливаясь передо мной. Я практически чувствую вкус его ненависти и злобы. — Деньги?
Элизабет проверяет сумки в багажнике.
— Да тут чертова уйма наличных, — в благоговении говорит она, открывая и закрывая «молнию» каждой сумки.
— А ее сотовый?
— В мусорном баке.
— Отлично, — скалится Джек и неожиданно наносит мне с размаху сильный удар по лицу.
От этого жестокого неспровоцированного удара я лечу на землю, и голова моя с глухим тошнотворным стуком отскакивает от бетона. Боль взрывается в голове, из глаз брызжут слезы — и все плывет у меня перед глазами, а череп словно раскалывается надвое.
Я безмолвно кричу от мучительной боли и ужаса. О нет… мой Маленький Комочек! Джек на этом не останавливается, нанося быстрые, жестокие удары мне по ребрам, и от их силы воздух вырывается у меня из легких. Крепко зажмурившись, я пытаюсь бороться с тошнотой и болью, бороться за спасительный глоток воздуха. Маленький Комочек… ох, мой Маленький Комочек…
— Это тебе за SIP, паршивая сука! — орет Джек.
Я подтягиваю ноги, сжимаюсь в комок и жду следующего удара. Нет. Нет. Нет.
— Джек! — пронзительно кричит Элизабет. — Не здесь. Не средь бела дня, бога ради!
Он останавливается.
— Сука этого заслуживает! — злорадствует он.
И этим дает мне одну драгоценную секунду, чтоб вытащить пистолет из-за пояса джинсов. Дрожащей рукой я прицеливаюсь в него, нажимаю на спусковой крючок и стреляю. Пуля попадает Хайду чуть выше колена, и он кулем валится на землю, воя от боли, сжимает бедро пальцами, сквозь которые течет кровь.
— Сука! — ревет Джек.
Я поворачиваюсь к Элизабет, и она в ужасе таращится на меня и вскидывает руки над головой. Она расплывается… темнота смыкается. Черт… Она в конце туннеля. Тьма поглощает ее. Поглощает меня. Где-то далеко разверзается ад кромешный. Визг автомобильных шин… хлопанье дверей… крики… топот ног. Пистолет выпадает из моей руки.
— Ана! — Голос Кристиана… голос Кристиана… его полный муки голос. Миа… спаси Миа.
— АНА!
Темнота… покой.
Глава 23
Боль. Одна только боль. Моя голова, грудь… обжигающая боль. Бок, рука. Боль. Боль и приглушенные голоса во мраке. Где я? Я пытаюсь, но не могу открыть глаза. Шепот становится яснее… маяк в кромешной тьме.
— У нее сильные ушибы ребер, мистер Грей, и мелкая трещина черепа, но основные показатели стабильные и хорошие.
— Почему она до сих пор без сознания?
— У миссис Грей — сильная контузия головы. Но мозг функционирует нормально, и нет никакой церебральной опухоли. Она очнется, когда будет готова. Просто дайте ей время.
— А ребенок? — Слова полны мучительной боли.
— С ребенком все в порядке, мистер Грей.
— Ну слава богу. — Это как литания… как молитва. — Слава богу.
О боже. Он беспокоится о ребенке… Ребенок? …Маленький Комочек. Конечно. Мой маленький Комочек. Я тщетно пытаюсь пошевелить рукой, чтобы положить ее на живот. Рука не двигается. Ничего не двигается.
«А ребенок?.. Слава богу». Маленький Комочек невредим.
«А ребенок?.. Слава богу». Он волнуется о ребенке.
«А ребенок?.. Слава богу». Он хочет ребенка. Ну слава богу.
Я расслабляюсь, и темнота снова накрывает меня, избавляя от боли.
Все тяжелое и болит: ноги, руки, голова, веки. Ничем не могу пошевелить. Глаза и рот крепко закрыты и не желают открываться, делая меня слепой, немой и беспомощной. Когда я всплываю из тумана, сознание маячит где-то рядом, как соблазнительная сирена, до которой никак не дотянуться. Звуки становятся голосами.
— Я не оставлю ее.
Кристиан! Он здесь… Я пытаюсь заставить себя очнуться… Его голос, напряженный, мучительный шепот.
— Кристиан, тебе надо поспать.
— Нет, папа. Я хочу быть рядом, когда она придет в себя.
— Я посижу с ней. Это самое малое, что я могу сделать после того, как она спасла мою дочь.
Миа!
— Как Миа?
— Она слаба… напугана и зла. Понадобится еще несколько часов, чтобы рогипнол окончательно вышел из ее организма.
— Господи.
— Знаю. Я чувствую себя трижды дураком, что уменьшил ее охрану. Ты предупреждал меня, но Миа такая упрямая. Если бы не Ана…
— Мы все думали, что Хайд уже сошел со сцены. А моя сумасшедшая глупая жена… почему она мне не сказала? — Голос Кристиана полон муки.
— Кристиан, успокойся. Ана — замечательная девушка. Она невероятно храбрая.
— Храбрая, своевольная, упрямая и глупая. — Голос его срывается.
— Эй, — бормочет Каррик, — не будь слишком строг к ней. И к себе тоже, сынок. Я, пожалуй, пойду к твоей матери. Уже четвертый час ночи, Кристиан. Тебе в самом деле надо хоть немного поспать.
Я проваливаюсь в черноту.
Туман немного рассеивается, но у меня нет чувства времени.
— Если ты ее не отшлепаешь, то это сделаю я. О чем, черт побери, она думала?
— Поверьте мне, Рэй, сделаю это с превеликим удовольствием.
Папа! Он здесь. Я борюсь с туманом… борюсь… но снова проваливаюсь в забытье. Нет…
— Детектив, как видите, моя жена не в состоянии отвечать на ваши вопросы. — Кристиан сердится.
— Она упрямая молодая женщина, мистер Грей.
— Жаль, что она не убила подонка.
— Это означало бы для меня больше бумажной волокиты, мистер Грей…
— Мисс Морган поет как та канарейка. Хайд и вправду извращенный сукин сын. У него зуб на вашего отца и на вас…
Туман снова окутывает меня и затягивает вниз… вниз… Нет!
— Что значит вы не разговаривали? — Это Грейс. Она сердится.
Я пытаюсь пошевелить головой, но тело упорно отказывается исполнять посылы мозга.
— Что ты сделал?
— Мам…
— Кристиан! Что ты сделал?
— Я был ужасно зол. — Это почти всхлип… Нет.
— Эй…
Мир вращается и меркнет; я отключаюсь.
Я слышу тихие приглушенные голоса.
— Ты же сказал мне, что порвал все связи. — Это говорит Грейс. Голос ее тихий, укоряющий.
— Знаю. — В голосе Кристиана слышится смирение. — Но встреча с ней помогла мне увидеть все в новом свете. Ну, ты знаешь… с ребенком. Впервые я почувствовал… что мы делали… это было неправильно.
— Да, дорогой. С детьми всегда так. Они заставляют тебя взглянуть на мир совсем по-другому.
— Она наконец-то поняла… И я тоже… Я причинил боль Ане, — шепчет он.
— Мы всегда причиняем боль тем, кого любим, дорогой. Ты должен будешь сказать ей, что сожалеешь. И дать ей время.
— Она сказала, что уходит от меня.
Нет. Нет. Нет!
— И ты ей поверил?
— Вначале — да.
— Дорогой, ты всегда веришь худшему во всех, включая себя. Как всегда. Ана очень сильно любит тебя, и совершенно ясно, что ты любишь ее.
— Она была страшно зла на меня.
— Неудивительно. А я ужасно сердита на тебя сейчас. Думаю, можно по-настоящему злиться лишь на того, кого действительно любишь.
— Я думал об этом, и она раз за разом показывала мне, как любит меня… вплоть до того, что подвергла свою жизнь опасности.
— Да, дорогой.
— Ох, мама, ну почему она не просыпается? — Голос его срывается. — Я чуть не потерял ее.
Кристиан! Слышатся приглушенные всхлипы. Нет…
Ой, темнота смыкается. Нет…
— Тебе потребовалось двадцать четыре года, чтобы позволить мне вот так обнять тебя…
— Я знаю, мама… я рад, что мы поговорили.
— Я тоже, дорогой. Я всегда рядом. Не могу поверить, что скоро буду бабушкой.
Бабушка!
Сладкое забытье манит…
М-м-м-м. Его щетина мягко царапает тыльную сторону ладони, когда он прижимает мою руку к своему лицу.
— Ох, детка, пожалуйста, вернись ко мне. Прости меня. Прости за все. Только проснись. Я скучаю по тебе. Я люблю тебя.
Я стараюсь. Стараюсь. Я хочу увидеть его. Но мое тело меня не слушается, и я вновь проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь я от того, что ужасно хочу в туалет. Открываю глаза. Я в чистом, стерильном окружении больничной палаты. Кругом темно, не считая бокового освещения, и все тихо. В голове и груди — тупая боль, но это ерунда по сравнению с тем, что мой мочевой пузырь вот-вот лопнет. Мне надо в туалет. Я проверяю свои конечности. Правая рука саднит, и я замечаю, что от нее отходит трубка капельницы. Я быстро прикрываю глаза. Повернув голову — к моей радости, она меня слушается, — снова открываю их. Кристиан спит, сидя рядом со мной, прислонившись к кровати и положив голову на сложенные руки. Я протягиваю руку, снова порадовавшись, что тело меня слушается, и пропускаю сквозь пальцы его мягкие волосы.
Он, вздрогнув, просыпается и так резко вскидывает голову, что моя рука обессиленно падает на кровать.
— Привет, — сиплю я.
— Ана! — Его сдавленный голос полон облегчения. Он хватает мою руку, крепко стискивает ее и прижимает к своей шершавой, заросшей щетиной щеке.
— Мне надо в туалет, — шепчу я.
Он удивленно смотрит на меня, потом хмурится.
— Хорошо.
Я пытаюсь сесть.
— Ана, лежи спокойно. Я позову медсестру. — Встревоженный, быстро встает и протягивает руку к кнопке вызова над кроватью.
— Пожалуйста, — шепчу я. Почему у меня все болит? — Мне надо встать. Бог ты мой, я чувствую себя такой слабой.
— Ты хоть раз можешь сделать так, как тебе говорят? — раздраженно ворчит он.
— Но мне очень нужно в туалет, — сиплю я. В горле и во рту сухо, как в пустыне.
В палату стремительно входит медсестра. Ей, должно быть, за пятьдесят, хотя волосы иссиня-черные, а в ушах чересчур большие жемчужные серьги.
— Миссис Грей, с возвращением. Я дам знать доктору Бартли, что вы проснулись. — Она подходит к моей кровати. — Меня зовут Нора. Вы знаете, где вы?
— Да. В больнице. Мне надо в туалет.
— У вас катетер.
Что? Ну просто замечательно. Я смущенно смотрю на Кристиана, потом снова на сестру.
— Пожалуйста. Я хочу встать.
— Миссис Грей!
— Пожалуйста.
— Ана, — предостерегает Кристиан. Я снова пытаюсь сесть.
— Давайте я уберу катетер. Мистер Грей, уверена, миссис Грей хотела бы уединения. — Сестра многозначительно смотрит на Кристиана, отсылая его.
— Я никуда не уйду. — Он упрямо смотрит на нее.
— Кристиан, пожалуйста, — шепчу я, беря его за руку. Он коротко сжимает мою ладонь, потом сверлит рассерженным взглядом. — Пожалуйста, — умоляю я.
— Прекрасно! — раздраженно бросает он и проводит рукой по волосам. — У вас две минуты, — шипит он на сестру, наклоняется и целует меня в лоб, потом резко разворачивается и выходит из палаты.
Ровно через две минуты он влетает обратно, когда сестра Нора помогает мне встать с кровати. Я одета в тонкую больничную рубашку. Не помню, как и когда меня раздевали.
— Дайте мне, — говорит он и шагает к нам.
— Мистер Грей, я справлюсь, — ворчит на него сестра Нора.
Он бросает на нее враждебный взгляд.
— Проклятье, она моя жена. Я понесу ее, — рычит он сквозь зубы, отставляя с дороги штатив с капельницей.
— Мистер Грей! — возмущается сестра.
Он не обращает внимания, наклоняется и осторожно поднимает меня на руки. Я обхватываю его руками за шею. Тело мое жалуется. Господи, у меня все болит! Он несет меня в примыкающую ванную комнату, а сестра Нора семенит следом, неся штатив с капельницей.
— Миссис Грей, вы слишком легкая, — неодобрительно бормочет Кристиан, мягко ставя меня на ноги. Я покачиваюсь. Ноги у меня как ватные. Кристиан включает свет, и меня моментально ослепляет флуоресцентная лампа, которая с жужжанием и миганием зажигается.
— Садись, пока не упала, — ворчит он, поддерживая меня.
Я потихоньку сажусь на унитаз.
— Иди. — Я пытаюсь взмахом руки отослать его.
— Нет. Давай писай, Ана.
Господи, как же неловко.
— Не могу, когда ты здесь.
— Ты можешь упасть.
— Мистер Грей!
Никто из нас не обращает внимания на сестру.
— Пожалуйста, — умоляю я.
Он вскидывает руки, признавая поражение.
— Я постою вон там, дверь пусть будет открыта. — Он отходит на пару шагов назад и становится сразу за порогом ванной вместе с разгневанной медсестрой.
— Отвернись, пожалуйста, — прошу я. Почему я вдруг стала так его стесняться? Он закатывает глаза, но подчиняется. И когда поворачивается спиной… я наконец-то даю облегчение мочевому пузырю.
Оцениваю свое состояние. Болит голова, болит грудная клетка, куда Джек ударил меня ногой, и пульсирует в боку, которым я ударилась о землю. Плюс ужасно хочется пить и есть. Черт, я просто умираю с голоду. Я радуюсь, что не надо вставать, чтобы помыть руки, поскольку раковина рядом. У меня просто нет сил, чтобы встать.
— Я все, — говорю я, вытирая руки о полотенце.
Кристиан поворачивается, входит и подхватывает меня на руки. Я скучала по этим рукам. Он приостанавливается и зарывается носом в мои волосы.
— Ох, как же я соскучился по тебе, миссис Грей, — шепчет он, кладет меня на кровать и отпускает — неохотно, как мне кажется.
— Если вы закончили, мистер Грей, то я бы хотела сейчас осмотреть миссис Грей. — Сестра Нора вне себя.
Кристиан отступает назад.
— Она в вашем полном распоряжении, — говорит он более сдержанным тоном.
Сестра фыркает, затем вновь обращает внимание на меня.
Несносный, правда?
— Как вы себя чувствуете? — спрашивает она, и голос ее пронизан сочувствием и нотками раздражения, направленного, как я подозреваю, на Кристиана.
— Все болит и хочется пить. Умираю от жажды, — шепчу я.
— Я принесу вам воды, как только проверю ваши основные показатели и доктор Бартли вас осмотрит.
Сестра Нора берет манжет тонометра и надевает его мне на руку. Я бросаю беспокойный взгляд на Кристиана. Он выглядит ужасно, словно не спал несколько дней. Волосы растрепаны, небритый, рубашка мятая. Я хмурюсь.
— Как ты себя чувствуешь? — Не обращая внимания на сестру, он садится в изножье кровати.
— Разбитой и голодной.
— Голодной? — Он удивленно моргает.
Я киваю.
— Чего ты хочешь поесть?
— Чего-нибудь. Супа.
— Мистер Грей, вам нужно получить одобрение врача, прежде чем миссис Грей сможет есть.
Он мгновение бесстрастно смотрит на нее, потом вытаскивает свой «блэкберри» из кармана брюк и набирает номер.
— Ана хочет куриного бульону… хорошо… спасибо. — Он отключается.
Я бросаю взгляд на Нору, которая смотрит на Кристиана, сузив глаза.
— Тейлор? — быстро спрашиваю я.
Кристиан кивает.
— Давление у вас нормальное, миссис Грей. Пойду приведу врача. — Она снимает манжет и, не говоря больше ни слова, выходит из палаты, излучая неодобрение.
— Мне кажется, сестра Нора страшно рассержена.
— Я действую так на всех женщин. — Он ухмыляется.
Я смеюсь, но резко останавливаюсь, когда боль пронзает грудную клетку.
— Что правда, то правда.
— Ох, Ана, как я рад, что слышу твой смех.
Нора возвращается с кувшином воды со льдом. Мы оба замолкаем, глядя друг на друга, пока она наливает воду в стакан и протягивает его мне.
— Только маленькими глотками, — предостерегает она.
— Да, мэм, — бормочу я и делаю долгожданный глоток холодной воды. О боже. Как вкусно. Я делаю еще глоток, и Кристиан пристально наблюдает за мной.
— Миа? — спрашиваю я.
— С ней все в порядке. Благодаря тебе.
— Она действительно была у них?
— Да.
Значит, все это безумие было не напрасно. Меня охватывает невероятное облегчение. Слава богу, слава богу, что с ней все хорошо. Я хмурюсь.
— Как они добрались до нее?
— Элизабет Морган, — просто отвечает он.
— Нет!
Он кивает.
— Она забрала ее прямо из спортзала.
Я морщу лоб, по-прежнему не понимая.
— Ана, я потом все подробно тебе расскажу. С Миа все прекрасно, учитывая обстоятельства. Ее накачали наркотиками. Сейчас она еще слаба и потрясена, но каким-то чудом больше никак не пострадала. — Челюсти Кристиана сжимаются. — То, что ты сделала… — Он проводит рукой по волосам. — Невероятно смело и невероятно глупо. Тебя же могли убить! — Глаза его блестят мрачным серым блеском, и я знаю, что он сдерживает свой гнев.
— Я не знала, что еще делать, — шепчу я.
— Ты могла бы сказать мне! — негодует он, стиснув лежащие на коленях руки в кулаки.
— Он сказал, что убьет ее, если я кому-нибудь расскажу. Я не могла так рисковать.
Кристиан закрывает глаза, на лице написано страдание.
— Я с четверга умер тысячью смертей.
С четверга?
— А какой сегодня день?
— Почти суббота, — говорит он, взглянув на свои часы. — Ты была без сознания больше суток.
Ого.
— А Джек и Элизабет?
— Под арестом. Хотя Хайд находится здесь под охраной. Им пришлось вытаскивать пулю, которую ты в него всадила, — с горечью говорит Кристиан. — К счастью, я не знаю, где именно он находится, иначе, наверное, сам убил бы его. — Лицо его мрачнеет.
Вот черт. Джек здесь? «Это тебе за SIP, паршивая сука!»
Я бледнею. Мой пустой желудок конвульсивно сжимается, к глазам подступают слезы, а тело бьет глубокая дрожь.
— Эй. — Кристиан придвигается ближе, голос озабоченный. Забрав стакан из моей руки, он бережно обнимает меня. — Уже все хорошо. Ты теперь в безопасности, — хрипло бормочет он мне в волосы.
— Кристиан, прости. — Слезы уже катятся у меня по щекам.
— Ш-ш. — Он гладит мои волосы, и я плачу ему в шею.
— За то, что я сказала. Я никогда не собиралась уходить от тебя.
— Тише, детка, я знаю.
— Знаешь? — Его признание останавливает мои слезы.
— Я это понял в итоге. Ей-богу, Ана, о чем ты только думала? — Тон его напряженный.
— Ты застиг меня врасплох, — бормочу я ему в воротник, — когда мы разговаривали в банке. Подумав, что я ухожу от тебя. Я думала, ты знаешь меня лучше. Я же столько раз говорила тебе, что никогда не уйду.
— Но после того, как я ужасно вел себя… — чуть слышно говорит он и стискивает обнимающие меня руки. — На короткое время я подумал, что потерял тебя.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |