- Дим, ну ты чего? Это же не серьезно? Конечно же я тебе доверию, просто...
- В доверии, также как и в вере не бывает никаких "просто" и "если", - не дав ей высказаться, оборвал Михалыч. - Ты либо веришь и доверяешь, либо не веришь.
- Дим...
- И пусть говорят, что вера слепа, я предпочитаю верить, чем доверять и проверять, - вновь оборвал он, а, договорив, поднялся. - Пытка переносится на вечер. У меня встреча через два часа, а потом мы идем в кино. Билеты я уже заказал, - поцеловав Эмилю в нос, мужчина покинул кухню.
***
Вечер получился семейным: на американский манер. В кино посмеялись, похрустели попкорном. После фильма забрели в общепит, вкусно и вредно поужинали пиццей с шипучкой. Такси брать не стали, до дома дошли пешком, благо погода и расстояние располагали к пешим прогулкам: тепло, безветренно и всего два квартала, а дома, устроившись на диване с тарелкой винограда, стали смотреть телевизор.
- Спасибо, - используя Дмитрия в качестве матраца, поблагодарила Эмиля. К слову, лежать на нем было очень даже удобно, несмотря на кажущуюся твердость.
- Это за что же? - Он абсолютно расслаблен. Приминая угощение из ее рук, довольно жмурится.
- За своевременный выходной. - Еще одна ягодка, теперь уже для себя, сорвана с зеленой кисти.
- Не за что.
Он принял ее благодарность как должное и тем самым задел.
- И все же не стоило этого делать, - выказала свое недовольство Эмиля.
- Кто сказал, что не следовало, - Дмитрий встрепенулся. - Ты себя со стороны видела? Правильно, нет! А я видел. Без длительного сна и полноценного отдыха, ты бы и до обеда не дотянула.
- Дотянула бы. И до обеда и до вечера, - фыркнула она, отделив от стебля одинокую зеленую ягоду.
- Аха... Щас! - в тон ей отозвался мужчина.
- Последняя, - Эмиля засунула ягоду в рот и даже язык показала, вредничая. - Пойду еще принесу, - толкнув приподнявшегося Михалыча обратно на диван, женщина соскочила на пол.
Оставив пустую тарелку на кухне, забежала в туалет, в ванную сполоснуть руки, зашла в спальную, намереваясь накинуть что-нибудь поверх майки, в которой была, и лишь вернувшись на кухню, поймала себя на мысли, что впервые за все время в ее квартире заметно присутствие мужчины. Крем для бритья примостился на полочке над раковиной, мужской костюм на напольной вешался подаренной Виктором для собственного удобства, блестящая, новенькая турка в кухонной мойке, которая стойко ассоциируется у нее с Дмитрием. Глаза Эли изумленно расширились.
Это было странно осознавать, что ты больше не одна. Что у тебя появился человек, мужчина, которого ты добровольно впустила в свою жизнь. Именно в жизнь, а не спальную, как это было с Виктором. Что тебе действительно хочется лежать с ним на диване, есть виноград и обсуждать героев дурацкого сериала. Хочется просыпаться по утрам, ощущая на своем теле его руки. Хочется слышать его голос, пусть даже то, что он говорит, тебе неприятно.
- Вот черт... - неверяще выдохнула она, обессилено опустившись на стул.
Признания дались настолько легко, что Эля растерялась. Неужели она все решила для себя? Сделала последний шаг, не сознавая этого? Вверила себя в руки другого и не сожалеет? Неужели это правда? А как же притирка? Привыкание? Совместимость?
Вошедший в кухню Дмитрий включил большой свет.
- Я уже заждался. Эй, ты чего? Все нормально? - спросил, ощупывая ее внимательным взором.
- Дим...
Встретившись с ним взглядом, Эля судорожно сглотнула. Что он там говорил на счет доверия? Никаких "просто" и "если"?
Сердце замедляет ритм. Верит ли она ему настолько, чтобы не бояться? Сможет ли доверить секреты, о которых стремится забыть?
- Эля? Ты...
- Дим, я сейчас, хорошо? - не давая ему возможности приблизиться, попросила она.
Ей нужна минутка! Еще одна минутка наедине с собой, чтобы сказать тебе "да".
- Отлично. Пойду подышу. - Круто развернувшись, он вышел. Открылась и закрылась входная дверь, и Эмиля вскочила со стула. Щелчок замка, словно удар в ханг, звоном отозвался у нее в голове.
Бросившись за ним, женщина выглянула в коридор. Дмитрий стоял на лестничной площадке с пачкой сигарет в руках и смотрел в окно. Эля невольно улыбнулась.
- Ты же не куришь, - приблизившись к мужчине, она прильнула к его спине.
- Бросил, но иногда очень хочется.
- И мне тоже... иногда, - призналась Эля и, забрав у него пачку, потянула за собой со словами: - Идем домой. Я хочу тебе кое-что рассказать.
Глава 22
Неоправданные ожидания
Прямая спина и натуженные плечи совсем не то, что ей хотелось видеть сейчас. Да и надежда на другую реакцию, словесную, таяла на глазах.
- Дим, - позвала Эля, не выдержав нервного напряжения.
Мужчина повернулся, но понять, о чем он думает, не получилось. И стало страшно.
Зря она все это затеяла! Нельзя было рассказывать о Викторе! Нельзя!
- Дим, скажи что-нибудь, - напоминая самой себе героиню слезливой мелодрамы, попросила Эля, и едва не застонала, когда Михалыч, не глядя на нее, вышел из комнаты.
- Вот черт! - брань вырвалась сама собой, когда в коридоре с мягким щелчком открылась или закрылась дверь.
Он ушел! Ушел, не сказав ни единого слова! Повернулся спиной и скрылся за дверью, словно и она сама, и ее откровения ничего не значили!
Эмиля не могла в это поверить. Или не хотела?
Чуть слышно бубня ругательства, касающиеся непомерного эго некоторых особей мужского пола, Эля покинула гостиную. Куда направляется, и сама не знала. Просто шла. С Дмитрием столкнулась на входе в спальную, и тут же отскочила в сторону, чтобы не мешать. Только зря. В один шаг преодолев разделяющее их расстояние, мужчина всунул ей в руки блокнот и ручку:
- Пиши.
Внешне он совершенно спокоен, но что-то в голосе заставило Элю подозрительно прищуриться.
- Что писать? - вопрос, конечно, глупый, и так все понятно, но спросить отчего-то очень хочется.
- Фамилию. Имя. Телефон. Любые контакты и координаты, по которым его можно найти.
- Зачем?
- Так ты хочешь, чтобы он от тебя отстал или нет?
- Хочу, но... Что ты будешь делать?
- Тебе в общих чертах или с подробностями?
Не реагируя на скрытую иронию, Эмиля продолжает смотреть вопросительно. Михалыч же издевательски обстоятелен.
- Он отстанет! Обещаю!
- Это в общих или с подробностями? - от ее слов веет паникой. Когда он смотрит вот так, пристально и хмуро, помимо воли чувствуешь себя неуютно.
- И то, и другое. - Еще одно в высшей степени серьезное замечание.
***
- Ну, как вы там? Как дед? Ромка? - воспользовавшись свободной минуткой, пока добирается на встречу, Эмиля набрала Константина. - Что вы едите? Что врачи говорят? Ночуете где? - тараторила она, засыпая сына вопросами, пока Костька не взмолился:
- Ей, давай помедленнее! Я за тобой не успеваю!
Сумасшедший темп, который она сама себе задала, накладывал отпечаток и на речь. Женщина говорила, словно тренировалась в скоростном чтении.
- Я за тобой не то, что отвечать, думать не успеваю, - пожаловался между тем Костик.
- Думать он не успевает. Разленился! - фыркнула Эля, но просьбу выполнила. - Хорошо. Давай по порядку. Как Алексей Игоревич?
- Дед... Сейчас в палату переводят. Или перевели уже, - обрадовал мать Константин и добавил куда-то в сторону: - Да, она.
- Как переводят? Почему?! - возмутилась Эля, зачем-то взглянув на наручные часы, словно время в этом вопросе имело принципиальное значение.
- Ну... Ему вроде лучше, - замялся Костька. - И более тяжелого пациента привезли.
- В смысле?
- Мам, с дедом, правда, нормально. Ромка говорит, он очень даже бодренький, - принялся успокаивать молодой человек, только безрезультатно.
- Костя! Ты хочешь сказать, что отца выгнали из реанимации?! - Эмиля даже прикрикнула от злости. Благо в личном автомобиле "лишние уши" только водительские.
- Мам, ну я же говорю...
- Константин! Сейчас же иди к заведующему! Слышишь?! Немедленно! Я тебя для чего там оставила?! Чтобы...
- Мама! Ты меня не слушаешь! - взорвался в ответ Костька. - С дедом все хорошо. Серьезно, - добавил спокойнее и вновь куда-то в сторону: - Не думаю, что это хорошая идея.
- Дай мне Ромку! Хочу от него услышать, - потребовала Эля, намереваясь выпытать правду из младшего сына.
- Его нет рядом. Он ушел в аптеку, - ответил Костька.
- Как это нет? А с кем ты разговариваешь?
- Мам...
- Что "мам"?! Он что, говорить со мной не хочет? - Эмиля по-своему истолковала сыновнее замешательство.
- Да нет же...
- Константин!
- Я не с Ромкой разговариваю. Ясно?! С... Владиславом, - добавил после недолгой паузы.
У Эмили дыхание перехватило.
- Что? С кем? - Паническая волна взметнулась в груди, и женщина зажмурилась. - Откуда он в больнице? - все еще не открывая глаз. Только этого ей не хватало!
- Мам, давай я при встрече тебе все объясню, - попросил Костик, но Эля категорична.
- Три дня, Кость. Я улетела три дня назад! И один разговор мы уже с тобой отложили, насколько ты можешь помнить. - Собственные страхи она прячет за сарказмом.
- Мам... - Константин явно укоряет, но ей все равно. Эмиля продолжает гнуть свою линию. Ощущение, будто кто-то со всей силы ударил под дых, не проходит.
- Ты не находишь странной столь скорую встречу? Возможно, у вас была договоренность, о которой ты решил умолчать? - Понимает, что поведение ее ошибочно, но остановиться не может. Вновь это детское желание найти и заклеймить виновника всех своих бед.
- Мам...
- Может, что-нибудь внятное скажешь?
Впервые за многие годы она настолько зла на старшего сына, что готова ударить по больному. Но упоминание о псевдо родственных связях так и не сорвалось с ее губ, выпалив "я тебе позже перезвоню" Константин разорвал соединение. Эля в сердцах матюгнулась и выругалась повторно, ответив тем самым на изумленный взгляд водителя. Как же все достало!
***
Левенштейн в своем репертуаре: эпатаж - превыше всего! От разноцветья мужского наряда пестрит в глазах. А еще эти стразы сияющие в лучах закатного солнца! Но Эля, смаргивая время от времени, не отрывает глаз от молчаливого хозяина.
- Так я могу на тебя рассчитывать? В долгу не останусь, сам понимаешь, - терпение постепенно иссякает, и гостья старается надавить.
Безрезультатно! Евгений Андреевич с задумчивым видом продолжает прогуливаться вдоль французских окон.
- Жень, почему ты сомневаешься? В чем проблема? - в конце концов, Эля поднялась с софы и приблизилась к Левенштейну. - В моей просьбе нет ничего криминального. Если тебя не устраивает оплата, ты скажи. Сам знаешь, я не в том положении, чтобы торговаться, - сознательно подставляясь под удар, договорила она.
Лучше переплатить, чем отменять показ, заведомо широко обсуждаемый в определенных кругах. Тем более в свете последних событий и договоренностей. Ларка с нее живьем шкуру спустит и не поморщится!
- Ясно. Прости, что отняла время, - так и не дождавшись внятного ответа, сожалеющий взгляд не в счет, Эмиля сдалась. Похлопав Левенштейна по плечу, женщина вернулась к софе, на которой ранее сидела, взяла клатч и направилась к выходу.
Желание оставить последнее слово за собой, несмотря на провал, продиктовано круговертью неприятных событий в ее жизни. Остановившись возле двери, женщина повернулась к разочаровавшему ее теперь уже просто знакомому.
- А "Лиру" я все-таки подарю тебе. Путь Виктория зайдет к нам недели через две-три. Лариса подгонит комплект по фигуре. - Улыбнувшись его изумленному взгляду, Эмиля попрощалась. - Удачи тебе, Жень. Может быть, когда-нибудь...
Глава 23
Идея
Эля не смогла пройти мимо, хоть и обещала себе, никогда больше не появляться здесь. Ноги сами привели ее к отчему дому, и больно заныло в груди.
На их участке поселилось запустение, неуклонно пожирающее все краски былого. От такого зрелища на глаза наворачиваются слезы, а мысли устремляются к давно почившему отцу. "Хорошо, что он никогда этого не увидит!" - стонет сердце.
Она только что была у него. Принесла цветов, поделилась планами, попрощалась. Когда теперь придет неизвестно. Если в столице выгорит, то не скоро.
Медленно, нерешительно ступая, Эмиля приблизилась к входной двери. Лишившаяся ручки, она кособоко висела на проржавевших петлях, и, казалось, укоряла ее своим унылым видом. Заслужено или нет - Эля старалась не думать.
То, что снаружи выглядит заброшенным, внутри изъедено прелью. Стойкий запах гниения сопровождает ее в скорбной экскурсии по дому детства. Желание разреветься становится непереносимым.
Неужели она когда-то была счастлива здесь? Неужели забористый смех отца сотрясал воздух в этих комнатах? Неужто мать когда-то встречала ее в дверях с улыбкой?
Сейчас во все это верится с трудом, и, кажется, память врет, подменяя настоящие воспоминания мнимыми.
Эмиля обошла весь дом, отмечая для себя свидетельства собачьих пиршеств. Переступая через тряпье, пустые бутылки и обглоданные кости, она вспоминала дощатый пол, лоскутный коврик подле кровати, цветастую скатерть, и с каждым шагом все сильнее утверждалась в мысли, что так быть не должно.
Все, что мертво, должно быть похоронено. И этот дом тоже!
Прах к праху, и ему там самое место, ведь ничего живого здесь не осталось, только скелет, скалящийся деревянными ребрами. Все умерло или ушло, или истлело, как тот самый коврик, шмотки которого втоптаны в грязь на полу. И никогда, никогда не вернется назад!
Захваченная этой идеей, женщина выскочила во двор. "Огня!" - пульсировала кровь в венах, вторя пламенеющему в ней желанию похоронить. И Эля не сомневалась, когда с пластиковой бутылкой из-под пива бегала до заправки. Когда просила заезжего парня отлить немного бензина для сенокосилки. Когда бросала разгорающийся коробок в разбитое окно. И когда уходила, не оглядываясь.
***
В коморке у Ларисы, именуемой хозяйкой кабинетом, светло и тихо. Везде отрезы, выкройки, эскизы, и ощущение полной неразберихи, но не для владелицы. По мнению той вокруг царит идеальный порядок. И Ларка постоянно доказывает правдивость этого утверждения, без особых усилий отыскивая требуемую вещь.
- Тра-та-та-там! - триумфальное пение возвестило о находке. Початая бутылка виски (Зубоскалиха уважала только крепкие напитки) и два стакана оказались изъяты из-за стопки журнальной продукции.
- Я не буду, - замахала руками Эля. Ее взбудораженному мозгу только алкогольных паров не хватает, чтобы окончательно свихнуться!
- Как хочешь, - Лариса подозрительно сговорчива. - А вот я тяпну. От твоих откровений крышу сносит, да и устала жуть как. Немного обманчивой бодрости в венах не помешает, - добавила философски, уже разливая светло-коричневую жидкость по стаканам. - Не понимаю, как тебя угораздило все это в кучу собрать? Сумасшествие какое-то. Все и сразу! Разве так бывает? - недоумевала женщина, устраиваясь на трехногом стуле напротив Эли.
- Как видишь, - Эмиля апатична. Отказ Левенштейна и разговор с сыном стали последней каплей. У женщины опустились руки.
- Та-а-ак, не нравится мне этот тон. Элька, не смей сдаваться, слышишь?! Мы их всех порвем! Поняла?! - Нежности, что в словах Ларисы, что в действиях совершенно никакой. Сильные пальцы, подцепив подбородок подруги, вынудили женщину поднять голову. - Я не позволю тебе киснуть! Так, пей, плачь, и за дело! - Бокал с виски оказался всунут Эмиле в руку. - Живо! - в голосе Ларисы знакомые нотки непреложности. Заставит в любом случае.
Сделав маленький глоточек, Эля скривилась. На ее вкус, виски - та еще дрянь.
- Кто так пьет? Еще глоток! - Лариса стоит над душой, не позволяя увильнуть. Вид у нее достаточно грозный, чтобы производить впечатление.
- Фу, - залпом осушив стакан, выдохнула Эмиля.
- Умничка, - похвалила Зубоскалиха. - А теперь давай с самого начала. Откуда этот Влад взялся?
***
- Делать вам нечего. Доехали бы на такси, - икая, пробормотала Эля, увидев вошедшего в цех Дмитрия.
Это была инициатива Ларисы, вызвать Михалыча для сопровождения. Водителя Эмиля отпустила еще по приезду, тот отпросился в больницу к беременной жене, а когда Эля засобиралась домой, подруга уперлась бараном, не пущу и все тут. Только с Димычем. И вот теперь, этот самый Димыч разглядывает их с понимающей усмешкой на губах.
- Ты с ней поласковее, - сурово сведя брови, Лариса посмотрела на вошедшего. - Не вздумай обидеть, - предупредила и даже пальцем погрозила для острастки.
- Считаешь, могу? - с серьезной миной на лице поинтересовался Дмитрий.
- Все вы на словах белые и пушистые, а когда до дела доходит...
- Ларка, отстань! - в промежутке между иканиями упреждающе вставила Эля.
Несмотря на то, что тело наотрез отказывалось повиноваться, голова соображала очень даже связно. В некотором смысле гораздо лучше, чем до принятия спиртного. Вялость и безучастие утонули в алкоголе. Им на смену пришли деятельность и агрессивность. Осталось конечности уговорить!
- Чего это "отстань"? Не отстану, - отрезала Зубоскалиха и продолжила наседать на мужчину. - Элька, она хоть и сильная, но ранимая. Такой сердце разбить, раз плюнуть. Уж я то знаю! Так что...
- Лариса!
- Так что смотри у меня! - проигнорировав окрик подруги, вновь пригрозила она. - Все что нужно и не нужно поотрываю!
- Намек понят, - с усмешкой кивнул Дмитрий.
- Вот и молодец, - похвалила Зубоскалиха. - Люблю понятливых, правда? - обратилась к подруге.
- Правда.
- Отлично. Теперь можно и домой. Баиньки. Давайте уже, идите, - поторопила она.
- А ты? - запротестовала Эля, когда Лариса принялась выставлять их за дверь.
- У меня еще дел куча.
- Тогда я с тобой останусь, - настала очередь Эли упираться.
- Вот еще! Будешь мне тут под ногами путаться, - отмахнулась подруга. - Шасть отсюда, кому говорю?! - развернув Элю в себе спиной, женщина подтолкнула ее к двери.
- Мой цех! Что хочу, то и делаю!
- Аха, размечталась. Твоя территория с той стороны, а здесь моя вотчина, - хмыкнула в ответ Лариса, показав подруге на дверь. - Так, все. Освободили помещение! - по-хозяйски распорядилась она и расхохоталась, когда Дмитрий, схватив упирающуюся Элю на руки, понес ее прочь.
***
- И чем же это вы накачивались? - поинтересовался Дмитрий, когда, свернувшись калачиком под одеялом, Эмиля наблюдала за его передвижениями по комнате.
После двух стаканов сладкого чая, влитого в нее заботливым мужчиной, Элю перестало мутить, она смогла относительно расслабиться и стала отвечать на вопросы.
- Джеком Дэниелс, - призналась женщина и, поморщившись, сглотнула, словно во рту все еще ощущался привкус виски.
- Серьезно. - Пристроив рубашку на вешалке, Михалыч оглянулся: - Что праздновали?
- Горевали. Женечка послал меня куда подальше.
- Женечка?
- Левенштейн, - попыталась объяснить Эля, но, вспомнив о длительности этого предприятия, передумала: - Не суть. Все равно ты его не знаешь.
Но Дмитрий ответом не удовлетворен. Просунув голову в горловину футболки, он повторил вопрос:
- Женечка?
- Женечка, - подтвердила она. - И что? Его так все друзья называют. Хотя... для меня он теперь Евгений Андреевич, - поправилась Эля и, не сдержавшись, хихикнула в подушку в мимолетном веселье. - Ты бы его видел сегодня! Сверкающий павлин и только!
- Ладно, уговорила. Оставим Женечку его собратьям, - согласился Дмитрий, натянув на себя футболку. Эля так и не поняла, серьезен он или прикалывается. - Так что у тебя с показом? - поинтересовался, присев на краешек кровати и взяв ее руку в свои.
- Понятия не имею, - вздохнула Эля. - Похоже, будем позориться.
- Почему?
- У нас готовых моделей на пятнадцать минут от силы, а показ на полтора часа, не считая фуршетной части.
- Я, конечно, мало что в этом деле соображаю, но что если расширить показ? Совместить? Пригласить еще одного дизайнера?
- Да, так делают, - согласилась Эля. - Практика довольно распространенная, но по предварительной договоренности. Поверь мне, за неделю до мероприятия никто не захочет связываться. К тому же в пресс-релизе заявлены только мы, - пояснила она печально.
Некоторое время они молчали. Дмитрий сосредоточено хмурился, гладя ее пальцы, Эмиля наблюдала за его руками, размышляя о превратностях судьбы.
Вот бы заранее знать, где найдешь, а где потеряешь! Жить стало бы намного проще!
- А если не дизайнера, а скажем, ювелира? - спросил у женщины Михалыч, вперив в нее пытливый взгляд.
Эмиля сперва растерялась. Никак не получалось сообразить, при чем здесь ювелир. Но когда Дмитрий ударился в объяснения, что в каком-то кино видел, как гостям предлагали на время званого вечера стать обладателями ювелирных изделий какого-то признанного мастера, ошарашено вытаращила глаза.
- Идея! - оживилась было Эля и даже села на постели, взволнованно кусая губы, но затем поникла и вернулась в лежачее положение.
- Что? - Дмитрий растеряно развел руками.
- Идея, правда, хорошая, Дим. Вот только кандидатов у меня нет, - объяснила она. - Во всяком случае, таких, которые захотели бы меня поддержать.
Дмитрий хитро улыбнулся:
- Помнишь, я говорил тебе о товарище, который давно зазывает меня в гости... - начал мужчина, и вскоре не только вернул ей хорошее расположение духа, но и заслужил удушающие объятья с восторженным воплем "Димыч, я тебя люблю!", на смысл которого сама Эля внимания не обратила.
Глава 24
О дружбе и заслуженном отдыхе
День показа - это несколько часов повышенного интереса к твоей персоне. Каждый норовит подойти, поздороваться, перекинуться парой слов, наряду с тобой попасть в объектив камеры. Естественности и искренности по минимуму, манерности и притворства по максимуму, и, конечно, вычурность во всем. Ощущение словно присутствуешь на театральной постановке, где каждые слово, жест, поза заранее продуманы, отрепетированы и, в итоге, доведены до автоматизма. Эдакая массовая фотосессия, в исполнении личностей, причисляющих себя к фешн-бомонду, но в большинстве своем бесконечно далеких от мира моды.
Несмотря на прямую необходимость вращаться в этих кругах, Эмиля так и не смогла перекроить свой внутренний мир под их лекало. Где-то в глубине души она так и осталась неуверенной в себе провинциальной девчонкой, и, видимо поэтому, чувствовала себя неловко даже на собственных показах.
Момент финального выхода как всегда самый ответственный. Столько прицельных взглядов устремлены на тебя - придирчивых, оценивающих - что поневоле чувствуешь себя изрешеченной. Благо сегодня Эле не идти по подиуму в одиночестве. Сегодня их двое - героев этого вечера.
Словно вторя ее мыслям, голос ведущего срезонировал в груди:
- Дамы и господа, а сейчас кульминационный момент нашего вечера! Приветствуем, талантливый дизайнер Эмиля Гимади и директор ювелирного дома "Вивьен" Василий Барковский!
Рука об руку, сопровождаемые грохотом оваций, они вышли под вспышки фотокамер. И напряжение схлынуло (главное позади!), а время полетело незаметно.
Вопросы, улыбки, ответы, пожелания и так на протяжении полутора часов. В океане сплетен, зависти и себялюбия Эмиля, как и подобает, плавала с искрящейся улыбкой знаменитости на губах, а когда c уходом последнего гостя погасло студийное освещение, заулыбнулась по-настоящему.
- Такой вы мне нравитесь гораздо больше, - заметил произошедшие в ней перемены Барковский. - Непринужденной, раскованной, - пояснил, ответив на Элин вопросительный взгляд.
- Сочту за комплимент, - с благодарностью отозвалась Эля.
- Это и был комплимент, - поддержал ее подошедший Дмитрий. - Васек, опять пристаешь к чужой девушке? - с наиграно хмурым видом спросил у товарища.
- Ну что ты! - расхохотался Барковский и пообещал. - К твоей, больше никогда!
- Ну-ка, ну-ка! Что значит "к твоей"? - заинтересовалась Эля. - Был прецедент?
- Еще какой, - подмигнув Михалычу, выразительно протянул Василий, - Я потом таким фонарем углы подсвечивал, - поделился мужчина, визуально обрисовав размер гигантского синяка на половину лица.
- Спасибо скажи! - смеясь, отреагировал Дмитрий. - Благодаря мне любимцем девчонок стал. Бегали за тобой, жалели.
- Что есть, то есть, - согласился Василий. - Кстати, так мы и познакомились, подравшись, - обратился к Эле. - Димыч, тот еще боец был. Весь двор в страхе держал.
- Мда, было время.
- Хорошее, - поддержал друга Барковский.
Улыбаясь мужским воспоминаниям, Эмиля обвела взглядом опустевшее помещение. Тина Гедзе - владелица галереи где-то пропадала. Сашка Воронцов с подручными сворачивали аппаратуру. В целом, все как всегда, не считая того, что рядом с ней не Костька, а два друга, один из которых прочно обосновался в ее жизни.
Хотя сына Эле не хватало. Хотелось услышать его мнение на счет прошедшего показа: что удалось, что нет.
С мыслями о сыне пришло желание услышать его голос, поделиться. Извинившись, Эмиля отошла к сторону и, достав телефон, набрала номер Костика. Тот ответил спустя несколько гудков:
- Привет, мам.
- Не разбудила? - вспомнив о позднем времени, поинтересовалась она.
- Нет. Ждал, когда ты позвонишь.
Эля усмехнулась:
- Я так предсказуема?
- Нет. Просто надеялся, что ты захочешь похвастаться.
- Захотела, - оправдывая чаяния сына, подтвердила она.
Всю последнюю неделю в их общении сквозила натянутость - с обеих сторон - и не заметить этого было невозможно.
- Вроде бы приняли хорошо. Конечно, нового маловато. Не знаю уж, насколько это бросилось в глаза... Узнаем из критических обзоров. Зато напомнили о вечерней линейке. Спасибо Василию, украшения просто шикарные. Смотрелось все обалденно!
- Рад за тебя, - поздравил Костька. - Удачно получилось выкрутиться.
- За нас, Кость. За нас, - поправила сына Эмиля. - И да, теперь мы у Дмитрия в неоплатном долгу. Если бы не он...
- Кстати, а что там с Виктором? Ты молчишь.
- И верно, стоит поинтересоваться, что там с ним, - чуть слышно пробормотала Эля, глянув на разговаривающего с Барковским Михалыча, но сыну ответила иначе: - И он тоже молчит. Не звонил, не появлялся. Может, передумал? - предположила она.
- Вряд ли, - с сомнением отозвался Константин.
- Поживем - увидим. Как там дед? - перевела тему, не желая портить себе настроение мыслями о бывшем любовнике.
- Говорят, на следующей неделе выпишут.
- Кто говорит?
- Лечащий врач, - по тону сына понятно, что вопрос его несколько напряг.
- Отлично, - спешно отозвалась она, понимая, что нагнетать не стоит.
- Но это не все, - продолжил Костик. - Советуют в неврологию устроить. Там хороший реабилитационный центр: как раз по ишемическим. Ну и с тромбообразованием нужно бороться.
- Понятно. Приеду, будем решать. Ромка как? Кстати, вы где? У него, у деда?
- Я у деда. Он у себя.
- Что так?
- Третий лишний, - усмехнулся Костька и, чтобы мать не пристала с новыми вопросами, поспешил закончить разговор. - Ну все. Идите отмечайте. Заслужили. Я сейчас тоже пивка дерну за успех и спать. А завтра с утра - бороздить интернет просторы. Любопытно же, что о нас скажут. И привет там всем...
Улыбаясь великодушному разрешению сына устроить гулянку, Эмиля вернулась к мужчинам. К ним уже присоединились Лариса с Тиной, и разговор вился вокруг показа.
- Как всегда Войнович или будут другие предложения? - спросила она.
Так было заведено - продолжать веселье, вне зависимости от того как прошел показ.
- Э, не-е-ет. Это без меня, - тут же замахала руками Лариса. - Эта тощая кикимора, вы уж простите, Василий, но как чувствую, так и говорю, - предупредила Барковского, не знакомого с ее прямолинейностью: - лично мне поперек горла. Тебе может и следует глаза мозолить у таких, как она, а мне вовсе не обязательно, - сказала Эле и закончила речь многозначительным: - Вот почему я предпочитаю роли второго плана! Свобода выбора, господа!
Последняя реплика Зубоскалихи спровоцировала дискуссию о правах и обязанностях публичного человека, итогом которой стало решение продолжить посиделки в тесном кругу. В интерпретации Ларисы это звучало следующим образом: "Ну их всех. Давайте по-свойски, междусобойчиком. Тяпнем хорошенько и разбежимся по трезвому". На чем и порешили. В составе из пяти человек "междусобойчик" поехал на квартиру к затейнице показа.
***
- Слушай, а как так вышло, что Василий стал директором ювелирного дома? - поинтересовалась у Дмитрия Эмиля, когда гости разошлись, а они занялись наведением порядка.
- Так же, как ты стала дизайнером, я думаю, - отозвался Михалыч.
- Сравнил! Где дизайнер одежды и где директор ювелирного дома. Небо и земля, - фыркнула Эля, поставив очередную тарелку в посудомоечную машину.
- Ну, не знаю. Не вижу принципиальной разницы. - Он передал ей очищенную салатницу и принялся снимать остатки пищи с прозрачного блюдца. - Хотя вру, Васек всего лишь директор, а ты сама себе хозяйка.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |