Я невольно вспомнил девушку из сна – та, даже приходя ко мне во сне и являясь плодом моего воображения, была намного реальнее, чем эта, стоящая сейчас передо мной представительница богатейшего аристократического рода.
- Привет, кажется, мы уже встречались с тобой в Хогвартсе, – я попытался быть вежливым и завел с ней непринужденную, ни к чему не обязывающую светскую беседу.
Девушка смущенно кивнула:
- Да, я приходила к сестре в гости.
- Как дела у Дафны?
Она мило улыбнулась мне:
- Спасибо, хорошо. Она сейчас отдыхает на море. Но на свадьбу непременно приедет.
- Отлично, - ухмыльнулся я.
Не дождавшись приглашения, я сел в одно из кресел с высокой спинкой и резными подлокотниками. Девушка пристроилась на краешек дивана, сложив руки на колени и опустив глаза, словно примерная ученица. Она казалась скованной и напряженной, что было вполне объяснимо – ее, как и меня, впереди ждала неизвестность.
Всю последнюю неделю я ощущал странное чувство, словно шел по непроторенной дороге и не знал, что ждало меня за ближайшим поворотом. Кто она такая, Астория Гринграсс? Чего ждать от нее? О чем с ней говорить? Пожалуй, стоило сразу выяснить ее мнение по поводу предстоящего бракосочетания.
- Как тебе нравится идея наших отцов поженить нас?
Она пожала плечами:
- Я не задумывалась об этом.
- Тебя не волнует собственная судьба? – искренне удивился я.
- Мой отец знает, что делает, - ответила она и посмотрела на меня ничего не выражающим взглядом. - Папа любит нас и желает нам счастья. В детстве у меня всегда было все самое лучшее. Он никогда ни в чем мне не отказывал. Думаю, и сейчас он подобрал для меня наиболее выгодную партию.
- Выгодную с какой стороны? – спросил я, пристально разглядывая ее.
Астория вновь опустила глаза, принявшись внимательно изучать рисунок на ухоженных наманикюренных ногтях:
- Со всех. Вы знатны, богаты, чистокровны.
О, какая знакомая песня! Всю последнюю неделю она постоянно звенела в моих ушах голосом Люциуса.
- А меня, признаюсь, предложение жениться на тебе застигло врасплох, - откровенно признался я.
- Почему? – теперь пришла ее очередь удивляться. – Я чем-то не устраиваю тебя?
- Чтобы знать это наверняка, я как минимум должен быть знаком с тобой. Я же вижу тебя второй раз в жизни.
- У нас будет возможность узнать друг друга получше. Нам предстоит прожить бок о бок долгие годы.
- Ты уверена в этом? – я почувствовал, что внутри меня начала подниматься волна раздражения.
- А ты нет? – спокойным голоском произнесла девушка. - Я думала, что наша свадьба уже решенный вопрос, и подписание брачного договора все лишь маленькая формальность.
- Но я тебе хотя бы нравлюсь? – не выдержал я.
Пушистые ресницы слегка вздрогнули:
- Нравишься. Но это не важно.
- А что может быть важнее, чем взаимная симпатия двух будущих супругов? – от удивления я открыл рот. В первый раз видел человека настолько равнодушного к своей судьбе.
- Главное, что ты подходишь моему папе. Он без ума от перспективы породниться с такой прославленной семьей, как ваша.
О, Мерлин! Похоже, Шляпа просчиталась, распределив ее на Когтевран? Они с Дафной различались как земля и небо, та всегда знала, чего хочет от жизни.
- Что ты заладила все «папа да папа»? – резкий возглас сорвался с моих губ. – Это Ричард Гринграсс выходит за меня замуж?! Он будет целовать меня по утрам, спать со мной и рожать мне детей?
Она прикусила губу, и на ее глазах навернулись слезы:
- Зачем ты говоришь подобные вещи? Разве плохо, что я доверяю своему отцу?
- Нет, Астория, не плохо, - я попытался сдержать свои эмоции. - Но должно же у тебя быть собственное мнение по поводу предстоящей свадьбы. Расскажи мне о том, что ТЫ думаешь, что чувствуешь; именно оттого, что я услышу, будет зависеть мое решение – либо я подписываю брачный договор, либо мистеру Гринграссу придется искать более выгодную партию для своей любимой дочери.
Наконец-то мне удалось расшевелить ее - она резко поднялась с дивана, подошла к книжной полке и провела пальчиком по кожаным переплетам. Затем, осторожно покосившись на запертую дверь, едва слышно произнесла:
- Ты думаешь, мне не хочется вырваться из этого плена.
- Что? – не понял я.
Она обернулась на меня. Ее умоляющий взгляд говорил о многом. Я поднялся, подошел к ней и встал за ее спиной:
- Что все это значит, Астория?
- Ничего, - прошептала она. – Свадьба даст мне шанс выйти на свободу. Если бы ты знал, как я задыхаюсь в этой золотой клетке.
Последующие ее слова прозвучали громко, и я понял, что она обращалась не столько ко мне, сколько к тем, кто мог подслушивать наш разговор сквозь замочную скважину:
- Драко, я буду тебе хорошей женой, если ты боишься этого. Верной и надежной, уступчивой и доброй. Ты не будешь стыдиться меня, уверяю тебя. Я знаю, как вести себя в обществе. Я владею множеством хозяйственных заклинаний. Меня готовили к браку с детства и научили всему, что необходимо знать замужней аристократке.
Черт! Кажется, я опять вляпался по уши. Астория в этот момент мне чем-то напомнила Нарциссу. Такая же безропотная и беззащитная. С единственным различием: одна из них подчинена отцу, другая - своему мужу. И если я не мог помочь маме, то спасти эту наивную несчастную девчонку было вполне мне по силам.
Что ж, выбора у меня действительно не было. Я принял решение. Тяжело поднялся, пошел к выходу и громко крикнул в открытую дверь:
- Эй, кто-нибудь! Позовите моего отца!
Они возникли в библиотеке столь быстро, что сомнений не оставалось – нас подслушивали.
- Я согласен. Готовьте бумаги, я подпишу брачный договор.
Мистер Гринграсс вальяжно прошел в гостиную и всем своим грузным телом рухнул на диван, где за минуту до этого сидела его дочь:
- Я говорил, что они поладят. Моя Астория – умная девочка.
Он многозначительно посмотрел на нее, жестом подманил к себе, та послушно приблизилась. Ричард потрепал ее по руке, словно любимую собаку. Для кого-нибудь, наблюдающего со стороны, эта картина выглядела бы довольно умильно, но мне она показалась нелепой.
- У моего сына тоже есть голова на плечах, - Люциус красноречиво взглянул на меня и улыбнулся. – Я рад, Драко, что ты одумался. Договор подпишем завтра вечером в Малфой-мэноре в присутствии Темного лорда.
ГРЕЙНДЖЕР
Ее не было целый день. Я просидела у стены с раннего утра до позднего вечера, то вставая на корточки, то опускаясь на колени, то ложась на пол, пытаясь хоть на немного избавиться от боли в затекающих ногах.
Я со страхом ждала свою тюремщицу, боясь задремать и пропустить момент, когда Паркинсон откроет дверь. Я напряженно вслушивалась в тишину дома, но не могла различить ни звука. Пару раз мне казалось, что я слышала тяжелые, шаркающие шаги, и тогда я принималась кричать, звать на помощь. Но ничего не происходило. Наверное, шаги были всего лишь плодом моего разыгравшегося воображения.
Я грызла зубами кожаный ремень, обхвативший правое запястье, пытаясь немного ослабить его. У меня ныли челюсти и саднили губы, но плотная кожа не поддалась ни на миллиметр. Все было напрасно, все зря.
Я была голодна. Пытаясь отвлечь себя от мыслей о еде, я, по-видимому, задремала. Разбудил меня звук заскрипевшей двери. Я резко села, при этом прикованная к трубе рука оказалась вывернутой за спину. В проеме двери появилась знакомая фигура слизеринки.
– Привет, Грейнджер, – сказала она. – Вижу, ты по мне соскучилась. Но я не могла навестить тебя раньше. У меня уважительная причина – я присутствовала на подписании брачного договора одного нашего общего знакомого.
Она подошла совсем близко, присела и посмотрела на меня в упор:
- Все, Грейнджер, у него нет пути назад. Я не успела намекнуть ему о тебе, поэтому готовься провести в этой комнате всю оставшуюся жизнь. А она у тебя будет короткая.
Паркинсон поднялась, потом изо всей силы ударила меня ногой. Я резко откинулась назад и едва не взвыла от резкой боли в завернутой за спину руке.
- Это тебе за птичек, которые едва не лишили меня зрения. Ну, как, нравится? Вижу, не очень. И мне тогда тоже не понравилось, но я терпела.
Следующий удар пришелся по ребрам. Я задохнулась. От боли потемнело в глазах, к горлу подступила тошнота.
- Это тебе за прогулки в Хогсмид. За твои насмешки надо мной. За то, что он пригласил на танец тебя, грязнокровку, а не меня.
Удары сыпались один за другим. Я задыхалась от бессильной злобы и боли, пытаясь укрыться от них.
- Даже не знаю, когда я с тобой за все рассчитаюсь, - она продолжала еще что-то говорить, но ее голос доносился словно издалека. Я не слушала ее, пытаясь сесть прямо, опираясь ногами о пол. Но комната вдруг закружилась перед моими глазами, и вместе с нею закружился пол, и лампочка на потолке и размытое лицо Пэнси.
- Э, нет, голубушка, ты рано отключилась, - я почувствовала запах ее резких духов, вероятно, она наклонилась, чтобы заглянуть мне в лицо. – Еще рано умирать, я даже не успела повеселиться.
– Эй, Лютера, - крикнула Паркинсон, - приведи-ка нашу гостью в порядок, да принеси ей чего-нибудь поесть. А то она сдохнет раньше времени.
Я почувствовала, как маленькие ручки домового эльфа принялись уверенно ощупывать мое ноющее тело, отыскивая нанесенные раны, помогли мне подняться и прислониться спиной к стене. Передо мной возник поднос с едой.
- Спасибо, - с трудом прошептала я. Запах свежеиспеченных пирожков дразнил мое обоняние, я с трудом сдерживалась, чтобы не сглотнуть подступившую к горлу слюну.
- Пшла вон, - прикрикнула Паркинсон на домовика, и та послушно испарилась в воздухе. – Как я могла забыть о твоей любви к этим безмозглым тварям. Завтра, Грейнджер, ты будешь наравне с ними прислуживать мне, убирать за мной, и жалеть их, сколько пожелаешь. Хотя у них будет больше поводов для жалости к тебе. Обещаю...
ПОТТЕР
Последние несколько дней мы с Роном провели в бывшем доме Сириуса на площади Гриммо, делая кратковременные вылазки и изучая положение дел в Министерстве магии. Нам нужно было проникнуть туда, чтобы забрать у Амбридж медальон, служивший Темному лорду крестражем.
В этот вечер мы долго не могли заснуть, лежали в спальных мешках на пыльном полу гостиной и разговаривали, вспоминая Хогвартс. Приближалось первое сентября, и тоска по школе все чаще давала о себе знать.
- Кстати, знаешь, как Волан-де-Морт собирается поступить с Хогвартсом? - спросил я друга. - Вчера мне на глаза попался «Ежедневный пророк» недельной давности, и я прочитал там небольшую заметку об этом.
Рон покачал головой, внимательно слушая меня и одновременно наблюдая за крупным пауком, растянувшим свою паутину между люстрой и верхушкой большого платяного шкафа. Он всегда боялся членистоногих, особенно после встречи с огромным семейством Арагога на втором курсе.
Я, спасаясь от летнего зноя, не спадавшего до самой ночи, сел, скинул с себя футболку, и устроился поверх спальника, подложив руки под голову:
- Учеба объявлена обязательной для любого юного волшебника. Но вход полукровкам и грязнокровкам с этого года в школу запрещен. Прежде, чем попасть в Хогвартс, ребенок должен получить в Министерстве Сертификат крови, а перед этим доказать, что он не является магловским выродком.
Рон продолжал наблюдать за неторопливыми действиями паука:
- Этого и следовало ожидать. Да... Первого сентября Хогвартс-экспресс отправится в школу пустым.
Уизли повернулся ко мне, и его взгляд остановился на моей оголенной груди, где-то чуть ниже уровня подбородка:
- Гарри, что это с ним?
- Ты о чем? – не понял я.
- О твоем медальоне, - он указательным пальцем показал на подарок Гермионы, выполненный в форме магических рун.
- А что с ним не так?
- Он светится. Каким-то нереально голубым светом.
- Что? – я вскочил на ноги. Рон попытался вскочить следом за мной, но запутался в спальном мешке и упал.
Я схватился за медальон – Рон оказался прав. Медальон тускло мерцал в вечерних сумерках.
- Только не это, - я задохнулся от нахлынувшего страха за Гермиону и маленького Феликса.
Уизли наконец-то разобрался с мешком и теперь стоял рядом со мной:
- Гарри, объясни же, наконец, что происходит.
- Это украшение создала Гермиона. Их всего два. И они настроены друг на друга. Если одному из нас грозит опасность, то медальон светится. Рон, - я посмотрел на него, и моя тревога передалась ему, - она вляпалась в какие-то крупные неприятности. Я боюсь за нее. Ее необходимо срочно найти.
- Как мы доберемся до нее, Гарри? Ты знаешь, где она скрывается? – Уизли уставился на меня, словно я знал ответы на все вопросы.
- Нет. Но можно начать поиски с ее дома.
- Ты знаешь, где она живет?
Я задумался:
- Знаю. Мы с Джинни были у нее совсем недавно. Нельзя терять ни минуты. Отправляемся прямо сейчас.
ГРЕЙНДЖЕР
Империус подавляет волю человека и заставляет полностью подчиниться волшебнику, наложившему это заклинание на свою жертву. На четвертом курсе лже-Аластор Грюм (а на самом деле — Пожиратель смерти Барти Крауч младший) учил нас сопротивляться этому заклятию. Он сказал тогда, что маги, обладающие достаточными возможностями и незаурядным мозгом, способны сопротивляться заклятию после определённой тренировки.
Я пробовала, но у меня не получалось. Каждое утро звучало Империо! – и я превращалась в рабыню, исполняющую любую прихоть своей капризной хозяйки. За малейшее нарушение я подвергалась наказанию. Мое тело ныло от многочисленных ран, порезов и ушибов. На ночь Паркинсон снимала с меня заклинание и запирала в той же самой комнатке, прицепляя кожаным наручником к железному столбу. Для меня поставили узкую жесткую кровать, на которой я проводила несколько коротких часов, забываясь тяжелым сном без сновидений.
Дни сменялись новыми днями, за ночью приходила ночь, я перестала считать их, запуталась, сбилась. Но еще не потеряла надежду, что смогу сбежать из ненавистной тюрьмы. Каждый вечер перед тем как уснуть, я пыталась вспомнить все, что видела днем, находясь под Империусом. Это было трудно, но постепенно из крупинок в моей голове складывалась некая целостная картинка, я восстанавливала в голове все входы и выходы, лица членов этой немногочисленной семьи, эльфов, которые обслуживали их, воспроизводила распорядок жизни хозяев.
Пугало одно – люди, постоянно находящиеся под заклятием Подчинения, постепенно теряли рассудок. И в таких случаях смерть действительно могла бы показаться облегчением. Я боялась именно этого. Лучше умереть, чем превратиться в сумасшедшую и по-настоящему забыть обо всем, что тебе дорого. Чтобы не сойти с ума, перед сном я словно молитву перечисляла имена любимых людей, цепляясь за них, словно за спасательный круг.
Однажды утром Пэнси не вошла как обычно в мою комнату, не появилась, чтобы навести на меня волшебной палочкой и произнести «Империо!». Я пролежала весь день, с тревогой ожидая ее возвращения. Она появилась лишь поздно вечером, непривычно притихшая и даже, как мне показалось, заплаканная.
- На, бери, пока я добрая. В разделе «Светские новости» найдешь что-то интересненькое для себя.
Она кинула мне новый номер журнала «Ведьмополитен» и вышла.
Я открыла нужную страницу, поднесла ее к глазам и с трудом прочла едва различимые строчки:
"Сегодня младший представитель древнейшего магического рода Драко Люциус Малфой сочетался браком с Асторией Патрисией Гринграсс, младшей из двух очаровательных дочерей Ричарда Френсиса Гринграсса, совладельца банка «Гринготтс» Церемония бракосочетания проходила в... Были приглашены..."
На первой полосе красовались фотографии их свадебной церемонии. Совсем юная темноволосая невеста вся в белом отлично вышла на снимках – сияющая и довольная. Она с удовольствием позировала фоторепортеру, принимая самые разные ракурсы.
А Драко?
Если бы я не знала его достаточно хорошо, то была бы уверена в том, что вижу перед собой вполне счастливого жениха. Он всем мило улыбался. Но его выдавали глаза. В них не было никаких чувств, никаких эмоций, ничего.
То была не настоящая свадьба, а всего лишь хорошо отрепетированный спектакль. И не нужно было долго гадать, кто являлся режиссером этого удивительного фарса. Люциус.
Малфои не разводятся?!
На меня накатила безумная усталость – я откинулась на спинку кровати, ударившись головой. Но я привыкла терпеть боль – в последние дни она всегда была со мной. Слезы душили меня. Мне хотелось только одного – скорее попасть домой, чтобы прижать к себе любимого сынишку. И забыть обо всем, словно это был дурной сон.
ПОТТЕР
В доме Гермионы Грейнджер нас встретила гробовая тишина. Я сразу же, едва открыв дверь, мог сказать, что здесь побывала смерть – с порога пахло падалью. Отвратительный запах шел со второго этажа.
Луна яркими серебристыми лучами пробивалась сквозь стекла закрытых окон. Мы тихо прошли по разрушенной гостиной, как бы боясь спугнуть затаившуюся здесь тишину, и, огибая перевернутую мебель, поднялись по лестнице наверх.
Вонь исходила от полуразложившегося трупа мелкого животного.
- Хвала Мерлину, это всего лишь собака! – глухой голос Рона прозвучал в оглушающей тишине словно выстрел.
- Пойду, еще раз внимательно посмотрю внизу, - тихо сказал он.
- Хорошо, а я обследую здесь.
Обходя стороной изуродованное тело собаки, я заглянул в приоткрытую дверь ближайшей комнаты. В вечерних сумерках увидел ярко-оранжевые шторы на окнах, и мягкий плед с орнаментом из ромашек и множество игрушек, выставленных рядами на настенных полках. Это, несомненно, была комната Гермионы. Одетые в разноцветные нарядные платья, куклы смотрели на меня немигающими стеклянными глазами, сияя бессмысленными улыбками и ярким румянцем на щеках. Лупоглазые медведи и зайцы таращили свои пуговицы и таинственно молчали. Если бы они только умели говорить! Тогда бы они смогли поведать мне о том, что произошло несколькими днями раньше в этой покинутой хозяевами квартире.
Я осмотрел все помещения второго этажа, но не нашел ничего, что навело бы меня на мысль, куда отправились Гермиона и ее родители.
Я спустился вниз:
- Что у тебя, Рон?
- Полный разгром, и ничего больше. Наверное, Паркинсон бушевала, когда поняла, что ее провели, - предположил он. – На Малфоя не похоже, он же хладнокровный, гад. Но где же тогда скрывается Гермиона? И как нам выйти на ее след?
Я пожал плечами.
Рон в последний раз окинул взглядом разнесенную гостиную. Вдруг его взгляд остановился на маленьком предмете под окном.
- Что это, Гарри?
Он подошел и наклонился, поднял обнаруженную находку с пола и поднес к глазам, чтобы лучше рассмотреть ее.
- Боже, - охнул Рон. - Это же ее волшебная палочка.
Уизли повернулся ко мне, в его глазах я увидел страх. Его состояние тут же передалось мне.
- Гермиона никогда не расставалась с ней. Гарри, произошло действительно что-то ужасное.
Я напряженно прокручивал в голове возможные действия – нельзя было терять ни минуты, промедление грозило непредсказуемыми последствиями для девушки. Но где же ее искать? И как найти выход из сложившейся ситуации?
- Кажется, я знаю, кто может нам помочь.
- Кто? – воскликнул Рон. – Гарри, не молчи! Я готов пойти на что угодно, лишь бы спасти Гермиону.
- Тот, кто гостил у нее прошлым летом, тот, кто навестил ее дом на днях. Он может что-то знать, потому что именно ему было поручено убить ее.
- Малфой?! Ну, Гарри, ты даешь! Ему нельзя доверять, он же слизеринец, к тому же Пожиратель смерти.
Я натужно улыбнулся, хотя думаю, что моя улыбка больше походила на кислую гримасу:
- Во-первых, у нас нет иного выхода, а во-вторых, уходит время, а дорога каждая минута. Мы же не можем с полной уверенностью сказать, как давно начал светиться медальон – день, два, а может неделю, или того больше. В-третьих... в-третьих, мне почему-то кажется, что в тех делах, которые касаются Гермионы, Малфою все-таки можно доверять.
- Но как мы доберемся до хорька? Мы же понятия не имеем, где он скрывается.
Решение созрело мгновенно:
- Добби!
Глава 33. Август, 1997 год.
МАЛФОЙ
Весь мир – театр, и люди в нем актеры.
Мы все играем в этой жизни роли:
То дураков, то мудрецов,
То королей, то подлецов,
Ничтожество и совершенство,
То притворяемся, что любим нежно,
Что любят нас, и все отлично,
Что счастливы мы в жизни личной...
Но день придет, и ты поймешь –
Что все, что ты играешь – это ложь!
Я чувствовал себя как марионетка: будто кто-то дергал за веревочки, и я двигался и говорил то, что хотел от меня невидимый кукловод. Правильные жесты, натянутая вежливая улыбка, маска счастья на лице – все, как запланировал Люциус.
Наверное, Блейз рассмеялся бы мне в лицо, если бы я сказал ему, как одинок в эту минуту. Одиночество в толпе народа – звучит нереально и глупо. Но то, что я чувствовал в тот момент, когда ждал шедшую по проходу с отцом невесту, иначе и не назовешь.
Я обвел глазами забитый до отказа зал. Горящие свечи, оркестр, играющий нежную мелодию, благоухающие букеты белых роз, и лица, лица, лица. Почему же мне так хочется кричать?!
Все наши были здесь. Забини махнул мне издалека рукой, Крэбб с Гойлом о чем-то переговаривались, поглядывая в мою сторону, Нотт судорожно теребил галстук. В сливающейся от пестроты толпе мелькнули черные глаза Паркинсон, в них не было ненависти, только какое-то непривычное спокойствие и печаль.
Но лишь одни глаза меня волновали по-настоящему – небесно-голубые, заплаканные, наполненные тревогой за меня. Она одна понимала меня и чувствовала, как и я, абсурдность этого мастерски разыгранного театрального действа.
Утопая в облаке белого шелка, по проходу приближалась практически незнакомая мне девушка, которую я не любил и вряд ли когда-нибудь полюблю. Я протянул Астории руку, и ее горячие пальчики коснулись моей ледяной ладони.
- Драко Люциус Малфой, согласен ли ты взять в жены Асторию Патрисию Гринграсс?
Все так нереально... будто я смотрю пьесу в магловском театре, в который в прошлом году нас водила Грейнджер,... и кто-то другой, а не я, отвечает священнику. Я оглянулся на родителей – мама тихо плакала, отвернувшись в сторону, отец уверенно кивнул мне и яростно сжал локоть сидевшей рядом Нарциссы.
- Согласен.
- Астория Патрисия Гринграсс, берешь ли ты в мужья Драко Люциуса Малфоя?
Темноволосая девушка рядом со мной тихо произнесла «Да!» и подняла на меня чуточку смущенный, но довольный взгляд. Ее рука дрогнула, когда я надел ей на палец обручальное кольцо.
- Теперь вы муж и жена. Можете поздравить друг друга.
Я наклонился и поцеловал ее в сухие губы.
Маленькие девочки на выходе из зала усыпали наш путь лепестками белых роз. Я медленно шагал за детьми, ведя под руку Асторию и машинально наблюдая за порхающими вокруг нас цветочными снежинками. Мысли были далеко, не в этом зале, и не с этой девушкой.
Отец распорядился организовать вечерний прием в парке под открытым небом. На деревьях домашние эльфы развесили множество разноцветных фонарей, которые мерцали, ярко освещая столы, покрытые белоснежными скатертями и уставленные разнообразными яствами.
Люди, знакомые мне с детства, и те, которых я видел сегодня в первый раз, подходили к нам с поздравлениями, желали счастья и благоденствия, немного завидуя чужому везению. Ведь именно так в их глазах выглядел этот идеальный со всех сторон династический брак. Астория с удовольствием принимала цветы и комплементы, я же пытался сделать вид, что безумно доволен.
Нарцисса издали наблюдала за нами, я все время ощущал на себе ее внимательный, чуть настороженный взгляд. Она незаметно подошла ко мне со спины и тронула за локоть:
- Драко, тебе нужно взять себя в руки. Ты выглядишь так, словно пришел не на собственную свадьбу, а на похороны.
- Так оно и есть, мама, - я оглянулся на нее.
- Нужно продержаться совсем немного. Потерпи.
- Сколько? Лет тридцать-сорок?
- Сынок, у тебя снова могут быть неприятности с отцом, - Нарцисса осмотрела огромную толпу гостей в поисках Люциуса.
- Я помню свой долг, мама, но не требуй от меня большего. Это брак по расчету, и я постараюсь выполнить условия договора, но лезть вон из кожи, чтобы угодить отцу, не собираюсь.
- Замечательная свадьба, Драко. Поздравляю! - откуда-то неожиданно вынырнул Блейз Забини, держа в одной руке тарелку с закусками, а в другой бокал с вином. Нарцисса торопливо ушла. – Ты у нас всегда был прыткий мальчик. Надо же, как тебя угораздило – жениться в семнадцать лет. Первый с нашего курса.
- Ты уже набрался?
- Ну, есть немного, - Блейз наклонился ко мне, чтобы не услышала Астория. - Если бы ты знал, как я тебе завидую, Малфой. Теперь ты можешь на вполне законных основаниях развлекаться с этой смазливой красоткой хоть каждую ночь. Глядишь, и забудешь свою гриффиндорскую старосту.
- Пошел ты..., - сквозь зубы процедил я.
- А я и так пошел, - захохотал он, сделав добрый глоток вина. – Пойду, поищу огневиски, а то через неделю в школу, а там Снейп пообещал устроить сухой закон.
Хогвартс?! Это что-то из моей прошлой жизни?!
Забини растворился среди гостей так же неожиданно, как и появился. А к нам подошла Дафна Гринграсс:
- Я знаю, что поступаю неприлично, но, Драко, разреши пригласить тебя на танец.
- Ты у меня должна разрешения спрашивать, - вдруг как-то зло откликнулась Астория. Я удивленно оглянулся на нее – за весь вечер это была первая эмоция проявленная ею. – Я теперь его жена.
- Но это не значит, что ты вправе указывать, что ему делать, - ответила Дафна.
- Ты уже ничем не сможешь мне навредить, - прошипела младшая.
- Тогда чего же ты боишься? – огрызнулась старшая.
Я переводил взгляд с одной на другую, ничего не понимая:
- Астория, не случится ничего страшного, если я потанцую с твоей сестрой.
Девушка фыркнула и отвернулась, обидевшись на меня. Я недоуменно покосился на нее. Мы были женаты с ней чуть более часа, почти не разговаривали весь вечер - я и трех слов не проронил, да и она предпочитала молчать. И надо же, моя жена уже успела устроить мне первую семейную сцену!
Рука Дафны мягко легла на мое плечо.
- Так о чем ты хотела поговорить со мной? – я заглянул ей в глаза.
- От тебя ничего не скроешь, - улыбнулась она, а потом нахмурилась. – Прости, Драко, во всем случившемся есть и моя вина. Я видела твое лицо во время церемонии, и не знала, куда деться от грызущей меня вины.
- О чем это ты? – не понял я.
- Об этой свадьбе. Ее не должно было быть. Я знаю, что ты не хотел жениться на Астории.
Я пожал плечами:
- Дело не в ней. Я в принципе не хотел связывать себя узами брака.
- И все-таки согласился. Почему?
Я не знал, что ей ответить. Потому, что пожалел ее сестру? Потому, что Астория в тот момент была так похожа на Нарциссу?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |