- А вот это ты врешь! Такого просто не может быть! Ты маленькая лгунья!
- Не смей меня так называть!
- Послушай, ты просто невыносима! – улыбнулся он. - У тебя такой тяжёлый характер!
- Это у тебя тяжёлый, а у меня самый нормальный! Более того, у меня он пре-крас-ный. И
согласись, очень терпеливый.
- Скажи ещё, что мне повезло, что у тебя такой характер! - не мог остановиться он.
Я вновь запустила в него подушкой:
- Конечно, повезло!
Малфой уверенно схватил ее (он же ловец) и отправил назад - в меня. Я увернулась от летевшего в мою сторону снаряда, перехватила его в полете и вновь направила в своего противника, но промахнулась. Жаль, что никогда раньше не играла в квиддич – сейчас пригодились бы полученные навыки. При виде второй подушки в его руках я вскочила и едва успела спрятаться за спинку дивана. Она вновь пролетела мимо, сшибая на журнальном столике оставленный из-под шоколада бокал. Я обернулась на шум: стакан упал, но удачно - не разбился. В это время третья подушка, не замеченная мной, попала точно в цель, то есть в меня; я не устояла на ногах и с грохотом рухнула за диван. Кажется, ко всем моим старым синякам прибавилась парочка новых. Хотя, винить некого – сама виновата!
Малфой подбежал ко мне. Я хихикнула, увидев его испуганное и виноватое лицо.
Он понял, что со мной все в порядке, подхватил с пола подушку, которая только что сбила меня с ног, и вновь замахнулся ею на меня.
- Так нечестно, - закричала я. – Лежачих не бьют.
Парень откинул боевой снаряд в сторону. Одной рукой ловко подобрал упавший бокал, ставя его обратно на стол, другую протянул мне. Я ухватилась за нее. Рывок – и я на ногах. Но движение вперед было настолько резким, что я не удержалась и прямо таки упала на Малфоя. Он быстро среагировал и успел ухватить меня за плечи, не дав упасть.
Его глаза были близко-близко, легкое дыхание достигало моей щеки. Я застыла...
Эта внезапная близость к Драко была неожиданной и поэтому пугающей. Она путала мысли и заставляла сильнее биться сердце.
Малфой убрал руки с моих плеч.
- У тебя на губах усы от шоколада, - чуть слышно проговорил он.
- Где? – я невольно потянулась рукой ко рту.
- Постой, я сам, - он осторожно прикоснулся к моим губам, но на мгновенье замер. Затем его пальцы вновь робко дотронулись до моего лица. А мне вдруг показалось, что мое сердце остановилось. Стало трудно дышать, в голове помутнело. Странно, что я не потеряла сознание…
Мы стояли друг напротив друга, боясь поднять глаза. Казалось - прошла вечность, хотя пролетели считанные секунды. Я первой пришла в себя, рванулась и бросилась вверх по лестнице в свою комнату, с трудом переводя дыхание.
Что это было? И почему так сильно бьется сердце?
Я прижалась спиной к захлопнутым дверям и попыталась отдышаться.
- Гермиона, с тобой все в порядке? - за дверями раздался его встревоженный голос.
Я едва нашла в себе силы, чтобы ответить:
- В полном.
Хотя совершенно не была в этом уверена. Глупая, глупая девчонка…
МАЛФОЙ
Мистер Грейнджер оказался прав. Мчаться с горы на велосипеде, когда ветер треплет твои волосы, адреналин бешено кипит в крови, а за плечами хлопает расстегнутая рубашка – словно рвущиеся раскрыться навстречу бескрайнему простору крылья – от всего этого захватывает дух.
И вдруг как вспышка - знакомые ощущения, со мной это уже бывало. И не раз.
Я оглянулся – Гермиона не отставала от меня, уверенно накручивая педали. Чуть притормозил, поджидая ее. Погладил металлическую раму велосипеда, а руке на миг показалось – лакированную деревянную рукоять.
Девушка догнала меня:
- Что случилось? Почему ты остановился?
- Кажется, я что-то вспомнил…
- Что? – удивленный взмах ресниц.
- Это ощущение полета…
Она улыбнулась:
- Квиддич и полеты на метле. Такое невозможно забыть. Это у тебя в крови.
Нет, ничего не помню, сколько не напрягайся.
- Я был хорошим игроком?
- Неплохим, - согласилась она. Судя по голосу, она мне не льстила.
- Я приносил команде победу?
Подумав, она покачала головой.
- А ты говоришь «неплохой».
- Просто твой главный соперник был чуточку удачливее тебя.
- Кто он?
Гермиона задумалась, словно взвешивая: сказать или нет.
- Гарри.
- Гарри Поттер?
- Да, - кивнула она.
- Гриффиндорец?
Наверное, мой вопрос прозвучал как-то странно, потому как она подозрительно покосилась на меня. Ей что-то явно не понравилось в моей интонации.
- Так это он мой главный соперник?
Вопрос был двусмысленным, хотя, чего греха таить - я рассчитывал именно на этот эффект. Но девушка лишь недовольно поморщилась и, ничего не ответив, нажала на педали.
- Догоняй! – донес до меня ветер.
Я рванул следом за ней. Но догнать ее оказалось нелегко.
Сумасшедшая девчонка! Такая же сумасшедшая, как этот дикий свежий ветер. А говорила, что не любит ощущение полета. Еще как любит! Полет – это свобода!
Я с трудом настиг ее. Ее волосы, выбившиеся из резинки, потерявшейся где-то в пути, рассыпались по спине. Она запыхалась от быстрой езды. Щеки раскраснелись, в глазах блестели маленькие искорки, вдоль уха по шее пролегла мокрой тропинкой каштановая прядка. Хотелось пальцем пройтись по этой зовущей тропке, но я не решился – вспомнил вчерашний вечер. Зачем вновь пугать ее…
- Отдохнем здесь? – Гермиона показала рукой на поляну. – Смотри, сколько здесь цветов. Уже осень, а они не вянут.
Она спустилась с велосипеда и направилась к влекущей зелени. Остановилась под густым тенистым деревом, прислонила к нему велосипед и осмотрелась вокруг:
- Здесь так хорошо, что можно забыть обо всем. Жаль, что лето не длиться вечно!
- А как ты думаешь, в нашей стране есть места, где вечное лето?
- Есть, - отрезала она, потом, вернувшись к «железному коню», отцепила от багажника клетчатый плед и раскинула его на траве:
- Садись, отдыхай.
Я сорвал первую попавшую в руку травинку, засунул в рот, наслаждаясь кисловато-молочным вкусом, и улегся на предложенном ложе, закинув руки за голову. Надо мной раскинулось огромное голубое небо.
Гермиона отошла в сторону, и спустя какое-то время вернулась с охапкой цветов. Уселась рядом со мной и, растрепав на коленях свой разноцветный букет, принялась плести венок. Я наблюдал за ней сквозь ресницы. Загадочная девушка! Она не перестает меня удивлять. То холодная как лед, то мягкая словно шелк, то острая, как лезвие ножа – не подходи – порежешься. Странная она, такая же неуловимая, как только что принесенный ею с поля одуванчик – вроде бы вот он перед тобой – красивый и пушистый, но едва дотронешься до него, нечаянно вздохнешь – и нет его, он исчез, ускользнул из твоих рук, оставив ощущение потери и недосказанности.
- Так как же попасть в вечное лето? – вновь тихо спросил я.
Она повернулась ко мне:
- Я думала, ты заснул.
- Нет. Ты не ответила на мой вопрос…
Она усмехнулась:
- Вот настырный! Да слышала я твой вопрос - не глухая. Вечное лето в твоем родовом поместье – в Малфой-мэноре. Там всегда светит солнце, словно время остановилось на середине июля.
Я выдохнул. Опять ошибся в ней: думал, она что-то скрывает, а, оказалось – бережет меня от неприятного ощущения пустоты, которое неизбежно, когда не помнишь элементарного. Как это нелепо – забыть свой родной дом.
- Смотри, какое чистое небо - голубое-голубое, глубокое… нет, даже не так - бездонное, - прошептал я.
Гермиона вновь отвлеклась от плетения и подняла голову вверх:
- Да… Не каждый день увидишь такую красоту. Как огромное озеро, перевернутое вверх дном.
- Такое же голубое, как глаза моей матери, - невольно вырвалось у меня.
Она резко выпрямилась:
- Ты вспомнил ее?
Я поморщился и устало потер лоб:
- Нет, просто мне так показалось. А что, она, действительно, голубоглазая?
- Да, - кивнула девушка.
- Значит, у меня не ее глаза. Тогда, чьи? – задумчиво спросил я.
- Бабушкины, - уверенно ответила она. – Я видела ее на портрете. Невероятная красавица.
- Расскажи, какая она, моя мама?
Гермиона на миг задумалась:
- Нарцисса? Она хорошая… очень красивая, добрая, еще совсем молодая, - перечисляла она, –совсем не скажешь, что у нее такой взрослый сын. И она тебя очень любит.
- А мой отец? Какой он?
Я заметил, как она нервно поджала губы и покосилась на мою татуировку на руке. Разве они как-то связаны между собой?
- Я не знаю твоего отца, - соврала она, не моргнув глазом.
- Сейчас ты врешь, Гермиона. Ты не умеешь этого делать. У тебя так смешно сморщился нос.
Она рассмеялась:
- Тебя не проведешь. Но я и, правда, не знаю твоего отца с той стороны, с которой бы ты хотел узнать его.
- Он был дурным человеком?
Девушка промолчала. Понятно, молчание – знак согласия. Когда она не хотела о ком-нибудь говорить, то выбирала одинаковую тактику – молчала, словно набрав в рот воды – и слова из нее не вытянешь.
Она доплела свой венок, скинула оставшиеся цветы на траву и нахлобучила свое творение мне на голову.
Я приподнялся, потрогал венец, возложенный на меня – он оказался чуть великоват. Пришлось подниматься, чтобы пристроить его на более подходящую макушку. Разноцветный убор прекрасно смотрелся бы на фоне каштановой копны. Я почувствовал, как девушка затаила дыхание, когда я приблизился к ней. Боится? Что же такого я натворил в своей прошлой жизни, что она так негативно реагирует на меня? Я не помнил за собой никакой вины.
Венок оказался на положенном ему месте. А я устроился рядом с ней, прилег у ее ног, уверенно положив голову на ее колени. Этого она от меня точно не ожидала – ничего, пусть привыкает. Я не страшный, не кусаюсь.
Прикрыл глаза, чтобы не смущать ее еще больше. И вдруг почувствовал, как она неуверенно провела по моим волосам. Нежные, чуть дрожащие пальчики взлохматили пряди на макушке – по спине приятной волной побежали мурашки. И снова безумно знакомое чувство – словно я не раз в своей жизни испытывал нечто подобное. Вот только когда и при каких обстоятельствах?
- У тебя волосы как у девушки – мягкие, - тихо произнесла Гермиона.
- Это оскорбление или комплемент?
- Дурак ты, Малфой, а не лечишься. Конечно, комплемент. И если бы в Хогвартсе ты не зализывал их назад, было бы намного лучше.
- Учту!
Она взлохматила мои пряди, и наслаждение новой волной покатилось вниз по спине.
- Чувствую себя котом.
- В смысле? – не поняла она.
- Дикое желание – замурлыкать.
-Так мурлыкай, сколько вздумается, все равно здесь никого нет, и никто тебя не услышит, - хихикнула она.
Я открыл глаза и посмотрел на нее снизу вверх, глаза в глаза:
- Расскажи мне о себе, Гермиона. Что ты любишь? Чем интересуешься? Мне очень хочется знать о тебе как можно больше.
Так и думал: она смутилась, ее щеки заалели.
- Зачем? Я простая девчонка, ничего особенного…
- И все-таки?
- Хорошо… Я люблю свою жизнь, ведь другой такой у меня не будет, - начала она тихо и неуверенно. - Люблю маму и папу, люблю их просто так, просто потому, что они есть. Люблю своих друзей, со всеми их минусами и плюсами... ведь они всегда рядом – и в радостях, и в горести, всегда придут на помощь, утешат, позаботятся обо мне. Люблю читать книги, потому что в них открывается огромный неизведанный мир. Люблю быть такой, какая я есть, потому что другой быть просто не умею. Люблю молчать, потому что иногда молчание значит намного больше, чем тысячи произнесенных, но абсолютно пустых слов. Люблю бродить с зонтом под дождем. Однажды я где-то прочитала, что дождь - это слезы ангелов, которые плачут, потому что мы сами обрезаем им крылья. Люблю, когда люди вокруг меня улыбаются. Люблю мамины цветы: лилии, гвоздики, садовые ромашки. Люблю свою школу, потому что она открыла для меня, простой магловской девушки, чудесный мир магии и волшебства. Люблю все времена года: в каждом из них есть что-то особенное. Но больше всего, наверное, все-таки осень – с ней каждый год возвращаются в мою жизнь и Хогвартс, и друзья. И вообще, я осенняя девушка – у меня день рождения осенью.
- Девушка-осень? Здорово звучит! Особенно сейчас, когда на тебе этот венок.
- А хочешь знать, что я ненавижу больше всего? – она не сводила с меня глаз. На миг показалось, что она сейчас произнесет «тебя»… Нет, я вновь ошибся.
- Ненавижу войну, потому что на ее полях гибнет много ни в чем не повинных людей. Ненавижу ложь, от нее бывает очень больно. Ненавижу жестокость, от нее постепенно кусок за куском отмирает сердце, она выжигает душу, превращая ее в пустыню. Ненавижу лесть – от нее просто тошнит. Ненавижу предательство и измену. Ненавижу, когда прячутся за чужой спиной…
В этот миг я видел в ее огромных карих глазах боль. Мне хотелось ее защитить. Я мечтал, чтобы она научилась мне доверять. Я не хотел причинять ей мучения и приносить в ее дом несчастья.
Я сел рядом с ней и приобнял ее за плечи. Она чуть дернулась, но не вскочила и не убежала.
Тихо-тихо, медленно-медленно, кирпичик за кирпичиком между нами росло чувство взаимопонимания. Пусть пока еще не совсем видимое, малозаметное, но оно все-таки появилось, крепло и, как я надеялся, оно могло бы перерасти в нечто большее.
ГРЕЙНДЖЕР
Каждый новый день походил на предыдущие и в то же время разительно отличался от них.
Сегодняшний день начинался, так же как и другие, предшествующие ему. Мы долго ехали, сами не ведая куда – туда, куда глядят глаза. А смотрели они в сторону широкой незнакомой реки.
Синяя лента мелькнула сквозь густую пока еще листву деревьев, требовательно поманив к себе.
- Давай пробежимся по берегу, - предложил Малфой, спускаясь с велосипеда. – Интересно, а вода теплая?
- Ты что, собрался купаться?
- Почему бы нет?
- Сумасшедший! Уже осень, ты можешь заболеть.
- Пусть! У меня снова будет заботливая сиделка. Ты же не дашь мне умереть?
Он подмигнул мне и повернулся в сторону реки, но внезапно остановился и замер. Недалеко от берега на поляне мальчишки запускали воздушного змея.
- Подержи! – Малфой прислонил свой велосипед к моему и рванул туда.
Я не собиралась оставаться наедине с двумя «железяками», опустила их на траву и бросилась догонять слизеринца.
Наверное, детям надоело сражаться с воздушной стихией, они с радостью одолжили нам своих картонных птиц.
Воздушный змей на ниточке – словно чужая жизнь в моих руках. Немного страшно за его судьбу – а вдруг не сумею, не удержу…
- Отпускай его! Выше, выше! Смотри в небо, лови ветер!
Нет, мне не справиться со строптивым воздушным драконом. Я передала тонкую бечевку в сильные и уверенные мальчишеские руки.
Мы, радостно смеясь, бежали по пружинистому травяному склону – бок о бок. Малфой схватил мою ладонь в свою, чтобы я была рядом с ним, чтобы не отставала. Змей пытался вырваться на свободу. Сопротивляясь ветру, разноцветный дракон то взмывал вверх, то нырял вниз. По бокам трепетали пестрые игривые ленточки.
Я забыла обо всем – в тот миг существовали только мое щенячье чувство восторга, улыбка светловолосого мальчишки и его ободряющий голос. И солнце, бьющее прямо в глаза, слепящее, отливающее золотом. Его лучи прятались в листьях высоких деревьев у подножия холма. И зовущий плеск реки где-то совсем рядом.
Я была взволнована. Во мне воедино сплелись самые разные чувства – душевный трепет, восторг, наслаждение, а еще – благодарность Малфою, который подарил мне этот кусочек счастья. Я оглянулась на него – его глаза лучились неподдельной радостью.
Разноцветный дракон, послушный тонкой нитке, то парил, то плясал высоко над нами, временами останавливаясь, покачивался, слегка подрагивая, будто готовился к падению, затем вновь взлетал и устремлялся в небо в отчаянно красивом полёте.
Кружилась голова, затекала шея… Но восторг не отступал – я никогда не видела столько неба вокруг! Или видела, но не замечала. Одно небо для нас двоих… для меня и этого сумасшедшего слизеринского «Дракона». Скажи мне кто-нибудь раньше, что общение с ним может принести мне столько радости - рассмеялась бы в лицо.
- Давай отпустим его! Пусть летит! – предложила я.
- Давай, - согласился он.
Мы не опускали головы до тех пор, пока воздушный змей не превратился в маленькую черную точку на лазурном небосклоне. Грустно – словно вдаль от нас улетало беззаботное детство.
- Побежали к реке?!
- А велосипеды? – я оглянулась назад.
- Да что с ними будет, пусть лежат тут. Побежали, Гермиона!
И мы устремились к реке. Он вновь держал в своей руке мою ладонь – уверенно, надежно, крепко. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.
- Снимай кроссовки, босиком гораздо приятнее, - посоветовала я.
Мы шли вдоль берега, наслаждаясь прохладным бархатом прибрежной травы под ногами. Шли, держась за руки, и молчали. В этот самый миг мы понимали друг друга без всяких слов, как никогда раньше и, возможно, никогда в будущем.
Говорят, что от любви до ненависти всего один короткий шаг. Надо всего лишь сменить знак чувства с плюса на минус. Всего лишь. Так просто. Но от ненависти до взаимопонимания – трудная каменистая дорога. И, кажется, мы ее начали понемногу преодолевать. Пусть это была всего лишь иллюзия - к Драко в любой момент могла вернуться память, но пока этот момент не наступил, я наслаждалась каждой минутой общения с ним.
Да, я была знакома с «этим» слизеринцем не так давно, и, возможно, еще не успела узнать его как следует... Но за такой короткий срок я вдруг поняла: когда он уйдет из моей жизни, мое сердце без него будет биться гораздо медленнее, без него перестанет улыбаться солнце, и равнодушные хмурые облака закроют звезды... Без него мне будет грустно, скучно, безрадостно, но только он об этом никогда не узнает - я ему не скажу...
Мы сели на деревянный мостик, уходящий прямо в речную гладь. Малфой опустил ноги в воду, я не решилась – села рядом с ним, обхватив руками колени. Можно бесконечно смотреть на текущую воду – это зрелище завораживает, кажется, что вода уносит прочь все тревоги и неприятности.
- Здесь край света – смотри, - Драко показал рукой на линию горизонта. Туда, где небо сливалось с землей, где синева накрепко переплеталась с уже слегка позолоченной зеленью леса.
Я кивнула. Как тонко может он замечать эти удивительные мелочи.
- А ты пошла бы со мной на край света? – он оглянулся на меня.
Его глаза требовали правды, я не смогла им солгать:
- Пошла бы…
Мой голос прозвучал хрипло и чуть слышно, но он услышал меня. И улыбнулся.
Да, сейчас я пошла бы за ним куда угодно, хоть в рай, хоть в ад. Хотя, как раз ад он и может мне обеспечить. Утопая в сером омуте его глаз, я чувствовала себя на краю пропасти – еще шаг, и все, пропала, сорвалась и разбилась вдребезги.
Драко встал и протянул мне руку. Я взяла его ладонь в свою. Он помог мне подняться.
- Я все время хочу к тебе прикоснуться – это как наваждение, - прошептал он.
Верно, подумала я, точнее не скажешь – наваждение.
На жизненном пути очень сложно определить, какой мост переходить, а какой избежать. Кажется, я выбрала свой, и не важно, что на середине ему суждено оборваться. Это будет потом… Не сегодня… А сейчас время остановилось…
Драко заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос, и мои мысли разлетелись в стороны, словно испугались чего-то. Пальцами осторожно дотронулся до моего лица, и мне захотелось, чтобы это продолжалось вечно, никогда не кончалось. Я закрыла глаза, наслаждаясь нежностью его рук. Чувство было новым, незнакомым. Горячими губами он едва прикоснулся к моим губам, я вздрогнула от неожиданности. Медленно, но настойчиво провел языком по моему пересохшему от волнения рту, перейдя в поцелуй, полный тепла... Мне вдруг показалось этого мало. Я подняла свои руки, двигаясь по его плечам, нашла его лицо и, вплетая пальцы в его волосы, ответила на его поцелуй со всей нерастраченной страстью... В голове зашумело, все завертелось, закружилось. Словно наступило солнечное затмение. Словно мир ушел из-под ног. Если бы не его крепкие руки, надежно державшие меня, я бы потеряла сознания от нахлынувших ощущений.
И вдруг… как вспышка в мозгу, как кадры из старого забытого кинофильма: холодный презрительный взгляд и жестокое «грязнокровка».
Как будто я неожиданно оказалась под ледяным душем, острые колючие капли застывшей на морозе воды вонзились мне прямо в сердце…
Я оттолкнула его:
- Нет!
- Почему? – умоляли его глаза.
- Нет!
Я вырвалась из его объятий, на ходу надевая на ноги босоножки, побежала прочь, подальше от затягивающего плена пепельно-серых глаз. Как я могла забыться? Я действительно сошла с ума… Драко Малфой не тот человек, ради которого можно отдать жизнь. Он человек – призрак, человек, которого в реальности нет. Заколдованный слизеринский принц, который ждет своего пробуждения и освобождения из магловского плена. О чем я думала, когда целовала его?! Я не имела права так поступить - обманывать и его и себя. Так нельзя! Это неправильно! У наших отношений нет будущего, так зачем их запутывать еще больше?!
Глупая… безрассудная… чокнутая гриффиндорка…
Только почему я вряд ли когда-нибудь смогу забыть его горячее дыхание, его трепетные поцелуи, его восхищенный взгляд?... Так на меня еще никто не смотрел, ни Рон, ни Гарри, ни кто-либо другой из хогвартских парней. Разве что Виктор Крам, но его взгляды и его поцелуи оставили меня равнодушной. Меня никогда не считали просто девушкой, только подругой, у которой можно списать домашнее задание, ходячей энциклопедией, занудной, любящей читать нравоучения старостой, зубрилкой, этаким «синим чулком». А я живая! И у меня есть сердце!
Я мчалась, размазывая предательские слезы по щекам, не оглядываясь, все дальше и дальше от слизеринца, туда, где могла бы забыться от горьких мыслей. Только разве от себя убежишь?!
Я оглянулась – его не было за моей спиной, он не побежал за мной, он остался стоять там, на краю света – покинутый и обиженный мной… Так кто, спрашивается, жесток?
От этих мыслей на душе сделалось еще горше.
Я резко остановилась. Что делать? Идти вперед или вернуться назад?
Вперед – твердили рассудок и здравый смысл.
Только кому это нужно? Мне?! Наивной и смешной девчонке, которая так соскучилась по нежности, которой уже все равно, кто он и как его зовут, которой наплевать на войну и на завтрашний день?!
Есть только мы, и только сейчас…
МАЛФОЙ
Она вернулась – я услышал за спиной ее легкие шаги. Подошла чуть слышно и села рядом, прижавшись к моему плечу:
- Прости меня…
Крохотная слезинка скатилась по ее щеке, сорвалась вниз и разбилась о колени.
- Не плачь…
- А я и не плачу, тебе показалось…
Я обнял ее за хрупкие плечи:
- Гермиона, разожми же, наконец, свою ладонь и отпусти в небо воздушного змея… Ты понимаешь, о чем я?
Она подняла на меня заплаканные глаза:
- Мне страшно…за нас…
- И мне…
В ее глазах сомнение и тревога. Но я ей не солгал - я сам боюсь этой томящей неизвестности. И себя боюсь. И своего прошлого. И своего будущего.
Глава 20. Сентябрь, 1996 год. Дом Гермионы Грейнджер.
МАЛФОЙ
Мы шли по дорожке парка, расположенного недалеко от ее дома, держась за руки. Гермиона показала на одиноко стоящую скамью в тени деревьев:
- Присядем.
Она подняла голову к вечернему небу. Небосвод сиял розовыми всполохами заходящего солнца.
- Какая красота. Я так редко вижу все это в Хогвартсе.
- Почему?
Она задумалась:
- Не знаю, возможно, слишком много времени уделяю учебе и обязанностям старосты. На восхищение природой просто не остается свободных минут.
Девушка опустила голову от сияющего неба и посмотрела на меня. Смутилась, поспешно отвела взгляд в сторону,вдруг удивленно вскрикнула, наклонилась к земле, и в ее руке оказался маленький голубой цветок.
- Незабудка? – восторженно выдохнула Гермиона. – Не может быть! Откуда она здесь? Цветет обычно в июне, а сейчас сентябрь. Неужели, из-за теплой осени она повторно набрала цвет? Чудо, да и только!
- Vergissmeinnicht, - прошептал я.
- Что ты сказал? – встрепенулась она, отрываясь от цветка.
- По-немецки название «незабудка» звучит как «не забудь меня».
- Ты помнишь немецкий?
Я пожал плечами.
- Однажды в одной замечательной книжке, - задумчиво произнесла она, - я прочитала занимательную легенду - историю происхождения названия этого на вид неприметного растения. Много лет назад одна влюбленная пара гуляла вдоль реки. Вдруг девушка увидела на краю крутого берега прелестный голубой цветок. Юноша полез вниз, чтобы сорвать его, но не удержался и упал в поток. Сильное течение подхватило парня. Едва он успел крикнуть любимой: "Не забудь меня!", как вода накрыла его с головой. С тех пор нежный голубой цветочек с желтым глазком в середине и получил такое грустное имя.
Она поднесла цветок к лицу, понюхала его:
- У нее запах луга, запах весны. Незабудку с древних времен считали колдовской травой: венок из незабудок, надетый на шею любимому человеку или возложенный ему слева на грудь, где бьется сердце, привораживает его и держит крепче всяких цепей. Такую же силу приписывают и корням растения.
Я вспомнил венок, возложенный ею на мою голову, жаль, что он был не из незабудок.
- Vergissmeinnicht, - вновь чуть слышно прошептал я.
Она грустно улыбнулась:
- Это ты не забудь меня.
- Никогда…, - уверил я, заглядывая ей в глаза.
- Посмотрим, - не поверила она мне.
- А хочешь, Гермиона, я покажу тебе, как выглядит настоящее ночное небо, не это?
- Да, хочу, – не задумываясь, согласилась она.
- Тогда идем со мной, идем! – воскликнул я, увлекая ее за собой.
И мы шли и шли, шагали по дороге до тех пор, пока яркие огни ночного города не остались за спиной. Я попросил ее не поднимать головы и не смотреть на небо до тех пор, пока сам не скажу ей сделать это. Я хотел, чтоб небосвод предстал пред ней во всем своем великолепии, внушающем благоговейный трепет и ужас величии, усеянный миллиардами звезд, созвездий и туманностей.
- Куда ты меня ведешь, ненормальный? Уже почти ночь.
- Ты не доверяешь мне?
- Доверяю, - и она крепче сжала мою руку.
Когда, наконец, мы дошли, я осторожно прикрыл ей ладонью глаза, слегка, за подбородок, приподнял ее голову кверху и торжественно произнес:
- Вот оно, небо, настоящее ночное небо. Смотри!
То, что мы увидели там, в вышине, не поддавалось ни какому описанию. Необозримо далекий космос, не затуманенный ничем. Перед нами предстало незабываемое грандиозное зрелище – мириады ярких таинственных звезд, ощущение бесконечности и глубины. Увиденное вызывало одновременно и восторг, и благоговейный трепет, и ужас…
Мы долго стояли, задрав к небу голову, моя рука лежала на ее плече, давая и ей и мне небольшое ощущение реальности происходящего. Тишина вокруг была такой глубокой, что мы могли слышать биение сердец друг друга. Она обвила меня за талию и доверчиво прижалась ко мне. Я обнял ее еще крепче. Меня переполняло чувство радости: как долго я ждал этого. Наконец-то, она не убегает от меня, она доверяет мне, она хочет быть со мной.
Домой мы вернулись далеко за полночь.
ГРЕЙНДЖЕР
Вчерашний теплый день сменился пасмурным утром. Я проснулась от шума дождя. Лето окончательно уступило место своей ненастной сопернице. Но ничего на свете не могло испортить моего хорошего настроения.
Я вскочила с кровати, чувствуя во всем теле необычайную лёгкость, подбежала к окну, раздвинула шторы, открыла настежь створки рамы и впустила в комнату прохладу наконец-то пришедшей в город осени. Села на подоконник, наблюдая, как моросит дождик, высунула ладони на улицу и стала ловить холодные крупные капли. Они отскакивали от протянутых рук, попадая мне прямо в лицо. Я слизывала их с влажных губ. Я была счастлива! Как там пишут в дамских романах – «в ее душе цвели цветы и пели птицы»?!
- Мама, посмотри, какое сегодня замечательное утро!
Та удивленно отвернулась от плиты и покосилась на меня, как-то слишком уж долго и внимательно задержался на мне ее недоверчивый взгляд. Затем она посмотрела в окно, словно проверяя мои слова. По оконным рамам бил косой дождь, оставляя мокрые кривые разводы на стекле.
Вновь обернулась ко мне:
- Гермиона, да ты вся словно светишься! Что произошло?
Я пожала плечами:
- Ничего особенного.
- Вы поздно вернулись?
- Да, мы гуляли, а еще... считали на небе звезды.
Мама улыбнулась мне:
- Девочка моя, по-моему, ты влюбилась!
Что?! Я не ослышалась? Она сказала, что я влюбилась? В кого? В Драко Малфоя? Как такое может быть?! Радость от волшебного утра куда-то испарилась. Осталось недоумение.
- С чего ты взяла, мама?
- Тебя выдают глаза. Они лучатся неземным светом, они полны надежды.
- Впрочем, все идет так, как и должно быть, – грустно продолжила она. – Я видела, как Драко на тебя смотрит, с того самого первого дня, когда мы навестили его в больнице. Он еще ничего не знал, ничего не помнил, а его отношение к тебе уже тогда было трепетным и осторожным. Ты мне рассказывала о вашей взаимной неприязни в школе, но я не заметила даже малейших ее признаков. Я внимательно всматривалась в вас обоих, стараясь понять, кто такой этот мальчик, что вас связывает, и как ты относишься, что чувствуешь к нашему незадачливому гостю.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |