— Но мне посоветовал его Кевин! И этот магазин был здесь! — Алекс просто не находил слов. Он помнил и широкий длинный прилавок, и комнату с низкой аркой вместо двери, и стены, обитые бархатом — но ничего этого не оказалось ни в одном доме по этой стоКевине переулка.
— Кевин в командировке, Алекс, — тихо сказала Ленора. — Уже вот как неделю, уехал сразу же после того, как мы приходили к тебе в гости.
— Да, Одонел, ты бредишь наяву, — хихикнула Морган, хотя Алекс это совсем не казалось смешным. Это означало, что он действительно сумасшедший.
— Теперь ты понимаешь, что благоразумно будет послушаться меня? — спросила Ленора, поглаживая его по плечам. Морган, которого Алекс мысленно назвал своим злым гением, молча стоял в стороне.
Было тяжело дышать. Грудь Алекс словно сковала непомерная тяжесть… Он не считал себя сумасшедшим — но ведь ни один из них не верит, что сошел с ума. Ему так нравилось проводить время с Морган, все напоминало чудесную сказку, и он не раз задумывался над тем, что в реальности такого не существует. Значит, это всего лишь его разыгравшееся воображение сыграло с ним такую страшную шутку.
Все эти странные вещи, которым Алекс не мог найти логического объяснения, гораздо легче было объяснить его безумием. Даже если Морган мог видеть только он, то разговор с Кевином, магазинчик в Лютном переулке, старый маг в тяжелых круглых очках... Все это только почудилось Алексу? Кошмар…
— Я… кажется, согласен с диагнозом, Ленора, и благодарен тебе за все, — прошептал Алекс, взглянув на подругу. — Но я никуда не поеду.
Он принял решение. Сумасшедший, больной — пускай его называют как угодно, но почему, собственно, он должен менять это свое безумие на «нормальную» жизнь? Нормальную в чем? В том, что он неизлечимо болен, и Морган на самом деле мертва, а собственная жизнь Алекс совершенно не имеет смысла? Так не лучше ли жить в мире придуманном, зато таком, где есть хоть какая-то надежда?
И все увещевания Ленора остались тщетными — Алекс не хотел ничего слушать. Взяв Морган за руку, он заявил, что идет собирать вещи и переезжает на Грей, а потом, еще раз поблагодарив Леноруу, зашагал прочь.
Глава 10
Дом на площади Грей встретил их мерзкой тишиной запустения. Призраки прошлого, которых так любила вспоминать на своих уроках профессор Тэни, здесь будто обретали второе дыхание, по крайней мере, Алекс так казалось. В углах коридора ему мерещились темные, клубившиеся сгустками, тени; из подвальных помещений, где раньше находилась лаборатория Сливина, тянуло сыростью, а в самом доме воздух был тяжелым — наверняка Кричер в отсутствие хозяина и не думал открывать окна.
Откуда-то сверху, внезапно взрезав тишину, послышались глухие каркающие звуки, а затем скрежет, будто что-то огромное, ворочаясь, царапало стены острыми когтями. Вернее всего было бы предположить, что это тоже проделки дворецкого, но, честно говоря, Алекс запросто мог бы допустить мысль, что это одна из тайн старого дома. Он уже привык к подобному, но вот Кристина, заметно съежившись, жалась к стене.
Стоило войти в коридор, навстречу серым вихрем вырвался «призрак», искусная магия, не истончившаяся даже по прошествии времени. Алекс привык и к этому явлению, которое происходило, если в доме долгое время никого не было, но вот для Морган это был сюрприз. Кристина, подавленно молчавшая всю дорогу, при виде «призрака» вскрикнула, отскочила в сторону и сжалась в углу коридора, закрыв голову руками, словно от ударов.
— Черт, — Алекс, совершенно забывая, что Морган — всего лишь плод его воображения, бросился к ней. — Тихо, тихо, все хорошо, тебя он не тронет, — зашептал он, поглаживая плечи Кристины.
— Что… это было? — испуганно прошептала Морган. Она жалась к Алексу, хваталась за его руки, но поднялась и попытался сделать вид, что вовсе не напугана. Алекс невольно улыбнулся этому. Надо же, как точно Морган выдуманная отражала действия настоящей, та повела бы себя так же.
— Это защита, — пояснил ему Алекс. — Специально против врагов. Я не знаю, как ее снять, но мне и не мешает — лишняя гарантия, что в мое отсутствие в дом не заберется злоумышленник, — он улыбнулся и, обняв, поцеловал Кристину.
— Одонел, эти нежности ни к чему, — Морган поморщилась и вырвалась из его объятий. — Не надо меня успокаивать, я более чем в порядке! — она фыркнула и с опаской сделала несколько шагов вперед.
— Я бы не советовал тебе идти дальше одной, там… не очень хорошо, — проговорил Алекс, и Кристина мгновенно оказалась около него. — Я пошутил, — добавил Алекс, смеясь.
Морган несильно двинула ему в плечо.
— Одонел, ты идиот. Вот возьму и брошу тебя здесь одного.
— Не бросишь. Ты же часть меня, — улыбнулся Алекс, обняв её за плечи. — Ты в моей голове.
— Я — на самом деле! — вспылила Морган, снова вырываясь. — Ты просто так поверил всему, что наговорила тебе Ленор? — она села на пол, запрокинув голову назад, и обхватил колени руками. И чем-то напомнила Алексу волчонка, поднявшию мордочку, чтобы завыть от несправедливости.
— У меня не было выхода, кроме как поверить ей, — Алекс опустился рядом и взял руки Кристины в свои. — Но это ведь ничего не меняет, я люблю тебя… здесь.
Морган как-то слишком долго и внимательно смотрела на него, прежде чем ответить:
— Меняет. Ты не веришь мне, — она встала и просто вышела за дверь.
И Алекс почему-то не бросился её догонять.
Старый заброшенный обитателями дом встретил Алекс одиночеством и безысходностью оставленного хозяином верного пса. Обходя комнату за комнатой, Алекс чувствовал мертвенную усталость прямо в застывшем воздухе; ощущал отзвуки того, что видели эти стены, видели и впитали в себя: гнев, отчаяние, безнадежность… Один за другим владельцы этого дома попадали в тюрьму, Умирали молодыми, сходили с ума... Будто бы сам воздух был пропитан ядом, словно этот дом был проклят.
Кричера не было видно — наверняка занимался где-то своими таинственными делишками, а может, заперся в чулане, перебирая сомнительные хозяйские ценности. Алекс не чувствовал присутствия ни одного живого существа, и от этого на душе становилось совсем тоскливо.
Осознание пришло только теперь, когда никого не было рядом. Он, Алекс Одонел, — сумасшедший, на почве любви и одиночества создавший себе дополнительную реальность в своей голове. На оживление родителей у него, должно быть, не хватило фантазии, а вот придумать себе девушку он смог. Придумать до мельчайших деталей, Мерлин, до того, как Кристина прикусывает губу, когда задумывается, до почти незаметной сеточки морщинок, когда она зажмуривается, до цвета её глаз: светло-серых с тонкими чуть более темными прожилками и темным же ободком по радужке. Алекс просто поражался своему воображению. И это все было вовсе не смешно.
Когда хлопнула входная дверь, он уже сидел в глубоком кресле с бокалом виски в руках и как раз думал, что пора бы появиться Моган. Морган послушно появилась.
— Надираешься? — Хмурый взгляд и скрещенные на груди руки.
Алекс удовлетворенно улыбнулся — да, Кристина вела себя абсолютно так, как было должно.
— Именно, — он ухмыльнулся и кивком головы указал Морган на бокал. — Присоединяйся, мой милый фантом.
— Пошел ты в задницу, Одонел, — совсем не аристократично выругалась Кристина, у которой чуть-чуть дрожали губы. Кажется, она обиделась.
Отставив бокал, Алекс подошел к Морган и, обхватив её за талию, упал обратно в кресло, рывком притягивая Кристину к себе и усаживая на колени.
— Не обижайся, — легкий поцелуй в местечко, где подбородок переходит в шею, не помог, и Алекс, повернув лицо Морган к себе, начал целовать её в губы.
— Отстань… — Кристина слабо сопротивлялась — или делала вид? — но Алекс её не отпускал.
— Не так быстро. — Горячие губы скользнули по скуле вверх, язык прошелся к уху, коснувшись раковины, проник внутрь, лаская влажными прикосновениями, и на секундочку замер. Потом самым кончиком вонзился чуть дальше, погладив там, и Алекс, отклонившись лишь на мгновение, сомкнул губы на мочке уха. Оставил мокрое прикосновение за ухом, спустился ниже, по кромке светлых пушистых волос к плечу, ключицам, где можно было остановиться дольше, посасывая, облизывая и прикусывая. А потом заняться нежным местечком между ними — этой маленькой впадинкой, настолько чувствительной у Морган, что она должена забыть обо всем... И положить руку ему на грудь, чтобы ощущать, как колотится у неё сердце.
Целуя Кристину, Алекс думал об одном: почему он так отчетливо чувствует сладость её губ, солоноватость кожи на шее, привкус от чая на его языке? Почему? Неужели у него, Алекс, настолько хорошее воображение?
— Алекс… — тихо застонала, Морган выгнулась в его руках, обвивая ногами его талию. — Алекс… идем в постель.
Наверное, у Морган тоже есть предел.
Алекс поднял её на руки и понес наверх. Хорошо, что он уже успел убрать спальню для гостей — небольшую, но довольно уютную комнату, и теперь мог перенести Кристину туда. Сердце у него колотилось не меньше, чем у Морган, только в голове звучал вопрос: «Почему, Кристинатина? Почему ты не захотел этого раньше? Когда я еще не знал…».
Они упали на кровать вместе — возбужденные, дрожащие от желания — и тут же сплелись еще теснее в стремлении касаться друг друга каждой клеточкой кожи.
— Сейчас… — прошептал Алекс, заставляя себя оторваться от тонких розовых губ Морган и раздеть её. Неторопливо, сдерживая себя, снимать одну вещь за другой, пока уже саму Кристину не предаст её хваленая выдержка… Она и предала — недовольно зашипев, она приподнялась, несколькими быстрыми движениями стянула с Алекс рубашку и принялась за неподдающийся пояс брюк. Как же сложно оказалось расстегнуть чертов ремень дрожащими руками! Но когда на Алексе наконец не осталось ни ниточки, Кристина потянула его на себя, и они оба в унисон застонали от прикосновения горячей кожи.
Теперь Алекс видел, что Морган хочет. Она зацепилась руками за переплетенные прутья спинки кровати и держалась так, пока Алекс целовал её, гладил, намеренно касаясь самых чувствительных мест, раздразнивая еще больше. Глубокие вдохи Кристины перешли в частые-частые, словно она вовсе не успевал дышать, зато стонала безостановочно. Алекс действительно знал, как и что нужно делать, чтобы довести девушку до предела. Быстро выяснив, что Морган никогда раньше не была с мужчиной, Алекс старался быть как можно нежнее, чтобы не испугать, не разочаровать в первый же раз. Это было пыткой — подготовить её, скользя внутрь только пальцами, осторожно растягивая, лаская изнутри. Хотелось сразу же ворваться в горячую узость самому, почувствовать это, но нужно быть сдержаться. Заметив, что Кристина немного сжалась, Алекс начал отвлекать её поцелуями, ловить губами её губы, не позволяя отвернуться. Это было только начало, и Морган сама этого хотела, ведь так?
Алекс сделал все, чтобы Кристине было как можно легче, но полностью снять боль он, конечно, не мог. Морган тихонько вскрикнула и зажмурилась, еще сильнее сжимая руками изогнутые прутья спинки кровати.
— Алекс… — тихо простонала она, словно хотела о чем-то попросить, но передумала.
— Тихо, тихо, сейчас пройдет… Кристина… моя Кристина… — утешая, успокаивающе шептал Алекс и осторожно, медленно двигался внутри.
Самое болезненное проникновение было позади, но Алекс заметил, что Морган совсем не расслабилась. Напряженная, натянутая как струна, Кристина будто ставила сама над собой какой-то жуткий эксперимент. Эта мысль мелькнула только на мгновение, а потом Алекс, ужаснувшись, прогнал ее. Нет, Морган было хорошо, она сама захотела!
Открытыми ладонями от бедер вверх, горячими губами на шее, языком вдоль венки, одним лишь прикосновением ускоряя пульс, шепотом в чуткое ухо, тягучими, как мед, словами любви прямо в сердце... И Кристина словно сдалась, раскрылась до конца, потянувшись навстречу, обвивая Алекса руками. Она не говорила ничего в ответ — зачем, если так красноречиво пылали щеки, если горели глаза, если такими долгими и упоительными были поцелуи? Алекс узнал то, что хотел — ответ на вопрос, почему Кристина все еще с ним.
Только несколько минут, когда Алекс не помнил, что на самом деле ничего этого, даже Кристины, нет — эти несколько минут были, кажется, самыми лучшими в его жизни. Он верил в чудо, в то, что возможно все, что на нем больше нет проклятия, что Морган будет рядом всегда. Внутри разлилась невероятная сила, какой не было у Алекса уже давно, а может быть и никогда. Она пульсировала в каждой клеточке тела, билась в висках, выстукивала в такт сердцу, кипела в венах, расплавляя их и превращая кровь в жидкий огонь. Смешиваясь со жгучим желанием, страстной любовью, она переплавлялась в острое, на грани боли, наслаждение, и пламенем рвалась наружу. Алекс закричал, выплескивая в крике только крохотную часть того, что его переполняло, разрывая на части. Больно, хорошо, приятно, остро, ярко, горячо, невыносимо — это было слишком сильно, чтобы можно было это вытерпеть. Все, что Алекс успел понять — что это конец, а потом его просто захлестнуло волной непередаваемых ощущений, унося куда-то в бездну…
Когда он открыл глаза, вокруг было как-то слишком светло. Свет лился из ниоткуда и словно проинизывал Алекса насквозь, матовый, холодный, похожий по консистенции на комки ваты, скрепленные между собой тонкими, почти невидимыми нитями. Алекс был уверен — это и наощупь напоминает вату: такое же мягкое, продавишь — осядет, но все так же будет укутывать тебя плотным коконом. Это не было похоже на тот свет, который окружал Алекс на Кингс-Кросс во время его последней встречи, но напоминало что-то другое, а что именно — никак не удавалось вспомнить.
Приподнявшись, Алекс попытался осмотреться, но не увидел ничего, кроме этого же белого цвета. Хотя нет, под пальцами он внезапно почувствовал ткань, а посмотрев вниз, понял, что лежит на кровати.
— Алекс! — громкий возглас на мгновение сбил его с толку и белое свечение исчезло, и он увидел себя на кровати в спальне на Грей. И Кристину— в своих объятиях.
— Алекс, ты жив, Мерлин, как же я испугалась… — Морган дрожала и целовала его, стискивая в объятиях и, кажется, была на грани истерики. Стоп. Морган? Вместе с сознанием к Алекс вернулась и память. Это не была Кристина, это была всего лишь иллюзия, фантом, существо, созданное больным воображением. И Алекс почему-то устал от этого существа. Может быть потому, что получил от неё все, что можно было получить от нечеловека. Наверное, Ленора была права: следует поехать в Мунго и покончить с этим раз и навсегда. Но может быть, получится и без вмешательства медиков? Ведь раньше Морган его слушалась.
Осторожно высвободившись из её объятий, Алекс чуть-чуть отодвинулся и устало проговорил, не ходя вокруг да около:
— Кристина, я хочу, чтобы ты исчез.
— Что?.. — Морган словно током отбросило на другой край кровати. Кажется, она потеряла дар речи, потому что просто смотрела на Алекс, не находя слов. В серых глазах плескалось столько чувств, что Алекс поражался, как мог выдумать такую человечную иллюзию. Кристина чувствовала так же, как чувствовал бы человек, и… слезы у неё были такие же. Алекс потянулся, чтобы вытереть их, но взгляд наполненных болью глаз не позволил ему даже прикоснуться.
А потом лицо Морган снова стало непроницаемым, и она легко и грациозно, как всегда, поднялся с кровати. Насмешливо улыбнулась и проговорила:
— Я все поняла, Одонел. Что ж, моя миссия все равно уже окончена.
— О чем ты? — нахмурился Алекс, не сводя с неё глаз.
Но Морган ничего не ответила, а только, все еще глядя на Алекс, застегнула пуговицу у воротничка рубашки и, саркастически усмехнувшись, раскланялась и вышела. «Так и должно быть, — подумал Алекс. — Ей не больно, она же даже не человек, она просто часть моей фантазии». И только слезы на глазах Морган немного его смущали.
* * *
Необъяснимая сила никуда не делась ни на следующий день, ни через два, три, а еще прекратились приступы. Совершенно. Будто все, связанное с проклятием, просто приснилось Алекс. Иногда ему казалось, что и Морган приснилась, потому что это было действительно странно — разве могут больные сами избавиться от своего сумасшествия, попросив видения не появляться больше? Но Ленора, пришедшая к Алекс в гости, была чрезвычайно довольна. Единственное, что его немного смутило — это ее вопросы по поводу Морган: любит ли Алекс её, что вообще значит для него Кристина? Но Алекс, не желая повторять ошибок прошлого, не давал повода усомниться в его нормальности.
— Морган мертва, с ней все кончено, Ленора, так как я могу к ней относиться? Время идет, надо жить дальше, вот и все.
Она довольно улыбалась и кивала ему — наверняка такие ответы ее целиком и полностью устраивали.
— Что ж, Алекс, значит, ты окончательно вылечился — и от проклятия, и от навязчивой идеи в виде Морган.
Да, он вылечился. Но без Морган это было бы невозможно… Только вот Алекс старался об этом не думать. Жизнь продолжалась, как он и сказал Леноре, и выдуманной Морган, порождению бреда, в ней места не было.
Лишь иногда Алекс вспоминал о том, как еще неделю назад Кристина обнимала его и сбивчиво шептала, умоляя: «Пожалуйста, не оставляй меня. Они будут говорить тебе… разное — не верь им. Я здесь, я настоящая, помни!» И как дрожала, вцепляясь в плечи Алекс, и едва не плакала, повторяя: «Ты нужен мне, Алекс!..» А он, Алекс, обещал, что не забудет, что вернется, и клялся, что любит…
Глава 11. Интерлюдия (1)
Умирать оказалось не больно. Конечно, Кристина всегда боялась этого момента, и никогда не знала, что это случится так скоро. Война закончилась, и, казалось бы, беды их семьи должны были закончиться тоже, но нет, она глубоко ошибалась. Первым же решением суда был приговор для отца — пожизненный срок. Быть может, победителям это решение и казалось правильным и объективным, но не Кристина, которая теряла и отца, и мать, потому что после ареста мужа от прежней матери осталась лишь безукоризненно-прекрасная оболочка и ни грамма тепла внутри. Глядя на бесцельно бродившую по замку мать, Кристина часто ловила себя на мысли, что ей кажется, будто это не отца отправили к в тюрьму, это из нее выпили душу. Её мать, в отличие от десятков женщин, вышла замуж по любви, и Кристина не ошиблась бы, если бы сказала, что отец был жизнью матери. Когда его увезли, ее перестал интересовать даже собственная дочь. Может быть, конечно, Кристине это только казалось, но мать действительно больше не говорила с ней подолгу, сидя у камина, не приходила к ней в спальню пожелать спокойной ночи, вообще не стремилась проводить с ней хоть какие-то часы. Очень долгое время она действительно считала, что это вызвано нелюбовью. До тех самых пор, пока не появился Деррек.
Кристина не могла бы сказать, что отец и Антонин когда-то были особо дружны, но мама приняла Деррека почти радушно, если не считать того, что ужасно боялась «визита» копов. Но Антонин быстро успокоил ее, сказав, что в случае чего будет кричать, что держал их в заложниках. Он вполне осознавал, что рано или поздно его найдут, но планировал сбежать из Англии, осуществив только некоторые свои планы. На территории другого государства, всегда было легче затеряться. Пришлось бы, конечно, отказаться от знати, но если стоял выбор — знать или свобода, любой выбрал бы второе.
И вот тогда мама придумала план — Кристина даже помнила, как её разбудили среди ночи, велев пройти в восточное крыло замка.
— Кристина, — встретила её мать, которая сидела в кресле в гостиной, почему-то в компании Антонина, — нам надо серьезно поговорить.
Кивнув, она послушно присела в предложенное кресло. В камине как-то зловеще трещал огонь, а глаза Деррека казались необычайно черными, даже темнее, чем обычно.
— Ты знаешь, что полиция продолжает облавы и обыски, и что нас никто со счетов не сбрасывал. Арестовали пока только отца, но со дня на день это случится с тобой или со мной, — было заметно, что ей трудно говорить об этом, но Кристина не перебивала — зачем-то ведь мама начала этот разговор. — Я знаю это из проверенных источников, и тебе необходимо спрятаться. Но, боюсь, бегать от «правосудия», — с презрением произнесла она, — всю жизнь — это не твой выход. Эти грязнокровки не должны видеть, что Морганы сломлены и пали так низко, чтобы прятаться по гостиницам где-то в странах третьего мира. Лучше уж смерть, чем это.
— Что же тогда? — тихо спросила Кристина. Ей казалось, она начинала понимать, к чему клонит мать. Что ж, смерть и вправду была лучшей альтернативой, чем тюрьма.
— То, о чем ты думаешь, Кристина, — тихо произнесла Нарцисса. Честь рода была превыше жизни его выходцев.
Они говорили еще около часа, и Кристина узнала, какую роль во всем этом будет играть Деррек. Антонин не боялся попасть в тюрьму — напротив, он почти стремился туда, чтобы через доверенных лиц подготовить побег нескольким заключенным. Кристина слабо представляла, как Деррек собирается все это провернуть, но в конце концов это были уже только его проблемы. За саму Кристину все уже решили, и, пожалуй, впервые в жизни она не видела лучшего выхода.
В тот день она встала намного раньше, чем обычно, и обошела замок, прощаясь с ним, понимая, что больше никогда не увидит этого немного мрачного великолепия. Длинные узкие коридоры, старинные гобелены на стенах, портреты предков, огромные залы с свечами, парившими в воздухе, уютные спальни с высокими кроватями и шелковым бельем... Все это приходилось оставить навсегда.
На душе было грустно и немного беспокойно — Кристина, как ни храбрилась, совершенно не была к этому готова. И едва не сбежала из поместья в самый последний момент. Сделать это помешала только гордость: решение было принято, и она была бы недостоина имени Морган, если бы сбежала.
В конце концов это оказалось вполне терпимо. Единственное, было немного страшно — а вдруг Деррек случайно попадет в маму? Кристина попыталась заслонить ее, как могла, и была готова ко всему — даже к тому, что пуля вонзится прямо ей в грудь. Но она, как и было нужно, прошела точно под левой рукой. копы не могли заметить этого — слишком быстрым было действие, да и мама отреагировала мгновенно, ее ударила Кристина куда-то между лопаток. Раскинув руки, она упала, как подкошенная, еще успевая услышать довольные крики Деррека и увидеть Одонела, который, кажется, сошел с ума. Дальше Кристина сосредоточился на том, чтобы как можно более правдоподобно изобразить мертвую.
Им повезло, что копы не прислали доктора засвидетельствовать смерть — сыграло роль то, что она наступила у них на глазах, и мама слишком хорошо изобразила убитую горем мать. А еще, наверное, нужно было поблагодарить сумасшедшего Одонела, который невольно своим диким припадком отвлек внимание копов. Его успокоили и увели, Деррека забрали в тюрьму, а Кристина ушела в мир. Она не понимала, почему мать не считала это предосудительным, как постоянное бегство от преследований — она просто послушалась ее и, попрощавшись, скрылась из Лондона.
Поселившись в одном из небольших городков Англии, Кристина, с одной стороны, обезопасилась, так как даже если бы кто-то узнал, что она жива, то в этой глуши искать бы не стали. Но, с другой стороны, оны отрезала себе пути к отступлению: затеряться в маленьком городке было не в пример труднее, чем в городе-миллионере. Но она даже нашела себе работу — помощником в фармацевтической клинике (для этого пришлось слегка поработать с мыслями работодателя). Она даже приспособилась к прежде презираемой и поистине трудной жизни, даже собрала небольшую сумму денег кроме той, что дала ей мать, даже собрался на курорт. И однажды, только один раз забыла о маска. Надо же было, чтобы именно в эти пару часов ей повстречалась она.
Она почувствовала неладное еще в аэропорту, когда покупала билеты на ближайший рейс до Гавайев. Раньше она никогда не летала на самолетах, а видела их только в небе — маленькими светящимися точками. Отец всегда говорил о них: «Дьявольские изобретения», — говорил с легкой завистью. Но это было в далеком детстве Кристины, а теперь ей предстояло вживую познакомиться с этим крылатым гигантом.
Билеты она купила быстро и, отойдя к большому, во весь человеческий рост окну, начала разглядывать чудовищные, на его взгляд, машины. Погрузившись в мысли, она никого вокруг не замечала, как вдруг почувствовала на себе внимательный, даже цепкий взгляд.
По спине мгновенно пробежал холодок, и Кристина немедленно потянулас за солнечными очками, с ужасом вспоминая, что она не под маскай. У неё никогда не было конкретного образа, и на заграничный паспорт она решила сфотографироваться так, как была. Медленно обернувшись, она не увидела ничего и никого подозрительного и решила, как и всякий здравомыслящий человек, что у неё паранойя.
Странные мысли о возможной слежке приходили еще пару раз, когда она ехала домой на такси, но Кристина отметала их из-за того, что это нечем было подтвердить. А на следующий день её уже встречали дома.
Она развалилась в глубоком кресле, закинув ногу за ногу, будто полноправная хозяйка, и Кристина даже замерла на пороге, поражаясь такой наглости.
— Ты? — её губы сами собой по старой привычке сложились в гримасу презрения и отвращения.
— Лицо попроще, Морган. Ты забываешься, кто ты, а кто я, — тихо, но строго проговорила она, внимательно её рассматривая.
— Да ну, — усмехнулся Кристина, — это ты забываешься. Кажется, мы с тобой по разные стороны баррикад, так какого боггарта ты приехала сюда? — конец фразы она почти прошипела, прекрасно понимая, что затягивает на своей шее петлю, но не имея сил сдержаться.
— Морган, не дерзи, — она сморщила носик, — стоит мне пальцами щелкнуть, как сюда примчится целая бригада самых настоящих британских копов, помнишь таких?
— Помню, — прошептала Кристина, отводя глаза. Грудь сдавило железным обручем: нашли, выследили. Просчиталась. Что ж, она умела проигрывать, но и побороться за свою жизнь еще стоило. Не так, как это делают другие — так, как это делают Морганы.
— Чего тебе надобно, Ленора? — подавив вздох, она улыбнулась. Почти мило, почти приветливо, лишь с легким желанием ее задушить. Но этого она делать не станет, просто очарует эту чересчур самоуверенную девицу и выпроводит за дверь, а пока она придет в себя и сообразит, что нужно вызвать копов, тихо уйдет отсюда и заляжет на дно. Она не учела одного.
— Улыбку сотри. Я замужем.
«Мегера, — подумала Кристина, — бедный муж. Хотя с каких это пор я сочувствую?»
— Ну, и кого окрутила, бедолагу Одонела? — насмешливо поинтересовалась она, предложив ей выпить по бокалу вина.
От бокала Ленора отказалась, зато сразу перешла к делу.
— Не растекаясь мыслью по древу, я тебе вот что скажу: сама понимаешь, что сейчас ты волею случая в моих руках, — в тонкой ладони появился пистолет, его кончик смотрел точно в грудь Кристины. — Откуда я знаю, что оружия у тебя нет? Все просто — пока тебя не было, я оценила твое скромное жилище и нашла его пригодным только для простого человека. Слишком много техники, К тому же, ты даже не защитила дом. — она хмыкнула.
— Логично, — кивнула Кристина, — дальше что? Вступление можешь опустить. Я уже поняла, тебе что-то от меня нужно, вот только ума не приложу, что.
— Это не мне нужно, а тебе! — вдруг вспылила Грэйнджер. — Это ты у нас беглый преступник, и не тебе мне условия ставить!
— Эй! — Кристина примирительно подняла руки — она находилась не в том положении, чтобы рисковать и давать волю чувствам. — Я ведь не возражаю. Так что от меня требуется, и какие гарантии, что после ты меня отпустишь?
— Никаких, — жестко сказала Ленора. — Это у меня будут гарантии — твой Непреложный обет.
То, что она начала рассказывать дальше, показалось Кристине очень похожим на бред.
— Он неизлечимо болен, а я должена устроить ему «чудо»? С ума сошла? Я так похожа на клоуна? — нет, Кристина была уверена, что в тот момент она на клоуна похожа не был: глаза прищурены, на скулах желваки бегают, пальцы сжаты в кулаки, а сама она напоминает тигра, который вот-вот бросится на обнаглевшую жертву.
Оказывается, неугомонный Одонел снова влез в какую-то передрягу, на этот раз серьезную, а Кристина под угрозой ареста предлагалось его лечить. Это было проклятие, от которого человек словно находится под «колпаком» — не может черпать силы и энергию извне, а просто тратит запасы организма, но все равно Одонелу, как поняла Кристина, осталось уже недолго. В душе еще промелькнуло что-то, похожее на сочувствие или даже жалость, но она быстро затормозила себя: это же всего лишь Одонел. Чтобы снять чертов «колпак» проклятия, нужно было чудо, святая вера в то, что исцеление возможно, и загвоздка была именно в том, что Алекс в чудеса не верил. Кристина, кстати, разделяла его убеждения в этом случае. И как можно заставить человека поверить в чудо, если это не десятилетний ребенок, а прошедший войну парень, теперь, к тому же, и коп? И кто сказал, что он не сдаст Морган свом сослуживцам при первой же возможности? И почему вообще «чудо» ему должен устраивать именно Кристина?
Вопросы сыпались градом, Ленора остановила их движением руки.
— Он не сдаст тебя хотя бы потому, что сейчас временно отстранен от дел. Почему именно ты? Потому что ты, Морган, способна достать любого, а Алекс нужно поднять на ноги. Вот и будешь язвить, подкалывать — делать что угодно, только не оставлять его в покое, не давать уходить в себя. У меня есть некоторый план по возвращению тебя к жизни. А вот как ты сделаешь для него чудо, меня не интересует, но ты сделаешь, иначе я позабочусь, чтобы ты сидела.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |