Якоб Гримм, наш основной источник информации о Зисе, устанавливает исключительно правдоподобную связь между Иса (Isa) и Зиса(Zisa) или Циса(Cisa), и связывает обоих со средневековым латинским упоминаниями приблизительно 11в. о покровительнице Аугсбурга (Augsburg, Германия), который был домом свебов, и которые так же почитали Тиваза. Сентябрь, 28-е, кажется, являлся праздненством Цисы, в удачном соседстве с Михаилом на следующий день, фигура архангела Михаила проявляет некоторые общие черты с Тивазом. Циса, кажется, имеет некоторую связь с урожаем.
Такова природа нашего твердого знания, с которым мы имеем дело, как многие имели дело до нас. Некоторые видят в Зисе женский аналог Тюра, исходя из теологической необходимости, и потому, что Локи осмеял Тюра как рогоносца в “Перебранке Локи”. Некоторое подтверждение дано этой точке зрения Раум-Трольхаттанским (Raum-Trollhättan) брактеатом. Изображение на этом брактеате часто отождествляют с Тюром, поскольку на нем показана фигура с одной рукой в пасти зверя. Однако, прическа и юбка характерно женские, как явственно определяется по соскам или грудям: зная о существовании богини, чьё имя является женской формой имени Тюра, трудно интерпретировать этот фрагмент как изображающий что-либо иное. С другой стороны, картина, рисуемая Тацитом и Гриммом не сходна с Миссис Воин, Леди Правосудия или Королевой Небес. Далёк от представлений о наглядности иностранного происхождения корабль, который является чрезвычайно древним в Северной религии, и несет подтекст культа древних богинь – и смерти, и путешествия в иной мир (см. разделы “Бронзовый век”, ‘”Ньёрд и Нертус” и “Душа, смерть и возрождение”). Можно даже забыть о замечании, которое возможно более чем совпадение, что богиня Нертус, хотя и описанная Тацитом как Мать-Земля, имела свое священное место на острове в море, на котором находилось уединенное озеро. Нертус, имеющая много общего с Фрейром позднейшего времени, доставлялась на место в колеснице, которую тянули коровы, и во время её процессии оружие откладывалось и сохранялся священный мир. Если есть тенденция, как делают некоторые, видеть в изначальном Небесном Отце наиболее существенную природу Тюра, так же должна быть тенденция искать в Зисе эхо его древнейшей и известной супруги, Матери Земли, фигуры фактически совершенно подобной Нертус, и если Тиваз включал в себя слепящий свет творения, то его супруга должна включать в себя тёмные мистерии смерти и трансформации, представляемые с самых ранних времен кораблём. Но такие рассуждения сейчас не более, чем догадки, и время должно определить, содержится ли истина в том, что возникнет в умах и трудах идущих путём Тюра.
В наши дни Тюр привлекает свою часть людей, тех, кто соответствует его особой чести. В основом, эта Тюрическая часть имеет много общих черт со своим покровителем, таких как определённая сдержанность, склонность делать акцент более на продуманности и логике, чем на эмоциях и экстатическом опыте, глубокая забота о справедливости по отношению к другим и к последствиям своих собственных действий, что бы они содействовали общему благу, и, как наиболее основополагающее, необычайная способность видеть чужую точку зрения и интересы, и действовать в интересах сообщества, веры и своего Вирда, осуществляя то, что Норны соткали для нас, лучшим из возможных способов.
Тюр имеет много аспектов, однако, и они привлекают к нему часто тех, кто существенно различается в своём видении Тюра, и в путях, которыми они выражают свое принятие его как парадигмы своей собственной жизни. Как старая книга ритуалов A.F.A. (прим. – Asatru Free Assembly, Свободное Собрание Асатру, действующая организация) показывает, некоторые ставят образ жертвующего собой воина в центр своей концепции Тюра, считая другие его грани второстепенными или слишком давними, что бы быть существенными. Пусть путь Тюрического воина имеет много общего с другими “путями воинов”, например дисциплину, самоконтроль, и, чаще всего, тренировки в одной из форм военного искусства, традиция Тюрического воина предполагает разительный контраст, скажем, к воину Одиническому. Немного Тюрианцев придает особое значение магическим практикам, или находит, что бешенство берсеркеров им по вкусу. Другие отличия существуют между практиками, вдохновляемыми Тюром и Хеймдаллем, которые оба могут служить моделью воинских путей. Воин Тюра, например, может быть склонен более чем тщательно выяснять философские и моральные обоснования действий, и мотивы их защитников, прежде чем самому присоединиться к защите.
Некоторые Тюрианцы рассматривают путь бога как служение обществу и правосудию. Один из них суммировал кратко такой подход:
“В основополагающих терминах, Тюрианец духовно вовлечен, всегда пытаясь действовать так, как правильно, так, как достойно, так, как справедливо, так, как честно, с особым упором на служение и защиту общества: и сообщества Асатру, и основного сообщества, в котором живет.”
Хотя трудно найти ошибку в этом описании, и большинство Тюрианцев, кажется, придерживается этого настолько хорошо, насколько они только в силах, независимо от их персональных идеологий, дискуссия выше о Тюре как Боге Тинга предлагает несколько отличающуюся модель, и возможно, более близкую к концепции древних язычников-тевтонцев. Так же как тинг и древние закон, что просвещал его, старались использовать конфликт и вражду таким путем, что бы усиливать и объединять общество, согласовывали некое чувство собственного достоинства и уважения для обоих – и победителей и проигравших, славили народные традиции и наследие, и позволяли людям достигать результата, который ощущался и считался фундаментально правильным, так и современный Тюрианец может вступать в столкновения, не посредничать и приносить мир, но заострять, формулировать и возбуждать конфликт, давая возможность обеим сторонам сохранить своё достоинство и честь, признавая их и за оппонентами, и усиливать соперничество и общество путем поощрения лучших решений и более глубокого смысла ответственности. Такой Тюрианец не может быть “назван миротворцем“, но может принести обществу больше пользы, чем приносит то, что многие считают миром. Связывая волка, в конце концов, не планируют сделать его ручным.
Но ещё иной путь зовет тех, кто ищет Тюра не на поле боя или собраниях и судах, но в кристальной чистоте рассвета среди высоких гор, между Землёй и Небом. Этот путь долго казался потерянным в туманах истории древней и пра-истории, и уже только слабо мерцал, когда составлялись Веды. Он отчасти подобен пути, ощущая отсутствие которого в Северной религии, Дюмезиль так сокрушался, но это не он. Это не тот путь, о котором Дюмезиль думал, что он должен быть, путь, что отрицает и судит народ во имя неживых исключительно интеллектуальных идеалов. Более того, это путь, что оценивает сложности мультиверсума, который намного превышает пределы нашего теологического словаря, и ещё это след неколебимого укоренения в земле и в обществе. Этот путь родственен Ирминсулю. В его вершине – слепящий свет и чистота бытия неба и солнца. Его основа укрыта и поддержана землёй, матерью всего. И с этой оси сияет свет осознания естественного порядка, связи и многозначности, что делает возможным единственно, в безмолвном ли созерцании, вспышке ли интуиции или непосредственном действии, понять и стать единым с динамическим и иногда хаотическим потоком окружающей жизни, и найти место в этом потоке, на котором можно реализовать высший орлёг. Этот путь Тиваза не есть принесение в жертву себя Себе, как учил Один, имея в виду преходящую природу любой самости, это скорее поиски выражения непрерывного преобразования Истины бытия и становления, жизни и духа. Но часть этого выражения вскармливает хаос и разрушение в самом сердце преобразования, и часть его есть залог силы, чести и жизни, что вскармливает Истину и дух в сердце народа. И другая часть ищет вновь любящие объятия Зисы, как принесенный штормом дождь ищет плодородное поле.
Пантеон часто представляется как разновидность бюрократии, в которой каждый член имеет свой отдел или “функцию”, куда с соответствующей просьбой можно обратиться, если иметь подходящий указатель-справочник. Я не верю, что это так, поскольку не верю, что боги и богини являются функциями. Несомненно, это проявляется в том, что те ученые, которые изучают индоевропейцев и другие религии, могли бы сообщить нам, что божества, которых люди чествуют, не всегда являются тем, что люди думают о них, то есть утверждения народной религии не всегда следует принимать буквально в прямом значении. С другой стороны, теолог не обладает роскошью ученого считать, что в религии не происходит ничего, кроме того происходит в людских головах. Так, люди могут приписать характеристики или функции божеству, ему не присущие, которые позже отвергаются божеством при первой возможности. Далее, хотя тевтонские народы, безусловно, индоевропейцы, не все из их божеств могут быть выведены из и осмыслены в индоевропейском контексте, некоторые имеют однозначно тевтонские характеристики, которые говорят о том, что им помогли принять форму северные народы на каких-то ненайденных путях. В результате этого, некоторые исконные индоевропейские боги, оказавшиеся в новом, тевтонском пантеоне, стали выражать себя новым, отличным от прежнего образом. Допускаем, что это было преднамеренно. И, конечно же, происхождение народов не обязательно говорит нам что-либо о происхождении богов.
С таким вступлением я могу предположить, что через века и тысячелетия, когда северные народы возникли, различные сущности, которых мы считаем божествами, находили в этих людях подходящую среду для своей творческой деятельности, и тевтонцы отвечали на притягательность этих богов и богинь сердцем и разумом. Многие из этих богов были более древними, чем германские народы, и некоторые, включая Тюра, почитались так же многими другими народами. Но все они некоторым образом делали свои свершения для нас. Для Тюра момент свершения пришёл, когда Мидгард и Асгард застыли в балансе, когда даже Все-Отец Один отчаялся довести до конца то, что было нужно для обеспечения будущего Асгарда и народа, на который он распространял своё покровительство, и когда Тиваз, уже древний достаточно для того что бы быть забытым людьми, о котором тевтонцы знали мало или ничего, протянул свою руку как залог Асгарду и нам, что его друг, пожирающий Волк, не будет до конца времён препятствовать нам в познании и жизни нашим общим Вирдом.
Тюр сдержал своё обещание нам, и теперь некоторые из нас, меньшая часть народа, по-прежнему чествует его среди всех, кого он поддерживает, простирая наши руки и предлагая свои дары. Я верю, что ещё не поздно восстановить древнюю и священную связь между нами, и я знаю, что некоторые из нас трудятся для такого итога и сейчас, и работа может быть успешной. Зиса сможет ещё принести мир и возрождение измученной Земле и народу, и сможет повести нас к тайнам, которые нам следует узнать и уполномочит проводить свои восстановленные обряды. И Тюр, Небесный Отец, поможет нам воздвигнуть новый Ирминсуль, соединяющий небо, землю и народ, и отмечающий победу не оружия или над врагом, но наших истины и судьбы над веками лжи и забвения, в которые мы смогли выжить. Таково, наконец, моё видение пути Тюра, которое мы теперь утверждаем, потому что это наше по природе, и потому что это наше по Праву!
В наше время цветом Тиу часто представляется красный, хотя и может быть небесно-голубой.
Некоторые последователи Тива думают, что священным животным бога должен быть волк (который при всей своей свирепости, является животным с высокоразвитым социальным характером, согласовывающим совместные действия со всей стаей). Однако Джейми Рольф-Мартин (Jamey Hrolf-Martin) предлагает рассматривать собаку (Гамлингин (Gamlinginn) предлагает волкодава, как самую благородную из собак) как животное Тиу, ссылаясь на то, что “вторая по важности роль Тюра в мифе – его битва с псом Хеля Гармом. Выбор рокового противника стал причиной некоторой обоснованной неразберихи, вызванной скрытым антагонизмом, что существует между “владыкой закона” и Фенриром, диким волком. Невзирая на то, что заданные самой природой противники противостоят другим главным богам в Рагнарёк, я ощущаю сочетание Тюра и Гарма как идеальное. Тор противостоит Земному Змею, Один – дикому волку, Тюр противостоит преданной собаке.
“Если учесть роль Гарма как хранителя хельского пути, то он служит целям закона. Среди людей пёс/собака известна как наиболее преданный компаньон человека, и в Германии пёс/собака была cимволом…установления правосудия и кодификации закона…Приняв это, можно сделать вывод, что пёс/собака является священным животным Тюра, так же как волк – священное животное Одина (отметим контрастирующую природу как животных так и богов.)”. И что есть пёс, как не более социализированный волк?
Конь так же может быть связан с ним: английский топоним "Tysoe" сочетается с красной лошадью, вырезанной на склоне Эйдж Хилла (прим. - Edge Hill у селения Lower Tysoe у города Банбери (Banbury), графство Оксфордшир, ныне изображение утрачено, сохранилось по старым документам)
Оружием Тюра могло быть копье в древнейшие времена, неизвестно, представляли ли мечущие огромные копья мужчины на изображениях Бронзового века Тиваза(*Tiwaz) или Воданаза(*Wodhanaz).
Составители:
Начиная со второго параграфа до дисскуссии о цветах Тиу, раздел был написан Вильямом Бэйнбриджем (William Bainbridge, Старшим (прим. - Elder - уровень по внутренней градации англосаксонской общины Трота); Гамлингинном (Gamlinginn, Старший); Джейми Хрольф-Мартином (Jamey Hrolf-Martin, из “Связавший Фенрира” ("Fenrir's Binder"), журнал Idunna V, II, 19, 1993, стр. 37.
Глава 10 – Водан (Wodan)
© перевод – Tradis
(Óðin, Woden, Wotan, *Wodans, *Woðanaz)
(прим. – знаком * в тексте обозначаются восстановленные древнегерманские имена).
(Браги): Почему вы отняли у него победу, если считали его отважнейшим?
(Один): Для тех, что не ведают: серый волк разевает пасть на жилище богов. (Неизвестный скальд, “Речи Эйрика”, перевод с английского)
Корни имени Водана – прото-германское *Wodanaz, которое может означать “Яростный/Неистовый”, “Безумный” или “Вдохновенный”. Водан – всё это, и более: его существование – это дикий wod (вдохновение/неистовство/священное безумие/ярость), который мчится потоком сквозь разум и тело, чтобы проявиться в скальдическом вдохновении, рёве шторма, и пенно-яростном безумии войнов-берсерков.
Из всех богов и богинь, Водан – тот, кто лучше всего известен нам, ибо его дары скальдам и сказителям саг в древнейшие дни оказались возмещены. Он – добытчик, хранитель, и даритель меда, “взмешивающего wod” (Óðrœrir) (прим. - Óðrœrir на страросеверном означает “приводящий дух в движение”, название котла, в котором хранился мёд поэзии). Мёд этот он разделяет с теми людьми, которых желает благословить, что бы они могли говорить и писать с песенным мастерством, сродни его собственному. Подобно всем богам и богиням, он многогранен, сохранилось больше его имен и проявлений, чем у кого-либо из иных божеств. Он – бог битвы и королевского правления, как предводитель Дикой Охоты, он наводит страх на германские земли, но крестьяне оставляют свой последний сноп, что бы Водан и его орда духов сделали их поля плодородными. Он отец многих человеческих детей и предатель своих избранных героев, он восседает в величии над мирами на своём престоле Хлидскьяльв (Hliðskjálf), и странствует по мирам в облике старого бродяги. Хотя все боги и богини имеют собственную магию, он наиболее известен как чародей, добывший руны, и отец песен гальдра.
Водан чаще всего появляется как высокий, одноглазый человек с длинной седой бородой, закутанный в иссиня-черный плащ с широкополой шляпой или капюшоном, надвинутым на лицо. “Сага о Вёльсунгах” описывает его как босоногого и носящего холщёвые штаны. (прим. – “Сага о Вёльсунгах”, гл. 3) Иногда также Водана видят в полном вооружении, с кольчугой, шлемом, со щитом и копьём (однако, не с мечом). Все, что относится к его священным атрибутам, говорит нам о его сущности. Темно-синий плащ, который Водан носит, - цвета смерти и немёртвых, этот оттенок наши предшественники называли “хельски-синим”, “синим как Хель” (прим. – helblár на старосеверном, слово blár могло означать и оттенки синего, и чёрный цвет). В исландских сагах человек надевал синий плащ, когда был готов к убийству, и “Сага о Тидреке” сообщает нам, что носить этот цвет было признаком “холодного сердца и мрачной натуры”. А ещё это цвет бесконечных глубин ночного неба – царства божественной мудрости – и его способности скрываться и показываться по собственному выбору. Такова же роль шляпы или капюшона: и лицо Водана, и то, что он видит глазом, лежащем в источнике Мимира, всегда наполовину скрыты от человечества, его тёмная сторона равно сочетается с его блеском. Кроме того, он появляется по разному в разные времена, некоторые из верных видели оба его глаза в своих медитациях, и некоторые изображения, как считается, принадлежащие ему, например лица-маски на обратной стороне некоторых фибул с воронами вендильской эпохи, так же имеют два глаза.
Хотя Снорри Стурлусон, знакомый с дуальными моделями и христианства, и классической мифологии, старательно представляет Одина главой пантеона (и величественным правителем Асгарда), сохранившиеся свидетельства показывают, что этот бог не был любим большинством людей. В отличие от элементов “Þórr” или “Freyr”, “Óðinn” редко использовалось как часть человеческого имени: есть только одно позднее упоминание женщины по имени Одиндис (Óðinndís) в 10 столетии на шведском руническом камне из Вестманланда (Vestmanland) и сравнительно редкое датское имя Одинкаур (Óðinnkaur) (которое означает либо “Локон Одина” – в этом случае, вероятно, имя культовое, связанное с упоминанием длинных волос короля или иного человека, связанного со священным, либо “отданный Одину”). Последнее имя сохранилось и в христианский период, так звали как минимум, двух епископов королевской крови. “Одинофобия” не редкость даже сегодня, и этому есть причины. Многие призывают его для помощи в том или ином деле, и славят его как благосклонного учителя и шамана, которым он является в некоторых своих аспектах, но те, кто делает это без полной преданности ему, должны быть очень осторожны. Из всех богов и богинь Водан, кажется, наиболее скор в требовании отплаты за свои дары, и часто он берёт много больше, чем ему бы дать хотели. Один из подобных случаев - рассказ о том, как мать конунга Викара призвала Одина помочь сварить пиво. Бог помог ей, запросив взамен то, что “находится между поясом и нею”. Недоумевая, зачем он захотел её платье, она согласилась – лишь потом узнав, что она была беременна, и что речь шла о её ещё не рождённом сыне, который по желанию Одина, был посвящен ему, а позже принесён богу в жертву. (прим. – история Викара представлена в “Саге о Хальве и воинах Хальва”, в “Саге о Гаутреке”, а так же в “Деяниях датчан” Саксона Грамматика)
Водан может обмануть того, кто имеет дело с ним, но он часто беспощаден с теми, кто истинно ему предан и любит его всего более. Он – грозный бог, разжигатель распри, и как показывают многие саги (и вероятно, наиболее зримо - “Сага о Вёльсунгах”), он хорошо известен испытаниями для своих избранных, вплоть до их гибели. В исландской литературе его герои относятся обычно к типу, известному как “тёмные герои” – опасные, беспокойные, раздражительные люди большой силы и трудного нрава, такие как Старкад или Эгиль Скаллагримссон. Водан сам нечасто выступает как бог социального порядка, если вообще не противоположен ему. Его любимая династия, Вёльсунги, включала стоящих вне закона, волков-оборотней, инцест брата с сестрой; сам он говорит о себе в “Речах Высокого”, 110: “Клятву Один дал на кольце; не коварна ли клятва? Напиток достал он обманом у Суттунга Гуннлёд на горе.” (прим. – здесь и далее стихи песен “Старшей Эдды” по умолчанию цитируется в переводе А.И.Корсуна). Из всех богов, Водан, кажется, тот, кто чаще всего бывает в Мидгарде и кто вызывает наибольший страх людей. Он выковывает своих избранных жестко и приводит их к смерти в своё время – не потому что ему нравятся их мучения, но потому что он постоянно собирает силы для Последней Битвы, Рагнарёка, чтобы новый мир смог родиться после гибели прежнего. Он сам некогда подвергся многим великим испытаниям, что бы обрести мудрость, которая cделает это возможным: девять ночей провисел, пронзённый, что бы обрести руны, отдал свой глаз в источник Мимира как плату за глоток воды из него.
Несмотря на это, Водан не всегда тёмен в делах или сердце. Одно из его имён – Оски (Óski), от слова “желание” (вероятно, связанное с англо-саксонским традиционным именем Wusc-frea, “Желанная Фро”?), показывает его благосклонно помогающим желаниям. Он часто является дать совет и помощь своим избранным, как Сигурду Вёльсунгу и Хрольву Краки, к примеру. В более светлом настроении он пришёл к конунгу Хейдреку в образе знакомого тому человека и вызвал конунга на состязание в загадках, он так же явился Олаву Толстому (Óláfr inn digri, так же известный как “св. Олав”) как старый рассказчик, предложивший своё благословение, что конунг-христианин отверг, попытавшись запустить в бога молитвенником. “Песнь о Харбарде” рисует его разыгрывающим Тора, когда он является неузнанным перед другим богом как старый перевозчик, представившийся: “Я зовусь Харбардом, редко скрываю я имя” (прим. - Hárbarðsljóð, 10 текст оригинала) (и это сказано богом, с более чем сотней известных имён!) и поддразнивает своего сына, пока Тор не становится готовым схватиться за свой Молот.
Водан более чем “немного любит выпить”. “Речи Гримнира”, 20 сообщают нам, что он живёт на одном только вине, и в “Речах Высокого” он рассказывает, возможно с некоторым сожалением, про выпитые им три котла мёда поэзии: “Я был пьян, был сверхпьян, у мудрого Фьялара” (прим. – Hávamál,14, текст оригинала). В своей статье “Óminnis hegri” (прим. - “Забвения цапля”, цитата из “Речей Высокого”) Урсула Дронк (Ursula Dronke) даже приводит аргументы, что ритуальное чрезмерное питие, до тошноты, было одиническим действием, которое делало или не делало приятнее следующее утро молодых танов, что пытались выиграть нечто вроде “Премии Пить–и–Блевать памяти Эгиля Скаллагримссона”… Приключения Водана с женщинами также хорошо известны: он не только прародитель многих династий от человеческих женщин, но также сооблазняет дев ётунов, как например Гуннлёд, и имеет по крайней мере трёх возлюбленных в Асгарде – Фрию, Фрове и Скади. В “Речах Высокого” он хвалится своими заклятиями, помогающими завоёвывать благосклонность женщин, и в “Песне о Харбарде” он противопоставляет свои многочисленные подвиги в спальне рассказам Тора о битвам с турсами.
Среди прочего, Водан – учитель всех существ в мирах. “Речах Сигридривы” рассказывают, как он соскоблил руны в “священный мёд” и разослал их по всем путям, так что “у асов одни, другие у альвов, у ванов мудрых, у сынов человечьих”. Скальд Тьдольв из Хвинира (Þjóðólfr ór Hvini) называл его hapta snytrir – “делающий богов мудрыми”(прим. - букв. умудритель Оков(=богов)) в “Хаустлёнг” (прим. -Haustlöng, щитовая драпа Тьдольва из Хвинира), и тоже делает Водан для людей. Хотя это никоим образом не правило и становится менее распространенным в последние несколько лет, чем когда Трот развивался, многие верные, чья жизнь отдана учебе и преподаванию, находят путь к Водану.
Водана так же называют Фарматюр (Farmatýr), “Бог Груза”.Это имя может быть прочитано несколькими способами, возможно, подобно Меркурию (которому он соответствуе в interpretatio Romana (прим. – в римской интерпретации), он так же играл роль бога торговли. Может это быть отсылкой к загруженным добычей судам викингов, чьи набеги Один благословлял, может так же идти речь о его возвращении из Ётунхейма, “нагруженного” мёдом, приводящим дух в движение, или это может быть связано с его ролью перевозчика мёртвых, как показано в отрывке “О смерти Синфьётли”. В современной практике, однако, считается, что Водан как Фарматюр – бог, подходящий для обращения в случае, когда надо отыскать вещи, для нахождения трудные: не только редкие или неиздававшиеся книги, но и ритуальные предметы всех видов.
Первоначальным обликом Одина был облик бога смерти: не хранитель царства Хель, но Выбирающий Мёртвых, ведущий души из мира в мир, и выносящий силу и мудрость умерших из темных царств в светлые земли над ними. Руна *ansuz (Ас) наиболее тесно связана с Воданом, древнеисландская руническая поэма упоминает особо, что руна называет этого бога. Слово *ansuz могло сперва относится к умершим предкам, чья сила ещё помогала живым, согласно Иордану, готы называли духов предков "anses", которое христианский летописец интерпретировал как “полу-боги”. Как предводитель неупокоенных мёртвых и лидер Дикой Охоты, Водан был известен по всем германским землям с древних времён, возможно даже, что с времен древнейших. Хотя нет северных мифов, повествующих об Охоте, имя Охотника - Водан или Оден (или в древней форме - Вод (Wod)) – встречается от Скандинавии до Швеции. Стремительный поток могущества мёртвых над опустевшими зимними полями поднимает все силы, что были поглощены землёй в конце сезона урожая: Последний Сноп оставляют для них, что бы их благословление сделало земли плодородными вновь.
Как бог, который вступает в царство смерти и приносит оттуда силу, Водан становится богом магии и скальдического искусства (которое, само по себе, является частью магии гальдра): они из земель мёртвых, что учат возрождению и где бушует wod. Как рассказывает Эддическая поэма “Речи Высокого”, он получил руны в шаманской смерти-инициации. Повешенный и пронзённый одновременно, качаясь на Древе-Виселице между мирами, Водан погрузился, мёртвый, в поиски двадцати четырёх паттернов, что лежали в корнях миров – формы и звуки мощи, с которой все вещи были сотворены. Как маг, он призывает мёртвых и далее, что бы получить от них знания и услышать мудрость их предсказаний.
Как тот, кто путешествует между мирами жизни и смерти, Водан становится королём и богом-предком, поскольку сила короля в Скандинавии и саксонской Англии была связана с курганами его прародителей, на которых правитель излагал свои мысли и законы, и со священной мудростью тех, кто в них покоился. Водан был прародителем многих родов, особенно в англосаксонской Англии, где почти все королевские генеалогии возводили к нему, и он был (вместе с Фро Ингом, о чем сказано далее) тем, кто помогает начать разговор между королём, лежащим под курганом, и правителем, что сидит на его вершине.
В течении Железного века, когда происходила миграция германских народов, возрастала роль Водана как бога битв, в этом качестве он был избран покровителем многих германских племён, таких как лангобарды (англ. Lombards), алеманы (Alamanns) и херуски (Cherusci). Из поздних северных источников и упоминаний классической поры следует, что место Водана как бога битв и, соответственно, покровителя племени было связано не с его силой как воина, но с его ролью Выбирающего Убитых: бог, определяющий потери был, безусловно, и тем, кто управлял исходом сражения и потому Валфёдр (Valföðr, Отец Павших) стал Сигфёдром (Sigföðr, Отец Победы). В поздних северных источниках, таких как “Прядь о Стюрбьёрне” (прим. - Styrbjarnar þáttr Svíakappa, “Прядь о Стюрбьёрне шведском богатыре”), войско было отдано Одину броском копья над ним со словами “Один владеет всеми вами!” (прим. – более частая форма перевода слов Эйрика Победоносного “Отдаю вас всех Одину!”). Многочисленные клады оружия и число пленённых и принесённых в жертву в Железном веке так же свидетельствуют о подобном посвящении: каждый выживший в битве с проигравшей стороны был уже отмечен как принадлежащий богу.
Водан никоим образом не был единственным богом викингов, не был даже для тех, кто отправлялся осваивать или завоёвывать новые земли для себя на юге. Но его присутствие было, несомненно, ощутимым среди них. Знамя Ворона было рождено в Дании в 878, как описано в “Англо-саксонской хронике”: “боевой стяг…который они называли Ворон”. Ecomium Emmae Reginae (прим. – “Панегирик (или Похвала) королеве Эмме”) рассказывает, что у данов был флаг из белого шёлка, в центре которого ворон показывал время для войн. Согласно “Саге об Оркнейцах” ярл Сигурд с Оркнейских островов имел знамя с вороном (сотканное его матерью), которое давало победу тому, перед кем его несли, но смерть тому, кто его нёс – вероятно как знак жертвы Одину. Турвилль-Петре (Gabriel Turville-Petre) полагает, что этот бог был личным покровителем многих королей Норвегии, таких как Харальд Харфагри (Haraldr inn hárfagri, Хральд Прекрасноволосый) или Эйрик Блодокс (Eiríkr bloðøx, Эйрик Кровавая секира). Хотя есть немного указаний на культ Одина в Исландии, где Тор и Фрейр были любимыми божествами, Один не был неизвестен здесь. Его почитание в этих краях, однако, кажется было ограничено несколькими личностями – скальдами, такими как Эгиль Скаллагримссон, и своенравными искателями приключений наподобие Вига-Глума – которые не только подходили ему по своей природе, но и происходили из семей, в которых существовала традиция почитания Одина. И даже в таких семьях посвящение Одину никоим образом не было правилом: брат и дядя Эгиля, оба носившие имя Торольв, не разделяли мудрости или угрюмого нрава одинистов в семье, Квельдульва Скалла-Грима и Эгиля.
Хотя Водан – бог битвы, его трудно увидеть сражающимся лично. Он выбирает убитых, но редко в действительности убивает их, его решения достаточно, что бы определить их судьбу. Как знак этого можно заметить, что он не носит меча: хотя он даёт мечи и иное вооружение своим героям, и, кажется, носит броню и шлем, его единственным оружием является копьё Гунгнир (Gungnir, Потрясатель). Копьё – знак его могущества, используемый для освящения – но не так, как Молот Тора. Освящение Молотом – благословение, освящение копьём судьбы, кто бы его не отправил в полёт, - разрушение в Мидгарде, что бы Водан мог получить освященного в собственных палатах. Хотя на большинстве рисунков Гунгнир изображается как копьё ближнего боя, все упоминания о его использовании или, точнее, о Воданическом использовании любого копья, говорят нам, что это копьё метательное. Многие наконечники копий с руническими надписями эпохи Переселения Народов также очень узкие у черенка, что свидетельствует, что они использовались скорее для метания, чем в вблизи. Это же верно для древка копья из Крагегуля (Kragehul, Дания, 5в.), надпись на котором является спорной, но, кажется, относится к ритуальному посвящению его жертв.
(прим. копьё найдено в Фюнене, датировано 4-6вв., надпись на нём
– “ek erilaR asugisalas muha haite- gagaga.ginu-ga he /// lija /// hagala wjiu bi g”
В переводе Краузе
“Я” (ek) “эриль” (erilaR) “заложник-асов” (asugisalas - или имя “Асугисл”) “последователь” (muha – или имя “Муха”) “зовусь” (haite) 3 вязанные Gebo+Ansuz “действующая магия” (ginu-ga – по Краузе, ср. название Гиннунгагап, связанное с корнем ginn, означающим морок, иллюзию). “Разрушитель шлемов” (he///lija=helmet-talija) hagala (Краузе не переводит, но ср. название руны Hagalaz) “я посвящаю” (wjiu) “к”(bi – предлог-указатель, сходный с to в английском) G (по Краузе – начало имени, но с учетом имени самой руны может означать “в дар”).
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |