было больше силы.
Внезапно улица исчезла и я оказалась у себя в голове, глядя на огромный темный пруд. Было
ли это обсидиановое озеро источником того, что превращало меня в ши-видящую? Я никогда
раньше не видела его, копаясь в себе. Может, я стала сильнее и теперь могу смотреть глубже и
видеть четче?
Из темных глубин веяло силой, она потрескивала в воздухе пещеры, в которой я стояла. Я
чувствовала что-то в воде, что-то, что притаилось и ждало.
То, что пряталось под поверхностью, все знало, все могло и ничего не боялось. Оно ждало,
чтобы я позвала его наружу. Чтобы воспользовалась тем, что дано мне по праву рождения.
Но сомнение, такое же огромное, как обитатель темной воды, заставило меня застыть.
Было ли то, что я собиралась позвать из глубины, частью меня? Или это нечто совершенно
иное?
Если это была я, я могла им воспользоваться.
Но если по какому-то странному стечению обстоятельств — а учитывая мои «будни»,
обстоятельства могли быть более чем странными — это было не мной, оно могло использовать
меня.
Я не доверяла себе. Нет, я не доверяла этому ши-видящему местечку.
А с чего бы мне доверять? Несколько месяцев назад я даже не подозревала о его
существовании. До тех пор пока я не узнаю, что это и чем это не является, я не собираюсь ничего
отсюда вызывать. Меня вполне устраивают мои нынешние способности.
Я резко покачала головой и снова оказалась на улице, где хищная тварь как раз собралась
откусить от меня кусочек.
Я уклонилась. Голова твари отлетела в сторону, тело упало на мостовую, а на его месте
возникла Дэни, которая ухмыльнулась мне.
— Вытащи голову из задницы, Мак.
Мы двигались слаженно: я обнуляла, она убивала.
Не знаю, сколько я дралась без копья. Но этого времени было достаточно, чтобы я
попробовала то, о чем просила ши-видящих. Я проклинала Ровену за то, что она отправила их в
Дублин без оружия, без железных пуль. Я бы никогда не превратила их в ходячую мишень.
Я продолжала высматривать Кэт, но не видела ее в этом сумасшествии. Без копья я
чувствовала себя голой, беззащитной. Я чувствовала, что все это неправильно.
Я припечатала ладонями высокого Невидимого, похожего на жука с толстым пластинчатым
панцирем. Он не застыл. Я отдернула руку, и внезапно другая рука обвилась вокруг моей, и, когда
я снова ударила, мы с Кэт вместе погрузили копье в похожий на доспехи панцирь «жука».
Невидимый упал на брусчатку, а я обернулась через плечо.
Кэт улыбнулась, кивнула и отпустила копье, оставив его в моей руке. А потом повернулась ко
мне спиной, и мы задвигались вместе, так же как раньше я двигалась с Дэни.
Кэт не была Нулем, но у нее был сокрушительный апперкот, и из нас получилась неплохая
команда. Дэни встала в пару с другой ши-видящей, и битва продолжилась.
Позже кто-то из нас сидел на бордюре, прислонившись спиной к стене дома, кто-то
растянулся на тротуаре: грязные, покрытые различными вариантами того, что заменяло
Невидимым кровь, усталые и довольные.
— Что случилось? — спросила я у Кэт. — Как вы схлестнулись с такой толпой?
Она покраснела.
— Мы слишком привыкли к тому, что с нами Дэни. Она слышит то, чего не слышим мы.
Думаю, что Невидимые начали собираться, как только мы вошли в город, их привлекли наши
шлемы, — она постучала по своему МакОреолу, — или шум автобуса. Мы шли, а их собиралось
все больше, они тянули время и выжидали удобного момента, чтобы окружить нас. Если бы вы не
появились… В общем, хорошо, что вы появились.
Я осмотрела поле битвы. На мостовой валялись трупы нескольких сотен Невидимых.
— Отлично поработали. Но могло быть и лучше, будь у вас оружие и план.
Кэт кивнула.
— Могу я говорить прямо?
Я наклонила голову.
— Нам больно видеть, насколько Грандмистрис отличается от тебя.
— Тогда ей стоит поумнеть и подумать о причине.
— То, насколько ты отличаешься от нее, тоже нас ранит, — подчеркнула Кэт. — Война — не
время для переворотов. Если вы продолжите драться между собой, то разрушите королевство,
которым пытаетесь править.
Остальные согласно забормотали.
— Я не пытаюсь править. Я только пытаюсь помочь.
— Вы обе пытаетесь править. И мы говорим вам обеим: остановитесь. Мы о многом говорили
после вашего с Дэни ухода. Мы хотим, чтобы вы вернулись. Пусть оружие остается у вас. Но мы не
хотим менять правление Ровены на твое. Вы обе нужны нам. Если ты согласишься играть в
команде, мы сделаем все возможное, чтобы заставить Ровену сотрудничать. Насколько мы
видим, ни ты, ни Ровена не можете заставить нас принять кого-то из вас. А сами мы хотим
попробовать и заставить вас обеих потрудиться для общего блага. Именно это вы постоянно нам
говорите, не так ли?
— Я не буду жить в аббатстве, Мак! — Дэни вскочила на ноги. — Ты сказала, что я могу жить у
Бэрронса.
Я посмотрела на Дэни, потом на Кэт, обдумывая ее слова. Кэт была права: когда дело
касалось Ровены, я действительно становилась предвзятой. Я пыталась разделять и властвовать, а
сейчас не время для этого, какой бы ни была причина. У нас и так достаточно проблем.
Я отправляла Дэни в аббатство с единственной целью: выяснить, когда ши-видящие выйдут в
город, чтобы можно было втянуть их в битву, помочь им победить и снова обрести поддержку в
аббатстве. Кэт предлагала мне все это добровольно. Пятьсот ши-видящих могут заставить Ровену
сотрудничать со мной, а все, что от меня требуется, — это прикусить язык.
— Меня убеждать не надо, Кэт. Убеди Ровену.
— Но ты же сказала! — взорвалась Дэни.
Я вздохнула. Мне нужен был буфер. Но Бэрронс прав. Дело касалось не только меня.
— Мне нужно, чтобы ты была в безопасности, Дэни. После того как сегодня ты попалась в
лапы принцев Невидимых, боюсь, что безопаснее всего тебе будет не со мной.
Ши-видящие ахнули.
— Дэни, тебя поймали Невидимые принцы? Как? Откуда они тебя забрали? Что случилось?
Внезапно Дэни оказалась в центре внимания. Просияв, она начала рассказывать им свою
историю.
Я была не готова ее отпускать.
И не была готова провести остаток ночи наедине с Бэрронсом. Лучше уж драться с очередным
стадом Невидимых.
Я посмотрела на Кэт.
— Утром встретимся в аббатстве. Если старушка будет вести себя хорошо, я последую ее
примеру. Даю слово.
Кэт пристально посмотрела на меня, потом взглянула на копье в моей руке.
— Мне не нужно твое слово, Мак. Сегодня ты дала мне нечто другое, и это сказало мне
больше всяких слов.
— МакКайла.
Нам оставалось пройти примерно квартал до книжного магазина, когда из темноты раздался
голос В'лейна, словно оркестровая версия эротической мечты. У Фейри невероятные голоса,
глубокие и мелодичные. Их нотки словно вибрируют под вашей кожей, скользят и ласкают
нервные окончания. Если Песнь Творения действительно песня, я не уверена, что человек сможет
выжить, услышав ее.
Раньше у меня было то, что я называла нормальным отношением к сексу. Некоторые мои
друзья были просто одержимы им. Наверное, они думали, что сексом можно заполнить
отсутствие смысла и цели в жизни, с чем многие из моего поколения сталкивались, пытаясь
отыскать свое место в мире.
Но, став при-йа, я изменилась, отбросив ненасытную жадность ко всему, что касалось секса. А
возможно, я изменилась после секса с Бэрронсом — не знаю. Знаю только, что теперь я куда
тоньше настроена на эротические нюансы, чем раньше. Шепот принца Видимых ласкал все мое
тело, и я на секунду позволила себе насладиться этим ощущением, прежде чем стряхнула
оцепенение.
— В'лейн! — воскликнула Дэни.
Он рассмеялся, и, не имей я иммунитета к смертоносной сексуальности Фейри, у меня
начались бы серьезные проблемы.
Смех великолепного золотого Фейри, излучающего чистый сексуальный жар, сам по себе был
соблазнением. Я начала думать, что это просто часть его природы, что он ничего не может с этим
поделать, как некоторые мужчины ничего не могут поделать со своей аурой. У некоторых
представителей обоих видов этого просто много.
У Дэни иммунитета не было. Ее глаза лихорадочно заблестели, кожа порозовела, губы
раскрылись. На миг я увидела в ней женщину, в которую она со временем превратится.
— Прекрати, В'лейн. Оставь ее в покое.
— Не думаю, что она этого хочет. Кто лучше пробудит ее для форм и своеобразия Эроса? Как
говорят люди, я устанавливаю планку.
— Ага, — хрипло сказала Дэни. — Мне нравится эта идея.
— Мне наплевать, во что ты веришь и чего она хочет, но ты не будешь устанавливать планку. У
Дэни должна быть нормальная жизнь. — По крайней мере настолько нормальная, насколько это
возможно. — Дэни, зайди в магазин. Я догоню тебя через пару минут.
— Но я не хочу…
— Сейчас же, — сказала я.
Она сверкнула глазами.
— Думаю, Бэрронс внутри, — забросила я наживку. И обратилась к В'лейну: — Приглуши свои
силы, чтобы она пришла в себя.
Он приподнял и опустил плечо.
Дэни мягко вздохнула, словно ее внезапно оставило напряжение, от которого ей не очень
хотелось избавляться, потом перевела взгляд с В'лейна на магазин и обратно, будто пытаясь
сделать выбор между банановым десертом и сливочным мороженым. Потом она сказала
«хорошо» и исчезла. А у двери обернулась ко мне через плечо, нагло улыбнулась и бросила:
— Наслаждайся, Мак. А нам с Бэрронсом есть о чем поговорить.
Я вовремя спохватилась, чтобы не фыркнуть от смеха, и вспомнила свои подростковые
влюбленности. Это была кошмарная смесь неловкости и нервного напряжения. А также осознания
собственной неуклюжести, заплетающегося языка и желания. Я верила, что Бэрронс сможет
спокойно уклониться от восхищенного обожания Дэни. Он только со мной постоянно вел себя, как
законченная сволочь.
Я смотрела вслед Дэни, пока она не скрылась внутри здания и не закрыла за собой дверь.
Хотя признаков того, что Темная Зона по соседству с магазином все еще существует, не было, я не
доверяла темным улицам за «КСБ».
Я повернулась к В'лейну. Он внимательно меня изучал.
— Ты побывала в битве. В порядке ли ты, МакКайла?
— В полном.
Сегодня мои рефлексы словно взорвались. И хотя я пропустила несколько сильных ударов,
мне всякий раз удавалось в последний момент уклониться или отступить, чтобы свести силу удара
к минимуму. У меня не осталось даже синяков. Даже царапин. Никаких ушибов. Я чувствовала
себя просто чудесно. И мне нравилась эта новая, сильная и обтекаемая я.
Зажглись прожекторы на фронтоне «КСБ». Улицу внезапно залило ослепительно-ярким
светом. Я не сомневалась, что сейчас появится Бэрронс.
В'лейн бросил взгляд на магазин, великолепно имитируя отвращение, а потом его руки
сомкнулись вокруг меня и мы исчезли.
Мы появились снова, высоко в темном ночном небе.
Он держал меня за руку.
Я совершила жуткую ошибку, мельком взглянув вниз, и тут же снова подняла глаза. Я стояла
на пустоте. Под ногами был только темный воздух.
Почему я не падала?
Стоило мне об этом подумать, и я полетела вниз. Я рванулась к В'лейну, обхватила его руками
и ногами, цепляясь изо всех сил.
Его руки тут же обвились вокруг меня.
— Нужно было сделать это давным-давно, МакКайла, — промурлыкал он. — Успокойся. Я не
позволю тебе упасть. Посмотри вниз.
— Ни за что на свете. — Я не знала, на какой мы высоте, но здесь было холодно. Я крепко
зажмурилась. — Мы просто висим в небе? Плывем? — Это жутко меня нервировало. Я всегда
считала, что люди созданы с ногами потому, что должны ходить по поверхности планеты.
Ключевое слово по поверхности: не над ней, не под ней.
— Ты чувствовала бы себя лучше в одном из тех приспособлений, которые так часто падают и
разбиваются?
— Не часто.
— И одного падения достаточно, чтобы оборвать человеческую жизнь, и все же вы рискуете.
Люди нерациональны и глупы.
— Тут один нерациональный и глупый человечек очень хочет ощутить почву под ногами.
— У меня для тебя подарок, МакКайла. Я… как вы там говорите… — В'лейн замолчал, и я с
удивлением поняла по его голосу, что он меня дразнит. — Ах да, вспомнил. Потрудился. Мне
пришлось потрудиться, чтобы добыть для тебя этот подарок. Я не просто махнул своей
волшебной рукой.
Он дразнил меня. А я не знала, что меня беспокоит больше: то, что я повисла в ночном небе,
или то, что В'лейн меня поддразнивает. Гроссмейстер говорил, что превращение в человека
изменило его. Почему изменился В'лейн?
— Это лучший способ показать мой подарок.
— Я посмотрела вниз, когда мы тут оказались. Там очень темно. И, кажется, я видела звезды.
— Звезды над нами. Посмотри снова. — По его тону мне стало ясно, что либо я соглашусь,
либо мы провисим в небе до самого утра.
Я вздохнула и открыла глаза, бросила быстрый и перепуганный взгляд вниз и снова
зажмурилась. Но когда до меня дошло, что я увидела, мои глаза тут же распахнулись. Мы были в
тысячах футах над землей, а далеко внизу сияли городские огни.
Городские огни! Под нами было сияние, которое могло принадлежать только большому
городу.
— Я думала, электричество отключилось повсюду! — воскликнула я.
— Я работал с другими Видимыми, чтобы оно было восстановлено, — с гордостью ответил
В'лейн.
— Где мы?
— Под нами твоя Атланта. На побережье огни Саванны. — Он указал рукой. — А там Ашфорд.
Я обещал тебе, что буду оберегать твоих родителей. Когда Бэрронс буквально на несколько минут
опередил мою попытку освободить тебя, я решил позаботиться о тех, кто тебе дорог. Бэрронс до
сих пор ни разу не подумал о них. Темные Зоны, которые поглотили города по соседству с твоим
домом и грозили разрастись, были истреблены. Электричество восстановлено. Даже сейчас люди
учатся защищаться. Мой подарок тебе — возвращенная Джорджия.
Я посмотрела вниз, на огни, потом снова на него.
— А ты можешь сделать то же для всего мира?
— Большая часть нашей силы рождена способностью манипулировать измерениями,
недоступными вам, но ткань человеческого мира слишком… вязкая, плотная; законы вашей
физики не настолько… гибкие, как наши. Это вмешательство потребовало много времени и
совместной работы других Видимых и людей.
В переводе с языка В'лейна это означало «нет». Он сделал это для меня и не собирается
делать больше.
— Твои родители в безопасности. Ты хотела бы их увидеть?
Я сглотнула внезапно образовавшийся в горле комок. Мама и папа были там, внизу. В одном
из огоньков под моими ногами, в одном мгновении телепортации. Впрочем, они всегда были в
одном мгновении телепортации, но почему-то в Дублине, когда нас разделяли тысячи миль, мне
было легче об этом не думать. Чтобы не было больно, чтобы не волноваться, не рискнуть и не
выдать моим врагам их существование, мне пришлось запереть маму с папой в сундук для
запретных мыслей. Неужели Алина тоже так поступала?
Я затаила дыхание. Мне нельзя. Я же знаю, что нельзя.
— Перенеси меня к «Кирпичному», — сказала я. — Оттуда я пойду пешком.
Я была здесь и не могла удержаться. Я хотела снова увидеть свой мир. Пройти по улицам
родного города, засаженным дубами и магнолиями. Хотела узнать, найду ли я след той девочки,
которая бродила по этим улицам, или ее бесследно затянул темный кошмар Фей. Я не рискну
попасться кому-то на глаза, я буду держаться в тени, делать это я в последнее время наловчилась.
Я чуть качнулась, когда мои ботинки коснулись мостовой.
«Кирпичный» стоял, где ему и положено, на большом участке между двумя довоенными
зданиями. Свет горел и внутри, и снаружи. Ничего не изменилось. Я торопливо прошла по
дорожке и заглянула в окно.
О, как же я ошибалась! Изменилось все. Полиция Ашфорда, пожарные, мэр и примерно сотня
горожан были внутри, и мне не надо было открывать окно, чтобы узнать, что они обсуждают
стратегию обороны. Стены рухнули, и весь мир об этом знал. Если бы национальная пресса все
еще работала, все заголовки были бы посвящены только этому. Фейри выбрались наружу, и я
сейчас смотрела, как простые люди моего города готовятся защищаться. Мне хотелось войти и
помочь им. Научить. Взять оружие и защитить.
— Твое место и твоя цель не здесь, МакКайла.
Я заставила себя отвернуться и раствориться в ночи.
Для января в Ашфорде было очень тепло, но ничего необычного в этом не было. Бывало, на
Рождество бушевала снежная буря. А иногда я встречала этот праздник в шортах и майке. Сегодня
был вечер для джинсов и футболки.
Я шла, глубоко дыша. В это время года тут ничего не цветет, но я могу поклясться, что
Глубокий Юг всегда пахнет магнолиями, дикими азалиями, сладким чаем и цыпленком, которого
кто-то где-то жарит. Через месяц по всему городу зацветут анютины глазки — в Ашфорде по ним с
ума сходят! — а за ними нарциссы и тюльпаны.
Я была дома. Я улыбнулась.
Здесь было безопасно!
Ни Теней, ни Невидимых, и повсюду свет.
От облегчения я крутанулась на одной ноге посреди улицы.
Как я соскучилась по своему миру! Какой потерянной я чувствовала себя вдали от дома!
Все выглядело так же, как раньше. И у меня было чувство, словно я никуда и не уезжала. И
мне казалось, что, пройдя еще пять кварталов, я увижу маму, папу и Алину, играющих в скраббл и
ждущих моего возвращения с поздних занятий или с работы (чтобы надрать мне петунию, потому
что Алина и папа знали слова, которые любому нормальному человеку и словами-то не
кажутся, — вроде «орт» и «тетрагональ», — ну правда, ну кто знает такие слова?), и мы будем
смеяться, и я буду думать о том, что мне завтра надеть, а потом отправлюсь спать, и беспокоить
меня будет только одно: подействует ли моя жалоба на «OPI» и продолжит ли компания
выпускать лак моего любимого оттенка. (Подействовала, и они прислали мне прекрасный
розовый с золотом сертификат, где говорилось, что я почетный член «OPI». Этот сертификат я с
огромной гордостью повесила рядом с туалетным столиком, за которым делала прически и
наносила макияж. О испытания и несчастья моей беззаботной юности!).
На месте были дом Брукса, с гордыми белыми южными колоннами, венчающими большой
круглый подъезд, и белый особняк Дженнингсов с романтическими башенками и решетками. Я
всегда думала, что у Ашфорда богатая история, но на самом деле мой город был совсем юным,
всего несколько веков по сравнению с тысячелетиями Дублина.
Вскоре я оказалась у своего дома и застыла на улице, дрожа от нетерпения.
Я не видела маму со второго августа, с того самого дня, как уехала в Дублин. Последняя
встреча с папой состоялась 28 августа, когда я попрощалась с ним в дублинском аэропорту и
отправила домой. Он прилетал, чтобы найти меня и непременно забрать с собой обратно в
Ашфорд. Но Бэрронс использовал Глас, чтобы Джек Лейн перестал за меня волноваться, оставил в
его голове Бог знает какие указания, чтобы папа уехал и не возвращался. Я и ненавидела Бэрронса
за это, и была ему благодарна. Джек Лейн обладал невероятной силой воли. Он никогда бы не
уехал без меня, и я никогда бы не смогла обеспечить ему безопасность.
Я тихо прошла по дорожке. В десятке шагов от входной двери появилось зеркало и повисло в
воздухе передо мной. Я вздрогнула так, словно кто-то прошел по моей могиле. С зеркалами у
меня теперь были сложные отношения. С тех пор как я взглянула в Мерцающее зеркало, которое
Бэрронс держал у себя в кабинете в «КСБ», и заметила, как движутся и извиваются в нем темные
твари, смотреть на свое отражение мне было неприятно. Словно все зеркала были под
подозрением и за моим плечом в любую минуту могло материализоваться нечто темное и
ужасное.
— На случай если ты решишь показаться, — предупредил В'лейн, появляясь за моим плечом.
Я посмотрела на себя.
В тот миг, когда я увидела свой дом, во мне проснулась пышная красотка, которая так много
месяцев назад бежала к такси по этой дорожке. Длинные светлые волосы развевались, короткая
белая юбка открывала великолепные загорелые ноги (когда я их брила в последний раз?),
маникюр и педикюр были идеальными, сумочка под цвет обуви, украшения подобраны к месту.
И вот я взглянула на себя сейчас.
Дикарка, с ног до головы затянутая в черное. В спутанных черных волосах какая-то липкая
зеленая дрянь. Я была забрызгана вонючей жидкостью, заменявшей Невидимым кровь. Мои
ногти были коротко острижены, за спиной у меня висел черный кожаный рюкзак, забитый
оружием и фонариками, на голове был велосипедный шлем с батарейками, на плече автомат.
В'лейн прав.
— Убери это, — сухо сказала я.
Зеркало исчезло.
Мне здесь не место. Ничего хорошего мое появление не принесет. Конечно, я могу попросить
В'лейна воспользоваться магией и сделать меня чистенькой красоткой, чтобы я могла нанести этот
визит, но что я могу сказать? Чего надеюсь добиться? И разве каждая минута моего пребывания
здесь не привлекает ненужное и опасное внимание к моим родителям?
После всего, что я пережила, всего, что видела, я пока еще не могла прийти домой.
Сейчас весь мир в беде. Мои мама и папа здесь в безопасности. Внезапно я ощутила прилив
благодарности к В'лейну и повернулась к нему.
— Спасибо, — сказала я. — То, что ты их защитил, очень много для меня значит.
Он улыбнулся, и я подумала, что впервые вижу на его лице настоящую улыбку. Она была
ослепительна.
— Пожалуйста, МакКайла. Пойдем? — Он протянул мне руку.
Я бы взяла ее, я должна была ее взять, но именно в этот момент я услышала голоса.
Склонив голову, я прислушалась. Сердце сжалось: это были мама и папа. Они сидели на
закрытой террасе, которая выходила к бассейну за домом. Заросли кустарника со всех сторон
закрывали ее от соседей.
Я могла спрятаться за густыми ветками падуба и взглянуть на родителей, не попавшись им на
глаза. Мне невероятно хотелось их увидеть.
Сняв МакОреол, я сбросила на землю рюкзак и оружие.
— Я на минутку, — прошептала я. — Останься здесь. Я сейчас вернусь.
— Я думаю, что это неумное решение.
— Не тебе решать. Отвали.
Я скользнула в тень у своего дома.
— Мы говорим об этом снова и снова, Рейни, — произнес папа.
Я тихо вклинилась между ветвей и жадно уставилась на них.
Мои родители сидели на террасе в белых плетеных креслах. Мама потягивала вино, папа
держал стакан с бурбоном. Я надеялась, что он не пьет слишком много. После смерти Алины
наступили тяжелые времена, и я начала беспокоиться о том, как часто он прикладывается к
бутылке. Мой папа ведь не из тех, кто заливает горе, он человек действия. Однако смерть Алины
выжгла нас всех. Я с жадностью всматривалась в мамино лицо. Ее глаза были ясными, черты лица
— такими же тонкими и прекрасными, как всегда. Мне до боли хотелось прикоснуться к ней,
обнять их обоих. Папа выглядел по-прежнему собранным и красивым, но в его волосах было
больше седины, чем я помнила.
— Я знаю, что там опасно, — сказала мама. — Но я не выношу неопределенности! Если бы я
была уверена, что она жива!
— Бэрронс сказал, что она жива. Ты была рядом, когда он звонил.
Бэрронс звонил моим родителям? Когда? Каким образом работает его телефон? Черт, как бы
мне хотелось добраться до его провайдера!
— Я не верю этому человеку ни на грамм.
Я тоже, мама. А еще я с ним спала. Мои щеки вспыхнули. Слова секс и мама не
укладывались в моей голове одновременно.
— Нам нужно отправиться в Дублин, Джек.
Я молча завопила тысячу «нет» в направлении мамы.
Папа вздохнул.
— Я пытался туда попасть. Помнишь?
Я моргнула. Он пытался? Когда? Что произошло?
Мама вцепилась в эту фразу.
— Об этом я и говорю, Джек. Ты считаешь, что этот человек загипнотизировал тебя, поставил
в твоем мозгу блоки, не позволившие тебе вернуть нашу дочь домой, заставил тебя уехать, а
потом каким-то образом сделал так, что ты не можешь вернуться, — ты не мог даже зайти в
самолет, тебе было плохо! — но стоило тебе выйти из аэропорта, и все приходило в норму. Три
раза ты пытался улететь! А теперь веришь ему на слово, что с нашей дочерью все в порядке?
Я была просто в шоке. Мой папа знал, что Бэрронс его заколдовал, и считал, что это
возможно? Папа никогда не верил в магию. Именно он научил меня не верить ни во что
сверхъестественное. А теперь они с мамой спокойно попивают вино и говорят о таких вещах?
— Мы не можем сейчас туда попасть. Ты слышала, что разведчики говорили офицеру Дитону.
Реальность Фейри смешалась с нашей. Несколько самолетов, которые рискнули взлететь, либо
разбились, либо просто исчезли.
— А если чартерным рейсом?
— И что будет, если ты погибнешь, пытаясь добраться до Мак?
— Мы должны что-то сделать, Джек! Мне нужно знать, что она жива. Нет, мне нужно не
только это. Мы обязаны ей рассказать. Ты должен был рассказать ей обо всем еще тогда, когда
виделся с ней. Это был твой последний шанс.
О чем рассказать? Я плотнее прижалась к веткам, полностью превратившись в слух.
Папа потер глаза. По выражению его лица я поняла, что этот разговор у них с мамой далеко
не первый.
— Мы обещали, что никогда не будем говорить об этом.
Я чуть не стукнула по веткам от раздражения. О чем говорить?
— Мы многое обещали и нарушили обещания, — веско сказала мама. — С этого все и
началось.
— И что ты хотела бы, чтобы я рассказал ей, Рейни?
— Правду.
Ну же, папа, ну, скажи!
— А что такое правда? Правда одного человека — не всегда правда для…
— Не играй со мной в адвоката, Джек. Я не присяжная, и мы не на слушании, — сухо
произнесла мама.
Он открыл и закрыл рот, неуверенно посмотрел на нее. И заговорил только после паузы:
— У Мак и без того достаточно проблем со смертью Алины. Я не собирался рассказывать ей
об ирландской сумасшедшей и о еще более сумасшедшем пророчестве. Наша девочка несколько
месяцев боролась с депрессией. Хватит с нее.
Пророчество? Мама и папа знают о пророчестве? Что, все знают об этом чертовом
пророчестве и только я не в курсе?
— То, что ты услышал много лет назад, когда искал медицинские карточки Алины, теперь уже
не кажется таким безумным, правда? — спросила мама.
Папа глотнул бурбона. А затем выдохнул и словно уменьшился в размерах.
— Господи; Рейни, пятнадцать лет прошло. Совершенно нормальных пятнадцать лет.
— Она говорила о Фейри. Кто мог подумать, что она не сумасшедшая?
Мне показалось, что папа ее не слышал. Он залпом осушил стакан.
— Я позволил Алине сделать одну вещь из тех, которые обещал не позволять. Обещал тем, у
кого мы забирали девочек, — хрипло сказал он.
— Мы позволили ей это сделать, — резко поправила его мама. — Прекрати винить только
себя. Я тоже отпустила ее в Ирландию.
— Ты не хотела. Это я настоял.
— Мы оба приняли решение. Важные решения мы всегда принимаем вместе.
— Но когда я принимал это решение, тебя не было рядом, чтобы мне помочь. Когда я улетал в
Дублин за Мак, ты все еще со мной не разговаривала. Ты даже не брала трубку, когда я звонил.
— Прости, — сказала мама после долгой паузы. — Горе…
Она замолчала, а мой желудок скрутился узлом. В ее глазах снова появилось то самое
выражение. То, от которого у меня каждый день болело сердце, пока я не сбежала в Дублин.
Папа внимательно посмотрел на нее, и буквально на моих глазах в нем произошла перемена.
Я видела, как он собирается, как отбрасывает собственные эмоции и берет себя в руки — ради
нее. Становится ее мужчиной. Ее неприступной скалой. Я улыбнулась. Я очень любила его. Он уже
один раз вытащил маму, кричавшую и упиравшуюся, из бездны горя, и я знала, что могу не
беспокоиться: больше он не позволит горю украсть у него жену. Что бы ни случилось со мной.
Папа встал и подошел к ней.
— Что бы ты хотела, чтобы я сказал Мак, Рейни? — Он говорил громко, чтобы встряхнуть ее,
не дать замкнуться в себе. — «Милая, мне жаль, что я должен сказать это, но, согласно древнему
пророчеству, с тобой что-то не так и ты станешь причиной гибели нашего мира»? — Он фыркнул,
потом рассмеялся. — Посмейся со мной, Рейни. Ну же! — Он поднял маму на ноги. — Только не
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |