друидских искусств, в которых преуспел благодаря интеллекту и глубокому пониманию космоса,
оставшимся в нем от Фейри.
— Почему Бэрронс просто не отнял у тебя страницы?
— В то время у нас были общие цели. Он не убивает никого, кто в будущем может оказаться
ему полезным.
Корыстный до мозга костей. Вполне правдоподобно.
— Кто он такой?
— Лучше подумай о том, кем он не является. Он не тот, кто преследовал меня за то, что я
сделал с тобой. Разве это не говорит тебе о многом, МакКайла? Ты для него — всего лишь
инструмент. Его инструмент снова работает. Он доволен.
— Как страницы были вырваны из «Синсар Дабх»? — Я быстро сменила тему. Если
игнорировать нож, только что вонзившийся мне в сердце, он ведь может и исчезнуть.
Гроссмейстер пожал плечами. Он не знал. Страницы сделали свое дело. Теперь он хотел
получить оригинал. Он продолжал собирать всю силу, до которой мог дотянуться. Охотники
научили его есть низших Невидимых, чтобы защитить хрупкое смертное существование.
— Почему они помогают тебе?
— Я обещал им свободу. И я им ее дал.
Он был героем для Невидимых, сказал он мне, и вскоре Видимые тоже признают его. Да, он
не подчинился их Королеве. Как и множество других, хотя никого больше не наказали так
жестоко. Разве его преступление заслужило смертного приговора? Были Видимые, которые
чувствовали то же, что и он, и хотели возвращения древних путей. Его единственное преступление
заключалось в том, что он попытался дать своим собратьям то, чего многие из них так давно
желали. Его следовало бы наградить за то, что он заслонил собой собратьев. Даже люди
противились такому жуткому наказанию, хотя их до смешного короткая жизнь ничего не стоила.
Он же потерял вечность за одно нарушенное правило. Он хотел ее вернуть. Что в этом плохого?
Когда Гроссмейстер замолчал, я махнула рукой.
— Я раньше этого не видел, — сказал он.
— Это миниатюрный проигрыватель для песни «сердце кровью обливается». Что мне до
твоих причин? Ты сделал меня при-йа. — Я сощурилась, изучая его. Был ли он четвертым? Касался
ли меня этот монстр?
— Ты сама сделала себя при-йа. Я предлагал тебе другие варианты. Ты отказалась.
— Ты вправду думаешь, что Невидимые будут повиноваться тебе, после того как выбрались
из долгого заключения?
— Это я освободил их. Я теперь их король.
— И что мешает одному из них убить тебя и самому охотиться за Книгой?
— Они слишком опьянели от свободы, чтобы задумываться о будущем. Они празднуют.
Трахаются. Они не думают.
— И как долго, по-твоему, это продлится? Ты ведь даже не Фейри.
— Я стану им снова, как только получу Книгу.
— Если никто из них не убьет тебя раньше. Гроссмейстер отмахнулся.
— Невидимые не хотят править. После целой вечности в аду они хотят лишь быть свободными
и утолять свой голод. — Его лицо стало бесстрастным, словно высеченное из мрамора. — Но я не
стану объяснять поведение моей расы обычному человеку.
В этот момент я прекрасно видела ледяного высокомерного Фейри, которым он когда-то был
и станет снова, стоит ему получить хотя бы мизерный шанс. Гроссмейстер говорил, что опыт
смертной жизни изменил его. Даже если и так — а я в этом сильно сомневалась, — он с легкостью
изменится снова. В мгновение ока.
— Ты сам сейчас вполне «обычный», приятель. Каннибал, паразитирующий на собственной
расе. Я слышала, что у Светлого двора есть за это особо жуткое наказание.
— Тогда надейся, что они не узнают о тебе, МакКайла, — холодно ответил он.
Долгое время мы смотрели друг на друга, потом Гроссмейстер отбросил волосы назад и
сверкнул улыбкой, которая должна была очаровывать. В другое время и в другом месте, если бы я
не знала, кем или чем он является, это могло бы сработать. Он был прекрасен, в нем
чувствовались порода и сила, а рваный шрам на лице делал его еще более загадочным. Наверное,
Алина при встрече нашла его просто восхитительным. В Ашфорде, в Джорджии, не было никого,
даже отдаленно похожего на Гроссмейстера.
Словно прочитав мои мысли о ней, он сказал:
— Я приехал в Дублин, потому что получил информацию о том, что «Синсар Дабх» в городе.
Именно тогда я встретил твою сестру.
У меня внутри все застыло. Я хотела услышать об Алине, пусть даже и от него. Мне дико
хотелось узнать о последних днях моей сестры.
— Как вы познакомились?
Он вошел в паб, где она сидела с друзьями. Она подняла глаза, и он почувствовал, как все
остальные люди словно растаяли, превратились в бессмысленный фон, остались только он и она.
Позже Алина сказала ему, что почувствовала то же самое.
Они провели вместе целый день. И ночь. И следующий день, и так далее. Они были
неразлучны. Гроссмейстер узнал, что Алина отличается от других людей, что она тоже страдает от
нового для нее существования, которого не понимает и с которым не знает, как справиться. Они
учились вместе. Он нашел союзника в своей погоне за Книгой, на пути к своей цели — снова стать
Фейри. Они были предназначены друг для друга.
— Ты лгал ей. Ты притворялся ши-видящим, — обвиняла я. — Иначе Алина ни за что не стала
бы тебе помогать.
— Это ты так говоришь. А я думаю, что стала бы. Но она была непостоянной, и я не хотел
рисковать. Она будила во мне чувства, которых я не мог понять. Я дарил ей чувства, которых она
желала больше всего на свете. Я сделал ее свободной. То, как она смеялась… — Он замолчал, и по
его губам пробежала слабая улыбка. — Когда она смеялась, люди оборачивались и смотрели ей
вслед. Это было… У людей есть точное слово. Счастье. Твоя сестра познала его.
Я ненавидела Гроссмейстера за то, что он слышал ее смех, за то, что он знал, что Алина была
счастлива, даже за то, что он прикасался к ней — он, монстр, который организовал изнасилование,
искалечившее мои тело и душу. Наверное, эта ненависть горела в моих глазах, потому что его
улыбка поблекла.
— Я сказал тебе правду. Я не убивал Алину, а это значит, что рядом ходит тот, кто это сделал.
Ты уверена, что я злодей. Но что, если истинный виновник ближе к тебе, чем ты думаешь?
— Я снова подвожу итог: ты сделал из меня при-йа, — отрезала я и тут же забросила
удочку. — Ты натравил на меня четырех принцев Невидимых.
— Трех.
Я уставилась на него. Я знала, что был четвертый.
— Ты был четвертым?
— В этом не было бы смысла. В данный момент я не Фейри.
— Тогда кто был четвертым?
Мои руки сжались на коленях. Быть изнасилованной — само по себе достаточно плохо. Но
быть изнасилованной и не знать, кем был четвертый насильник, — еще хуже.
— Четвертого не было.
— Не верю ни единому твоему слову.
— Четвертый принц Невидимых был убит сотни тысяч лет назад в битве между Королем и
Королевой. Этот ребенок, — Гроссмейстер взглянул в окно, — убил еще одного принца, когда я
пытался забрать тебя из аббатства.
Внезапно воспоминание всплыло на поверхность: я лежала на холодном полу, веря, что
спасение близко. Рыжеволосый воин. Меч. Я помнила. Мне было стыдно за это воспоминание.
Тогда я хотела прикончить Дэни за то, что она убила моего «хозяина». И я все еще злилась на Дэни
за то, что она убила принца, — но теперь уже по совершенно иной причине: я сама хотела
расправиться с этими ублюдками.
— Принцы жаждут мести. Они хотят, чтобы я позволил им взять ее. Они подчиняются мне.
Я смотрела на Гроссмейстера. Я не упустила угрозы, но все еще пыталась переварить известие
о том, что четвертого принца не было. Разве мог Гроссмейстер не знать, что их было четверо? А
был ли четвертый? Или он мне привиделся?
— Что пытался сделать из тебя Бэрронс, МакКайла? А В'лейн? Инструмент, служащий их
целям. Они ничем не отличаются от меня. Я лишь действую более прямыми методами. И более
эффективными. Все пытаются тебя использовать. — Он снова посмотрел в окно. — Если бы не ее
вмешательство, я бы уже добился успеха. Я бы получил «Синсар Дабх» и вернулся к Фейри.
— Оставив наш мир в полном беспорядке.
— А что сделал бы Бэрронс? Или В'лейн?
— Они по крайней мере попытались вернуть стены.
— Ты уверена?
— Ты просто хочешь заставить меня сомневаться во всем.
— Если ты найдешь для меня «Синсар Дабх», МакКайла, я отзову Невидимых и восстановлю
порядок в твоем мире.
Ни слова о восстановлении стен.
— И вернешь мне мою сестру? — сухо спросила я.
— Если пожелаешь. Или же ты сможешь навестить нас в Фейри.
— Не смешно.
— Я и не шучу. Можешь верить или не верить, но Алина много значила для меня.
— Я видела ее тело, ублюдок!
Его веки опустились, губы сжались.
— Я тоже. Но это было сделано не мной и не по моему приказу.
— Она сказала, что ты гонишься за ней! Что она боится, что ты не выпустишь ее из страны!
Она хотела вернуться домой!
Его глаза распахнулись. Он был удивлен. Будь он человеком, я бы подумала, что ему больно.
— Алина так сказала?
— Она плакала по телефону и пряталась от тебя!
— Нет. — Гроссмейстер покачал головой. — Не от меня, МакКайла. Я не верю, что она считала
меня врагом. Она слишком хорошо меня знала. Да, Алина меня разоблачила. Выяснила, кто я. Но
она меня не боялась.
— Прекрати мне лгать!
Я вскочила на ноги. Это он убил Алину. Я должна в это верить. В огромном море
неизвестности, в которое превратилась моя жизнь, это был мой спасательный плот. Гроссмейстер
был плохим парнем. Он убил Алину. Это для меня абсолют. Неопровержимая истина. Я не могу в
ней сомневаться. Иначе я не выживу в состоянии полной паранойи.
Он сунул руку под плащ, вынул фотоальбом и бросил его на кушетку.
— Я ожидаю, что ты вернешь мне его. Он мой. Сегодня я пришел с миром, — сказал
Гроссмейстер. — И предложил тебе еще один шанс как альтернативу войне между нами. В
прошлый раз ты мне отказала. Помнишь, что я сделал? Три дня, МакКайла. Я приду за тобой через
три дня. Будь готова. Лучше добровольно.
Гроссмейстер посмотрел в окно. Снова полез за пазуху и на этот раз достал амулет на толстой
золотой цепи. Амулет засветился от его прикосновения. Некоторое время Гроссмейстер смотрел
на него, потом перевел взгляд на меня, словно сомневаясь, стоит ли пробовать. Я была ши-
видящей и Нулем, неподвластным магии Фейри. Сработает ли амулет против меня?
Ожидай чего угодно, напомнила я себе. Предположений строить нельзя.
— Я оставлю тебе девочку. Сегодня. Она — мой подарок тебе. Я могу сделать много, много
подарков. Но следующая плата, которую я потребую, будет… как вы говорите… невосполнимой. —
Он постучал по стеклу и кивнул.
Принцы исчезли.
Дэни упала в лужу.
Гроссмейстер пропал.
— Они заставили меня выбросить меч, Мак, — сказала Дэни, стуча зубами.
Я осторожно стирала кровь с ее щек.
— Я знаю, милая. Ты мне говорила. — Семь раз за последние три минуты. Это было все, что
она сказала с тех пор, как я помогла ей выбраться из лужи, нашла металлический чайник,
откупорила две бутылки воды, нагрела воду на огне, который Гроссмейстер оставил гореть, и
начала ее умывать.
— Не знаю, как ты выжила, — сказала Дэни и заплакала.
Я вытирала ее щеки, расчесывала пальцами волосы, гладила и похлопывала по спине, как
делали мама и Алина всякий раз, когда я плакала.
Плакала она ужасно. Так, словно прорвалась наконец давно сдерживаемая гроза.
Подозреваю, что Дэни плакала о вещах, о которых я ничего не знала и могла никогда не узнать.
Дэни была очень скрытной. Она плакала так, словно ее сердце разрывалось. Казалось, она может
выплакать собственную душу, и я обнимала ее, думая о том, насколько же странная штука жизнь.
В Ашфорде я считала, что живу на полную катушку.
Я понятия не имела о том, что такое жизнь и любовь.
Жизнь не кипит на солнышке в красивых местах. Жизнь пускает самые сильные корни там, где
дождь льется на огромную кучу дерьма для удобрения. Да, иногда любовь растет и в мире, но
закаляется она только в битвах. Папа когда-то рассказал мне — когда я обмолвилась о том, какие
у него с мамой прекрасные отношения, — что мне стоило бы посмотреть на первые пять лет их
совместной жизни. Они дрались, как непослушные дети, врезались друг в друга, словно
гигантские камни. И вышло так, что они прогнули друг друга именно таким образом, что смогли
идеально совпасть, стать единой стеной, все их острые углы и вмятины сошлись, ее силы
заполнили трещины в его броне, а ее слабость оказалась прикрыта его силой.
Я начала рассказывать Дэни о своих родителях. О том, как это было — расти в счастливом
доме на Глубоком Юге. О жарких днях, которые пахли магнолией, о медленно крутящихся
вентиляторах и вечеринках у бассейна. Девочка застыла в моих объятиях. Через некоторое время
она перестала плакать и прислонилась к спинке кушетки, глядя на меня, как бродячая кошка,
подобравшаяся к окну ресторана.
Когда Дэни умчалась в аббатство, я осторожно засунула альбом, брошенный Гроссмейстером
на кушетку, в свой рюкзак. Я не открыла его, потому что знала: на изучение этих фотографий мне
понадобится время, а такой роскоши я себе позволить не могла.
И я зашагала в серый промозглый день в сторону «Книг и сувениров Бэрронса».
По пути я прошлась мимо Честерса в надежде на то, что Серая Женщина окажется
поблизости. Я собиралась провести много времени, шатаясь по улицам возле клуба Риодана.
«Внутри его клуба» означало — под его защитой, а вот окружающая территория была свободна
для маневра.
Я шла тихо, напрягшись для битвы, готовясь ударить тварь ладонями — заморозить ее,
проткнуть и исполнить победный танец на поганой туше. Но единственными Невидимыми,
которые попались мне по дороге к книжному магазину, были Носороги. Шесть штук. И то, что они
делали, ошеломило меня настолько, что я перестала шагать по брусчатке с копьем в ножнах,
засунув руки в карманы, и вытаращилась на них, пока они таращились на меня. Думаю, у всех нас
на лицах проступили большие буквы «КАКОГО ХРЕНА?». Сложно судить по их рылам и маленьким
глазкам, но у меня выражение было именно такое.
Носороги натягивали провода между фонарями и устанавливали столбы вдоль тротуаров.
Убирали мусор. Заменяли лампы. У них были метлы и отбойные молотки, инструменты для
работы с проводкой, тачки и бетон.
Я должна была их убить. Это то, что я делала, то, для чего я была рождена.
Но они приводили Дублин в порядок.
Я хотела, чтобы в Дублине снова был порядок. Значит ли это, что скоро они включат и
электричество?
— Собираетесь выгнать Теней?
Я покачала головой от нереальности происходящего: я разговаривала с Носорогом. Мне
следовало бы подумать о том, может ли день быть еще более странным, но мои дни становятся
все более невероятными.
— Свиньи, — хрюкнул один из них, а остальные согласно зафыркали. — Жрут все. Ничего нам
не оставляют.
— Понятно. — Я решила, что позволю им окончить уборку квартала и убью на обратном пути.
Снова сунув руки в карманы, я зашагала дальше.
— Эй, красотка, хочешь жить вечно? — прохрюкал один из Носорогов мне вслед. Все они
зафыркали и захрюкали, словно это была какая-то шутка. Похоже, поедание их мяса в обмен на
секс действительно дает не бессмертие, а новую, неслыханную феерическую заразу. — Могу
дать пососать, девочка.
Бэ.
— Ни за что, — холодно отозвалась я.
Им следовало меня отпустить. Я бы их не тронула. Но у Носорогов явные проблемы с
мозгами. Я услышала, как толстые ноги топают за мной по мостовой. Их приманка не сработала, и
они решили сменить тактику в пользу грубой силы. Но для этого они выбрали не ту женщину. Я
ненавижу Невидимых.
— Дважды подумайте, — предупредила я.
Но, подозреваю, даже первая попытка подумать далась им нелегко.
Через несколько мгновений шесть Носорогов были мертвы, а я шагала к «КСБ», злясь на то,
что пришлось убить их раньше, чем они закончили чинить фонари.
Последний раз я видела книжный магазин поздним вечером в тот адский Хэллоуин, который
горел в памяти, как вторая худшая ночь в моей жизни. Тогда все фонари были разбиты. Я не знала,
чего ожидать, сворачивая на улицу, которую раньше считала «дорогой домой».
Я остановилась и слабо улыбнулась. Ну конечно же.
Все дома на этой улице были сильно повреждены, и только магазин «КСБ» остался
нетронутым. Элегантный фасад старомодного кирпичного здания был восстановлен, магазин
выглядел безукоризненно. Прожекторы на фронтоне, сзади и по бокам дома, которые я в
прошлый раз видела разбитыми, были заменены. Яркая вывеска «Книги и сувениры Бэрронса»,
как и прежде, висела перпендикулярно зданию на замысловатом латунном карнизе и слегка
поскрипывала на ветру. Табличка за старомодными окнами в зеленых рамах мягко светилась
неоном: «Закрыто». Янтарные факелы в медных держателях освещали глубокий свод
известнякового портика над главным входом. Между колоннами поблескивали на свету резные
вишневые двери со стеклянными вставками.
Наверное, магазин много значил для Бэрронса, раз уж он пошел на такие затраты. Или это
просто сентиментальность? А может, его собственность, его заявление миру, что никто и ничто не
сможет отнять у него то, что принадлежит ему?
Я вошла под арку и коснулась двери. Не заперто. Я открыла ее.
Никогда не устану описывать впечатление, которое производит магазин. Стоит справиться с
ощущением искаженного пространства — словно открываешь старую телефонную будку, а внутри
оказывается Библиотека Конгресса, — и понимаешь, что никогда еще богатство и комфорт не
сочетались так удачно.
Главный зал примерно двадцать пять метров в длину, двадцать в ширину, а украшенный
фреской потолок находится на высоте пятого этажа. На втором, третьем, четвертом и пятом этажах
все стены увешаны книжными полками. За элегантными перилами видны небольшие проходы, а
лестницы, скользящие по рельсам, позволяют добраться до каждой секции.
Но большую часть времени я проводила на первом этаже, где забитые последними громкими
новинками открытые книжные шкафы стояли на полированном полу между плюшевыми коврами.
Две кушетки, повернутые друг к другу, кричаще дорогие, но очень удобные диваны и парчовые
стулья под мягкими покрывалами стояли возле моего любимого спасения от дублинской сырости
и дождя — богато украшенных газовых каминов.
Я посмотрела на аккуратный стенд для журналов (к сожалению, устаревших) и на свою
конторку. И улыбнулась старомодной кассе с крошечным серебряным колокольчиком, который
звонил всякий раз, когда я выдвигала ящик.
Я подошла к стойке.
На кассе меня ждала записка.
«Добро пожаловать домой, мисс Лейн».
— Высокомерный самоуверенный сукин сын.
Рядом с запиской лежали ключи.
Интересно, что за машину он выбрал для меня на этот раз? Я потянулась к ключам, и внезапно
на меня обрушилась волна эмоций, сильных и противоречивых. Каждая эмоция тащила за собой
ворох воспоминаний: день, когда я впервые пришла сюда, моя злость из-за того, что я
заблудилась, знакомство с Бэрронсом, моя наивная уверенность в том, что с таким человеком я
никогда не буду встречаться.
— Мы и не встречались. — Я скомкала записку в кулаке. У нас был просто дикий и свободный
секс. Несколько месяцев.
Я закрыла глаза, и новая порция воспоминаний захлестнула меня: ночь, когда я увидела, как
Серый Человек поглощает красоту женщин, и примчалась сюда за ответом, еще не понимая, что
со мной не так, но начиная подозревать, что это навсегда. Ночь, когда я согласилась на
предложение Бэрронса поселиться в спальне наверху и переехала в комнату с видом на аллею за
магазином. День, когда за мной приехал папа, а я поняла, что не смогу отправиться в Ашфорд,
пока в Дублине не прекратится это безумие и я не вернусь с победой или мне не станет все равно,
потому что меня отправят домой, как Алину, в гробу. Ночь, когда я приготовила Бэрронсу торт на
день рождения, а потом съела его сама, когда торт наконец свалился с потолка.
Я вдохнула запах Бэрронса. Он был рядом, буквально в метре от меня. От желания у меня
подгибались колени. Он был неутомимым любовником. Для него не было слова «слишком».
— Мисс Лейн.
Я сжала руки в карманах в кулаки и открыла глаза. Он стоял по другую сторону стойки, глаза
потемнели, лицо застыло.
— Бэрронс.
— Это «хаммер».
— «Альфа»? — с надеждой спросила я.
В обсидиановых глазах мелькнула насмешка. Стал бы я довольствоваться меньшим?
— Дэни переедет сюда, — сказала я.
— Дэни вернется в аббатство.
— Тогда я тоже туда вернусь.
— Я слышал, что вам там не рады.
— Скоро будут рады. У меня есть план. И она мне нужна.
— Вам нужен я, — сухо сказал он. — Я думал, что вы уже это поняли.
Я поняла. Меня продолжали сбивать с ног. Да, я поднималась, с каждым разом становясь
немного сильнее. Но я все еще была недостаточно сильна. Однажды я стану сильней. Но до тех
пор отпугнуть моих врагов может только Бэрронс. Если IYD действительно сработал бы на
Хэллоуин, он может увеличить мои шансы на выживание. Мне надоело прыгать по зыби и
стараться сбежать от прилива. К добру или к худу, правильно или нет, но я сделала выбор:
Бэрронс будет моей волной. Но я ни за что не буду жить с ним одна. Мне нужен буфер, а моему
буферу нужно где-то ночевать.
— А почему Дэни не может остаться здесь?
— Рядом с вами она подвергается большей опасности.
— Не думаю, что она уйдет. У нее своя голова на плечах.
— Тогда попытайтесь убедить ее, что это для вашего общего блага.
— Это может занять несколько дней. — По словам Большого Г, дней у меня осталось всего
три. — Дай мне хотя бы время.
Как только Дэни окажется здесь, я сделаю все, чтобы она осталась. И заставлю работать ее
суперслух и другие чувства, чтобы выяснить, кто живет у Бэрронса под гаражом и как туда
пробраться. Пусть он — моя волна, но не спасательный плот. Знание — вот что спасало меня от
быстрины.
Некоторое время Бэрронс изучал меня, потом напряженно кивнул.
— У вас сорок восемь часов. Держите ребенка под контролем и подальше от меня. И учтите
новые правила. Первое: не приближаться к Честерсу. Это означает: не находиться ближе десяти
кварталов от него. Второе: всей информацией, которая относится к делу, вы делитесь со мной без
предварительной просьбы. Третье: не подпускайте ребенка к моему гаражу. Четвертое:
попытаетесь снова сунуть нос в мою голову, и я засуну кое-что вам в штаны.
— О! Вот это уж полная ерунда!
— Око за око. — Взгляд Бэрронса опустился на мою грудь, и я внезапно отчетливо вспомнила,
как сдергивала футболку через голову, а он смотрел, как подпрыгивает мой бюст. — Или сиська за
сиську?
— Не обязательно быть грубым.
— Я могу назвать множество причин быть грубым.
— Держи их при себе.
— Как изменились ваши песни!
— В твоем голосе злоба, Бэрронс. Раздражение. Что не так? Ты немного пристрастился ко
мне?
Его губы вздрогнули, обнажая зубы. Я часто чувствовала их на своих сосках. И почти
чувствовала их сейчас.
— Мы трахались, мисс Лейн. Даже тараканы трахаются. И жрут друг друга.
— Все там же, Бэрронс.
— Все так же, — согласился он.
О да, мы снова работали вместе. И снова были в том же месте — в «Книгах и сувенирах
Бэрронса».
— Я действительно буду жить в «Бэрронсе»? Ну, то есть у Бэрронса?! — воскликнула Дэни,
прыгая с ноги на ногу, спиной вперед, когда мы шагали по Темпл Бар Дистрикт.
Мы шли на встречу с ши-видящими. Дэни узнала, что группа из нескольких десятков под
предводительством Кэт сегодня собирается на разведку в город.
— Нет, — сухо сказала я. — Скажем так, с Гроссмейстером и его миньонами.
— Я буду жить с Бэрронсом! Ну ни фига себе! Вот это клево!
— Тебя не беспокоит, что ты понятия не имеешь, за плохих он играет или за хороших?
— Не-а. Ни капли. — Ее глаза искрились.
Я фыркнула. Она говорила вполне серьезно. Хотела бы я вот так же не заморачиваться. Но я
не могла. Для меня все еще имели значение добро и зло, я все еще думала о том, что правильно,
а что нет. Это вина родителей. Они обеспечили мне уйму проблем, привив добропорядочность.
— Мы почти на месте, Мак. Я их слышу прямо впереди. — Дэни склонила голову, а потом ее
глаза расширились. — Ого, Ро точно озвереет! Она велела им не вступать в бой ни при каких
обстоятельствах! Просто выяснить, что к чему и сколько кого где. Надо спешить, Мак. Судя по
звукам, там ничего хорошего!
У меня не было времени, чтобы приготовиться к жуткой скачке. Дэни схватила меня за руку, и
мы исчезли.
Дэни встала как вкопанная прямо посреди битвы. Драка была огромной, грязной и заполнила
целый квартал. Дэни нравится движение. К сожалению, она забывает, что все остальные не могут
двигаться так же быстро, как она. Дэни прибыла на место с обнаженным мечом и тут же
помчалась дальше на гиперскорости, а у меня ушло некоторое время на то, чтобы достать копье
из ножен. Этот момент стоил мне удара по затылку, настолько сильного, что я увидела звезды, а
скобки моего МакОреола разлетелись в трех разных направлениях. Зарычав, я обернулась и
вонзила копье в… кажется, это все-таки была голова Невидимого. Наверное. У него были три
округлые штуки на плечах, с десятками щелей, из которых начала сочиться ледяная жгучая
жидкость, когда тварь упала.
А потом схватка превратилась в вихрь движения, кружения, ударов, обнуления и тычков
копья. Я увидела расширенные глаза Кэт, ее испуганное лицо. Наверняка это первая ее драка, и
началась она неожиданно.
Краем глаза я замечала ши-видящих между Невидимыми. Они отчаянно пытались держаться.
Большую часть времени наш дар дремлет, но присутствие Фейри и особенно участие в драке
заставляют способности проснуться. Я видела, что девушки перешли в новое состояние — стали
быстрее, сильнее, жестче, выносливее, — но этого было недостаточно.
Страх приводит к промедлению, а промедление убивает.
Если вы когда-нибудь ехали за кем-то, кто застыл на въезде на магистраль и боится ехать
дальше, движется медленно, останавливается и снова ползет, с каждой минутой все больше теряя
уверенность в себе, вы поймете, о чем я говорю. Вы стоите в пробке, зажатые транспортом, перед
вами мечется нерешительный, и вы знаете, что, если он собьет с толку остальных и машины не
будут двигаться слаженно, рано или поздно в ваше авто кто-то врежется.
Именно так дрались ши-видящие. Я проклинала Ровену за то, что она не тренировала их, за
то, что прятала своих подопечных от опасности так хорошо, что их таланты стали угрозой их
собственному — и моему — здоровью. Мы с Дэни двигались слаженно, спиной к спине, прорезая
и прокалывая себе путь сквозь толпу Невидимых.
— Помоги! — услышала я крик Кэт.
Я обернулась в ее сторону. Она попала в ловушку между двух крылатых тварей с когтями и
клыками, которые выглядели жутко хищными.
Я оценила обстановку и стала действовать.
Позже я размышляла над своим решением. Думала, не нашло ли на меня временное
помешательство. Но я знала, что они не могут прикоснуться к копью, а Кэт может, и знала, что она
погибнет, если я этого не сделаю, а никто не будет погибать у меня на глазах, если я могу этому
помешать.
— Кэт! — заорала я.
Она обернулась. Я вскинула руку, бросила ей копье и смотрела, как оно летит, вращаясь в
воздухе.
Ее глаза расширились от изумления. Она подпрыгнула, поймала копье, приземлилась,
спружинив на носках, и использовала силу инерции, чтобы снести обоих Невидимых одним
ровным движением слева направо.
Это было прекрасно. Если бы я могла нажать на повтор, я бы посмотрела эту сцену раз
десять.
Но я осталась без оружия.
И тут же схлопотала какой-то кожистой конечностью по лицу. Удар должен был бы сломать
мне нос, однако не сломал, но меня атаковали, и я потеряла из виду Кэт и свое копье. Я ударила
нападавшего ладонями, заморозив его. Он застыл неподвижно, а я потянулась к тому участку
сознания, который делал меня ши-видящей. Без копья я была в дерьме по горло, и мне нужно
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |