Немцы продолжали обстрел короткими автоматными очередями. Бойцы передвигались поочередно, скрытно. Их защитного цвета гимнастерки сливались с бурой поверхностью изрытого поля. Неторопливо, аккуратно каждый пробирался к дороге. Перемещение длилось дольше часа. Я прополз к воронке, куда поместили раненых. Всем оказали помощь. Оставили флягу с водой.
— Крепитесь, ребята. После боя вернемся за вами. Помогайте друг другу.
Мы втроем с Рыбаконем и Федоровым подобрались к убитым. Двадцать семь человек их оказалось. Сержант лежал, подогнув ногу и руку протянув перед собой, будто ползти собрался. Не могли мы их похоронить в такой обстановке. Затаили горькую обиду за нелепую гибель товарищей. Чижевский доложил, — шестьдесят бойцов осталось в строю. Немцы продолжали наугад стрелять в прежнем направлении, а мы расположились в трехстах метрах всего от их переднего края, но не видели, где они окопались. Фрицы умело прятались, — можно позавидовать. Оценив обстановку, я решил доложить о ней начальнику полковой школы. Федоров, как положено, держался вблизи меня. Я сказал, сожалея в душе, что ему предстоит пробираться по опасным местам:
— Володя, надо майору доложить обо всем, что случилось, обрисовать нашу позицию и передать, чтоб раненых забрали или хотя бы санитара прислали. Пойдешь? — Раз надо, так надо, — ответил Федоров. — Ползи осторожно. Издали тебя и свои за врага могут принять. — Постараюсь. Мне не впервой, — Федоров глянул на ребят, на меня, на Чижевского и пополз, удаляясь от нас. — Где же они, эти фрицы, притаились? — начал я вслух рассуждать.— Должно же там быть какое-то движение? Чижевский! — Я! — Передайте по цепочке: всем вести наблюдение за противником, засекать малейшее движение. Искать! Искать, где они прячутся.
И вот смотрим во все глаза. Вскоре было установлено: в окопах они, едва высовывают головы и на деревьях, одетые в зеленую листву. Жаль, нет у нас бинокля, нет снайпера, но у нас — шестьдесят стволов. Какая сила!
— Внимание, Чижевский! Передайте по цепочке — всем приготовиться, вести прицельный огонь по команде. Всем вместе, одновременно, залпом! Проходят минуты, слышу, как лязгают затворы винтовок. — О-огонь!
Жахнули шесть залпов подряд. Вздрогнул воздух, закачались деревья, запрыгали фрицы вниз.
— Еще, всем вместе, прицельно — огонь!
Попали немцы под наши пули. Наконец мы до них добрались. С великой радостью подаю команду:
— Внимание! Продолжаем — шестьдесят стволов — огонь! Огонь! Только одновременно! Всем вместе, прицельно, залпом по врагу — огонь!
Когда противник очухался, в нашу сторону полетели мины. Они пролетают мимо, но вскоре начнут попадать.
— Чижевский, быстро передайте по цепочке: всем немедленно проползти вперед по кюветам на сто метров в сторону противника. И не стрелять. Лежать тихо. Грачев, ко мне!
Подползает Грачев.
— Видишь, танк по ту сторону дороги? Обследуй его: нельзя ли использовать? Скорей! — Есть! — ответил боец и мгновенно уполз.
Через пять минут на прежних позициях никого не осталось. Все переместились и притихли. Мины с воем взрывались в тех местах, где еще недавно лежали мы.
С тревогой и надеждой ждал я Грачева, но его все нет и нет. Рядом со мной лежал Чижевский. — Давай я проберусь и узнаю, в чем дело. Помогу Грачеву. — Подождем еще немного. — А что ты решил, если фрицы нас обнаружат? — Пойдем в атаку. Помнишь кино «Мы из Кронштадта»? — Кино я не видел. К нам передвижка приезжала два раза в год. А что? — Там есть эпизод, как шли в атаку матросы…
Чижевский, подумав, сказал:
— Кино — это одно, а в жизни совсем по-другому бывает.
Появился Грачев и сразу выпалил:
— Порядок! Я ручной пулемет приволок крупного калибра и целый диск. — Где же он? — В воронке на дороге. Сюда тащить побоялся. — Пойдем посмотрим. Давай, Чижевский, с нами.
Подползаем, смотрим — внизу в воронке пулемет стоит, снятый Грачевым с танка, тяжелый вороненый красавец. Высоко над воронкой, в которую мы скатились, возвышался целый вал земли. Мы залезли наверх, осторожно высунулись и стали наблюдать. Солнце было уже высоко и припекало. Видим, на правом фланге идет в атаку наша пехота — царица полей. Взрываются снаряды. Люди падают. Комья земли, град осколков взлетают над ними.
Вдруг из леса выкатились два автомобиля. По очертаниям — «Катюши». Мы, как дети, вскрикнули от восторга. Мгновенно над ними блеснули молнии. Прокатились прерывистые раскаты залпа реактивных установок. Село Подгорное покрылось пламенем. Не успели мы глазом моргнуть— «Катюши» ушли. Поспешно установили свой пулемет, чуть ли не на самом гребне наваленного грунта.
— Ну, Грачев, Чижевский, за вами теперь слово. Подходящий момент атаковать противника. Минут через десять строчите по окопам немцев, они отсюда хорошо видны. И по деревьям ударьте! А мы пойдем в атаку. Только смотрите своих не побейте и постарайтесь нас догнать. Полетел я на четвереньках туда, где наши длинной цепочкой лежали. Передал из уст в уста команду: «Приготовиться к атаке!» Над нами уже летел убийственный пулеметный град. Удачно били пули крупного калибра. Видим, какая паника у немцев поднялась. В полный голос кричу:
— Внимание! Примкнуть штыки!
И через минуту:
— В атаку, на врага — впере-о-од!
О, как долго мы ждали этот миг! Мы поднялись рывком, неслись, пригнувшись, стреляя и крича. Ворвались в Подгорное. Всюду — трупы врагов. Бегут впереди уцелевшие немцы. Мы видим их спины с плоскими ранцами. Вот и Грачев и Чижевский догнали нас.
Мы шли стеной, поливая противника жгучим свинцом. Внезапно я почувствовал удар в плечо, и что-то липкое, теплое полилось на грудь.
— Я ранен, кажется…
Чижевский подхватил меня, отвел в сторону.
— Оставь! — попросил я. — Иди к ребятам. — Нет, — сказал он коротко, поспешно достал из кармана пакет, с треском разодрал обертку и туго перевязал мне плечо.
Поблизости горел чей-то дом. Взвивалось жаркое пламя, взлетали искры, и никто пожар не тушил. — Знаешь что, Чижевский, — сказал я, — бой затихает. Я тут полежу у стены, а ты пойди, организуй людей — раненых наших спасти, если майор ничем не помог. И погибших предайте земле. Иди.
— Ладно, уговорил. Жди меня здесь. — Давай.
Он пошел, оглядываясь, а я прислонился к белой стене избы и чувствовал, голова затуманилась, сильно спать захотелось
-
-
-
-
Из главы: Задонское шоссе
книги Гринько А.И. «Линия Ратной Славы»
Когда-то теперешняя улица Хользунова была крайней северной чертой Воронежа. Здесь магистраль Плехановской сливалась с Задонским шоссе, которое прямой стрелой устремлялось по холмистой равнине к горизонту. Справа от Плехановской город заканчивался десятком домов индивидуальной застройки и просторной площадкой ипподрома, слева — Новым (ныне Коминтерновским) кладбищем.
В километре от окраины Воронежа по левую сторону шоссе зеленела безымянная роща. Она получила кодовое название «Роща Сердце». На топографической карте этот зеленый островок и впрямь походил на человеческое сердце.
Название оказалось символичным. Располагаясь на возвышенности, в непосредственной близости от транспортной магистрали, роща имела большое тактическое значение и поэтому стала важным пунктом обороны, своеобразным жизненным сердцем нашей группировки, действовавшей на данном участке фронта.
Противник, заняв рощу Сердце вечером 7 июля, удерживал ее несколько дней. Враг рассчитывал сделать ее трамплином для броска на север по Задонскому шоссе. Но план гитлеровцев был сорван.
В ходе наступления частей 60-й армии, начатого утром 12 июля, роща Сердце была очищена от гитлеровцев воинами 195-й стрелковой дивизии полковника М. Г. Микеладзе. Передний край отодвинулся к кладбищу и ипподрому.
С этого времени и до конца боев за Воронеж роща и примыкающий к ней песчаный карьер стали удобным местом для расположения батальонных и полковых командных, наблюдательных пунктов, ближайших резервов, передовых пунктов медицинской помощи. Здесь находились позиции минометов и орудий, поставленных для стрельбы прямой наводкой. Стояли танки, предназначенные для контратак.
Ночью сюда подходили кухни, санитарные машины и повозки для эвакуации раненых, для доставки боеприпасов, воды, медикаментов.
В боях, длившихся в районе рощи в течение 202 дней (с 7 июля 1942 года по 25 января 1943 года), наши воины проявили массовый героизм и нанесли врагу тяжелые потери в людях и технике.
В сообщении ТАСС от 13 июля говорилось, что танковый взвод лейтенанта Белоглазкина (Воинское захоронение №486) три раза успешно отражал яростные атаки фашистов, уничтожил большое количество немецких солдат и 12 танков. Взвод Николая Павловича Белоглазкина действовал в составе 181-й танковой бригады. Членами экипажа командирского тяжелого танка KB были механик-водитель старшина Геннадий корпусов, заряжающий старший сержант Василий Голиков, радист-пулеметчик старший сержант Александр Каланов. На три машины Белоглазкина надвигалось восемнадцать вражеских танков. Все они вели огонь из пушек. Но попадания снарядов в лобовую броню не причиняли вреда нашим КВ, их борта были защищены складками местности. Шестикратное превосходство не помогло врагу добиться успеха. Советские танкисты стреляли метко. Шесть немецких танков поджег лично Н. П. Белоглазкин /ЦАМО СССР, ф. ВФ, оп. 2847, д. 22, л. 3./.
Напористо действовали полки 195-й стрелковой дивизии полковника М. Г. Микеладзе. Потеснив гитлеровцев, они овладели частью аэродромного поля, заняли несколько домов на окраине города, вплотную подошли к ипподрому. Но успех достался дорогой ценой. За три дня наступления дивизия потеряла более тысячи убитыми и раненными.
Среди погибших были начальник штаба 564-го полка майор А. С. Дьяченко и заместитель командира этого полка майор М. В. Пасечников, начальник штаба 604-го полка капитан Г. И. Ильин, командир взвода 362-го батальона связи лейтенант Б. С. Лукьянов, командир отделения 573-го полка сержант В. П. Полуляхов, красноармеец 604-го полка П. Г. Жидков.
Однако потери врага были еще более значительными. Он оставил на поле боя свыше 2 тысяч трупов, 7 орудий, 24 миномета, 74 пулемета, большое количество другого военного имущества. Пленные гитлеровцы показали на допросе, что 420-й полк 57-й пехотной дивизии обескровлен на 70 процентов.
Утром 19 июля была введена в бой 303-я стрелковая дивизия под командованием полковника Л. И. Остроухова. Она атаковала противника, закрепившегося на территории ипподрома детской инфекционной больницы. Планы врага продвинуться на север по Задонскому шоссе были окончательно сорваны.
Потерпев неудачу в июльский боях, гитлеровцы накопили силы и 8 августа снова попытались развернуть наступление в северном направлении. Первым объектом их атак стала роща Сердце. На нее обрушила шквальный огонь артиллерия, ее непрерывно бомбила авиация. Снаряды и бомбы выворачивали деревья, рвали в клочья кустарники. Словно огромные факелы пылали сосны и ели.
Дубы почернели от копоти и гари. За какой-то час роща фактически была уничтожена. С той поры и до сих пор она не может подняться. За минувшие четыре с лишним десятилетия ни одно дерево не достигло высоты, которую имели здесь сосны до лета 1942 года.
Роща была местом гибели сотен советских воинов и потому получила у фронтовиков второе название — роща Смерти. Но в то же время это была и роща Героев. Советские воины выдержали бешеный натиск гитлеровцев, не позволили им продвинуться ни на шаг.
Вот что, например, сказано в вечерней оперативной сводке штаба 60-й армии за 8 августа 1942 года:
«В полосе 195-й СД противник силою до пехотного полка с 15—18 танками атаковал вдоль Задонского шоссе. Частями дивизии атака была отражена с большими потерями для противника. Подбито 7 немецких танков. Огнем обороны и залпами pC противник отброшен на исходное положение»/ЦАМО СССР, ф. 203, оп. 2843, д. 8, л. 71./.
В течение 8 и 9 августа 195-я дивизия отразила двенадцать вражеских атак, уничтожив 17 танков и до 900 немецких солдат и офицеров.
В дивизии стал известен подвиг командира батареи противотанковых орудий 604-го стрелкового полка лейтенанта Колосова. Его батарея приняла на себя удар нескольких вражеских танков. Артиллеристы подбили две машины, но и сами потеряли два орудия с расчетами. Раненый лейтенант Колосов заменил погибшего бронебойщика и из противотанкового ружья поджег еще один танк. Другой танк Колосов остановил гранатой. Фашистам пройти не удалось.
Большое мужество и мастерство показал наводчик противотанкового орудия сержант Михаил Липатов. Под жестоким обстрелом он вел упорный поединок с вражеским пулеметом, установленным в укрытии из надгробных каменных плит на окраине кладбища. Уничтожить огневую точку можно было только прямым попаданием в узкую амбразуру. Тридцать шестой снаряд угодил точно в цель.
Стойко держались на своих позициях воины 303-й стрелковой дивизии и 14-й истребительной бригады.
В 303-й дивизии геройский подвиг совершила санинструктор 845-го полка комсомолка Антонина Беспалова. В критический момент, когда стрелковый взвод под натиском фашистов оставил свои окопы, красноармеец Беспалова заменила выбывшего из строя командира, повела взвод в контратаку. Тоня погибла, но враг был отброшен, и красноармейцы снова заняли свои окопы. В память о подвиге бесстрашной санитарки ее именем названа одна из улиц Воронежа.
На другом участке большой группе фашистов удалось прорваться к юго-западной опушке рощи Сердце. Контратаку возглавил по своей инициативе командир роты связи 847-го полка воронежец лейтенант В. М. Терновский. Собрав связистов и разведчиков, он повел их в бой. Фашисты были уничтожены. За этот подвиг Вячеслав Михайлович Терновский был награжден орденом Красного Знамени.
У рощи Сердце прославилась бесстрашием санинструктор 849-го стрелкового полка Зина Туснолобова. Она вынесла с поля боя более ста раненых. Позднее она была удостоена звания Героя Советского Союза.
Как ни рвался враг на север, а сломить стойкость наших воинов не смог. Августовское наступление гитлеровцев вдоль Задонского шоссе провалилось так же, как и июльское.
Бои на этом участке фронта продолжались с неослабевающей силой и в последующие дни. Они стоили больших жертв обеим сторонам и оставили в памяти защитников Воронежа глубокий след.
Вот как вспоминает о тех боях сибирячка А. Д. Алентьева из 845-го стрелкового полка:
«Конечно, кто не ползал по-пластунски по Задонскому шоссе, кого не обстреливали автоматчики в роще Смерти и в Колбаспом логу, кто не пробирался за каплей воды в разрушенные здания СХИ, тому трудно понять, что такое война, оценить подвиг погибших. А мне хочется приехать на те места, где поросли травой и бурьяном могилы наших парней и девчонок, и закричать, да так громко, чтобы поднялись из могил наши подруги и товарищи, посмотрели, как расцвела обагренная их благородной кровью земля, которую они ценою жизни избавили от проклятого фашистского сапога» /ВОКМ, ф. ВОВ, д. 303 сд./.
Александра Дмитриевна осуществила свою мечту. Вместе с другими ветеранами 303-й стрелковой дивизии она приехала в Воронеж, чтобы поклониться праху однополчан. Но вместо одиноких могил, поросших бурьяном, сибиряки увидели величественный мемориал на братской могиле № 2, куда были снесены останки погибших героев. На месте изуродованного окопами и воронками аэродрома поднимались корпуса жилых кварталов.
Только роща Сердце еще хранила следы жестоких боев. Сибиряки отыскивали свои старые окопы, собирали осколки, мерили высоту молодых дубков и березок, поднимавшихся рядом с пнями старых деревьев. И радовались, узнав, что роща Сердце со временем станет парком нового жилого микрорайона, а в бывшем песчаном карьере будет пруд с белыми лебедями.
Проектом Линии Ратной Славы предусмотрено не только сохранение этого памятного рубежа боев за Воронеж, но и установка специального мемориального знака.
На Задонском шоссе не тускнеют с годами закаты.
На Задонском шоссе умирали когда-то солдаты,
Припадали к земле побуревшей небритой щекою,
Лишь такою ценой выходили солдаты из боя.
(Станислав Чернышев)
Теперь здесь не найдешь ориентиров, знакомых старожилам города и его защитникам. На месте ипподрома и аэродрома поднялись многоэтажные здания, проложены улицы, а Задонское шоссе, уступив место широкой магистрали Московского проспекта, отодвинулось к новой городской черте.
Трудно поверить, что летом сорок второго вся эта местность была изрыта окопами и траншеями, изуродована воронками от снарядов и бомб. Невозможно представить, что когда-то тут не умолкал гул орудий, рев танковых и авиационных двигателей, лилась кровь, умирали солдаты.
Только как не поверить, как не представить все это, когда стоишь у громады памятника на братской могиле № 2, смотришь на беспокойные колебания пламени Вечного огня у поста № 1, читаешь фамилии погибших на мраморных плитах мемориальной стены. Более десяти тысяч советских воинов сложили голову на тех рубежах, которые скрыты теперь под асфальтом улиц и площадей, под зданиями жилых домов, школ, магазинов.
«Воронеж потребовал от нас огромных усилий и больших жертв. — вспоминает стрелок 849-го полка Ф. Д. Смагин. — При подходе к городу мы горели желанием не только задержать врага, но и разгромить его. Но силен был тогда гад. Знали бы люди, что это была за мясорубка и сколько полегло наших солдат. Как вспомнишь, какой ценой нам удалось одолеть этого проклятого фашиста в нашем дорогом Воронеже, мороз и сейчас пробегает по коже»/ВОКМ, ф. ВОВ, д. 303 сд./.
Пусть слова ветерана дойдут до сердца каждого, кто сегодня приходит к Вечному огню почтить память тех, чьи фамилии значатся на мраморных плитах.
Абызов М. П. … Всего восемь букв. Но какая яркая жизнь и какой великий подвиг увековечен этой короткой строчкой. Сын большевика-подпольщика и партизана гражданской войны, Михаил Петрович Абызов за тридцать пять лет прошел большую трудовую и политическую школу. Потомственный шахтер. Ударник первых пятилеток, коммунист, один из тех, кто своим трудом создавал славу Кузбасса, крепил индустриальную мощь Советской Родины. А в трудный для нее час взял в руки оружие.
Под Воронеж Абызов прибыл старшиной и парторгом 7-й роты 849-го стрелкового полка. И в первой же схватке с врагом показал пример бесстрашия и боевого мастерства. В бою 20 июля Абызов в критической ситуации бросился грудью на амбразуру фашистского дзота. Ценой своей жизни он обеспечил роте и всему третьему батальону успешную атаку позиций противника в районе ипподрома.
В том же бою геройски погибли однополчане Михаила Абызова сибиряки Клим Бабанов, Павел Иванов, Николай Курбатов, Игнатий Чернов, Алексей Шумилов, многие другие защитники Воронежа.
Строчки фамилий образуют столбики, выстраиваются, словно живые солдаты, во взводные и ротные колонны, разворачиваются по фронту в цепь. Так герои шли в бой. Теперь они шагают по дороге бессмертия.
Ибрагимов X. Б. — капитан, заместитель командира батальона, бывалый воин, отмеченный орденом Красного Знамени еще в двадцатые годы. Красноармейцы называли Хасана Бабаевича бесстрашным джигитом и вместе с ним смело ходили в атаки. В одной из них и упал замертво капитан, оставив добрую память в сердцах живых да строчку в скорбном списке погибших.
Кочемасов Лукьян Степанович — младший политрук, душа роты. Примостившись в тесном окопчике, он писал письмо жене в Ленинск-Кузнецкий. Фашисты пошли в атаку, и Лукьян Степанович спрятал листок в планшет: «Потом допишу». Не дописал. Бойцы отправили жене окровавленный листок с неоконченным письмом.
Ильина Надежда Ильинична — красноармеец, санитар-носильщик. Не одному десятку воинов спасла жизнь отважная комсомолка. А себя не уберегла. Надежда Николаевна Ильина посмертно награждена орденом Ленина.
Фамилии, фамилии. Красноармейцы, сержанты, лейтенанты, политруки… Стрелки, танкисты, саперы, артиллеристы, связисты.
Пулеметчик Иван Деревянчик, механик-водитель Павел Витренко, орудийный номер Мартын Тимофеев…
В одной могиле навеки побратались русский Иван Горелкин, украинец Михаил Левченко, казах Яйбек Нурлаев, мордвин Федор Борискин, узбек Карму Каминов, чуваш Иван Сабатуров.. Сыны и дочери разных народов защищали воронежскую землю как свою родную, бились за нее до последнего дыхания, как земляки-воронежцы Андрей Бутов, Павел Телегин, Василий Тихонов. Все они до конца выполнили свой воинский долг.
На северо-западной окраине Воронежа мужественно сражались с фашистами воины 107, 121, 159, 161, 195, 232 и 303-й стрелковых дивизий, 17, 18 и 25-го танковых корпусов, 14-й отдельной танковой бригады, 7-й и 14-й истребительных бригад, 694-го истребительного противотанкового артиллерийского полка, других частей, входивших в состав 60-й армии.
Впечатляющая скульптурная группа над братской могилой, пламя Вечного огня, молодые кедры, посаженные фронтовиками-сибиряками, берущие за душу слова «Реквиема», повторяющиеся через каждый час, ряды досок с фамилиями погибших — все это мемориал на Московском проспекте, одно из самых значительных памятных сооружений Линии Ратной Славы в северной части Воронежа, одно из самых святых и посещаемых мест города. Здесь всегда, даже в зимнюю стужу, живые цветы.
Неподалеку от мемориала на Московском проспекте есть еще два места массового захоронения погибших воинов — на Коминтерновском кладбище (воинское захоронение №3 и№4) и на улице Шишкова (воинское захоронение №5). В 1941 году здесь хоронили воинов, погибших при бомбежках и умерших от ран в госпиталях.
Позже, когда разгорелись бои на Задонском шоссе, могилы оказались на том критическом рубеже, который не раз переходил из рук в руки.
В этих условиях не было возможности хоронить погибших героев с почестями, должным образом увековечивать их имена. Потому-то на могилах значится мало фамилий. Многие остались безымянными еще с сорок второго года, когда снаряды и бомбы уничтожили и разметали фанерные таблички. Безымянными ложились в могилы и те герои, останки которых находили после боев при восстановительных и строительных работах.
При переносе останков с Чугуновского кладбища, на месте которого сооружены телецентр и спортивный комплекс, удалось восстановить 84 фамилии воинов, умерших от ран в госпиталях. Среди них есть уроженцы земли воронежской.
Красноармеец Васильев Р. П., родился в 1906 году в Воронеже, умер от ран в 1943 году.
Красноармеец Дорохов Егор Алексеевич, родился в с. Андреевне Нижнедевицкого района, умер от ран в сентябре 1943 года.
Техник-лейтенант Корякин И., уроженец г. Воронежа, умер от ран 29 сентября 1949 года.
Красноармеец Копаев П. В., родился в Воронеже в 1923году, умер от ран в 1943 году.
Младший лейтенант Петренко М. С, родился в 1923 году в Бутурлиновском районе, умер от ран в 1943 году.
Тарасова А. П., родилась в Каширском районе в 1919 году, умерла от ран в 1943 году.
Сержант Трофимов Р. С, родился в 1912 году в Рамонском районе, умер от ран в 1943 году.
Красноармеец Черных Н. Ф., родился в 1902 году в Воронеже, умер от ран в 1943 году.
Рядом с земляками-воронежцами вечным сном спят уроженцы других областей: челябинец И. В. Бурматов, вологжанин Б. Н. Зовилов, ростовчанин И. Г. Киевский, москвич П. А. Павлов, тамбовчанин Ф. Н. Таланин, горьковчанин А. К. Тюрин. Среди захороненных есть уроженцы разпых союзных и автономных республик: И. С. Бастылев (Татария), Е. Ф. Бзоков (Дагестан), Б. Габ-летов (Башкирия), Г. Гафуров (Казахстан), Г. Т. Ко-ломиец (Украина), X. М. Копла (Кабарда), М. Кумеев (Мари), М. Мамедов (Аджария), А. Н. Помарницкий (Белоруссия), Д. Т. Тураев (Узбекистан).
Пока не установлено, где, когда и при каких обстоятельствах был ранен тот или иной из умерших на госпитальной койке, по каким местам пролегли их фронтовые дороги. Бесспорно одно — все они до конца выполнили свой патриотический долг, все ради победы над ненавистными фашистскими захватчиками положили на алтарь Отечества свои жизни. Это о них сказал поэт А. Твардовский:
Из Рязани, из Казани, Из Сибири, из Москвы — Спят бойцы. Свое сказали. И уже навек правы.
Останки воинов, перенесенных с Чугуновского кладбища, похоронены в индивидуальных могилах, образовавших отдельное воинское захоронение. В официальных документах оно значится братской могилой № 4. В 1973 году на этом кладбище были захоронены останки красноармейца Гателюка Тараса Николаевича, 1906 года рождения, призванного в армию в Омской области. Останки и медальон были найдены при строительстве жилого дома в Коминтерновском районе. Бумажный листок, хранившийся в медальоне, почти полностью истлел. Все же криминалистам удалось прочесть текст. По данным Центрального архива Министерства обороны СССР, Т. Н. Гателюк числился пропавшим без вести 14 августа 1942 года в городе Воронеже. В учетные данные внесены исправления. Так через 31 год Воронеж занес в свою героическую летопись еще одного защитника города.
На территории воинского захоронения Коминтерновского кладбища есть братская могила № 5. На плитах памятника — фамилии погибших. Но список пока не соответствует числу захороненных.
Из 200 захороненных в могиле № 6 на улице Шишкова известны фамилии лишь половины.
Неизвестный — все равно что пропавший без вести. Только совесть живых не может мириться с такой неопределенной формулировкой. Защитники Родины не могут погибать безымянными, исчезать бесследно. Ветераны войны, работники военкоматов, краеведы и красные следопыты ведут кропотливый поиск по установлению фамилий погибших и совершенных ими подвигов. И на плитах братских могил появляются новые фамилии, родственники узнают о местах захоронения своих близких, в летопись Великой Отечественной заносятся ранее не известные имена и подвиги.
-
-
-
Из главы: «Левый берег»
книги Гринько А.И. «Линия Ратной Славы»
От станции Отрожка линия фронта повернула на юг. Передний край нашей обороны протянулся по левому берегу реки Воронежа до впадения ее в Дон. Оборона на всю тактическую глубину опиралась на жилые кварталы, заводские корпуса и пригородные населенные пункты. Это обеспечивало высокую инженерную прочность позиций, хорошую маскировку частей переднего края и их тыловых служб, создавало возможность скрытного сосредоточения войск и маневра ими по фронту.
Позиции в левобережной части города являлись’ последним рубежом отступления советских войск на воронежском направлении и важнейшим звеном их общей линии стратегической обороны на Верхнем Дону. Река Воронеж была крайней чертой продвижения противника на восток в зоне Центрального Черноземья.
Организация обороны в левобережной части Воронежа проходила в сложных условиях боевой обстановки. Заранее здесь не создавались позиции. Считалось, что их вполне достаточно на западной окраине города. К тому же фронт находился далеко за Доном, на территории Курской области. Но летом 1942 года обстановка резко изменилась. Прорыв подвижных соединений противника к Дону, захват им плацдармов у Семилук и Малышева, вклинение гитлеровцев в правобережные кварталы города с юга и запада — все это создало смертельную угрозу для Воронежа. Фашисты полагали, что захватят город с ходу.
Для такой уверенности у немецкого командования имелись основания. Воронеж наполовину разрушен бомбардировками и пылал пожарами. Шла массовая эвакуация населения, материальных ценностей, госпиталей и других тыловых учреждений и подразделений армейского и фронтового подчинения. Боевыми силами гарнизона являлись только четыре полка НКВД неполного состава и батальон народного ополчения. На помощь Воронежу не могли прийти части 40-й армии, которые еще вели оборонительные бои западнее Дона — под Касторной, Горшечной, Нижнедевицком. Надежд на скорое прибытие резервных войск из глубокого тыла не было.
Вся ответственность за защиту Воронежа легла на городской комитет обороны во главе с первым секретарем обкома партии В. И. Тищенко. Части местного гарнизона, объединенные в Воронежский боевой участок, вступили в неравный бой с бронированными колоннами фашистов.
Рассчитывать на то. что батальоны частей НКВД, растянутые по западной и южной окраинам города, надолго задержат противника, не приходилось. Поэтому принимались срочные меры по созданию обороны на левом берегу реки Воронежа. Вечером 4 июля на участке между Придачей и Монастырщенкой занял позиции 41-й пограничный полк. Тут же окапывался отряд народного ополчения под командованием И. П. Губанова. Рядом с ними для стрельбы по наземным целям заняли позиции несколько батарей 183-го и 254-го зенитных артиллерийских полков 3-й дивизии ПВО. Задачу зенитчикам ставил заместитель наркома обороны и командующий войсками ПВО страны генерал-лейтенант М. С. Громадин, только что прибывший в Воронеж. По одной батарее стало на прикрытие Чернавского и Вогрэсовского мостов. Против Вогрэсовской дамбы было поставлено на прямую наводку зенитное орудие сержанта Владимира Косоплечева. Генерал Громадин в беседе с бойцами расчета сказал: «Головой отвечаете! Чтобы не только танк, но и фашистский автоматчик не прошли по дамбе и мосту па эту сторону».
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |