Утром 6 июля командир немецкой 24 тд ещё не знал, какие задачи получит дивизия из корпуса на следующий день, и потому определённо стремился занять выгодные позиции для возможного продолжения наступательных действий. Захват плацдарма в левобережье несомненно соответствовал этой цели. Но уже вечером 6 июля в штаб дивизии поступил приказ из 48 танкового корпуса, который прояснил планы вышестоящего немецкого командования относительно Воронежа и, тем самым, уточнил и задачу 24 танковой дивизии.
Приказ гласил: «В случае, если Воронеж будет оставлен противником и занят нашими дивизиями, надлежит удерживать и укреплять плацдарм по следующей линии: русло реки Воронеж от устья до места в 2 километрах западнее станции Отрожка, северная окраина Подгорное, старое русло в 1,5 км. южнее Новоподклётное.»
То есть с вечера 6 июля стало ясно, что задачи наступать в левобережье перед 24 тд не ставится. В связи с этим отпадала надобность и в захваченном утром плацдарме в Придаче. Прочитав приказ, генерал Хауэншильд мог только развести руками: получалось, что в наступательном порыве последних дней он и его солдаты явно перестарались, когда, ворвавшись в Воронеж, с ходу захватили плацдарм в левобережной части города. Теперь этот плацдарм оказался ненужным. К тому же во второй половине дня 6 июля в штаб дивизии поступило из корпуса первое предварительное распоряжение о предстоящей смене 24 тд и выводе её на западный берег Дона.
Однако просто так отказаться от захваченного утром плацдарма командиру 24 тд явно не хотелось, и он не стал спешить с возвращением передового отряда назад. К вечеру 6 июля немцы организовали оборону плацдарма и на ночь остались в Придаче. Но, понимая, что занятый район теперь рано или поздно придётся оставить, фон Хауэншильд распорядился о минировании вогресовского моста (выполнить это приказание немцам помогали многочисленные заряды взрывчатки, в суматохе брошенные нашими сапёрами во время дерзкого захвата моста противником) и подготовке к отходу передового отряда на правый берег.
Какие же события происходили в тот день в захваченной противником части Придачи? Во второй половине дня группа немецких сапёр под прикрытием танков и автоматчиков начала минирование магистральной железной дороги на Лиски. Используя подрывные заряды, немцы методично взрывали секции железнодорожного полотна, станционные сооружения и постройки. Судя по немецким данным эта работа проходила без помех, боевых действий группа не вела. В описании отмечено, что крупному разведотряду дивизии «удаётся основательно разрушить важнейший ж/д мост и участок ж/д линии южнее с. Монастырщенка.»
К вечеру 6 июля немецкий разведотряд стал отходить мимо авиазавода в район многоэтажных зданий у реки, ближе к мосту. Заходили ли немцы на территорию самого авиазавода? На этот вопрос трудно ответить однозначно, поскольку достаточных документальных данных об этом нет. Прояснить ситуацию могли бы воронежские старожилы, которые работали в ту пору на заводе или жили вблизи него, но в моём распоряжении таких воспоминаний нет. Скорее всего, командование немецкого отряда выяснило, что авиазавод уже не работает, а потому противник не стал тратить силы на разрушение пустых заводских цехов, посчитав, что гораздо важнее разрушить железную дорогу. К тому же времени на тщательное обследование авиазавода у немцев не было. Они хорошо понимали, что ситуация, когда им удаётся почти свободно разъезжать по захваченному плацдарму и при этом блокировать магистральную железную дорогу, вряд ли продлится долго.
Так это и произошло. Первые советские подразделения подошли к станции Придача к вечеру. Это был 392 танковый батальон тяжёлой 180 тбр. вместе с приданной ему противотанковой батареей и двумя взводами автоматчиков. Накануне по приказу командира 18 танкового корпуса батальон вместе с другими подразделениями бригады ушёл из Придачи на юг, чтобы прикрыть восточный берег Дона южнее Воронежа. Но не успели части сосредоточиться в новом районе, как в 10 утра 6 июля в штаб бригады прибыл делегат связи от командующего 6 армией генерала Харитонова, который передал приказ командующего фронтом о возвращении бригады обратно. Ближайшим к Придаче подразделением бригады оказался 392 тб., который располагался в Верхне Боево. В полдень 6 июля сюда прибыл замкомандующего Брянским фронтом генерал Яркин и лично приказал командиру батальона капитану Дружкову вернуться в район Придача с задачей обеспечить переправу через реку Воронеж. При этом генерал Яркин сообщил, что переправа находится в руках наших частей, немцев в Придаче нет.
Получив приказ, командир батальона приступил к его выполнению. По прямой от станции Боево до Придачи было около 20 километров и батальону потребовалось около 5 часов, чтобы по просёлочным дорогам выдвинуться к южным пригородам Воронежа. При подходе к городу капитан Дружков, очевидно, не слишком полагаясь на услышанные им от генерала сведения и желая проверить всё самому, решил выслать вперёд разведку в составе 2 лёгких танков Т-60. Действуя впереди батальона, эти танки первыми выдвинулись к южной окраине Придачи. Танкисты подходили к жилому посёлку авиазавода, как вдруг в районе домов ИТР совершенно неожиданно попали под кинжальный артиллерийский огонь.
В результате оба танка были подбиты и сгорели, и батальон сразу же потерял свой головной дозор. Но, судя по всему, кто-то из танкистов остался в живых, успел выскочить из горящих танков и под огнём выбраться назад, предупредив командира подходящего батальона об опасности.
Так капитан Дружков узнал, что Придача уже занята немцами, и ему предстоит не оборонять переправу через реку (как планировалось), а идти в атаку на засевшего в городской черте врага. В силу скоротечности боя (а по сути внезапного расстрела наших лёгких танков из засады) оставшиеся в живых танкисты вряд ли успели заметить, а, тем более, запомнить, где именно располагались огневые точки противника, откуда вела огонь его противотанковая артиллерия, какие рубежи он занимает. Вполне возможно, что выжившие танкисты были ранены и были в шоке от осознания близости едва миновавшей их смерти и гибели своих боевых товарищей и танков в первом же бою. Их сбивчивые рассказы о пережитом вряд ли дали командованию батальона много ценной развединформации.
Поэтому капитан Дружков перед атакой на Придачу имел весьма смутные сведения о противнике и сложившейся обстановке. Не имея времени на тщательную подготовку наступления, он был вынужден после гибели посланных им вперёд танков ограничиться теперь только недолгой разведкой наблюдением. Впереди за обширным пустырём виднелись заводские постройки, да безмолвно возвышались многоэтажные жилые дома посёлка с зияющими глазницами выбитых окон.Для подавляющего большинства молодых танкистов батальона, что напряжённо всматривались тогда в захваченный врагом южный пригород Воронежа, это было поле самого первого в их жизни боя.
Немецкий аэрофотоснимок района авиазавода — место боя батальона Дружкова
В 6 часов вечера, наскоро изготовившись к атаке, 392 танковый батальон перешёл в наступление на южную окраину Придачи. Но атака успеха не имела и вскоре захлебнулась под огнём противника. Оказалось, что немцы засели в каменных зданиях, установили на замаскированных позициях противотанковые орудия, организовали эффективную систему огня и не собирались отходить. Вражеские артиллеристы даже затащили лёгкие противотанковые орудия на вторые и третьи этажи зданий и вели огонь прямо из квартир домов ИТР авиазавода, что стояли тогда на окраине посёлка. Обширный пустырь по которому продвигались наши танки давал противнику отличную возможность для обзора и обстрела с верхних этажей зданий, чем немцы не преминули воспользоваться.
Оказавшись под сильным огнём немецкой артиллерии, 392 танковый батальон капитана Дружкова вынужден был прекратить атаку и с потерями отойти на исходные позиции. Вскоре бой затих. На подступах к Придаче помимо сожженных ранее двух танков Т-60 разведки, остались ещё 6 танков: один КВ сгорел, 2 КВ и 3 Т-60 были подбиты. Из личного состава батальона 7 человек погибли и 4 были ранены, включая и самого командира, который, тем не менее, остался в строю и продолжал командовать батальоном, не смотря на полученное ранение. Малочисленная пехота батальона, судя по всему, была прижата огнём к земле ещё на дальних подступах к посёлку, залегла и атаку танков поддержать не смогла. С ходу ворваться в Придачу, разгромить немцев и сбросить их в реку не получилось. Стало ясно, что противник как следует укрепился и собирается удерживать захваченный плацдарм.
Одно из зданий, где укрывались немецкие подразделения. Фото автора.
Тем временем немцы приготовились к отражению второй атаки и вели наблюдение, благо для этого у них были все возможности. Например со смотровой площадки углового дома в начале улицы имени героев стратосферы они могли просматривать местность в юго-западном направлении на глубину нескольких километров вплоть до самой железной дороги.
Ночь застала немецкий «гарнизон» левобережья в обороне. Противник оставил станцию, район авиазавода и железную дорогу и сосредоточил имевшиеся силы в районе жилых домов вблизи моста. Новый день отнюдь не сулил немецкому отряду спокойной жизни. Стремительный рейд «кавалеристов» 24 тд в левобережье, который почти не встретил сопротивления утром, ушёл в прошлое. Теперь немцам предстояли трудные бои, чтобы удержать захваченный плацдарм ограниченными силами, и всё сходилось к тому, что русские не успокоятся, пока не вернут его обратно.
Одно из зданий, где укрывались немецкие подразделения. Фото автора.
Бои за Придачу возобновились утром 7 июля, но, судя по имеющимся документам, они главным образом представляли из себя длительную перестрелку между нашими и немецкими частями. Постепенно в этот район стали подходить батальоны всё того же 41 полка НКВД, командование которого, очевидно, привело за это время свои части в порядок и по приказу сверху вывело их на огневой рубеж в северной части Придачи. В бою, вероятно, приняли участие и некоторые подразделения 287 полка НКВД.
392 танковый батальон в тот день больше не предпринимал лобовых атак жилого посёлка. Очевидно командование батальона решило дождаться подхода стрелковых частей, прежде чем отважиться на штурм противника в условиях городской застройки. Из документов бригады следует, что основные силы батальона к вечеру даже оказались у деревни Никольское, более чем в шести километрах от места боя, где заняли оборону «в готовности не допустить переправу танков противника через реку Воронеж в районе Придача».
Несколько раз поредевшие роты из состава батальонов 41 полка НКВД поднимались в атаку и пытались занять посёлок и выйти к мосту, но под губительным огнём врага эти атаки захлёбывались и не приносили успеха. Противник упорно оборонял подступы к мосту, подразделения полка не могли продвинуться вперёд и, прижатые огнём к земле, окапывались на занятых позициях.
В конечном итоге в ночь на 8 июля к Придаче стали выходить первые наспех собранные роты из состава остатков вышедшего за Дон 125 стрелкового полка 6 стрелковой дивизии. На рассвете 8 июля командир полка и командир 392 тб. провели совместную разведку, готовясь к предстоящим наступательным боям. Теперь вместе с танкистами и подразделениями НКВД в атаку на Придачу наконец-то должна была пойти и пехота. Так после горького отступления и тяжёлых поражений, измотанные долгим маршем и обескровленные большими потерями роты и батальоны 6 стрелковой дивизии начинали в Придаче первые наступательные бои трудного лета 42 года.
Днём 7 июля командованию немецкой 24 тд стало ясно, что плацдарм в Придаче придётся оставить. Удерживать его дольше, особенно учитывая упорные попытки русских ликвидировать немецкое вклинение в левобережье, начавшиеся там бои и связанные с этим ненужные потери, не имело смысла. К тому же весь день 7 июля части дивизии вели бои за центральную часть Воронежа, и отвлекать при этом силы 21 мотопехотного полка на удержание плацдарма в Придаче было нецелесообразно. Дивизия оказалась втянутой в несвойственные её назначению боевые действия в городских условиях, и, хотя немецкое командование 7 июля громогласно объявило о падении Воронежа, борьба за город была ещё далека от завершения.Вместо стремительных прорывов и обходов противника, как это было в предыдущие дни наступления, части дивизии всё больше увязали в уличных боях.
Характерно признание, которое уже после войны сделал один из немецких офицеров, когда вспоминал боевой путь дивизии. Этот путь, без сомнения, сопровождался впечатляющими успехами, но в конечном итоге оказался вымощенной победами дорогой в ад Сталинграда, где дивизия и нашла свою бесславную гибель в окружении.
Говоря о боях за Воронеж в июле 42 и полученной 24 тд задаче взять город, он отметил, что «для выполнения этой задачи дивизия не имела достаточно пехоты. В этом заключаюсь ошибка командования, которой позже суждено было еще раз повториться роковым образом. Танковые дивизии, созданные для ведения боев на открытом пространстве, очень быстро «таяли» в боях за крупные города.»
Эти слова можно было бы назвать пророческими, если бы они были сказаны в своё время. Но опьянённые успехом наступления, немецкие генералы ещё не подозревали, что ждёт их на Волге, и какими последствиями обернутся для немецких подвижных соединений уличные бои в большом городе, хотя первые признаки будущих кошмаров Сталинграда, безусловно, проявились уже в Воронеже.Правда в победном для Германского оружия июле 1942 это мало кто заметил. Для большинства солдат и офицеров наступающих немецких дивизий окончательная победа тогда казалась уже не за горами.
В полдень 7 июля к Воронежу подошли первые части 16 моторизованной дивизии, которая в ночь на 8 июля должна была сменить 24 тд и принять командование на её участке. 24 тд уходила из Воронежского плацдарма и генерал Хауэншильд начал готовить вывод всех частей дивизии из боя. Подводя итоги проведённой наступательной операции, он, в числе прочих достижений дивизии, отметил: «Взят второй по величине промышленный город РОССИИ. Образован небольшой плацдарм за рекой ВОРОНЕЖ восточнее города ВОРОНЕЖ.
Жизненно важная двухколейная железная дорога МОСКВА-КАВКАЗ находится в радиусе обстрела немецких войск.»
7 июля командир немецкой боевой группы в Придаче получил приказ на эвакуацию занятого плацдарма и уничтожение «южного» моста. Подразделения передового отряда начали организованно отходить из жилого посёлка.
В донесениях наших частей, написанных после завершения боёв на левом берегу Воронежа, не встречается каких-либо упоминаний о захваченных в Придаче пленных и трофеях, равно как и об обнаруженных там сожженных танках, уничтоженных орудиях и трупах вражеских солдат и офицеров. Это обстоятельство ещё раз косвенно подтверждает тот факт, что немцы полностью вывели на правый берег Воронежа всю свою боевую технику, эвакуировали раненых и вывезли убитых. Ночью противник оставил Придачу и по вогресовскому мосту вышел на правый берег Воронежа. Вслед за выходящими войсками немецкие сапёры методично, пролёт за пролётом взорвали все секции вогресовского моста. Массивные железобетонные конструкции рухнули в воды Воронежа, от моста остались только одни опоры. Как казалось тогда немецкому командованию, путь на правобережье был русским надёжно отрезан. (Враг ошибался. Уже в августе советские танки смогли в районе Вогреса переправиться на правый берег Воронежа и совершенно неожиданно для противника повели наступление на Чижовку. Но это уже другая история.)
Утром 8 июля наши части пошли на штурм вражеского плацдарма. На этот раз танки и пехота быстро заняли Придачу и вышли к взорванному мосту. Боя не было. Из изрыгавших прежде огонь многоэтажных домов посёлка уже никто не стрелял. Противника в плацдарме не оказалось.Начальник политотдела 180 тбр. наконец-то смог отправить наверх победное донесение: «Южная Придача и переправа были очищены от остатков противника без потерь.»
Так закончился рейд врага на левый берег Воронежа. Бои за левобережный плацдарм стали достоянием истории. Прошли годы, затем десятилетия. К сожалению после войны реальные исторические события 6 и 7 июля 1942 года в районе Придачи долгое время были сильно искажены и обросли самыми разными слухами и домыслами. В газетных статьях и даже на страницах книг историко-краеведческого характера порой публиковались самые настоящие небылицы. Писали даже о мифическом немецком парашютном десанте, которого на самом деле никогда не было ни в Придаче, ни вообще где-либо под Воронежем. Причём весь этот немецкий «десант», якобы, был полностью уничтожен. Нисколько не сомневаясь, авторы публикаций на бумаге «наносили» врагу колоссальные потери и «заваливали» Придачу и подступы к ней сотнями немецких трупов и десятками уничтоженных фашистских танков.
В послевоенных описаниях боёв за Воронеж факт захвата противником вогресовского моста предпочитали обходить молчанием, либо писали о том, что мост был своевременно взорван советскими сапёрами. Доходило до того, что некоторые авторы умудрились даже вообще «не пустить» врага на левый берег Воронежа. Данные о потерях противника, «нанесённых» ему в донесениях военной поры и на страницах послевоенных публикаций, порой просто поражают воображение. Горькая же правда состоит в том, что действительные потери врага были, увы, очень и очень далеки от этих фантастических цифр.
Доступные сегодня исследователям немецкие документы позволяют достаточно точно сказать, какие потери понесла 24 немецкая тд в боях за Воронеж. 6 июля все части дивизии потеряли: 1 офицера и 8 солдат и унтерофицеров убитыми, 5 офицеров и 94 солдат и унтерофицеров ранеными и 6 солдат и унтерофицеров пропавшими без вести. Всего 114 человек.
Заметим, что это общие потери всей дивизии за весь день боёв во всех районах Воронежа. Какими же были тогда потери передового отряда, который утром захватил вогресовский мост практически без боя и весь оставшийся день боевых действий почти не вёл? Очевидно, что очень и очень малыми.
7 июля потери 24 тд составили: убито 2 офицера, 36 солдат и унтерофицеров, ранено 4 офицера, 81 солдат и унтерофицеров, без вести пропало 2 солдата. Всего 125 человек. Сколько солдат и офицеров потерял противник в боях за Придачу? Мы не знаем этого точно. На основании имеющихся данных можно предположить, что за полтора дня существования немецкого плацдарма в районе Придачи общие потери противника убитыми и ранеными (пропавших без вести в этих боях у противника, судя по всему, не было), скорее всего, находились в пределах 10 — 15 человек.
Может быть в боях за Придачу враг понёс большие потери в технике? Имеющиеся данные заставляют нас сильно усомниться в этом. Ни подбитых и брошенных немецких танков, ни пушек, ни мотоциклов наши части в освобождённой Придаче не обнаружили. Даже если какие-то танки и орудия из состава передового отряда и вышли из строя за эти два дня, все они были своевременно эвакуированы на правый берег Воронежа по вогресовскому мосту и восстановлены ремонтными подразделениями дивизии. Вытаскивать же из Придачи сгоревшие танки противнику было просто не зачем, так как они уже не подлежали восстановлению и были безвозвратной потерей. Немцы попросту оставили бы их на поле боя, так как тратить дефицитное время и силы только ради того, чтобы тащить сожжённые танки на металлолом, они в тех обстоятельствах позволить себе не могли. Но в таком случае наши части непременно обнаружили бы сожженные немецкие танки в Придаче и, конечно же, сообщили об этом наверх. Однако таких сообщений в донесениях не встречается.
Вообще за всё время боёв с начала наступления 28 июня вплоть до завершения боёв за Воронеж 8 июля 1942 года безвозвратные потери 24 тд в танках составили всего 5 единиц. Правда число боеготовых машин за это время неуклонно сокращалось и ко дню вывода дивизии с Воронежского плацдарма снизилось на 24: со 167 до 133. Учитывая напряжённую работу эвакуационных и ремонтных подразделений дивизии, которые чуть ли не ежедневно возвращали в строй подбитые и повреждённые машины, можно уверенно предположить, что число вышедших из строя танков за это время было гораздо больше. Нет никаких сомнений, что многие из этих машин были подбиты именно в ходе боёв за Воронеж.
Но дело в том, что подбитые в боях и вышедшие из строя танки и другая боевая техника, как правило, не становились для врага безвозвратной потерей и благодаря хорошо налаженной работе технических служб вскоре опять возвращались в строй и продолжали воевать.В огромной мере этому способствовало и то, что в наступательных боях лета 42 года на Воронежском направлении поле боя практически повсеместно оставалось противнику, и потому (в отличие от наших танковых частей!) он мог эвакуировать свои подбитые танки для ремонта и не терял их безвозвратно.
Через много лет после войны написать о памятных боях под Воронежом решил и бывший командующий Брянским фронтом маршал Голиков. В своей статье для вышедшего в 1968 году сборника о Воронежском сражении он упомянул и о боях в Придаче, но при этом утверждал, что вогресовский мост нашим частям «удалось сохранить», хотя уже тогда в доступных ему архивных документах Брянского фронта мог (если не надеялся на память) прочитать, что «Немцы взорвали южный мост». Говоря же о завершении сражения за Придачу, Голиков решил через четверть века после прошедших боёв всё-таки поставить в них победную точку и сообщил читателям, что противник «был выброшен за реку Воронеж». О том, что немцы сами ушли с плацдарма и взорвали за собой и мост и железную дорогу, он писать не стал.
Такова вкратце история произошедших в Придаче событий 6, 7 июля 1942 года. Конечно с ними связано много горького, но от этого они не перестают быть частью нашей истории. Из честной книги прошлого нельзя вырывать её отдельных неудобных страниц.
Умаляют ли приведённые в статье факты мужество и героизм защитников Придачи? На мой взгляд нет. В подавляющем своём большинстве они делали всё возможное, чтобы разбить врага. Но по мало зависящим от них причинам сделать это зачастую не удавалось. Не их вина, что враг ворвался в Воронеж, а не был остановлен и разбит на его подступах, хотя для этого летом 1942 года у Красной армии имелись все возможности.
Главную ответственность за это несёт высшее советское командование, по вине которого Воронеж оказался практически беззащитен перед лицом врага в самые важные, решающие для его судьбы дни. И, как это часто бывает, своим мужеством и самопожертвованием, своей кровью и жизнью рядовым защитникам Воронежа пришлось искупать тяжёлые ошибки, а зачастую и некомпетентность вышестоящего начальства. Они выполнили свой долг до конца, самоотверженно сражаясь с сильным и опытным противником даже в самых неблагоприятных обстоятельствах.
В заключении этого небольшого исследования надо сказать и о дальнейшей судьбе взорванного немцами вогресовского моста. Долгие годы после войны он оставался разрушенным, из воды поднимались только одни его опоры. Но жизнь продолжалась и требовалось как-то наладить связь центра города с левобережьем. Сначала, после освобождения Воронежа рядом с уничтоженным вогресовским мостом через реку был сооружён временный переход для пешеходов. По словам А.П. Шингарёва трамваи тогда доходили до конца дамбы, пассажиры выходили и шли по пешеходному мосту через реку, где садились уже в трамвай на левом берегу. Решение восстановить вогресовский мост было принято только в середине 50 годов. Перед началом работ водолазы тщательно обследовали остатки опор и рухнувшие пролёты и нашли под водой.остов довоенного трамвая, упавшего в реку вместе со взорванным 7 июля 1942 года мостом. Он пролежал на дне реки долгие годы.
Вытащенный на берег, этот избитый пулями и осколками воронежский трамвай предстал перед собравшимися у моста людьми молчаливым и зримым напоминанием о войне и о трагическом и героическом для Воронежа лете 1942 года.
-
-
-
Бой за село Подгорное
Утром в небе показались две темные полоски. Они неслышно приближались, и скоро мы увидели, что это немецкие самолеты-разведчики, так называемые «рамы». Они с мягким гулом пролетели стороной, но вскоре опять появились. Пилоты нагло снижались над нами. Сделав два круга, улетели. Появление воздушной разведки противника насторожило командование дивизии. Опасались, что будет раскрыто прибытие свежих сил, надежно замаскированных в оврагах и ожидавших назначенного часа, чтоб пойти в наступление. Надо было во что бы то ни стало овладеть высотами, изгнав оттуда немцев, и создать прочный оборонительный рубеж.
Начинало светать, когда нас переместили в центральную линию траншей, откуда вчера шли в атаку группы красноармейцев. Настало наше время! Мы приготовились. Откинув скатки, противогазы, вещевые мешки, напряженно ждали. Я смотрел на ровное, как стол, пространство, изуродованное множеством воронок. Вдали, на взгорье, темнели деревья, виднелась церковь.
— Сейчас артиллерия наша ударит, и мы пойдем, — сказал Петя Латкин.
— Хорошо бы, — произнес Федоров.
Латкин придвинулся ко мне.
— Давай держаться вместе, Боря, — сказал он. — Если меня ранят, помоги мне, а я, в случае чего, помогу тебе.
Я пожал его локоть в знак согласия и посмотрел на него: тщедушный парень, прославившийся своей щедростью.
— И за что только девки тебя любят, Петя? — шутливо спрашиваю. — Нос у тебя маленький, лицо бледное, ростом — не удался.
— За то и любят, — не смутился он. — За малый нос, за малый рост, за то, что прост и разговорчив.
Было светло, но солнце еще не появилось. Майор Орлов пришел в накинутой на плечи длинной шинели. Голосом сиплым, но громким произнес:
— Товарищи бойцы, красноармейцы! Мы с вами находимся в десяти километрах от Воронежа. Перед нами — село Подгорное. Видите? Сады и церковь белая? Там — немцы. Их надо выбить оттуда! Уничтожить! Вы должны занять левую окраину села. Такова задача. Сказав это, майор повернулся и ушел прочь. Несколько мгновений витала тишина. Сержант скомандовал:
— Ну, все — пошли! Айда!
Мы, пригнувшись, двинулись цепью. Мы знали, немцы видят нас и подпускают ближе. Чему быть, того — не миновать. Они поджидали нас, как поджидали тех, вчера… Мы ускорили шаг, вихрем понеслись вперед, низко пригибаясь, и вдруг раздался нервный, бешеный крик Малькова:
— Да что вы гнетесь, трусы паршивые!
Зачем, зачем оскорбил ты нас, родной командир? Как молния, пронзило чувство обиды. Все равно гибель ждет нас всех, умрем же, как герои! И в полный рост рванули на врага: «Ура-а!»
Обученные, крепкие, сильные бойцы — краса и гордость стрелкового полка. И тут же с высоты села Подгорного застрочили тысячи свинцовых пуль.
Мы еще не успели пальнуть из винтовок, не видели, в кого стрелять. Стреляли в нас. Мы упали — все, кто убит, кто ранен, кто живой. Огненный шквал прижал нас к земле.
Когда, наконец, кончилось человекоубийство и некоторые из нас зашевелились, услышал я пронзительный голос:
— Сержант убит!
Быстро ползу меж телами, тормошу, называю каждого по имени. Латкин неподвижно лежал, обагренный кровью. Погиб, погиб мой товарищ. Я двинулся по-пластунски влево. Большая воронка была передо мной, наверно от пятисоткилограммовой авиабомбы. Обогнув ее, прополз дальше и увидел грунтовую дорогу, о которой мы прежде не знали. На ней, во всю проезжую ширину, тоже была воронка с гребнем выброшенной взрывом земли. Эта дорога выныривала из низины, по обеим сторонам ее тянулись неглубокие кюветы. В отдалении танк подбитый стоял. Какая удача, что я увидел все это. Видно, здесь упорный бой произошел, в котором наши потерпели неудачу, а немцы одолели и засели на высотах.
Я поспешил к своим и, подползая, услышал, как Чижевский голосил: — Всех перебьют, надо возвращаться! — Вертаться нельзя! — кричал Рыбаконь. — Нас свои перебьют как предателей!
Мы этого Рыбаконя, промеж себя «Рыбкой» всегда называли. Он был знатоком различной техники, до войны в МТС работал трактористом. В полковой школе всех превосходил ростом.
— Что же нас погнали без огневой поддержки? — не унимался Чижевский. Я уже был возле них. Вижу, разброд начинается, — пропадем. — Где ты лазил там, Борис? — спросил Федоров. — Мировой вопрос решаем, а тебя нет, запевала ты наш… — Я разведал местность, — отвечаю. — Нечего рассусоливать, надо выполнить приказ майора. — Выполнить? Но как? — спросил Рыбаконь. — Я знаю как! — Если знаешь, бери на себя, командуй! — крикнул Чижевский. — А как думают остальные? — спросил я. — Одобряю, — сказал Федоров. — Давай — чего там! — крикнул Рыбаконь и переполз ближе ко мне. Атака — Вот что, — пояснил я, — левее, оказывается, есть дорога — прямехонько на Подгорное. По обеим сторонам — кюветы. По ним можно скрытно продвинуться к селу. Давайте не терять времени. По одному, рассредоточенно, по-пластунски — переползем к дороге. Чижевский, посчитайте, сколько нас осталось. Федоров и Рыбаконь, остаетесь перевязать раненых, перетащить в воронку. У кого санитарная сумка? — Здесь она. — Действуйте!
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |