– Что такое? – спросил Девлин, наблюдая, как меняется выражение лица жены.
– Вон тот человек. Он таращится на наш дом уже почти час. Я заметила его, когда показывала мистеру Блумсфилду манускрипт. Мы поднесли книгу к окну, чтобы рассмотреть при остатках дневного света…
Но Себастьян уже оттолкнулся от подоконника и стремительно направился к двери.
Глава 18
Ураганный ветер швырнул выскочившему из дома Девлину в лицо дождь, затрепал полами одежды. Щелкнул кнут, и пара лохматых тяжеловозов преградила виконту дорогу, вынудив резко остановиться на краю тротуара. Огибая груженную углем телегу и чертыхаясь от нетерпения, Себастьян почти настроился, что, пока он доберется до противоположной стороны улицы, наблюдатель в широкополой шляпе исчезнет в тумане. Но тот оставался на месте, дожидаясь приближения виконта. Темный от дождя сюртук мешком болтался на худющем, словно скелет, теле, рот широко растянулся в идиотской улыбке.
– Кто вы, черт подери, и почему следите за моим домом? – требовательно поинтересовался Девлин, останавливаясь перед незнакомцем.
– Забавно, что вы такое спрашиваете, – отозвался тот, – потому что я хотел задать этот же вопрос вам.
Обильно тронутые сединой темные волосы свисали чересчур длинными, спутанными и сальными прядями, обрамляя ввалившиеся щеки, запавшие черные глаза слезились. Нос носил следы давнего серьезного перелома, вздувшийся красный шрам обезображивал пол-лица. На вид неизвестному можно было дать как лет тридцать пять, так и пятьдесят, поскольку непогоды и нездоровье огрубили его кожу и углубили складки вокруг рта. На мгновение мужчина показался Сен-Сиру смутно знакомым, но тут изможденные черты дернулись, и ощущение узнавания пропало.
– Какой вопрос? – нахмурился Себастьян.
– Кто вы?
– Хотите сказать, будто поэтому мокнете здесь? Потому что желаете узнать, кто я такой?
– Да, именно.
Ливший вокруг дождь рябил грязную воду в сточной канаве, барабанил по железным перилам лестницы, ведшей в подвальную кухню, и сбегал ручейками по лицу улыбающегося человека.
– Она хорошенькая, ваша жена. – Оскал незнакомца стал еще шире. – Очень хорошенькая.
Себастьяна захлестнуло волной распаленного страхом бешенства. Впечатав неизвестного спиной в кирпичную стену стоявшего сзади дома, он придавил предплечьем худосочное горло.
– Что, черт возьми, это означает?
Чудаковатый тип замотал головой, все так же пугающе ухмыляясь:
– Ничего не означает.
– За каким дьяволом вам знать, кто я?
Мужчина зажмурился, издавая странный, полузадушенный смешок.
– Я видел вас. Видел, как вы выходили из его дома.
– Из чьего дома?
Напрягая жилистые мышцы, растопырив пальцы, незнакомец вжал руки в кирпичную стену, а затем распахнул глаза, и они были, словно у младенца или у дряхлого старика, когда ум утрачивает способность мыслить и просто смотрит на мир с беспомощным замешательством и тоской.
– О, этого я не могу вам сказать.
Виконт отступил на шаг назад, отпуская противника.
– Держитесь подальше от моей жены. Вам ясно?! Держитесь подальше от моего дома и от моей жены. Замечу, что снова тут околачиваетесь, – напущу на вас городскую стражу.
Однако тот теперь смотрел не на Девлина, а куда-то ему за спину. Обернувшись, Себастьян увидел Геро, которая спокойно переходила мостовую, приподнимая подол белого муслинового платья над грязью и навозом.
Когда Девлин оглянулся, незнакомец уже исчез.
– И кто же он такой? – поинтересовалась виконтесса, ступая на тротуар рядом с мужем и провожая взглядом удалявшуюся тощую фигуру. Порыв ветра обвил супругов хлесткими дождевыми струями.
– Тот, кому самое место в Бедламе.
Геро перевела глаза обратно на мужа.
– Вот как? Вроде человека, который выскакивает под ливень без головного убора и плаща?
Себастьян отер лицо от воды и посмотрел на жену. Дождь скапывал с ее намокших локонов, сбегал по щекам, пропитывал элегантное платье, так что тонкий муслин облегал все изгибы и выпуклости статной фигуры.
– Вроде тебя?
Лицо Геро озарилось веселым удивлением, и она разразилась звонким смехом, запрокинув голову к небу.
Ливень утих поздно вечером, лишь для того чтобы возобновиться сразу после полуночи.
Лежа без сна в постели жены, Девлин смотрел, как разряды странных зеленоватых молний подсвечивают низкие тучи, клубящиеся над зловонными улочками и захлестнутыми дождем доками на востоке. После короткого, захватывающего дух затишья зарокотал гром, нарастая в сотрясающее стекла крещендо, пробуждая воспоминания, которые Себастьян предпочел бы изгнать из памяти.
Рядом почувствовалось слабое шевеление, послышался шорох. Нежная, теплая рука скользнула по его обнаженной груди.
– Ты не спишь.
– А ты спишь? – улыбнулся он в темноту, привлекая жену ближе.
Перекатившись, Геро прижалась всем телом к боку мужа.
– Ты обеспокоен из-за того типа, который следил за домом.
Себастьян погладил ее по спине, провел ладонью по изгибу бедер.
– Не могу избавиться от мысли, что видел его раньше, только никак не вспомню, где.
– Может, нищий с угла улицы? Одно из лиц, мимоходом замеченное в отчаявшейся толпе возле богадельни Святого Мартина?
– Не думаю, что этот человек нищий, – мотнул головой Девлин.
– Ты же сам сказал, будто он производит впечатление пациента Бедлама.
– Это не исключает его причастности к смерти Даниэля Эйслера.
– Не вижу связи.
– Почему тогда он следил за домом? И почему высматривал тебя? Не меня – тебя.
Геро приподнялась на одном локте, чтобы посмотреть на мужа.
– Я способна за себя постоять.
Ее слова прозвучали эхом фразы, услышанной им раньше от Кэт. Только в случае с актрисой имелась в виду угроза, исходящая от Джарвиса… отца Геро.
Себастьян запустил пальцы в занавесившие лицо жены темные волосы и отвел их в сторону. Он видел, как Геро застрелила в упор человека, почти не выказав при этом ни ужаса, ни сожаления. В ней была жесткость, унаследованная от отца, лорда Джарвиса, однако смягченная чувством справедливости и сострадания к менее удачливым членам общества, которого барон никогда не испытывал. Девлин знал, что ради защиты себя или близких Геро без колебаний и угрызений совести отважится на убийство, и точно так же понимал, что эта решимость не избавляет ее от опасности.
– Все мы уязвимы. Особенно если имеешь дело с сумасшедшим.
Жена с минуту помолчала. Лицо посерьезнело, меж бровей пролегла морщинка.
– Думаешь, я не тревожусь о тебе?
– Это не…
– Не одно и то же? Потому что ты мужчина, а я женщина?
– Нет. Потому что одно дело, когда я по своей воле рискую собственной жизнью, и совсем иное – когда мои действия ставят под удар кого-то еще.
Геро приложила пальцы к его губам.
– Я знала, что меня ждет, когда выходила за тебя, Девлин.
Себастьян улыбнулся ей в ладонь.
– А я не уверен, что знал. – Еще никогда он не был столь близок к разговору о глубинных изменениях в их отношениях и о неожиданном, переворачивающем жизнь упрочении уз, которые их соединили.
Рука Геро скользнула по его груди, спустилась ниже. Себастьян задержал дыхание и увидел, как темнеют от желания серые глаза.
Перекатив жену на спину, Девлин приподнялся над ней. Ветер хлестал дождем в оконные стекла, зеленоватые отблески молний окружали любовников неземным пульсирующим мерцанием. Себастьян поцеловал щеку Геро, затем веки, волосы, нежную впадинку у основания шеи. Его мир сузился до прикосновений плоти к плоти, ищущих рук, сплетающихся пальцев. Нежности ее губ. Требовательного шепота ее страсти.
И своей собственной.
Себастьян как раз подтягивал на бедра бриджи, когда в дверях темной гардеробной появилась Геро. Виконтесса набросила на плечи одеяло от холода, но осталась обнаженной. Пульсирующие грозовые вспышки обрисовывали ее длинное бледное тело и округлый живот.
– Полагаю, у тебя есть веская причина выскальзывать из моей постели в час ночи.
Надевая через голову рубашку, Девлин улыбнулся:
– Хочу еще разок осмотреть дом Эйслера – сам и без помех.
– Если только твоему незаконному осмотру не воспрепятствует чей-нибудь мушкет.
– Считаешь меня настолько неосторожным?
– Нет. Но ты совсем не спал прошлой ночью. Тебе нужно отдохнуть.
Себастьян наклонился натянуть сапоги.
– Как думаешь, спится ли нынче Расселу Йейтсу?
– На земле никогда не переведутся невинные люди, которым грозит виселица.
Виконт повязал неприметный шейный платок и достал сюртук.
– Верно.
– По твоим словам, двери в особняке запираются на засов, а окна забраны решетками. Как же ты попадешь внутрь?
– Есть одна задумка.
– Отрадно знать, что, доведись нам оказаться в стесненных обстоятельствах, ты сможешь прокормить семью кражами.
Себастьян с ворчанием поймал Геро для короткого поцелуя, но она удивила его крепким объятием.
– Будь осторожен. – Слова баронской дочери, по обыкновению, прозвучали скорее приказанием, нежели просьбой.
Девлин снова поцеловал ее, на этот раз в нос.
– Боже правый, ты говоришь совершенно как жена.
– Только без оскорблений. – Виконтесса поправила супругу шляпу. – Что именно ты рассчитываешь отыскать?
– Ответы, надеюсь.
– На какие вопросы?
– Еще не знаю.
Глава 19
Одинокий масляный фонарь, прицепленный высоко на стене лавки зеленщика, отбрасывал небольшое пятно тусклого света на угол извилистой улочки. Остальная ее часть лежала в сырой темноте, тихая и спокойная.
Остановившись в укрытии глубокого дверного проема, из которого несло мочой, Себастьян наблюдал, как порывистый ветер треплет мокрый от дождя плющ, оплетавший ободранный фасад жилища Эйслера и наполовину затенявший старинные освинцованные окна. В особняке, как и в складах и закрытых ставнями лавках вокруг, было темно. Девлин не мог знать, по-прежнему ли находятся в доме престарелые слуги убитого, но даже если и так, они давным-давно должны были удалиться в свою мансардную спальню. Быстро оглядевшись по сторонам, виконт пересек улицу и нырнул в узкий, зловонный проход, шедший вдоль южной стены здания.
Закоулок был настолько тесным, что в нем едва хватало места развернуться, и упирался в старую калитку из толстых, вертикально поставленных досок, обитых гвоздями и стянутых железными полосами. Но дерево давно прогнило, а проржавевшие крепи настолько истончились, что треснули, стоило Себастьяну налечь всем весом на доски. Поймав калитку, прежде чем та грохнула о заросшую сорняками и засыпанную листьями брусчатку, он аккуратно поставил ее в сторонку.
То, что лет двести назад было восхитительным садом в стиле ренессанс, с обсаженными розами дорожками и клумбами окопника и ромашки, пижмы и пиретрума, теперь превратилось в темную буйную чащу, зажатую между грязных кирпичных стен соседних зданий. У террасы росли огромные вязы с отяжелевшими от дождя раскидистыми ветвями. Любой другой человек был бы здесь слеп. Однако Себастьян без труда шагал вперед, пробираясь через упавшие трухлые ветки, путаницу мокрых лоз и битые камни.
«Это дар», – говорила Девлину мать про его способность видеть при полном отсутствии света, слышать звуки, слишком тихие или высокие для большинства человеческих ушей. Больше никто в их семье не обладал подобными качествами, и Себастьян до сих пор помнил выражение лица леди Софии, когда она впервые обнаружила необыкновенную, почти по-животному острую восприимчивость органов чувств своего младшего ребенка.
Однажды вечером графиня случайно наткнулась на сына, который, свернувшись калачиком на скамейке в летнем домике, читал книгу, когда солнце давно уже село. Теперь Себастьян понимал, что, в отличие от него самого, мать наверняка знала, что необычный дар передался ему от отца.
Отца, который не был графом Гендоном.
Девлин прогнал из мыслей воспоминания и тихо поднялся по разрушенным ступеням на террасу, ступая осторожно, чтобы не допустить предательского стука осыпавшихся под сапогами камушков. Слева от двери по-прежнему стояли рядком дешевые деревянные клетки. Их несчастные обитатели нахохлились под сырым ветром, несшим с собой омерзительный дух убожества и заброшенности. Почти все кормушки были пустыми, поилки грязными.
Целеустремленно переходя от клетки к клетке, виконт торопливо открывал их одну за другой, постукивая по прутьям тех, чьи узники казались слишком ослабленными или боязливыми, чтобы воспользоваться предложенной свободой. Хлопая крыльями, птицы взмывали в ночное небо: сперва воробьи, голуби и жаворонки, а после того, как мелкие пернатые безопасно разлетелись – ястребы и совы. Наконец Девлин остановился перед клеткой с недовольным длинношерстным черным котом, взиравшим на пришельца прищуренными зелеными глазами. Себастьян распахнул дверцу, петли которой скрипнули так громко, что он вздрогнул.
– Ну, давай же, вылезай, – шепнул виконт, когда животное не двинулось с места. – Чего ждешь? Приглашения от самого короля?
Кот моргнул.
Наклонив клетку вперед, Себастьян вытряхнул ее обитателя, и тот с негодующим воплем спрыгнул на мощеную площадку.
– Ш-ш-ш, – шикнул на него Девлин.
Кот метнулся в ночь, помахивая со стороны в сторону неимоверно длинным, пушистым хвостом.
Себастьян проводил его взглядом, прислушиваясь к малейшему звуку, который мог бы указать, что присутствие незваного гостя обнаружено. Сорвавшийся снова ветер захлестал скрипучими ветвями старых вязов.
Виконт вытащил из сапога кинжал и направился к черному ходу.
Щель между полотном двери и рамой оказалась не такой широкой, как надеялся Девлин, однако достаточной. Просунув лезвие в просвет при самом косяке, он нажал, пока твердая сталь ножа не уперлась в более мягкое железо засова с силой, которой хватило, чтобы чуть-чуть сдвинуть его вправо. Затем высвободил кинжал, еще раз просунул его рядом с косяком и опять нажал.
Себастьян повторял это действие снова и снова, понемногу отодвигая засов. Работа шла мучительно медленно. Гораздо легче было просто выдавить решетку на одном из окон и разбить стекло, но Девлину хотелось оставить как можно меньше следов своего вторжения. Послышалось негромкое шлепанье опять припустившего дождя и далекий оклик ночного сторожа: «Два часа дождливой ночи, и все спокойно!» И тут задвижка с мягким щелчком подалась, и дверь, скрипнув, приотворилась внутрь дюймов на шесть.
Девлин толкнул створку, открывая пошире, сделал шаг и едва не споткнулся, когда что-то теплое и пушистое проскользнуло у него под ногами.
– Ты уйдешь наконец? – шепнул он.
Кот негромко мяукнул.
«Проклятье».
Сунув кинжал обратно в ножны, виконт переступил через животное и молниеносно закрыл дверь прямо перед его мордой.
– Мяу! – пожаловался нахал, оставшись снаружи.
При закрытой двери коридор лежал почти в полной темноте, только слабый отсвет проникал сквозь арку из окон простиравшегося за ней огромного холла. Из густой тени неясно вырисовывались ряды тяжелых картин на стенах и груды мебели. В воздухе висел запах плесени и гнили.
Неслышно ступая, Девлин открыл первую дверь справа и очутился в столовой, которая выглядела так, будто десятилетиями не использовалась по назначению. Бархатные шторы на окнах свисали лохмотьями; стоявший в центре длинный стол времен короля Якова и дюжина стульев с витыми ножками до того потемнели от вековой копоти и старого воска, что казались почти черными. Столовая была настолько загромождена мебелью, штабелями картин и objets d’art [14], что на ее обыск пришлось бы потратить неделю, вначале расчистив себе путь внутрь.
Закрыв дверь, виконт шагнул на противоположную сторону коридора, но встал как вкопанный при виде сверкнувших на него из темноты зеленых глаз.
– Как, черт подери, ты сюда пробрался? – шепотом поинтересовался он у кота. Но тут от дуновения ветра, пахнувшего мокрой мостовой и влажной землей, тяжелая дверь на террасу с громким скрипом качнулась, и Себастьян сообразил, что без засова она опять открылась.
Девлин носком сапога легонько отпихнул кота с дороги.
– Только тихо, ладно?
Следующая комната выглядела лишь немногим менее захламленной, нежели столовая, хотя это помещение явно использовалось не только как склад, поскольку там был свободный проход от двери к заваленному бумагами великолепному столу из черного дерева, инкрустированного слоновой костью. Судя по всему, в бумагах уже кто-то рылся – несомненно, наследники Эйслера либо их поверенные. За столом стоял массивный сейф с открытой нараспашку тяжелой железной дверью и пустыми полками. Какие бы драгоценные камни, пачки банкнот и другие секреты ни хранились в нем недавно, теперь они исчезли.
Себастьян продолжил осмотр.
Как он и подозревал, следующая дверь оказалась вторым входом в длинную переднюю, где был застрелен Эйслер. Очевидно, именно через нее убийце удалось бежать, не попавшись на глаза Йейтсу… если арестованный рассказал правду о событиях того вечера.
Девлину не давала покоя мысль, что он не настолько уверен в этом, как хотелось бы.
На первом этаже осталась еще одна дверь, неподалеку от пролета узких ступенек, ведших в подвальную кухню. Вернувшись к ней, Себастьян нажал на ручку.
Заперто.
Черный кот присел на задние лапы у ног виконта и тихонько мяукнул.
– Странно, да? – обратился к нему Девлин. – Но лучше бы ты… – и запнулся, услышав снизу глухой стук.
Виконт отпрянул от ступенек и вжался спиной в стену, держа кинжал в руке. Слабое мерцание, как будто от фонаря, осветило ведший из подвала пролет и отбросило на дальнюю стену две длинных мужских тени. На лестнице послышалась тяжелая поступь одного человека, потом второго.
– Мяу! – провозгласил кот.
Шаги остановились.
– Мяу! – зверь выгнул спину и встал на верху лестницы, мотая со стороны в сторону пушистым хвостом и посверкивая в темноту зелеными глазищами.
– Святые угодники, это чего? – испуганно прошептал один из мужчин.
– Дурень ты, это же кот, – ответил второй голос, постарше и погрубее. Послышался звук шлепка – наверное, верховод шмякнул труса шляпой.
– Ой! А это за что?
– Заткнись и давай топай.
Шаги продолжили осторожный подъем.
Девлин боком задвинулся глубже в тень от открытой лестничной двери и массивного бюро, на котором лежали завалы всякой всячины: мраморный бюст, греческая ваза, куча элегантных прогулочных тростей. Но спрятаться было негде, и Себастьян не мог прошмыгнуть мимо лестницы или проскользнуть назад в столовую, не попав в поле зрения неизвестных.
– Где будем смотреть первым делом? – прерывистым шепотом спросил младший из мужчин.
– Думается, в передней, – ответил его напарник.
– А если там не найдем?
– Тогда перероем каждую чертову комнату в доме, пока не сыщем. А ты как думал? Хочешь самолично сообщить хозяину, что мы оплошали?
– Нет, но… – Шаги снова остановились. – Морган…
– Ну что? Чего ты опять застрял?
– Почему дверь черного хода стоит открытая?
Себастьян уже мог разглядеть первого взломщика: высокого, худого, в коричневом плисовом пиджаке и мешковатых штанах, с зажатым в руке фонарем. Приглушенный роговыми пластинами золотистый огонек высвечивал гладкое лицо юноши, вероятно, не старше шестнадцати-восемнадцати лет. Не сводя взгляда с распахнутой задней двери, он тяжело сглотнул, заметно дернув кадыком. Рука дрогнула, и огонек фонаря затрепетал.
– Что за черт? – недоуменно остановился на ступеньке за ним старший.
– Как думаешь, могло ее ветром отворить?
– Откуда мне знать? Пойди, посмотри.
– Дай пистолет.
– Зачем? Боишься, Бука тебя цапнет?
– Перестань дразниться и просто дай мне пушку.
Старший заворчал, но передал напарнику тяжелый седельный пистолет, выглядевший пережитком Тридцатилетней войны[15].
Девлин замер, между тем как юный грабитель прошел мимо, играя отсветами фонаря по стенам и наваленным в коридоре богатствам. Стоило лишь осмотреться по сторонам, и он без труда заметил бы виконта. Но паренек сосредоточил все внимание на открытой двери и продуваемой ветром террасе. Он до того нервничал, что было видно, как трясется дуло пистолета, танцует и трепещет огонек фонаря.
– Ну что? – спросил старший взломщик, достигнув верхней ступеньки. Он оказался немного ниже своего спутника, но значительно массивнее, с мощной грудью, толстой шеей и мускулистыми конечностями, грубоватыми чертами лица и крупным, с горбинкой носом. Взгляд из-под нависших бровей тоже был прикован к двери черного хода.
И тут мужчина повернул голову и увидел стоявшего в каких-то пяти шагах от него Себастьяна.
Глава 20
– Проклятье!
Взломщик выхватил из ножен на поясе огромный кривой нож и бросился на Девлина, занося оружие над головой.
Выдернув из кучи барахла на соседнем бюро тяжелую медную трость, Себастьян вскинул ее, отражая яростно обрушившийся сверху клинок. Металл звякнул о металл. Но в удар было вложено столько силы, что столкновение отдалось в левой руке Девлина, и он пошатнулся.
Головорез в секунду пришел в себя, обнажил зубы в свирепой гримасе и перехватил нож.
– Пали в него! – скомандовал он стоявшему у двери пареньку.
– Не могу! Ты мешаешь! – откликнулся тот взлетевшим на октаву выше голосом, дрожащей рукой вытягивая пистолет перед собой и неуклюже пытаясь поставить фонарь.
– Чертов ублюдок! – прорычал толстошеий бандит и сделал выпад, метя Себастьяну прямо в сердце.
Отклонившись в сторону на долю секунды позже, чем следовало, виконт ощутил, как острое лезвие рассекло плоть на ребрах в тот самый момент, когда он, извернувшись, всадил собственный кинжал глубоко в грудь противника.
– Морган! – вскрикнул взломщик у двери.
На одно остановившееся мгновение здоровяк застыл с удивлением на грубоватом лице, а затем рухнул на пол.
Девлин попытался выдернуть свой клинок, но лезвие оказалось зажатым между ребер упавшего громилы.
– Ты убил моего брата! – охнул парень, левой рукой придавая вытянутому вперед оружию устойчивость. Палец налетчика уже напрягся на спусковом крючке, и в этот момент черный кот, потянувшись, вонзил когти передних лап в ногу целившегося.
Тот истошно завопил. Блеснуло пламя, бахнул оглушительный выстрел. Коридор наполнился едким дымом, от вонзившейся в потолок пули градом посыпалась раздробленная штукатурка.
С вытянутым от ужаса лицом взломщик отшвырнул бесполезный теперь пистолет и ринулся в дверь.
Себастьян высвободил свой нож из груди мертвеца резким рывком, от которого тело покатилось, громыхая, вниз по лестнице. Было слышно, как убегающий грабитель неистово ломится через запущенный сад, сослепу спотыкаясь. К тому времени как Девлин выскочил в сырую ветреную ночь, взломщик почти достиг развалин конюшни.
Сжимая окровавленный кинжал в кулаке, виконт бросился через террасу и спрыгнул со ступенек. Острый сучок поймал его за сюртук, Себастьян дернулся и услышал, как от рывка затрещала ткань. На фоне ночного неба вырисовалась щуплая фигура молодого грабителя, который вскарабкался на груду кирпичей возле покосившейся стены в конце сада.
– Чего ты от меня хочешь? – выкрикнул он, хватая на ходу обломок кирпича и швыряя его в голову преследователю.
Девлин пригнулся.
– Хочу знать, кто тебя послал.
– Катись к черту!
Поджав ноги, парень сиганул вниз. Себастьян услышал шлепок приземлившегося тела, затем хлюпающие звуки спешащих по грязи ног.
Виконт полез следом. Полуразрушенная стена угрожающе пошатнулась, когда он легко спрыгнул на противоположную сторону.
Очутившись в слякотном, замусоренном проулке, стиснутым с обеих сторон высокими стенами, Девлин увидел летевшего к дальней улице паренька. Ноги убегавшего скользили и разъезжались в болотистой жиже.
Себастьян бросился вдогонку, но резко остановился, увидев в конце проулка темные очертания кареты. Ближняя дверца экипажа распахнулась, и оттуда в ночь высунулся длинный ствол винтовки.
– Проклятье, – ругнулся виконт, инстинктивно втягивая голову и бросаясь в тень от стены. Он шмякнулся в холодную грязь и снова выругался, проехав на животе по склизкой куче, от которой несло гнилыми капустными листьями и свежим конским навозом. Подняв глаза, он увидел вспышку пламени, услышал треснувший в ночи ружейный выстрел.
Однако невидимый стрелок в карете целился не в Себастьяна.
Не добежавший шагов двадцать до конца проулка юный взломщик споткнулся, дернулся всем телом, согнулся, подгибая колени. Кучер кареты стегнул лошадей, и экипаж умчался в ночь, позвякивая упряжью и тарахтя колесами по булыжной мостовой.
Стирая грязь и навозную жижу с лица, Девлин поспешил к парню, присел возле него и приподнял дрожащее, окровавленное тело, спрашивая:
– Кто тебя нанял?
Тот мотнул головой и закашлялся. В глазах плескался страх, скрюченные пальцы впились в руку Себастьяна.
– Ответь мне, черт подери! Неужели ты не понимаешь? Кто бы это ни был, они убили тебя!
Но зрачки раненого уже тускнели, напряженные мышцы обмякали, захват на предплечье виконта ослабевал.
– Сукин сын, – выругался Себастьян. Не обращая внимания на грязь, он уселся на землю, не выпуская из рук мертвое тело, и повторил: – Сукин сын.
Леди Девлин сидела одетая у камина в своей спальне с раскрытым на коленях древним манускриптом, когда на пороге появился муж, неся с собой едкий дух гнилой капусты, лошадиного навоза и болота. Виконт уже избавился от сюртука и сапог, но его лицо, жилет и бриджи были изрядно перемазаны грязной жижей. Под рукой он держал пушистого черного кота.
Позабытый манускрипт соскользнул на пол. Геро бросилась к мужу:
– Девлин… Боже милостивый. Ты цел?
– Ты почему на ногах? – спросил Себастьян. Кот возмущенно мяукнул и выдрался из его захвата.
– Мне не спалось. Что случилось? И что здесь делает этот кот?
– Настаивает, будто я перед ним в долгу за спасение моей жизни, хотя, как по мне, он всего лишь оказал ответную услугу.
Геро хотела было рассмеяться, но заметила смешанный с грязью глянцевый багрянец на жилете мужа, и смех замер на ее губах.
– Это твоя кровь?
– Не вся. – Сен-Сир направился в гардеробную, на ходу раздеваясь.
Жена последовала за ним.
– А сколько?
Наморщив нос, виконт стащил с себя испорченный жилет и отбросил в сторону.
– Прошу прощения за амбре. Боюсь, я поскользнулся на чьей-то помойной яме. Калхоун не обрадуется. Кажется, этот жилет ему особенно нравился.
– Сколько крови твоей? – требовательно повторила жена, помогая снять через голову распоротую рубашку. Себастьян попытался отвернуться, но Геро заметила длинную багровую полосу, пересекавшую его ребра, и удержала мужа за руку: – Девлин…
Он прищурился вниз:
– Порез неглубокий.
– Почему ты не поехал к Гибсону, чтобы зашить рану?
– Повреждение не такое уж серьезное.
– Ты можешь подхватить столбняк!
– Но зашиванием столбняк не предотвратить, правда?
Жена одарила Себастьяна взглядом, который не требовалось дополнять словами, и потянулась к сонетке.
– По крайней мере рану следует хорошенько промыть. Я вызову твоего камердинера.
– Боже правый, нет. Сейчас четыре утра.
Виконтесса опустила руку и направилась к двери.
– Ладно. Тогда я сама спущусь на кухню и нагрею воды.
Пришлось позволить ей позвать Калхоуна.
Позже Геро устроилась на коврике перед камином, рядом с креслом, где со стаканом бренди в руке сидел Себастьян, рассказывая о случившемся.
– Что, по-твоему, искали взломщики? – спросила она по завершении. – Голубой бриллиант, о котором говорил тебе Колло?
Девлин медленно отпил изрядный глоток.
– Может статься, хотя я сомневаюсь. Думаю, происходящее затрагивает более серьезные вещи, нежели бриллиант – каким бы уникальным он ни был.
– Ты уверен, что стрелок в той карете метил во взломщика, а не в тебя?
– Если он целился в меня, то он ужасный мазила.
– Как большинство людей.
– Только не этот. Он попал бежавшему прямо в грудь, почти уложив его на месте.
Геро не сводила глаз с кота, который долго и тщательно вылизывался возле камина.
– Думаешь, паренька застрелили, чтобы он не разболтал, кто его нанял?
– Считаю это вероятным.
– Но… зачем? Почему просто не втащить его в карету и не увезти прочь?
– Парень обмолвился, что мужчина, убитый мною в особняке, – его брат. Думаю, опознав его, было бы нетрудно выйти на младшего и выяснить, кто стоит за этим неудавшимся взломом.
– Но поджидавшие в карете не могли знать, что старший из братьев мертв.
– Они наверняка слышали выстрел. И видели, что из особняка выскочил только один из их наемников, по пятам за которым гнался я.
– Твоя правда, – согласилась жена. – Ты не приметил никого поблизости, перед тем как проникнуть в дом?
– Нет, но это не значит, будто там никого не было.
– Думаешь, они разглядели тебя?
– Достаточно, чтобы понять, что я не один из их подручных. Но, скорее всего, не настолько, чтобы определить, кто я такой. Большинство людей неважно видят в темноте.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |