Глава 1
ДЕВОЧКА-ФОТОМОДЕЛЬ
Все это - моя идея.
- Пошли в субботу, сделаем покупки к Рождеству, - говорю я двум своим
лучшим подругам, Магде и Надин.
- Классно, - говорит Магда, для которой походы по магазинам - цель
жизни.
- Конечно, - говорит Надин, но смотрит удивленно. - Мне казалось, ты
обычно делаешь рождественские подарки сама.
- Ну, наверное, я это переросла, - торопливо отвечаю я.
У нас в семье всегда была такая дурацкая традиция. Я придумывала
какую-нибудь тему и делала для всех соответствующие подарки. Один год это
были полосатые вязаные шарфы, потом корявые глиняные вазы (в то время я
занималась в кружке керамики), потом - полотняные кошелечки, вышитые
крестиком... Я изготавливала их для всех вокруг: и для родных, и для просто
знакомых, люди принимали вежливо, и я думала, что им действительно нравятся
эти дикие кустарные изделия.
С Надин мы знакомы с пяти лет, так что ей долгие годы пришлось
терпеливо получать в подарок платьица для кукол Барби, лохматящиеся по
краям, и бугристых самодельных плюшевых мышек. Когда мы пошли в школу, я
сделала для Надин черный с серебром браслет-фенечку. Для Магды я соорудила
розовую с фиолетовым феньку. Мне казалось, что им понравилось. Во всяком
случае, какое-то время они это носили.
На прошлое Рождество я сделала для всей семьи шкатулочки, украшенные
бусинами и ракушками. Шкатулку для Моголя я обклеила разноцветными
леденцами, но он пытался лизать их прямо через лакировку и поцарапал себе
язык. Папа с Анной так носятся с Моголем, будто это чудо-ребенок, а
по-моему, у него мозгов не больше, чем у блохи. Я долго и мучительно
обдумывала шкатулочки для Магды и Надин и в конце концов сделала для Надин
серебряную коробочку с узором из раковин, выкрашенных серебряной краской, а
для Магды - точно такую же, только золотую. Она открыла свою шкатулку с
таким видом, словно ожидала найти что-нибудь внутри, а потом спросила, не
собираюсь ли я подарить ей в будущем году к коробочке золотое ожерелье. Это
была шутка... Я так думаю. Я вдруг почувствовала себя ровесницей Моголя.
- Поедем в торговый центр "Флауэрфилдс", - сказала я твердо. - Купим
подарки для родных, а потом разойдемся в разные стороны и купим подарки друг
для друга.
- А потом пойдем в "Сода Фаунтэн", возьмем по молочному коктейлю, -
мгновенно вдохновляется Магда.
"Сода Фаунтэн" недавно открылся в нижнем этаже торгового центра. Он
похож на те сверкающие кафе-мороженые, которые показывают в старых
американских фильмах. Теперь это самое модное заведение - говорят, там
отлично знакомиться с мальчишками. Если есть на свете занятие, которое
нравится Магде больше хождения по магазинам, так это знакомиться с
мальчишками. И чем их больше, тем лучше.
Надин вздыхает и поднимает брови, глядя на меня. Она сейчас полна
отвращения к противоположному полу, после своего злосчастного увлечения
Лайамом, который относился к ней просто потребительски. Теперь она не хочет
ни с кем встречаться. Магде каждый вечер хочется встречаться с другим
мальчиком. А я сама не знаю, чего мне хочется. Да и не особенно-то много у
меня возможностей.
Ну... есть такой Дэн, я с ним познакомилась на каникулах. Он вроде как
мой приятель. Мы с ним редко встречаемся, потому что он живет в Манчестере.
К тому же он младше меня. И на вид немного странный. В общем, безусловно, он
не парень моей мечты.
Все-таки надо будет послать ему подарок к Рождеству. Один бог знает,
что ему подарить. Мне тут пришла в голову гениальная идея: купить Магде и
Надин белье от "Никербокс". Магде - красные шелковые трусики в цветочек,
Надин - черные кружевные. Тогда можно будет купить папе боксерские трусы от
"Маркс и Спенсер", Анне - скромные, но милые беленькие трусики. Моголю можно
трусишки с Микки-Маусом. Идея одарить всех трусиками меня очень вдохновляла.
Но не могу же я подарить Дэну трусы! Хотя я уже представила себе в точности,
что ему подойдет: такие дебильные трусы с дурацкой надписью...
Я решила, что в субботу посмотрю как следует в магазине, вдруг меня
опять осенит. Около десяти подхожу к дому Надин. Ее папа около дома моет
машину. Он из тех, кто обожает свою машину, часами возится с ней по
выходным.
- Привет, Кудряшка, - окликает он меня.
Я выжимаю из себя бодрую улыбку и стучу в дверь. Открывает мама Надин в
старом джемпере и легинсах, с тряпкой в руке. Очевидно, она нарядилась для
генеральной уборки.
- Здравствуй, дорогая. Надин в спальне, - говорит она, неодобрительно
улыбаясь.
- Здравствуй, Элли. А я помогаю мамочке. - Из гостиной машет метелкой
из перьев Наташа.
Наташа все еще одета в пижамку с оборочками и пушистые тапочки. Она
размахивает метелкой, приплясывая по комнате под музыку из мультика, который
идет по телевизору.
- Вот умница, правда? - с гордостью произносит мама Надин.
Я пытаюсь выдавить еще одну улыбочку.
Наташа бросается ко мне.
- Элли, какая ты грязная! - Она прыгает вокруг меня, тычет метелкой
прямо в лицо. - Вот, теперь я всю пыль с тебя смела.
- Ах ты, моя миленькая! - говорит ее мамуля.
- Ой, Наташа, мне больно! - говорю я, улыбаясь уже совсем болезненно.
Наташа - единственный в мире шестилетний ребенок, который еще хуже
моего младшего братца Моголя. Я бочком пробираюсь мимо нее и удираю вверх по
лестнице, в комнату Надин. Там все черно-белое, так приятно после
ослепительно яркой расцветки холла. И сама Надин выдержана в потрясающей
черно-белой гамме, с длинными распущенными черными волосами, глаза обведены
черным карандашом, лицо напудрено белой, как мел, пудрой. На ней черный
джемпер в обтяжку, черные джинсы, черные сапожки, и как раз в ту минуту,
когда я влетаю в комнату, она натягивает черный бархатный пиджак.
- Привет, Элли. Что это у тебя на лице за красные пятна?
- Твоя прелестная сестричка только что напала на меня с метелкой из
перьев.
- О боже! Извини. Не беспокойся. Она мечтает получить новую куклу Барби
на Рождество. Я ей приготовлю куколку по спецзаказу. Как тебе такая идея:
Барби-киллер, с острым кинжальчиком, выскакивающим из игрушечных ножен?
- А помнишь, как мы играли в Барби, Надин? Мне больше всего нравилось,
когда они у нас были ведьмами.
- Ага, ты сшила им всем черные платьица и слепила крючковатые носы из
пластилина. Жуть.
Мы с Надин ностальгически вздыхаем.
- Я обожала лепить из пластилина, - говорю я. - Мне и сейчас нравится
иногда повозиться с Моголевым набором, только у него все цвета перемешаны.
- Ладно, проблема, что тебе подарить на Рождество, решена. Подарю
персональную коробку пластилина, - говорит Надин. - Вот только не знаю, что
подарить Магде. Она все намекает насчет нового лака для ногтей от "Шанель",
но он наверняка стоит целое состояние.
- Знаю, я и сама, честно говоря, слегка на мели по части денег.
- Магде-то хорошо. Мама с папой столько ей дают карманных денег... А
мне папа дает ровно столько же, сколько Наташе, прости господи! В итоге у
Наташи даже оказывается больше, потому что ей постоянно что-нибудь покупают.
Противно, когда у тебя младшая сестра такая подлиза.
- Когда младший братец - зануда, тоже плохо. Магде везет, она младший,
балованный ребеночек в семье.
Что Магда и демонстрирует с большим шиком, встретившись с нами у входа
в торговый центр "Флауэрфилдс". На ней новенький ярко-красный меховой жакет,
выглядит бесподобно!
- Это тебе к Рождеству подарили? - спрашивает Надин.
- Конечно, нет! Просто я поплакалась маме, мол, кожаная куртка у меня
хоть и классная, но не очень теплая; мама поговорила с папой, мы пошли в
магазинчик и - вуаля!*
______________
* Вот так! (фр.) (Здесь и далее примеч. пер.)
Она вертится и так и сяк в своей обновке, поднимает воротник и
принимает эффектные позы, словно манекенщица.
- Ох, Магда, просто фантастика! - говорю я с завистью. - А как же
кожаная куртка? Она тебе больше не нужна?
Я уже много месяцев мечтаю о кожаной куртке, как у Магды. Пробовала
намекать дома. Да что там "намекать"! Попросту бессовестно клянчила. Но все
без толку. Папа с Анной даже слушать не хотят. Приходится таскать свое
скучное-прескучное старое пальто, которое мне совсем не идет. Я в нем кажусь
еще толще. Я точно знаю, что оно слишком натягивается на заднице. Душу бы
продала за стильную мягкую курточку Магды из тонкой кожи, но ее алый меховой
жакет еще лучше.
Надин лезет к Магде за шиворот - посмотреть на этикетку.
- Класс! "Wistles"! - восхищается Надин.
Она свой черный бархатный пиджак купила на Кемденском рынке. Он уже
немножко заносился и обтрепался, но все равно на ней смотрится великолепно.
На Надин все смотрится, потому что она такая высокая, стройная и
потрясающая.
- Ну, пошли, девчонки. Время покупать! - зову я.
- Тебе правда хочется получить в подарок пластилин, Элли? - спрашивает
Надин, беря нас обеих под руки.
Мне хочется, чтобы я сама была сделана из пластилина. Тогда я могла бы
раскатать себя, сделать высокой и худой. Вытянула бы свои короткие пальцы в
изысканные наманикюренные пальчики. Сузила бы шею и щиколотки, соскребла бы
все лишнее сзади, повыдергала каштановые волосы, похожие на проволоку, и
приделала вместо них длинные белокурые локоны...
- Элли? - спрашивает Надин. - О чем замечталась?
Да. Мечтай, Элли, мечтай.
- Не знаю, чего мне на самом деле хочется, - говорю я. - Пойдем
походим.
- Посмотрим плюшевых мишек? - предлагает Магда. - По-моему, они
миленькие.
К Рождеству "Флауэрфилдс" всегда обновляет витрину с поющими заводными
мишками. Цветы в витрине посыпают искусственным снегом, мишек одевают в
шерстяные зимние костюмчики, самого большого медведя наряжают Дедом Морозом
в красной шубке и с бородой из ваты, устанавливают блестящую елочку, кладут
несколько подарков и меняют кассеты с песнями в медведях. "Бананы в пижаме"
и "Пикник плюшевых медвежат" пока отдыхают. Мишки орут на весь магазин
"Джингл Беллз" и без конца трезвонят колокольчиками.
- В прошлый раз, когда мы были здесь с Моголем, мне пришлось, наверное,
полчаса простоять перед этими проклятыми медведями, - говорю я. - Больше я
не выдержу такого издевательства, Магда.
- Моголь, по крайней мере, не танцует под музыку, - говорит Надин. - А
Наташа дождется, пока вокруг соберется побольше публики, и давай отплясывать
на пуантах. Самое тошнотворное зрелище на свете.
- Вы обе - сварливые старушенции. Я хочу посмотреть мишек. - Магда
наклоняет голову и надувает губки. - Хосю смотлеть мисек!
- Ты сама похожа на игрушечного мишку в своем новом жакете, Магда, -
говорю я. - Смотри, продавцы схватят тебя, посадят в витрину и заставят петь
песню про красноносого олененка Рудольфа.
Все-таки мы разрешаем Магде немножко поболтаться около витрины с
медведями и послушать пару куплетов - вот какие мы добрые! Скоро Надин
начинает зевать и отходит в сторону.
- Эй, что там происходит? На верхнем этаже!
Она смотрит вверх, мимо фонтанов, прозрачных лифтов и гигантской
рождественской елки, на балкон верхнего этажа. Я близоруко прищуриваюсь за
стеклами очков. Наверху виднеется длиннющая очередь - ну и толпа!
- Наверное, они хотят поговорить с Дедом Морозом - с тем, настоящим.
- Ты веришь в Деда Мороза, Элли? Какая прелесть, - говорит Магда,
притопывая ногой и прищелкивая пальцами в такт "Джингл Беллз".
- Я имею в виду, что там не поющий мишка, а мужик в маскарадном
костюме, - поясняю я.
- По-моему, они маленько староваты для Деда Мороза, - говорит Магда. -
Там девчонки нашего возраста. Целая куча.
Наверху время от времени вспыхивает яркий свет, доносится гул
взволнованных голосов.
- Может, там телевидение? - высказывает предположение Надин.
- Ух ты, вот бы хорошо! - Магда поправляет меховой жакет, взбивает
волосы. - Пошли, посмотрим поближе.
У лифтов собралось слишком много народу, так что мы направляемся к
громадному эскалатору. Приближаемся к верхнему этажу, и я начинаю различать
детали. Вокруг толпятся сотни девочек-подростков, повсюду развешаны
транспаранты с логотипом "Спайси".
- Журнал "Спайси", - уточняет Магда. - У них что, презентация? Надеюсь,
здесь раздают всякие бесплатные штучки. Пошли, девчонки, быстро встаем в
очередь.
Она взбегает по эскалатору, сверкая лакированными сапожками.
- Пошли, Элли! - Надин тоже бросается бегом.
- По-моему, "Спайси" - это отстой, - говорю я. - Не нужна мне их
бесплатная мура.
- Ты можешь ее использовать для рождественских подарков, правда ведь? -
говорит Надин.
И вот мы втроем становимся в очередь. Здесь так тесно, все толкаются, и
нам приходится изо всех сил держаться друг за друга. На верхнем этаже ужасно
жарко. Магда расстегивает жакет и обмахивает себе лицо. Бледные, как у
привидения, щеки Надин розовеют.
- Может, все это не так уж замечательно, - говорю я.
Меня с такой силой прижали к девочке, стоящей впереди нас, что ее
длинные шелковистые волосы щекочут мне лицо. Окружающие намного выше меня. Я
старательно вытягиваю шею, но чем ближе мы подвигаемся, тем труднее
разобрать, что здесь все-таки происходит. Без конца мелькают вспышки, то и
дело раздаются какие-то вопли, но из-за оглушительной рок-музыки невозможно
расслышать, что говорят.
- Магда! - Я тяну ее за меховой рукав, но Магда подпрыгивает под музыку
и ничего мне не отвечает.
- Надин!
Она довольно высокая, ей-то наверняка что-нибудь видно, и она смотрит
как зачарованная, не отрывая глаз.
- Что там делается? - кричу я.
В ответ она выкрикивает какие-то слова насчет конкурса.
- Нам что, обязательно надо участвовать? - спрашиваю я, вздыхая.
Вряд ли я смогу особенно отличиться на конкурсе, который проводит
журнал "Спайси". Я не так уж сильна в музыке. Мне даже лень читать "НМЭ" -
"Новый музыкальный экспресс". Надин справится лучше меня, даже сравнивать
нечего. Или, может, там конкурс моды. Ну, и в этом я не разбираюсь. Магда
говорит об эксклюзивных марках одежды, словно о своих близких друзьях, а я
даже не умею выговорить названия итальянских фирм и не в состоянии упомнить,
что означают различные сокращения.
- Пойдем за покупками, - упрашиваю я, но тут очередь резко
продвигается, и вдруг Магда кидается вперед, волоча за собой нас с Надин.
Мы уже почти в первых рядах. Я мигаю от яркого света. Передо мной
гигантские постеры журнала "Спайси", и целая толпа девушек в розовых
фирменных футболках носятся туда-сюда, записывая имена и адреса участников.
Девчонки по очереди становятся на фоне черного задника и замирают в
кокетливой позе, пока фотограф щелкает фотоаппаратом.
Сейчас он фотографирует очень хорошенькую девочку: длинные волосы,
огромные глаза, худенькая фигурка. Она позирует, небрежно заткнув большой
палец за пояс джинсов. Надувает губки, совсем как настоящая фотомодель.
Следующая девочка тоже выглядит шикарно. Я оглядываюсь вокруг. Здесь
все шикарные! И наконец до меня доходит.
Это конкурс фотомоделей!
- О боже! - выдыхаю я.
Магда бросается вперед - пришла ее очередь. Она срывает с себя жакет и
набрасывает его на плечо, свободной рукой распушая яркие белокурые волосы.
Улыбается: блестящая губная помада, ослепительно белые зубы.
Она и впрямь хороша. Может, маловата ростом, затом жутко миленькая,
жутко сексуальная.
- Ну Магда дает! - говорю я Надин. - Пошли, давай выбираться отсюда.
Но Надин по-прежнему неотрывно смотрит вперед. Я ее тяну, она не
двигается с места.
- Надин, ну, пожалуйста! Они подумают, что мы тоже собираемся
фотографироваться, - говорю я.
- Ну, мы ведь тоже можем попробовать, - отвечает Надин.
- Что?
- Хоть посмеемся, - говорит Надин и устремляется вперед - назвать свое
имя девушке в розовом.
Я смотрю, как Надин становится перед фотокамерой. Я как будто вижу
перед собой совершенно незнакомую девочку. Я всегда знала, что Магда
чертовски привлекательна. Она и в одиннадцать лет выглядела потрясно, в тот
день, когда я впервые села рядом с ней за парту в школе. Но Надин я знаю
практически всю жизнь. Она мне скорее как сестра, чем подружка. Я никогда
по-настоящему не смотрела на нее.
А сейчас смотрю. Она стоит скованно, без улыбки, совсем не так
уверенно, как Магда. Ее нельзя назвать хорошенькой. Но я вижу: девушки в
розовом всерьез заинтересовались ею, и фотограф делает несколько снимков,
причем просит ее поворачиваться в разные стороны.
Ее длинные волосы кажутся такими черными и блестящими, кожа - такой
бледной, как будто неземной. И сама она такая высокая, с гибкой шеей и
красивыми руками, и длинными-длинными ногами. И такая худая. Худая, как
фотомодель.
- Ты следующая. Имя? - Розовая футболка сует планшетку мне под нос.
- Что? Нет! Я не буду, - заикаюсь я, пытаясь протолкаться назад через
толпу.
- Осторожнее!
- Кончай толкаться!
- Да что с ней такое?
- Она что, тоже лезет в фотомодели? Такая жирная!
Такая жирная, такая жирная, такая жирная.
Такая Ж-И-Р-Н-А-Я!
[Image005]
[Image006]
Глава 2
ДЕВОЧКА-СЛОНИК
Я бегу к выходу из торгового центра. Я хочу убежать от самой себя.
Девчонки вокруг, все как одна, хорошенькие, стройненькие, хоть сейчас на
подиум. А я переваливаюсь где-то на уровне их изящной талии, пухлая, жирная
уродина.
- Элли! Постой! Ты куда?
- Подожди нас!
Магда и Надин гонятся за мной. Я не могу от них скрыться. В глазах у
меня стоят слезы. О боже! Я моргаю и моргаю без конца.
- Элли, что случилось? - спрашивает Магда, поймав меня за руку.
- Ты плачешь? - спрашивает Надин, обнимая меня за плечи.
- Нет, конечно. Просто захотелось на воздух. Там так жарко в толпе. Мне
стало нехорошо. Затошнило. И сейчас тошнит.
Магда пятится назад, оберегая чистоту своего новенького мехового
жакета.
- Пошли в туалет, - говорит Надин. - Мы принесем тебе водички.
- Ты не побледнела, - говорит Магда. - Даже наоборот. Жалко, ты
пропустила свою очередь фотографироваться.
- Можно пойти еще раз встать в очередь, - говорит Надин.
- Нет уж, спасибо! - говорю я. - Я не собиралась фотографироваться. Я
не думала, что у них такой дебильный конкурс. Я хочу сказать, кому это
нужно - быть фотомоделью? - Голос у меня срывается. Вряд ли я их убедила.
- О да, это так тяжело! - говорит Магда. - Только подумать: деньги,
слава, путешествия, суперские наряды... ужас просто! Господи, Элли, какие
глупости ты говоришь.
- Отстань от нее, Магда, ей нехорошо, - говорит Надин. - Да и вообще, у
нас на самом деле нет никаких шансов. Там пробовались такие классные
девчонки.
- Ага, я думаю, половина из них уже давно снимаются
полупрофессионально, так что все это нечестно, - говорит Магда.
Они бесконечно треплются все об одном и том же. В туалете, зайдя в
кабинку, я прислушиваюсь изо всех сил. Они шепчутся обо мне? Поднимают брови
и качают головой: бедненькая толстушка Элли? Щиплет глаза. Слезы сбегают по
щекам, приходится снять очки и вытереть лицо туалетной бумагой. Я не хочу
выходить, не хочу снова видеть их. Никого никогда больше не хочу видеть.
Вот возьму и стану затворницей, устрою себе келью в кабинке. Тут можно
расположиться вполне уютно, если бы у меня с собой был спальный мешок,
альбом для рисования и стопка книг. В Средние века молодые девушки от
тяжелых переживаний затворялись в монастырях, и никого это не удивляло. В
наши дни, может быть, поначалу пресса поднимет шум: "ЗАБАСТОВКА В ЖЕНСКОМ
ТУАЛЕТЕ!" "ШКОЛЬНИЦА ЭЛЛИ ТРЕТИЙ ДЕНЬ ПОДРЯД НЕ СЛЕЗАЕТ С УНИТАЗА!" Но в
конце концов люди привыкнут к тому, что крайняя кабинка справа в женском
туалете торгового центра "Флауэрфилдз" постоянно занята.
- Элли, ты в норме?
- Чем ты там занимаешься?
Приходится выходить. Я пытаюсь болтать, как будто у меня все в полном
порядке. Разглядываю прилавки, подыскивая рождественские подарки. Все
бесполезно. Я ничего не могу выбрать. Можно купить Магде красные трусики, а
Надин - черные, крошечные воздушные лоскутки маленького размера. На меня они
не налезут. У меня не средний размер. Скоро будет даже не большой. Будет
экстрабольшой размер. Размер "Элли-слоник".
Я вижу свое отражение в окнах и зеркалах. Я как будто становлюсь короче
и толще с каждой секундой. Магда затаскивает нас в лавочку "Все внатяжку" -
новый магазинчик ультрамодной одежды, только что открывшийся в торговом
центре. Вот мучение! Меня окружают миниатюрные наряды: юбочки, которые мне и
на ногу не налезут, топики, которые мне пришлось бы носить вместо браслета.
Продавцы таращат на нас глаза: девушка весом тридцать восемь килограммов, в
черном, с коротко стриженными белыми волосами и с сережками в носу и в
пупке, и стройный черноволосый парень с бриллиантовой заклепкой в ухе, в
тесной белой футболке, подчеркивающей линии смуглого тела.
- Пойдем, - тяну я.
Но Магда рассматривает парня и к тому же хочет все перемерить. Надин с
завистью разглядывает одежду, она счастлива хотя бы находиться здесь. А мне
приходится их ждать, чувствуя себя точно морская свинка в одной клетке с
хорьком.
- А ты не хочешь что-нибудь примерить? - спрашивает девушка с белыми
волосами.
Она произносит эти слова и при этом ехидно улыбается. Как будто хочет
подчеркнуть, что во всем магазине не найдется для меня подходящей вещи.
- Эй, Надин, Магда, - шиплю я через занавеску примерочной. - Я пошла
домой, о'кей?
- Что? Ох, Элли, не скандаль, - говорит Магда. - Мы только на
минуточку. Спроси, пожалуйста, того парня, есть у них такие же джинсы
другого размера?
- Сама спроси. Мне правда нужно идти.
- Тебя опять тошнит, Элли? - спрашивает Надин.
- Да. Я хочу домой.
- Ну, подожди чуть-чуть, мы тебя проводим, - говорит Надин.
- Я не могу ждать. - И я убегаю.
Они еще не успели переодеться и не могут гнаться за мной в одном нижнем
белье. Я мчусь через торговый центр. Где-то наверху до сих пор мелькают
фотовспышки, очередь стала еще больше, а вокруг - девчонки, и все они
намного выше меня, намного красивее меня, намного, намного, намного
стройнее, чем я.
Мне по-настоящему нехорошо. И на воздухе не делается лучше. Автобус так
трясет, что мне приходится сойти за несколько остановок до дома. Я иду
пешком, зевая от дурноты. Вдруг вижу свое отражение в окне какой-то машины.
Девочка - зевающий гиппопотам.
Слава богу, дома никого нет. Папа повел Моголя на плавание. Анна уехала
в Лондон - у нее ланч с какой-то старой школьной подружкой. Я поднимаюсь
прямо к себе и бросаюсь на постель. Пружины стонут под моим немалым весом. Я
сдергиваю с себя очки и зарываюсь лицом в подушку, приготовляясь нареветься
всласть. Уже несколько часов я боролась со слезами, и вот теперь наконец
можно поплакать на просторе, а слезы не идут. Только раздается какой-то
дурацкий скулеж, он звучит так глупо, что я тут же умолкаю.
Переворачиваюсь на спину, ощупываю себя руками. Мои руки то взбираются
на горные вершины, то спускаются в долины. Я злобно щиплю себя за талию,
проверяя, получится ли ухватить целую горсть жира, но одежда мне мешает. Я
стягиваю свитер через голову. С трудом сажусь на постели. Снимаю с себя все
остальное. Я вижу свое отражение в зеркале платяного шкафа, но оно кажется
мне просто размытым розовым пятном. Я надеваю очки.
Как будто в первый раз смотрю на собственное тело. Рассматриваю круглое
лицо с пухлыми детскими щеками и двойным подбородком, рассматриваю бюст в
виде двух воздушных шариков, рассматриваю дряблую талию, рассматриваю мягкий
отвисший живот, рассматриваю необъятный зад, рассматриваю массивные ляжки,
рассматриваю руки-подушки и округлые локти, рассматриваю коленки с ямочками
и толстые лодыжки.
Я стою перед зеркалом с таким чувством, как будто я вдруг оказалась в
фантастическом кинофильме. Какой-то зловредный инопланетянин вселился в мое
тело и раздул его до полной неузнаваемости.
Не могу поверить, что я такая жирная. Я всегда знала, что я немного
пухленькая. Полненькая. Толстенькая. Но не жирная.
Я тихонько шепчу это слово. Сразу представляется лужа застывшего жира
на сковородке. Я смотрю на себя и вижу слой сала под кожей. Я хватаюсь за
себя руками, как будто пытаюсь оторвать от себя куски плоти.
Девочка в зеркале теперь кажется не только жирной, но еще и
сумасшедшей. Я поскорее отворачиваюсь, снова натягиваю на себя одежду.
Джинсы такие тесные, что молнию едва удается дотянуть до конца. Свитер
непристойно натягивается на груди. Я расчесываю волосы, стараясь как-то
прикрыть громадное лицо, напоминающее полную луну. Я постоянно оглядываюсь
на зеркало, как будто проверяя, не изменилась ли я за прошедшие две секунды.
И каждый раз выгляжу все хуже.
Мне никогда особенно не нравилась собственная внешность. Наверное,
когда я была совсем маленькая, все было иначе. Помню, как мама расчесывала
мои буйные кудряшки на два пучка, перевязывала их яркими ленточками, один
день - красными, другой - зелеными. "Ты такая хорошенькая, Элли", - говорила
она, и я действительно чувствовала, что я хорошенькая. Может быть, я даже и
была хорошенькой в своих полотняных брючках, полосатых футболочках и ярких
башмачках под цвет ленточек. Я была толстенькая, уютненькая, только и всего.
Определенно, я была хорошенькая, с удачной прической, с большими темными
глазами и ямочками на щеках.
А потом мама умерла. Все изменилось. И я тоже изменилась. Я все время
чувствовала такую пустоту, из-за этого я постоянно ела и не могла
остановиться: пончики и сдобные булочки, шоколадки и карамельки. Чем кислее
было у меня настроение, тем больше мне было необходимо набивать себя
сладостями. И вот я страшно растолстела, а потом папа обратил внимание, что
я все время щурюсь, когда читаю, и мне пришлось носить очки, и Анна, моя
мачеха, стала наряжать меня в традиционные наряды для девочек, в которых я
выглядела точно поросенок в праздничном платьице.
Я все это знала, но каким-то образом внутри я оставалась прежней. Я все
еще держалась, как хорошенькая. Девочкам в школе я по-прежнему нравилась.
Они считали меня смешной, веселой. Они хотели со мной дружить. Даже в
Андерсеновской средней школе я нашла свое место. Я не была самой популярной
девочкой в классе, не была самой умной, не была самой стильной и модной. Я
ни в чем не была лучшей, если не считать рисования. Но все-таки я была
нормальной девчонкой. Я не была зубрилой, не была дешевкой, не была
младенцем, не была прыщавой, не была жирной. Не была по-настоящему жирной,
как бедная Элисон Смит из нашего класса - девяносто килограммов, не меньше,
ковыляет по коридору медленно, словно бредет по шею в воде, глаза едва
поблескивают, утонув в подушках щек.
Чуть слышно ахнув, я снова всматриваюсь в свое отражение. Я знаю, это
безумие, но не могу прогнать от себя внезапную мысль: а вдруг я
действительно такая же толстая, как Элисон? Или еще толще?
Если я не одумаюсь, стану такой, как Элисон. Все, сажусь на диету.
Сажусь на диету сию же минуту!
Сейчас время ланча. Магда и Надин, наверное, сидят в кафе, едят
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 16 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |