— Предупреди меня, если ты начнешь галлюцинировать, — сказала Шайлер.
— Закуска снимет эффект, — ответил Оливер и заказал устриц и суши.
— Теперь, ты обеспокоена встречей? Разве это не то, что ты всегда хотела?
— Конечно, — сказала Шайлер. — Но я знаю так мало о них, и я не думаю, что они знают что — либо вообще обо мне. Я имею в виду, тот дворецкий действительно не казался удивленным, что могла бы быть некоторая секретная внучка, бродящая вокруг. Что, если моя бабушка не хочет иметь какое — либо отношение ко мне? Разве ты не думаешь, это странно, что она согласилась встретиться с незнакомцем с улицы? И что, если эта поездка, окажится, бессмысленна? Мы можем тратить впустую бесценное время здесь.
— Или если мы найдем то, что ты искала всю свою жизнь? — Спросил Оливер.
— Что ты имеешь в виду? Мы должны найти здесь Святой Грааль, не так ли? Кровь Отца.
— Это то, в чем мынуждаемся или вампиры нуждаются, — сказал он.
— Но это не та же самая вещь, которую ты искала.
— О чем ты говоришь? — Спросила с раздрожением Шайлер. Она указала, что ее коктейл кончается — Прекрати быть настолько загадочным.
— Давай сделаем шаг назад, — сказал он. — Большую части своей жизни ты зналиа только свою мать, как овоща на больничной койке. Тебе сказали, что твой отец мертв. Единственный член семьи, как ты думала, была твоя бабушка, но её теперь нет, как и твоего деда, которого ты сама же и нашла. Но семья твоего отца — твоя семья тоже. Твой человеческий род. Я могу вообразить, почему это было бы страшной вещью думать об этом. Но это могло также быть удивительным.
— Удивительным?
— Почему ты предполагаешь, что они были бы так скептически настроены? Почему бы не принять, что они принят тебя с распростертыми обьятиями, взволнованные, что они хотели найти тебя? Как ты почувствуешь
. Pimm's— марка алкогольных напитков, производится компанией Diageo. себя, если узнаешь, что твой отец жив? Восторженно?
— Я раньше так думала, — сказала Шайлер. — Я продолжала надеяться… Но что, если я неправа? Что, если он ужасен? Корделия всегда говорила, что он сделал что — то ужасное. Она всегда говорила мне прекращать думать о нем, что он не был достоин моей матери.
Оливер корчился на своем стуле.
— Она, вероятно, просто подразумевала, что он не был достоин ее, потому что он был человеком.
Шайлер кивнула.
— Все может быть.
— Корделия не была большой поклонницей отношений, но ты действительно думаешь, что твоя мать сблизилась бы с плохим парнем? — Мягко спросил Оливер. — Аллегра бросила все ради него. Он, должно быть, особенный.
— Возможно, — неохотно признала Шайлер. Она всегда любила своего отца, как она предполагала, что любила его из — за того, кем он был.
Но она никогда не знала его. Корделия никогда не говорила о нем, и все детство Шайлер Аллегра была в коме. Но, когда она проснулась, все, о чем она заботилась, было Наследием Ван Аленов. Не было времени, чтобы сказать ее дочери что — либо еще. Кроме того, когда она действительно нуждалась в ней, Шайлер поняла — ее мать появилась, тогда, когда Шайлер была между желанием следовать за свои сердцем с Джеком или остаться с Оливером. Ты не можешь быть с кем — то просто, потому что ты не хочешь причинять ему боль. У тебя есть свое собственное счастье, чтобы думать о других.
Но если Бенедикс был все еще жив… тогда, где он был все эти годы?
Почему он никогда не посещал Аллегру? Никогда не пытался связаться с Шайлер? Ниразу, не открытки, не телефонного звонока. Корделия, возможно, препятствовала, но какое это могло иметь значение для отца, который любил свою дочь?
— Теперь твой напиток закончился, съешь несколько устриц, — мигнул Оливер.
Шайлер засмеялась.
— Ты — хороший друг, Олли.
— Счастлив быть полезным, — сказал он и склонился над столом в ложном поклоне.
— Смотри, ты почти макнул волосы в свой напиток, — указала Шайлер.
— Мои волосы? — Спросил Оливер в ложном ужасе.
— Нет, твой напиток, — смеясь сказала Шайлер.
— Должно быть пришло время для нового, — сказал он. Но прежде, чем Оливер мог вызвать бармена, Шайлер услышала необычный сигналящий шум, исходивший из его сотового телефона.
— Ты получил сообщение? — Спросила она. — Это не то, на что это обычно походит.
Оливер выглядел возбужденным, когда он поднял трубку, чтобы проверить его сообщение.
— Дай мне секунду, — сказал он и ступил далеко от бара.
Должно быть довольно плохо, думала Шайлер, потому что она видела, что его лицо побледнело.
Он шел назад к ее стулу, но не сел.
— Что это? — Спросила она.
— Это не было текстовым сообщением — это был чрезвычайный маяк из Хранилища в Нью — Йорке. Этого никогда не приходило прежде, или, по крайней мере, я никогда не был тем, кто получал сигнал, таким образом, мне потребовалась минута, чтобы выяснить, каково это было. Что — то действительно плохое произошло. Я должен вернуть срочно.
— Я должена идти с тобой? — Спросила взволнованая Шайлер — Нет, у тебя есть важные вещи, которые нужно сделать. Пойди, найди свою семью завтра и сообщи мне как все пройдет. Останься и допей свой напиток и сьешь что нибудь. Мы скоро поговорим.
Это было, то, что она ожидала. Она была самостоятельной. За исключением того вялого чувства, что кто — то был очень близко и следил за ней. Но она привыкла к этому; и так как ничто до сих пор не происходило, она хотела забыть об этом.
ДВАДЦАТЬ ОДИН
Лоусон
Лоусон ехал обратно в Хантинг — Вэлли так быстро, как если бы дьявол был у него на хвосте. Его чувства были в смятении. Он всегда был импульсивным, и он, не подумав, оставил Блисс в Нью — Йорке. Он был зол и сделал первое, что пришло ему в голову. Он хотел, чтобы она поехала с ним.
Он солгал, что непонимает, как важны для нее друзья, но он не смог сказать, что хотел бы знать, что он тоже важен для нее.
И так как ей нужно найти Оливера и Шайлер и воссоединиться с Джейн, он должен найти Артура. Артур спас их, когда они потерялись, и если он сейчас пропал, это уже их работа, вернуть его.
Его волчья стая ждала его, когда он достиг пещеры. Малкольм буквально прыгал от радости, когда увидел его, и Арамина неожиданно бросилась в его объятия.
— Что это было? — спросил он.
— Мы скучали по тебе, — ответила она, пожимая плечами.
Эдон нахмурился. Арамина должно быть пытается заставить его ревновать, думал Лоусон. Она всегда была в играх подобно этой. Он хотел сказать Эдону, что ему нечего беспокоиться.
— Что мы узнали? — спросил он.
— Посмотри вокруг, — сказал Рейф. — Кругом беспорядок. Нет крови, но и нет никаких когтей. Не похоже, что это собаки. Не так все было, когда они напали в первый раз.
— Не собаки, а кто? — спросил Лоусон. Серебряная Кровь? Может быть, они забрали Артура, и именно поэтому не было никакой крови. Он ненавидел мысль об этом. Он видел работу Серебряной Крови в Хранилище и вздрогнул, думая о своем другом качестве одной из своих жертв.
Малькольм не знал, о чем он думает.
— Если бы это был вампир, не было бы и крови, — сказал он.
— Мы должны предположить, что он ушел сам, — подумал Лоусон.
— Куда бы он делся? И неужели он не оставил бы нам какой — то знак, если он не имел никаких шансов? — спросил Рейф.
Эдон неохотно кивнул.
— Мы искали везде, но так и не смогли найти много. Почти все разрушено.
— Что нашли?
— Мы обнаружили книгу, — сказал Малкольм. — Через Зеркало. Артур всегда давал её мне почитать.
Странные вещи он оставил, думал Лоусон.
— Что это?
— Сказка о зеркале, которое доставит вас в другой мир, — объяснил Малкольм.
— Изучили ли вы комнату Артура? — спросил Лоусон.
— Конечно, мы сделали это, — терпение Эдона лопнуло. — Мы смотрели везде!
— Помните, то золотое зеркало, что он как — то тащил сюда? — спросил Лоусон. — Как странно, мы думали, что он носит его с собой? Разве что оно слишком повреждено, или оно все еще стоит?
— Оно все еще там, — сказал Рейф. — Мы испробовали все.
— У меня есть идея, — сказал Лоусон. — Следуйте за мной.
Они разбирали обломки, пока не добрались до комнаты Артура. В ней осталось нетронутым только огромное старомодное зеркало. Лоусон смотрел в землю перед ним.
Следы.
Лоусон усмехнулся, когда дотронулся до зеркала.
Ничего не произошло.
— Видите? Мы стараемся и уже так делали, — сказал Рейф. Лоусон не сдавался. Он водил рукой по всей длине, пока не почувствовал кнопку.
— Что ты делаешь? — спросил Малкольм.
— Дайте мне минуту.
Лоусон нажал на кнопку, и зеркало открылось наружу, почти ударив его в лицо.
— Итак, он оставил нам ключ, — сказал Эдон. Он говорил не так раздраженно больше, но у Лоусона не было времени, чтобы быть благодарным.
— Там есть проход, — сказал он. — Пойдем.
Пять из них вместе вошли в проход. Лоусон был впереди. Рейф закрыл за собой дверь, оставив их в темноте, но у Лоусона оказалась подсветка на телефоне, и проход был освещен, как раз достаточно, чтобы они могли видеть свой путь. Они шли в течение нескольких минут, прежде чем достигли двери.
— Она открыта? — спросил Рэйф шепотом.
— Нет, — ответил Лоусон тоже шепотом.
— Должны ли мы выломать ее?
— Позвольте мне попробовать что — то еще, — сказал Лоусон, и постучал.
И ждал.
И ждал.
А потом… Дверь открылась.
— Ну, это вовремя, — сказал Артур, отрываясь от книги. — Что вы так долго?
Комната за пещерой была огромная. Это была больше квартира, чем комната, в комплекте с кухней и обеденным столом.
— Так вот где ты действительно жил, — сказал Лоусон.
— Старый колдун должен иметь свои секреты, — сказал Артур, и подмигнул.
Он повернулся к Арамине.
— Здравствуйте, мои дорогие. А вы…?
— Я Арамина, — сказала она, почти застенчиво.
Лоусон никогда не видел Арамину такой нервной, как сейчас, но это было, вероятно, потому, что она никогда раньше не встречала колдуна. Не то, чтобы была причина бояться, так как Артур был верным другом волков. Он объяснил Лоусону, что давно он был обязан Падшему ангелу по имени Габриэлла, которая оказалась матерью Блисс. Габриэлла попросил его помочь волкам, и поэтому он был здесь.
— И Блисс? — спросил Артур. Лоусон не дрогнул при ее имени. Он быстро объяснил, что случилось.
Как мучались, когда пытаясь идти в подземный мир, а затем, как он и Блисс уехали в Нью — Йорк, чтобы попытаться найти ее друзей.
— Но вы еще не сказали нам, что здесь произошло? Как вы избежали нападения? Кто напал на вас? И что мы можем сделать, чтобы открыть проходы?
Артур рассмеялся.
— Одна вещь, в одно время, мой мальчик, одну вещь за один раз.
Адские псы оставили меня в покое, как только вы исчезли. Эти разрушения лишь иллюзия. Как только стало ясно, что ты не придешь обратно в ближайшее время, и была опасность в движении, я знал, что мне нужно лучшее укрытие. Что может быть лучшим способом избежать нападения, чем убедить потенциальных взломщиков, что одно уже произошло? Я сделал славный беспорядок.
— Вы сделали хорошую работу, — сказал Эдон.
— Слишком хорошую, — сказал Лоусон. — Мы почти ничего не поняли.
— О, я так и знал. Это так просто, на самом деле. Тебя ничуть не беспокоит, что кто бы ни пришел на меня напасть может вернуться.
— Кто — нибудь приходил? — спросил Рейф.
— Охотники ушли. Не собаки.
— Ну, что вы делали здесь в течение всего года? — спросил Малкольм.
— Не груби, — предупредила Арамина.
Сказал горшок чайнику, думал Лоусон, но ему было любопытно услышать ответ Артура.
— Я работаю над вашей проблемой, — сказал Артур.
— Но мы только что узнали об этом, — сказал Лоусон с недоумением.
— Когда тебе понадобилось так много времени, чтобы вернуться, я начал беспокоиться и думал, что хотел бы посмотреть на это. Когда это произошло, я обнаружил, почему отрывки не синхронизированы. Там был разрыв во времени.
— Что это значит? — спросил Эдон.
— Я покажу вам, — сказал Артур.
Он достал карту из ящика, которую Лоусон никогда раньше не видел.
— Эту карту я обнаружил недавно. Вы видите это изображение здесь? — указал он.
Лоусон присмотрелся. Карта в значительной степени состоит из фотографий, но в том месте, куда указал Артур, было два идентичных изображения, бок обок, за которым последовала серия изображений, которые были похожи на первый, а затем были разные. Но после изучения фотографий на минуту, Лоусон понял, первые два были не идентичны. Они были отражениями.
— Вы заметили разницу? — спросил Артур. — Все изображения на карте должны быть уникальными, потому что там должен быть только один истинный путь сквозь время. Но что — то сломалось, и теперь есть два пути.
Они были там некоторое время. Удивительно, что вы были в состоянии двигаться через проходы до сих пор, так как это вызвало перерыв волнового эффекта, который постепенно создал достаточную блокировку, так что некоторые отрывки, оказываются бесполезными. Если блокирование разрешено вкладывать, время, как мы его знаем, перестанет существовать, и мир рухнет в пучину хаоса и беспорядка.
У Лоусона было ощущение, что он знал, что это значит. Волки были членами преторианской гвардии, хранители времени. Если что — то пошло не так, это была их работа, исправить это.
— Что же нам делать? — спросил он.
— Вы должны найти проход и отремонтировать поврежденные части.
Вы должны путешествовать в свое расположение, так как вы не можете использовать отрывки больше.
— Как мы будем знать, где их искать?
— Я знаю, что разрыв состоялся во времена Римской империи, во время царствования Калигулы. Вам придется отправиться в Рим и попытаться найти древний путь, который привел к созданию первых Врат Ада. Это лучшее, что я могу пока сделать.
— Разве мы вызвали это? — спросил Малкольм. — Когда мы вернулись туда? Это все наша вина?
— Нет, мой мальчик, — сказал Артур. — Не вини себя. Это работа падших. Блисс часть этого. Я уверен, что она здесь. Она должна быть здесь с вами.
Лоусон не согласился.
— Если она действительно одна из нас, то мы должны быть ее приоритетом, — сказала Арамина. — Почему она работает на вампиров? Она больше не одна из них.
Подобно тому, как Лоусону не хотелось признавать это, в словах Арамины был смысл. Блисс был частью стаи, и стая нуждалась в ней. Он нуждался в ней. Он рассказал ей так много прежде, чем уехал, но, возможно, он должен попробовать еще раз.
Блисс ответила сразу же, как только он набрал ее номер телефона.
— Ты не в полете еще?
Он не принес извинений за уход, но Блисс и не ожидала этого. Они были парой друг друга.
— Я в аэропорту, — сказала она. — В чем дело? Вы нашли Артура?
Он в порядке?
— Мы нашли, и он сказал… — рассказал он, и кратко объяснил, что они узнали.
Его голос упал, так что никто не мог его слышать.
— Слушай, я знаю, что ты беспокоишься о своих друзьях, и я сдержу свое обещание. Но дело в том, что Артур думает, что случившееся с проходами влияет на твоих друзей.
— Правда?
— Да.
Затем его голос упал даже еще ниже.
— Я сожалею, что оставил тебя так. Я не хотел.
— Мне тоже жаль, — прошептала она.
— Так что давай жалеть вместе.
Блисс улыбнулась в трубку.
— Хорошо, я как раз собиралась сесть на самолет в Лондон, но вместо этого я могу вернуться в Огайо.
— Нет, нет, — сказал Лоусон. — Встретимся в Риме.
ДВАДЦАТЬ ДВА
Мими
Мими завершила долгое путешествие назад в подземный мир задолго до Джека. Она не была уверена, что думать о его задержке. Он с трудом терпит неудачу в своих поисках, или неудачи просто невозможно не быть?
Трудность бытия Аббадона и Азраил в том, что им легче сделать что — то хорошо, чем сделать это плохо. Это было все, что она могла сделать, чтобы заставить Кингсли преуспеть в победе за Кубок, хотя, конечно, он всегда был хорош в краже ее вещей. Как ее одежды, или ее сердца.
Она пыталась забыть взгляд, который он послал ей, прежде чем она исчезла, комбинации ударов и неудовольствия. Он был уверен, что она попадет ему в руки, совершенно самодовольный. И в то же время, хотя Кингсли верил в ее любвь, она не могла не чувствовать себя немного раздраженной. А теперь, особенно, когда она знала, как он тратит свое время, когда она работает так усердно на разрыв ее связей, чтобы они могли быть вместе.
Этот ублюдок ожидал ее, чтобы поцеловать.
А почему бы и нет?
Потому что тогда все будет потеряно. Люцифер узнал бы сразу, и все были бы уязвимы. Не только она и Джек, но также Кингсли и Шайлер. Если их предательство будет обнаружено, она принесет смерть двум из них, а также тем, кого они любят больше всего.
Где ты находишься?Послала она Джеку. Но не было никакого ответа.
Она с нетерпением ждала его возвращения, шагая вдоль номера своей квартиры. Темный Принц был в курсе ее провала, но до сих пор не просил ее приехать к нему, чтобы ответить за провал в Росслинской капелле. Недели чувствовались как месяцы, а месяцы — как годы; она вздрагивала от каждого стука в дверь, опасаясь, что кто — то понял, что она бросила борьбу с Кингсли. То, что она была предателем. Это не могло продолжаться вечно, это свело бы ее с ума.
Она пыталась отвлечь себя, вспоминая свой последний раз в преисподней, когда она с нетерпением ждала в своей комнате, когда вернулась от Кингсли. Она предавались массажу и маскам для лица, лечению волос, славным блюдам с винными фантазиями, но это не помогало сейчас.
Она была слишком суетлива, чтобы сидеть на месте, слишком нервничала, чтобы есть. Поздняя ночь в клубе помогла освободить часть напряжения, но она не могла танцевать вечно.
Наконец, поздно ночью, вернулся Джек, уставший от своей поездки.
Она могла бы сказать по выражению его лица, что он не смог, не преуспел.
Не достал чашу.
— Что случилось? — спросила она. — Ты в порядке?
— Мы были так близки, — сказал он. — Я нашел чашу, я был создан для этой фантастической битвы с монахами за нее. Это почти удалось, когда ты позвала меня.
Так что это была ее ошибка. Она настаивала, чтоб Джек помог ей избавиться от Данела, и при этом она саботировали его усилия.
— Мне очень жаль, — сказала она, это был один из тех редких случаев, когда она готова была признать это.
Джек покачал головой.
— Это не было проблемой. Это было немного сложнее, убедиться, что монахи выиграли с Данелом там, но я сделал это. Они уничтожили свои драгоценные чаши. Нет, проблема в том, что Данел слишком хорошо справлялся со своей работой. Он понял, что монахи не казались достаточно опустошенными потерей своих сокровищ.
— Разве монахи не были эмоциональными? — спросила Мими.
— Это очень умно, — признался Джек. — Даже я не смог поймать его. Но Данел был над ним. Прежде чем я полностью осознал, что он делает, он отслеживал у монахов вторую чашу.
— Что? У них было две? Как мы не знали этого?
— Мы отслеживаем самые сильные чаши, те, что мы были уверены, будет достаточно для воспроизведения Божественного огня. Один из монахов, не из этих, прятался среди них, но Данел думал, что это сработает — была еще чаша Христа — Люцифер над луной, нам удалось вернуть её обратно.
— Ты не мог что — нибудь сделать? — спросила Мими. — Ты не мог украсть ее, когда он не смотрел?
— Поверь мне, я сделал все, что смог, — сказал Джек. — Данел был слишком бдителен. Я не думаю, что он был на самом деле зол на меня, но мы должны помнить, что ни один из ангелов действительно не доверяют нам, по — прежнему. Это займет несколько веков для нас, чтобы восстановить их лояльность к нам, и у нас нет столько времени прямо сейчас.
— Не говоря уже о том, что они правы, — указала Мими. — Мы предатели.
— По существу, да, — согласился Джек.
— Что мы будем делать теперь?
— Ну, найти чашу был одним из последних шагов в возможности использовать Божественный огонь в качестве оружия, но не окончательным.
Люцифер хочет встретиться с нами завтра, чтобы обсудить наш следующий ряд задач.
Работа Темных Ангелов не была сделана, подумала Мими.
— У нас по — прежнему есть время, чтобы саботировать процесс, — сказал Джек. — Чем бы ни были эти последние задачи, мы также можем потерпеть в них неудачу. И если у нас будет возможность, мы будем воровать и разрушать чаши.
— Они узнают, что это мы, — сказала Мими. — Если мы сделаем это здесь, там не будут скрывать этого. И мы никогда не уговорим Люцифера разрушить нашу связь.
— Мы найдем способ, — сказал Джек. — Там должен быть путь.
Они были вызваны в камеры Темного Принца на следующее утро. Его белые одежды блестели против золотого трона, Мими с благоговением любовалась его потусторонней красотой. Это было лицо Утренней звезды, Люцифера Зари, самого красивого ангела в истории, который был изгнан за своё тщеславие и жадность. Он был князь небес, обреченным на вечность в аду. Он улыбался, и его радость излучала интенсивное, почти сердитое счастье. Он был очень близок к получению того, чего всегда хотел, и он это знал.
Данел и Варахиил стояли по обе стороны от престола, одетые в формальные золотые одежды с крыльями. Данел послал такой же взгляд Мими, каким пользуются мальчики из Дачезне, после того, как она подарила им вкус Священного поцелуя. Ожидание похотливой физической радости, что означало, что он не мог ждать, чтобы побыть наедине с ней снова. Фу! Она никогда не должна была целовать его на вокзале, но это было слишком поздно.
— Мои Темные Ангелы! — сказал Люцифер, и его голос соблазнительно сладкий и мелодичный, такой красивый, как остальные его части. — Добро пожаловать обратно. Я так рад, что Аббадон добился успха в получении чаши, хотя я должен признать, Азраил, я ожидал большего успеха от тебя. Может быть, ты отвлеклась на мысли о Араквиэле, твоего врага? — спрашивал он, используя имя ангела Кингсли.
— Это не было проблемой, — ответила Мими. — Он сильный противник, вот и все.
Темный Принц хмыкнул.
— Внушительный, не то слово, которое я хотел бы использовать, чтобы охарактеризовать его, как слабака. Я был удивлен услышать, что он победил тебя в бою. Смешно для могучего Азраил, не так ли? Несмотря ни на что, мы не будем касаться этого, на данный момент. У нас есть более важные вещи для обсуждения. Существует еще одно последнее задание, которое мы должны выполнить, прежде чем пойдем войной на наших врагов. Вопервых, мне нужна помощь Аббадона.
— К вашим услугам, мой господин, — сказал Джек.
— Мы обнаружили, расположение Врат Обещания, но прежде чем мы сможем вернуться в рай, необходимо принести жертвоприношение, как и прежде, — сказал он. — Но не простых жертв.
Мими кивнула.
— Привратник должен быть уничтожен для того, чтобы уничтожить Врата.
— Тогда мы должны уничтожить хранителя, кто бы это ни был, — сказал Джек.
Люцифер выглядел смешно.
— Я так рада слышать это от тебя, Аббадон.
Ой — ой. У Мими было чувство, что она знала, что за этим последует.
— Привратник — это дочерь Габриэллы и человеческой мерзости, — сказал Люцифер. — Ее кровь является ключом к нашему спасению.
Шайлер Ван Ален.
Темный Принц сложил руки под подбородком и посмотрел прямо на Аббадона.
— Мои шпионы сообщили, что ты когда — то был связан с этим человеком, что ты пошел так далеко, что у тебя связь с ней. Это правда?
Он знает. Люцифер все знает.Мими почувствовала, что ее тело холодеет от страха. Вся эта вещь про секретных агентов была фарсом. Он смеялся за спиной, полагая, что они могли бы заработать своё разрушение связи. Темный Принц знал с самого начала, что Мими и Джек были предателями. Он взял их обратно в лоно только испортить всё им именно в этот момент. Это была его месть. Мими провела рукой по бедру, где ее меч был в пределах досягаемости. Мы можем бороться. Мы умрем, сражаясь, но мы будем бороться.
Джек оставался бесстрастным. Не существовало никаких изменений в выражении его лица, никаких признаков, что информация, проникла глубоко в его сердце.
Оставайся сильным, отправила Мими. Не позволяй ему видеть страх.
Джек ничего не ответил. Его позиция была ослаблена, и его тон так и остался разговорным. Это было, как если бы он ожидал услышать больше.
— Мой господин, прости меня. Вы правы в том, что я когда — то чувствовал что — то к этой наполовину человеческой девушке. Но нет ничего между нами. Она была просто мимолетным увлечением, игрушкой. Я понял свою ошибку, и разорвал наши отношения. Она ничего не значит для меня.
Делай с ней что хочешь.
— Это приятно слышать, — улыбнулся Люцифер. — Отвлечение внимания может быть очень вредным. Ее мать, также, было ничем, кроме отвлечения. И раздраженим.
Он смотрел на Джека задумчиво.
— Ты принесешь кровь привратника для меня.
— Да, мой господин, — поклонился Джек.
— Я надеюсь, ты не будешь сливать ее кровь полностью, прежде чем довести ее до Врат. Нам нужно будет принести в жертву её жизнь.
— Действительно, мой господин, я буду сопротивляться искушению.
— Данел присоединится к вам в решении этой задачи и убедиться, что все выполнено.
— Да, мой господин. Буду рад помощи. Он сыграл важную роль в получении Грааля. Я не смог бы сделать это без него.
— Шайлер Ван Ален никогда не было позволено жить. Ее жизнь это издевательство над нашей славой, — заявил Люцифер. — Она является самой большой ошибкой своей матери, и окажется ее глубокой скорбью. Я буду наслаждаться, сливая с кровью её жизнь.
Вот лицемер, подумала Мими. Он называл Шайлер мерзостью, когда сам наполнил наш мир Нефелимами. Серебряная Кровь спаривалась с человеческими женщинами, создавая полубезумный род демоновских детей.
И удачи в этом плане — убить дочь Габриэллы. Я поверю в это, когда вижу.
Шайлер Ван Ален ничего, от неё не трудно избавиться.
— Я ничего не хочу больше, чем порадовать вас, мой господин. Ее кровь твоя, — поклонился Джек.
— А я? — заговорила Мими. — Я имею в виду, а я, мой господин?
— Да, Азраил?
— Собираюсь ли я с ним? — Спросила Мими — Нет, я верю, что они смогут справиться с этим самостоятельно.
Можешь ли ты?Спросила Мими Джека, используя их связь.
Справиться с этим?
Но Джек не ответил. Его лицо было бесстрастно и по нему было так тяжело читать, как никогда. Это не было легко, слушать планы Темного Принца о нём.
Что же нам теперь делать?Послала она. Поговори со мной.
Джек? Алло? Джек?Послала она, стоя с жесткой улыбкой перед Люцифером. Что ты собираешься делать?
Что я должен сделать, наконец он ответил.
Мими не была уверена, что он имеет в виду. Сделает ли он то, что ему приказали? Или то, на что он пойдет для того, чтобы убедить Люцифера, что потерпел неудачу, и жизнь Шайлер будет сохранена? Мими не могда себе представить любой реальности, в которой Джек будет на самом деле убивать Шайлер. Его великая любовь к ней была результатом попытками разрушить свою жизнь. Он связан с ней. Нет, конечно, нет. Джек найдет способ, чтобы это никогда не случилось.
Мими нашла мысль о том, чтобы избавиться от Шайлер раз и навсегда несколько привлекательной. Но она знала, что, после всего, что она никогда не позволила бы Темному Принцу прикоснуться к волосам на голове, что девушка может ли она помочь ему. Подобно тому, что Джек никогда бы не позволил Люциферу сделать больно Кингсли. Они будут защищать людей, которых они любят. Они были в этом вместе.
Я помогу тебе в любом случае, я могу.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
Томазия (Флоренция, 1452)
Теперь Андреас вернулся, Томи задавалась вопросом, как она могла сомневаться. Она должна была доверять себе, и теперь она будет платить цену. Но причины ее опасения не могут быть забыты: она держала в памяти то, что Андреас — Михаил — сделал так давно. В последний раз они столкнулись с Темным Принцем. Хотя она пыталась в своем сердце понять его, но она никогда не примет его выбор. Она никогда не простит его за то, что он сделал во время кризиса в Риме.
То, что произошло в Риме никогда не должно быть забыто. Она пыталась принять, пыталась понять, но теперь Томи пришлось признать, что после того, как кризис миновал, было уже слишком поздно. С тех пор она не доверяла Михаилу, чтобы он привел их… Она подумала, что он все еще понимал причину их жертвы. Причина их существования заключается в поиске выкупа за свой народ, чтобы принести надежду изгнанным, чтобы принести свет для тех, кто был проклят во тьме.
Они были так близки к победе в Риме. Михаил был так близко к его прекращению.
Теперь они оба были наказаны. По прошествии столетий, сомнения Томи только росли. В этих сомнениях, Люцифер и нашел способ влезть между ними, чтобы разрушить то, что не может быть разрушено.
Их большая любовь друг к другу.
Это был только вопрос времени, когда Андреас узнал бы, что она сделала Люциферу ребенка. Это был новый дух, новое лицо. Это была не обычная беременность для их вида. Это была новая душа. Она чувствовала его страх, его удивление, и неопределенность. Так или иначе, Люцифер украл дар деторождения от Красной Крови и использовал его для создания ребенка.
Их ребенок родился в любви. Джо — Люцифер — она любила его. Что бы она ни сделала, она любила его, и она любила этого ребенка.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |