x x x x x
Я даже не понял, как заснул, пока не оказался разбуженным от того, что кто-то схватил мое плечо. Я подпрыгнул в удивлении, оглядываясь в замешательстве.
- Ч-что? – спросил я шатко. Отец сидел на корточках рядом со мной, и я посмотрел в его расширенные глаза. – Сколько времени? – спросил я.
- Немного больше двух, - ответил он тихо.
Я взглянул на Джаспера, который крепко спал.
- Она… она… она здесь? – спросил я, возвращая взгляд к отцу. Я боялся спрашивать, мне не понравилось его лицо. Он выглядел слишком спокойным. – Она, блядь, умерла, да? – сказал я, мой голос превратился в ломающийся шепот.
Он быстро покачал головой, и маленькая улыбка появилась на его губах. – Нет, с ней… все нормально, я не сказал бы, что она в порядке. Но она жива, и это то, что важно сейчас, и да, она здесь.
Я сполз на своем стуле, как только облегчение нахлынуло на меня, как гребаное цунами.
- Её доставили чуть больше чем час назад, и я не собираюсь тебе лгать, Эдвард, она была в плохом состоянии, - сказал он серьезно. – Но мы забрали её вовремя, и мы сделали все, что могли. Теперь, мы можем лишь ждать, и позволить ей поспать.
- Могу я увидеть её? – спросил я, мой голос по-прежнему ломался и был странным.
- Да, вот почему я пришел сюда, - сказал он, мягко улыбаясь. – Она бормотала твое имя с тех пор как оказалась у нас.
Я подавился воздухом и несуществующий комок поселился в моем горле. Я пытался дышать медленно, и когда я, наконец-то, восстановил контроль над дыханием, посмотрел отцу прямо в глаза.
- Они поймали эту сучку? – спросил я.
Он кивнул: – Они поймали их всех. Они больше не будут проблемой. Все закончено. Изабелла в безопасности.
Он встал и я сделал глубокий вздох, успокаивая себя, прежде чем тоже подняться. Я последовал за ним к выходу из палаты, дальше по коридору. Он остановился возле двери через несколько палат от Джаспера.
- Эта её? – спросил я, и он кивнул.
- Я оставлю тебя одного, у меня есть ощущение, что тебе нужно сделать это самому, - сказал он, похлопывая меня по спине. – Будь осторожен с ней, она прошла через многое в течение этой недели.
Я положил ладонь на ручку двери, не в состоянии открыть дверь. Я повернулся к нему.
- Насколько все плохо? – спросил я.
- Она недоедала, она пострадала от переохлаждения и потеряла много крови. И хотя количество потерянной крови само по себе неопасно, в совокупности все только осложняет. Мы сделали все, что могли сделать для неё на данный момент, - объяснил он.
- Она будет в порядке?
Он кивнул: – Мы ждем её полного физического восстановления… а что касаемо психологического воздействия после того, что она пережила, что ж, мы разберемся с этим, когда она будет готова, - сказал он.
- Доктор Каллен? – мы оба повернули голову, встречая глазами серьезного мужчину в костюме, стоящего в коридоре. – Можно на слово?
- Да, конечно, - ответил отец, прежде чем посмотреть на меня. – Я поговорю с тобой завтра, - сказал он мне, прежде чем подойди к ожидающему мужчине, и я наблюдал за тем, как они исчезают за углом.
Я потратил несколько минут, чтобы подготовить себя к тому, чтобы войти в палату. Я не мог, на самом деле, осознать того, что моя девочка была за дверью. Все, что мне нужно было сделать, это открыть проклятую дверь, и я увижу её снова.
Это казалось… нереальным.
Я был чертовски рад тому, что встречусь с Воробьем наедине. Мне не хотелось, чтобы кто-то выглядывал из-за моего плеча. У меня было чувство, что меня могло унести в любую степь, и я также знал, что в конечном итоге, я все равно разревусь, как сучка.
Черт.
Я сделал последний глубокий, успокаивающий вздох, прежде чем открыть дверь и скользнуть внутрь.
Вид моей девочки почти заставил меня рассыпаться на месте. Медленно, на трясущихся ногах, я смог добраться до постели.
Если бы её грудная клетка не двигалась вверх и вниз, я бы подумал, что она мертва. Она была неестественно бледной, почти, блядь, синей. Она выглядела такой больной. Я даже не взглянул на стулья для посетителей возле окна, вместо этого, я забрался прямо на кровать, ложась на бок, подпирая голову рукой. Мне нужно было быть рядом с ней.
Я протянул руку, чтобы коснуться её волос, они были гладкими и шелковистыми, как и всегда, но у них была странная текстура. Как из-за какой-то продукции для волос. Её руки снова были завернуты в марлю. Я был рад, что не знал полного перечня её ран.
Случайный звук фейерверка послышался снаружи, в преддверии продолжения празднования Нового года, но я был в абсолютной неведомости. Третья мировая война могла вспыхнуть под окнами больницы, и я бы не заметил, как потолок посыпался бы вниз. Все из-за девушки, лежащей рядом со мной в больничной койке.
Я поднес её пальцы к своим губам, целуя их. Я вспомнил первый раз, когда поцеловал её пальцы, какими невинными были тогда наши отношения. Большой запутанный секрет. Мы не знали, кем были или, что, черт возьми, делали, и мы, определенно, не знали к чему, ебать, шли. Если бы я знал тогда то, что я знаю сейчас, я бы не целовал её пальцы. Я бы целовал её красивые, пухлые губы. Я бы целовал каждый дюйм её кожи. Если бы я знал, я бы сделал её своей тогда и прямо там. Я ненавидел то, как много времени нам потребовалось, чтобы осознать, что нам никогда не суждено было быть просто друзьями, нам суждено было быть родственными душами. Это была гребаная судьба. Это все она. Судьба привела нас сюда.
Я думал о том, что сказал мне отец – о том, что она называла мое имя.
Она звала меня. Даже в шаге от смерти, она звала меня.
Я снова прижал свои губы к её пальцам, задерживая их там.
Я не мог найти в себе силы отодвинуться от неё, и я не мог убрать свою руку. Я не могу не прикасаться к ней. Я чувствовал себя так, будто теряю её, если не прикасаюсь к её коже. Я больше никогда не хотел выпускать её из под моего взора снова.
Никогда.
В этот раз я собирался сделать все правильно. Я буду держать её в безопасности. Мы никогда не расстанемся снова. Если мне нужно будет, блядь, в туалет, я возьму её с собой. Мне все равно насколько жутко это звучит, если это означает, что она будет в сохранности, тогда, я полагаю, ей нужно будет принять тут факт, что её парень жуткий. Настолько жуткий, что берет её с собой в туалет, когда ему нужно облегчиться, и настолько жуткий, что наблюдает за тем как она спит.
- Я надеюсь, что ты полюбишь и жуткого меня тоже, - пробормотал я ей, и фыркнул самому себе. Я почувствовал, как её пальцы пошевелились в моих руках, и застыл. Я смотрел мгновение на её руки прежде чем поднять взгляд к её лицу. Её глаза были все еще закрыты, но я клянусь, что почувствовал дергание её пальцев. – Воробей? Ты слышишь меня? Ты проснулась, детка? Я, блядь, прошу прощения за все, Воробей. Пожалуйста, мать твою, просто проснись, чтобы я смог извиниться… пожалуйста, проснись, чтобы покричать на меня… мне нужно, чтобы ты закричала на меня и сказала бы мне, насколько, я, блядь, облажался. Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что ты… что я… ебать, Воробей, просто проснись.
Её пальцы все еще шевелились, и я смотрел на её лицо, мне казалось, чертову вечность. Она сморщила нос и нахмурилась, как будто ей было больно, а затем сделала шаткий вздох, прежде чем её глаза, затрепетав, открылись.
- Эдвард? – прохрипела она осипшим голосом. Тот факт, что мое имя было первым, что сорвалось с её губ заставило мое сердце трепетать. Боже, я скучал по её голосу.
- Ох, я здесь, детка, - сказал я, подвинувшись так, чтобы приложить руку, на которую я упирался головой, к её щеке. Она встретила мой взгляд, и я практически расплавился от той любви, которая плескалась в её глазах. – Я больше никогда не выпущу тебя из под моего надзора.
Её нижняя губа задрожала, и на мои проклятые глаза навернулись слезы. Я не мог поверить в то, что на самом деле снова держал свою девушку.
Моего Воробья.
- Я-я так сильно тебя люблю, - прошептала она шатким и скрипучим голосом. – М-мне жаль, я почти сдалась.
Я не хотел, чтобы она вдавалась в подробности. Я не мог этого вытерпеть сейчас. Все что я мог вынести – это то, что она была в безопасности. Мы можем разобраться с остальным позже.
- Я тоже почти сдался, - зашептал я в ответ. – Но я знал, что ты надерешь мою задницу, если я это сделаю.
Она закусила свою дрожащую губу, глядя на меня с немым вопросом в глазах.
- Будет ли… неловко… если ты заберешься под одеяло ко мне? – спросила она, так сильно кусая губу, что я был уверен, она будет кровоточить.
- Я…я… ты… ты хочешь, чтобы я это сделал? – спросил я неловко.
Она кивнула: – Мне нужно, чтобы ты был близко, насколько это возможно… мне нужно убедится, что ты действительно здесь. Я мечтала о тебе всю неделю… я… мне нужно, чтобы ты был рядом.
Разбитая и пораженная, oна выглядела такой потерянной. Им действительно удалось сломить её дух. Даже до того, как мы стали друзьями, в её глазах был блеск, огонь, который держал её в движении. Но этого огня больше не было. Он ушел. Она была мертва.
Я неохотно покинул кровать, чтобы развязать ботинки и снять их. Она подняла одеяло так, чтобы я смог забраться под него к ней. Я обнял её руками, стараясь не задеть капельницу в её руке, и она прижалась к моей груди. Мы одновременно расслабились. Я крепко держал её, надеясь что у неё ничего не повреждено, чтобы не причинять ей боль. Она молчала и не показывала никаких признаков боли, так что я предположил, что все в порядке.
- Я так скучал по тебе, - пробормотал я в её волосы.
Она задрожала в моих руках, и мягкое рыдание вырвалось из неё. Этот звук разбил моё сердце, и я еще сильнее обнял её. Мне хотелось сказать ей, что все в порядке, но это было бы ложью огромных размеров. Не было ничего хорошего в этой ситуации.
- Я думал о тебе каждый день, - пробормотал я. – Я пытался добраться до тебя, но не знал где ты была и… эта гребаная неделя чуть не убила меня… я никогда бы не подумал, что возможно скучать по кому-то так, как я скучал по тебе. Я так, блядь, волновался. Я не знал в каком ты будешь состоянии, когда вернешься. Я сожалею, что не нашел тебя. Прости, что покинул тебя. Я, ебать, сожалею, что подвел тебя.
Она откинула свою голову, и я посмотрел вниз, чтобы встретить её взгляд.
- Я… Джаспер… мне… мне так, так жаль, - зашептала она.
Я нахмурился, и убрал прядь волос с её лица. – Как ты узнала о Джаспере? – спросил я. – Доктора сказали тебе? Они что больные, чтобы говорить тебе о нем… нет, блядь… они полные идиоты?
- Н-нет, - сказала она, качая головой. – Джейкоб сказал мне. Он сказал, что он… что он убил его.
Мое лицо ожесточилось от её мучительного голоса. – Он не умер, Воробей… он был в коме несколько дней, но проснулся ранее. С ним все в порядке.
Она посмотрела на меня, боясь поверить. – Правда?
- Да, правда. Ты действительно думаешь, что Джаспера можно взять пулей? Я тебя умоляю, нужна целая армия, чтобы повалить этого ублюдка.
Она засмеялась сквозь слезы. Мой любимый звук в мире.
- Я рада, что он в порядке… но я сожалею о том, что это произошло, - сказала она.
- Я тоже, - ответил я тихо.
Она прижалась ко мне, и позволила своим глазам запорхать у моих губ. Я по инерции лизнул их.
- Воробей… это будет нормально, если я тебя поцелую? – спросил я тихо. Она кивнула с грустной улыбкой.
- Конечно, да - сказала она.
Я обхватил её щеку рукой, поднимая её лицо так, что смог добраться и прижать свои губы к её. Была некая грусть в нашем поцелуе, казалось, будто мы говорим друг другу “прощай”, когда в действительности нам следовало говорить “здравствуй”. Мы, наконец-то, воссоединились, и все же, казалось, что это было началом нашего расставания. Мне это не понравилось. Она была, наконец-то, в моих руках, и будь я проклят, если упущу её. Я не мог жить без неё.
Теперь она была моей жизнью.
Я нежно посасывал её нижнюю губу, прежде чем отклониться, упираясь лбом в её.
- Пожалуйста, не говори мне, что это прощание, - умолял я сломанным голосом.
Она покачала головой: – Это никогда не будет прощанием.
- Что с нами будет дальше? – спросил я.
- Я не знаю, и меня это даже не заботит, - ответила она, её голос был все еще скрипучим и слабым. Она закрыла глаза. – Что случилось с ними?
- Отец сказал, что они поймали этих ублюдков, но он не зацикливался на этой теме, - сказал я. – Ты хочешь, чтобы я пошел и узнал?
Она покачала головой: – Я не хочу иметь с этим дело прямо сейчас… можем мы просто побыть… самими собой сегодня? Просто… тобой и мной… я не хочу думать о том, что происходило в прошлую неделю… Я на самом деле не могу иметь с этим дело сейчас.
Я кивнул и закрыл глаза, подвинувшись так, чтобы я мог приложить щеку к её голове. Мы лежали так несколько минут, просто наслаждаясь тем фактом, что мы наконец-то вместе, игнорируя то, что мы можем снова расстаться в ближайшее время.
- Воробей?
- Да?
- Нам следует обратиться за гребаной профессиональной помощью, когда это все закончится, - сказал я без шуток.
Я почувствовал её губы на моей груди, и мог почти прочувствовать её улыбку. – Я знаю.
- Ты любишь меня?
Она глубоко вздохнула, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня. – Каждой клеточкой моего разбитого тела. Я люблю тебя так сильно, что это физически ранит, и это единственное, что не даёт мне развалиться. Ты – мой клей.
- С нами все будет в порядке, - пообещал я ей. – Мы будем выше всего этого гребаного дерьма, и с нами просто все будет хорошо. Нужно просто подождать.
- Я бы прошла сквозь огонь и ад, пока ты держишь мою руку при этом, - сказала она.
- Ты уже прошла сквозь ад, - сказал я, грустно улыбаясь ей. Она кивнула.
- И единственная причина по которой я осталась жива – это знание того, что ты ждал меня на другой стороне.
- Я так, блядь, горжусь тобой, - сказал я серьезно. – Я, вероятно, не знаю деталей того, через что ты прошла на этой неделе, но я чертовски уверен, что это не было милым… и тот факт, что ты оказалась там и ни разу не сдалась, показывает мне, насколько, ебать, ты сильна.
- Эдвард…
- Да?
- Если… если я попрошу тебя отпустить меня… ты сделаешь это? – она спросила тихим голосом.
Я отодвинулся и уставился на неё.
- О ч-чем ты, мать твою, говоришь? – спросил я. – Т-ты хочешь порвать со мной?
- Нет! Совсем нет, - сказала она быстро скрипучим голосом. – Я просто… я просто хочу знать, отпустишь ли ты меня, если это будет тем, чего я хочу.
Я нахмурился, задумавшись над её вопросом. Мне хотелось дать ей честный ответ. Дело в том, что мне не нужно было думать об этом… вообще. Ответ был ясен, как гребаный день, и я не нуждался в дополнительном времени на думы. Я вздохнул:
- Почему ты спрашиваешь меня об этом? – спросил я тихо.
- Потому что я хочу знать.
- Нет, Воробей, я бы не отпустил тебя. Я слишком эгоистичен. Если бы мы были гребаными печеньками “Oreo”, ты была бы белой штуковиной, которая держит две половинки моего сердца. Без тебя, я, блядь, развалюсь, - ответил я честно. – Я никогда не отпущу тебя, даже если ты больше не будешь любить меня. Прости.
Она кивнула, обдумывая мой ответ.
- Джейкоб бы тоже никогда меня не отпустил. Даже, когда я сказала ему, что нет никакого шанса, что я полюблю его так, как он предположительно любит меня. Я сказала ему, кому принадлежит мое сердце… и затем он сказал, что он собирается убить тебя, если я произнесу твое имя снова. Я не говорила в течение нескольких дней после этого… я просто не могла. Твоё имя было единственной мыслью в моей голове, единственным словом, которое я хотела произнести, - сказала она тихо.
Я снова обхватил её щеку, поглаживая большим пальцем её нежную кожу.
- Вот, в чем разница между мной и Джейкобом, - сказал я. – Потому что я бы никогда не угрожал убить того, кого ты любишь. Если бы ты мне сказала, что Джейкоб единственный, кого ты хочешь, я бы все еще дрался за тебя, но я бы никогда не причинил ему боль и не убил бы его… потому что я не могу убить того, кого ты любишь, это все равно, что убить тебя.
Она улыбнулась мне.
- Хорошо, что я не хочу, чтобы ты оставлял меня, - сказала она, почти дразнящим тоном.
- А как насчет того, чтобы побороться за меня? – спросил я.
Она вздохнула: – Мне хочется верить, что я смогу это сделать… но, честно говоря, я не знаю, смогу ли я справиться с отказом, учитывая мою конкуренцию.
Я нахмурился. – Конкуренция?
- Да, ну… что, если бы ты, в конце концов, решил, что Таня та самая девушка? Что она может удовлетворить все твои потребности… она милая, она красивая… как я могу конкурировать с этим? – спросила она, звуча до смерти серьезно.
- Я больше не тот парень, Воробей, - сказал я. – Я не оставлю тебя, чтобы лишь потрахаться. Честно говоря, прямо сейчас, меня меньше всего заботит, смогу ли я когда-нибудь потрахаться снова.
Если бы у нас был этот разговор неделю назад, она бы закатила глаза, и сказала бы, что я идиот. Она бы сказала, что не купится на это, потому что она знала, что я был сексуальным чудиком. Но сейчас она не закатила глаз. Вместо этого, она прикоснулась пальцем к моей щеке, и затем прошлась им по моему подбородку.
- Что случилось с тобой на этой неделе, Эдвард? – пробормотала она.
- Я осознал, что мне следует попрощаться со старым Эдвардом… я больше не тот парень. Я даже не узнаю его, - сказал я.
- Если это имеет значение, то я буду любить тебя вне зависимости от того, кто ты, потому что ты всегда будешь моим Эдвардом, – сказала она мягко.
- И ты всегда будешь моим Воробьем, - сказал я, возвращая ей её слова.
Я снова прижался своими губами к её, и в этот раз в нашем поцелуе было немного больше страсти. Это совсем не было прощанием. В этот раз, наш поцелуй, блядь, словно прорычал “Привет, Мир, а не пойти ли тебе в жопу?”. Она открыла рот и удивила меня, когда провела по моей нижней губе своим языком. Ей не пришлось долго ждать момента, когда я прикоснусь своим языком к её. Она тихо застонала, и я прижал её ближе, хотя она уже была так близко, насколько это возможно. Она позволила своей руке затеряться в моих волосах, и она обхватила мою шею, чтобы держать мое лицо ближе к себе.
Это было тем, чего я ждал одну ужасную, мучительно долгую неделю.
Это были мы.
Мы держались друг за друга так, как будто от этого зависела наша жизнь. Как будто кто-то из нас исчезнет, если мы не будем держаться достаточно крепко. Отчаяние проникло в наш поцелуй, и не прошло много времени, прежде чем она снова начала плакать. Она не перестала целовать меня, но я мог почувствовать слезы, когда они достигли её губ.
- Я люблю тебя, Изабелла. Я никогда не выпущу тебя из под своего надзора снова, – сказал я ей опять, напротив её губ.
- Я бы хотела, чтобы завтрашний день не наступал. Мне бы хотелось, чтобы мы остались такими навсегда, - пробормотала она в ответ.
- Что бы ни случилось завтра, мы справимся с этим вместе. Мы пройдем через этот путь, или через другой.
- Эдвард?
- Да?
- Спасибо.
- За что?
- За то, что спас мою жизнь.
Я нахмурился. – Я не спасал твою жизнь… я ничего не делал.
Она покачала своей головой. – Вот здесь ты ошибаешься. Ты сделал для этого все. Тот день, когда ты решил забрать своих друзей из Порт-Анджелеса почти два месяца назад стал тем днем, когда ты спас мою жизнь.
Я грустно улыбнулся, проводя своим большим пальцем по её нижней губе. – Та ночь, когда я сбил тебя в своей машине, - она кивнула. – Я думаю, каким-то гребаным образом, ты тоже спасла меня в ту ночь. Так что, спасибо тебе.
- Пожалуйста.
Глава 54 – Реакция
Эдвард Каллен POV
- Дай мне.
- Нет.
- Это мое.
- А я первый увидел.
- Тебе что пять лет?
- Нет.
- Это мое право, так как я лежу в больнице.
- Это низкий удар, Воробей. Удар ниже пояса.
Со вздохом, я протянул ей посудку с пудингом, и она победоносно улыбнулась. Она сняла пластиковую крышку, протягивая её мне, чтобы я положил её на стол. Я наблюдал за тем, как она воткнула крошечную пластиковую ложку в кремовую массу, и затем поднесла её ко рту.
- Ммм, вкусно, - простонала она с полным ртом пудинга.
Я смотрел, как её губы сомкнулись вокруг ложки, чтобы съесть еще, и издал плаксивый звук. Она положила ложку обратно в посудку, и у меня появился шанс, чтобы напасть своими губами на её. Я практически заставил её открыть свой рот, и проник своим языком внутрь, крутя им как стиральная машина. Она слишком удивилась, чтобы понять, что я делал, и затем, я почти почувствовал её вздох в поцелуе.
Если это можно было назвать поцелуем.
Наверное, нет.
Я откинулся на спинку стула, смакуя и облизывая свои губы. Она подарила мне раздраженный взгляд.
- Ты права, это было вкусно, - согласился я, и она закатила глаза.
- Ты отвратителен, - сказала она, прежде чем поднести другую ложку ко рту. – Ты понимаешь, что только что съел то, что было у меня во рту? Ты, на самом деле, просто достал это из моего рта, – добавила она с набитым ртом.
- Да, и что? – спросил я, пожимая плечами. – Ты осознаешь, что каждый раз, когда мы целуемся, дерьмо из моего рта попадает в твой и наоборот? Пудинг не отличается от слюны, если подумать об этом.
- Дерьмо из твоего рта? Что, черт возьми, такого ты ел, пока меня не было? – спросила она, поднимая бровь.
- Я не знаю, но ты должно быть съела целое ведро - ответил я, ухмыляясь, и наклонился, - я могу сказать, что не возражаю против этого дерьма, - я нежно поцеловал её, чувствуя вкус пудинга на её губах. Она была настойчива в том, чтобы не дать мне проникнуть в её рот снова, так что я откинулся на спинку стула с надутым видом. Её, казалось, это совсем не тронуло. Она просто продолжила есть свой пудинг, как будто ничего не произошло.
Такими маленькими вещами, она продолжала напоминать мне, – как будто мне нужно было напоминание – что она настолько сильно отличается от других девушек, с которыми я был. Другая бы свалилась в обморок от моего фальшивого надувания, и выполнила бы любое мое требование, чтобы просто сделать меня счастливым, но Воробей не такая. Она не была такой же дешевкой, как остальные. Она не подкупается на это дерьмо. Она видела меня сквозь мои шарады.
Вот почему я так сильно любил её.
Из-за этого, и из-за того факта, что она была сильнее, чем любая другая девушка, – или человек – которую я когда-либо встречал.
Был полдень 2-го января, и она провела предыдущие два дня в больнице. Если я скажу, что я покинул её один раз, то это будет ложью эпических пропорций. Меня охватывала тревога каждый раз, когда мне нужно было сходить в ванную. Я всегда боялся, что вернусь в пустую комнату – хотя я использовал ванную, которая была соединена с её палатой.
Я почувствовал себя такой киской, когда проснулся вчера утром, после того, как она вернулась. Мне реально охеренно сильно нужно было отлить, но я просто не мог покинуть кровать. Мои руки обнимали Воробья, которая крепко спала, и я не мог её отпустить. Я вспомнил прошлый раз, когда она была со мной, и когда мне нужно было в туалет. Я вспомнил, что тогда произошло. Я знал, что неразумно думать о том, что что-то произойдет снова, – в чертовой больнице – но я все равно не мог прогнать это чувство.
В конце концов, когда я больше не мог терпеть, я разбудил её и деликатно попросил, чтобы она спела песню, или бы громко говорила, чтобы я слышал, пока я буду в ванной. Она не задавала мне вопросов, потому что, по её глазам, я видел, что она поняла мою причину. Я также чувствовал, что разлука – какой бы незначительной она не была – тоже стала для неё проблемой.
Так что за последние два дня – полтора, если вы так придирчивы – это стало одной из тех вещей, что мы делали. Каждый раз, когда кому-либо из нас нужно было в туалет – мы разговаривали через дверь. Нелепо? Вам решать. Но это была небольшая плата за некое спокойствие.
Очевидно, это была одна из причин, почему мы должны пойти на терапию – на которую нам указывали и мой отец и доктор Беллы. Даже её социальный работник, Кейт, указала нам на неё. Тем не менее она была немного добрее и не говорила об этом прямо, как мой отец или доктор. Я полагаю, что она была единственной, кто был достаточно умен, понимая, что мы не гребаные идиоты, и мы знали, что то, как мы справлялись с дерьмом, было не здраво.
Нам сообщили, что Белла встретится со своим новым психотерапевтом в понедельник утром, так что сказать, что она нервничала, это значит сильно преуменьшить. Возможно, она возвращала себе свой настрой. Как только она немного восстановилась днем ранее, её настрой изменился. Мне нравилось, что огонь в её глазах возвращался, но я также чувствовал себя плохо от того, как быстро она раздражалась и расстраивалась. Я спросил отца об этом, и он сказал, что это было ожидаемо, и что нет ничего неправильного в её поведении. Её срыв был ожидаем, и было бы странно если бы его не было.
Не то, чтобы я винил её. Было ясно, что она не хочет идти на терапию еще сильнее чем я, но я также знал, что она не дура. Она знала, что ей это нужно. Для неё не существовало никакого гребанного способа справиться со всем произошедшим дерьмом одной – даже с моей помощью. Как, черт возьми, я вообще помогу ей? В любом случае. Это за пределами моих возможностей; это, ебать, просто нелепо.
Моя девочка вывела меня из размышлений, протянув ложку пудинга.
- Простишь меня? – сказала она, улыбаясь.
Я обхватил ложку губами, наслаждаясь пудингом.
- Люблю тебя, - ответил я грубовато, так как еще не проглотил кремовую массу.
- Удар ниже пояса, - пошутила она, передавая мне оставшийся пудинг. Я посмотрел на неё в растерянности, и она улыбнулась. – Как я могу отказать тебе в пудинге, когда ты говоришь такие вещи?
Я наклонился, чтобы быстро поцеловать её, прежде чем затолкать оставшийся пудинг в рот, чтобы у неё не было шанса изменить свое решение. Она закатила глаза, забавляясь, и я улыбнулся, проглатывая остаток. Он был охренительно вкусным – особенно, учитывая, что это больничное дерьмо.
Я отбросил упаковку и ложку в мусорную корзину, идеально попадая в цель. Мне почти захотелось поднять кулак в воздух, за такое точное попадание, но вместо этого, я придвинулся ближе к Воробью, и обернул вокруг неё свои руки. Она прижалась ко мне ближе и вздохнула.
- Тебе следует пойти домой, - сказала она внезапно.
- Что?
- Тебе нужно принять душ, - сказала она, сморщив нос.
- Я принимал душ вчера, - заспорил я.
- Да, здесь. Я уверена, что ты носишь одну и то же одежду на протяжении нескольких дней… и, честно говоря, дорогой, ты начинаешь вонять, - сказала она, виновато улыбаясь.
Я застонал: – Но… блядь… я не хочу оставлять тебя.
- Я тоже этого не хочу, – сказала она. – Но мы не можем быть вечно приклеенными к друг другу. Посмотри на это, как на пробный забег. В конце концов, нам придется расставаться больше чем на несколько минут, и мы, вероятно, должны привыкнуть к этому.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |