Когда я вернулся в комнату, Фрэнки уже крепко спал. Его лоб и виски были мокрыми от пота, однако сам он слегка дрожал, свернувшись под одеялом. Я принес мальчику еще одно одеяло и решил принять быстрый душ.
Спустя пару часов температура Фрэнки спала, хотя он все еще выглядел больным и несчастным. Мне казалось, что он в любой момент был готов швырнуть пульт, потому что ни одна программа, ни один фильм по телевизору ему не нравился. Обычно, когда у него не было настроения, он просто перещелкивал каналы, развлекая себя таким способом. Сейчас же мальчик не переставал капризничать, пинал журнальный столик и менял позу каждые десять секунд.
- Фрэнки? Тебе нужно было принять таблетки, но я не стал тебя будить. Так что теперь придется сделать это во время ужина. Что ты хочешь съесть? – я присел на диван подальше от него, чтобы не стеснять его движений.
- Н-ничего, я не г-голодный, - произнес он то, что я не слышал уже несколько недель.
- Ты не можешь выпить таблетки на пустой желудок.
- Т-тогда я не буду их п-пить, и я… - Фрэнки запнулся, громко и долго кашляя. - Ос-останови это…
- Тшшш, иди сюда, - я обнял его и стал поглаживать по спине. – Тони купил тебе кое-что от кашля, но ты должен быть хорошим мальчикам и принять все лекарства.
- П-потом.
- Ладно, а сейчас надо поужинать. Хочешь, я приготовлю картошку фри?
- Ага, к-картошка – это хорошо. Им т-тоже нравится.
- Кому?
- М-маленьким человечкам.
- Тогда я приготовлю на всех, - я подложил подушку ему под голову и ушел на кухню. Сегодня был не лучший день для споров о его галлюцинациях.
Я успел только порезать картофель, когда услышал, что Фрэнки снова кашлял, но на этот раз как-то по-другому. Зайдя в гостиную, я почувствовал неприятный, но знакомый запах. Фрэнки лежал на животе, свесив голову с дивана, а его руки отчаянно хватались за самый его край, чтобы не упасть. Он вырвал на пол и теперь громко рыдал.
Я опустился рядом с ним, пытаясь не дышать. Так получилось, что я без проблем мог убрать мочу, я даже почти не морщился, убирая за Песиком, когда он гадил в доме, но я не мог справиться с рвотой. Именно это вызывало у меня самое большое отвращение.
- Давай, Джерард, сделай это ради Фрэнки, - я подбодрил себя, и, подняв мальчика, прижал его к себе, обнимая. Я отчетливо чувствовал этот жуткий запах – его волосы были перепачканы, так как он не успел их собрать.
- М-мне не нравится это, Д-джи, пожалуйста, с-сделай что-нибудь… пожалуйста, м-мне очень плохо, Д-джи, - простонал Фрэнки.
- Успокойся, малыш. Давай сходим в ванную, я тебя умою, а потом уложу в постель, - я помог ему преодолеть еще один приступ тошноты. Больше всего мне хотелось как можно дальше сбежать от этого невыносимого зловония, но Фрэнки был болен и напуган, я не мог его бросить. Я знал, это было естественным минусом заботы о ком-то, и я должен был быть благодарен, что за все время это случилось только один раз. И уж точно не последний, поэтому мне просто придется к этому привыкнуть.
- П-подожди! – вскрикнул мальчик, и, упав на колени снова вырвал. Спустя пару секунд, когда в нем, кажется, уже ничего не осталось, Фрэнки так и остался сидеть на полу, содрогаясь в рыданиях. Я снова наклонился к нему и почувствовал, как к горлу подступает комок желчи, когда он вытер подбородок своим рукавом.
В ванной я вымыл лицо Фрэнки, его руки, некоторые пряди волос и попросил его прочистить рот. После этого я помог ему переодеться в пижаму, собрал волосы в хвост и уложил в кровать.
- Я оставлю здесь ведро на случай, если тебе снова станет плохо. Ладно?
- Д-да, ладно. Н-не уходи, - попросил он.
- Детка, мне нужно прибрать в гостиной, - ответил я, целуя его в губы. – Я люблю тебя.
Зажав нос и рот ладонью, я обошел лужу и проскользнул в кухню, держа в другой руке телефон.
- Джерард! Что произошло, сынок? Ты ведь знаешь, я на работе? Какие-то проблемы?
- Да-да, мам! Фрэнк болен.
- Я знаю, милый, ты мне сказал вчера, что он простудился. Но это не смертельно, - хихикнула мама. Она, черт возьми, смеялась над моим чрезмерным беспокойством!
- Но мам! Сегодня мы вышли прогуляться на несколько часов, а потом у него поднялась температура и… его стошнило. Что если это не простуда, а что-нибудь хуже?
- Ты дал ему жаропонижающее?
- Да, конечно. Температура спала.
- Тогда все нормально. Иногда простуды протекают с высокими температурами.
- Но он вырвал… много раз! – возмутился я, поморщившись лишь об одной этой мысли.
- Прогулки при холодной погоде, повышенная температура – все это могло привести к некоторым проблемам с его желудком. Дай ему чуть позже какое-нибудь противорвотное средство и тогда мальчику должно полегчать.
- А что, если не полегчает?
- Джерард, прекрати. Останови свою панику, это не смертельно! – она повысила голос. – А теперь я должна вернуться к работе, сынок. Серьезно, не волнуйся так.
- Подожди, мам… эм… я думаю, мне нужна помощь.
- Ты справишься сам, в этом нет ничего ужасного.
- Нет, я не смогу, я… я ведь ненавижу рвоту, и черт, ее так много… и это надо убрать, но…
- Джерард, я еще раз говорю – успокойся. Просто пойди и убери. Знаешь ли, это никому не нравится, но это одна из вещей, к которой тебе придется привыкнуть. Если мы, матери, можем это делать, то тогда почему не сможешь ты? Все, пока, сынок.
- Мам? МАМА! О, отлично, она просто повесила трубку, черт возьми! Блять, блять, блять... – проклинал я все на свете, нехотя доставая чистящие средства.
Несмотря на всю осторожность, мне не удалось избежать нежелательного контакта – и когда я начисто протер тряпкой пол, то не мог избавиться от ощущений, что мои пальцы были перепачканы в… я предпочел не думать, в чем именно они были перепачканы. Это было одним из самых отвратительных моментов в моей жизни, который закончился быстрым бегом в ванную. Мне чудом удалось подавить собственный приступ тошноты, благодаря нескольким дыхательным упражнениям и убедительному самовнушению. В целом, я был рад, что все осталось в прошлом.
Вскоре тревожные мысли сменились другой обеспокоенностью – я не смогу дать Фрэнки его основные таблетки. Я очень надеялся, что один пропущенный прием не обернётся ничем плохим, тем более мальчик чувствовал себя совершенно обессиленным. Однако если он не поправится к утру, то тогда мне обязательно нужно будет позвонить Голдбергу и проконсультироваться с ним насчет дальнейших действий.
Мои надежды не оправдались, когда зайдя в спальню, я снова столкнулся с тем же резким противным запахом. Фрэнка опять стошнило, но на этот раз уже в ведро. Смыв все его содержимое в унитаз, я вернул ведро на место и без сил свалился на кровать. Ни о каком ужине не шло и речи, мой желудок готов был вывернуться при любом упоминании еды.
- М-мне… мне холодно, и я не м-могу дышать носом, и м-мой животик б-болит. Не д-дай мне умереть, Д-джи, - сквозь слезы бормотал Фрэнки, обнимая меня. Его запах изо рта резко ударил мне в нос, но я терпел.
- Ты не умираешь, детка, завтра тебе станет лучше. А теперь постарайся уснуть, я буду рядом.
- Л-ладно, но я думаю м-мне не с-станет лучше. Мне очень п-плохо.
- Тшшш, тихо. Закрой глаза и расслабься.
- П-поцелуешь меня? – спросил он. Не колеблясь ни секунды и не обращая внимания на запах, я сделал то, о чем он попросил. Я любил своего мальчика, и ничто не могло это изменить.
Его вырвало еще два раза, и оба раза сопровождались новыми порциями слез и жалоб. После последнего я выждал определенное время и дал Фрэнки выпить немного сока, добавив туда противорвотное. Это сработало, и остальную часть ночи он проспал. Его сон был беспокойным, но все же без неприятных моментов.
Утром я оставил спящего Фрэнки и ушел на кухню приготовить себе чай. Это все, что я мог себе позволить после происшествий прошлой ночи. Я сидел за столом, обхватив горячую чашку обеими руками, чтобы согреться, когда зашел Фрэнки, завернутый в теплое одеяло. Он был белый, как снег, за исключением темных кругов под глазами, а его волосы были настолько взлохмачены, что напоминали птичье гнездо. Тем не менее, он как всегда был красивым.
- Д-джи… - охрипшим голосом произнес он, после чего прокашлялся.
- О, пожалуйста, только не снова, - вслух подумал я прежде, чем ответить ему. - Эй, доброе утро, мой любимый. Что-то случилось?
- Т-ты, вредина, и не п-приготовил мне з-завтрак, а я… я очень г-голодный!
========== CHAPTER 53 ==========
<i>Every rose has its thorn,
just like every night has its dawn.
Just like every cowboy sings his sad, sad song.
Every rose has its thorn.</i>
Фрэнки надул губы, остановившись напротив меня, а я не мог поверить его словам. Мой собственный желудок выворачивало только от одной мысли о еде.
- Малыш, тебя рвало всю ночь, - я попытался поцеловать его, но мальчик вывернулся из моих рук.
- Д-да, но теперь мой ж-живот в порядке, и я х-хочу есть, - он почесал голову, еще сильнее взлохмачивая волосы.
- Ты точно уверен?
- Д-да, я уже сказал т-тебе!
- Ладно-ладно! Садись, я сделаю тебе чай, - я подвел Фрэнки к кухонному столу и приложил ладонь к его лбу. Удобно усевшись на стуле, он прожег меня недовольным взглядом. – Ты опять горячий, после завтрака придется снова выпить сироп.
- Н-НЕТ, Я НИЧЕГО НЕ Б-БУДУ ПИТЬ! – он ударил меня по руке. - И Я Н-НЕ ХОЧУ Д-ДОЛБАННЫЙ ЧАЙ, ДАЙ М-МНЕ МОИ ХЛОПЬЯ!
- Детка, пожалуйста… успокойся. Ты болен, и я думаю, что чай будет лучшим вариантом. По крайней мере, на сегодня, - попытался я снова, встречаясь с абсолютным непониманием. Целые сутки без таблеток отрицательно сказались на и без того плохом настроении Фрэнка.
- Я Н-НЕ ХОЧУ ЧАЙ, Я С-СКАЗАЛ ТЕБЕ! Б-БЛЯТЬ! ТЫ МЕНЯ НЕ П-ПОНИМАЕШЬ! Я Г-ГОЛОДНЫЙ, А ТЫ – З-ЗАСРАНЕЦ! – он вскочил на ноги, схватил стул и со всей силой швырнул его в дверцу кухонного шкафа. Я успел отметить, что такой бросок мог как минимум отбить мне ногу, если бы я не отскочил в последнюю секунду. – П-ПОШЕЛ ТЫ!
- ФРЭНКИ!
- П-ПОШЕЛ ТЫ! – сильно закашлявшись, Фрэнки споткнулся о свое одеяло, запутался в нем и свалился на пол. Он не казался пораненным, лишь разозленным и возмущенным.
- Малыш, ты в порядке? – спросил я, пытаясь дотронуться до него.
- Н-НЕ ТРОГАЙ М-МЕНЯ! НЕТ! – он почти охрип, и не переставая бить кулаками пол, кричал на него. – Я… Я Н-НЕ ИГРАЮ, ИДИОТЫ! Т-ТЫ ЗАСТАВИЛ М-МЕНЯ УПАСТЬ! Н-НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, НЕНАВИЖУ В-ВСЕХ ВАС… Н-НЕНАВИЖУ!
- Фрэнки, прошу тебя, не говори так. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Не сердись на меня, пожалуйста… я… я не могу, мне больно это слышать… - я прижался спиной к стене и сполз вниз, не в силах сдержать слез. Мне хотелось доползти до мальчика, обнять, прижаться к нему, но он пугал меня, когда находился в таком состоянии, и тем более я уже знал, что он мог быть опасен. Я понимал, что он вел себя так не по собственному желанию, он не хотел сделать мне ничего плохого, но и я бы никогда не разлюбил его, даже несмотря на боль, которую он мог бы мне причинить. Больше всего меня пугало то, что потом, когда Фрэнки придет в себя, он будет чувствовать себя ужасно виноватым. Я не хотел этого допускать.
- Х-ХОЧУ ХЛОПЬЯ! НЕ Х-ХОЧУ ЧАЙ, НЕНАВИЖУ Ч-ЧАЙ! ЗАТКНИСЬ! ВСЕ З-ЗАТКНИТЕСЬ, У МЕНЯ Б-БОЛИТ ГОЛОВА! – мальчик полностью зарылся в одеяло и замолчал, но судя по трясущейся спине, он плакал. Спустя несколько секунд его рыдания стали громче, и его снова атаковал серьезный приступ кашля. Как можно тише я придвинулся ближе и несмело тронул его за плечо, не убирая одеяла. Вздрогнув от прикосновения, Фрэнки сел и сильнее закутался, его лицо перекосилось и поморщилось.
- Н-нет… не трогай… ТЫ П-ПЛОХОЙ!
- Я… я люблю тебя… - прошептал я. Он снова зарыдал, одновременно кашляя, подавился, всхлипнул и расплакался еще громче.
- Г-голодный… хочу есть, а т-ты не хочешь д-дать мне еды. П-плохой… очень п-плохой… - его слова были больше похожи на однотонное сердитое бормотание - из-за потраченных сил он больше не мог кричать. Я снова попытался прикоснуться к нему, но Фрэнки начал вырываться, брыкаясь ногами и царапая мои запястья.
- Я люблю тебя, малыш. Я очень-очень сильно тебя люблю. Остановись, Фрэнки, ты делаешь мне больно… пожалуйста… - умолял я сквозь слезы. Как только у меня появился шанс, я резко подался вперед и, быстро обхватив его руками, прижал к себе, используя всю свою силу.
- Н-нет, уйди! Отпусти… н-нет! – он со злостью забился в моих объятиях. Мы оба свалились на пол, но я не позволял ему вырваться. Фрэнки продолжал царапать меня, дотягиваясь докуда только можно, больно укусил за руку, и все же я отчаянно держал его, боясь отпустить. Его сердце бешено колотилось, и это приводило меня в ужас.
Постепенно мальчик успокаивался в моих руках, переставая бороться скорее от бессилия, чем от чего-то другого. Казалось, он вот-вот выплюнет свои легкие из-за непрекращающегося кашля. Я поцеловал его в макушку и склонился над его ухом.
- Малыш, я люблю тебя… единственное, чего я хочу, это чтобы тебе было лучше. Ты ведь знаешь это, правда? Пожалуйста, скажи мне, что ты знаешь это, Фрэнки… детка…
Он продолжал кашлять, всхлипывать и загнанно дышать.
- Я з-знаю… и я л-люблю тебя т-тоже. Очень, - его голос был очень тихим и слабым.
- Подожди меня здесь, не вставай, - я оставил его хорошо завернутым в одеяло и скрылся на кухне. Взяв стакан с водой и носовой платок, я вернулся.
- Давай, высморкайся как можно сильнее, - я поднес платок к его носу. – Вот так, молодец. А теперь пей медленно, я буду придерживать стакан.
- Ч-черт… - он перестал кашлять, - опять б-больно.
- Я знаю, я дам тебе что-нибудь от кашля чуть позже, - ответил я, убирая мокрые от пота волосы с лица мальчика. Фрэнки покосился на меня, пытаясь сосредоточить на мне взгляд. Ему далось это с трудом, так как он был без очков. И только когда он взволнованно коснулся моего лица, я почувствовал жалящую боль и понял, что, должно быть, оно было расцарапано.
- Я… я с-сделал это, да? Я с-сделал тебе больно. П-плохой Фрэнки. Я очень… очень п-плохой мальчик. Ч-черт! Это н-неправильно, - он шмыгнул носом. – Я не х-хотел. Я л-люблю тебя, Джи. Не з-злись… я так б-больше не буду.
- Да, это сделал ты, но я не злюсь. Я знаю, что ты этого не хотел, я понимаю, не переживай. Теперь все хорошо, ты уже лучше себя чувствуешь, - я обхватил его ладонь, которая все еще лежала на моей щеке. – А это ерунда, ничего страшного.
- Н-но… нет… - Фрэнки казался запутанным. Внезапно к нему на колени запрыгнул Песик и начал облизывать его лицо.
- Видишь? Песик тоже тебя любит, - я погладил нашего щенка.
- И я л-люблю Песика, - по щекам мальчика потекло еще больше слез. – Д-джерард?
- Что, малыш?
- Т-ты все еще м-мой п-парень?
- Конечно. И я всегда хочу быть твоим парнем. А теперь мы пойдем есть хлопья, - я взял его на руки и усадил на стул.
- М-мне можно? – он начал тереть свой нос и был похож на маленького безобидного щенка больше, чем его питомец.
- Что?
- Х-хлопья. Ты с-сказал…
- Да, можно, но сначала ты примешь свои таблетки, а потом другие лекарства от простуды, - я выставил условия.
- Л-ладно. Я был п-плохим, но теперь буду х-хорошим. Обещаю.
- Перестань говорить, что ты был плохим. Ты не можешь быть плохим. Это не твоя вина. Итак, тосты?
- Д-да. Но т-только не давай н-ничего этим маленьким п-придуркам. Я упал из-за н-них, да.
- Я понял, они не получат ни кусочка.
Фрэнки жевал свой первый тост с таблеткой и робко улыбался каждый раз, когда поднимал на меня взгляд. Он чувствовал себя виноватым и, возможно, даже понимал, что несмотря на все свои обещания о том, что такого больше не повторится, он не может этим управлять.
Затем мальчик приступил к хлопьям, неаккуратно расплескивая молоко по столу. Я не мог сказать, дрожали ли его руки так сильно из-за жара или из-за недавнего столкновения, но я счел более разумным не предлагать ему помощь, если он сам об этом не попросит.
- Г-где мои очки, Д-джи? – тихо спросил Фрэнки.
- Я сейчас принесу, - я чмокнул его в щеку – он все еще был горячим, но, кажется, чувствовал себя не так плохо, как вчера. Борьба и крики с плачем вымотали его, а повышенная температура не облегчала положение.
- Н-нашел? Их не б-было в комнате.
- Вот, они лежали в гостиной.
- О… - Фрэнки надел очки и снова замолчал. Мне нужно было уже покончить с этой неловкой тишиной и в тоже время немного разрядить обстановку.
- Фрэнки, как тебе мой друг Тони? – у меня не было возможности спросить об этом раньше.
- Он м-мне понравился, он х-хороший и классный. Грег т-тоже классный. Но Тони г-говорил больше, поэтому он л-лучше. А еще он л-любит шоколад, как и я, и у н-него имя, как мое в-второе… о, и еще, его м-маленького сына з-зовут Фрэнки! – мальчик казался очень увлеченным и уже не чувствовал себя виноватым, как всего несколько минут назад.
- Ага, у вас очень много общего. И он так же любит музыку.
- Д-да, точно! Только он л-любит громкую м-музыку, а мне не н-нравится громкий ш-шум. И… он з-защитил меня, к-когда те мальчики надо м-мной смеялись. Ты в-видел? Он сказал м-мне те же с-слова, которые г-говорил ты. Что х-хорошо быть ос-особенным. Я ему п-понравился, - он усмехнулся.
- Конечно, понравился. Ты замечательный, он так и сказал.
- Ему п-понравились мои волосы, он д-даже захотел себе т-такие же длинные, как м-мои!
- Ты думаешь, ему бы пошла такая длина? – спросил я только чтобы поддержать диалог.
- Ммм… з-знаешь, его в-волосы очень похожи на м-мои, когда они б-были короче. Поэтому… д-думаю, да! Ему п-пойдет, потому что мои в-волосы сейчас выглядят х-хорошо. Мне нравится, д-да.
- Ну, мне они тоже очень нравятся, - засмеялся я, глядя на весь тот беспорядок, что творился на его голове. – Только… я бы их немного… расчесал.
- П-потом, - быстро ответил Фрэнки. «Потом» стало его самым популярным ответом.
- Давай так. Сегодня мы оставим все как есть, но завтра ты не будешь избегать расчески, хорошо?
- Л-ладно… - он задумался, застыв с ложкой в руке. – М-мне кажется, я з-знаю Тони.
- Правда? – я подсел поближе, проявляя свой интерес. Я ждал, что он произнесет что-то похожее. То, как Фрэнки все время смотрел на Энтони, действительно не давало мне покоя.
- Я н-не думаю, что б-был знаком с ним. Не з-знаю… нет. Я не в-видел его раньше, т-точно… но ч-чувствовал себя так, как б-будто знал. С-странно, - он неуверенно продолжал бормотать. – И к-когда он касался м-меня тоже было с-странно. Это как… как щ-щекотка, д-да.
- Щекотка? Но тебе понравилось это чувство? – я пытался скрыть свои эмоции после услышанных слов.
- Д-да… это было з-забавно. И я чувствовал с-себя хорошо… вот з-здесь, - Фрэнки приложил руку к своей груди. – Так с-странно и необычно… ты д-думаешь, он чувствовал то же с-самое?
- Я не знаю, но может быть. Ты можешь спросить его об этом в следующий раз. Ты ведь хочешь снова с ним встретиться?
- Ага! Его м-маленький Фрэнки т-такой с-счастливчик, - произнес мальчик, не выпуская изо рта свой большой палец. Этот детский жест делал его еще более очаровательным и невинным.
- Почему ты так говоришь?
- П-потому что… у него есть п-папа, очень х-хороший папа. У м-меня есть Грейс, к-которая мне как м-мама, и теперь есть Д-донна. И еще есть б-брат Майки, который все в-время ворчит. Но ты м-мне не брат, нет, п-потому что ты м-мой парень. Есть д-дядя Рэй и друг Боб. Но… н-нет папы, - последние слова омрачили его лицо. – Т-твой папа никогда не п-приезжает, и он не м-может со мной п-познакомиться и стать моим п-папой.
- О боже… ты такой милый, малыш, - я поднялся со своего стула, чтобы обнять и поцеловать его. Я не знал, что мне можно было сказать ему, чтобы в тоже время не выдать всей правды. Больше всего мне хотелось, чтобы Фрэнки знал, что у него был настоящий родной папа, но мне нужно было ждать, пока он не станет чувствовать себя лучше. Я должен был сделать все правильно.
- Я… я бы х-хотел б-быть этим м-маленьким Фрэнки, - прошептал мальчик, и мне пришлось прикусить язык, чтобы не взболтнуть ничего лишнего.
Всю остальную часть дня Фрэнк оставался молчаливым и спокойным и выпил все нужные лекарства без пререканий. Я не мог не заметить, как он старался не смотреть на меня, и каждый раз, когда он поднимал глаза и видел царапины на моем лице, сразу же опускал взгляд. Во время нашего столкновения он успел поцарапать не только мое лицо, но и ноги с руками, также на моем плече остался след от его зубов, но я предпочел скрыть это от мальчика.
Как я и думал, Фрэнки отказался возвращаться в постель, но согласился лечь на диван в гостиной, все еще оставаясь в пижаме. Я решил присоединиться к нему, и несколько часов мы просто лежали и смотрели фильмы. Даже после того, как Фрэнки ненадолго заснул, я продолжал быть с ним. Я хотел, чтобы он был уверен, что между нами ничего не изменилось, чтобы увидел, что я не сердился на него из-за утреннего происшествия. Я понимал, что нам еще не раз придется пройти через такое, и он должен был знать, что я никогда и ни за что не буду его винить. Несмотря ни на что, я всегда буду рядом.
Когда проснулся Фрэнки, я первым делом спросил у него, хотел ли он обедать, на что мальчик ответил, что я задолжал ему картошку фри. Мне оставалось только надеяться, что на этот раз нам удастся избежать споров.
- Фрэнки, ты не можешь есть сейчас картошку. Давай, придумаем что-нибудь другое?
- Н-нет! Хочу к-картошку! Почему ты т-такой плохой? – второй раз за день он выступил против меня. Вздохнув, я попытался найти какой-нибудь выход, не вызывая еще одного конфликта.
- Я отказываюсь делать тебе картошку не потому, что я плохой, малыш.
- Т-тогда почему?
- Скажи, тебе понравилось, как ты провел эту ночь? – настойчиво спросил я. Фрэнки уставился на меня огромными глазами.
- К-конечно, нет, фу! – на его лице отобразилось неподдельное отвращение. – Это… б-было ужасно!
- Вот именно. А если ты сейчас съешь картошку, то, скорее всего, тебе снова станет плохо, и тебя опять будет тошнить. Твоему животу требуется немного времени, чтобы поправиться, и такая еда точно ему не поможет.
- Н-но мне она н-нравится.
- Я знаю, и я обещаю тебе, что как только ты поправишься, я сделаю тебе целую гору картошки фри, - я развел руки и прочертил ими в воздухе предполагаемую гору. – А сейчас… может быть, пюре?
- Л-ладно, но тогда ц-целую гору пюре, - мальчик уверенно закивал головой, давая мне понять, что настроен серьезно.
- Неужели ты такой голодный?
- Д-да, очень г-голодный, - улыбнулся он, поглаживая свой живот. Я никогда не думал, что у болеющего человека может быть такой аппетит.
***
К концу дня мне пришлось признаться Фрэнку, что ему стоит вымыться – вспотев из-за высокой температуры и последствий прошлой ночи, он срочно в этом нуждался. Помня о его частых головокружениях и слабости, я предложил вместо душа принять вместе горячую ванну. К тому же, я подумал, что густой пар немного облегчит его состояние и собьет температуру. И оказался прав. Фрэнки с удовольствием плескался в ванне, играя с резиновыми уточками, а его забитый нос постепенно начинал дышать свободнее.
К счастью, ночь прошла намного спокойнее, а на следующий день я взял выходной, поэтому все, чем мы занимались – это валяли дурака, целовались, обнимались, не стесняя своих движений. В общем, делали почти все то, что делают обычные влюбленные пары в скучный дождливый день. Почти, потому что мы никогда даже не думали переходить на новый уровень наших отношений.
Снова и снова я представлял себе все возможные реакции Энтони, когда он узнает о том, что было между мной и Фрэнком. Втайне я очень надеялся, что он сам обо всем догадается, избавляя меня от необходимости говорить об этом прямо. И если он уже действительно что-то заметил, то, по-моему, не имел ничего против. Я не знал, был ли я прав, потому что такое развитие событий казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.
Ray's POV
Я был рад услышать, что Фрэнки стал чувствовать себя лучше. Из того, что мне рассказал Джерард, половина их выходных прошла ужасно. Правда, он казался каким-то задумчивым и подавленным, не вдаваясь в подробности. Его ответы были короткими и однообразными, когда я спросил, что случилось с его лицом. На правой щеке моего друга красовалось несколько царапин, которые он быстро объяснил, объявив, что это сделал Песик, когда игрался с ним. Я не стал настаивать, однако знал, что он врал – я уже отлично успел выучить поведение Джерарда, когда он умалчивал о чем-то, что натворил Фрэнк.
Видимо, он еще не понял, что ничего не должен был от меня скрывать. Да, я не мог отрицать, что поначалу очень сомнительно относился к идее Джерарда оставить у себя Фрэнки. После той ночи, когда мальчик вел себя так агрессивно, я действительно боялся, что Джерард просто-напросто не сможет с ним справиться. Но спустя несколько месяцев после всего того, через что они прошли вместе, после всей той опасности, в которую мой друг вовлек и себя и Фрэнка, у меня больше не оставалось сомнений. Джерард мог владеть ситуацией, но, что было важнее, – он этого хотел.
Кроме того, я успел очень хорошо узнать Фрэнки. Это был невероятный ребенок, притягивающий к себе любого. Несмотря на то, что порой у него бывали «плохие дни», и он мог довести до предела, когда был чересчур упрям, его лучшие качества делали его таким милым и потрясающим, что это придавало сил, чтобы переживать любые перепады его настроения. Фрэнки стоил того, чтобы быть терпеливым.
Вознаграждение. Именно это слово я слышал от людей, работающих с «особенными» детьми или заботящихся о них. Теперь я действительно знал, что это значило. Когда Фрэнки называл меня «дядей», когда он дарил мне рисунки, чтобы я мог забрать их домой, когда мы слушали музыку или играли на воображаемой гитаре. Когда мы нарезали круги вокруг дома, играя в лошадь и всадника, или же просто бездельничали весь день, смотря фильмы или читая книжки. Когда мы играли в Марио, когда смотрели по телевизору различные программы типа «своими руками» и потом пытались делать поделки или же наводили порядок в доме. Когда у нас были дни фаст-фуда, и мы крали друг у друга картошку или гамбургеры. Когда он позволял мне играть его учителя, тем самым давая мне понять, что помогать кому-то с чем-то, возможно, было самым важным, что я когда-либо делал в своей жизни. Все это было не что иное, как вознаграждение.
Конечно, не каждый день был таким хорошим. В некоторые дни Фрэнки едва ли обращал на меня внимание, или наоборот, мог накричать на меня, обозвать и потребовать оставить его в покое. Но я знал, что в такие моменты он просто не контролировал себя, и уж точно никогда и ничего не имел плохого против меня.
Именно поэтому я понимал Джерарда. Я был уверен, что вне зависимости от того, как далеко мог зайти Фрэнки, мой друг никогда от него не откажется. Джерард любил его, они были бойфрендами, и хоть это все еще по-прежнему меня пугало, я не мог подвергать сомнению то, что между ними творилось. Их отношения были настоящими, они смогли выстроить свой собственный маленький мир. Они это сделали.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |