— Ты видел сегодняшнюю газету? 4 страница

За спиной разворачиваются крылья, он приземляется на крышу своей машины и превышает все возможные скоростные ограничения по дороге домой.

+

Лиам не знает, как Найл умудрился всё уладить, но он сделал это. Он знает, потому что получил несколько злобных голосовых сообщений от Луи, грустный смайлик от Гарри и смотрит телевизор.

Он переключает каналы, и везде один и тот же заголовок: «Марсден, беглец из Аркхэма, подвергся нападению».

Подвергся нападению. Лиам фыркает и выключает телевизор. Он хочет накрыть голову подушкой и попросить Альфреда принести ему что-нибудь вкусное.

Но: когда Найл предложил ему взять перерыв, он определённо не имел в виду, что Лиам должен лежать в своей кровати и жалеть себя. А Альфред даже не кладёт сахар ему в чай.

Так что он заставляет себя подняться и идёт в душ. (Он игнорирует синяки на костяшках пальц и кровь, стекающую в водосток). Он одевется, желает Альфреду доброго утра и выбирает свою самую спокойную машину. Это неприметный Jaguar, но миллиардер Лиам Пейн вряд ли останется незамеченным в своём городе.

Несколько часов он бездумно гоняет машину по улицам и оказывается в давно забытом районе: где-то неподалёку парк, где он впервые встретил Найла. Им обоим было по десять, и Лиам неуклюже споткнулся о мячик Найла. Это была дружба с первого взгляда.

Потом он едет в ту часть города, которую жители зовут «страной богачей». Он бывает там редко, потому что никто никогда не сообщает о преступлениях оттуда. Впрочем, Лиам знает, что отношения с законом у местных не лучшие: в воздухе витает запах коррупции.

Он оставляет машину на парковке и идёт по широким торговым улицам, улицам, где никогда не появляется Бэтмен. Это странно. Он думает: быть может, он ничего не знает о Готэме. Он удивляется: откуда на месте приюта для бездомных, где он был добровольцем, взялся уродливый обувной магазин? Он старается не вспоминать: почему Payne Enterprises перестали финансировать детское отделение больницы?

Он понимает: вокруг такие же люди, как и он. Они все одинаковые. Они любят, теряют, сражаются. Каждый день. Просто им не нужны маска и плащ, чтобы делать это.

Он чувствует: он любит этот город. Он знает: он не позволит (не может позволить) Джокеру разрушить его. Только не снова. Теперь Лиам не даст ему даже попытаться.

Его шаги становятся быстрее, когда эти мысли появляются в голове, и ему кажется, что он уже бежит. Он бегал, когда был ребёнком: прежде, чем его отца убили, они вдвоём бегали по утрам до того, как Лиаму пора было идти в школу. Они никогда не говорили при этом, но в тот момент они были друг к другу ближе всего.

Так что он переходит на бег. Он бежит, пока не чувствует, что его лёгкие готовы взорваться. Это чудесное ощущение. Всё дерьмо, которое засело в его голове, втаптывается в землю, и он чувствует себя свободным, оставляя все разочарования на сером асфальте.

Он останавливается, наклоняется, упираясь ладонями в колени, чтобы отдышаться, и осматривается.

Солнце уже заходит. Стёкла домов ослепляют оранжевым. Он на окраине города: этот район старый, запущенный. Когда-то он процветал, но Payne Enterprises перенесли деловой центр в другое место, и он превратился в пригород.

Лиам оглядывается в поисках хоть каких-то признаков жизни, но вокруг никого, кроме пожилой женщины, сидящей под деревом, и кота на ветке. В обычный день Лиаму было бы пора выдвигаться на патруль, но сегодня он отдыхает, и это — идеальное место.

Он собирался побыть Лиамом, а не Бэтменом, но позволяет себе использовать кое-какие навыки, чтобы забраться на крышу одного из зданий. Он садится на край, свесив ноги, и бросает вниз какой-то мусор, который выгребает из кармана.

Он смотрит, как солнце наконец ныряет за горизонт, и улыбается.

+

Зейн опирается на стойку и пытается убедить высокого бритого парня, пару минут назад схватившего его за задницу, купить ему выпить. Он говорит, что он нуждается в этом. Что он сделает всё, что угодно.

Парень грубо приказывает ему отвалить, и Зейн делает это. Конечно, стащив перед этим бумажник из его кармана и красивые часы прямо с запястья.

Бумажник пуст, а часы он продаёт в два раза дешевле того, сколько они действительно стоят, но и это деньги. Всё, что он знает: он должен отдать матери всё до единого цента. Конечно, ему нужно есть, конечно, ему нужно спать, но жизнь его сестры под угрозой. Он с готовностью жертвует собой ради неё.

Теперь он постоянно пьяный, и он знает, что он плохой человек, потому что тратит некоторые деньги, которые зарабатывает — нет, крадёт — на алкоголь. На самом деле, это замкнутый круг, причина причины.

Он плохой человек.

Он слышит это каждый день, все говорят ему об этом. Все знают это, от ублюдков на улице до него самого. (До Лиама).

И это ещё одна причина, почему его единственное спасение — горечь водки. Дело в Лиаме, Бэтмене, мистере Пейне из Payne Enterprises или как ещё его называют люди. Зейн хочет забыть его тепло. Забыть его всего, от морщинок в уголках улыбающихся глаз до голоса, который преследует Зейна повсюду.

Он хочет забыть взгляд Лиама, когда тот понял, что Зейн предал его, обманывал с самого начала. Лиам смотрел на него долю секунды, потому что он не был Лиамом, он был Бэтменом тогда, но Зейн видел. Видел вспышку в тёплых карих глазах. Он пьёт, чтобы забыть. У него не получается.

Он плохой человек.

/ /

Лиам сидит, пока у него не затекает задница. Он ругает себя за мысли о том, что, может, спуститься бы так — хватит быть Бэтменом на сегодня, — и идёт искать лестницу.

Небольшую надстройку с ржавой дверью окружают антенны. Пальцы Лиама в паре сантиметров от дверной ручки, когда она опускается вниз, и он оказывается лицом к лицу… с Зейном.

Они смотрят друг на друга, кажется, вечность.

— Что ты здесь делаешь? — наконец Зейн нарушает тишину, и внутри Лиама что-то сжимается от звука его голоса.

— Ничего, — он пожимает плечами, и нет, серьёзно? Это всё, что он может сказать? Он ждал этого момента неделями.

— Это моё место, — говорит Зейн. В его голосе — вызов, но глаза невероятно грустные.

— Сегодня я не Бэтмен, — неуверенно возражает Лиам, но отходит с пути Зейна, готовясь припустить вниз по лестнице.

Зейн не двигается, его глаза отчаянно бегают по лицу Лиама.

— А я не преступник, — шепчет он.

Лиама захлёстывает волна эмоций, которые он не может разобрать. Он хочет убить его (он всегда хочет убить его), но взгляд Зейна останавливает его. Он не может оставаться сильным под его взглядом, и слабее всего место под рёбрами и нагрудной бронёй костюма.

Так что он подаётся вперёд и делает то, чего жаждал с тех пор, как Зейн оказался в его гараже: целует его. В этом поцелуе нет нежности, Зейну наверняка больно, но Лиаму всё равно. Он хочет, чтобы Зейну было больно.

Он сжимает плечи Зейна, толкает его к стене и сцеловывает его вздохи. Он чувствует пальцы Зейна, сминающие футболку на его спине. На плечах Зейна наверняка останутся следы, но Лиаму всё равно.

Когда он отстраняется, губы Зейна блестящие и припухшие. Глаза Зейна зажмурены, и Лиам торопливо оглядывает его.

Зейн выглядит усталым. Он ещё худее, чем был раньше. Осунувшийся. Опустошённый.

Лиам ненавидит, как сжимается его сердце из-за этого.

Он снова наклоняется, но на этот раз проводит ладонью по скуле Зейна. Он касается большим пальцем его припухшей губы и мягко целует.

— Лиам, я…

— Тш-ш. Мы незнакомцы. Только на сегодня, ладно?

Зейн кивает с такой готовностью и так искренне, что Лиам думает о Гарри. Он ненавидит то, как привлекательно это выглядит. Он сжимает ладонь Зейна в своей и тянет его к лестнице. Ни один из них не издаёт ни звука, пока Лиам ищет свою машину, оставленную в городе.

+

Лиам не знает, куда он едет (и что он делает), но они останавливаются у симпатичного отеля — который принадлежит Лиаму — всего через десять минут. Он сосредотачивается на дороге, потому что ничего хорошего не случится, если он начнёт думать о Зейне, сжавшемся на пассажирском сидении.

— Мистер Пейн, — девушка с ресепшена подскакивает к ним раньше, чем Лиам закрывает за собой входную дверь.

— Мне нужен номер, — говорит Лиам самым деловым тоном, на который способен, и его кулаки сжимаются, когда он видит её любопытный взгляд, скользнувший по Зейну. — Никаких вопросов, — добавляет он и игнорирует гордость, которая жаром растекается в груди, когда Зейн хихикает за его спиной.

— Пентхаус, — подсказывает девушка, протягивая Лиаму ключ. Лиам едва сам не хихикает, когда видит, что Зейн подмигивает ей, прежде чем последовать за ним к лифту.

Воздух кажется наэлектризованным в маленькой железной коробке, которая поднимает их на верхний этаж. Они стоят друг напротив друга у стен и смотрят в пол. Выглядит так, словно они пытаются использовать несуществующие суперсилы, чтобы заставить лифт двигаться быстрее. Они оба подскакивают, когда звонок оповещает о том, что двери открываются, и смеются, пока идут к номеру.

Лиам сразу направляется к огромному холодильнику посреди нелепо украшенной кухни и открывает одну из маленьких бутылок виски. Он смотрит на Зейна, который оглядывается, приоткрыв рот от удивления. Это действительно великолепный номер, но Зейн — Зейн затмевает всю его красоту.

— Вот чёрт, это… — начинает Зейн, но Лиам накрывает его рот рукой, а потом делает большой шаг и обхватывает лицо Зейна ладонями. Он целует его грубо и глотает каждый звук, который Зейн пытается издать.

Они отрываются друг от друга, чтобы вдохнуть, и Лиам пользуется случаем, чтобы стянуть футболку через голову, а потом проделывает то же самое с рубашкой Зейна. Секунду он разглядывает его голую грудь, запоминает татуировки, а потом снова целует его: так, как всегда хотел. Не сдерживаясь, страстно. Зейн отвечает ему точно так же.

— В спальню, — выдыхает Лиам ему в рот, опуская руки на пряжку ремня Зейна.

— Я… Я не знаю, где она, — охает Зейн и смеётся. Лиам хочет, чтобы это не было таким милым и привлекательным. Не теперь. Он рычит, сжимает задницу Зейна и поднимает его. Зейн ойкает и обвивает руками шею Лиама. Он лёгкий, Лиам быстро находит нужную комнату и роняет Зейна на большую кровать.

Лиам целует его снова, а затем перемещается на шею, засасывает кожу, возможно, слишком сильно, и спускается губами ниже. Ему чертовски нравятся грудные стоны, которые издаёт Зейн, когда Лиам касается языком смуглой кожи. Он быстро расстёгивает ремень Зейна и стягивает джинсы с узких бедёр.

Глаза Зейна зажмурены, когда Лиам поднимает голову, и он прикусывает губу, когда Лиам гладит его твёрдый член через трусы.

— Дальше сам, — выдыхает Лиам, поднимаясь на ноги, чтобы снять свои штаны. Зейн кивает и быстро выпутывается из своих слишком узких джинсов. Лиам поднимает бровь, взглядом указывая на трусы Зейна, и чувствует жар в животе, когда Зейн краснеет. Он снимает свои плавки, избегая голодного взгляда Лиама.

— Блять, — Лиам ничего не может поделать с собой, и он почти падает, пытаясь быстро раздеться.

Зейн громко стонет, когда Лиам наклоняется поцеловать его. Их члены соприкасаются, и оба подаются бёдрами вперёд, ища трения. Зейн хватает всё, что может — волосы Лиама, плечи Лиама, руки Лиама.

Лиам чуть отстраняется и смотрит вниз. Он удивляется тому, как они подходят друг другу. Смуглая кожа Зейна и светлый загар Лиама, его татуированные бёдра прижимаются к паху Лиама, его член трётся о Лиама. От этого у Лиама поджимаются пальцы на ногах.

— Оближи, — Лиам подносит ладонь ко рту Зейна, и в глазах Зейна вспыхивает тот насмешливо-издевательский огонёк, по которому он так скучал.

Зейн превращает это в шоу: он всасывает пальцы Лиама в рот, обводит языком ладонь.

— Готово, — ухмыляется он и облизывает губы.

Лиам чертыхается и снова накрывает рот Зейна своим. Он просовывает руку между ними и обхватывает ладонью оба члена. Зейн хорошо поработал, думает он, когда рука легко скользит вверх и вниз.

— Вот дерьмо, — рычит Зейн в шею Лиама. Его дыхание горячее и тяжёлое, и это заводит Лиама ещё сильнее. — Прекрати, — стонет он, когда Лиам издевательски медленно потирает пальцем их головки.

Лиам мучает его ещё немного прежде, чем сам уже не может выдержать. Свободной рукой он сжимает плечо Зейна, и он надеется, что там останутся синяки. Он начинает двигать рукой быстрее, сжимая именно там, где нужно, и они оба стонут.

Зейн смотрит на него, его рот чуть приоткрыт. Его взгляд такой внимательный, полон слов и вопросов, с которыми Лиам не хочет разбираться прямо сейчас. Так что он удерживает с Зейном зрительный контакт и ухмыляется каждый раз, когда Зейн стонет. Это работает, вскоре глаза Зейна совсем чернеют, и он стонет имя Лиама между ругательствами и словами на каком-то языке.

— Я близко, — шипит Лиам сквозь сжатые зубы, звук, с которым его рука двигается на их членах, громкий и непристойный. Зейн кивает и закрывает глаза.

— П-поцелуй меня, — шепчет Зейн, и Лиам хочет отказаться, он действительно хочет. Но сильнее он хочет довести себя; и ещё сильнее он хочет довести Зейна. Так что он наклоняется и легко касается губами губ Зейна. Прежде, чем он успевает углубить поцелуй, Зейн выгибается, прижимаясь к нему, и кончает ему в руку. Он кричит прямо в открытый рот Лиама и царапает короткими ногтями его поясницу.

Лиаму этого достаточно, и он кусает выступающую ключицу Зейна, когда кончает. Он перекатывается на спину и падает на подушку.

Всё, что они слышат — короткие вздохи друг друга и шум с улицы под

окнами.

Придя в себя, Лиам поднимает голову с подушку. Зейн лежит на боку, глядя на него, его пальцы дрожат совсем близко к плечу Лиама — словно он хочет коснуться его, но боится. На улице совсем темно, в окно заглядывают фонари. Их свет оранжевым туманом окутывает Зейна, и он выглядит ещё прекраснее — хотя, кажется, уже некуда.

Зейн открывает и закрывает рот уже несколько раз и снова, словно он собирается что-то сказать, но не может решиться. Лиам ждёт. Он не хочет говорить. Он действительно не хочет. Но если этого хочет Зейн, он не может помешать.

Лиам рассматривает его поджарое тело и хочет спросить, что значит каждая из его тату. Он хочет расспросить Зейна о миллионе вещей. К примеру, что случилось с его сестрой, сколько ему лет, какой его любимый цвет, почему он пошёл и стал очередным плохим парнем, по которому плачет тюремная камера. Но он не может. Он не может хотеть узнать кого-то, кого должен упрятать за решётку. Кого-то, кого он должен ненавидеть.

— Лиам, я… Я не знаю, что сказать, — говорит Зейн, и это звучит слишком громко в тишине комнаты. Оглущающе. — Мне жаль. Мне действительно жаль.

Лиам смотрит на него снова: его глаза печально-карие, и Лиаму это не нравится. Эти глаза заставляют его желать податься вперёд, обнять грустного мальчика перед ним и никогда не отпускать. Но этот грустный мальчик подставил, предал его. Он помогал Джокеру. Гарри и Найл пострадали из-за него.

Прежде, чем Лиам успевает что-то сказать, странная тень падает на пол комнаты. Словно свет с маяка; в Готэме нет маяков. Лиам оборачивается к окну, и его сердце едва не останавливается.

Это бэт-сигнал.

Зейн следит за его взглядом и сдавленно охает.

Лиам ползёт к концу кровати и шарит по карманам штанов в поисках телефона. Он зло бьёт в матрас, когда на экране высвечивается уведомление о пятидесяти пропущенных вызовах и двух десятках сообщений.

— Мне нужно идти, — негромко говорит он и тянется за своей одеждой.

— Всё в порядке?

Лиам тяжело выдыхает, застёгивая верхнюю пуговицу на рубашке. Он открывает последнее сообщение. Оно от Луи, и в нём: «ГДЕ ТЫ ЧЁРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ? В МОЙ ОФИС ЖИВО ТЫ УБЛЮДОК».

— Нет.

— Нужна моя помощь?

Лиам резко оборачивается и смотрит на Зейна. Он всё ещё раздет, но теперь он сидит на коленях в изголовье кровати, взволнованно глядя на Лиама. Помощь. Что-то случилось. Что-то плохое, а он в нереально дорогом номере с человеком, который ненавидит его.

— Нет, мне не нужна твоя чёртова помощь! Ты думаешь, я идиот?! Это всё твоя вина, всё, что происходит! — кричит он, указывая на окно, где в ночном небе горит бэт-сигнал. Зейн вздрагивает и тянется за своими вещами.

— Почему всё дерьмо происходит, когда ты рядом со мной?! Да потому что ты — дерьмо!

— Лиам, клянусь, я ни при чём, — робко говорит Зейн, натягивая трусы. Лиам рассерженно смотрит на него, завязывая шнурки на ботинках. Он зол и взволнован, и Зейн выглядит таким уязвимым… Лиам намерен доломать его.

— Я доверился тебе, и посмотри, куда это меня привело. Ты пригретая на груди змея, ты не сделал ничего хорошего. Взгляни на себя! Вымойся и выметайся из моего города. Если я увижу тебя поблизости, поверь мне, Зейн, ты пожалеешь, — выплевывает он, и его трясёт, но сказанного уже не вернуть.

Зейн не поднимает головы, заворачиваясь в простыню.

Лиам поворачивается к двери и открывает её.

— Значит, ты снова Бэтмен? — спрашивает Зейн, и его голос звучит надломленно.

Лиам замирает, его рука на ручке двери, и он ненавидит, как она дрожит.

— Я всегда чёртов Бэтмен, — отвечает он прежде, чем шагнуть через порог и вызвать лифт.

+

Лиам не едет, он летит в полицейское управление. На дорогу уходит три минуты, хотя обычно нужно с четверть часа. Он паникует, осознав, что приехал в своей обычной рубашке и джинсах, но с облегчением вспоминает, что Луи осведомлён об его альтер-эго.

Когда он прибывает, Луи сидит на капоте полицейской машины, свесив ноги. Он едва не падает, заметив Лиама, спрыгивает на землю и бежит к нему.

— Не вылезай, — командует он, плюхаясь на пассажирское сиденье. Лиам едва успел выставить ногу из машины, так что он быстро садится обратно и поворачивает ключ зажигания.

— Куда? — спрашивает он, пытаясь сохранять спокойствие — это сложно, когда Луи рядом буквально дрожит от напряжения.

— Аркхэм, — мрачно отвечает Луи, и одно это название стискивает сердце Лиама железными щипцами.

Сначала они едут молча. Лиам ждёт взрыва — Луи прямо-таки распирает, он трясётся, но пытается сдержаться. Его хватает на минуту:

— Где ты был?

— Мне был нужен перерыв.

Луи громко выдыхает. Он трёт переносицу, сжимает кулаки и пытается показать всем своим видом, что ужасно недоволен Лиамом.

— Ты Бэтмен, а не чёртов школьный учитель, ты не можешь просто делать перерывы.

Лиам нажимает на газ и проезжает на красный свет, и ему всё равно, что об этом думает полицейский на соседнем сидении.

— Мне нужно было. Я совершил что-то ужасное, — тихо признаётся он, и взгляд Луи становится ещё злее.

— Что-то ужасное? Господи, Лиам, «что-то ужасное» — это если Гарри или Найл страдают. Кстати, они в порядке, если тебя это интересует.

— Я знаю, что они в порядке, ты бы вопил намного истеричней, если бы с ними что-то случилось, — парирует Лиам, ему не нравится, к чему клонит Луи. Луи затихает, понимает, что Лиам прав, и молчит ещё пару секунд.

— Я совершаю хорошие и ужасные поступки каждый день, Лиам. Для Готэма. В моих руках есть власть. Я люблю этот город, чёрт знает почему, но это так. Я чувствую, что был рождён защищать его, что я на своём месте, — говорит он, глядя в окно, и теперь его голос звучит гораздо мягче, чем до этого. — Знакомо звучит?

Он поворачивается к Лиаму с едва заметной улыбкой, которая задевает что-то внутри Лиама. Он не знает ничего о прошлом Луи, но с тех самых пор, как его родители были убиты, Лиам знал, что рождён защищать этот город. Иногда его поражает, насколько они с Луи похожи. Единственное различие в том, что Луи действует открыто, а Лиам предпочитает анонимность.

— Мне нужен был перерыв, Луи, и мне жаль, что что-то случилось, пока меня не было. Это был всего один день, — вздыхает Лиам и трясёт головой, чтобы выкинуть из сознания вдруг нахлынувший поток воспоминаний, где раздетый Зейн — главное действующее лицо.

Луи снова смеривает его недовольным взглядом, который слегка пугает Лиама. На самом деле, он наверняка пугает каждого, на кого направлен. Когда Луи смотрит так… как Луи, как будто он видит сквозь тебя; как будто он видит каждую мысль в твоей голове и каждое чувство в сердце. Глаза Луи определённо были созданы для того, чтобы нагонять страх даже на самых храбрых.

— Кто он? — коротко и равнодушно спрашивает он. И им действительно не стоит обсуждать это сейчас, когда над головами нависает опасность.

— О чём ты? — врёт Лиам и щурится, потому что они подъезжают к Аркхэму. Он ожидал увидеть развалины, пепел, дым, огонь, ракетные установки, но не видит ничего. Пока что.

— Не ври мне, Лиам, меня учили распознавать ложь, — Луи одаривает его взглядом, который говорит что-то вроде «ладно, все эти годы тебе удавалось скрывать от меня твоё чёртово альтер-эго, но я чувствую, когда ты начинаешь выдумывать».

— Он никто. Он — причина, по которой я, кажется, не успел спасти кучу людей, — вздыхает Лиам и взмахом руки указывает на здание клиники Аркхэм.

— Пока никто не пострадал. Но мы ещё поговорим об этом. Теперь поезжай.

+

Зейн не знает, сколько времени он проводит на кровати, завернувшись в простыню и поджав под себя ноги, стараясь занимать поменьше места. Он сжал футболку в руке так сильно, что она наверняка вся помялась.

Слова Лиама эхом носятся в его сознании и пушечными выстрелами терзают сердце.

«Я всегда чёртов Бэтмен».

Он Бэтмен, разумеется. Он всегда им будет. Но Зейн отчаянно цеплялся за мысль, что Лиам, возможно — лишь возможно — простил его. Дал ему второй шанс.

Он фыркает над своей глупостью, и это звучит оглущающе громко в пустой комнате.

Ему никогда не давали второго шанса, никогда. Неважно, в чём было дело, никто не давал ему исправить свою ошибку. Дело в том, что он думал, будто Лиам другой. В смысле, он, конечно, Бэтмен, Тёмный рыцарь, страшный мститель в маске, охраняющий покой Готэма — но под бронированным костюмом просто человек. Человек с самым добрыми глазами, в которые Зейн когда-либо смотрел.

Он придурок, потому что он думал, будто Лиам другой.

И он ещё больший придурок, потому что он предал его. Допустим, он не знал, кто Лиам или что Лиам, когда Джокер предложил ему огромные деньги за отвлечение Бэтмена. Но Зейн мог остановиться, когда понял, что влюбляется в Лиама.

Это было в доме Лиама, когда Лиаму было так неловко посреди толпы разодетых в пух и прах людей, когда было видно, что всё, о чём он мечтает — сбежать и спрятаться, и когда он согласился потанцевать с Зейном. С совершенно незнакомым, ничего не значащим для него человеком. Но в этом весь Лиам. Он был совершенно сбит с толку острым языком и дерзостью Зейна. Его идиотские широкие брови поднимались в недоумении, когда Зейн вёл себя так развязно, и от этого сердце Зейна трепетало и пело.

Но он должен был продолжить. Неважно, как сильно и как часто он хотел видеть улыбку Лиама. Он думал деньгах. О своей сестре. Она всегда была для него на первом месте, и если требовалось разбить собственное сердце ради неё — он был готов пойти на это.

Он хочет, чтобы Лиам понял это. Он хочет, чтобы Лиам понял его. И, может, ему нужен не второй шанс, а разговор — всего лишь разговор. Если это не поможет и Лиам всё ещё будет требовать, чтобы он ушёл — так тому и быть.

Он вздыхает и опускает взгляд. Он весь липкий и отвратительный.

«Посмотри на себя».

Он сомневается, что ещё увидится с Лиамом.

«Ты дерьмо».

Он смотрит в окно, где в чёрной ночи ярко горит бэт-сигнал. Он зло вытирает увлажнившиеся глаза и одевается.

Прежде, чем покинуть пентхаус, он оглядывается. Номер полон дорогих вещей, которые раньше Зейн, не долго думая, украл бы и продал. На этот раз он только вздыхает и выходит, не оборачиваясь назад.

+

Подъехав ближе, Лиам видит, что Аркхэм окружён толстой металлической решёткой. Найл уже там, он смотрит на громадную ограду так, словно пытается свалить её силой мысли.

— Что за чёрт? — выдыхает Лиам, и Луи издаёт своё издевательское «мхм».

Лиам выскакивает из машины (переодевшись в свой костюм) и подходит к Найлу. Луи остаётся у машины, проверяя свой мобильный каждые три секунды. Он наверняка хочет убедиться, что Готэм (Гарри) в безопасности.

— Насладился перерывом? — бормочет Найл с грубоватым смешком.

— Это было великолепно, — отвечает Лиам своим обычным голосом, и Найл смотрит на него с осторожностью.

— Ты виделся с ним, не так ли?

Лиам игнорирует его и поворачивается к одному из патрульных копов у ограды. Он смотрит на Лиама с подозрением; полиция Готэма горячо ненавидит Бэтмена. Единственная причина, почему он сам не за решёткой — распоряжение комиссара Томлинсона. Луи всегда питал к Бэтмену какие-то особые чувства.

— Вы можете объяснить, что здесь происходит? — спрашивает Лиам. Он смотрит на ограду, но все его чувства где-то в другом месте.

— Мы всё ещё не уверены. Это ограждение… Мы точно не знаем, когда оно была построено, мы заметили его лишь сегодня. Но мы знаем, что внутри что-то происходит, потому что мы не может связаться ни с кем из работников клиники, — говорит офицер.

Лиам благодарно кивает. Он знает, что офицер рассказывает ему об этом лишь потому, что Луи смотрит на них, опираясь на машину.

— Что ты об этом думаешь? — спрашивает Лиам у Найла, который, он знает, тоже всё слышал.

— Джокер здесь, — кивает Найл, и в его глаза холодны как лёд. Словно он ждал этого и готов ко всему, что случится. Не так, как раньше, когда его было легко застать врасплох. И это не нравится Лиаму. Он никогда не хотел, чтобы Найл привык к такой жизни.

Лиам соглашается, потому что он ощущает это буквально всем своим существом. Воздух наэлектризован. По-плохому, не так, как между ним и… Нет, он не может думать о нём прямо сейчас. По-плохому, так, словно что-то плохое вот-вот случится. Затишье перед бурей.

Они слышат шаги Луи раньше, чем его голос.

— Ну, — его тон пугающий. Несмотря на то, что это не звучало как вопрос, он требует ответа.

— Мы думаем, Джокер внутри, — говорит Лиам, и Луи резко втягивает воздух.

— Вы думаете или знаете?

Лиам сжимает зубы. Говорить с Луи Томлинсоном без кулаков — значит познать терпение.

— Думаем.

— Отлично.

Их прерывает вдруг включившийся прожектора на охранной башне Аркхэма. Когда все головы поворачиваются к нему, он вдруг начинает неистово вращаться и останавливается, устремив столб яркого света в ночное небо. Жёлтый круг повисает рядом с бэт-сигналом, который уже должен быть выключен.

— Бэтмен пришёл поиграть? — раздаётся знакомый скрежещущий голос Джокера откуда-то из-за решётки.

Лиам делает несколько шагов вперёд и оказывается в нескольких сантиметрах от ограждения. Он проверяет решётку на прочность, но на деле она такая же крепкая, какой выглядит, и он недовольно ворчит.

Лиам скашивает глаза и сразу же замечает узкое белое лицо с чёрными глазами и красными шрамами. Джокер сидит на крыльце клиники. У него в руках громкоговоритель, позади него — двое его прихвостней.

Дата добавления: 2015-11-04