— В ночь аварии ты позвонил мне. По голосу было заметно, что ты чем-то обдолбался. Ты говорил, как ошибался, как ты сделал больно Фрэнку, и как любишь его, но не можешь вернуть из-за боли, что ему причинил, только ты говорил об этом очень долго. — Майки прервался, закрыл глаза и снова глубоко вздохнул. — Затем ты практически оставил мне вербальную предсмертную записку. Ты всё извинялся, а потом попросил сказать всем, что тебе очень жаль. Я умолял тебя оставаться на месте, пока я не приеду, но ты был настолько упорот, что совсем не слушал. — Голос Майки дрожал, и он стал вытирать глаза, как будто плакал. — Ты бросил трубку, а я позвонил маме, но она не отвечала на сотовый, а дома было занято, так что я знал, что ты снял трубку с аппарата. А на твоём сотовом мне отвечала только голосовая почта. Я взял ключи и поспешил к маминому дому, но твоей машины и тебя, соответственно, там не было. В панике я начал обзванивать всех, о ком только мог подумать, включая двоих людей, находящихся здесь, — Рэй и Боб потупили взоры, — но у всех были отключены сотовые. Я даже Фрэнку позвонил, но он трубку не поднимал, потому что, как выяснилось потом, был с Джамией в кино. — Майки снова вытер глаза. Несомненно, у него в голове снова проигрывалась картина той ночи. — Я вернулся к машине и стал объезжать окрестности, и где-то через полчаса я увидел твою машину, врезавшуюся в дерево, а ты лежал без сознания в пятидесяти футах от неё. — Рэй поднялся с дивана, сел рядом с Майки и обнял его, чтобы тот успокоился. — Я думал, что ты мёртв. — Он плакал, а мне снова стало плохо. Я пытался покончить с собой, как и несколько месяцев назад на глазах у Фрэнка. — Ты не помнил ни моего имени, вообще ничего!
— Я даже не знаю, что сказать, — прошептал я, — Фрэнк знает, что я пытался покончить с собой?
— Не знаю, — ответил Рэй, а Майки только пожал плечами.
— Пожалуйста, не дайте ему узнать это. — Все, включая Майки, кивнули. — Я, пожалуй, пойду, прилягу рядом с Фрэнком, чтобы подумать. Он должен узнать обо всём от меня. Майки, прошу тебя, прекрати пытаться разлучить нас. Давай, мы сами разберёмся.
Он посмотрел на меня красными, опухшими глазами, снова вытер их и произнёс:
— Х-хорошо.
Я попытался улыбнуться ему, и получил улыбку в ответ.
— А вы все оставайтесь в стороне, пока всё не будет совсем плохо. — Я повернулся к безучастной троице. — В тот момент, когда я каким-либо образом сделаю Фрэнку больно, пожалуйста, убейте меня, потому что он не заслуживает боли, и очевидно, у меня не будет никаких на это причин.
Прежде, чем кто-то успел ответить, я вышел из гостиной и направился в спальню, где Фрэнк по-прежнему спал. Я осторожно опустился на кровать и лёг рядом с ним, глядя на его безмятежное лицо.
— Не делай этого с собой, Фрэнки, — прошептал я, — не зацикливайся на мне. Ты заслуживаешь намного лучшего.
Фрэнк всхрапнул и придвинулся во сне ближе ко мне, так, что наши головы практически соприкасались. Я улыбнулся и закрыл глаза, слушая медленное и размеренное дыхание человека, рядом с которым я хотел бы просыпаться каждый день.
-----
<i>— Какого хрена со мной не так? — спросил я, обращаясь к фотографии, которую держал в руках. Из моих глаз текли слёзы и падали на её глянцевую поверхность. Это была небольшая выцветшая фотография Фрэнка, из тех времён, когда он был счастлив, и я не мог прожить ни дня, ни часа без того, чтобы не взглянуть на неё, с тех пор, как он перестал со мной разговаривать. Я не виню его, ведь я причинил ему боль, очень много боли.
Я осторожно положил фотографию на подушку, взял с прикроватного столика пузырёк с таблетками, снял крышечку и вытряхнул на ладонь маленькие голубые капсулы. «And the blue ones help me fall...»* — пробормотал я, закинув таблетки в рот и запив их водкой из наполовину пустой бутылки. Снова взяв в руки фото, я стал разглядывать Фрэнка. Каким же он был счастливым и как же мне не хватает его улыбки... Мне не хватает его прекрасных карих глаз, светящихся от счастья. Когда-то он был со мной, а сейчас боится даже находиться рядом.
Мы с Фрэнком любили друг друга и думали, что будем вместе всегда. Но что-то ослепляло меня, я забывал о том, что люблю его, и проводил ночи в компании алкоголя и наркотиков. Вместо того, чтобы побыть с Фрэнком, я шёл бухать, возвращался к нему в полном неадеквате, избивал его за то, что он доставал меня, хотя он всего лишь пытался помочь мне, оставлял едва живого, а затем снова прикладывался к бутылке, и процесс повторялся. Но, в конце концов, он ушёл от меня, и тогда мои глаза открылись и до меня дошло, как всё стало плохо. Как я любил его и как сильно скучаю, но я завёл всё слишком далеко, и он никогда ко мне не вернётся. Я бы очень хотел вернуться назад и стереть всю боль.
Когда с водкой было покончено, по моим щекам потекли слёзы, я думал о том, каким совершенным был и остаётся Фрэнк, и как я пользовался его любовью. Я запустил бутылкой в стену, повсюду рассыпались осколки, а я просто лежал на спине, глазел в потолок и думал. Я всегда хотел, чтобы мы с Фрэнком поженились, пусть даже это и было незаконно. Всё, на что мы могли рассчитывать — это заключение гражданского союза. Я думал, что мы могли бы пожениться, а однажды, может быть, даже усыновили бы детей. У нас уже была группа, я работал над комиксом, а Фрэнк хотел организовать свой бизнес. А сейчас всё это полетело псу под хвост.
Я взял в руки сотовый, намереваясь позвонить единственному человеку, который всё ещё общался со мной.
— Майки, когда всё пошло наперекосяк? — спросил я. Мои мысли были спутанными, а в голове творилась полная каша.
— Джерард, почему ты звонишь мне только когда напиваешься? — раздражённо ответил Майки.
— Потому что только ты со мной разговариваешь! И вовсе я не пьян.
— Ещё как. Джерард, ты звонишь мне, только будучи пьяным в хлам, и спрашиваешь про Фрэнка, о котором я уже много раз говорил, что не имею ни малейшего понятия, потому что он со мной не разговаривает, а ты отказываешься слушать. Ты сам прекрасно знаешь, что произошло, так зачем постоянно звонить и спрашивать?
— Прости, — с горечью в голосе произнёс я, — ты бы не стал говорить со мной лицом к лицу.
— А ты бы ни за что не вылез из маминого подвала! Всё как раньше, только сейчас ты пьёшь. — Я молча смотрел в потолок и чувствовал, как по лицу катятся слёзы. Я вспомнил о том времени, когда мы были моложе, и я так же торчал у себя внизу. Но это смог изменить Фрэнк. — Скажи, о чём ты думаешь, — попросил Майки через некоторое время.
— Я скучаю по нему, — мой голос дрожал и едва был слышен. — Я скучаю, потому что люблю его и хочу снова вернуть, но не могу этого сделать, и от этого мне очень больно. — Я повернулся на бок, держа в руке фотокарточку. — Я хочу попросить у него прощения, но он не будет говорить со мной, даже близко к себе не подпустит. У него есть судебный приказ или что-то вроде этого. Если я напишу ему письмо, он не прочтёт его. Я очень сильно скучаю по нему.
— Фрэнк больше ни с кем не общается, кроме Рэя, и я уже давно о нём ничего не слышал, так что от меня тебе помощи сейчас никакой. Тебе стоит проспаться, утро вечера мудренее.
— Я так больше не могу, Майки! Я могу заснуть, только если напьюсь до отключки! Это неправильно! — я почти что сорвался на крик. — Мне жаль, что я делаю тебе больно из-за этого, и мне очень жаль, что я разрушил нашу группу. Я сильно облажался и не могу стереть или исправить это, потому что никто со мной не разговаривает и даже не слушает!
— Джерард, успокойся, — сказал Майки обеспокоенным тоном. — Почему бы тебе не сходить к доктору? Он поможет тебе разобраться с твоими мыслями и ты сможешь нормально спать без алкоголя, пожалей хотя бы свою печень.
— Ты не понимаешь, Майки! — Я сел на кровати, положил фотографию обратно на подушку и вытер глаза. — Я не могу спать, потому что скучаю по Фрэнку, и всё, о чём я могу думать — это боль, которую я ему причинил! Как я мог так с ним обращаться? Что он мне сделал?
— Джерард, тебе точно нужно успокоиться, — теперь в его голосе было слышно отчаяние. — Слушай, давай я приеду и мы всё обсудим.
— Нет, — пробормотал я, затряс головой и потёр глаза. — Я... я сейчас поеду куда-нибудь...
— Ты пьян и не можешь нормально соображать. Тебе нельзя садиться за руль! — строго сказал Майки.
— Пожалуйста, Майки, передай всем, что мне очень жаль, потому что меня самого никто слушать не будет. — Я встал с кровати и взял валявшуюся рядом толстовку, — Мне жаль, что я разрушил жизни всех нас. Если бы я мог, я бы всё исправил.
— Джерард, не смей выходить из дома! — взревел Майки.
— Майки, пообещай мне кое-что, — я перебил его крики. — Обещай, что если я когда-нибудь попробую связаться с Фрэнком, ты не подпустишь меня к нему. Не дай мне снова сделать ему больно, Майки, — взмолился я.
— Джерард, сиди в своей комнате или в гостиной, я скоро буду у тебя, — его голос оставался неумолимым.
— Не позволяй никому обижать его, Майки. Пожалуйста, попроси у него за меня прощения. Он твой лучший друг, в конце концов, просто поговори с ним, и он тебя выслушает. — Майки продолжал на меня орать из телефонной трубки, но я не мог сосредоточиться, поэтому не слышал его слов, к тому же их заглушала толстовка, которую я в это время натягивал на себя. — Защищай Фрэнка, ведь ему сейчас очень нужен кто-нибудь.
— Клянусь Богом, Джерард, если ты куда-то уйдёшь...
— Мне пора. Попроси за меня прощения.
Я закрыл телефон и выключил его прежде, чем Майки мог что-то ответить, и поднялся наверх. Я схватился за голову, потому что её пронзила боль из-за выпитой только что водки. Чтобы Майки оставил меня в покое, я снял трубку домашнего телефона с рычага, а затем стал искать ключи.
Найдя их, я, пошатываясь, направился к машине. Я не знал, куда собрался отправиться, мне просто нужно было уехать. Я должен был убраться подальше от всех, кому сделал больно, чтобы они могли жить дальше, чтобы и я мог жить дальше. Я завёл машину, забыв пристегнуться, и выехал с подъездной дорожки. Перед глазами всё расплывалось, но я всё равно ехал дальше, ведь я должен был уехать. Слёзы продолжали течь по щекам, а нога давила на педаль газа, как вдруг всё затянуло чернотой и всё, что я мог представить — это Фрэнк, глядящий на меня с той же улыбкой, что и на фотографии, оставленной дома.
«The hardest part of this is leaving you...»**</i>
Я открыл глаза, всё было как в тумане из-за слёз, стекавших по лицу.
— Всё в порядке, Джи, — послышался тихий голос Фрэнка, и я понял, что моя голова лежит у него на коленях, и он медленно проводит руками по моим волосам. — Шшш...
— Ф-Фрэнки... — только и мог произнести я. Поднявшись и сев на кровати, я посмотрел ему прямо в глаза. Они были такими спокойными, в то время как мои были бешеными и красными от слёз. — Я... я... — у меня сбилось дыхание, а Фрэнк только мягко улыбнулся и убрал волосы с моего лица, мокрого от слёз и пота.
— Всё хорошо, Джерард, ты в безопасности, — спокойно сказал он, и я кивнул. Всё, что занимало мои мысли в тот момент — это то, что я отключился за рулём, и что тогда, во время этого побега, я хотел умереть. — Тебе нужно расслабиться, или тебе станет плохо, — сказал Фрэнк и обнял меня так, что я уткнулся лицом в его плечо. — Если ты захочешь поговорить, знай, что я готов тебя выслушать, — прошептал он.
— Почему ты так добр ко мне после всего, что я с тобой сделал? — спросил я, свернувшись калачиком рядом с ним. Фрэнк только покрепче обнял меня и поцеловал.
— Потому что я люблю тебя, — тихо сказал он.
— Как? Я же причинил тебе столько боли?
— Джерард, я всегда любил тебя. И ничего из того, что ты делал, не в силах это изменить. Неважно, что ты делал мне больно, я <i>никогда</i> не перестану любить тебя. Да, я могу обидеться, расстроиться, могу желать мести, но это всё неважно, ведь я люблю тебя. — Он провёл рукой по моему плечу, а затем прижался своим лбом к моему. — Не имеет значения, что происходит, хорошо это или плохо, я всегда буду любить тебя всей душой, и моё сердце всегда будет твоим.
— Я... я не хочу снова обижать тебя. Я люблю тебя и не хочу снова делать тебе больно.
— Ну так не делай, — спокойно ответил Фрэнк. — Если ты в самом деле меня любишь, то найдёшь в себе силы сдержаться. Тебе нужно успокоиться, малыш. Я могу привести кого-нибудь...
— Нет, — перебил я, — мне нужен только ты. — Я посмотрел на Фрэнка и мне сразу полегчало, ведь я увидел его улыбку и блеск в его прекрасных карих глазах. — Всё, что мне нужно — это ты, — прошептал я, поцеловал его и снова положил голову ему на плечо.
— Докажи это, — шепнул Фрэнк в ответ и стал мурлыкать какую-то мелодию, чтобы помочь мне успокоиться.
Я совершенно не заслуживаю того, чтобы быть рядом с таким чудесным человеком как Фрэнк, тем более? после того, как я всё испортил, но я <i>совершенно точно</i> докажу ему, что могу измениться. Он снова отдал мне своё сердце, и в этот раз я буду оберегать его даже ценой собственной жизни.
_____________________________________
* Headfirst for Halos
** Cancer
========== 29. I Love Being Around You ==========
<b>Frank’s POV</b>
К Рождеству жизнь снова вернулась в спокойное русло. Рэй уехал к своей семье, Боб — к своей, чтобы повидаться с Кэссиди, которая провела некоторое время с Эми. Брайан уехал после того уикэнда, взяв с нас обещание, что мы не поубиваем друг друга. Джерард по-прежнему оставался у меня и, после долгих убеждений с его стороны, я согласился, чтобы и Майки тоже остался у нас на праздники, потому что их родители отправились в путешествие, а оставаться одному в Рождество — это довольно-таки хреново.
Майки стал вести себя лучше, но я не собирался больше позволять ему обманывать меня. Я разговаривал с ним, когда он ко мне обращался, но старался сдерживать эмоции и не особо сближаться с ним. Уверен, он чувствовал себя не в своей тарелке, но, в общем-то, так оно и было на самом деле. Я не хотел, чтобы он был с нами. Да меня можно назвать святым за то, что я открыл свои двери перед бывшим лучшим другом после всего того дерьма, что он натворил. Я начал думать, что его поведение даже хуже, чем у Джерарда в своё время.
Наступил Сочельник. Хлопья снега падали с холодного ночного неба, ветра почти не было, и сквозь покрытое инеем окно можно было разглядеть каждую снежинку. Джерард лежал на моей кровати, а я сидел на столе, с гитарой на коленях, и мои пальцы перебирали струны, извлекая из них медленную приятную мелодию, которая родилась в моей голове. Джерард очень хотел услышать и увидеть, как я играю, вместо того, чтобы смотреть наши прошлые выступления, и поэтому я снова расчехлил гитару и начал играть.
Когда я играл, то растворялся в своём мире. Тихая мелодия растекалась по комнате, а Джерард следил взглядом за моими пальцами. Он разлёгся на кровати, завернувшись в одеяло, и не говорил ни слова, и даже не шевелил ни единым мускулом, только его грудь поднималась и опускалась при дыхании. Я же смотрел только на свои пальцы и был погружён в раздумия.
Когда в полузакрытую дверь тихо постучали, я поднял взгляд, но не прекращал играть. В дверном проёме стоял Майки, в одеяле, накинутым на худые плечи.
— М-можно мне послушать? — тихо и смущённо спросил он. Я на мгновение задержал взгляд на нём и медленно кивнул, решив, что это меня не убьёт, тем более, что Джерард не спал и мог проследить за каждым его движением.
Майки улыбнулся, приоткрыл дверь пошире, проскользнул внутрь комнаты и собрался сесть на пол, но Джерард подвинулся на край кровати и похлопал рукой по другому краю, предложив брату сесть. Я не хотел, чтобы он сидел на моей кровати, но был слишком расслаблен от игры на гитаре и был не в силах возражать, тем более, что на дворе был канун Рождества. Майки замешкался, но сел, скрестив ноги, на предложенное место, оказавшись полностью погребённым под своим одеялом.
Я снова опустил взгляд на гитару и продолжил играть, наслаждаясь звуками, извлекаемыми мной из инструмента. Я любил свою гитару и был счастлив оттого, что мог забыть обо всём и просто играть. Я брал её в руки перед происшествием с Джерардом, и у меня неплохо получалось, но сейчас было во много раз лучше. Прямо сейчас я чувствовал себя снова на своём месте, как будто больше ничего на свете просто не существовало. И ничто не могло сделать мне больно, я чувствовал себя непобедимым, я просто играл, чтобы поделиться этим чувством с теми, кто слушает.
Обычно я играю громко и агрессивно, вкладывая в музыку всю свою душу. И хотя в тот момент я играл наоборот, тихо и спокойно, я по-прежнему чувствовал своё сердце и душу в музыке. Я чувствовал связь с гитарой, как будто мы стали одним целым. Это напомнило мне о персонаже комикса, которого Джерард однажды показал мне, когда он решил создать свой комикс. Это была девушка, вся белая, с телом скрипки. Я чувствовал себя таким же, только я был гитарой. Ведь когда я играл, то мог разрывать людей на части своей музыкой.
Я витал в своём мире до тех пор, пока не почувствовал прикосновение руки на своей щеке. Открыв глаза, я увидел, что рядом со мной стоит Джерард и улыбается. Он кивнул в сторону кровати, и я увидел Майки, спящего, свернувшегося калачиком и укрывшегося одеялом.
— Думаю, ему это нужно, — произнёс Джерард. Я кивнул, перестал играть и аккуратно положил гитару на стол. — Пошли.
Джерард выпростал одну руку из-под одеяла, в которое он был укутан, и протянул её мне. Я взялся за его руку и вышел из-за стола. Джерард вывел меня из комнаты и тихо закрыл дверь, чтобы не разбудить Майки, затем повёл меня к входной двери.
— Джи, что мы делаем? — недоуменно спросил я, но Джерард не ответил. Он открыл дверь, и мы вышли на крыльцо.
— Снег такой красивый, — произнёс Джерард, закрыв дверь.
— И холодный, — добавил я, обхватив себя руками, чтобы сохранить тепло.
Джерард усмехнулся, сел на ступеньки, скрипнувшие под тяжестью его веса, усадил меня к себе на колени и обернул одеяло вокруг нас обоих. Я положил голову ему на плечо, а Джерард стал осторожно раскачиваться, как на качелях, взад и вперёд.
— Всё равно красивый, — сказал он, поцеловал меня и прижал к себе крепче.
— Мне когда-то нравилось сидеть вот так, — сказал я, глядя на маленькие белые снежинки, падающие на мёрзлую землю.
— Я знаю, — ответил Джерард, положил свою голову на мою и продолжил качаться. — Я вытаскивал тебя из сугробов и уводил в дом, чтобы ты согрелся и не заболел.
Я засмеялся и кивнул, улыбнувшись тому, что у него остались хорошие воспоминания, ведь я на самом деле не хотел повторения своего дня рождения.
— Если ты подольше пролежишь в сугробе, то замёрзнешь и почувствуешь себя свободным, — заметил я, прижавшись ещё плотнее к Джерарду, чтобы почувствовать его тепло. Не считая замёрзшего лица, мне было тепло. Как же я люблю это одеяло — оно хорошо держит тепло тела и достаточно большое, чтобы в него могли завернуться два человека. — Это действительно очень здорово.
— Я знаю, ты сейчас не слишком расположен к Майки, но дай ему ещё один шанс, — тихо произнёс Джерард.
— Уже дал, — резко ответил я, — и посмотри, к чему это привело.
— У него проблемы, — сказал Джерард, и я усмехнулся. Это было утверждение. — Не сомневайся в этом. Но у него только хорошие намерения. Он беспокоится о тебе.
— Угу, но знаешь, мне уже надоело, что все обо мне беспокоятся, — буркнул я. Голос Джерарда и его покачивание почти убаюкали меня. — Мне уже двадцать пять.
— Это не значит, что люди не могут о тебе волноваться, Фрэнки, — ответил Джерард, сопроводив свои слова ещё одним поцелуем. — Он просто не хочет снова видеть, что тебе больно, — в его голосе послышались боль и страх. — Майки по-своему верит, что может защитить тебя. Он считает, что если сможет нас разлучить, то я не смогу ранить тебя снова. — Я обнял Джерарда, потому что независимо от того, каким непостоянным оказался его братец, я больше не сдамся. — Но, кажется, он так и не понимает, что я не собираюсь больше причинять тебе боль.
— Именно так, — сказал я, уткнувшись лицом в плечо Джерарда и отчаянно пытаясь уснуть. — Ему нужно беспокоиться о себе и своих делах, например, о своей девушке. Оставь меня, и ты тоже одинок. — Джерард рассмеялся и снова положил свою голову поверх моей.
— Ты засыпаешь, — тихо сказал он, и я издал непонятный звук, потому что мне было слишком лень говорить что-то осмысленное. — Это нормально. Поспи, если ты устал.
Я проиграл схватку за бодрствование. Не было слышно ни звука, кроме тихого поскрипывания крыльца, которое было едва заметно, ведь снег, казалось, заглушал звуки всего мира и создавал тихую, расслабляющую атмосферу. Как только я собирался погрузиться в сон, то услышал тихий голос Джерарда и почувствовал вибрацию в его груди, потому что он пел мне, окончательно провожая в страну снов.
<i>Смотри, смотри! Кругом белым-бело.
Гляди, как ясно и светло.
Смотри! Ты бредишь, Джек, очнись,
Всё это снится, землю снегом замело...
Проснись!
Смотри, смотри! Какой занятный люд!
Гляди! Смеются и поют!
Смотри! Похоже, здесь всё чудно, всё прекрасно,
Тут какой-то вечный праздник,
Джек, ты тронулся! Всё ясно — это сон!
Проснись!
Здесь детям страх не ведом, и каждый здесь живой.
В снежки играют снегом, а не мёртвой головой.
И лампочки мигают, и в домиках светло.
Как будто тело наполняет странное тепло...<b>*</b></i>
*****
Я проснулся оттого, что кто-то шлёпал меня по лицу — совсем не больно, но довольно раздражающе. Открыв глаза, я увидел перед собой обрамлённую светлыми кудряшками щекастую мордашку, улыбающуюся и глядящую на меня большими голубыми глазами.
— О, приветик, — я принял сидячее положение и моргнул несколько раз, чтобы прогнать из глаз не только сон, но и замешательство. — Ты, должно быть, Кэссиди? — спросил я маленькую девочку, сидевшую рядом со мной.
— Привет, — весело сказала Кэссиди, подползла ближе ко мне и устроилась головой на моих коленях, обхватив мои ноги своими маленькими ручками. Я засмеялся и потрепал её по спине, оглядываясь, чтобы убедиться, что я был один. Я был в своей спальне, хотя помнил, что уснул в объятиях Джерарда. Наверное, он отнёс меня обратно в дом и согнал Майки с кровати. И сейчас я оказался здесь наедине с тринадцатимесячной девочкой.
Она была очень похожа на Боба — те же пронзительно-голубые глаза и его светлые волосы. У Кэссиди были светлые кудряшки, а одета она была в прелестное бархатное платьице, белые чулочки с блестящими карамельными палочками и чёрные туфельки. На голове у неё был бант, который подходил к её платью, и выглядела она очаровательно.
— Где твой папочка? — спросил я, не ожидая, что она ответит, ведь ей был всего год.
Кэссиди слезла с меня и села, подняв руки и изобразив хватательное движение.
— Вверх! — скомандовала она, и я со смехом подчинился, взяв её на руки. Вместе с Кэссиди я встал с кровати. Маленькие пальчики девочки провели по моей шее, точно в том месте, где был вытатуирован скорпион — очевидно, её заинтересовали мои узоры на коже. К счастью, рукава у меня были длинные, и Кэссиди не могла видеть мои руки, а то, уверен, она бы продолжила приставать ко мне.
Я вышел из спальни и направился в гостиную, откуда доносился приятный запах. На экране стоящего там телевизора я увидел яркую картинку видеоигры. Ничего удивительного. Кэссиди пускала слюни и играла с моими волосами.
— Знаете, это немного не тот человек, рядом с которым я хотел проснуться рождественским утром, — улыбаясь, заявил я, входя в гостиную под взгляды всех присутствующих.
— О господи! Прости! — Боб поставил игру на паузу, отложил контроллер и направился ко мне, чтобы забрать дочь. — Я не думал, что она так скоро проснётся.
— Я проснулся оттого, что она шлёпала меня по лицу, — со смехом сообщил я, передавая Кэссиди в отцовские руки, а затем сел на диван рядом с Джерардом, который немедленно заключил меня в объятия. — Она очень милая.
— Спасибо, — Боб сел в кресло и усадил Кэссиди себе на колени. — Надеюсь, ты не против, что я приехал вместе с ней? Она со мной до завтрашнего дня, и я решил, что вы бы хотели с ней познакомиться.
— Ага, всё нормально, — сказал я, и Боб продолжил игру, стараясь держать контроллер подальше от Кэссиди. Ей это не нравилось и она пыталась добраться до контроллера. Впрочем, Боб успешно держал его подальше от дочери, видно было, что он достаточно напрактиковался в этом дома. — Но всё-таки, как она оказалась в моей кровати?
— Ну, она спала, и я думал, это продлится дольше, так как заснула она как только мы пришли, а это было около часа назад. И я подумал, что в твоей комнате тихо и есть место, чтобы уложить её. Это твой бойфренд придумал, — сообщил он, не отрываясь от экрана, где шла его игра против Рэя.
— Вы все оставили свои семьи, чтобы подоставать меня? — спросил я, откинувшись на Джерарда и окидывая взглядом собравшихся.
— Это всё, что я мог сделать, — улыбнулся Рэй. — К тому же я подумал, что ты бы тоже хотел провести Рождество с семьёй. —Я улыбнулся, потому что они и были моей семьёй.
— А я не собирался тусоваться с парнем Эми, — сказал Боб. — Да и к тому же я хотел, чтобы Кэсс встретилась с другой частью своей семьи вместо того, чтобы в очередной раз быть затисканной роднёй Эми, — он чмокнул Кэссиди в макушку, а она стала играть с его колечком в губе. Её маленькие пальчики хватали его и оттягивали губу, но было непохоже, чтобы Боба это раздражало. Какой же он милашка.
— Майки уехал за Алисией, — сказал Джерард, и я повернулся к нему. — Я подумал, что было бы неплохо, если и они приедут. А ему нужно побольше быть рядом с ней, — последние слова Джерард произнёс тише, и я кивнул. Если Майки будет вместе со своей девушкой, то он не будет постоянно доставать меня и Джерарда. К тому же, я давно не видел Алисию, а она мне очень нравилась. Она очень милая и хорошая девушка.
— А ещё Алисия неплохо готовит, — сказал Рэй, чтобы поднять нас настроение, и мы все засмеялись.
— Кэссиди, прекрати, — видимо, малышка успела-таки достать Боба.
— Ей, наверное, скучно, — предположил я, наблюдая, как Кэссиди хмурится на своего отца за то, что получила от него нагоняй. — Она ходить уже умеет?
— Типа того, — Боб снова нажал паузу, — если ей кто-то помогает или держит. — Он поставил Кэссиди на пол, дав ей ухватиться ручкой за край кофейного столика. — Иди поиграй с дядей Фрэнки.
Я чуть отстранился от Джерарда и протянул руки к Кэссиди. Та громко рассмеялась и пошла ко мне, держась за столик, а Боб тем временем вернулся к игре. Дойдя до конца стола, Кэссиди остановилась, осмотрелась, а затем решила сделать несколько самостоятельных шагов, чтобы в конце концов ухватиться за мои руки.
— Молодец! — подбодрил я малышку, усаживая её рядом со мной и Джерардом. — Скажи папочке, что ему следует играть с тобой вместо того, чтобы провести всё Рождество за X-Box, — сказал я, водрузив Кэссиди на свои колени, в то время как я сам сидел на коленях у Джерарда, который также заинтересовался ребёнком. Он пощекотал её, отчего она рассмеялась и больно стукнулась головой мне в грудь.
— А что сразу я? — обернулся Боб, — ты и так с ней прекрасно справляешься, — он высунул язык, дразня меня. Я обхватил Кэссиди рукой и ответил Бобу тем же, хотя она и так не поймёт, что это значило. — Да и вообще, Кэссиди нравится знакомиться с новыми людьми.
— Я мог бы забрать её себе, — я с улыбкой глядел, как Кэссиди уворачивается от тычков и щекоток и смеётся просто потому, что она очень счастливая маленькая девочка. — С ней веселее, чем с кем-либо из вас.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |