Российская академия наук институт российской истории 38 страница

Е.А.Мельникова, говоря о том, что длительное завоевание датчанами восточных областей Англии отразилось в английском языке в виде мно­гочисленных лексических заимствований (до 10 % современного лекси­ческого фонда) и ряда морфологических инноваций, вместе с тем призна­ет, что не только не отмечено ни одного случая фонетических, морфоло­гических или синтаксических инноваций в древнерусском, которые могли бы произойти под влиянием скандинавских языков, но даже в лек­сике, наиболее проницаемой и динамической области языка, «взаимооб­мен не был интенсивным и широким»374. Сказанное исследовательницей нуждается в уточнении: в русском языке нет ни одного шведского слова. Уже говорилось, что крупнейший филолог XIX в. И.И.Срезневский, вы­делял в русском языке около десятка слов происхождения либо действи­тельно германского, либо возможно германского. В эти подсчеты внесли коррективы ученые-норманисты XX века. Так, С.Н. Сыромятников ука­зал на восемь заимствований в древнерусском языке из шведского, а В.А.Мошин признал таковыми всего лишь шесть375. Но речь все же идет не о шведских, а германских заимствованиях вообще. Поэтому, сущест­вование «варяжского наречия» или «особого смешанного варя го-русского языка», якобы контаминировавшего элементы древнескандинавского и древнерусского, в «скандинавско-славянском» государстве, был создано воображением датских ученых В.Томсена и А.Стендер-Петерсена376.

Пребывание инородного элемента в истории того или иного народа всегда оставляет свой неизгладимый след, даже если этот элемент в своей массе был незначительным по сравнению с численностью коренного населения. Этот след тем более ощутим, если пришельцы имели опреде­ленное политическое влияние, какое имели, например, варяги на Руси. Данные слова можно проиллюстрировать примерами из истории евро­пейских стран, включая ту же Швецию, на территорию которой в XIII в. (особенно в его середине) начинается приток немцев с материка. Купцы и ремесленники из Северной Германии в большом количестве поселяют­ся в шведских городах, политическая власть в которых нередко затем ока­

В.В.Фотт.

зывалась у немецкой купеческой верхушки. Во второй половине XIV в. немецкое экономическое и культурное влияние в стране получило поли­тическое выражение: в 1363 г. шведским королем стал немец Альбрехт Мекленбургский, что еще больше усилило влияние немцев в Швеции. Переселенцы, получив широкие привилегии, прочно держали, как отме­чают специалисты, «в руках всю ее внешнюю торговлю, морские пере­возки, кредит», оказали «огромное влияние» на шведскую культуру в це­лом. Под воздействием немецких образцов складывались организация городского управления, нормы муниципальной жизни. Нижненемецкий язык получил в стране широкое распространение и как разговорный язык и как язык дипломатии и торговли: на нем писались договоры, акты, де­ловые документы. Он оказал значительное влияние на шведский язык в области лексики и отчасти синтаксиса. В шведском именослове появля­ется много немецких имен. И все эти разительные перемены в жизни шведов-германцев явилось результатом пребывания среди них, надлежит подчеркнуть, родственных им немцев-германцев, политической влияние которых в стране сохранялось до начала XVI века377.

О характере и степени воздействия германского элемента на славян­скую среду свидетельствуют примеры из истории кровно близких Руси народов. В XIII в. в Чехию и Польшу устремился поток немецких фео­далов, купцов, ремесленников, крестьян, монахов, приведший к появ­лению на их землях чисто немецких или полунсмецких городов, власть в которых находилась в руках немецкого патрициата. В Чехии немецкий язык широко использовался в городах в деловой и правовой сфере, при написании грамот, употреблялся в повседневном общении, что привело к проникновению в разговорную речь, равно как и литературный язык, большое количество германизмов (разговорная речь нередко носила сме­шанный характер, с пестрой комбинацией элементов чешского и немец­кого языков). В Польшу переселенцы принесли немецкое право, полу­чившее повсеместное распространение как в сельской местности, так и в городах. На немецком языке был составлен во второй половине XIII или начале XIV в. свод обычного польского права - т. н. Эльблонгская книга, или Польская правда378. По мнению норманистов, двинувшиеся на Русь скандинавы принадлежали к практически тем же слоям (воины, купцы, ремесленники, крестьяне), что и представители немецкого об­щества, действовавшие в Чехии и Польше. Но если пребывание послед­них наложило на историю этих стран весьма значимые отпечатки, види­мые и ныне, и в какой-то мере даже онемечили Чехию и Польшу, то шведы, которых в огромном количестве выводят в Восточную Европу379, да еще причисляют к ним всю верхушку русского общества ІХ-Х вв., в истории Древнерусского государства не оставили, констатировал С.А.Ге­деонов, «ни единого следа своего двухсотлетнего мнимого господства над восточными славянами ни в истории, нм в языке, ни в жизни народа»380.

25 Зак. 59

Гмпа 6.

ВАРЯГИ И СКАНДИНАВЫ НА РУСИ

Этот факт, говорящий о полной несостоятельности норманизма, его сторонники активно нейтрализуют разговорами об ассимиляции сканди­навов в восточнославянском обществе, что позволяет закрывать тему об отсутствии их следов в многогранной жизни древнерусского общества, в которой отразилось участие многих народов, но только не норманнов. Начало тому положил А.Л. Шлецер. Не обнаружив в реалиях Руси IX-XI вв. того, что он доказывал, ученый все свел к тому, что «победители и побежденные скоро смешались друг с другом...». Н.М.Карамзин, раз­вивая эту мысль, утверждал, что «скандинавы приходили в Россию боль­шею частию без семейств, и женились на славянках; дети, воспитывае­мые матерями, должны были знать лучше язык их, нежели отцевский, которому надлежало совсем исчезнуть в третьем или четвертом колене». Точно такую же картину рисовал и СМ.Соловьев381. Сюжет о стреми­тельной ассимиляции скандинавов в восточнославянской среде стал од­ним из самых распространенных в советской и современной норманис-тике, в зарубежной литературе382. Но, говоря так, норманисты не замеча­ют, что, как сказал Гедеонов, «при новой теории о быстром слиянии обо­их начал норманская школа теряет свои... надежнейшие точки опоры»383.

Действительно, невозможно, например, вообразить ситуацию, при ко­торой викинги, так дорожившие памятью предков, не сохранили бы па­мять о них (как ее живое воплощение) в совместных со славянками по-томствах. Немецкий ученый К.Вейнхолд в 1856 г. показал, что у сканди­навов существовала традиция давать своим детям имя деда или первую половину его имени. Затем русский исследователь И.М.Ивакин обращал внимание на явление, характерное, например, для норманнов: первенцу мальчику и первой девочке при крещении давали имена соответственно дедушки и бабушки по отцовской линии. Второго мальчика и вторую де­вочку нарекали именами дедушки и бабушки по материнской имени. Сегодня норманист А.А.Молчанов поясняет, что «наследование имен своих предков, причем по мужской и по женской линии, являлось для хёвдингов как бы одной из привычных форм публичного предъявления неотъемлемых законных прав, приобретенных по рождению»384.

Поэтому, если даже и согласиться с норманистами о скорой и полной ассимиляции скандинавов, то все равно, согласно тому закону, о котором говорят Вейнхолд, Ивакин и Молчанов, конечно, все бы наши князья и их наследники по мужской линии непременно бы являлись обладателя­ми скандинавских имен. Но таких случаев в эпоху Древнерусского госу­дарства не наблюдается. Выше уже рассматривался вопрос о древнерус­ских именах, и пример с княжескими именами Рюрика, Олега, Ольги убеждает, что летописный именослов не был связан со скандинавами. Не имеет отношения к последним и имя Игорь. Так, Ивакин доказал, что в древности имена Ингвар и Игорь различались и не смешивались. «Будь они одинаковы, - задавался он резонным вопросом, - зачем бы князю

Игорю Глебовичу давать сыну своему имя не Игорь, а Ингвар? Однако же сын у него не Игорь Игоревич, а Ингвар Игоревич» (Речь идет об Ин-гваре Игоревиче, княжившем в Рязани с 1195 г.). Ученый также указал, что если имя Игорь известно с X в., то имя Ингвар появилось на Руси «довольно поздно - в конце 12-го и в начале 13-го века» в результате бра­ка рязанского князя Игоря Глебовича (ум. 1195) с норманкой385.

За свои родовые имена, как свидетельствует история, очень прочно держались династии, подвергшиеся процессу ассимиляции. Так, напри­мер, княжеская династия руян (ругов, русских) на Южной Балтике к на­чалу XIV в. уже совсем онемечилась. И одно лишь только напоминало о ее славянском происхождении - славянские имена, которые существо­вали до самого прекращения этого рода. И поморские князья, онемечив­шиеся уже во второй половине'ХШ в., употребляли славянские имена до своего прекращения (1637), т. е. еще почти четыреста лет после того, как стали немцами386. А.Л.Шлецер, говоря о скорой ассимиляции скандина­вов в восточнославянской среде, вместе с тем отметил одно обстоятель­ство, которое никак не согласовывалось с его же заключениями. Он ука­зывал, что «германские завоеватели Италии, Галлии, Испании, Бургун­дии, Картагена и пр. всегда в роде своем удерживали германские имена, означавшие их происхождение». Р.Ю. Виппер также отмечал, что в Запад­ной Европе норманны «долго сохраняли свои народные черты, обы­чаи...», в то время как у варягов на Руси была иная судьба: они «быстро утрачивают свои скандинавские черты, ославяниваются»387.

В отношении разных судеб норманнов и варягов очень тонко подмече­но. Исследователи, в том числе норманисты, давно обратили внимание на принципиальную разницу в поведении норманнов в Западной Европе и в поведении варягов в Восточной Европе, означающую, что речь о со­вершенно разных народах. Абсолютно был прав А.Васильев, сказав в 1858 г., что «скандинавы нигде не облагали данью побежденных, а всег­да грабили и жгли, уничтожали все». Затем С.А.Гедеонов в ответ на ут­верждения, что после призвания норманны вследствие дружеских и родственных отношений между обоими народами будто бы не нападали на восточнославянские земли, с иронией заметил, что «викинги никогда не отличались сентиментальностью...». И.Н.Сугорский заострял внима­ние на всеизвестном факте, что викинги «вбивают кровавый след» в жизнь Западной Европы, но «ничего подобного не было у нас». В.А.Пар­хоменко ставил вопрос, почему норманны везде в Западной Европе пи­раты, береговые разбойники, а на Руси - «вооруженные купцы, культур­ные государственники, творцы русской государственности?». С.Лесной говорил, что на Руси купцами не могли быть скандинавы, в духе кото­рых «было только грабить подобных купцов»388.

И нынешние норманисты отмечают кардинальную разницу в по­ведении викингов и варягов, не придавая тому абсолютно никакого зна-

Ѵлава 6.

П. в. Фомин.

25*. ВАРЯГИ И СКАНдаАВЫ НА РУСИ

чения. Так, Е.А.Мельникова и В.Я.Петрухин, специально задавшись вопросом, каково было восприятие норманнов на Западе и варягов на Востоке, констатируют, что если для Запада «типичен образ викинга-грабителя», то «в образе варяга на Востоке отсутствуют основные стерео­типные характеристики норманна-врага...». Затем Мельникова еще раз отметила, что в археологических материалах «следы борьбы местного населения» с варягами практически не прослеживаются, они «скорее рисуют картину мирного существования...». По заключению А.С.Кана, русская народная традиция сохранила образ варяга, «но отнюдь не врага». То же самое говорит В.В.Мурашова, добавляя, что процесс освоения ва­рягами отдельных частей Руси «в основном был, видимо, мирным...»389. Д.А.Мачинский также признает, что действия варягов «были, по-види­мому, менее кровавыми», чем действия норманнов на Западе. А.Н.Кир­пичников утверждает, что первые норманны-правители принесли не потрясения, «а мир нескольким поколениям жителей Северной Руси»390. Но такого рода слова нисколько не вяжутся с кровавой историей норман­ских завоеваний на Западе, где норманны захватывали земли, строили на них крепости и откуда начинали подчинять себе окрестные территории, порабощая его население. Варяги же не ставили крепости на землях славян и не превращали их в своих рабов, а воздвигали крепости лишь по пограничью и защищали Русь от внешнего врага. И в середине IX в., когда норманны, живя грабежом и насилием, наводили ужас на За­падную Европу и не играли там «созидательной роли»391, в Восточной Европе варяжская русь мирно включилась в дело создания Древнерус­ского государства. Это принципиальное различие в поведенческом типе викингов и варягов, как показывает история, весьма устойчивом во вре­мени, не позволяет их смешивать392.

Разговор о норманстве варяжской руси выглядит абсолютно несостоя­тельным еще и потому, что присутствие руси в Скандинавии, среди скан­динавских народов вообще не фиксирует ни один средневековый памят­ник, ее нет в скандинавском устном народном творчестве, ее нет в ис­ландских сагах, уделявших исключительное внимание скандинавской истории. Как полно выразил такую ситуацию С.Л.Гедеонов, «норманны народ всеизвестный на Западе», но при этом ни до, ни после призвания варягов в западноевропейских источниках нет «и следа русского имени для мнимой шведской Руси». Н.П.Загоскин также отмечал, что западно­европейские хроники, «будучи переполнены рассказами о подвигах нор­манских дружин в европейских морских побережьях... никогда и нигде (курсив автора. - В.Ф.) не знают норманнов под названием «россов» или «руссов». В 1934 г. прекрасный знаток скандинавских источников и нор­манист Е.А.Рыдзевская сказала, «что название Русь с норманнами эпохи викингов генетически не связано и что они у себя на родине так не назы­вались, достаточно убедительно доказывается отсутствием всяких следов

К.Н. Фомин.

ВАРЯГИ И ПАРИЖСКАЯ РУСЬ

этого термина, как своего, в др.-сев. сагах... и особенно в рунических надписях». И тут же она сделала очень важное замечание, особенно актуально звучащее сегодня, когда в науке вновь прописался «ультранор-манизм»: «Что у финнов шведы - Ruotsi, и каково происхождение этого названия - вопрос другой; др.-сев. языку и письменности Русь, во вся­ком случае, совершенно чужд»393.

Варяжская русь, таким образом, не могла выйти из Скандинавии, вый­ти оттуда, где, если говорить словами В.В. Мавродина, «никогда не было ни племени «русь», ни области «Русь», что такого скандинавского народа не знают ни один источник, ни устное народное творчество народов евро­пейского севера, ни поэзия скандинавских скальдов. Не так давно извест­ный лингвист О.Н.Трубачсв констатировал, что «затрачено немало тру­да, но племени Rosy современного и сопоставимого преданию Нестора, в Скандинавии найти не удалось»394. Столкнувшись с этим фактом, нор­манисты сосредоточили свое внимание на доказательстве якобы сканди­навской этимологии имени «Русь» (от финского названия Швеции «Ruotsi»; от скандинавских слов drot - дружина, вождь; roods - гребцы; Roslagen -местность в Швеции), ибо признание скандинавской основы имени «Русь» неизбежно ведет к выводу, как правильно когда-то заметил И.П.Шас­кольский, «что Древнерусское государство было названо по имени нор­маннов, так как оно было создано (курсив автора. -В.Ф.) норманнами». Советские и современные норманисты видят в имени «Русь» в основном «этносоциальный термин с доминирующим этническим значением», ко­торый изначально был самоназванием приплывших на землю западных финнов скандинавов, ставший затем исходным для западнофинского ruot-si/ruootsi, в славянской среде перешедший в «русь». Д.А.Мачинский по­нимает под «русью» военно-торговые слои сложившегося в кднце VIII -середине IX в. в Приладожье протогосударственного образования, «со­циально активным началом» которого были скандинавы и куда входили также группы словен и кривичей. В конце IX в. русь оказалась в Среднем Поднепровье, где на рубеже Х-ХІ в. произошло образование «Русской земли» в узком смысле396. Г.С.Лебедев, исходя из теории В.А.Брима о независимом существовании на севере и на юге сходных названий «русь» и «рос» и их последующем слиянии397 (по Лебедеву - в 80-х гг. IX в.), счи­тает, что в 30-40-х гг. IX в. вокруг Киева сложилось государственное обра­зование «Русская земля». Сам же термин «русь» возник в середине VIII в. среди смешанного славяно-финско-скандинавского населения Южного Приладожья, и вскоре стал обозначать восточнославянский военно-торговый дружинный слой, куда входил скандинавский компонент398.

Е.А.Мельникова и В.Я.Петрухин относят возникновение термина Ruotsi в западнофинских языках к ѴІ-ѴІІ вв., а его переход в форму «русь» датируют временем до середины IX века. В территориальном зна­чении это название начинает распространяться с момента захвата Олегом

Г.іявн 6.

ВАРЯГИ И СКАНДИНАВЫ НА РУСИ

Киева, а затем было перенесено на древнерусскую народность399. Парал­лельно с тем они с 1994 г. утверждают, что летописец «различал и про­тивопоставлял «русь» и «варягов» как разновременные волны сканди­навских мигрантов, занявших различное положение в древнерусском обществе и государстве». Первых исследователи видят в скандинавской дружине Олега и Игоря, известной как русь, т. е. гребцы, участники по­хода на судах, ставшей называть варягами своих же соотечественников, что позже приходили «на Русь в качестве воинов-наемников и торговцев, как правило, на короткое время», а затем и все население Скандина­вии400. Авторство этой мысли принадлежит Г.Ф.Миллеру, в ходе обсуж­дения своей диссертации пытавшегося доказать оппонентам, что «у ва­рягов, которые в течение нескольких поколений жили в России, название варяги постепенно вышло из употребления, и его заменило название руссы; в последующие же времена варягами назывались только те, кто вновь прибывал из заморских стран, чтобы сражаться под русскими зна-

менами», а именно, «наемные воины из датчан, норвежцев и шведов...».

В отношении объяснения имени «Русь» из «руотси», коим финны на­зывают шведов, А.Г.Кузьмин правомерно задал вопросы, на которые норманизм не способен дать ответа: почему финны и эстонцы Русь назы­вали «Вене», хотя с именем «Русь» они должны были сталкиваться очень часто, а шведов обозначали «Руотси», «не известным германским языкам, а в финских не имеющих подходящего для этноса значения?». Он также справедливо заметил, что «близость звучания «русь» и «руотси» мало что дает: «финны называют эти две страны совершенно разными именами, к тому же равно неизвестными ни в той, ни в другой стране»402. Правота слов ученого особенно видна в свете мнений известных норманистов прошлого и современности. Так, К.Н.Бестужев-Рюмин находил «стран­ным», чтобы скандинавы сами называли себя именем, данным им фин­нами. «Возможно ли в действительности, - вопрошал Г.В. Вернадский, -что скандинавы, пришедшие на Русь, взяли себе имя в той форме, ко­торая искажена была финнами, встретившимися им на пути?». И если имя «русь» произошло от искаженного финского ruotsi, то как объяснить, завершал историк свою мысль, что это название (в форме «рось») «было известно византийцам задолго до прихода варягов в Новгород?». По сло­вам А.Н.Насонова, полагать, что скандинавы «стали в южной Руси назы­вать сами себя «Русью» потому, что так их называли финны, едва ли кто решится». Польский историк X.Ловмяньский сказал, что лингвисты «превысили границы своих исследовательских возможностей, утверждая, что слово русь должно было непременно произойти из Ruotsi»403.

Несостоятельность мнений о скандинавской этимологии имени «Русь» не устраивает не только историков. На современном уровне развития нау­ки это уже настолько очевидно, что от нее отказались авторитетные за­рубежные лингвисты, не сомневающиеся, следует подчеркнуть, в норман-

ti.tSMhwtn.

стве варягов: швед Ю.Мягисте и немец Г.Шрамм. Последний, «указав на принципиальный характер препятствий, с какими сталкивается сканди­навская этимология, даже предложил выбросить ее как слишком обреме­нительный для «норманизма» балласт», творя при этом, что норманская теория «от такой операции только выиграет»404. Наш соотечественник лингвист А.В. Назаренко, видя в варягах скандинавов, своими изыскания­ми показал, что этноним «русь» появляется в южнонемецких диалектах не позже рубежа ѴІІІ-ІХ вв., «а возможно, - добавляет он, - и много ра­нее». Этот факт, специально заостряет он внимание, усугубляет труднос­ти в объяснении имени «Русь» от финского Ruotsi. И оригиналом заим­ствования древневерхненемецкого термина Ruzzi послужила, заключает ученый, славянская форма этнонима, «а не гипотетический скандинаво-язычный прототип *rops-». Говоря о производности Ruzzi от Rut, он до­пускает, что последний был известен южнонемецким диалектам еще в до-древневерхненемецкую эпоху, уже около 600 года. Опираясь на показания житий Стефана Сурожского и Георгия Амастридского, исследователь кон­статирует, что «какая-то Русь была известна в Северном Причерноморье на рубеже VIII и IX вв.», т. е. до появления на Среднем Днепре варягов405.

Свои сомнения в правомерности увязывать имя «Русь» со скандинава­ми выразили другие специалисты, также признающие норманство варя­гов. Историк А.А.Горский на широком материале продемонстрировал, что аргументация в пользу скандинавской этимологии не представляется убедительной и содержит ряд фактических ошибок. Археолог В.В. Седов доказал, что построение гфрэ> ruotsi > rootsi с историко-археологической точки зрения «никак не оправдано». Если оно действительно представ­ляет собой западнофинское заимствование из древне-германского, то его, подчеркивает ученый, следует отнести ко времени до распада прибал­тийско-финской этноязыковой общности, т. е. до ѴІІ-ѴІІІ вв#, когда уже началось становление отдельных западнофинских языков (на чем как раз настаивают Е.А.Мельникова и В.Я.Петрухин). Но археология, напоми­нает Седов, фиксирует заметное проникновение скандинавов в западно-финские земли только в эпоху викингов, т. е. значительно позже, поэтому рассматриваемое построение не может быть отнесено к первой половине и середине I тысячелетия н. э.406 О.И.Прицак пришел к выводу, что юж­нонемецкая форма Ruzz- / Ruz имела корень Rut- / Rut-en «из ксльтско-вульгарнолатинского незадолго до 600 г.». Л.В. Милов говорит, что этно­ним Ruzzi / Ruszi является «просто немецкой латиноязычной транслите­рацией древнерусского русьци (русъци)», обозначавшего собой славянский народ или даже примитивное государственное образование в Среднем Поднепровье, зафиксированное «Баварским географом», время создания которого датируется 840-870-ми гг.407

Остается в данном случае добавить, что Г.З.Байер в посмертно издан­ной статье «Происхождение Руси», рассмотрев все известные на то время /

І7ЖЧ 6.

ВАРЯГИ И СКАНДИНАВЫ ILA РУСИ

свидетельства о руси, признал, что «россы приняли свое название не от скандинавов». От скандинавской природы происхождения имени «Русь» отказываются сейчас и самые активные сторонники норманизма. Так, А.Н. Кирпичников уже говорит, что уверенное соотнесение руси «со скан­динавами безоговорочно принять нельзя», и предложил понимать под ними особую группу торговцев, в которой могли быть представители раз­ных этносов: скандинавы, славяне, возможно, финны. «В целом, - за­ключает ученый, - термин русы имеет не этнический, а если можно так выразиться, геосоциальный смысл»408. Но летопись представляет варяж­скую русь не «этносоциальным» или «геосоциальным» термином, а на­родом, при этом конкретно указывая, в каком районе балтийского По­морья он проживал. *

Примечания к 6 главе:

1 Погодин М.П. О жилищах древнейших руссов. С. 101.

2 Кузьмин А.Г. «Варяги» и «Русь»... С. 33; его же. Источниковедение... С. 197; его же. Облик.... С. 232, 250.

3 ЛЛ. С. 18, 44, 74. 127, 140, 144, 145; ПСРЛ. Т. 2. Стб. 13, 14, 34, 63, 115, 130-131, 135-136.

4 Штрубе Ф.Г. Рассуждения... С. 19-20, 61-62, 65-66; Миллер Г.Ф. О наро­дах... С. 84, 89, 100; Пештич СЛ. Русская историография XVIII века. Ч. II. С. 228.

5 Болтин И.Н. Примечания... С. 80; его же. Критические примечания на первый том истории князя Щербатова. Т. I. СПб., 1793. С. ИЗ, 115-119, 165, 171-172, 256.

6 Шлецер А.Л. Нестор. Ч. 1. С. 274.

7 Thunmann J. Ор. cit. S. 374-377.

8 Шлецер А.Л. Нестор. Ч. I. С. 317.

9 Крузе Ф. Происходят ли руссы... С. 39; Погодин М.П. Норманский период... С. 2, 33, 70, 101, 109; его же. Г. Гедеонов... С. 14; Грот Я.К. Литва или Скандинавия // Отечественные записки. Т. СХХІХ. № 4. Отд. I. СПб., 1860. С. 379-380, 382.

10 Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен. Т. I. М., 1910. С. 58; его же. Русская история с древнейших времен. Т. 1. М., 1920. С. 20; его же. Борьба классов и русская историческая литература. Изд. 2-е. Л., 1933. С. 14; Пархоменко В.А. Начало христианства Руси. С. 83; Виппер Р.Ю. Указ. соч. С. 187; Stender-Petersen А. Varangica. S. 248, 250; Рыбаков Б.А. Древняя Русь. С. 294: Ловмяньский X. Русь и норманны. С. 170, 207, примеч. 3.

11 Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Скандинавы на Руси... С. 58, 62, 67; Древ­нерусская литература. Восприятие Запада в ХІ-ХІѴ вв. М., 1996. С. 108-109.

12 Кирпичников А.Н. «Сказание о призвании варягов». С. 13; Данилевский И.Н. Древняя Русь... С. 62; Мельникова Е.А. Рюрик... С. 145-146; Свердлов М.Б. Ладога ІХ-ХІІ вв... С. 176.

13 Тредиаковский В.К. Указ. соч. С. 222; Бодянский О.М. О мнениях... С. 68;

Руссов С. О древностях России. Новые толки и разбор их. СПб., 1836. С. 13; Венелин Ю. О нашествии завислянских славян на Русь до Рюриковых вре­мен. М., 1848. С. 23, 25; Иловайский Д.И. Разыскания... С. 236; Немиров ГА. «Русь» и «варяги» (происхождение слов). Заметки для выяснения древнейшей истории Петербургского края. СПб, 1898. С. 30; Загоскин Н.П. История... С. 350; Барац Г.М. Происхождение... С. 22.

14 Сенковский О.И. Скандинавские саги. С. 76; Мошин В.А. Начало Руси. Svarek 2. С. 299.

15 Соколов Б.М. Указ. соч. // Ученые записки Саратовского университета. С. 96; Мавродин В.В. Происхождение названий «Русь»... С. 7, 9; его же. Происхождение русского народа. С. 154; Славяне и Русь. С. 421, прим. 159.

16 ЛЛ. С. 74.

17 Насонов А.Н. «Русская земля>... С. 146; Акашев Ю.Д. Указ. соч. С. 197-198.

18 Классен Е. Указ. соч. Вып.II. С. 21.»9 ЛЛ. С. 198, 426, 485, 487, 496.

2о ПСРЛ. Т. V. Вып. 1. С. 187; там же. Т. VII. СПб., 1856. С. 160; там же. Т. 10. С. 139.

2> НПЛ. С. 22, 23, 26, 91, 93, 95, 206, 208, 212, 304, 330, 331, 333, 337, 350, 362, 384, 385, 424.

22 Беляев И.Д. О географических сведениях... С. 205; Клейнберг ИЗ. Основ­ные принципы... С. 68.

23 НПЛ. С. 468.

24 Софийский временник или русская летопись с 862 по 1534 год. Ч. II. М., 1821. С. 401; ПСРЛ. Т. III. СПб., 1841. С. 71; там же. Т. VI. СПб., 1853. С. 42-43,49,241; там же. Т. VIII. СПб., 1859. С. 216, 229, 233, 236, 244; там же. Т. XXII. Ч. 2. Пг., 1914. С. 234-235; там же. Т. 10. С. 220, 225; там же. Т. 11. С. 123, 127, 235; там же. Т. 12. М., 1965. С. 239, 244, 249; там же. Т. 15. Вып. 1. М., 1965. Стб. 73; там же. Т. 26. М., Л., 1959. С. 296; там же. Т. 31. М., 1968. С. 92, 133, 163, 207; ПЛ. Вып. 1. С. 118-119, 124, 134; там же. Вып. 2. С. 262, 269, 275. 9

25 Титов А.А. Летопись Двинская. М., 1889. С. 11, 15, 22-23, 27, 30, 35, 41, 101, 113, 124.

26 РНБ. Собр. Погодина. № 1411. Л. 310 об.; Эрмитажн. собр. № 414. Л. 367; Эрмитажи. собр. № 445. Л. 144.

27 СГГД. Ч. 2. С. 68; Андреевский И. О договоре Новгорода с немецкими горо­дами и Готландом, заключенным в 1270 году. СПб., 1855. С. 33; Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Т. I. СПб., 1883. С. 15-18, 140-141, 144, 205, 212, 217, 233, 303, 305, 314, 317, 422; Русские акты Копенгагенского государственного архива, извлечен­ные Ю.Н.Щербачевым // РИБ. Т. XVI. СПб., 1897. Стб. 37, 179; Сб. РИО. Т. 129. С. 97; ГВНП. С. 55, 61, 68, 71,74, 78, 81-83, 102-103, 106, 124, 127.

28 Кузьмин А.Г. Татищев. С. 28; Рубинштейн Н.Л. Указ. соч. С. 66.

™ Ломоносов М.В. Поли. собр. соч. Т. 9. С. 416, 431, 596; там же. Т. 10. С. 28, 37-39, 41, 44, 228, 244, 271, 273-275, 283, 299, 479, 496, 793, примеч. а на

с. 14, примеч. а на с. 38. 30 Фомин В.В. «Варяжское заморье» русских летописей (Х-ХѴІІ вв.) // Дискус­

Глава 6.

ВАШГИ И СКАНДИНАВЫ НА РУСИ

В. В. Фомин.

сионные вопросы российской истории. Арзамас, 1995. С. 21-27; его же. Рус­ские летописи... С. 118-123; его же. «За море», «за рубеж», «заграница» рус­ских источников // Сб. РИО. Т. 8 (156). С. 146-168; его же. Комментарии. С. 526, коммент. 34. 3» ЛЛ. С. 4, 18-19.

32 Макорихин В. П. Указ. соч. С. 35.

33 Гельмольд. Указ. соч. С. 195.

34 Каченовский М.Т. Из рассуждения о Русской Правде. С. 354; Карамзин Н.М. Указ. соч. Т. III. Примеч. 243.

35 Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 311; Бережков М. О торговле Руси с Ганзой до конца XV века. СПб., 1879. С. 77-78; Шаскольский И.П. Экономические связи России с Данией и Норвегией в ІХ-ХІѴ вв. // Исторические связи Скандинавии и России. Л., 1970. С. 15; Рыбина Е.А. Археологические очер­ки истории новгородской торговли Х-ХІѴ вв. М., 1978. С. 55.

36 Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 386.

37 Кузьмин А.Г. Два вида русов... С. 200.

38 Шахматов А.А. Сказание... С. 2, 7, 42-43, 51, 74-75, 81-82; его же. Разыскания... С. 3, 338-339, 396; Рыбаков Б.А. Остромирова летопись. С. 46; его же. Древняя Русь. С. 218, 290, 294; Кузьмин А.Г. «Варяги» и «Русь»... С. 30; его же. Падение Перуна. С. 156.

39 Се Повести временных лет... С. 47.

4° БАН. 24.4.35. Л. 16; 16.12.5. Л. 28; РГБ. Ф.205. № 118. Л. 14-14 об.

41 Срезневский И.И. Мысли... С. 130; ПадалкоЛ.В. Указ. соч. С. 358.

Дата добавления: 2015-10-21