если бы увидел меня сидящим около старой лодки
и внимательно слушающим проповедника.
Но больше мои мысли нигде не витали, потому
что, как только началось богослужение, казалось,
что каждое его слово предназначено для меня.
КУДА ТЫ ИДЁШЬ? Перед тем как прийти на
служение, я думал об этом и довольно чётко представил,
о чём будет говорить мистер Кристи. Мне
казалось, что он опишет два пути. Один - ведущий
к жизни, другой - к погибели. Потом, как я
полагал, он будет говорить о благословении идти
по узкому пути и очень ярко расскажет об ужасных
последствиях шествования по пути, ведущему
в ад. Но я обнаружил, что моё видение его
проповеди было ошибочным.
- Куда ты идёшь? Мой сегодняшний вопрос, -
сказал он, - адресован некоторым из вас. Но каждому
из вас Бог когда-либо задаст его! Я говорю
сегодня о тех, кто уже пересёк черту, кто пришёл
к любящим рукам Спасителя, кто стал служить
Христу. Друзья мои, мои дорогие друзья, куда вы
идёте? Что говорит Господь? Он обращается к каждому,
кто служит Ему, и говорит: <Кто Мне служит,
Мне да последует, и где Я, там и слуга Мой
будет>. Слуги Христа, куда же вам идти? Господь
отвечает: <Туда, где Я>. Где же это находится?
Небольшая группа людей стоит на Масличной
горе. Над ними голубое бездонное небо, и они, не
отрываясь, смотрят вверх, потому что их Господь
возносится ввысь. И вот они больше не видят Его,
потому что облако сокрыло Его. Но Он поднимается
всё выше и выше, и бесчисленное множество
ангелов встречает Его. Всё воинство небесное вышло
встречать своего Царя. Наконец перед Ним райские
врата, и отовсюду несутся возгласы: <Поднимите
врата, верхи ваши, и поднимитесь, двери
вечные, и войдёт Царь славы!> Под самую радостную
небесную музыку Господь входит в небесный
Иерусалим, в великолепный небесный дом. Здесь
нет забот, нет грехов, нет печалей. Здесь только
сияние солнца и только радость. И когда небесные
врата закрываются, мы слышим голос Господа.
Он оставляет нам слово надежды: <Где Я, там
и слуга Мой будет>. О, друзья, о, рыбаки, подумайте
об этом! Если вы Его слуги, эти ворота откроются
для вас. Возможно, сейчас жизнь ваша
нелегка. У многих из вас большие семьи, тяжёлый
труд, вам одиноко, холодно и страшно ночами
в бушующем море. Но не отчаивайтесь. Будет
и тот дом. Будут небеса, потому что <где Я, там и
слуга Мой будет>.
Но это ещё не всё. Есть ещё что-то более чудесное.
Где сейчас наш Господь? Он не только за
воротами города. Он не только ступает по улицам
из золота. Он находится в окружении славы
Божьей. Он восседает одесную престола Божьего.
Разве вы и я, дорогие друзья, когда-нибудь
осмелимся приблизиться к этому престолу? Не
ослепит ли нас эта сияющая слава? Не будет ли
это место святой землёй, настолько святой, что
мы не сможем даже подойти к ней? Разве позволит
Он нам остановиться у Его ног и, находясь
там, около Его славы, низко поклониться Ему?
Слушайте, слуги Христовы. Господь снова говорит:
<Где Я, там и слуга Мой будет>. Что, на
Божьем престоле? Да, Он предлагает вам взойти
даже туда. Потому что, что Он говорит? <Побеждающему
дам сесть со Мною на престоле
Моём, как и Я победил и сел с Отцом Моим на
престоле Его>. О, что за чудесное обетование! Мы
даже не можем помыслить об этом! Нам трудно
поверить в это! Мы никогда не мечтали об этом,
если бы это не сказал Сам Господь!
А потом он попросил нас всегда помнить о той
славе, которая нас ожидает.
- Иногда, - сказал он, - вы падаете духом,
страдаете от печалей, вам страшно и вы говорите:
<Я никогда не смогу дойти до конца>. Дорогие
друзья, стоит постараться, приложить усилия,
потому что в конце пути нас ожидает дом, в конце
пути находится Божий престол, где приготовлено
для вас место. <Где Я, там и слуга Мой будет>.
Можете ли вы пожертвовать чем-то ради Господа?
Можете ли вы отказаться от друга, чтобы быть
угодным Ему? Можете ли вы взять свой крест и следовать
за Ним? Не надолго, на короткое время, потому
что скоро будете дома. <Где Я, там и слуга Мой
будет>. Разве это не стоит усилий?
Потом в завершение он обратился ко всем, кто
был перед ним, и призвал тех, кто ещё не был
слугой Христа, подумать о том, что они теряют.
- Всё это может стать и вашим, - сказал он, -
широко открытые врата, небесный город, место
на сияющем престоле. Но вы отвернулись от всего
этого - и что выбрали взамен? Что? Несколько
мимолётных земных наслаждений, немного радостей
этого проходящего мира. Дорогие мои
друзья, подумайте, пока ещё не слишком поздно,
что вы потеряете в вечности!
Он говорил ещё долго, но я уже не помню этого
отчётливо. Я только помню, что уходил, чувствуя,
что нахожусь очень близко от золотых ворот,
о которых он говорил, и слыша голос Господа,
говорящий мне: <Где Я, там и слуга Мой будет>.
Когда мы расходились после служения, наступило
время отлива. Я стоял на берегу, наблюдая,
как волны плещутся о камни, как вдруг почувствовал,
что чья-то рука коснулась моей руки.
Обернувшись, к своему великому удивлению я
увидел, что это был Том.
- Вот это да. Том! - сказал я. - Ты уже
вернулся? Как рано ты приехал назад!
- Назад, Джек? - улыбнулся он. - Я никуда
не ездил.
- Ты имеешь в виду, что не был в Скарбаре?
- Конечно, нет. Ты что, мог подумать, что я
поеду без тебя, старина? Конечно же, мы поедем
завтра. Я думал, что мы всё решили вчера
вечером.
- А я-то думал целый день, что ты в Скарбаре!
- сказал я.
- Тогда твои мысли были не в том направлении,
Джек, - ответил он, - потому что я всё это
время был здесь.
- Я немного пройдусь с тобой, - сказал я. -
Ещё есть время до обеда.
Я был очень рад видеть его и чувствовать, что
он не сердится на меня. Мы немного поболтали,
а потом он как бы между прочим сказал:
- А он неплохо говорит, этот твой проповедник,
Джек.
Я стоял молча, поражённый услышанным.
- Кто? - переспросил я. - Мистер Кристи? Но,
Том, тебя ведь не было на служении! Я всё понял,
- воскликнул я, прежде чем он что-либо ответил.
- Ты был там, на берегу. Я видел белую
кепку и подумал, что она похожа на твою.
- Конечно, похожа, тем более что это она и
есть, - сказал Том.
Он больше ничего мне не сказал, поэтому я
подумал, что будет лучше и мне ничего не говорить.
Но когда мы поднялись на вершину, перед
тем как уйти, он заговорил:
- Джек, мне кажется, я был немного резким
вчера вечером. Ты не должен об этом вспоминать,
старина. Завтра мы хорошо проведём время в Скарбаре.
И ещё, Джек, - продолжил он, - вчера я был
очень раздражён. Я знаю, так и было. Но честно
говоря, я уже не уверен в том, что ты не прав.
Он больше ничего не сказал, но поспешил уйти.
И только спустя очень много лет он снова вернулся
к этой теме. Но настал тот день, когда он вспомнил
об этом и со слезами на глазах он сообщил мне
о том, что считает то воскресенье в Рансвик первым
звеном в цепи Божьего промысла, благодаря
которому Он привёл его к Себе. Он сказал мне тогда,
что никогда не забывал о моём твёрдом отказе
ехать вместе с ним. И он никогда не забывал слова
проповеди, которую слушал, спрятавшись от всех.
День, проведённый в Скарбаре, превзошёл все
наши ожидания. Погода была чудесной. Том был
в прекрасном расположении духа, и нам нравилось
всё вокруг.
Не могу без грусти вспоминать то время, когда
настал четверг, потому что это был последний
день в бухте Рансвик. Тут я провёл такое
счастливое, переполненное событиями время. Я
пережил так много всего и узнал так много нового,
что не хотел, чтобы мой отпуск подходил к
концу. Что же касается Дункана и Полли, они
становились всё печальнее, когда приближалось
время моего отъезда.
- Нам будет так недоставать вас, сэр, - сказал
Дункан. - Не знаю, что мы будем делать.
А в глазах Полли появились слёзы, когда она
произнесла печально, ставя на стол сельдь к
моему обеду:
- Это сельдь, которую я жарю для вас в последний
раз, сэр. И мне кажется, как будто в этот
дом приходит смерть.
- Полли, не грустите, - сказал я, - кто знает,
может быть, вы захотите принять меня в следующий
раз, когда у меня будет отпуск. И тогда, можете
быть уверены, я съем очень много сельди.
Она слегка улыбнулась, услышав это. Маленький
Джон, который уже почти поправился и который
очень подружился со мной за время своей
болезни, взобрался ко мне на колени и стал
гладить моё лицо своей тоненькой ручкой, как
будто старался задобрить меня, чтобы я снова
вернулся к ним.
Я испытывал огромное желание сделать чтото
для этих людей, прежде чем уехать из Рансвик.
Я знал, что Дункана очень беспокоит судьба
<Анны Марии>. Она была совершенно разбита
после шторма, что было неудивительно, когда мы
увидели, каким образом её прибило к берегу вверх
дном. Её очень долго носило по волнам. Когда
Дункан осмотрел её в день своего приезда, он обнаружил,
что она протекает в нескольких местах
и стала непригодна для работы. Он должен
был нанимать лодку до тех пор, пока <Анна Мария>
не будет должным образом отремонтирована.
Он поехал в Уитби и привёз с собой специалиста,
который внимательно осмотрел её. Он
сказал, что ремонт такой лодки будет пустой тратой
денег.
Когда тем вечером Дункан пришёл домой, я
увидел, что он очень расстроен.
- Дни <Анны Марии> сочтены, сэр. Она никогда
больше не сможет плавать по морю, - сказал
он. - Она хорошо служила мне, а до меня - моему
отцу, поэтому для меня это как расставание со старым
другом. Тот человек говорит, что её можно немного
починить, но на ней уже нельзя будет работать.
Ей можно будет пользоваться в хорошую погоду,
но довериться ей во время шторма нельзя.
Я увидел, что Полли побледнела, когда он сказал
это.
- Дункан, - сказала она, подойдя к нему, и
положив на его руку свою, - ты никогда не выйдешь
на ней в море, обещай мне это. Подумай
обо мне и о маленьком Джоне, Дункан.
- Но, моя дорогая, - сказал он, - моя Полли,
я думаю о тебе и о маленьком Джоне. Но нужно
ещё зарабатывать на хлеб для тебя и для маленького
Джона. Я не могу допустить, чтобы вы
умерли от голода, правда, моя жена?
- А что с вашими сбережениями, Дункан? -
спросил я.
Он принёс старую дубовую шкатулку. Я был
тронут тем, что он передал её мне и попросил
разобраться во всех бумагах. Он полностью доверял
мне и говорил со мной так, как будто я
был его старым испытанным другом. Я сосчитал
всё, что у них было, и сказал ему.
- Да, сэр, - сказал он, - уже очень близко, но
не хватает ещё добрых десяти фунтов. Нам нужно
нанять лодку Браунов на некоторое время и
трудиться как можно лучше. Хотя этот труд не
очень прибыльный, если начинаешь нанимать
чью-то лодку. Будет трудно свести концы с концами,
сэр. Не все деньги будут идти на новую
лодку, но я больше ничего не могу придумать,
разве что Полли разрешит мне снова рискнуть
поработать на <Анне Марии>.
- Дункан, - сказала она, - если ты выйдешь
в море на <Анне Марии> и она пойдёт ко дну, я
никогда не скажу: <Да будет на это Божья воля>,
потому что я не думаю, что на то есть Божья
воля, чтобы ты плавал на этой гнилой старой
штуковине.
- Дункан, Полли права, - сказал я, - вы не
должны больше плавать на <Анне Марии>.
- Хорошо, сэр, - сказал он, - я понимаю, что
вы и Полли имеете в виду. Господь покажет нам,
как поступить.
В то время больше ничего не было сказано об
<Анне Марии>, но я уже принял решение относительно
новой лодки. Моя тётя недавно оставила
мне небольшое наследство. Я чувствовал себя
богатым человеком, потому что кроме различных
денег, вложенных в какое-либо дело, на мой
счёт в банке были положены ещё 200 фунтов.
Я думал о том, что разве может быть что-то
более приятным, чем потратить первые десять фунтов
из этой суммы на помощь Дункану для покупки
новой лодки. Единственная трудность будет состоять
в том, чтобы заставить Дункана взять эти
деньги, потому что он был честным, независимым
йоркширским парнем. Я знал, что он откажется
получить помощь от кого бы то ни было. Но в то
же время я знал, что в данном случае он был в
очень большой нужде, и его дружеские чувства по
отношению ко мне были очень сильными. Я надеялся,
что смогу дать ему эти деньги, не обидев его.
Я также подумывал взять в качестве доверенного
лица мистера Кристи и посоветоваться с ним. Но
потом я решил, что будет благоразумнее не делать
этого и не посвящать больше никого в свою тайну.
Я подписал банковский счёт, положил его в конверт
и подписал: <С любовью к маленькому Джону
для его папы, чтобы помочь ему купить другого <Маленького
Джона>. Я намеревался всунуть это в ручку
малыша во время прощания с ними.
В тот вечер я ужинал с семьёй Кристи. Они
были очень добры и сказали мне о том, что были
счастливы встретиться со мной.
- Не только потому, что вы сын вашей мамы,
Джек, но из-за вас самого.
Я хотел сказать что-то в ответ, но не мог, по
крайней мере, в тот момент. Но перед тем как
уйти, я пошёл с мистером Кристи в его кабинет,
и он сказал:
- Джек, я думаю, мы можем кратко помолиться
вместе перед расставанием.
И тогда я снова смог говорить.
- Мистер Кристи, - сказал я, - я никогда не
смогу отблагодарить Бога за то, что приехал сюда.
- Давайте вместе поблагодарим Его, Джек, -
сказал он.
Мы склонились на колени, он около стола, а я
возле старой шарманки. Он поблагодарил Бога
за Его милость в том, что Он перевёл меня через
черту. Он препоручил меня Его заботе и просил
хранить меня во время дороги домой.
На следующее утро я проснулся рано, потому
что поезд отправлялся в восемь часов, а до станции
был ещё путь длиной в две мили. Я сказал
Полли, что перед отъездом хочу выпить лишь
чашку чая, но когда спустился вниз, увидел самый
прекрасный завтрак, приготовленный для
меня - ветчина, яйца, гренки и свежий салат из
маленького огорода Дункана.
- Ну, Полли, - сказал я, - вы разбалуете меня
окончательно.
- Мы никогда не сможем достаточно отблагодарить
вас, сэр, - сказала Полли, и на глазах у
неё заблестели слёзы.
Я побежал наверх, чтобы сложить свои вещи
и собрать саквояж. Справившись с этим довольно
быстро, я перед дорогой на несколько минут
забежал к Кристи, чтобы попрощаться.
- Дункан, мне нужно идти, - сказал я.
Он стоял во дворе с маленьким Джоном на руках.
Рядом с ним была Полли в своей шляпе.
- Мы идём с вами, сэр, на станцию, - сказал
Дункан. - Вы не считаете, что мы слишком много
позволяем себе, сэр? Но я, Полли и маленький
Джон хотели бы попрощаться с вами там.
- Пойдёмте, я буду очевь рад этому, - сказал
я. - У меня будет такое сопровождение, когда я
буду идти вверх по склону!
Полли взяла на руки малыша, а Дункан понёс
мой саквояж и мольберт, и даже не хотел слушать
о том, чтобы я помог ему.
Я забежал к Кристи, но никого не нашёл в
доме на первом этаже. Я услышал топот бегающих
ног и, наконец, голос самого мистера Кристи,
доносящийся из окна спальни:
- Джек, подождите; мы идём проводить вас.
Итак, моё сопровождение увеличилось. Когда
Том вышел из гостиницы, он сказал, что, увидев
нас, взбирающихся друг за другом по склону, подумал,
что весь Рансвик едет утренним поездом.
Маленький Джек весь путь проделал, сидя у меня
на спине, и его лошадка очень устала, когда взбиралась
наверх.
Несмотря на то, что прошло столько лет, я
вижу перед собой дорогих моих друзей, стоящих
рядом друг с другом на платформе. Я ощущаю
тёплое пожатие руки мистера Кристи и слышу
слова, которые он прошептал:
- Да благословит вас Господь, Джек!
Я вижу, как миссис Кристи держит за руку
Маргори и машет мне платком. И я слышу, как
кричит маленький Джек:
- Обязательно приезжайте ещё, мистер большой
Джек.
Я вижу Дункана с непокрытой головой, с маленьким
Джоном на руках. Он машет конвертом,
который я дал ему, ступив в вагон, и который
всё ещё закрыт. Я вижу, как Полли вытирает
слёзы своим фартуком, а потом машет мне до
тех пор, пока поезд не уносит меня. Я вижу их
такими, какими они казались мне тогда - добрыми,
сердечными и искренними, не теми, кого
считают сильными мира сего, но теми, чьи имена
известны Господу, когда Он созывает по имени
Своих овец и ведёт их.
Я только ещё хочу упомянуть о том, что в конце
той недели получил от Дункана очень трогательное
письмо. Правописание многих слов было
очень необычным, что же касается грамматики,
то она целиком принадлежала ему. Но от начала
до конца оно было наполнено самой искренней благодарностью
и глубокой признательностью.
<Я, моя жена и маленький Джон никогда не
сможем до конца отблагодарить вас, сэр, - писал
он, - и когда <Маленький Джон> будет спущен на
воду, что скоро случится с Божьей помощью, мы
надеемся, что вы приедете и выйдете на нём в море.
Так завершилась моя поездка в Рансвик. Вспоминая
обо всём, что произошло за те несколько
недель, я думаю, что это чудо, что воспоминания о
маленькой бухте так свежи в моей памяти. А жёлтые
цветы амброзии, которые принесла Элла, так
отчётливо напомнили мне обо всём. Без сомнения,
тот месяц был самым важным месяцем моей жизни,
потому что это было начало новой жизни, которая
продолжается и теперь, слава Господу!
Сегодня, как и тогда, я могу сказать: <Христос
- мой единственный Господь>. И я ожидаю, в
смирении, но с надеждой, того времени, когда
для меня откроются золотые ворота и исполнится
обещание Господа, данное мне: <Где Я, там и
слуга Мой будет>.
О Иисус Христос, мой Господь,
Я прихожу сегодня к Тебе.
Прошу, веди меня
Во всём, что я делаю или говорю.
Я хочу исполнить своё обещание
Быть Твоим верным слугой,
Я пришёл к Тебе за указаниями,
Дорогой Господь.
Я хочу, чтобы сердце не боялось
Слов и мыслей других.
Я хочу, чтобы дух мой был в смирении,
Чтобы я мог внимать и быть послушным Тебе.
Служить Тебе непрестанно,
Немногое чтобы иметь -
Силы, обетование Господа,
Радость, улыбку Христа.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |