СЕРИЯ СЕМЯ ВЕРЫ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
"ХРИСТИАНСКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ"
О. Ф. УОЛТОН
КРИСТИ - БОЖИЙ СЛУГА
Это продолжение истории, рассказанной в повести
"Старая шарманка Кристи".
СОДЕРЖАНИЕ
Глава 1 Бухта Рансвик..........................
Глава 2 Маленький Джон.....................
Глава 3 Необычная музыка..................
Глава 4 <Кто ты такой?>......................
Глава 5 Соревнования в Рансвик.......
Глава 6 Перетягивание каната............
Глава 7 За чертой................................
Глава 8 Ночная буря...........................
Глава 9 <Чего ни пожелаете, просите...>................
Глава 10 <Мы знаем>......................................
Глава 11 Маленький Джек и большой Джек.
Глава 12 <Куда ты идёшь?>...........................
ГЛАВА 1
Бухта Рансвик
Всё дело было в жёлтых цветах амброзии! Наконец-то
я нашёл разгадку. Всю ночь мне снилась
бухта Рансвик. Я бродил по горам, беседовал
с рыбаками, пробирался через множество
скользких водорослей и дышал свежим солёным
воздухом. А утром я спрашивал себя: <Почему
же мне приснилась бухта Рансвик? Что перенесло
меня в события моего короткого пребывания
в этом необычном маленьком местечке?> Да,
теперь я уверен в этом - виной всему букет жёлтой
амброзии, стоящий на камине в моей спальне.
Вчера утром моя маленькая Элла собрала
его на лужайке перед домом, торжественно внесла,
взяла в гостиной самую лучшую китайскую
вазу, наполнила её водой из крана и втолкнула
в неё огромный букет жёлтых цветов.
- О, Элла, - сказала Флоренс, её старшая сестра,
- что за уродливые простые цветочки! Как
ты могла поставить их в лучшую мамину вазу,
которую тётя Элис подарила ей на день рождения!
Какой же ты глупый ребёнок!
- Я не глупый ребёнок, - решительно сказала
Элла, - и, конечно же, маме они понравятся; я
точно знаю, понравятся. Она не скажет, что это
простые цветочки. Ей нравятся все жёлтые цветы.
Так она сказала, когда я подарила ей нарциссы;
а эти цветы желтее, ещё желтее, чем те.
В эту минуту вошла её мама и, посадив малышку
к себе на колени, сказала, что Элла была
совершенно права. Ей они казались прекрасными,
она прямо сейчас поставит их в своей комнате,
и они все достанутся только ей.
Так вот откуда это: когда я уже лежал в кровати,
последнее, что я увидел, был букет жёлтой
амброзии, принесённый Эллой. Разве было что-то
удивительное в том, что во сне я увидел бухту
Рансвик?
Кажется, что я был там только вчера, - так
отчётливо я помню обо всём, хотя с тех пор прошло
уже двадцать лет. Я думаю, мне следует описать
свою поездку в бухту Рансвик и подарить
это Элле, потому что её жёлтые цветы перенесли
меня мысленно в это живописное местечко. Если
же сейчас девочка не поймёт всего, о чём я ей
расскажу, это случится, когда она станет старше.
В то время я был молодым человеком, художником,
начинающим свой путь. Поначалу
это медленный процесс; пока ты не сделаешь себе
имя, окружающие будут критически относиться
к твоим работам. Когда же тебя объявят восходящим
художником, всякая мазня, выходящая
из-под твоей кисти, будет высоко цениться.
Я должен был много и упорно работать, но мне
нравилась моя профессия сама по себе, и я терпеливо
трудился. К тому времени, когда начались
события, о которых пойдёт рассказ, несколько
моих картин были проданы за
приличную цену, и я небезосновательно надеялся
на то, что вскоре займу место в Академии.
Было необычайно жаркое лето, и улицы Лондона
быстро пустели. Все, кто мог себе это позволить,
уезжали к заливу или к морю, и я был
очень расположен последовать их примеру. Мои
отец и мать умерли, когда я был ещё совсем ребёнком,
а незамужняя тётушка, которая меня
воспитала, недавно скончалась. После её смерти
я очень сильно горевал, ведь она была для меня
и отцом, и матерью. Я понимал, что мне была
необходима перемена обстановки, потому что я
находился рядом с ней на протяжении многих
ночей во время её последней болезни. Долгое время
я, как следует, не отдыхал и наконец обнаружил,
что с трудом могу уснуть. Моё состояние
было далёким от удовлетворительного. Тётушка
оставила мне небольшое наследство, поэтому я
не нуждался в средствах, чтобы уехать из Лондона
и организовать для себя небольшой отпуск.
Вопрос состоял лишь в том, куда поехать. Мне
хотелось совместить удовольствие с работой. Точнее
говоря, я хотел выбрать спокойное местечко,
где мог бы насладиться бодрящим воздухом и
полной сменой обстановки, и где я также мог бы
найти тему для своей новой картины, которая
должна была (по крайней мере, так я мечтал)
найти место в Академии следующей весной.
Когда я искал подходящее место, Том Бернард,
мой лучший друг, нашёл кое-что для меня.
- Джек, дружище, - сказал он, всовывая мне
в руки газету, - прочти это, старина.
Газета была согнута пополам, и большой красный
крест, поставленный Томом, указывал на ту
часть, которую мне следовало прочитать.
Бухта Рансвик
<Этот живописный морской курорт не удостоился даже\
половины того внимания, которого он заслуживает. Потому\
что любитель прекрасного, знаток искусства встретится
здесь с очарованием, которое невозможно описать никакими
словами. Маленькая бухта - излюбленный курорт художников;
они-то знают, как оценить его красоту. Всякому, кто желает
посетить это прекрасное, живописное и очаровательное место,
необходимо как можно раньше позаботиться о местах в
гостинице или меблированных комнатах, поскольку спрос на
жильё в августе и сентябре во много раз превышает имеющееся
количество мест>.
- Ну, что ты думаешь об этом? - спросил Том.
- Как будто бы то, что нужно, - сказал я, -
свежий воздух и множество тем для рисования.
- Ты поедешь?
- Да, завтра, - ответил я. - Чем раньше, тем
лучше.
Вскоре я собрал свою сумку, приготовил мольберт
и принадлежности для рисования, и уже на
следующее утро я был на пути к Йоркширу.
Был уже вечер, когда завершилось моё долгое,
утомительное путешествие на поезде. После жаркой
и пыльной дороги я высадился у городка, расположенного
примерно в двух милях от места назначения.
Прогуливаясь по станции, я не заметил
никаких намёков на красоту; местность была слегка
холмистой, но в общем ничто не предстало моему
взору, кроме широких, плоских, простирающихся
друг за другом полей, покрытых травой
или колосьями. На берегах росли колокольчики и
розовый лихнис, а луга были покрыты множеством
большеглазых маргариток. Но кроме этого
я не увидел ничего, что было бы, по крайней мере,
привлекательным, и, конечно же, ничего, что я
мог бы отобразить на своей картине.
Этим же поездом приехала семья из Йорка,
и из их разговора я узнал, что они заказали
меблированные комнаты в бухте Рансвик на
целый месяц. Дети, два мальчика десяти и двенадцати
лет и маленькая белокурая девочка на
год или два младше их, были полны возбуждения
из-за приезда.
- Папа, где же море? - кричали они. - Ой, мы
хотим увидеть море!
- Поспешите, - сказал их отец, - и вы скоро
его увидите.
Итак, мы отправились в путь все вместе, и,
глядя на них, я снова чувствовал себя ребёнком.
Как только я немного отставал, кто-либо из них
оборачивался назад и кричал мне: <Давайте, давайте;
скоро мы его увидим>.
Неожиданно мы оказались у края большого
Утёса, и перед нами предстало море во всей его
красоте и великолепии. С другой стороны к маленькой
бухте примыкала скала, на склоне довольно
крутого обрыва лежало маленькое рыбацкое
селение. Я думаю, что более прекрасного
места я не видел никогда.
Дети уже бежали вниз по крутой каменистой
тропинке, - я даже не мог назвать её дорогой, -
которая вела вниз к морю, и я чуть медленнее
последовал за ними. Всё вокруг было расположено
очень необычно. Дома рыбаков возвышались
на скале, там, где только можно было найти хоть
какой-нибудь выступ или площадку. Крутые узкие
тропинки или небольшие вырубленные в скале
ступеньки вели от одного дома к другому. Во всём
селении не было улиц; их и не могло быть, потому
что едва ли можно было найти более двух
домов, расположенных на одном уровне. Для того
чтобы совершить прогулку по этому привлекательному
местечку, нужно было всё время подниматься
и спускаться по ступенькам.
Наконец, после долгого спуска я оказался на
берегу и оттуда, оглянувшись, окинул взором утёс
и беспорядочно расположенный посёлок. Я не удивился
тому, что здесь можно было встретить художников.
Спускаясь со склона, я насчитал четырёх.
Они примостились на разных площадках на
скале и усердно трудились у своих мольбертов.
Да, несомненно, это было живописное место. Я
был рад, что приехал сюда. Цветовая гамма вокруг
меня была очаровательна: на заднем плане
разместились красные скалы, покрытые травой и
полыхающие цветами. Дикие розы и маки, разросшиеся
розовые и белые маргаритки, оживляли
эти древние скалы. Но жёлтая амброзия была
повсюду; её большие островки виднелись даже там,
где начинался песок, её яркие цветы придавали
всей местности золотистую окраску. Казалось, что
всё вокруг имеет желтоватый оттенок: и дома с
красной черепицей, и рыбаки в голубых фуфайках,
и бесчисленное множество ступенек, казалось,
обрамлены её ярким сиянием.
Да, я был уверен в том, что в бухте Рансвик я
найду то, что мне нужно для картины. Я не разочаровался
в выборе, который сделал для меня
Том.
ГЛАВА 2
Маленький Джон
Немного полюбовавшись окружавшей меня красотой,
я решил заняться поисками жилья. Мне хотелось
снять комнату в одном из этих домов, а затем,
после хорошего ночного отдыха, внимательно
выбрать подходящую натуру для своей картины.
Я обратился в несколько домов, в окнах которых
заметил объявления <Сдаются комнаты>, но везде
получал один ответ: <Занято, сэр. Всё занято>. В
одном месте мне предложили кровать в кухне, но
во всём доме сильно пахло жареной сельдью и рыбьим
жиром, и я подумал, что будет гораздо приятнее
спать на берегу, чем попытаться сделать это
в столь тесной и нездоровой обстановке.
Побродив некоторое время по местечку, я подошёл
к дому, расположенному неподалёку от
лужайки, и увидел детей, с которыми приехал сюда.
Они пили чай у открытого окна и ели сельдь. Её
запах пробудил во мне голод. Я понял, что настало
время что-нибудь перекусить, и подумал, что
лучше всего будет вернуться назад к гостинице,
мимо которой я прошёл и которая находилась на
самой вершине высокой горы. Я чувствовал себя
устало после долгого пути, и при мысли о том,
сколько туда нужно взбираться, мне не очень
хотелось идти. Как я уже говорил, я не был слишком
силён, а для того, чтобы тащить мою сумку и
мольберт по устремляющейся вверх дороге, от
меня требовались приличные усилия. На выступах
скалы там и здесь стояли скамейки для отдыха
рыбаков. Я решил отдохнуть на одной из них
четверть часа, перед тем как отправиться в
обратный путь - по крутому склону вверх к гостинице.
Большинство скамеек было уже занято
рыбаками, сидящими рядом друг с другом. Они
беседовали и смотрели вниз на берег. Когда я взглянул
на них, мне показалось, что они напоминают
множество синих птиц, сидящих на крутой скале.
Приметив свободное место в тихом уголке, я
подошёл к нему и, положив свой рюкзак и другие
вещи возле себя, присел отдохнуть.
Но одиночество моё было недолгим. Через
минуту на другой конец выбранной мною скамейки
присел молодой рыбак, одетый, как и его товарищи,
в фуфайку синего цвета и непромокаемую
кепку.
- Добрый день, сэр, - сказал он, - что вы
думаете о нашей бухте?
- Красивое место, очень красивое, - ответил
я. - Мне оно уже нравится, но, пожалуй, завтра
оно понравится мне ещё больше.
- Завтра ещё больше, - повторил он. - Мне
важно знать об этом, сэр, и полагаю, что мне
следует знать об этом, потому что я живу здесь
всю свою жизнь.
Когда он говорил, я оглянулся на него и сразу
же почувствовал, что встретил человека, который
был джентльменом от природы. Он был
прекрасным образцом честного английского рыбака,
темноглазым и темноволосым, с сияющей
улыбкой на обветренном, загорелом лице. Достаточно
было только взглянуть на этого человека,
чтобы почувствовать уверенность в том, что ему
можно доверять и что в нём отсутствует
какое-либо лукавство.
- Не могли бы вы помочь мне? - спросил я. -
Я хотел бы найти здесь комнату, но, кажется,
все уже заняты.
- Да, сэр, в августе всё занято. Здесь это основное
время года. Давайте посмотрим, там - Брауны,
у них занято. И у Робинсонов, Уилсонов и
Томсонов тоже всё занято. Там живёт семья Гильсов,
и мне кажется, у них есть комната, но там,
вероятно, не очень чисто, особенно для вас, сэр.
- Да, - согласился я, - мне нравится, когда
вокруг чисто; я не возражаю, если в доме не очень
комфортно, лишь бы было чисто.
- А-а, - улыбнулся он, и в его глазах засветился
озорной огонёк, - вам всё равно, если одну
и ту же кастрюлю используют, где только возможно:
в ней кипятят грязное бельё, варят рыбу
и готовят порцию пудинга для вашего ужина, не
особо чистя её каждый раз.
- Нет, - смеясь, ответил я, - конечно, мне бы
это не понравилось.
- Это может придать пудингу аромат носков,
а соусу - вкус рыбьего жира, - продолжил он. -
Да, сэр, вы правы. Мне бы это тоже не понравилось.
Чистота соседствует с благочестием, я так
считаю. Да, в таком случае, я бы не ходил к Гильсам,
потому что они не разделяют ваше мнение
по поводу кастрюль, сэр.
- Тогда я полагаю, мне ничего не остаётся,
кроме того, как плестись к гостинице на самую
вершину горы, - почти простонал я.
- Хорошо, сэр, - сказал он после некоторого
сомнения, - у нас с женой есть одна комната,
которую мы иногда сдаём, но это бедное жилище,
сэр. Даже можно сказать, что оно невзрачное.
Возможно, вам оно не подойдёт.
- Позволите мне взглянуть на него? - спросил
я.
- С удовольствием, сэр. Там не очень комфортно,
но чисто. Мы можем пообещать вам чистые
кастрюли, сэр. Моя жена очень любит чистоту.
Она не похожа на неряшливую жену-бездельницу.
Их тут много таких, сэр, проводящих время
в безделье. Хорошая она женщина, моя Полли.
Смотрите, да это ведь маленький Джон карабкается
по ступенькам к своему папе!
Сказав это, он вскочил и быстро побежал вниз
по склону, перепрыгивая через ступеньки, которые
начинались от того места, где стояла скамейка.
Вскоре он вернулся, держа в руках маленького
мальчика примерно двух лет.
Мальчик был настолько белокурым, насколько
его отец был темноволосым. Это был хорошенький
малыш со светлыми волосами и голубыми
глазками, аккуратно одетый в чистый белый костюмчик
и яркую кепку красного цвета.
- Папа, чай готов, - сказал мальчик, - пойдём
домой с маленьким Джоном.)
- Может быть, вы не откажетесь от чашки
чая, сэр, - сказал отец, оборачиваясь ко мне. -
Он немного согреет вас после поездки, и к тому
же на столе обязательно будет сельдь. Мы здесь
едим почти одну сельдь, сэр. А потом, если не
возражаете, вы сможете взглянуть на комнату.
Извините, если я позволяю себе лишнее, сэр, -
добавил он, нежно похлопывая по маленькой, нежной
ручке Джона, которая лежала в его руке.
- Буду только рад пойти с вами, - сказал я. -
Я очень проголодался. И если комната Полли так
же хороша, как я предполагаю, это будет как
раз то, что нужно для меня.
Он шёл впереди, преодолевая ступеньки, ведущие
вверх и вниз, пока, пройдя немного вниз по
склону, не остановился перед маленьким домом.
Несомненно, там жарили шипящую на сковороде
сельдь. Тут была и сама Полли, одетая в чистый
белый фартук. Она переворачивала сельдь
вилкой. Кухня была очень низкой, и, казалось,
когда я вошёл, балки касались моей головы. Но
окно и дверь были широко распахнуты, и всё это
вместе показалось мне необычайно приветливым
и чистым местечком. Около камина стоял низкий
деревянный сундук, один или два простых
сосновых стула расположились около стены, а
маленький табурет Джона с тремя ножками -
около кресла его отца. На небольшой полке над
камином была семейная библиотека. Я заметил
там Библию, сборник гимнов, <Путешествие Пилигрима>
и несколько других книг, каждая из
которых использовалась наилучшим образом и,
несомненно, постоянно перечитывалась. На стенах
в деревянных рамках висели гравюры, обесцветившиеся
из-за дыма, идущего от камина. На
старом резном дубовом шкафу, в котором хранилась
одежда всей семьи, лежали разнообразные
редкие раковины и камни, необычные морские
ежи и другие морские сокровища. А в центре
главное украшение дома и гордость Полли - корабль,
вырезанный и изготовленный самим Дунканом
и аккуратно хранящийся за стеклом.
Полли по-йоркширски поприветствовала меня,
и вскоре мы собрались за маленьким круглым
столом. Дункан, на колене которого сидел маленький
Джон, произнёс молитву, Полли разлила
чай, и мы приступили к еде.
Чем больше я смотрел на этих искренних людей,
тем больше они мне нравились, и тем больше
я проникался к ним доверием. Когда чай был
окончен, Полли повела меня показать комнату
для гостей, которую предложил мне её муж. Это
была низкая комната под самой крышей, в которой
стояла простая деревянная кровать, стул,
небольшой ручной умывальник, и на стене висело
квадратное зеркало. Там больше не было никакой
другой мебели, и, к тому же, там больше
ни для чего не было места. В комнате не было
никаких украшений, кроме трёх или четырёх
выцветших открыток в мрачных чёрных рамках,
которые висели на различной высоте на стене
напротив кровати. Но квадратное окно было
широко распахнуто, комнату наполнял свежий
морской воздух, грубое покрывало на кровати было
белоснежным, и действительно всё вокруг казалось
свежим и чистым.
- Простите меня, сэр, - сказал Дункан, - что я
предложил вам взглянуть на такое убогое жилище.
- Но мне здесь нравится, Дункан, - ответил я,
- и мне нравитесь вы, и ваша жена, и если вы
согласитесь приютить меня, я останусь здесь с
радостью и с огромным желанием.
Вскоре все условия, удовлетворяющие обе стороны,
были обговорены, все вопросы решены. Полли
ушла укладывать спать маленького Джона, а
мы с Дунканом пошли посмотреть его лодку.
Это была старая лодка, доставшаяся ему в наследство
от отца. Она благополучно выдержала
не один шторм. Но мечтой всей жизни Дункана
была покупка новой лодки, и он с Полли почти
собрал необходимые для этого деньги.
- Именно поэтому мы с женой рады время от
времени принимать постояльцев, - сказал он. -
Все деньги идут на лодку, каждый пенни. Мы
хотим назвать её <Маленький Джон>. На ней он
выйдет в своё первое плавание. Так и будет, сэр,
потому что однажды с Божьей помощью он станет
её капитаном. Да, станет мой маленький
Джон.
Это был тихий чудесный вечер, море было,
как зеркало. Лишь иногда был слышен плеск
волн. Солнце садилось за скалу, и вскоре
рыбацкий посёлок должен был погрузиться в темноту.
Рыбаки выходили из своих домов и направлялись
к берегу. Несколько лодок уже было
спущено на воду, мужчины бросали в них свои
сети и рыбацкие принадлежности и выходили в
море. Мне нравилось наблюдать за приготовлениями
моего нового друга. Три его товарища
принесли сети, и он отдавал распоряжения командным
тоном. Он был владельцем и капитаном
лодки под названием <Анна Мария>, и другие
люди привыкли исполнять его приказы.
Когда все были на борту, Дункан прыгнул в
лодку и приказал оттолкнуться от берега. Он кивнул
мне и пожелал спокойной ночи. Когда же
лодка немного отплыла от берега, я увидел, что
он стоит в ней и машет своей непромокаемой кепкой
кому-то стоящему надо мной на скале.
Я посмотрел и увидел на скале напротив берега
Полли, а на руках у неё был маленький Джон
в белой ночной рубашке. Он махал отцу своей
красной кепкой, и делал это до тех пор, пока лодка
не скрылась из виду.
ГЛАВА 3
Необычная музыка
Я хорошо отдохнул в своей необычной маленькой
спальне, хотя проснулся рано от потока солнечного
света, струящегося через окно. Проснувшись,
я вскочил и осмотрелся вокруг. Солнце
поднималось над морем, разливая по его поверхности
поток золотого света.
Я быстро оделся и вышел из дома. Вокруг
было немного людей, потому что рыбаки ещё
не вернулись с ночной ловли. Утёс выглядел
ещё более красивым, чем накануне, и в лучах
солнечного света все цвета вокруг казались более
ясными и чёткими. <Наилучших результатов
я достигну утром, - подумал я, - и мне
лучше прямо сейчас пойти и выбрать то, что я
буду рисовать, чтобы после завтрака я мог сразу
же приступить к работе>.
Невозможно сказать, сколько ступенек, ведущих
вверх, и сколько - ведущих вниз, я преодолел,
прежде чем пришёл к определённому решению.
Но наконец я нашёл место, которое казалось
мне жемчужиной всей этой местности. На переднем
плане виднелась старая лодка, которой уже
никто не пользовался, на ней сохла большая рыболовная
сеть, покрытая поплавками. Позади неё
возвышались горы с островками травы, клочками
земли и растущим на них дроком, высокими
жёлтыми растениями горчицы и золотистой амброзией.
Вырубленные в скале ступеньки вели
вверх к белому домику с крышей из красной
черепицы. Перед ним был маленький сад с пёстрыми
розами и георгинами. У ворот стояло несколько босоногих
детишек. Они кормили цыплят и утят. На
верхней ступеньке спала большая собака. На невысоком
заборе, окружавшем сад, в лучах утреннего
солнца грелся чёрный кот. Эта сцена показалась
мне очень красивой, и я решил поскорее
вернуться за своими кистями.
Поспешно вернувшись к своему домику, я увидел,
что Полли готовит для меня завтрак, а маленький
Джон наблюдает за ней. Он сидел в своей
длинной ночной рубашке, свернувшись
калачиком в кресле отца. <Я - папа>, - сообщил
он мне, как я только вошёл.
Для меня был приготовлен маленький круглый
стол, покрытый безупречно чистой скатертью.
На нём стоял маленький чёрный чайник,
белая с позолотой чашка и блюдце, на которых я
увидел написанную позолоченными буквами надпись
<Подарок от Уитби>. Моя тарелка была украшена
прекрасным изображением церкви в Уитби
во время грозы.
Конечно же, была сельдь, а также Полли испекла
для меня горячие пирожные, те, которые
вы никогда не встретите за пределами Йоркшира.
Они уже были намазаны маслом и лежали
завёрнутые в чистую салфетку перед камином.
Как только я вошёл, Полли приготовила чай, а
потом с маленьким Джоном на руках вернулась
в спальню. Я же с прекрасным аппетитом приступил
к своему завтраку.
Я немного не закончил еду, когда услышал
громкий крик со стороны берега. Женщины и
Дети, парни и девушки, пробежали мимо открытой
двери с возгласами: <Лодки! Лодки!>
Полли впорхнула в кухню, схватила красную кепку
маленького Джона, натянула её ему на голову и сбежала
вниз по ступенькам. Я прервал свой завтрак
и последовал за ними.
Это было удивительное зрелище. Рыбацкие
лодки приближались к берегу, и почти все жители
городка пришли встретить их: жёны, дети рыбаков
и приезжие собрались возле небольшого
причала. У большинства в руках были блюда или
тарелки, так как сельдь можно было купить прямо
с лодок. Здесь была и семья из Йорка. Они,
поприветствовали меня, как старые друзья.
После того как население городка было полностью
обеспечено рыбой, остаток сельди упаковали
и отправили поездом для продажи в других
местах. Это была прекрасная, исполненная жизни
картина, и я пожалел, что не захватил с собой
блокнот для зарисовок. Мне казалось, что
возвращение рыбацких лодок могло стать замечательной
темой для картины.
Дункан был тоже слишком занят, чтобы хоть
взглянуть на меня, пока вся рыба не была выгружена,
пересчитана и упакована. Но у него нашлось
время, чтобы сказать пару слов маленькому Джону.
Когда я заканчивал завтракать, он вошёл в
дом с ребёнком, сидящим у него на плечах.
- Доброе утро, сэр, - сказал он, - как вам
нравится наша бухта сегодня утром?
Он остался удовлетворён моим ответом и сел
позавтракать. Я ушёл, чтобы приступить к работе.
Был прекрасный день, и я с радостью ожидал
того, что мне предстояло делать. Я нашёл тенистое
местечко как раз у стены дома, так, чтобы
моя картина была в лучах солнечного света, а я
со своим мольбертом в тени. Выбранное мною
место мне понравилось ещё больше, чем до завтрака,
и вскоре я уже усердно трудился.
Я сделал наброски для картины и начал рисовать
красками, когда услышал голоса над своей
головой. Вскоре я понял, что речь шла обо мне.
- Да, очень похоже, - сказал один голос. -
Смотри, ну, смотри же. Вон дом Бетти Грин, кот
миссис Минни, скамейка и старая лодка.
- Дай мне посмотреть, Маргори, - сказал другой
голос. - Это тот, старый, с седыми волосами
и длинной-длинной бородой?
- Нет, этот молоденький, у него тёмные волосы
и совсем нет бороды.
- Дай же мне посмотреть. Да, я вижу его. Он
мне нравится гораздо больше, чем тот, старый.
Смотри, какие у него красивые румяные щёчки.
- Тихо! Он услышит, - сказал другой голос. -
Ты, непослушный мальчишка! Я знаю, что он
уже услышал. Я вижу, как он смеётся.
При этих словах я вскочил и оглянулся, но не
увидел ничего, кроме стены сада и разросшегося
куста, который рос как раз за стеной.
- Эй, кто там? - закричал я.
Но в ответ была мёртвая тишина. И поскольку
никто не появился и ничего больше не произошло,
я сел и продолжил рисовать.
Мимо проходило много людей. Они пытались
взглянуть на то, что я делаю. Одни на ходу бросали
взгляд. Другие останавливались за моей спиной
и молча наблюдали. Некоторые переговаривались
друг с другом насчёт моей картины. Один
Или двое посоветовали мне выбрать более удобное
место для обозрения нижней части горы, полагая,
что цветовая гамма будет более насыщенной. Дети,
с которыми я приехал в это место, казалось,
чувствовали себя моими соучастниками.
- Давай подойдём и посмотрим на нашего
художника, - сказал Боб, обращаясь к Гарри,
его картина будет самой лучшей.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |