Глава 3
У колдуна
Водовороты судеб иногда так причудливы и ослепляюще-красочны, что уловить крутящиеся в жарком, спешном смешении жизни порой невозможно. Человеку же, затянутому в круговорот событий шкодливой рукой проведения, лишившемуся всякой опоры, остается надеяться только на себя и свои силы: он может постараться урезонить бушующую стихию или смириться, раствориться в беснующемся вихре, а может принять свое состояние как данность и с интересом включиться в игру, дожидаясь штиля.
Но впрочем, нашему герою ни один из этих вариантов не подходил. Он попал в переплет исключительно по своей глупости и самонадеянности, и по этой же причине увязал все глубже.
В ту самую минуту, когда стало понятно, что загадочный колдун выбрал именно его, а правитель ни в чем ему не откажет, Том впервые по-настоящему испугался. Едва увидев, как тонкая рука с черными, блестящими на концах ногтями потянулась к нему, он неосознанно отшатнулся, однако цепкие пальцы крепко обхватили его предплечье, обжигая холодом. Перед глазами Тома замелькали лица, одежды и цвета, пока не слились в одно большое черное пятно, поглотившее его целиком.
Однако его пробуждение уже не было настолько пугающим: юноша медленно пришел в себя и, открыв глаза, увидел тронутый заревом заката сводчатый потолок просторной комнаты. Он ощущал себя на удивление отдохнувшим и спокойным. Медленно повернувшись на бок, Том обнаружил, что лежит в огромной кровати, стоящей посреди покоев. Абсолютно белые покрывала были мягкими и легкими, словно облака, и он уже готов был с наслаждением вернуться в приятные объятья сна, когда до него донесся бархатистый голос:
- Не стоит снова засыпать.
Юноша резко повернулся на звук и увидел колдуна, сидящего в кресле у окна. Предзакатное солнце нежно ласкало своими багрово-оранжевыми лучами его лицо и волосы. Он, как и раньше, был одет во все черное, но теперь на нем не было плаща, а металлические амулеты на его груди будто плавились от проникающего в комнату света. Сейчас он выглядел еще более тонким и изящным, чем в парадном зале дворца. И если бы даже Том и не знал, кто это такой, все равно бы не смог отвести глаз: колдун казался слишком хрупким для мужчины, неземным, и что-то неведомое тянуло к нему как магнитом, не отпуская, заставляя взгляд вновь и вновь возвращаться. Юноша даже поймал себя на желании прикоснуться к нему и убедиться, что перед ним человек из плоти и крови, а не плод его воображения.
- Иди сюда, я приготовил тебе освежающий чай, - колдун указал рукой на соседнее кресло, но Том был слишком насторожен и сбит с толку, чтобы обрадоваться такому предложению. Он продолжал во все глаза смотреть на тонкие пальцы, украшенные массивными кольцами и перстнями, на запястья с широкими и узкими браслетами, на плечи, плотно обтянутые черной тканью. Легкое и плавное движение руки колдуна совершенно необъяснимо привлекло Тома и почему-то взволновало, пробуждая странную нежность и потребность в ласке.
- Кто ты и что тебе нужно? – выпалил он, но это прозвучало больше загнанно, чем агрессивно.
- Иди сюда, - с улыбкой повторил тот. – Тебе нечего бояться, и потом, сидя рядом со мной, ты имеешь намного больше шансов получить ответы на свои вопросы.
Его мягкая улыбка очаровывала, Том вглядывался в лицо мужчины, наполовину скрытое тенью, и ему вдруг показалось на краткий миг, что колдун очень молод и совсем не опасен. Юноша несмело вылез из кровати и уселся напротив него. Он уже хотел было взять большую, украшенную причудливым узором кружку, как вдруг вспомнил все, что ему рассказывали про колдуна.
Говорили, он заманивает в свои сети незаметно, притворяясь милым и ласковым, чтобы человек добровольно согласился отдать ему свою душу, что ворует младенцев, подменяя их на исчадия ада, что оборачивается ветром и сеет семена раздора и болезней. Говорили, его темному дару подчиняются все стихии и гадкие твари, живущие в лесных чащах и морских глубинах, что он непредсказуем, как весенняя погода, и безжалостен, потому что в его груди нет сердца, а в его жилах течет черный яд вместо крови.
Том испуганно поднял голову и встретился взглядом с глазами колдуна, по цвету напоминающими искрящийся на солнце янтарь. Он никогда раньше не видел таких глаз – маняще-согревающих, проникающих своими теплыми лучами прямо внутрь. Том чувствовал себя совсем потерянным, как будто у него отняли волю, на смену постоянному беспокойству пришло какое-то немощное успокоение, и никакой страх сейчас не смог бы пересилить нежелание двигаться или возмущаться. Все вокруг казалось волшебным, нереальным и удивительно бессмысленным, да и внутри себя юноша не мог найти опоры, чтобы сбросить с себя дурманящие путы.
- Ты хочешь забрать мою душу? – Том все же подобрался, вглядываясь широко распахнутыми глазами в лицо напротив.
- А ты полагаешь, у тебя есть душа? – выгнув бровь, с явным интересом промолвил колдун.
- У всех есть душа, - немного смутившись и опустив взгляд, в замешательстве пробормотал Том.
- И у меня? – настойчиво продолжил спрашивать тот.
Вблизи он вовсе не выглядел таким уж пугающим, но Том все еще был напуган и растерян из-за пристального и, кажется, искреннего интереса собеседника, и вместо ответа смог лишь кивнуть.
- Тогда зачем же мне две? – сложив руки на груди и откидываясь на спинку кресла, продолжил неотрывно следить за ним колдун.
- Чтобы использовать в своих обрядах… - неуверенно и вяло озвучил свое предположение юноша и тут же ощутил всю глупость сказанного.
- Не думаю, что твоя душа сама по себе представляет какую-то особую ценность, – протянул мужчина, улыбнувшись еще шире, явно подавляя желание рассмеяться. – Так что я, пожалуй, оставлю ее тебе.
- Но тогда зачем я здесь? – Том совсем запутался.
- Ты красивый и юный. И я подумал, будет несправедливо, если у человека, который так отчаянно хочет жить, отнимут всякое на это право, – длинными пальцами он легко, будто греясь, обхватил стоявшую на столе кружку, а указательным, сверкнув длинным черным ногтем, скользнул по ее кромке.
Том резко побледнел, вдруг осознав, что его ждала казнь, и почти наяву почувствовал едкий запах кипящей смолы.
- Я вижу, ты только сейчас подумал о наказании за свой проступок? – колдун опять улыбнулся и, покачав головой, сделал большой глоток из чашки, которая под изумленным взглядом Тома взмыла вверх и повисла перед ним в воздухе. – Ты ведь вообще не думал, что можешь проиграть.
- Я не совершал никакого преступления! – зло глянув на него исподлобья, процедил юноша. – Меня поймали и держат тут! Я был рожден свободным и свободным останусь!
- Это спорное утверждение, – большая чайная чашка, искрясь пухлыми боками, опять поднялась чуть выше и наклонилась, позволяя своему хозяину сделать еще один глоток. – Не далее как сегодня утром тебя подарили мне. Так что у тебя, в связи с этим, теперь есть некоторые обязательства.
Если бы Том присмотрелся, то понял бы, что в словах колдуна скользит ирония, но он был не расположен к наблюдению: ярость на несправедливость судьбы, бушевавшая в нем все время, что он вынужден был прислуживать во дворце, всколыхнулась в нем в новой силой, и он отчаянно воскликнул:
- Я не твой раб! Я не принадлежу никому!
Колдун тяжело вздохнул, наклонился вперед, и его глаза, до этого спокойные и медово-лучистые, стали стремительно менять свой цвет, словно напоминая, что спор с ним может имееть непредсказуемые последствия.
- Не хочешь даже отблагодарить меня за то, что я спас твою жизнь?
- Это было твое решение, почему я должен быть тебе благодарен? – Том уже достаточно пришел в себя, чтобы огрызаться. Его раздражала лишь одна мысль, что он может быть обязан кому-то.
- Так тебе все равно: пить кипящую смолу или быть здесь, со мной? – он приподнял брови, черные и блестящие, как зимний мех соболя.
- Может, мне и лучше бы было умереть, чтобы была хоть какая-то определенность! – в сердцах воскликнул юноша. – Бог все равно покинул меня, а нечистый издевается, бросив тебе в лапы.
К удивлению Тома, колдун рассмеялся чистым и едва ли не радостным смехом.
- Ты слишком спешишь расстаться с жизнью, не понимая ее настоящей ценности, – заключил он, с каким-то странным умилением качая головой.
- Ценность? – полный горечи, разрушенных надежд и ядовитого сарказма, процедил Том. – Да моя жизнь не стоит и сантии*! Меня угораздило влюбиться в неверную, изменившую мне с первым встречным, опозорившую перед всеми! А теперь меня занесло на этот остров, с вашими дурацкими законами и правилами! Будто мало всего свалилось на мою голову, так теперь я сижу напротив тебя и почему-то опасаюсь пить чай, который, может, наконец-то принесет мне смерть! – юноша рывком подался к кружке, сделал большой глоток уже остывшей жидкости и поморщился – холодный чай не отличался приятным вкусом.
Колдун же, глядя на все это представление, явно забавлялся и, потянувшись через стол, прикоснулся к чашке пальцами. Над ней тут же стал подниматься и завиваться легкой спиралькой парок.
- Попробуй сейчас, – кивнул он Тому. – Должно быть лучше.
Тот, совершенно уверенный, что не выживет, но не желающий пасовать под пристальным взглядом темно-синих, испытывающих глаз, сделал глоток – чай оказался не просто вкусным, он как будто согревал все внутри, смягчая пересохшее горло и разливаясь по всему телу потоками солнечного света. Юноша поднял удивленные глаза на колдуна, и тот опять рассмеялся своим звонким смехом.
- Я не собираюсь убивать тебя, – почему-то переведя взгляд за окно, заверил он Тома, – иначе не стал бы избавлять от казни. Но я жду твоей благодарности… Впрочем, - резко поднимаясь, закончил он, - твою судьбу мы обсудим позже, когда я разберусь с нашей нежданной посетительницей.
Колдун почти выбежал из покоев, а Том тут же прилип к окну и ахнул. Его взору предстал огромный песчаный пляж с пальмами и молочно-белым песком, но смотрел он на этот пляж не с берега, а с моря – дом колдуна окружала вода, и он, как огромный корабль, стоял посреди волн.
Но как только колдун показался снаружи, откуда ни возьмись появился мост, ведущий к берегу, как раз к тому месту, где стояла, затравлено озираясь, тоненькая, высокая фигурка девушки – большего разглядеть было невозможно из-за стремительно сгущающихся над морем сумерек. Гостья, казалось, сомневалась, стоит ли ей ступить на эту внезапно возникшую переправу, но, в конце концов, решилась и направилась прямо к ожидающему ее колдуну.
Том бросился к выходу из комнаты – слишком велико было его любопытство, он хотел узнать, чем промышляет хозяин покоев, и зачем женщина пришла сюда в столь поздний час. Он оказался в удивительно светлом закругляющемся коридоре и довольно долго искал выход в нижние комнаты, откуда доносились приглушенные голоса. Когда же он, наконец, смог разобрать слова, то понял, что колдун уже провожает свою гостью, которая оказалась смущенной большеглазой красавицей.
- Не переживай ни о чем и ничему плохому не верь, – проговорил он ласково. – Твой муж любит тебя, и ты понесешь уже в следующем месяце. А сейчас иди скорее домой, а то тебя хватятся, – перед неловко теребящей в руках узелок девушкой распахнулась дверь, а к берегу, расправляя свои арки над неспокойной водой, побежал все тот же мост. – И не вздумай говорить, что была у меня, а то еще скажут, ребенок от нечистого.
- Спасибо вам, - она замялась, а затем, резко сунув свой кулек в руки колдуна, резво побежала к берегу.
- Дурочка, - глядя ей в след, пробормотал тот. – Ну иди сюда, что уж там встал! – разворачивая трепыхающийся узел, крикнул он в сторону Тома.
Тот несмело подошел и увидел выглядывающую из обмотанной вокруг нее тряпки, явно недовольную своим положением курицу.
- Небось, последнюю со двора снесла, - вздохнул колдун. – И что мне теперь с ней делать? Верну – подумает, что побрезговал или, того хуже, за ребенком позже приду… - он опять вздохнул. – Как дети все, ей Богу!
Том с интересом наблюдал за, кажется, слегка уставшим мужчиной.
- А что она хотела? – как-то тупо спросил он.
- Чего обычно хотят девки, кто уже год, как мужние, а все без детей? – колдун взял курицу подмышку и широкими шагами направился из дома, но на пороге остановился и обернулся к Тому. – Ну, что встал? Пошли, отдадим ее на кухню, что ли…
Когда они вышли наружу, Том восторженно ахнул. Раньше он видел лишь ту часть, которая стояла в воде, от нее же отходила большая галерея с колоннами, соединяющая изящные постройки, стоящие на воде, с внушительным и величественным дворцом, утопающим в зелени окружающих его садов. По этой самой галерее они и пошли, черноволосый колдун никуда не торопился, с явным удовольствием подставляя лицо свежему морскому бризу. Как позже узнал Том, он постоянно жил в покоях на воде, во дворце же появлялся редко, обычно, только чтобы принять гостей.
- Хочешь, я расскажу тебе одну историю? – задумчиво спросил он Тома и, не дожидаясь ответа, сразу продолжил. – Хотя вряд ли ты поймешь ее смысл. Но я расскажу тебе на будущее.
И колдун начал свой рассказ, неторопливо направляясь к береговым постройкам:
«Однажды одной женщине приснился сон, будто в торговой лавке стоял сам Бог.
- Господи! Это Ты? – воскликнула она с радостью.
- Да, это Я, – ответил Бог.
- А что у Тебя можно купить? – спросила женщина.
- У меня можно купить всё, – прозвучал ответ.
- В таком случае дай мне, пожалуйста, здоровья, счастья, любви и успеха.
Бог доброжелательно улыбнулся и ушёл за товаром. Через некоторое время он вернулся с маленькой бумажной коробочкой.
- И это всё?! – воскликнула удивлённая и разочарованная женщина.
- Да, это всё, – ответил Бог. – Разве ты не знала, что в моём магазине продаются только семена?**».
- Твоя ошибка, Том, в том, - продолжил колдун, – что ты хочешь сразу сорвать сочные плоды, забывая, что из семени надо вырастить росток, старательно ухаживать за ним, волнуясь каждый день, как ему живется, достаточно ли ему тепла и воды, и только потом тебе удастся вкусить плод счастья. А пока все, что у тебя было, ты украл с чужих деревьев.
Мужчина, увидев протирающего колонны слугу, поманил его к себе и, всучив ему курицу, тут же развернулся и направился в обратную сторону.
- Меня тошнит от таких всезнаек, как ты! – выкрикнул Том. – Да что ты знаешь обо мне? Сделай, что хотел, и отвяжись! Я уже вплавь готов с этого острова бежать!
Колдун улыбнулся и подошел совсем близко.
- Твоя горячность и юность нравятся мне, - прохладные пальцы пробежались по бровям и скулам.
Юноша, как завороженный, смотрел на приближающиеся полные, приоткрытые губы, и не мог пошевелиться, лишь вздрогнул, когда они коснулись его нежным, невинным поцелуем. Мир замер, разбиваясь тысячей осколков и замирая, звеня и подрагивая, кровь прилила к вискам и принялась бушевать, гулкими ударами отдаваясь в ушах. Но едва ловкий язык колдуна легко пробежался по его губам, просясь внутрь, Том с силой оттолкнул от себя мужчину.
- Не будет этого! Слышишь? Никогда этого не будет!
- Это уже данность, - ласково улыбнулся колдун.
Том был готов уже броситься на него с кулаками, когда мужчина – тоном властным и нетерпящим возражения – сказал:
- Иди в свои покои, тебе надо отдохнуть!
И тот послушался. Не понимая до конца, почему так поступает, он направился в отведенную ему комнату, где на столе возле окна его уже ждал сытный ужин.
*Сантия – самая маленькая денежная единица, используемая на острове.
**Притча о Семенах, не мое произведение, однако, я ее немножко переделала, чтобы она вписалась в рассказ.
Глава 4
Глупости и их последствия
Сны некоторых людей крепки и беззаботны, они проваливаются в них, как в спасительное убежище, получая отдохновение и необходимый покой. Они парят в них над бушующей повседневностью, забывая о будничных волнениях. Для других же сон – потеря времени, необходимость, которая позволяет восстановить человеческие силы и встретить новый день с гордо поднятой головой.
Этой ночью многие на загадочном острове могли радоваться своему спокойному сну, наслаждаясь красочными снами, но были и такие, кто с ужасом ждал рассвета, отчаявшись сомкнуть глаза. Они были обречены на смерть от руки палача и сами не знали: ждут ли этого момента с нетерпением или пытаются отсрочить час, когда им придется направиться на эшафот.
Том тоже в эту ночь спал мало, он никак не мог заснуть – отчасти потому, что выспался за день, отчасти оттого, что ему было необходимо о многом подумать. Но вовсе не мысли о казнях своих недавних соратников беспокоили его – он размышлял о колдуне и поцелуе с ним.
Этот поцелуй вовсе не был невинным – в чем-в чем, а в таких тонкостях юноша прекрасно разбирался – да и сам колдун ясно дал понять, что считает Тома красивым. Кроме того, ему ни слова никто не сказал о работе или его обязанностях в новом доме. Все это казалось странным и наводило на определенные размышления.
Юноша, конечно, не мог знать наверняка, но колдун, похоже, решил сделать его своим любовником. Том слышал о подобных отношениях между мужчинами, да что уж скрывать – в Сааде это считалось обычным делом и частенько можно было наткнуться на портовую проститутку мужского пола. Однако мужчины не создавали семей между собой, ибо такие браки оставались бездетными, а следовательно, не были угодны Богу. Такие отношения хоть и не осуждались, но и не поощрялись в обществе. Том никогда не замечал в себе подобных склонностей: да, иногда он не мог отказать себе в удовольствии посмотреть на красивое мужское тело, но разделить с мужчиной страсть казалось неприемлемым, тем более что его хотел колдун – хилый, с тонкими, совсем не мужественными чертами лица.
Его пленитель мог сколько угодно думать, будто Тома можно заставить отдаться добровольно, он сильно ошибался – юноша никому бы не позволил так гнусно воспользоваться своим телом!
В конце концов, полный раздражения и странного беспокойства, он заснул, но спать ему пришлось недолго. Заря еще даже не занималась над морем, а небо радовало глаз яркими звездами, когда колдун, выбравшись из теплой постели, сонно побрел по коридору, темному и казавшемуся спросонья неприветливым. Он иногда останавливался, чтобы глотнуть приятно пахнущего чая из скользившей прямо перед ним по воздуху кружки. Решив, что Тому будет полезно увидеть плоды взращенных им семян, умывшись и одевшись, он направился прямиком к своему пленнику.
- Собирайся! Мы отправляемся в город, – бесцеремонно сдернув одеяло с ничего не подозревающего Тома, провозгласил колдун. – Хочу показать тебе, чего ты добился своими выкрутасами.
- Отстань, - враждебно проворчал разбуженный юноша, - никуда я с тобой не пойду.
- Кажется, я не спрашивал твоего мнения, - мужчина благодушно хмыкнул. Только сейчас Том смог рассмотреть, что глаза колдуна жирно подведены черным. – Я предложил тебе привести себя в порядок перед нашим отбытием, но если ты предпочитаешь появиться на людях в таком виде… - он развернулся, чтобы выйти из комнаты, но вдруг оглянулся. – Ах, да! На твоем месте я бы не стал завтракать, я в такие дни не завтракаю.
Том даже и не подумал послушаться, он завалился назад в теплую постель и упрямо ворочался несколько минут, с досадой понимая, что заснуть уже не сможет. Он нехотя умылся и оделся в сложенную здесь же серую свободную рубаху и брюки. Назло колдуну он бы, конечно, съел весь завтрак до последней крошки, но не успел, ибо тот явился за ним собственной персоной. Темный плащ и обувь странной конструкции делали его невероятно высоким и еще более худым, распущенные волосы аккуратно обрамляли неестественно бледное лицо, на котором темными омутами зияли бездонные глаза.
- Иди сюда, - резко приказал он, и Том с удивлением почувствовал, что его тело беспрекословно подчиняется, будто он попал в силки и бьется в них, не в силах выбраться. Он сопротивлялся, напрягая все силы, но ноги делали шаг за шагом, пока он не оказался в крепких объятьях колдуна. – Извини, но я наложил на тебя заклятие послушания. Мне ни к чему лишние проблемы, – это было последнее, что услышал юноша перед тем, как стены его комнаты стали размываться в уже знакомом ему круговороте.
В этот раз Том не потерял сознание, он лишь замер, уже сам желая прижаться к колдуну, найти в нем опору в охватившем его вихре. Почему-то все его сомнения стали несущественными в этот момент, и он четко знал, что колдун не бросит его, а выведет, куда бы они ни направлялись. Том чувствовал, как нечто безвозвратно меняется, и хватался за единственное статичное, неизменное, важное и необходимо правильное.
Все закончилось так же неожиданно, как и началось, и Том увидел, что оказался в просторной, богато украшенной и обставленной комнате. Ему даже показалось, он был в этих покоях и раньше, хотя жилище колдуна, как он мог убедиться вчера, было построено по тому же арочному принципу, как и здания дворца: преобладали в основном куполообразные и округлые формы – жители острова явно недолюбливали углы.
- Вильгельм! – воскликнул кто-то у Тома за спиной, - приветствую тебя, сын мой!
- Здравствуй, отец, - колдун отпустил юношу и направился к говорившему.
Том же, скованный заклинанием, так и не мог сдвинуться с места, но судя по доносящимся до него звукам, двое обнимались.
- Ты привел с собой изменника? – голос показался Тому немного удивленным.
- Я хочу, чтобы он посмотрел, к чему привели его глупые действия, – эта манера надменно выражаться, как и его унизительное положение, стали уже порядком раздражать юношу. Закованный в собственное тело, он бился, пытаясь выбраться и не получая никакого отклика. Ему хотелось орать и крушить все, что попадется под руки, но вместо этого он как истукан стоял посреди комнаты и слушал людей, явно считающих его глупцом.
Но когда колдун велел ему развернуться и следовать за ними, тело Тома беспрекословно подчинилось, а перед его глазами предстал второй говоривший – оказавшийся самим правителем. Юноша не верил своим глазам, а тем временем его ноги все ближе и ближе несли его навстречу этим двоим.
- Как-то странно он у тебя ходит, - заметил правитель неуклюжие действия Тома.
- Я наложил на него послушание, – оглядываясь на юношу и направляясь к выходу из комнаты, проговорил колдун. – Сегодня не тот день, когда я хотел бы спорить с кем-нибудь о простых и понятных вещах.
- Вильгельм, - очень мягко обратился к колдуну правитель, - ты слишком строг к нему. Он молод и не знаком с нашими законами, поэтому не может принять то, что ему предначертано.
- Он отвергает сам себя из-за собственного упрямства, мне не кажется это мудрым, - уже спокойнее возразил его собеседник.
- Не стоит ждать мудрости от молодости. Она создана для борьбы и движения вперед, а не для философских рассуждений, - по-доброму усмехнулся правитель.
Все это время они шли по белому длинному коридору, абсолютно не обращая внимания на Тома. Тот же был возмущен таким положением вещей, он злился, но его тело не разделяло его желаний и вообще, казалось, больше не принадлежало ему.
Наконец, бесконечный коридор вывел их на большую свободную площадку. Вновь пришедших тут же окружила свита и препроводила ближе к краю, и тогда стало видно, что они возвышаются над пестрым морем людей, расположившихся на большой площади, где стояло четырехугольное темное возвышение, углы которого украшали странные, скорбно склонившие головы фигуры. От него к площадке правителя тянулась длинная лестница, вместо перил на ней задрали свои головы вверх сложенные из камня неизвестные Тому животные с пастью крокодила, огромной головой и большими круглыми глазами, с их голов спадали разноцветные косы, больше напоминающие склеенные между собой перья.
Как только правитель подошел к самому краю площадки и простер руки к народу, над площадью повисла тишина.
- Народ мой, - провозгласил он, - не знаем мы ни бед, ни лишений, потому как строго охраняем свой остров и его обычаи. Но есть среди нас те, кто, презрев наши законы, поддался уговорам пришлого и предал свой народ, – правитель набрал в легкие как можно больше воздуха. – Смерти достойны они!
При этих словах гомон и крики - «Смерть!» - разнеслись по толпе внизу.
- Так пусть испьют они из чаши смерти раньше уготованного им!
Люди внизу одобрительно зашумели.
- Смотри внимательно, - Том даже вздрогнул от неожиданности, когда колдун зашептал прямо ему в ухо, - как жадно они требуют смерти сейчас.
И юноша смотрел – собственные шея и веки не давали ему пропустить ни мгновения. И он видел, как на площади под мерный стук барабанов появилась маленькая процессия. Все осужденные были одеты в белое, их сопровождали люди в форме стражников.
Толпа расступалась перед вереницей, как по взмаху волшебной палочки, наконец, осужденные взошли на помост и повернулись спинами к небольшим закопченным котлам, установленным с южной стороны. Стражники принялись подталкивать их в продолговатые выемки помоста, так, чтобы головы оказались точно под ужасными котлами, наполненными чем-то явно твердым и недвижимым. Том увидел, что у кого-то белые повязки, закрывающие глаза, были мокрыми от слез, кто-то тихонько выл, а некоторые даже упирались, не желая становиться в нужное стражникам положение.
Неожиданно для Тома над площадью разнеслось пение, и люди расступились вновь, образуя в этот раз четыре живых коридора, чтобы пропустить женщин, закутанных в черное, несущих на головах огромные дымящиеся чаши. Женщины направлялись к углам площадки для казни, где передали свою ношу прямо в руки черным статуям.
Как только эти скорбные приготовления завершились, колдун встал на первую ступень лестницы, ведущей вниз, к осужденным. Тому показалось, что все живое замерло в преддверии чего-то чудовищно-неумолимого, безжалостного и мучительного: люди внизу замолчали, и были слышны лишь стенания осужденных. Чужеродным звуком в этой ужасной тишине стал нарастающий бой барабанов. Колдун, склонив голову и позволяя полам своего черного плаща колыхаться с каждым своим шагом, направился вниз по лестнице. К удивлению Тома, головы невиданных животных обращались ему вслед, а из каждой пасти текло что-то густое и темное, и постепенно до места, где сидел правитель, донесся едкий аромат горячей смолы.
Как только юноша вдохнул этот ядовитый воздух, по всему его телу тонкими струйками побежал жгучий страх, скручивающий все внутри, выворачивающий наизнанку. Том был охвачен паникой, он следил за спускающимся колдуном и не мог отвести глаз, в этот момент ему казалось, что он никогда еще так не хотел просто сомкнуть веки и ничего не видеть.
Колдун же тем временем достиг площадки для казни, и котлы с вдруг закипевшим содержимым стали один за другим опрокидываться на головы вопящих от боли жертв, которые, впрочем, быстро замолкали. Как только последние крики стихли, колдун поднял руки и запрокинул голову вверх – чаши в руках у статуй вспыхнули ярким огнем, котлы и головы, украшающих лестницу животных, с громким чавканьем стали принимать исходное положение в обратном порядке.
Том, не чувствуя себя от отвращения и страха, смотрел на притихшую толпу, которая уже не казалась настолько кровожадной. Созерцание смерти больше никому не казалось захватывающим, сейчас, когда расправа свершилась, и запах горелой плоти разнесся над толпой, случившееся не вызывало ничего, кроме отвращения.
Том не помнил, как оказался в доме колдуна, его трясло и знобило.
- Ты убил их, - внезапно смог выговорить он, с удивлением понимая, что тело опять слушается его. – Убийца!
- Я? – едко осведомился мужчина. – А мне казалось, это ты привел их прямиком на эшафот!
- Ты отвратителен мне! Убери от меня руки! Убийца! – Том бился в панической истерике, пытаясь как можно дальше отойти от колдуна и спотыкаясь на каждом шагу. В конце концов, он упал и, с ужасом взирая на приближающегося к нему мужчину, пытался закрыться, сотрясаясь всем телом в отчаянных рыданиях.
- Иди сюда, - по-доброму устало произнес Вильгельм, поднимая то ли цепляющегося за него, то ли отталкивающего его юношу. – Все совершают ошибки, но каждый отвечает за них. Это была их ноша, поверь мне, там не было ни одного невиновного. Все они изменники и не заслуживали ничего, кроме смерти, – колдун прижал к себе трясущегося Тома. – Тебе же надо научиться думать не только о себе…
- Я ненавижу тебя, – шептал юноша ему в ответ.
Вильгельм вздохнул:
- Что толку от твоей ненависти?
Они дошли до комнаты Тома, и тот, усевшись в кресло около окна, поднял на мужчину совершенно сухие глаза и спросил:
- Почему ты спас меня?
- А разве ты не знаешь? – прищурился колдун. Том лишь покачал головой. – Я желаю тебя, - Вильгельм не отводил взгляда от вмиг растерявшегося юноши.
- Ты ошибаешься, если надеешься, что я буду потакать твоей мерзкой похоти! – совершенно неожиданно даже для себя в запале выпалил Том.
Глаза колдуна вмиг поменяли свой цвет на абсолютно черный – он был слишком расстроен событиями этого дня, чтобы держать себя в руках. В два шага он оказался рядом с Томом, и горло юноши сжали длинные и неожиданно сильные пальцы, все тело тут же скрутило болью.
- Моя мерзкая похоть – единственное, почему ты еще жив, – зло прошипел он. – И на твоем месте, я бы сделал все, чтобы она не оставляла меня подольше!
Том вытаращился на колдуна, вцепившись в него обеими руками, бессмысленно открывая рот, чтобы вдохнуть хоть каплю воздуха, внутри все разрывалось, скручивалось в жгуты и вновь рвалось, из глаз покатились крупные слезы. Все прекратилось внезапно, Том оказался сидящим на полу, судорожно втягивая живительный кислород, боль потихоньку оставляла его, на ее место приходил жгучий страх.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |