- Твоему Ику повезло - сегун просто убьет его. Может быть, он уже мертв - не похоже, что его надолго хватит. Но знаешь ли ты, что такое жить с сегуном? Ты можешь себе представить, что мне приходится делать, что видеть? И смеяться, и притворяться, что мне это нравится... всегда притворяться... - последние слова Норио произнес монотонно, раскачиваясь из стороны в сторону. - Ему нравится, когда я улыбаюсь. Ему нравится, когда я танцую. Я его шлюха, его подстилка, его дрянь. Как ты думаешь, легко ли мне это удается?
Не в силах произнести ни слова, Томо смотрел на него, увидел, как Норио судорожно сжимает руку на своем знаке.
- Только она любит меня... - прошептал Норио, полузакрыв глаза. - Я ее возлюбленный. Только для нее я всегда буду чист.
Опять этот знак! Все из-за него! Внезапно единственное, что Томо мог ощутить, была обжигающая ненависть к кусочку металла в руке Норио. Этот знак сводил Норио с ума... заставлял его играть в безумные игры... этот знак действительно приносил зло.
"Только для нее я всегда буду чист..." Эти слова прозвенели в его мозгу далеким эхом.
Томо бросился вперед. Он не знал толком, что хочет сделать - ударить Норио, обнять его, заставить его прекратить говорить о проклятом знаке - или заставить снять его. От неожиданности Норио вскинул руки, зацепил цепочку, дернул ее. Она порвалась с легким звуком, и подвеска сверкнула в воздухе, упала в угол.
На мгновение они оба застыли. Несмотря на то, что Томо хотел сделать нечто подобное, в глубине души он был уверен, что никогда не решится. Норио, казалось, даже дышать перестал. Кровь отхлынула от его лица, но в глазах, обращенных к Томо, была жгучая. непримиримая ненависть. Жестокий удар в грудь опрокинул Томо навзничь - удар такой силы, что ему показалось, будто что-то оборвалось в нем. Помутневшими глазами он смотрел, как Норио упал на пол со свечой в руке.
- Идиот, что ты наделал! Ну где же он?
Вон там, хотел было сказать Томо - он видел маленькую искорку золота на полу. Но в этот момент кашель вернулся - и теперь это был не обычный сухой приступ, а что-то влажное забулькало у него в груди. Томо почувствовал, то во рту у него мокро.
Он сел, и тогда крупные красные капли упали у него изо рта на пол и на руки.
Он смотрел на эти капли, и у него кружилась голова. Он должен был бы привыкнуть к виду своей крови, почти привык. Но эта шла откуда-то изнутри него. Почему? Ведь Норио не так сильно его ударил, чтобы настолько что-то повредить! Кровь все шла - отдельные капли превратились в лужицы; Томо снова закашлялся, и кровь стала густой, с каким-то комками в ней.
Томо чувствовал, что Норио стоит рядом с ним, смотрит на него. Томо поднял голову - потому что не хотел смотреть на эти сгустки красного на полу - и еще потому, что он почему-то думал, будто Норио может дать ему ответ, что с ним.
И Норио дал.
- Я знаю, что это такое. - В глазах Норио больше не было злости, только грусть - и это напугало Томо больше всего. - Неудивительно, что ты так кашлял. У тебя болезнь легких - чахотка.
Томо тупо смотрел на него, потом перевел взгляд на заляпанный пол и залитые кровью руки. В его мозгу не было ни одной мысли, даже отрицания. Ему следовало бы сказать, что он не верит, должно быть, Норио ошибся - но он знал, что никакой ошибки не было.
В глубине души он знал, он давно знал...
- Я умираю, - прошептал он.
Все сразу стало объяснимым - озноб по утрам, слабость, постоянная усталость. Он гнил изнутри, его легкие распадались на части. А теперь он выкашливал кусочки легких.
- Это не так быстро происходит, - проговорил Норио, опускаясь на колени рядом с ним, и Томо отшатнулся от него в приступе отвращения к себе. Норио потянулся к его лицу, отвел прядь волос со лба. Томо увидел блеск золотой подвески у него в руке - Норио все же нашел его. - У тебя еще есть месяцы, может быть, даже год или два.
Это была ложь? Или нет? Томо вопросительно смотрел на него, но он сейчас так плохо соображал. Зачем Норио лгать? А потом другая мысль настигла его.
- Они... они меня убьют, когда узнают. Они меня выгонят! Я могу заразить клиентов, может быть, уже заразил. И ты - не прикасайся ко мне! Разве ты не знаешь, что оно заразно! - он так рассердился, что почти кричал на Норио - насколько мог из-за кашля. Что за дурак - зачем так близко сидит к нему, чуть ли не пачкается в этой крови...
Внезапно пальцы Норио прижались к его губам, мокрым от крови. Томо задрожал - одновременно от гнева и от того, что в этом прикосновении было что-то лишающее его сил, так же, как в улыбке Норио.
- Я не боюсь, - сказал Норио.
Глупец, какой глупец! Как же можно было не бояться? Это была болезнь, он так же мог ею заразиться, как сам Томо где-то заразился. Пальцы Норио ласкали его мокрые губы мягкими кончиками - а затем скользнули в рот Томо. Мгновение Томо сопротивлялся, но, как всегда, Норио добился того, чего хотел. Пальцы Норио дотронулись до его языка.
- Я не заболею, - говорил Норио с блаженной улыбкой. Это была ужасно неправильная улыбка, но в ней было что-то цепляющее, что-то очаровывало Томо. Он никогда не мог противиться Норио. - Разве ты не знаешь? Я любовник смерти, и ничего со мной не может случиться.
Пальцы ласкали его рот - и Томо начал сосать их, не вполне сознавая, что делает. Глаза Норио сияли, полные нежности.
- На моем лбу ее знак, - прошептал Норио. - Болезнь меня не убьет. Ничто не может убить меня.
Внезапно он наклонился вперед, убирая пальцы изо рта Томо - и их тут же заменили губы, язык вошел в его рот. Томо чувствовал, как Норио гладит его лицо, волосы - и в мягкости ладони он ощущал острый край золотого знака, касающегося щеки. Больше не было смысла сопротивляться - и Томо ответил на поцелуй. Он знал, что Норио ощущает вкус крови у него на языке, с трудом мог поверить, что тому это нравится - однако Норио, должно быть, нравилось.
Они опрокинулись на футон, Норио сверху. Его поцелуи, яростные, страстные, спускались вниз по горлу Томо. Томо чувствовал, как Норио распахивает его юката, целует грудь и живот. На некоторое время Норио отпустил его, и, приоткрыв глаза, Томо увидел, как Норио раздевается. А потом его гладкое, очень горячее тело снова накрыло Томо.
Колыбель рук Норио под головой была восхитительно удобной. Пальцы Норио блуждали по телу Томо, столь же умелые, как его губы. Томо тоже хотел дотронуться до него, почувствовал невероятную нежность кожи. Напряженный орган Норио был прижат к животу Томо. Ладонь Норио легла на член Томо.
- Я люблю тебя, - сказал Норио.
И его глаза говорили то же самое - полные нежности и любования. Норио наклонился к нему, снова поцеловал - и когда он поднял голову, немного крови Томо осталось на его губах. Томо смотрел на этот мазок крови, одновременно ужасаясь и любуясь. Это было свидетельство его неминуемой смерти - так, как если бы он смотрел на острие меча.
Внезапно он что-то понял - и это понимание должно было бы причинить боль, но почему-то не причинило, только отдалось пустотой в груди. Норио не любил его - не любил нисколько. Та любовь, что Томо видел в его глазах, была любовью к его богине, к его воображаемой хранительнице. А Томо был для Норио всего лишь тем, кто скоро встретится с ней.
Он не хотел Томо - он хотел еще раз пройти по краю пропасти, еще раз рискнуть - чтобы убедиться в своей неуязвимости. Но имел ли Томо право судить его за это - возможно, эта иллюзия была единственным, что стояло между Норио и непроницаемой тьмой полного безумия.
- Пошел ты, - сказал Томо.
Мягкие ладони Норио обняли его лицо, губы коснулись век.
- О нет, мой хороший. Я никуда не пойду. Я буду с тобой.
Томо понял значение его слов, когда Норио ногой раздвинул его бедра. Он не сопротивлялся. Было больно, когда Норио вошел в него - но Томо это почти не беспокоило. Ему казалось, что он перешагнул какую-то черту, все в нем уже отболело. А потом, когда Норио начал двигаться, умело найдя правильный угол, боль отступила и пришло наслаждение.
Томо чувствовал, как работают бедра Норио, руки Норио обнимали его, и он внезапно подумал, что эта близость - самая важная из всех, что были и будут у него в жизни. Все те другие, которые брали его - все они не имели значение. *Это* было другое - и он это знал.
- Я сейчас кончу, - прошептал Норио и поцеловал его в щеку. И как будто именно этого Томо не хватало, чтобы тоже кончить.
Потом он лежал в объятиях Норио. Ночные насекомые звенели над пламенем свечи, снова и снова превращаясь в комочки пепла. Норио гладил Томо по щеке большим пальцем - все остальные его пальцы были сжаты, прижимая к ладони shi.
- Тебе не обязательно умирать, - говорил он. - Есть же лекарства, разные травы. А если нет здесь, то есть еще гайдзины. Они умеют лечить, я слышал. Я найду способ связаться с ними, я не боюсь опасности. И их доктор вылечит тебя.
- Мы будем жить вместе во дворце, - продолжал он убаюкивающим голосом. - Ты будешь мне рассказывать всякие истории. Будет весело. Не бойся, я тебя не брошу - я за тобой вернусь, когда меня заберут обратно во дворец. Скоро уже заберут - просто подожди немного. Обещай, что дождешься меня.
Не открывая глаз, Томо потянулся и погладил мягкую щеку Норио.
- Обещаю, - сказал он.
Он ничего не терял, обещая это.
* * *
- Вот видишь, они меня забирают! А ты не верил!
Голос у Норио был высоким, почти детским. А его раскрасневшееся лицо под растрепанными волосами в этот момент казалось лицом ребенка.
Он никогда не показывал, как ему здесь трудно, подумал Томо, как он здесь все ненавидит. Он всегда вел себя так, словно ему здесь было ужасно весело. И только теперь, своей радостью от того, что за ним приехали, Норио выдавал, как ему было тяжело здесь.
- Он без меня жить не может! Конечно, ему нужно, чтобы кто-нибудь делил с ним постель - и никто меня не заменит! Видишь, недели не прошло, а сегун уже за мной послал!
Снова во дворе толпились всадники, лошади переступали с ноги на ногу, и звук их копыт по сухой земле разносился в воздухе. Несколько минут назад генерал вошел в комнату Норио и бросил на постель охапку одежды.
- Одевайся. Мы приехали за тобой.
Это место опустеет без Норио, думал Томо. О, это было ужасное, эгоистическое чувство, но Томо ничего не мог поделать - он жалел, что Норио уезжает. И может быть, то, что Норио утверждал, было правдой: до этого в глубине души Томо думал, что сегун никогда не пошлет за Норио.
Ему было стыдно этих мыслей. Норио не заслуживал такого. Он заслуживал роскоши дворца, а не их жалкое заведение; сегуна в качестве любовника, а не тех подонков, что использовали его услуги по ночам. Бордель был для таких, как Томо - и даже такое место скоро будет слишком хорошо для него, когда они узнают о его болезни.
Увидит ли он Норио когда-нибудь еще? Он смотрел, как тот ходит по комнате, подбирает свои вещи и снова роняет их. Он присел у окна, потянулся за своим ящичком с косметикой - а затем повернулся к Томо, смущенно улыбаясь.
- Кажется, я немного нервничаю. Руки дрожат.
- Хочешь, чтобы я тебя накрасил?
- А ты можешь? Как твои руки?
- Могу, - Томо улыбнулся.
Тонкое лицо Норио с острым подбородком лежало в его ладонях, и несколько мгновений он изучал его. Конечно, он не умел делать таких чудес с пудрой, румянами и углем, как Норио. Но красоту Норио почти что и не нужно было улучшать.
- Ты волнуешься? - Норио старался не помешать работе Томо мимикой, поэтому его губы едва двигались, слова звучали неразборчиво. - Что я уеду и забуду о тебе? Не бойся! Я ведь обещал, помнишь? Я тебя отсюда вытащу.
Томо не хотел ничего говорить. Держать кисточку было больно, его пальцы все еще не зажили, и он сосредоточился на том, чтобы делать это аккуратно.
- Ты мне веришь?
- Да.
Он действительно верил - почти.
- Вот - готово.
Глаза Норио, обведенные углем, сверкнули на него, алые губы очаровательно улыбнулись.
- Благодарю тебя, Томо.
Он сбросил кимоно, вышагнул из ткани и потянулся к наряду, лежащему на футоне.
- Что он себе думает! - Норио слегка сморщил нос. - Прислать мне далеко не лучшее кимоно! Что, я должен появляться перед сегуном как оборванец? Мой отец идиот.
С точки зрения Томо, этот наряд был дороже, чем все те, что он когда-либо видел - но Норио, должно быть, знал лучше. Все еще ворча, он натянул кимоно.
Каким прекрасным он выглядел в этой одежде! Казалось, он стал даже выше ростом. Он выглядел не просто юношей, на пару лет старше Томо, а... принцем, юным императором, готовым вступить на престол.
Ну вот и все. Томо так прикусил губу, что почувствовал вкус крови. Он не мог смотреть на Норио - хотел смотреть, но это было так мучительно.
Затем зашелестела ткань - и сладкий запах духов Норио окружил его. Норио взял его лицо в ладони, повернул к себе. А затем его губы коснулись губ Томо - очень осторожно, чтобы не размазать помаду - всего на миг.
- Я вернусь за тобой.
Он вышел из комнаты, и несколько мгновений Томо просто сидел, обмякнув, будто его позвоночник был сломан. Затем он вдруг вскочил и бросился вниз, во двор.
Солнце ослепило его - он застыл в дверях. Лучи играли на изукрашенных поводьях и рукоятях мечей. Там было шестеро или семеро всадников, кроме генерала, однако носилок не было. И правильно, в этот раз Норио поедет во главе, как равный рядом со своим отцом.
А потом взгляд Томо остановился на одном из всадников.
Маленький и хрупкий, с длинными прямыми волосами, струящимися по плечам, он сидел на прекрасной белой лошади - и его тонкие руки крепко сжимали поводья. Он смотрел вперед с пустым выражением в широко расставленных, слегка косящих глазах.
Томо замер, как будто споткнувшись, смотрел на маленького всадника, не в силах поверить, что именно он видит. Но, конечно же, это был Ику. Живой! Облегчение затопило Томо - а в следующий миг он заметил, как богато Ику одет, его дорогое кимоно, золотые украшения в волосах. Он выглядел, как кукла - такой прекрасный, так тщательно убранный.
Взгляд Ику медленно переместился на Томо - и Томо вздрогнул от того, что увидел. Ничего - вообще ничего. Раньше он не обращал на это внимание, но теперь он вспомнил, какими выразительными всегда были глаза Ику - такими теплыми и дружелюбными, даже когда Томо причинял ему боль, даже когда отвергал его. Теперь эти глаза были как стекло, пустые и темные - два полированных агата. Еще два драгоценных камня среди украшений Ику.
Что сегун сделал с ним, думал Томо, чтобы изменить его так... и так быстро?
Норио шел через двор к своему отцу, а затем тоже заметил Ику. Томо видел, как он замер, словно перед ним оказалось привидение. Движение, которым Норио потянулся к знаку на шее, было судорожным - и даже сквозь слой пудры Томо видел, как Норио побледнел.
Его голос взвился, тонкий и очень громкий, обращенный к отцу:
- Что он здесь делает? На моем коне! На нем мой пояс! Это мои украшения! Зачем ты его сюда привез...
Норио не хватило дыхания, и из-за этого последняя фраза прозвучала не как вопрос, а как ответ. Генерал отвернулся, скрестив руки. Легкий ветер шевелил пряди его седеющих волос.
- Он не должен быть здесь, - прошептал Норио. - Зачем он нужен - нас же не может быть двое! Не может быть двое, он не может меня заменить!
- Замолчи, - генерал повернулся к нему, поморщился. - Не позорь себя еще больше.
- Он не может меня заменить! Как он может нравиться сегуну? Он не лучше меня! - Норио снова повысил голос, но теперь он звучал жалобно, почти умоляюще. - Он всего лишь мальчишка! Я самый лучший наложник, никто не сравнится со мной! Куда вы собираетесь меня везти?
Он отшатнулся от двоих, подошедших к нему. По знаку генерала они положили руки на предплечья Норио. Томо видел, что Норио сопротивляется им, услышал, как рвется ткань. В замершем взгляде Ику ничего не изменилось.
- Пустите, пустите меня, черт вас возьми, что вы делаете...
Они связали ему руки, потащили и бросили лицом вниз через седло. Генерал снова поморщился. Норио все еще дергался, поднял лицо, на которое падали растрепанные волосы, закричал:
- Ты не можешь сделать это со мной, ты же мой отец!
- У меня больше нет сына, - сказал генерал, глядя вдаль. Его скрещенные руки держались друг за друга слишком крепко, но лицо оставалось спокойным. - Своего сына я убил два дня назад на этом дворе, добиваясь от него имени его любовника.
Имя его любовницы Смерть, подумал Томо - потому что именно это Норио повторял так часто. Но сам Норио больше не верил в это - в то, что его знак защитит его.
Генерал сел на лошадь, и процессия двинулась со двора. Маленький всадник в расшитом кимоно задержался на несколько секунд, его взгляд скользнул по лицу Томо - а затем Ику тоже пришпорил лошадь. Стоя на пороге, Томо смотрел, как они уезжают, потрясающее зрелище, с их дорогой одеждой, золотом и драгоценными камнями, блестящими на солнце. Но один из них был переброшен через седло, и солдат не давал ему поднять голову.
"Поверь мне... я вернусь за тобой..."
Томо вспомнил эти слова, и в этот миг кровь наполнила его рот. Он глотал ее, густую и соленую, но ее было слишком много - столько, что он чувствовал, что сейчас захлебнется ею.
КОНЕЦ
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |