Он ухмыльнулся:
— Конечно, я же должен был научиться кататься.
Представив себе, как командир пытается удержаться на одном месте, я не мог не засмеяться. А отойдя, начал собираться, убирая всё со стола и одеваясь. Дори последовал моему примеру. Всё ещё улыбаясь, мы вышли из дома и направились к машине. Я уже долго не катался на коньках, так что, наверное, нас ждёт весёлая поездка!
Рахат-лукум* — сладость из сахара, с добавлением крахмала, орехов, миндаля и др.
Задание третье: Каток
Айрен остановил машину, и я быстро из неё выскочил. Я уже говорил, что он дьявол? Говорил, да? Значит, скажу ещё раз, он дьявол в квадрате. Да что там в квадрате, в кубе, если не больше! У меня глаза были как две плошки, когда мы ехали, и я вцепился в ткань, боясь, что если хоть немного ослаблю хватку, то обязательно отлечу на заднее сидение, если не дальше. А ещё мы проезжали буквально в миллиметре то от машин рядом, то от бордюров. Когда я говорил об этом Айрену, то он только смеялся. Был один плюс, но только в том, что мы приехали без пяти десять. Наверное, это была рекордная скорость преодоления такого расстояния на обычной машине.
Когда я вышел, у меня даже немного закружилась голова, да что же это такое?! Пока я пытался устоять на месте, Айрен уже поставил машину на сигнализацию и поддержал меня, чтобы я не упал.
— Спасибо, — пробормотал, восстанавливая равновесие.
— Да не за что, — он слегка улыбнулся, а я заодно вспомнил, о чём хотел его спросить ещё во время второго задания.
— Скажи, а сколько тебе лет? Ты ведь так и не ответил мне в прошлый раз, — он отпустил меня, только держа за руку, и мы пошли к зданию, в котором должен был располагаться каток.
— А тебе это зачем?
Я только пожал плечами, а потом немного смущенно улыбнулся:
— Ну, ты ведь мне нравишься, поэтому и хочу разузнать о тебе побольше.
— А что, в твоём родимом Интернете такого нет? — ехидно поинтересовался он.
Я обиделся и попытался забрать руку, но ничего не вышло:
— Айрен, а если нас кто-то увидит?!
— Да ладно, не обижайся, — примирительно усмехнулся он, пряча наши руки в его широкий карман. — Так лучше?
Подтверждая свои слова кивком, я подумал, что так и вправду было лучше. Мои серые перчатки были совсем тоненькие и совершенно не согревали руки.
Дальше мы молча вошли в здание. Нас встретила добрая кассирша, которая, забрав у командира деньги и отдав взамен бумажки, пропустила нас внутрь. Сначала я порывался заплатить сам, но Дори оборвал все мои уверения, всего лишь шепнув мне, что у нас свидание, а так как меня пригласил он, то он же за всё платить и будет. Я покраснел до ушей, поэтому и ничего не смог сделать, пока он поспешно проталкивал меня внутрь. Увидев каток, я лишь восхищённо сказал:
— Вау!
Каток и вправду был великолепным. Он очень изменился со времени моего прошлого визита. Всё обновилось, а лёд блестел почти серебряным блеском. Мне очень хотелось туда, поэтому я поспешно потянул мужчину к комнате, где выбирали коньки. Так как мы уже заплатили за всё на входе, то лишь показали бумажки и начали выбирать подходящие коньки. Я взял себе белые, на манер кроссовок, почти детского размера, а Айрен выбрал тоже кроссовки, но чёрные. Вот мне интересно, а когда мне будет столько же, сколько и ему, у меня будет такой же размер обуви? И тут же нахмурившись, вспомнил, что он так и не ответил на мой вопрос.
Взяв коньки, мы пошли к катку, по пути я задал тот же вопрос:
— Ты ведь так и не ответил мне! Ну ско-о-олько?
Мужчина обернулся и с лёгким раздражением посмотрел на меня:
— Двадцать пять. Доволен?
Я не понял, почему он выглядел таким рассерженным. Ну и что, что двадцать пять. Как будто это так много.
— А почему ты сердишься?
Он только внимательно посмотрел на меня, а потом махнул рукой:
— Ничего, забудь.
Пожав плечами, я последовал за командиром, думая, что он выглядит совсем не на свой возраст. Я бы скорее дал ему где-то лет тридцать, особенно когда он неделю не бреется.
Мы подошли к ледяной поверхности и сели на лавку, принявшись переобуваться и снимать верхнюю одежду. Айрен быстро зашнуровал свои, а потом помог мне со шнурками, в которых я по чистой случайности запутался, завязав несколько узлов. Мы встали с лавочки и потопали на каток. Первый раз, ступив на лед, я почувствовал огромную уверенность что грохнусь, сделай хоть шаг в сторону. В последний раз я был на катке ещё с родителями и чувствовал себя точно так же. А вот Айрен на льду был как в своей стихии. Он проехал несколько кругов, а потом остановился возле меня и, «оценив положение», быстро взял за руки, утаскивая на середину катка. Я, конечно, возмущался, но не мог не ощутить теплоты его руки, которая уверенно сжимала мои ладони. Потом пришла мысль, что сейчас мы, наверное, смотримся очень глупо: высокий красивый мужчина тащит за собой маленького невзрачного парнишу, стараясь его развеселись. Он вытащил меня прямо на середину катка, а потом просто отпустил, оставив барахтаться, как не умеющего ходить котёнка. На моё возмущение и требование помочь он только засмеялся, начиная вырисовывать вокруг меня круги. В такое раннее время тут было ещё несколько человек, хотя в основном — молодые спортивные девушки, такие же спортивные старики или маленькие дети. Первые смотрели в основном на командира, причём в их глазах было чистое восхищение, иногда сменяющееся узнаванием. Наверное, Айрен тут далеко не в первый раз. Я вдруг почувствовал большое раздражение и желание, чтобы все они исчезли, переставая смотреть на Дори такими глазами. Тряхнул головой, так как подумал, что становлюсь ужасным собственником, ведь командир должен сам решать с кем и как ему общаться. Возможно, сейчас это я, а позже...
Мои размышления прервались потому, что из-за взмаха головой всё закружилось и я, не удержавшись на коньках, упал на лёд. Жалуясь на то, что поверхность слишком скользкая, попробовал подняться, но после нескольких неудачных попыток бросил это дело. Тогда Айрен, смеясь, помог мне встать.
— Катайся, я лучше пойду посижу, — бросил ему через плечо, когда мужчина хотел мне помочь.
— Уверен?
— Конечно, — я улыбнулся и маленькими шажками потопал к концу катка.
Дори пожал плечами и поехал дальше. Решив больше не искушать судьбу, я просто сел на край, смотря, как мужчина с явным наслаждением наматывает круги. Наверное, у меня такое же лицо, когда смотрю на выполненный мной очень сложный заказ. У каждого своё.
Так я и сидел. А через некоторое время ко мне, спотыкаясь, подъехала какая-то малышка, которой было не больше пяти.
— А почему ты не катаешься? — спросила она меня.
Я немного смущенно улыбнулся:
— Не умею.
— Я тоже не умею, — с готовностью призналась та, — но я же учусь! Пошли с нами, папа и тебя научит!
С этими словами она взяла меня за руки и буквально потащила к другому краю катка.
— Это мой папа! — голос малышки был наполнен гордостью.
— Эмм... здравствуйте, — поздоровался я, опять садясь на край.
Передо мной стоял высокий зеленоглазый мужчина с собранными в хвост русыми волосами. Ростом он был почти как Дори, а ещё чем-то напоминал мне Бони, если бы не слегка съехавшие набок круглые очки-велосипеды.
— Ох, простите, Милли такая непослушная. Мы с ней не так часто приходим сюда, но, наверное, она уже успела со всеми познакомиться, — он виновато улыбнулся.
Я озадачено опустил глаза на малышку:
— Милли? А её полное имя случайно не Мелиса?
Мужчина улыбнулся мне в ответ, но покачал головой:
— Мы сначала хотели её так назвать, но потом решили, что Миллисента будет лучше.
Тут мой рукав потеребила девочка:
— Ну, пошли покатаемся! Ты же тоже не умеешь. Пошли...
Я немного замялся и просяще посмотрел на мужчину:
— Простите, я тут с другом, он вон там катается, — и указал на Дори.
А когда перевёл на него взгляд, то понял, что мужчина смотрит на меня каким-то слишком уж хмурым взглядом. Я послал ему извинительную улыбку и кивком головы указал на малышку, как бы говоря, что я не виноват. Его взгляд слегка смягчился, но от этого не стал менее подозрительным. Не пойму, и чего это он стал таким напряженным, ничего же такого не случилось.
— Ну пошли-и-и, — тем временем хныкала малышка, дергая меня за рукав.
Я тихо вздохнул, подумав, что она ужасная обаяшка, и немного с ней покатался, попутно болтая с обоими. Но потом совесть всё же взяла верх, ведь я приехал сюда с Айреном, а он там один... хотя нет, он там совсем не один. Снова посмотрев на мужчину, я понял, что с ним порывается покататься не меньше дюжины девушек, окружив его стайкой и почти не давая проходу. Он в ответ на это ужасно злился и огрызался, но, судя по всему, девушки считали это очень даже милым.
Посмотрев на меня, он кивнул головой, как бы показывая, чтобы я подошел к нему. Я так же знаками, показал, что я раз десять упаду, пока до него доберусь. В ответ он закатил глаза и, наконец-то вырвавшись из толпы, поехал ко мне. Милисента тем временем уже что-то говорила своему папе, а я, воспользовавшись этим, поковылял в другой конец. Айрен, постучав по голове, наглядно показал мне какой я дурак, и поехал за мной.
— Ты чего туда-сюда бегаешь? — недовольно спросил он меня, садясь рядом, хотя, по-моему, он злился совсем не из-за этого.
— Меня там одна девочка позвала, — и улыбнулся и показал на малышку, — предлагала покататься с ней.
— Ммм...
И тут нас окружила та самая «стайка».
— Ой, какой милашка, — начала одна, садясь передо мной на корточки. — Это твой братик? Хотя вы совсем не похожи...
— Точно, не похожи, значит, друг?
— Или коллега?
— Не хочешь с нами покататься? А то твой друг слишком угрюмый...
— Да, он не хочет с нами кататься...
Это всё было так неожиданно, что я растерялся, рассеянно посмотрев на Айрена. Он, только хмыкнув, пробурчал, чтобы я разбирался сам. Но вместо того, чтобы разбираться, я просто заполз командиру за спину. Девушки захихикали и тут же насели на Дори с новой силой. А он, решив, что уже наплевать, просто рыкнул на них и, послав к черту, поднялся, принявшись развязывать шнурки.
— Давай съездим на каток позже, хорошо? — не оборачиваясь, сказал он мне.
Я кивнул, а потом, сообразив, что он не увидел, только и сказал:
— Хорошо, — начиная так же снимать коньки.
Девушки, по-видимому, не слишком обрадовались нашему уходу и начали протестовать. Но Дори их совсем не слушал, он только помассировал виски, и хотел что-то сказать, как меня окликнул тот самый, папа Милли. Я снял коньки и в одних носках побежал к нему по другой стороне катка.
— Идиот, — отругал меня Дори, но я даже не обернулся, в конце концов, он обзывает меня так почти каждый день, нужно было уже привыкнуть.
— Что? — я переклонился через бортик, смотря на папу с дочкой.
— Надеюсь, ты ещё придёшь сюда. Приятно было провести время, — он обаятельно улыбнулся, и я понял, от кого Милли получила такую красивую улыбку.
— Постараюсь, — я улыбнулся в ответ, но тут меня подхватили и забросили на плечо.
— Мы уходим, — невозмутимо сказал он и понёс меня обратно.
— Дори! — возмутился я, стуча по его спине.
Но он никак не реагировал, поэтому я оставил это бесполезное занятие, только помахав своим новым знакомым на прощание рукой. Он поставил меня только тогда, когда мы пришли к лавке с одеждой.
— Быстрее, — как-то грубо бросил он и я, нахмурившись, принялся одеваться.
И чего это он такой злой? Пока я одевался, Айрен бросал на меня какие-то странные взгляды, а когда всё было на месте, то с силой потянул за собой.
— Куда мы идем? — спросил я, понимая, что выход в противоположной стороне.
Он ничего не ответил, только продолжая тянуть, и я поспешил за ним. Оказалось, что местом назначения был туалет. Дори затянул меня в кабинку и, наклоняясь к губам, прошептал:
— Ты только мой!
А потом просто дёрнул на себя и почти грубо поцеловал.
Задание третье: Желание
Он втянул меня в просто умопомрачительный поцелуй, и я ему ответил. Мы оторвались только тогда, когда уже перестало хватать воздуха, и если бы Айрен не успел подхватить меня, то я бы так и съехал по стенке на пол.
— Ты только мой, слышишь?! – повторил он, близко-близко приближая своё лицо к моему.
Я лишь кивнул, пытаясь отдышаться, заодно и обвивая руками его шею, чтобы не упасть, всё-таки командир был довольно высоким. Мы встретились глазами, и от пристального взгляда Айрена хотелось и убежать, и утонуть в черных омутах. Через несколько секунд я ощутил, что у меня перехватило дыхание, а у командира оно стало каким-то хриплым.
— Ник, – прошептал он мне прямо в ухо, от чего по моей спине пробежали мурашки.
Какое-то шестое чувство подсказывало мне, что если мы сейчас не разорвём контакт, то займёмся кое-чем непристойным. Я непроизвольно облизал губы, всё ещё не отрываясь от его глаз, отстранёно подумав, что если мы всё-таки этим займёмся, то не поставлю на то, что буду сверху…
Эта мысль тут же привела меня в чувство, и я решительно отстранился от командира:
— Я… Айрен, ты же не собираешься этого делать…
Его взгляд тоже частично прояснился:
— Собираюсь, а ты против, что ли?
Я отвернулся от него, пытаясь хоть немного скрыть своё смущение. Ну не люблю я выглядеть слабым, не люблю плакать, не люблю кошек… в общем, много чего не люблю… и не люблю боль. А видя картинки, на которых была изображена… кхм… любовь двух парней, я и вовсе стал бояться, как это будет в первый раз. Особенно если я маленький, щупленький, и Дори ни за что не будет снизу… кажется, эта печальная участь будет моей…
— … — не зная, что сказать, только посмотрел Айрену в глаза, чувствуя, как мои щёки начинает заливать румянец. – Может, пойдём?
Командир почему-то только хмыкнул и открыл дверь, кивком головы показывая, чтобы я шел вперёд. Воспользовавшись этим, я быстро прошмыгнул вперёд, а в мыслях вдруг так радостно проскочило: «Фух, пронесло».
POV Дори.
Не думал, что когда-нибудь с кем-нибудь поеду на моё любимое место – каток. Ещё в субботу я долго переругивался с этими двумя упрямцами: Зайцем и рыжей, что сам решу, куда и когда кого приглашать. Но они заявили, что если в ближайшее воскресенье я ничего не сделаю, то ЧТО-ТО сделают они. Представив себе последствия этого далеко идущего ЧЕГО-ТО, я сразу мысленно сдался, но, чтобы это не выглядело слишком подозрительным, ещё немного поупирался. Вечером же, сразу после того, как все разошлись, я отвёз Ника домой, попутно признаваясь, что он мне нравится. Честно, я ожидал совсем другой реакции – хотя бы шока или обморока. А тут, блин, целая Санта Барбара. Напоследок мы попрощались но, окликнув его, я всё-таки пригласил парня на каток и со спокойной совестью уехал домой.
Каток был одним из моих самых любимых мест. Я приезжал туда в любое свободное от работы время. Зимой, когда на операции нас вызывали редко, и в основном была только бумажная волокита, работали мы только три дня в неделю. А Ник и вообще, как несовершеннолетний, работал только по субботам, везёт же. Так что мои визиты на каток были почти каждодневными. Несмотря на то, что я бывал там чаще всего утром, всё равно успевал пофлиртовать со здешними спортивными красотками, хотя наши отношения не выходили за пределы катка.
Утром, встав пораньше, быстро привёл себя в порядок и окинул скептическим взглядом комнату. Я ещё вчера решил, что уберусь попозже, и вот теперь она напоминала мусорку, в которой особо большой горой выделялись отданные Зайцем пидорские фигни… врач ещё вчера просветил меня, что если я не использую лубрикант, то кое-кому будет очень больно. Я, конечно, послал его нафиг, но по отношению к этому «кое-кому», совесть, какая-никакая, но она у меня была, так что всё это извращенство пришлось оставить.
Закончив с домом, я поехал к Нику и ещё того, как он открыл дверь, услышал подозрительный грохот. И что-то в этом грохоте мне не понравилось. Ой как не понравилось. Стоящий в дверях мелкий проводил меня в кухню, а сам пошел приводить себя в порядок. Мне надоело долго сидеть, и я вышел в коридор, чтобы подождать, когда Ник соберётся и спустится. И, как оказалось, не зря.
Вот вроде он спокойно спускается, но только собирается ступить на какую-то ступеньку, как его словно что-то оттуда выталкивает, не давая стать ногой на деревянную поверхность. Это было подозрительным. Поймав его, я решил это проверить, тем более Ники сказал, что грохается оттуда далеко не в первый раз. Вроде ничего необычного не было, можно было списать это на врождённую неуклюжесть, но что-то не давало мне оставить это место. Поэтому я и полез посмотреть, что там под лестницей. Ничего необычного не было, только какая-то нарисованная мелом звезда с буквой «Н» внутри. Может, чья-то шутка. Или колдовство… пфф, нет, ну это самая тупая мысль, которая могла прийти мне в голову. Но я всё-таки позвал Ника. Он тоже ничего не знал, но, попробовав стереть это художество, мы поняли, что оно не оттирается. Фигня какая-то. Тогда я вздохнул, а малой потащил меня на кухню, взяв за руку. Когда мы шли, он попытался было её выдернуть, но я не дал. Всё-таки мне пришлось по вкусу ощущение тепла, исходящего из другой руки. Ни с одной моей подружкой так не было. Краем глаза я заметил, как парень натянул свитер, чтобы скрыть яркий румянец. Вот дурак, неужели думает, я не замечу?
Мы сели за стол, и он фиг знает сколько времени шарился по полкам и шкафам, пока не нашел чай и плюшки. Разговор зашел про сладости. Благодаря одной рыжей личности я знал их почти досконально, так что рассказывал Ему всё, что знаю. А потом, даже не пойму, как так получилось, но лёгкая болтовня перешла на довольно серьёзный разговор о моём детстве. Я, конечно, не рассказал, кто были теми друзьями детства, и что на военный мы поступили только после того, как приют захватили террористы, но вспомнил одну детскую историю и успел выслушать лекцию о том, что собственную мать нужно любить хотя бы потому, что она есть. Вовремя вспомнив, что у самого Ника мать если не мертва, то, по крайней мере, пропала, не стал ничего говорить и мы поехали на каток.
Я ехал как можно быстрее, чтобы успеть пораньше, игнорируя возмущение Ники, но когда мы вышли из машины, понял, что ему от этого действительно плохо. Он вдруг задал мне вопрос о моём возрасте, а я попытался увести его от этой темы, ведь не думаю, что всё было бы так классно, знай он, что я его на девять лет старше. Лучше уж неизвестность, чем так.
Вроде бы десять часов, самое то, чтобы пойти на каток. Никаких тебе занудных фифочек, которые только и приезжают сюда лишь для того, чтобы их бойфренды научили их хотя бы нормально стоять, и нет надоедливых мамочек, которые распинаются над своими детишками за каждую мало-мальски приличную шишку, ну прям тишь и гладь. Но нет, сегодня и в десять часов было народу больше чем обычно. Знал же, что лучше приезжать сюда часов в семь, но пожалел малого, по-моему, он и так в десять часов еле встаёт. Надо будет взять на заметку, чтобы в следующий раз приехать ещё раньше или где-то во вторник, я как раз не работаю.
Мы пошли к кассирше и она, уже давно меня зная, подала один билет. Но я кивнул, показывая, что пришел ещё с одним человеком, и она всё поняла. Малой сначала порывался заплатить сам, но я быстро осадил его, смутив тем, что у нас сегодня будет что-то наподобие свидания. Он покраснел и пропустил тот момент, когда я отдал деньги за два билета. Мы зашли внутрь, и я увидел, как Ник просто застыл у входа, окидывая каток восхищённым взглядом. Тихо хмыкнув, подумал, что, наверное, его горящие глаза были лучшей наградой за мои потраченные деньги.
Придя в себя, парень тут же потащил меня выбирать коньки. «Сторож», как я его про себя называл, только посмотрел на меня, мельком скользнув взглядом по билетам, пропустил внутрь. Я его уже давно знаю, и понял, что взгляд у того какой-то не слишком радостный, видимо, ещё не отошел от нашего недавнего вечера. В тот раз я приехал на каток почти тогда, когда он закрывался. «Сторож» оставался там ночевать, и за несколько бутылок хорошего виски согласился пропустить меня покататься ночью. В итоге мы оба набухались так, что по пьяни начали горланить песни и только чудом не расшибли лоб о лёд.
Я взял свои коньки, уже давно остававшиеся за мной, и подождал, пока Ник выберет себе какие-то белые. Он вдруг посмотрел сначала на мои коньки, потом на свои, как-то сокрушенно вздохнул, а потом, когда мы уже пошли на сам каток, снова задал мне вопрос о том, сколько мне лет. Я раздраженно поморщился, понимая, что на этот раз от ответа уже не уйти, и сказал:
— Двадцать пять. Доволен?
Он непонимающе посмотрел на меня и вдруг выдал:
— А почему ты сердишься?
И я с удивлением понял, что, кажется, мой возраст его ни капли не заботит. Ну я и идиот!
Бросив ему, «Ничего», пошел вперёд и начал переобуваться, снимая верхнюю одежду. Малой делал то же, но потом, заметив, что у него что-то не ладится, я пригляделся и понял, что этот дурень успел запутаться даже в собственных шнурках. Ну и кто ещё на такое способен? Это был риторический вопрос, так как видно мне одному повезло с этим «индивидуумом».
Я вышел на лёд и намотал несколько кругов, прежде чем понял, что Ник, кажется, вообще не умеет кататься. Как-то возникло сравнение с теми «фифами», которых я упоминал раньше, и это до чертиков меня развеселило. От понимания, что пусть мне и достался такой индивидуум, но он совершенно честный, простой и отзывчивый парень, на душе стало теплее. Я решил немного поразвлечься за его счёт, поэтому оттащил на середину катка и бросил так. Пускай учится! Он возмущался и просил помочь, но я только смеялся, наблюдая за малым. Посмотрев в его глаза, я вдруг увидел в них раздражение, направленное на девушек на катке, приглушенно засмеялся, ну не одному же мне нужно ревновать. Но, снова взглянув на Ника, понял, что раздражение исчезло, уступив место лёгкой грусти. Только хотел подъехать к нему, как парень вдруг окончательно не удержался и грохнулся на лёд. Это выглядело так смешно, что я не мог не засмеяться, но всё-таки помог ему подняться. Нахмурившись, он заявил, что больше кататься не будет, и маленькими шажками поплёлся к тому месту, где можно было сесть, скользя коньками по льду. Я тихо вздохнул, видимо, придётся мне кататься одному. Но ничего, возможно, когда мы приедем сюда в следующий раз, я поучу его ездить, а в том, что мы ещё раз сюда приедем, я даже не сомневался. Подумав об этом, сразу же отбросил все мысли и отдался потоку, выполняя приёмы и просто наматывая круги.
Постепенно ко мне начали присоединяться девушки, а я и не был против… сначала. Просто потом эти дамочки начали мне надоедать. Слишком они уж были настойчивы, а я предпочитаю свободу. Раздраженно от них отмахиваясь, я заметил Ника. Он, вместо того чтобы просто сидеть и наблюдать, разговаривал с каким-то красавчиком. Нашел, чем заняться! Вдруг парень извинительно мне улыбнулся и кивком головы указал на девочку. Я сразу понял, что случилось, так как эта мелочь подходила и ко мне. Но её папаша всё равно не внушал мне особого доверия.
«Черт, что это на меня нашло, не будет же тот мужик настолько тупым, чтобы соблазнять малого. Не все в мире педики» — убеждал я себя, набирая скорость, чтобы ненужные мысли просто испарились.
Но те не исчезали, с настойчивым упорством пожирая мой мозг. Ещё и эти девки пристали, ч-ч-чертовы с-с-сучки, достали уже. Подумав, что это последняя капля, я подозвал Ника к себе. Но этот долбень, вместо того, чтобы подъехать ко мне, покатил в другой конец катка. Одним жестом показав всё, что думаю о нём, я сам к нему поехал. Но не успел задать и пары вопросов, как эти дуры на коньках причалили к нам. Ещё этого не хватало! Они насели на малого, и тот беспомощно посмотрел на меня, в ответ получив слова о том, чтобы разбирался с ними сам. Эти идиотки уже успели меня достать, и разбираться с ними я не был намерен. Но вместо того чтобы «разобраться», Ник просто залез и спрятался за меня, прижавшись в защитном жесте к моей спине. Мысленно улыбнувшись, я послал всех к черту и, начав снимать коньки, предложил ему покататься в другой раз. Он согласился, а я помассировал виски, понимая, что от визга у меня уже начинает болеть голова. И вдруг этот мелкий встал и, не обуваясь, в одних носках побежал к тому самому папаше с его мелочью. В который раз высказав всё, что я думаю об этой занозе, я почувствовал желание всех поубивать, а свою личную занозу — в первую очередь. И мне вдруг стало ужасно интересно, стал бы Ник так же бежать, если бы его вдруг позвал я?
В груди начала подыматься неконтролируемая ярость при одном только взгляде на то, как Ники улыбается совершенно другому человеку. Не мне.
«Нет, мой! Только мой! Никому не отдам!» — про себя рычал я, после чего решительным шагом направился к этой «парочке».
По дороге я старался выглядеть абсолютно невозмутимым, поэтому только сказал:
— Мы уходим, – закинул малого себе на плечо и понёс к лавке.
Он что-то говорил, но я уже не слышал, понимая, что если дам волю чувствам, то сначала на него наору, а потом поцелую, если не сделаю кое-что похуже. Мы быстро собрались, и я потянул его к первому месту, которое пришло в голову – в туалет. Затянув парня в кабинку, я наконец-то выпустил на волю эмоции и прошептал ему то, что так давно хотел сказать:
— Ты только мой.
И притянув к себе, поцеловал. В этом поцелуе слились все чувства, которые хотел показать только ему. Жгучая ревность, неконтролируемая ярость, всепоглощающая страсть и огромное собственничество – нужно, чтобы только он об этом знал. Он ответил мне почти тем же, только смягчил всё это бесконечной нежностью.
— Ты только мой, слышишь?! – снова повторил я, чтобы убедиться, что всё это не сон.
Я никак не мог поверить, что такие отношения возможны, да и вообще реальны. И мне почему-то казалось, что сейчас я смотрю какой-то странный сон, и только открою глаза, как всё кончится, даже не начавшись. Что и говорить, ведь я ещё никогда никого не любил…
Он кивнул и, чтобы не грохнуться, обвил руками мою шею, ещё больше приближаясь ко мне. Секунда, и наши глаза встретились. Один взгляд, и я уже готов был снова поцеловать его. Один взгляд, и я хотел сделать с ним гораздо большее. «Хочу его» — билось в голове, и я шепнул его имя. Он облизал губы, но тело было слишком напряженным. Через несколько секунд Ники вдруг опомнился и оттолкнул меня от себя. Я слегка разочаровался, но понимал, что если бы он помедлил хоть несколько секунд, то здесь определённо было бы жарко. Слава богу, хоть тёплый зимний плащ скрывал мой вставший член. Малой, кажется, прочитал мои мысли и задал немного провоцирующий вопрос… я ответил честно. Парень замялся, потом покраснел, и в конце просто предложил пойти к машине. Я только хмыкнул, зная, что он прекрасно понимает, что это не последняя такая ситуация, что ЭТО придётся решать. Поэтому отпустил его, пропуская вперёд.
Отдав коньки, мы пошли к машине. А сев в неё, остаток дороги провели в молчании. Потом, доехав до его дома, коротко попрощались, и я рванул к себе. Эрекция до сих пор не сошла.
Быстро поставив машину, я поднялся к себе и, уже закрывая дверь, начал лихорадочно раздеваться. Скидывая плащ и расстегивая ширинку, буквально сполз на пол, дрожащими руками обхватывая член.
— Проклятье, – выругался я, делая быстрые толчки руками.
В голове тут же возник образ Ники, причём в такой позе, что, едва сделав ещё один толчок рукой, я просто кончил, разбрызгивая сперму на стену.
— Вот хрень, теперь придётся ещё и её мыть, – буквально зарычал я, восстанавливая дыхание, поднимаясь с пола и собирая свои шмотки. – Для полного счастья мне не хватало только этого.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |