Гарри Поттер и сумасшедшая магия (слэш) 47 страница

Вернувшись, Малфой велел накрывать на стол.

За обедом повторилась история с кормлением. Гарри, предвидя это, заказал еду которую легко есть с рук Господина.

После обеда Драко сказал:

— Я доволен твоим поведением, поэтому, сейчас я решил побаловать тебя, воплотив некоторые твои фантазии. Пойдем.

Драко поднялся и Гарри покорно поплелся за ним, гадая, что его ожидает.

“Ну, и что мне с ним делать? — размышлял Малфой, направляясь в сторону покоев Гарри. — Насколько я понимаю, он сейчас на взводе, и если не дать ему разрядиться он просто взорвется, а оно нам не надо. Впрочем, одна светлая мысль у меня все-таки есть!” Пока Драко думал, он успел дойти до комнаты, в которую стремился попасть, и даже открыв дверь, войти в нее. Время на раздумья закончилось, пора было приступать к действиям.

Резко развернувшись к шедшему следом Гарри, Драко смерил его холодным оценивающим взглядом и прищурился, словно что-то прикидывая, а следом за этим Гарри, который чуть было не столкнулся с ним, увидел в руках Драко знакомую до боли тетрадку. Недоверчиво глядя на блондина, Гарри замер в полу-шаге от него в ожидании указаний. Драко, перестав его рассматривать, подошел к оттоманке и, вытянувшись на ней, развернул поттеровское творение, пробежал глазами по строчкам в поисках интересовавшего его момента и погрузился в чтение, краем глаза наблюдая за сбитым с толку Поттером. Прочитав тот момент, который хотел освежить в памяти, Драко наморщил нос и поднял глаза от исписанных листов.

— Подойди ко мне, — позвал он.

И когда тот подошел и опустился рядом с оттоманкой, на которой возлежал Драко на колени, сказал:

— Читаю я твое творение и диву даюсь. Вот скажи мне, как тебя можно использовать в качестве сексуальной игрушки, если ты буквально вчера был снизу первый раз? Нет, можно, конечно, но как-то … одноразово, я бы сказал. Поэтому, сейчас ты займешься своей подготовкой к подобной эксплуатации.

Гарри непонимающе на него посмотрел и Драко, верно истолковав его взгляд, счел нужным пояснить:

— Ты возьмешь с полочки смазку и пробку, на которую я покажу, после чего, ты нежно растянешь себя пальчиками, а после поместишь пробку в себя. Можешь выполнять, — сказал Малфой и, видя замешательство Гарри, чуть более резко скомандовал: — Действуй. Встань!

Поттер тупо встал.

— Полка находится сзади от тебя слева, подойди к ней.

Брюнету ничего не оставалось, как пойти в указанном направлении. Пока он шел к полке (хоть там и было то всего несколько шагов) у него в голове сложилось понимание того, что его ожидало. Это было стыдно, безумно унизительно, но при этом выглядело настолько естественным продолжением сегодняшних малфоевских затей, что Гарри как-то даже забыл возмутиться.

Драко легко поднялся с оттоманки и подошел к замершему у полки Гарри и, обняв сзади, оперся подбородком ему о плечо.

— Сколько тут интересных штучек, — сказал он на ухо Гарри. — Вот, смотри... Думаю, тебе сейчас во-о-он та зелененькая пробочка будет в самый раз, а?

— Можно подумать, у меня есть выбор, — буркнул Поттер.

— Конечно есть, я сегодня очень добрый, — елейным голоском отозвался блондин. — Любая другая, но большего размера.

Гарри воззрился на предметы, лежавшие на полке. Предложенная Драко пробка была в рабочей части несколько уже члена самого Драко и, насколько Гарри мог себе представить, ощущения от нее, вряд ли бы доставила бы какие-нибудь неприятности, но соглашаться с выбором не хотелось из чистого упрямства. Поэтому он сказал:

— Я предпочту ту, что рядом, прозрачную, если ты не против.

— Это был твой выбор, — усмехнувшись, отозвался Малфой. Выбранная Гарри пробка была чуть больше, чем та, которую выбрал он сам. — Забирай ее и вперед.

Поттер словно зачарованный протянул руку и взял предмет.

— Расположись так, чтобы мне было видно, что ты делаешь. Я хочу понаблюдать за тобой. Ну, вот хоть на ковре рядом с оттоманкой, — сказал Драко, выпуская Гарри из объятий и отходя.

Пока брюнет искал смазку, Драко успел вновь вытянуться на оттоманке и приготовиться к предстоящему шоу.

Гарри встал на колени неподалеку от Господина, расположившись лицом к нему, открыл банку со смазкой и погрузил в нее пальцы. Смазав их, он осторожно прикоснулся к своему входу, но был прерван.

— Мне ничегошеньки не видно, — сообщил он совершенно спокойно.

Поттер раздраженно посмотрел на него, но позицию поменял, повернувшись задницей.

— Так лучше, — прокомментировал Драко.

Гарри передернул плечами и вновь прикоснулся к себе. Чувствовал себя он в эту минуту дурак дураком, хотя, не видя спокойного и сосредоточенно рассматривающего его Драко, стало как-то попроще, наверное потому, что раздражающий фактор, в виде этого самого неземного спокойствия, перестал стоять перед глазами.

Осторожно покружив вокруг собственного входа, Гарри погрузил скользкий палец в себя. Ощущения были странными. Они не были приятными или неприятными, они были именно что — странными. Несколько раз вытащив и введя палец обратно, Гарри раздраженно фыркнул, и к одному пальцу присоединил второй. Ощущения от этого из странных превратились в интересные, и Гарри замер, пытаясь осмыслить их.

— Давай, шевелись, — поторопил его спокойный голос Драко. — Твоя цель растянуть себя, а не смазать.

От раздражения, последовавшего за этим комментарием, Гарри чуть было не запустил в комментатора банкой со смазкой. Единственное, что его остановило это понимание: это делается специально, чтобы вывести его из равновесия — его просто проверяют на прочность, пытаясь найти ту точку, дальше которой он не прогнется. Осознав это, Гарри хитро улыбнулся, перестал злиться, а наоборот, предельно расслабившись, опустился на локоть свободной руки, положил на нее голову, пошире раздвинул ноги, прогнулся в спине, высоко задирая задницу и продолжил шевелить внутри себя пальцами. Он не просто догадывался, он чувствовал, что эта картинка заводит его любовника, и теперь своими весьма откровенными позой и действиями, специально заводил того еще больше. Перестав обращать внимание на Драко, Гарри сконцентрировался на собственных ощущениях, он с азартом принялся изучать свои реакции на такое проникновение, стараясь доставить себе максимум удовольствия. Он помнил, что неоднократно проделывал своими руками с Драко и попытался нащупать заветную точку, доставляющую максимум удовольствия самому себе, но в той позе, в которой он в этот момент находился, это было сделать довольно тяжело, посему Гарри вытащил пальцы, улегся на спину, извернулся так, чтобы дать своей руке максимальный доступ и, прикрыв глаза, продолжил свои исследования.

Драко созерцал более, чем пикантную сцену, и до него постепенно начало доходить, что, по сути, он сам себя загнал в ловушку, отдав любовнику этот приказ. Вмешаться сейчас в его действия было бы глупо, прервать — тоже, и единственное, что ему оставалось — это лежать и наблюдать. Можно было бы конечно комментировать, но Драко сомневался: услышит ли его увлеченный процессом любовник.

А Гарри бы его услышал, но виду, разумеется, не подал. Получив в руки прекрасный козырь, он собирался разыграть его с максимальным эффектом. Драко никак не ограничил его по времени, посему он не спеша продолжал ласкать себя пальцами, задевая их кончиками простату. Он двигал задницей навстречу собственной руке и протяжно стонал, краем сознания четко понимая, что представляет в это время более, чем эротичное зрелище. Он получал сразу два удовольствия разом: от собственных рук и от сознания, что Драко заводится, глядя на него.

Гарри чутко чувствовал состояние собственных мышц и в какой-то момент, поняв, что они расслаблены и готовы, к двум пальцам присоединился третий. Ощущения изменились, и Гарри, не спеша двигая рукой, дал себе время привыкнуть к ним. Его рот был чуть приоткрыт, так как он прекрасно помнил вчерашний приказ Драко не закусывать губы и совершенно не желал давать ему повод вмешаться в то, что делал. Достаточно растянув себя (ну, и, конечно, поиздевавшись над Драко), Гарри взял выбранную им пробку и также не спеша стал погружать ее в себя. Он это делал медленно, предельно осторожно: чуть дальше продвигая, а потом вновь полностью вынимая. Разумеется, он не забывал издавать при этом соответствующие моменту звуки и двигаться задом навстречу предмету, хотя в действительности был возбужден куда меньше, чем изображал: пробка, выбранная им, была довольно большой и доставляла порядочное количество дискомфорта, но знание того, что он таким образом дразнит Драко, стоило того.

Когда пробка, наконец, вошла полностью, Гарри перевернулся на живот и поднялся, встав на четвереньки. Прогнувшись в спине и максимально высоко задрав задницу, он замер не шевелясь, предоставив Драко рассматривать его сколько тому будет угодно.

Малфой наблюдал за представлением, сдерживаясь из последних сил. Гарри явно играл с ним и в расчете на него. То, что происходило было очень далеко от подчинения. Но придраться было не к чему. Такими темпами, в скорости игра станет действительно интересной. Самое главное было подвести Гарри к самому краю, а за ним будет... взрыв.

— Инкарцеро, — спокойно произнес Драко, и волшебные веревки опутали Гарри ровной в той позе, в которой он находился. — Ну, и что ты будешь делать теперь? — поинтересовался Малфой, подходя к связанному Гарри.

Ответить ему было совершенно нечего, поэтому он промолчал, лишь обиженно засопев.

— Молчишь? И это правильно, на-ш-ш-ша преле-с-с-сть! Вот теперь и посмотрим, на что ты способен, — промурлыкал блондин, вооружаясь стеком и примериваясь к торчащей заднице любовника.

Он слегка замахнулся и опустил шлепок стека на загорелую ягодицу. Гарри чуть дернулся в своих путах и удивленно зашипел, а Драко, не обращая на это никакого внимания, нанес следующий удар, а затем еще один и еще...

Стек опускался на торчащую задницу с громким свистом, вызывая в душе Малфоя болезненные чувства. Первый удар был самым тяжелым и страшным. Драко ещё никогда не избивал человека, особенно того, которого любил. И то, что это нравилось Гарри и было ему на пользу, совершенно не меняло дела. Когда он наносил первый удар, ему казалось, что само его тело и душа сопротивляются его воле и разуму. И только ярость, появившаяся после устроенного Поттером представления, помогла склонить чашу весов на сторону воли. Первый удар был слабым и рука слегка подрагивала, но уже со вторым — было легче, а пятый просвистел твёрдо и как-то задорно, процесс начал доставлять Драко удовольствие. Это было очень захватывающим: контролировать жизнь и чувства другого человека. Это очень напоминало оргазм — только в мозгу.

В какой-то момент, Гарри перестал сдерживать стоны и каждый, приходящийся по уже порядком нашлепанной заднице удар, вырывал очередной всхлип из его горла. Ему было больно, а Драко продолжал планомерно наносить удары и вроде-бы не собирался прекращать экзекуцию. Стоять в той позе, в которой его связал Господин, становилось все сложнее. Ему хотелось лечь, вытянувшись в полный рост, пусть даже и дальше обжигающие шлепки продолжили бы терзать его покрасневшую задницу.

— Если ты положишь меня на живот, дальнейшая порка будет удобнее и тебе и мне, — сообщил он.

— А кто сказал, что меня заботит твое удобство? — поинтересовался Малфой, нанося очередной удар.

В какой-то момент, он решил, что на сегодня с Гарри достаточно и остановился, любуясь на дело своих рук: ярко-красная в полоску задница, выглядела весьма впечатляюще. Он отложил стек в сторону, опустился на колени позади связанного любовника и, вытащив пробку, вошел в него слитным движением.

Драко двигался быстро, не боясь повредить любимому и поэтому довольно быстро подошел к грани. “Дать ему кончить или нет?” — мельком задумался он, продолжая быстрые движения. “Пожалуй, нет” — решил блондин, изливаясь в жаркой глубине.

Удовлетворившись, Драко поднялся на ноги и покинул комнату, оставив Поттера связанным. Дойдя до столовой и, выпив чашку кофе, Малфой вернулся к Гарри, развязал его и велел отправляться спать.

К вящему неудовольствию Гарри, спать ему предстояло мало того, что не получив желанной разрядки, так еще и не в постели, рядом с теплым боком любимого. Драко указал ему место на ковре у камина и молча бросил туда подушку и одеяло. Недовольный Поттер поерзал, устраиваясь, а Драко, пронаблюдав, чтобы Гарри улегся, сам отправился в постель.

Лёжа в постели и слушая мерное дыхание наконец-то уснувшего Гарри, Драко вспоминал прошедший день.

Он был уникальным в его жизни, впрочем, как и многие другие, после того, как в его жизнь неожиданно ворвался гриффиндорец. Он не уставал удивляться тем открытиям, которые сделал в себе и в любимых людях за это время. Ещё пол года тому назад, он и подумать не мог, о том, что ему может понравится подчиняться, умолять, и, что он сам будет молить о наказании. Тогда бы это вызвало у него только одну ассоциацию, с Упивающимися, которых он боялся и презирал. Он не понимал раньше, как такие люди, как его отец могут ползать в ногах у кого-то, называть его Господином и прощать ему наказания Круциатусом. А тетка Белла, которая получала от этого удовольствие, вызывала у него презрение и жалость. Но сейчас он задумался, а не было ли в отношениях Упивающихся и Лорда, в начале, того же желания слиться и подчиниться, что у него к Гарри и Мэйт.

Сегодня он начал понимать и сторону Лорда, отца и крестного. Обретя полную власть над Гарри, он вдруг почувствовал, что в нём что-то просыпается: что-то темное, властное и безмерно сильное.

Сначала он сам испугался своих чувств, да и за Гарри стало страшно, но потом, вспомнив разговор с Эриком, решился отпустить себя, следя только, чтобы эта его проснувшаяся сторона не навредила партнеру.

Он понял с ошеломляющей ясностью, что если бы вдруг случилось так, что Поттер попал под его власть три года тому назад, не известно, чем бы это закончилось, но уж точно ничем хорошим для гриффиндорца.

Он вспомнил, какое удовольствие доставило ему доминирование, с каким наслаждением он добивался от Гарри нужной ему реакции. Теперь он мог представить себя на месте Лорда и понимал, какое удовольствие тот получал от полного подчинения ему элиты магического мира. Но в то же время, он помнил, что сегодня он ни на секунду не отвлекался от Гарри, и даже когда тому казалось, что на него не обращают внимания, Малфой следил за каждой мыслью написанной у него на лице. Это было так забавно, он был убеждён, что таким открытым и легко читаемым, Гарри уже давно не был.

Глава опубликована: 07.06.2011

Глава 40

Утро наступило быстро, а для Гарри даже слишком быстро. Сегодня он в первый раз проснулся не на кровати: все тело ныло от лежания на твердом полу. Благо, что в этом климате можно было не переживать о простуде, и на полу было даже прохладней. Но сам факт — нервировал. Гарри знал, как тренируют сабов, но никогда всерьез не примерял эту роль на себя. Он был свято убеждён, что вся его жизнь научила его подчиняться и совершенно не горел желанием снова возвращаться к старой роли домового эльфа. А для Драко эта игра, похоже, была приятна. Не этого ожидал Гарри, когда соглашался на игру: он сам написал сценарий и был предельно честен в описании того, чего хочет, вот только за всё то время, что он носит ошейник, Драко реализовал единственный пункт из пухлой тетрадки. И то — порка была скорее неудобной, чем такой, как хотелось. А хотелось физической боли, может быть, даже очень сильной боли. Он думал, что Драко его понял и поможет воплотить те запретные фантазии, которые будоражили его сознание, а вместо этого, похоже, тот заботится только о собственном удовольствии. И это, с позволения сказать, “удовольствие” было непонятным и странным для лежащего на полу Поттера. Ну, скажите на милость: в чем может быть кайф кормления с рук или отправления спать на пол? Понятности не добавлял и тот факт, что за весь вчерашний день Малфой поимел его только один раз, и при этом не дал кончить. “Сволочь белобрысая”, — мелькнуло в голове у Гарри. Он не знал сколько ещё сможет вытерпеть, выдерживая это издевательство.

Это утро было занято размышлениями и у Драко.

Всё шло по плану — Эрик оказался прав во всём: и в реакциях Гарри, и в его собственных. Когда психолог рассказывал, что нужно сделать для того, чтобы помочь его любимому человеку, Драко очень боялся. Его пугало, что он не справится, а это, с практической точки зрения, означало потерять его навсегда. Игра, которую он вёл, была слишком сложной, и в ней было слишком много переменных, которые могут измениться в любой момент. Да он на самого себя, как выяснилось, положиться не мог: откуда ж ему было знать, что его будут настолько бесить попытки Гарри контролировать ситуацию, например, или, что попытка управления снизу будет доводить до бешенства с пол-оборота?

Когда подчинялся он сам, то отдавался полностью, доверяя и принимая решения верхних партнеров. Гарри же, в отличие от него, только играет в доверие и приятие, на самом деле он терпит и не более того. О, как же это бесит, как раздражает недоверие и высокомерность этого гриффиндорца. Похоже, жизнь его всё же не научила главной мудрости слизеринцев: “Если ничего не можешь сделать, расслабься и получай удовольствие по полной“. Позитивным во всей сложившейся ситуации был только один момент: та часть сознания Драко, которая наслаждалась, контролируя — просто забавлялась, глядя на потуги Гарри. Драко-доминант точно знал, что подчинит себе строптивого партнёра. Эта часть его характера была противоречива: безумно холодна и логична, но при этом страстна, полна любви и стремления заботиться. Открыв в себе эту сторону, Драко понял, наконец, то, что когда-то пытался объяснить отец: можно пытать с любовью. Это походило на состояние истинного целителя или хирурга. Это было пугающе, но в тоже время, несло ощущение бесконечной силы и свободы. Этим чувством можно было увлечься, и тогда на свет мог появиться новый маньяк — умный, холодный и страстный. Эта перспектива не радовала Драко, но и отказываться от части себя он не собирался — эту часть нужно было приручить и принять, сделав её неотделимой от основной личности.

Оставалась проблема Гарри, и если он последует совету Эрика и продолжит начатую игру — сегодняшний день станет решающим. “Пора вставать и снова идти по лезвию ножа”, — подумал Драко, открывая глаза.

Он поднялся и демонстративно потянулся, прекрасно зная, что Гарри уже давно не спит.

— Вставай, лежебока, поможешь мне принять ванну, — бросил Малфой через плечо, направляясь в душ и ни о чем больше не заботясь, вышел из комнаты, даже не оглянувшись.

Гарри, кряхтя, встал и с недовольным видом поплёлся в ванную. Драко стоял посередь помещения и демонстративно ждал чего-то. Поттеру очень хотелось обидеться, но проблема была в том, что обижаться было не на что — Драко ни разу его не оскорбил и не перешел объявленных границ игры. Так что приходилось скрепя сердце подчиняться. Гарри понял, чего от него хотят и, включив воду, стал наполнять ванну. Драко стоял рядом с видом патриция и от его невозмутимого вида Гарри начинал тихо закипать.

Вода набралась, Гарри закрутил краны. Он ожидал, что Драко влезет в эту чертову ванну и он, наконец, приступит к выполнению возложенной на него задачи. От этой мысли он начал возбуждаться, но белобрысое чудовище продолжало упорно изображать статую.

— Чего желает господин? — с явной издёвкой в голосе спросил Поттер.

— Накажу. И, поверь мне, наказание тебе очень не понравится, — отрезал Малфой. — Проверь температуру воды, или ты думаешь, что это моя работа?

Бесясь, Гарри опустил руку в воду и скривился: она действительно была чересчур горячей, пришлось опять включить воду и подкорректировать температуру. Когда вода стала приемлемой температуры, Драко величественно вплыл в ванну. Гарри уважал Люциуса, но сейчас он его ненавидел искренне и до глубины души: ведь это его школа и гены заставляли Драко так себя вести. А осознание собственной, хоть и мелкой, но ошибки подстёгивало обуревающие Гарри чувства.

Он плавно уходил в собственный мир: Малфой становился воплощением всего, что он боялся и ненавидел, он начинал видеть в нём и Дурслей, и Волан-де-Морта, и Люциуса (тех времён, когда Гарри его ещё боялся). Его разум пока ещё отделял все эти образы от настоящего Драко, но грань стремительно размывалась.

Вымывшись с помощью Гарри, слизеринец встал и, приняв из рук раба полотенце, вышел в спальню. Тот последовал за ним.

— Господин позволит мне сходить в туалет и принять душ? — спросил Гарри спокойным, как он считал, голосом.

— Да, Господин разрешает, — Гарри уже рванул в сторону ванной, как его настиг голос Драко, — но Господин хочет посмотреть.

— На что? — опешил Поттер, от удивления он даже забыл, что спешил.

— На то, как моя собственность ухаживает за собой, разумеется, — надменным голосом сказал Драко, одеваясь.

Это было слишком. И грянул взрыв.

— Так я для тебя только собственность?! — взревел Гарри. — Я для тебя развлечение?! — продолжал орать он, наступая на Драко.

— Да. И собственность, и развлечение, и слуга. Вот только даже домовой эльф из тебя плохой получается, видно правы были твои опекуны — ни на что ты не годен, ты даже простые приказы выполнить не можешь. А все туда же — лезешь командовать людьми, стоящими на недосягаемой для тебя высоте. Признай, ведь в свое время тебя возбуждало именно это: твоим рабом был аристократ и бывший школьный враг?

Всю эту тираду слизеринец произнес спокойным и даже несколько скучливым тоном, похоже, он не воспринимал Гарри, как возможный источник опасности, не видел в нем никакой угрозы для себя.

Это стало последней каплей.

Контроль Гарри рухнул, и единственной его мыслью стало: уничтожить.

Он бросился на противника с голыми руками, и завязалась драка. Даже лишенный магии, Гарри был вполне серьёзным соперником, поэтому Драко совершенно без зазрения совести воспользовался магией. Сначала он лишь отклонял удары, нацеленные в жизненно важные места собственного организма, а потом, осознав, что Гарри напрочь перестал себя контролировать и действительно стремится убить его, превратившись в дикого зверя, борющегося за жизнь, развернулся по полной, блокируя щитами удары и во всю пользуясь откидывающими заклятьями.

Конечно, можно было бы банально парализовать разъяренного противника, но это не входило в планы Драко. Ему нужно было, чтобы Гарри в процессе активного действия выпустил все, что у него накопилось внутри: свой страх, свою ненависть, свою обиду — и выжег бы их. В парализованном состоянии он не сумел бы этого сделать.

Драко уловил тот момент, когда все страхи Гарри выплеснулись, и понимал: если сумеет продержаться до того момента, пока Поттер возьмет их под контроль — полдела будет сделано.

Драка продолжалась уже полчаса, обстановка в комнате, в которой сцепились двое парней, была полностью уничтожена: в одной из стен красовалась дыра в коридор, которую они каким-то образом, в пылу драки, умудрились проделать.

Гарри начал выдыхаться. Если бы у него работал разум, то Малфою пришлось бы гораздо хуже, но сейчас работали только инстинкты. Из-за этого он становился намного смертоноснее, но, при этом, гораздо хуже распределял свои силы и гораздо быстрее выдыхался. За время драки, слизеринец не раз поблагодарил Мерлина и всех древних богов, каких только вспомнил, за то, что так хорошо зачаровал ошейник Гарри. Не дай Мерлин, тот добрался бы до магии. Наверняка, если бы разъяренный Поттер пустил ее в ход — от Драко осталась бы лишь горстка пепла.

Блондин чувствовал, что и сам начинал уставать, да и лупить любимого человека об стены уже порядком надоело, и в этот момент Гарри, нанеся ещё несколько ударов, сник, тяжело дыша.

— Ну что, отвёл душу?— меланхолично спросил Малфой.

Поттер, полностью растеряв свой запал, без сил опустился на пол, и в первый раз по-настоящему осознал: он полностью в руках Драко.

— Ну ты и сволочь, Малфой, — с чувством, но без злости, констатировал он.

— И именно за это ты меня любишь. Ну, так как, будешь подчиняться или ещё что-нибудь сломаем? — с улыбкой спросил Драко.

Гарри промолчал: в этот момент хотелось только сдохнуть.

Таким бесконечно беззащитным и неимоверно униженным он себя ещё никогда не чувствовал. И в этом не было ничего сексуального. Гарри казалось, что ему снова пять лет и сейчас придут дядька или тетка и накажут его, за то, что он не смог выполнить всю порученную работу в срок. Прежний страх с новой силой накатил на него. Только теперь у Гарри не было никаких сил сопротивляться ему. От наступившего отчаяния хотелось разрыдаться. И в этот момент он почувствовал, что его обнимают руки.

Как он мечтал в детстве о таких теплых заботливых руках, мечтал, о том, что кто-нибудь сильный придёт и позаботится о нём. Гарри не выдержал и, рефлекторно вцепившись в рубашку Драко, разрыдался.

Впервые за много лет.

Он так рыдал только после падения Волан-де-Морта и собственной смерти, тогда, в объятиях Эрика. Как маленький ребёнок, взахлёб, задыхаясь от недостатка воздуха. Он выплакивал своё детское одиночество, свою ненужность родственникам, необходимость постоянно бороться за жизнь. Он рыдал в кольце крепких рук, дававших надежду ему, маленькому Гарри, на то, что о нем, на это раз позаботятся, поддержат его, защитят от боли и страха. Возможно, в этот раз все будет по-другому и ему не сделают больно, может быть, его даже не предадут. За многие годы он так привык к этому, что даже не считал предательством поведение Дамблдора и Магического Мира. Он просто перестал доверять кому бы то ни было и открываться. Единственным, кому до этого момента позволялось видеть его слабость, был Эрик, и то — перед ним он настолько не расклеивался. Для остальных, он день за днем, месяц за месяцем, разыгрывал сложный и опасный спектакль, делая вид, что обнажает свои слабые места, показывая им, что беззащитен перед ними, внушая ложную уверенность во власти над ним. Сам же, в это время, прятал свою уязвимость поглубже, защищая щитами окклюменции и ложными слоями психики. Даже Эрику не удалось пробраться под них так далеко.

— Маленький мой, хороший. Я тебя никогда не брошу. Замечательный мой, поверь мне, я не причиню тебе вреда, не предам твое доверие, — шептал Драко, гладя Гарри по голове.

Он не позволял любимому вырваться или отстраниться, прижимаясь к нему крепко, но осторожно. Сейчас объятия больше походили на родительские: он обнимал и прижимал к себе насмерть перепуганного ребёнка, ни на секунду не прекращая говорить ему ласковые, успокаивающие слова. Его голос был уверенным и наполненным заботой. Он очень переживал за любимого, понимая, что в этот момент решается их судьба: если Гарри не поверит ему, то у них никогда не будет совместного будущего.

— Хороший мой, любимый, ну, посмотри на меня, — уговаривал Драко, подняв лицо Гарри за подбородок. То, что тот не сопротивлялся, его несколько обнадеживало. Заплаканные изумрудные глаза были огромными, и в них всё ещё была обида.

— Зачем ты так со мной, Драко? — голос Гарри был надтреснутым от плача и каким-то потерянным.

Малфой ещё никогда не видел гриффиндорца таким, и это его пугало.

— Любимый, так было надо. Ведь ты осознаёшь теперь, что не доверяешь мне? — умоляющим голосом спросил Драко.

— Я и раньше это знал, — буркнул тот и попытался отвернуться. Слизеринец не дал ему этого сделать

— Знать и осознавать — это очень разные вещи. Любимый, ты ведь боишься меня. Эти дни ты просто играл в покорность и ждал, когда же я сделаю тебе гадость, — терпеливо объяснял Драко, так и не выпуская Гарри из крепких объятий.

— И ты её сделал, — немного капризно сказал тот. Ему не хотелось признавать, что Драко прав, и его не просто поймали на горячем, так еще и ткнули туда носом.

— Нет, милый, да и не я на тебя напал.

— Ага, а кто наговорил мне кучу гадостей, а кто мною все стены оббил?! — начал сам себя заводить Гарри.

Но Драко только крепче прижал его к себе, слегка фиксируя руки: — Прекрати, у тебя всё равно сейчас нет сил на ещё один раунд, Да и поместье жалко. Оно красивое.

Дата добавления: 2015-10-21