Гарри Поттер и сумасшедшая магия (слэш) 43 страница

— Теперь спи, — шепнул он приемной дочери.

Мэйт опустилась на траву, закрыла глаза и моментально уснула.

Люциус поднялся на ноги и бросив взгляд на мирно спящую девушку подошел к ларцу, который стоял на краю поляны. Открыв крышку, он откупорил бутыль, в которой содержалась кровь женщин рода Малфоев и, произнеся соответствующее заклинание, влил в бутыль кровь приемной дочери, а затем вновь запечатал ее. Содержимое бутыли на миг засветилось золотистым сиянием, кровь в ней забурлила, а потом все успокоилось. Люциус, удовлетворенно кивнув, закрыл ларец и, подойдя к спящей девушке, поднял ее на руки и унес в дом.

Удобно устроив приемную дочь в постели, Люциус дошел до родника, забрал оттуда оставленные Мэйт вещи, потом дошел до поляны и забрал ларец. Вернувшись в дом, он искупался и переоделся в обычную одежду, заглянул в комнату, где спала Мэйт, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и только после этого, с трудом добравшись до собственной постели, позволил себе расслабиться и уснуть.

Глава опубликована: 04.06.2011

Глава 36

Инас Йорл раскладывал костер и краем глаза наблюдал за своими спутниками. Двое юношей оборудовали временный лагерь, действуя слаженно и с удовольствием. Драко снял с лошадей седельные сумки и распряг их, Гарри установил пару навесов. Северус Снейп бродил по поляне, чем-то напоминая журавля, и собирал какие-то травки.

Йорлу нравилось наблюдать за ними, нравилось слышать их пикировки едкие, хлесткие, но тем не менее — дружеские.

Язычки пламени лизали тоненькие веточки, костер разгорался. Минут через десять, Йорл подвесил котелок с водой над огнем. Парни закончили со своей работой и теперь сидели на толстых бревнах у костра, и внимательно слушали зельевара, который рассказывал про травы, которые насобирал.

— Это — ночная фиалка, или, научным языком — любка двулистная, — не спеша говорил профессор. — Магглы считают это растение лекарственным и это действительно так. Они используют его для отваров при зубной боли, лихорадке, гнойниках, при отравлениях ядами, заболеваниях желудочно-кишечного тракта, поносах, нервных истощениях. Свежие клубни прикладывают к больным зубам при болях. Вам это растение тоже хорошо известно, как ингредиент для зелий подобного же применения, а также, оно используется в некоторых афродизиаках, рассчитанных на мужчин.

А это — лесная земляника. Она обладает противовоспалительным, ранозаживляющим, потогонным, мочегонным, кровоостанавливающим и вяжущим действием. Регулирует обмен веществ, улучшает состав крови. Кроме того, биологически активные вещества земляники замедляют ритм и усиливают амплитуду сердечных сокращений, расширяют кровеносные сосуды, повышают тонус и усиливают сокращение матки. Из нее делают настои и отвары. Настой изготавливается в пропорции две унции листьев на семь унций кипятка, оставить на два часа, а затем процедить. Принимать по четверти стакана в день. Это хорошо помогает при бессоннице и простуде. А еще ее вкусно добавлять в чай, как плоды, так и листики.

Северус показал еще несколько найденных им растений и точно также неспешно рассказал про них. Вода в котелке закипела и Гарри занялся приготовлением еды. Положив все, что положенов котел, Поттер поднял взгляд на наставника и спросил:

— Северус, а в чем принципиальная разница между зельем и маггловским лекарством? Ведь и там, и там наливаем воду, засыпаем нужные ингредиенты, кипятим...

— Поттер, чему вы учились в Хогвартсе? — ядовито поинтересовался Снейп.

— Ну... Многому, но ты же знаешь, мы с профессором зельеварения не сумели найти общего языка и... — Гарри смутился и оборвал себя на полуслове.

— Ясно, что ж, восполню твои пробелы в образовании. В зелье — есть магия. Это может быть из-за того, что используются волшебные компоненты или кровь зельевара или волшебника, для которого зелье предназначается. В любом случае, когда волшебник варит зелье, он вкладывает в него так называемую “магию намерений”. В принципе, если дать тебе и Инасу те же листики земляники и попросить изготовить настой — у тебя получится зелье, а у него обычный настой. То, что сваришь ты будет действовать эффективнее, во всяком случае, на волшебника.

— А в какой момент в варево попадает эта самая “магия намерения”?

— Как только зельевар берет в руки ингредиенты и задумывается о том, что он собирается получить в итоге.

— То есть, даже у такого бездаря в зельеварении, как я, нет шансов из не волшебных ингредиентов сварить не зелье?

— Именно, вопрос эффективности твоего варева. Правильная нарезка нужного количества ингредиентов, правильный порядок их закладки, нужное количество помешиваний в нужную сторону — это все позволяет насытить зелье магией. Предельная собранность и концентрация способствуют этому же. Твои зелья не получались от того, что ты был занят не зельеварением, а твоими непростыми отношениями с преподавателем. Вынужден признать — это не твоя вина.

— Это в прошлом, Северус, — примирительно сказал Гарри. — Я не в обиде на того профессора.

Вдруг Драко встрепенулся и повернул голову четко в ту сторону, где находился охотничий домик Йорла.

— Что? — спросил его Поттер, поднимаясь на ноги и настороженно рассматривая любимого.

— Там... — рассеяно сказал блондин, притрагиваясь к ошейнику засветившемуся едва заметным золотистым сиянием. — Гермиона...

Драко словно прислушивался к чему-то такому, чего его спутники не улавливали. Гарри напряженно выжидал, Северус слегка изогнул бровь, а Йорл пытался изобразить непроницаемый вид.

— Ну? — требовательно спросил Гарри.

— Наша возлюбленная принята в род Малфоев, — сказал Драко, расслабляясь. — Все нормально.

— Откуда ты знаешь? — спросил Северус.

— Почувствовал, — пожав плечами, ответил блондин. — И ошейник... Он как-будто чуть нагрелся и... не знаю, как объяснить. Ну, словно чуть перестроился что-ли.

— Понятно, — сказал Северус, изучающе рассматривая крестника и вдруг обратился к молчавшему Йорлу: — Знаешь, Инас, чем меня всегда удивляли эти дети?

Тот покачал головой, потом подумал и пожал плечами. Его и самого эти дети удивляли, но, наверное, все-таки другими свойствами, чем Северуса.

— У них вечно все не как у людей. Если они что-то затевают, почему-то результат у них обычно выходит, как минимум — странным. И если уж не странным — то совершенно точно — неожиданным.

— И что произошло на сей раз? — полюбопытствовал Йорл. Он не был волшебником и не понимал, что происходит.

— Ты же знаешь романтическое представление о двух половинках одного целого, которые могут искать друг друга всю жизнь и если им крупно повезет, то они встретятся и будут счастливы до самой смерти?

Йорл кивнул.

— Так вот, в каждой сказке есть доля сказки, а остальное — правда. Так получилось, что Драко сумел связать себя с Гермионой и Гарри так, словно он является их половинкой. Он чувствует их. Как именно он это делает, я не сумею объяснить, но, скажем, если с его избранниками что-то произойдет — он будет это знать. Это само по себе — редкость. Такого единения добиваются очень редкие пары, а Драко чувствует двоих. И, полагаю, когда они таки поженятся, то будут так чувствовать друг друга все трое. До какой степени — сложно сказать, но не удивлюсь, если до степени полной передачи ощущений от одного к другому.

— Ну, это ведь не плохо? — неуверенно спросил Йорл.

— А я и не говорил, что это плохо. Я просто удивляюсь и не понимаю, как у них так получилось, не более того.

— Пойду, займусь лошадьми, — поднимаясь с бревна, сказал Гарри.

Драко фыркнул, провожая взглядом любимого. За последнее время Поттер, не без его помощи, научился находить общий язык с этими животными. Наблюдая за уверенными действиями Гарри, блондин вспомнил, как он учил его.

Гриффиндорец не боялся лошадей, но относился к ним почему-то с крайним недоверием и когда с лошадьми таки пришлось иметь дело, пытался всячески этого избежать, пока Драко, наконец, не изловил его и не затащил в конюшню.

— И чего ты их боишься? — спросил он недоуменно, поглаживая одну из лошадей по морде.

— Я не боюсь, — заупрямился Гарри.

— Боишься, я же вижу!

— Да не боюсь. Просто я им не доверяю. Кто знает, что может прийти в голову этой животине.

— Хм, а гиппогрифу доверял?

— Нет. Но, у меня было безвыходно. Хагрид меня выдернул и, в общем-то, заставил, — оправдываясь, пробубнил Гарри.

— Ну, заставлять я тебя не буду, но все-таки тебе придется с ними научиться находить общий язык.

— А кто тебя учил ездить на лошадях?

— Отец, — с улыбкой сказал Драко. — Я был маленький, и он подарил мне пони.

— И что?

— Я его испугался, а отец сел рядом со мной на корточки, обнял за плечи и сказал: “Посмотри ему в глаза и поблагодари его”.

— За что? — удивленно спросил Гарри.

— Я то же самое спросил.

— И что он ответил? — поинтересовался Поттер.

— За те дни, которые вы будете вместе.

— И это помогло?

— Не знаю, что именно помогло, но после того, как я заставил себя подойти к коньку и посмотрел ему в глаза, я перестал бояться его. Потом этот пони несколько лет был моим хорошим другом и я объездил на нем, по-моему, всю территорию поместья. Это было здорово.

После ритуала приема в род, Мэйт проспала трое суток. Это было несколько дольше, чем рассчитывал Люциус, но диагностирующие чары показывали, что с ней все в порядке и он умерил свое беспокойство. Проснувшись, Мэйт чувствовала себя вполне нормально, и единственное, что ее смущало — это как обращаться к приемному родителю. Видя ее смущение, Малфой сказал:

— Мэйт, я теперь являюсь твоим приемным отцом, но ты взрослый человек и по магическим законам — совершеннолетняя. Поэтому обращения на ты и по имени будет более, чем достаточно.

— Спасибо, Люциус, ты очень помог мне, — краснея, ответила ему девушка, и спросила: — И что будет дальше?

— Ну, теперь, когда ты проснулась, тебе стоит навести ревизию своих способностей: они могли несколько видоизмениться. Медитация тебе поможет в этом. Я получил сообщение о том, что нашелся этот маггловский писатель и мой человек назначил день и час встречи с ним, поэтому я тебя оставлю ненадолго. А ты тут одна не геройствуй особо. Договорились?

Девушка согласно кивнула и аристократ, собравшись, аппарировал в неизвестном направлении, в очередной раз оставив Мэйт одну.

Она не спеша оделась, привела себя в порядок, с удовольствием поела и решив последовать совету названного отца, погрузилась в самосозерцание.

Люциус аппарировал в назначенное место в Потрленде и огляделся: он попал в сумрачный, но на удивление чистый тупичок, с выходом на освещенную улицу.

— Добрый вечер, мистер Малфой, — услышал Люциус знакомый голос.

— Добрый, — отозвался он.

— Я нашел того писателя и передал ему ваше предложение. Он будет ждать вас в ресторане неподалеку отсюда.

— Мистер Лайнс, я признателен вам, — склонив голову, сказал Малфой. — Во сколько он подойдет?

— Через полчаса, — ответил Лайнс, глянув на часы. — Я принес, как вы просили, досье на него и вы сможете с ним ознакомиться.

— Спасибо.

— Пойдемте.

Двое элегантно одетых мужчин вышли на улицу и, пройдя метров триста, вошли в двери небольшого маггловского ресторанчика. Лайнс провел Люциуса за столик в углу помещения и гостеприимно махнув рукой, и усевшись на один из стульев, выложил на стол темную кожаную папку. Люциус пододвинул к себе папку и погрузился в изучение лежащих там бумаг. Через некоторое время он перевернул последний лист и выжидательно поглядел на Лайнса.

— Я представлю вас друг другу, после чего откланяюсь, — сказал тот, видя, что Люциус дочитал.

— Мистер Лайнс, расскажите мне о ваших личных впечатлениях от мистера Гудкайнда? — попросил аристократ, изучая меню, принесенное официантом.

— Ну, что вам рассказать? Маггл, немного постарше вас, спокойный, мне показался немного застенчивым. Как мне кажется, не жаден до денег, хотя и не собирается отказываться от них. Американец до мозга костей, до того, как начать писать, работал реставратором и писал картины. Интересуется живописью, антиквариатом, музыкальными инструментами. В общем-то и все.

— Не много, — несколько разочарованно протянул Люциус.

— Я бы не назвал этого человека слишком открытым, — извиняющимся тоном ответил Лайнс. — Увидите сами.

Малфой кивнул и сделал заказ, а его собеседник поглядел на входящего в ресторан человека.

— Вот и он сам, — сказал он.

Лорд Малфой проследил за его взглядом. К их столу приближался довольно высокий сухопарый американец с длинными волосами, убранными в хвост на затылке. Высокий лоб, голубые глаза, усы, бородка, дорогой, ладно сидящий светлый костюм и светлая рубашка. Вполне симпатичный человек.

Лайнс встал со своего места и пошел ему навстречу. Они поздоровались, пожали друг другу руки и он подвел писателя к столику, за которым сидел Люциус.

— Вот, мистер Гудкайнд, — сказал Лайнс писателю, поздоровавшись. — Это Лорд Малфой, о котором я вам рассказывал.

— Лорд Малфой, это — Терри Гудкайнд, — представил писателя Лайнс.

— Спасибо, мистер Лайнс, — вежливо поблагодарил Люциус и поднялся, протянув писателю руку. — Мне очень приятно познакомиться с вами, — сказал он, благожелательно улыбаясь.

Писатель принял руку аристократа и пожал ее.

Лайнс поглядел на часы.

— Господа, с вашего позволения, я оставлю вас, — сказал он. — Дела.

Откланявшись, он ушел, предоставив мужчин самих себе.

Некоторое время, двое мужчин приглядывались друг к другу, потом постепенно разговор увлек их и через пару часов они уже совершенно непринужденно общались на самые разнообразные темы, словно были старыми знакомыми.

“Пора”, — решил Люциус и легко скользнул в разум расслабленного собеседника, поддерживая непринужденную беседу об импрессионистах. Мягко вытащив из головы писателя все, что ему требовалось, маг стер воспоминания маггла о их беседе и об общении с Лайнсом, внушив тому, что ему просто захотелось посидеть в уютном ресторанчике и поужинать в одиночестве. Сделав это, он покинул ресторанчик и аппарировал в Колорадо, из того-же тупичка, в котором появился несколько часов назад.

Зайдя в дом, Люциус увидел в гостиной Мэйт. Она сидела, сложив ноги по-турецки и не мигая смотрела на горящее пламя свечи. Девушка не услышала, как он пришел, настолько глубоко было ее погружение в себя. На мгновение мужчина замер, пытаясь осознать насколько он помешал ее медитации своим вторжением, но девушка сидела спокойно и расслабленно, ритм ее дыхания вроде бы не изменился. Аристократ тихо вышел на улицу и неслышно притворил за собой дверь. В конце концов, почему бы и не посидеть немного на воздухе, решил он для себя и присев на крыльцо, принялся осмыслять все, что ему удалось выудить из сознания писателя.

А выудил он довольно интересные факты. Писать Гудкайнд стал повинуясь необходимости. В какой-то момент, ему стали приходить сны, которые были столь ярки и насыщенны, что казались реальностью. И самое забавное — сны эти запоминались. Четко, ярко, и очень подробно. Сначала ему настойчиво снился один и тот же. Снился почти два месяца из ночи в ночь. Он стал тревожиться: в конце концов, не может один и тот же сон столь настойчиво сниться? А потом, по наитию записал его и... на его место пришел следующий такой же яркий сон. Когда он приснился третью ночь подряд, будущий писатель записал и его, потом еще один и еще. Так набралось снов на первую книгу, которую он немного поработав, успешно скомпоновал, показал друзьям, а те познакомили его с книгоиздателем. Тот, прочитав первую книгу, решил издать вещь, она получила признание и обрела популярность.

Свои сны Терри воспринимал, как откровение и вдохновение, и считал, что записывает потрясающую фантастическую и совершенно нереальную историю сотворенного его подсознанием мира. Деньги, которые она принесла, были очень приятным дополнением и он не собирался от них отказываться.

Откуда у писателя эти сны, Люциус так и не понял, но это, впрочем, было не так и важно. Важно было другое: книги эти действительно можно было рассматривать, как своеобразный справочник-путеводитель по тому миру. И эти книжки, на самом деле, были фантастической удачей для молодых магов в их ситуации.

Перед мысленным взором Люциуса мелькали картинки снов писателя и он, погрузившись в них, напрочь забыл о времени, о том, что сидит на крыльце, о том, что где-то есть живые люди и когда узкая ладошка приемной дочери легла на его плечо, он вздрогнул от неожиданности и широко распахнув, затуманенные видениями глаза, посмотрел на заботливо склонившуюся над ним Мэйт.

— Люциус, — тихо позвала она, — с тобой все в порядке?

Мужчина тряхнул головой, возвращаясь из видений.

— Да, Мэйт, все в порядке, я просто задумался.

— О чем же? — мягко спросила девушка, усаживаясь рядом.

— Я встречался сегодня с вашим писателем, — сообщил он.

— И?

— Вас троих интуиция не подвела. Эти книги... они действительно о том мире. Я выудил из памяти писателя информацию о том, как он стал их писать... И сам процесс написания в подробностях, — Люциус вздохнул. — Эх... Думосбор бы, я бы скинул это, чтобы показать. В виде воспоминаний — это куда ярче и убедительнее книг.

— Верю. Но думосбора у нас нет? — спросила Мэйт.

— Увы, нет.

— А создать его сложно?

— Очень. Проще с МакГонаггл договориться и воспользоваться тем, что достался в наследство от Дамблдора. Или купить, если найдем в продаже.

— Легилименцией можно было бы поглядеть, но я не владею ею, — задумчиво высказала предположение девушка.

— Кстати о Легилименции. Ей нужно учиться. И окклюменции. В обязательном порядке. Драко умеет закрывать свой мозг, Гарри вроде бы тоже научился, а ты, насколько я знаю, этому никогда не училась?

— Нет, не училась, — подтвердила девушка

— Можем начать этот процесс хоть сейчас, если ты готова.

— Что мне нужно сделать?

— Для начала изгони из своей головы все мысли, это самое важное и самое сложное — полностью очистить сознание. Когда ты посчитаешь, что готова — дай мне знать, я произнесу заклинание и буду стараться добраться до твоих воспоминаний. Я буду действовать очень мягко, но ты почувствуешь вторжение в твое сознание. Твоя задача выпихнуть меня оттуда любым способом.

Мэйт кивнула и сконцентрировалась. Полностью опустошив от мыслей голову, она слегка прикрыла глаза, давая понять Люциусу, что готова.

— Легилименс! — произнес аристократ и плавно скользнул в мысли приемной дочери.

Девушка почувствовала чужое сознание, пытающееся проникнуть в ее мозг, и сделала первое, что пришло ей в голову: “Вази!” — позвала она. И вода пришла на ее зов, окутывая сознание девушки прозрачными волнами, блестящими словно зеркало, настолько гладкое, что в них отражались яркие солнечные лучи. Люциус видел перед собой только легкую рябь водной глади и яркие блики на поверхности. В какой-то момент среди ряби вспухла мощная волна, мягко выпихнувшая мужчину из сознания Мэйт. Аристократ осознал себя сидящим на крыльце и ошарашенно рассматривающим безмятежную девушку.

— У тебя получилось! С первого раза!

— Ты действовал очень мягко, попробуем более жесткий вариант?

Люциус согласно кивнул и вновь нацелившись на Мэйт волшебной палочкой сказал:

— Легилименс! — на сей раз он действовал жестче, решительнее, но вновь его встретила спокойная, блестящая водная гладь. Люциус усилил давление, стараясь проникнуть глубже в сознание, и волна опять выпихнула его из чужого сознания.

— Молодец! — похвалил он, и прищурившись произнес: — Легилименс! — без предупреждения и постарался вложить всю мощь, на которую был способен.

Отпор он почувствовал сразу, ему показалось, что он оказался в прибое штормового моря и одна из волн совершенно недвусмысленно, и абсолютно не церемонясь, вышвырнула его из сознания Мэйт.

Тряхнув головой Люциус воззрился на девушку.

— Поздравляю, моих способностей не хватает на то, чтобы пробить твой блок. Я не самый сильный легилимент, но это все равно: прекрасный результат! Теперь тебе важно научиться держать этот щит всегда, в любых ситуациях, даже во сне, но думаю, для тебя это не будет проблемой. Похоже, тварюшка, которой ты дала приют, будет защищать тебя от любой ментальной атаки.

— Северус в легилименции сильнее тебя? — спросила Мэйт.

— Да, — спокойно признал Люциус.

— Ага, значит надо будет попросить его попробовать пробиться.

— И если он не сможет этого сделать, то мы будем уверены, что и Сама-знаешь-кто тоже не сможет, — радостно констатировал Малфой. — Думаю, и мальчики своими стихийными духами защищены не хуже. Это просто прекрасная новость! Хочешь попробовать себя в качестве легилимента?

— А я не наврежу тебе? Мне бы не хотелось...

— Ну, в окклюменции я сильнее, чем в легилименции. Слово ты знаешь, жест видела, попробуй. Я постараюсь показать тебе то, что выудил из головы писателя

Мэйт достала свою волшебную палочку и после некоторых колебаний произнесла:

— Легилименс!

Ее сознание, словно тоненькая струйка воды, мягко скользнуло в сознание названного отца и перед глазами девушки замелькали его воспоминания о встрече с писателем. Они, сидящие друг напротив друга в ресторане и общающиеся о искусстве, потом невербальный легилименс и … череда воспоминаний, увиденных Люциусом в голове писателя, заполнила сознание Мэйт. Потом, эти воспоминания закончились, и она увидела пару мужчин причудливо переплетшихся на ковре у камина, и смотрящих друг на друга с такой нежностью и восторгом, что аж дух захватывало. Девушка поняла, что проникла куда дальше, чем нужно было, и поспешно разорвала контакт.

— Прости, — прошептала она, покраснев.

Люциус фыркнул.

— Бывает, — успокаивающе сказал он. — Попробуй еще раз, на сей раз твоей задачей будет попытаться пробить мой блок. Мне интересно, насколько у тебя это получится.

— Может не надо? Все таки это твои мозги... Мало ли, что?

— Ну, в случае чего — поболит голова. Это не смертельно, зато ты будешь представлять свои возможности.

Мэйт кивнула и произнесла:

— Легилименс!

Тонкая струйка ее сознания устремилась к названному отцу и встретила на своем пути глухую каменную стену. Мэйт поменяла способ воздействия: там, где не протечет вода в жидком виде, у пара есть шансы и струйка рассеялась туманной дымкой, стремясь просочиться сквозь стену. Постепенно, мельчайшие капельки воды прошли сквозь нее и Мэйт увидела то, что искала: маленький Люциус заливисто смеялся бегая по зеленой лужайке в Малфой-мэноре, Люциус чуть постарше внимательно слушал мать, сидя на мягком пуфике. Поняв, что она прошла щит, Мэйт прервала действие заклинания, мягко выскальзывая из сознания названного отца.

Затуманенные глаза аристократа приобрели осмысленное выражение и он, в очередной раз за сегодняшний день, удивленно уставился на девушку.

— Как ты это сделала?

— Я... Не знаю, как объяснить. Я подумала, что если вода не может просто так пролиться за твою стену, то у пара есть шансы и оказалась права.

— Гм, никогда не сталкивался с таким способом проникновения в сознание... — задумчиво сказал Люциус, потирая подбородок. — По сути, ты не сломала защиту, а обошла ее, при этом сделала это очень мягко. Настолько мягко, что голова сейчас не болит. При взломе ментального щита она обычно раскалывается. Удивительно, честное слово. И, похоже, мне по-новой надо учиться окклюменции, я не мог выставить этот... пар из своей головы. Он слишком эфемерен. Попробуй еще раз, а я подумаю, что с этим делать, ладно?

— А не хватит на сегодня?

— Давай уже!

— Ладно, но я попробую без палочки, мне интересно, получится или нет, хорошо? — спросила Мэйт, откладывая волшебную палочку.

Люциус скептически посмотрел на нее и кивнул.

— Легилименс! — произнесла девушка, смотря в серые глаза названного отца.

Уже знакомое ощущение своего сознания превращающегося в струйку и проникающего в чужое, накрыло ее с головой. Встретив на своем пути знакомую стену, Мэйт распылила свое сознание в мельчайшую пыль и просочилась сквозь камень, там ее ожидал еще один слой стены. Та представляла что-то вроде толстого стекла. Мэйт по-новой распылила свое сознание по гладкой стеклянной поверхности, ища малейшие трещинки, сквозь которые можно было бы просочиться внутрь. Таковых не наблюдалось, и девушка изменила тактику: раз это стекло, то, может быть, оно хрупкое? Собрав свое сознание в твердую острую ледяную иглу она с усилием ткнулась в стеклянную поверхность. Ничего не произошло, Мэйт попробовала еще раз, и еще, но стеклянная поверхность, слегка пружиня, выдерживала ее атаки. Девушка еще раз изменила тактику и разделила свое сознание на две половины — одну она нагрела до температуры кипения, а вторую заморозила и ударила по стеклу сначала горячей водой, нагревая его, а после этого — льдом. Место, куда пришелся удар, покрылось мелкими трещинами, и девушка оборвала действие заклинания.

Малфой был белее мела и тяжело опирался спиной о столбик, поддерживающий крышу над крыльцом.

— Люциус! — воскликнула девушка.

Аристократ с усилием потер виски.

— Это было очень... поучительно, — выдавил он, хватая ртом воздух.

Мэйт вскочила на ноги и бросилась в дом, вернувшись через несколько минут, она протянула Люциусу флакон с обезболивающим зельем.

— Выпей это, — потребовала она.

Страдалец послушно осушил флакон и прикрыл глаза, ожидая, пока зелье подействует.

— Стекло не подходит, — грустно констатировал он. — Может быть...

— Нет! — решительно прервала его девушка. — На сегодня экспериментов достаточно!

— Но, вообще, результат просто потрясающий! И это все без палочки! Святая Моргана! Что было бы с палочкой?!

— Честно говоря, я не хочу этого знать. Я ведь могла случайно убить тебя. По-моему, семейству Малфоев не идет на пользу общение с гриффиндорцами. Малфои под нашим воздействием подозрительно быстро превращаются в маньяков-самоубийц.

Обезболивающее зелье, наконец, подействовало и головная боль отступила.

— Да ладно тебе, — беззаботно махнул рукой Люциус. — Не убила же? Ты вообще удивительно четко контролировала процесс. Я поражен.

Мэйт зарделась от похвалы.

— Пойдем, я покормлю тебя ужином? — предложила она.

— Ужином? Это прекрасная идея! — с неподдельным энтузиазмом воскликнул мужчина, поднимаясь на ноги и протягивая руку приемной дочери.

Поужинав, Люциус сидел и пил чай, раздумывая о чем-то, Мэйт прибрала со стола и мыла посуду. В какой-то момент, мужчина встал, взял посудное полотенце и стал вытирать вымытые тарелки и составлять их на место. Девушка была крайне удивлена подобному жесту аристократа, и вопросительно изогнув бровь, поглядела на него.

— Когда-то, очень давно, мы с Нарси иногда сбегали куда-нибудь, и там приходилось готовить самим, мыть посуду, убирать и так далее. Это оказалось не так сложно, и почему-то было очень… интимно. Я тоскую по жене, а ты, иногда, чем-то ее напоминаешь.

Дата добавления: 2015-10-21