Гарри Поттер и сумасшедшая магия (слэш) 3 страница

— Гадость какая! — с негодованием и страхом воскликнула Гермиона.

— Гадость гадостью… но зато правда. И не вызывает таких последствий, какие сейчас наблюдаются практически по всей Европе.

— Эй, а что за последствия-то? — растерянно спросил Гарри.

— Ты что, не в курсе? — одновременно спросили Драко и Гермиона.

— Нет, я же последние два года прожил среди магглов и магией пользовался крайне редко.

— Магия стала вести себя как-то странно. Иногда результат заклинаний выходит совершенно не таким, как ожидался, иногда вообще ничего не происходит. Когда именно это началось — никто точно не знает, но сейчас, чтобы заклинание сработало верно, нужно прилагать осмысленные усилия, и не всем они удаются. Например, я, чтобы все вышло, как задумано, каждый раз концентрируюсь на заклинании, стараясь четко представить результат, который ожидаю увидеть, — сказала Гермиона. — Драко, а почему “тёмная” магия не вызывает таких последствий? — спросила она. Любопытство явно пересилило остальные чувства.

Малфой пожал плечами и поморщился от накатившей вслед за этим телодвижением боли.

— Мне кажется, что дело в методе, которым пользуется Маг для колдовства. “Тёмный” метод построен на том, что маг берёт энергию, необходимую ему для произведения какого-то действия не откуда ни попадя, а извлекает её из ингредиентов и самого себя. Смотри, скажем, стандартное простейшее «Акцио». Ты никогда не думала — откуда именно берётся энергия на то, чтобы предмет начал перемещаться к волшебнику?

А я тебе расскажу.

Из окружающего волшебника пространства. Он произносит ключевое слово, совершает специальный взмах палочкой и… предмет летит ему в руки. Энергия собирается из пространства с помощью слова и взмаха, полностью расходуясь в процессе действия заклинания. Волшебник, при этом, является просто проводником магической энергии.

Такого же типа заклинание есть и «тёмное». Для него маг должен взять определенное растение, собранное в определенный момент, растереть его в руках, после чего произнести ключевое слово и сделать определенный жест. Процесс растирания растения высвобождает энергию, необходимую для перемещения предмета в пространстве. Слово не даёт ей растечься в пространстве без толку. А жест, — жест подстегивает мага к выработке магической энергии и сплетает её с энергией, высвобожденной из ингредиента. Она не берётся из пространства и не наносит вреда балансу окружающего мира, она вырабатывается самим магом и высвобождается из него. Если маг пользуется при сотворении заклинания палочкой, то взмах ею связывает энергию ингредиента, личную энергию мага и энергию, создаваемую палочкой. И опять же, баланс сохраняется.

«Светлое» заклинание такой вред, пусть и минимальный (в случае с «Акцио»), — наносит. Волшебник просто берет энергию из пространства, проводит через себя, ничего не добавляя и не восполняя истраченное.

Окружающие нас живые существа производят её для поддержания своих жизней и излучают излишки этой самой энергии, также, как, например, тепло. Кто-то больше, кто-то меньше. Скажем, дракон производит и излучает её много, а какая-нибудь травинка в поле — немножко. Ещё есть специальные артефакты, производящие эту энергию. В Хогвартсе таких было довольно много. Есть артефакты, аккумулирующие ее. Палочка — это предмет, который умеет хорошо аккумулировать данную энергию из пространства, окружающего волшебника, и помогает направлять её в нужную сторону, и совсем чуть-чуть — производить.

Последние годы мы наблюдаем последствия нарушения баланса. Представь, сколько энергии потребовалось для войны? Сколько волшебников использовало направо и налево сотни мощнейших заклинаний в сжатые сроки? Магическая энергия попросту истощилась. И всё. Дальше она может восстановиться, если ею стараться не пользоваться, а может и разрушиться при дальнейшей активной эксплуатации.

— Ты хочешь сказать, что волшебники сами сейчас истощают запасы энергии? А… а откуда тогда взялись, как ты утверждаешь, «сказки» о Тёмных? — спросила Гермиона, переминаясь с ноги на ногу и рассеянно оглядываясь по сторонам. Все время, пока блондин рассказывал, она простояла почти не шелохнувшись и сложив руки на груди, разглядывая рассказчика так, как обычно разглядывают нечто весьма экзотичное, но не слишком привлекательное на вид. Но слушала она крайне внимательно, ведь Драко рассказывал совершенно потрясающие вещи. Не менее внимательно слушающий бывшего врага Гарри осознал, что рассказ его увлекает, а тембр голоса расказчика успокаивает и зачаровывает.

— Ну, в общем, да, истощают. А сказки… Когда-то очень давно все волшебники пользовались именно «тёмным» способом работы с магией, потом пра-пра-прадед Мерлина совершил открытие: оказалось, что творить заклинания возможно и не производя самому магическую энергию. Он изобрел волшебную палочку и технику работы с ней, разработал набор разнообразных заклинаний и так далее. К рождению деда Мерлина палочки, и всё, что с ними связано, плотно вошли в обиход. За время от открытия и изобретения палочки, до, собственно, активной деятельности самого Мерлина, обнаружилось, что способностью проводить магическую энергию может обладать относительно большое количество маглов. Претендентов на попадание в магическое сообщество стало в разы больше… Маглорожденные маги и раньше, конечно, были, но их было мало, впрочем, магов всегда было не много, но это сейчас не важно.

Драко перевел дух, и Гермиона, воспользовавшись этим, подобрала подушки, которые отшвырнула, и по-новой устроилась на ковре, всем своим видом показывая, что очень хочет услышать продолжение рассказа и слизеринец, вздохнув, продолжил:

— Важно то, что магом мог стать только тот, кто сам способен производить магическую энергию в больших количествах, чем необходимо для поддержания собственной жизни. Именно этот критерий, являлся основным для отличия мага и магла. Таких детей отыскивали и всеми правдами и не правдами начинали обучать работе с магией.

Итак, ко временам Мерлина было два типа людей, способных работать с магической энергией: их называли «маги» и «волшебники». Магом назывался человек, производящий магическую энергию с излишком. Волшебник мог быть только проводником. Дети волшебников через несколько поколений могли тоже стать магами. Если волшебник вступал в брак с магом, то у их детей могла появиться способность вырабатывать энергию. Правда, обычно в меньшем объёме, чем дети, родившиеся у двух магов.

Так вот, со временем, в магическом мире образовались две позиции, два противоположных взгляда на положение вещей. Одна партия магов считала очень правильным и полезным, что появилась возможность многим пользоваться магией, они с удовольствием брали в жены и выходили замуж за волшебников, и даже за маглов. Рассказывают, они мечтали о том, что со временем всё население планеты будет способно владеть магией. Другая партия, жёстко придерживалась консервативных позиций и считала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Они практически никогда не смешивали свою кровь с кровью волшебников, предпочитая разбавлять её кровью вейл, русалок и других магических существ.

Так как маги, у которых в предках были волшебники, оказывались гораздо слабее магов, в чьих жилах не текла волшебная кровь, то кто-то из них, судя по всему, стал отчаянно завидовать «чистокровным». В общем, на этом основании начался раздор, переросший со временем в войну.

Достоверных данных о том, кто в действительности был зачинщиком той войны, кажется, не удастся найти уже никогда и никому, но точно известно, что пострадали в ней многие. Потом начался период, который маглы называют «времена инквизиции». Один из моих предков пишет, что этот период, отчасти, был последствием войны в волшебном мире. На кострах было сожжено немало как «чистокровных» магов, так и «полукровок». Но «полукровок» к тому моменту было больше, в смысле — не сожжено, а вообще — по численности. Чистокровные маги сочли для себя лучшим попрятаться по разным глухим местам. Они стали вести очень скрытный образ жизни, сохраняя знания об изначальном способе взаимодействия с магической энергией, передавая его от отца к сыну, от матери к дочери. А ведь давно известно: то, что скрыто — возбуждает недоверие и страх, которые, в свою очередь, вызывают желание уничтожить всё, что возбуждает эти чувства. Наверное, своей скрытностью маги сами загнали себя в ловушку…

Со временем древний способ взаимодействия с магической энергией практически совсем забылся, оброс разной степени неправдоподобности легендами. Например, отыскивание среди маглов детей со способностью к магии, в исходном представлении об этой способности, превратилось в омерзительную легенду о похищении младенцев; использование своей крови в качестве ингредиента в сложнейших заклинаниях и зельях — в кровавые жертвоприношения и так далее. Начались гонения на представителей чистокровных семей, разнообразные притеснения их. Магов стали называть «Тёмными», навешали на них кучу отрицательных ярлыков. Часть чистокровных семейств предпочла безвестность и глушь; часть, к ним относились и мои предки, с течением времени, умудрились очистить свои фамилии от термина «тёмный маг», добились определенного признания и положения в магическом мире, и жили, не афишируя своих способностей и знаний широкой публике. Ну, а события новейшей истории тебе известны.

— А Волан-де-Морт?.. — поинтересовался Гарри. Почему-то, именно этот вопрос его беспокоил в данную минуту больше всего. Неосознанно, все это время молодой человек прижимал к себе фолиант, который читал до того, как в комнату вошла Гермиона, но только теперь, осознав это, заставил себя разжать руки и спокойно положить книгу себе на колени.

— Он был редким исключением из правил. Его мать происходила из древнего чистокровного рода, а отец — был маглом. При этом, сам он, почему-то, получился Магом. И, смею тебя заверить, не самым слабым. В начале своей, так сказать, карьеры, он обещал чистокровным семьям равноправие, их детям — безопасность и процветание, всё в таком роде. Много поколений притесняемые и гонимые маги встали на его сторону, поверив его обещаниям. Впрочем, на его стороне, как ты помнишь, были не только чистокровные. Среди его сторонников оказалось достаточное количество разнообразных существ. Кому-то нужна была власть, кому-то деньги — каждый преследовал личные цели. В какой-то момент, возможно, сыграла его родовая предрасположенность к сумасшествию и, видимо, он действительно повредился рассудком. Его словно заклинило на бессмертии, на боли, на убийствах. И он пошел в разнос. Когда он исчез, не сумев убить Гарри, многие его сторонники, поняв к тому моменту свою ошибку, вздохнули с облегчением. Кто-то из его сторонников, опомнился ещё раньше. Но все они были замараны по самые уши тем, что творили вместе. Им было страшно. Потом он появился вновь. У кого-то хватило решимости не встать по-новой под его знамёна, а у кого-то — нет.

После столь длинной и развернутой лекции, Малфой, казалось, совсем обессилел. Гермиона поднялась на ноги и подошла к прикроватной тумбе, налила в стакан воды, открыла несколько флакончиков с зельями, накапала в воду и протянула ему.

— Выпей это, — велела она.

Малфой послушно выпил.

— Но… А как же Гарри?.. — задала вопрос девушка, усаживаясь на прежнее место.

— А что Гарри? Гарри — если придерживаться терминологии, о которой я рассказал — Маг. Притом — довольно мощный. Я провёл тест на способность её производить. Всё сходится, — пожал плечами блондин.

— А как ты… Почему ты решил провести этот тест? — поинтересовалась Гермиона, желавшая разобраться во всем до конца.

— Видишь ли, Гермиона, во-первых, я знал, что Гарри из древнего «чистокровного» рода. Во-вторых, он рассказал мне о способностях, которые в себе обнаружил. Я просто сложил два и два. Не более того, — ответил Драко, прикрыв глаза.

Гермиона озадачено уставилась на Гарри, явно не понимая, о чём это говорит Малфой.

— О каких таких способностях? Боггарта вам под подушку, вы можете изъясняться внятнее?! — взвилась девушка, резко повернувшись к брюнету. Ответ Драко ее скорее еще больше запутал, чем что-то прояснил.

Гарри покраснел:

— Ну… я… В общем, я обнаружил, что могу колдовать без палочки и стал чувствовать эмоции окружающих людей… — почему-то тихо промямлил он.

Гермиона переводила недоверчивый взгляд с Гарри на Малфоя и обратно.

— Да, способность к беспалочковй магии и эмпатия — это свойства, которыми может обладать только Маг, — подтвердил блондин и, проведя руками по лицу, открыл глаза.

— А… а какими ещё способностями может обладать маг? — полюбопытствовала девушка.

— Разными. Кто-то обладает способностью читать без применения заклинаний мысли окружающих; кто-то может превращаться в животных или магических существ без специального обучения; кто-то обладает голосом, способным зачаровывать — у каждого что-то своё. Чистокровные семьи обычно хранят в строгом секрете не только свои способности, но и любую информацию о них. Я знаю очень не много, а то, что знаю — насобирал по крохам из Родовой Книги. Что-то рассказал отец… В общем, с миру по нитке. О беспалочковой магии знаю по своему опыту, у меня эта способность тоже есть, правда, не очень сильно развитая.

— Но я не чистокровный. Моя мать — она же была маглорожденная? — вопрос прозвучал так, словно Гарри пытается изо всех сил откреститься от малфоевских слов. Отчасти так и было, он по опыту знал: ничего хорошего от любых новостей подобного рода не бывает.

— А вот тут я ничего определенного сказать не могу. Может быть, твоя мать была от рождения не проводником энергии, а генератором её, а возможно, кровь Поттеров настолько сильна, что Лили Эванс, будучи волшебницей, не сыграла особой роли… Так или иначе — результат на лицо.

Гермиона поднялась на ноги и нервно прошлась по комнате, погруженная в переваривание кучи данных, неожиданно свалившихся ей на голову. Она привыкла, что ответы на практически все возникающие у неё вопросы, можно получить в книгах. Тут же, всё прояснить для себя, кажется, будет не так просто. Часы, проведённые в библиотеке Хогвартса... В библиотеке. Книги. Её взгляд упал на толстенный фолиант, всё еще лежавший на коленях у Гарри. Эта книжечка, кажется, была способна дать ответы на массу вопросов, теснившихся в её голове.

— Ну да! Книга же! Мерлин! Какая же я глупая! — Гарри и Малфой, с практически одинаковыми выражениями непонимания и удивления на лицах, воззрились на мечущуюся по комнате девушку.

— Миона, что ты там ещё придумала? — хором вопросили они, и удивленно переглянулись — дожили, теперь хором разговаривают.

— Малфой… Драко, а можно сделать как-то так, чтобы я могла почитать эту твою семейную Книгу? — Малфой аж задохнулся от гнева — никогда ещё ни один не-Малфой, даже просто не прикасался к Книге Рода, и в малфоевском представлении, сама идея об этом, выглядела истинным святотатством. Он открыл было рот, чтобы послать к Мерлиновой бабушке наглую грязнокровку, посмевшую посягнуть... но Гермиона, поняв, что сейчас будет, замахала на него руками.

— Нет! Я... Ты всё не так понял! Это не праздное любопытство или попытка как-то оскорбить твои чувства. Я понимаю, что эта Книга очень важна для тебя и представляет огромную ценность для твоей семьи. Я знаю, что в ней могут быть какие-то семейные тайны… Нет, они мне, конечно, очень интересны, но сейчас не в них дело. Меня крайне беспокоит то, что сейчас творится в магическом мире, не так работающая магия и всё такое, а в ней могут найтись какие-нибудь идеи о том, что делать. По твоим словам выходит, что эта книга правдивее и объективнее рассказывает о событиях предшествующих нашему времени. И, может быть, в ней… Я честно не знаю, на что именно надеюсь, но мне, почему-то, кажется очень важным прочесть её. На любых твоих условиях. Ну, пожалуйста… — девушка стиснула руки на груди в умоляющем жесте. — Хотя бы подумай об этом.

И Малфой задумался, прикрыв глаза. В принципе, ну, если по большому счету — ничего не препятствовало тому, чтобы дать Грейнджер почитать эту грешную книгу. Кроме традиций, кои по сути своей были не более, чем условностью, ну и охранных заклинаний, которые вполне послушны воле чистокровного Малфоя. В общем-то, он ничего не терял, а скорее наоборот, мог приобрести лишние баллы доверия. Никаких особо страшных и ужасных тайн, способных навредить ему, если о них узнает кто-то чужой, всё равно не возможно было почерпнуть. Правда, там можно было много чего другого вычитать: рецепты зелий, описания заклинаний и ритуалов. Какие-то из них, со временем, стали общедоступными, а большая часть, являлась до сих пор достоянием очень узкого круга лиц. У Грейнджер к этим данным, в обычной ситуации, мог бы появиться доступ в единственном случае — она должна была бы принадлежать к Роду Малфоев, но по понятным причинам это было маловероятно. Привитая многими поколениями скрытность и осторожность, хрупкие ростки приязни и дружбы, появившиеся за последнее время между ним и Гермионой, раздирали молодого человека на части.

Гарри сидел, переводя взгляд с Гермионы на Малфоя, и с удивлением ощущал обуревающие их чувства: подруга вся аж светилась надеждой, предвкушением и запредельным азартом. Малфоя же, явным образом, одолевали сомнения. Гарри ощущал его сомнения, будто свои и, пожалуй, это было очень… интересно, ну, во всяком случае, до крайности необычно. Почему-то, до этой минуты ему казалось, что потомок аристократов, в принципе, если угодно, конструктивно, не может испытывать таких чувств. Гарри вдруг осознал, что всегда, буквально с первой встречи со слизеринцем, воспринимал его холодной, расчетливой, самоуверенной и надменной сволочью, вообще не способной сомневаться в чём бы то ни было. А то, что происходило сейчас в душе у его недруга, удивляло Гарри, заставляя посмотреть на Малфоя по-новому.

Забавно, все чувства Гермионы были видны по выражению ее раскрасневшегося лица и сияющим глазам, а на лице Малфоя — не дрогнул ни один мускул. Оно казалось спокойным и, как обычно, надменным. Даже очень хороший физиогномист не смог бы прочитать по нему, что сейчас испытывает молодой человек, лежавший в постели. Гарри даже позавидовал такому самообладанию, проявляемому им в этот момент. Через несколько минут, показавшихся очень долгими, Гарри ощутил, что Малфой таки пришел к какому-то решению, и он не ошибся: тот открыл глаза и заговорил тихим голосом.

— Хорошо, Гермиона, я дам тебе возможность прочитать Родовую Книгу. Но мне придется взять Непреложный Обет с тебя о том, что ты никогда не используешь знания, почерпнутые из неё, с целью навредить мне, — он выжидательно поглядел на Гермиону.

— Хорошо, я могу принести такой Обет, — торжественно ответила девушка.

— Чтобы дать тебе возможность читать эту книгу, мне нужно будет совершить некий обряд… Для него мне потребуется несколько капель твоей крови.

Гермиона немного подумала и согласно кивнула.

— Хорошо. Поттер, может быть, ты согласишься скрепить Обет? Гермиона, тебе надо подойти и дать мне руки.

Гермиона сделала несколько шагов к кровати, на которой лежал Малфой, села рядом и протянула ему руки. Он взял их, сжав запястья девушки своими тонкими длинными пальцами, Гермиона, в свою очередь, обхватила запястья Малфоя. Гарри встал, положил Книгу, до того лежавшую у него на коленях, в кресло, и как зачарованный подошел к ним вплотную, коснувшись их рук своими. Он чувствовал ток магической энергии, идущий через него, ощущал, как она, истекая из его пальцев, начинает закручиваться тонкой шёлковой лентой, оплетая руки всех троих, сплетаясь в заклинание Непреложного Обета. Он сосредоточился на своих ощущениях и тихим торжественным тоном произнёс:

— Обещаешь ли ты, Гермиона Грейнджер, никогда не использовать знания, которые почерпнёшь из Родовой Книги Малфоев, во вред Драко Малфою?

— Обещаю, — сказала Гермиона.

Сверкающий язык пламени сорвался с пальцев Гарри, словно окрашивая и делая видимой невооруженным глазом, эту самую ленту, которую он явно ощущал. Она превращалась из невидимой мягкой и текучей субстанции, в подобие докрасна раскалённой, и при этом не обжигающей проволоки, крепко связывающей троих непостижимыми магическими узами.

Несколько секунд сияющая нить, обвившая их сцеплённые руки, продолжала светиться, а потом погасла, будто впитавшись в кожу. Гарри первым отнял свои руки от рук Драко и Гермионы. Обет был принесен и скреплен магией.

Девушка с неподдельным интересом внимательно посмотрела на Гарри и покачала головой.

— Обряд Непреложного Обета без палочки, Поттер, ты сам-то понял, что сделал? — ехидно поинтересовался Малфой.

— А… Да я… Ну, в общем, так получилось, — Гарри отчего-то мучительно покраснел. И внезапно его пронзила кристально-ясная мысль — что-то с этим обрядом было не так. Какой-то он вышел неправильный, что ли. Но опыта работы с такими заклинаниями у молодого человека не было и он отмахнулся от этой мысли, как от несущественной.

Малфой меланхолично пожал плечами:

— Ну-ну. Так, теперь второй пункт нашей программы. Поттер, дай пожалуйста Книгу.

Гарри, всё ещё пораженный необычностью своих ощущений от сотворения заклинания, медленно подошел к креслу, взял Книгу и протянул её Малфою. Тот с видимым усилием принял из его рук увесистый фолиант и положил его себе на живот.

— Дай мне любую руку, Гермиона, мне придется сделать небольшой надрез…

Гермиона послушно протянула руку.

Также, как некоторое время назад, когда он производил манипуляции с ларцом, Малфой взял палочку, направил её на запястье Гермионы и вновь прошептал заклинание. Из неё, как и в прошлый раз, вырвался тонкий серебристый луч, коим Малфой сделал маленький и тонкий порез. Гермиона вздрогнула, но руки не отняла. Из пореза полилась кровь. Малфой поднёс кровоточащее запястье девушки к фолианту, и несколько капель алой жидкости упало на тёмную кожаную обложку книги. Малфой пробормотал заклинание, и порез закрылся, не оставив следа на тонкой коже Гермионы. Яркие капли крови, почему-то не растеклись по тёмной обложке книги, как было бы положено вести себя любой жидкости. Они лежали на поверхности, как драгоценные камни, и будто светились изнутри мягким красноватым светом. Малфой провёл руками над Книгой Рода, беззвучно шевеля губами, и кровавые капли бесследно исчезли, впитавшись в обложку. Лёгкая испарина покрыла его бледное лицо.

— Всё. Теперь ты можешь спокойно её трогать и читать.

Гермиона с благоговением взяла фолиант в руки. Гарри ощутил исходящую от неё волну предвкушения.

— Попить дайте, а… — попросил Малфой слабым тихим голосом.

Гермиона, быстро положив вожделенное сокровище обратно на малфоевский живот, склонилась над тумбочкой, позвякивая пузырьками с зельями. Накапав в очередной раз смесь различных зелий в стакан с водой, она протянула его своему пациенту. Малфой в несколько глотков осушил предложенный ему коктейль и блаженно закрыл глаза.

— Есть не хочешь? — заботливо спросила девушка

— Не-а, а вот спать — хочу.

— Ну и спи. Сон лечит. Пойдем Гарри. Дадим ему спокойно отдохнуть.

И Гермиона направилась к двери, естественно, забрав увесистую книжку с собой.

Глава опубликована: 18.05.2011

Глава 4

Гермиона с Гарри не сговариваясь пошли на кухню.

Там обнаружился, к удивлению друзей, поджидающий их, взъерошенный спросонья Рон.

— Рон! Ты уже проснулся? Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила Гермиона.

— Угу, нормально. Надо в Нору, сказать, что с нами всё в порядке. Да и еды какой-нибудь прихватить, а то у тебя, Гарри, шаром покати.

— Не ходи, Рон. С едой что-нибудь придумаем. Надо немного подождать, вдруг...

— Нет, Гермиона. Я пойду. Надо. Я вернусь, как только смогу, обещаю! — перебил её Рон.

— А вдруг тебя там поджидают? Ведь прямо во двор аппарировать нельзя. Они видели тебя… Нас всех!

— Да я через камин, никто ничего не узнает, никто нас не найдет, не переживай так.

— Но каминная сеть…

— Полностью под контролем Министерства! Оттуда в первую очередь поубирали всех сторонников Волан-де-Морта, ты же знаешь!

— Ох, не нравится мне эта затея. Ну не нравится, и всё тут!

— Ну, Гермионочка, я взрослый мальчик, я уже могу решать, ладно?

— Да-а-а, но… я всё равно волнуюсь.

— Да ладно, что может случиться? — Рон встал и направился к камину, протянул руку к плошке с летучим порохом и обнаружил, что в ней не осталось ни пылинки.

— Вот ведь! Летучий порох кончился.

— Как кончился? Вроде был…

— Ладно, фиг с ним. Аппарирую.

— Прямо отсюда не выйдет. Тут до сих пор стоит заклинание против аппарации, — заметил Гарри

— Ну, я и с крыльца могу, я не гордый.

— Рон! Не надо! Ты же знаешь, как сейчас работает магия. А вдруг что-то пойдет не так?

— Гермиона, всё будет хорошо. Верь мне!

Рон направился к дверям, выходящим на улицу, Гарри и Гермиона последовали за ним. Они вышли на порог и огляделись — никого на улице не было. Рон крутанулся на месте, прошептал заклинание и исчез. Гермиона тяжело вздохнула.

— Какой же он все-таки иногда упрямый. Жуть просто! Вобьет себе в голову какую-нибудь дурацкую идею и пока не воплотит её, не уймётся. Ох, не спокойно мне что-то. Пойдем в дом, — сказала девушка, увлекая за собой Гарри.

— Пойдем, да, — согласился тот.

И Гарри с Гермионой отправились обратно на кухню.

— Чаю? — спросил Гарри, разглядывая не наличествующие, а, скорее, отсутствующие запасы провизии: несколько высохших напрочь картофелин, пара твёрдых, как камень, пряников, несколько луковиц и четверть чашки гречневой крупы, можно было всерьез не воспринимать.

— Не откажусь, спасибо.

— Сейчас заварю. Расскажи мне, что происходило, пока я отсутствовал? Что случилось с Малфоем, отчего он такой покладистый, добрый и вежливый? Я вообще от его поведения в шоке. Мне показалось, что даже тебя, которую искренне презирал, он воспринимает как… друга, что ли?

— Ну, я с ним таким знакома с момента похорон павших в Битве за Хогвартс. Похороны состоялись через пару дней, когда в замке более-менее прибрали, всех мертвых отнесли с поля боя, извлекли из-под обломков; собрались все родственники... Министр внёс предложение, и с ним согласились — похоронить всех сражавшихся за светлую сторону на кладбище Хогсмида. После похорон Малфой подошел ко мне. Выглядел он, надо сказать, ужасно. Такой… жалкий, заплаканный, с затравленным взглядом, потерянный. Ни капли его обычной надменности и высокомерия. Поразительно. Он предложил мне поговорить. Наедине. Мы забрались на Астрономическую башню. Он… Представляешь, он извинялся. Он рассказал мне о том, как пытался убить Дамблдора…

— Ну, это, по-моему, всем известно! Чего там рассказывать-то? Ожерелье, медовуха отравленная… А потом чёртов исчезательный шкаф.

— Нет, ты не понимаешь. Он рассказал мне о том, почему он так поступал. Он рассказал, как именно Волан-де-Морт вынудил его это сделать. Рассказал, что было на Рождественских каникулах, когда Лорд выказал ему свое недовольство. Ты знаешь, что он мучил Круцио Нарциссу на глазах сына, а потом его самого? В присутствии матери. Удивительно, но… кажется, Драко действительно очень любит родителей. Он рассказал про Люциуса. Рассказал, что он в какой-то момент одумался, понял свою ошибку, рассказал, что отец корил себя за многое. Ещё рассказал, что тот старался максимально оттянуть момент получения Драко тёмной метки, и делал всё, что мог, чтобы спасти сына от этой участи. Но не сумел, к своему большому сожалению.

Слушая рассказ Гермионы, Гарри удивлялся всё больше и больше.

— И ты поверила во все эти сопли в сахаре? Гермиона, ты ли это?

— Нет. Не поверила. И так ему в лицо и заявила, что не верю не единому слову. Когда я это сказала, то думала, что он прямо сию же секунду сбросится с этой самой башни. Я видела готовность сделать это в его глазах и постаралась объяснить, что мое недоверие к его словам — совершенно не повод к самоубийству. В итоге, он согласился с моими доводами, но сказал, что предоставит доказательства, после чего молча развернулся и ушел. На следующий день сова принесла ларец. В нём стояло несколько флаконов с воспоминаниям его, Люциуса и Нарциссы. Ты же знаешь, подделку можно отличить от настоящих воспоминаний. Так что, пришлось поверить. Не подружиться, но поверить в искренность и честность, в благие намерения.

Дата добавления: 2015-10-21