- Это такое несчастье, то, что случилось с господином Акихико. Мы здесь все любили его…
«Любили?..» Слова, сказанные в прошедшем времени, неприятно и болезненно резанули слух.
- Он еще не умер, понятно вам?! – неожиданно для себя самого обозленно крикнул Такахаси. – И не умрет! Я этого не допущу!
И не ожидая ответа от ошарашенного Танаки, сорвался с места и убежал.
Сейчас обессиленный юноша сидел на скамье недалеко от магазина бытовой техники, размышляя, что еще он может предпринять для поисков своего возлюбленного. Казалось, он уже побывал везде, где только мог, но никто так и не смог прояснить ситуацию с пропавшим писателем. И Мисаки чувствовал, как отчаяние вползает в его душу холодной скользкой змеей, обвиваясь вокруг его сердца, стискивая его своими омерзительными кольцами.
«Что дальше? – думал студент, беспомощно уронив руки. – Что еще я могу сделать? К кому обратиться? Никто мне не поможет. Его спрятали от меня. И это правильно. Ведь я бросил его. Бросил именно тогда, когда он больше всего нуждался во мне. Если бы я остался с ним, я непременно рано или поздно заставил бы его бросить курить. У меня наверняка это получилось бы. А вместо этого…»
Его внимание вдруг привлекло какое-то мелькание, которое он уловил краем глаза. Подняв голову, юноша увидел на экране телевизора, стоящего в витрине магазина, все тот же ужасный репортаж об Усаги-сане. Его уже второй день крутили практически по всем каналам. Казалось, средства массовой информации решили отомстить новеллисту за его извечное пренебрежение к «пятой власти» и теперь тщательно смаковали каждую подробность его плачевного состояния. И хотя Мисаки прекрасно знал, что писатель жив, каждый раз, стоило ему увидеть этот злополучный репортаж, Такахаси чувствовал такую невероятную боль, словно видел это впервые.
Вот и теперь, узрев на экране любимые страдающие глаза, парень отвернулся, не в силах выдержать их взгляда.
- Прости, Усаги-сан, - прошептал он, сдерживая слезы. – Прости… Я не знаю, где мне искать тебя…
Вдруг что-то словно заставило его вновь поднять голову и посмотреть на экран, хотя Мисаки в мельчайших подробностях знал, что увидит. Как раз сейчас показывали лица людей, приехавших вместе с писателем в больницу. Айкава-сан, Камидзе-сенсей…
«Камидзе?! «Демон» Камидзе?!! Что он там делал?!»
До усталого, измученного, потрясенного юноши только сейчас дошло, что доцент оказался там явно неслучайно. Слишком близко он стоял к Усаги, чтобы это можно было списать на обычное любопытство. Слишком обеспокоенное было у него лицо. Так волнуются только за близких людей…
«Возможно ли, что Усаги и Камидзе знакомы? – подумал Мисаки, вскакивая со скамейки. – Но… Почему тогда я ничего не знал об этом? Почему Усаги никогда не говорил о нем, хотя и знал, что он – мой преподаватель? Впрочем… Много ли я вообще знаю о своем возлюбленном? Он знает все обо мне, всю мою подноготную, предпочитая при этом не распространяться о себе, своей семье, друзьях и увлечениях. Я всегда принимал это как должное, ведь Усаги почти никогда не отвечал на мои вопросы, переводя разговор на другую тему или… Или делая так, чтобы я забыл, о чем хотел спросить…»
Вздыхая, юноша с тоской вспоминал те часы восхитительной близости, которую дарил ему его любовник и которой он всегда так сопротивлялся… Сопротивлялся, втайне желая…
Помотав головой, чтобы избавиться от нежелательных мыслей, Мисаки решительным шагом направился в сторону университета Мицухаси. Неважно, кем был «демон» для Усаги. Главное – что он мог знать то, что было необходимо юноше. Знать, где сейчас находится его возлюбленный!
* * *
Хотя занятия уже давно кончились, Такахаси был уверен, что доцент все еще в университете. Он знал, что наверняка найдет Камидзе в своем рабочем кабинете, потому что работоспособность и трудолюбие «демона» давно уже стали притчей во языцех. Мчась по коридорам родной «альма матер», порой натыкаясь на студентов и преподавателей, Мисаки не давал себе труда задуматься над тем, что именно он скажет сенсею. Мысль об Усаги придавала ему смелости, так, что он совсем забыл о своей привычной робости.
Подойдя к двери кабинета, юноша, даже не переведя дух, громко постучал. Не дождавшись ответа, постучал еще раз и в конце концов повернул ручку и вошел. Увиденная им сцена внутри кабинета заставила его моментально вспыхнуть и вылететь обратно в коридор. В кабинете Мисаки застал «демона», млеющего в объятиях своего любовника, который покрывал горячими поцелуями его шею.
«Ксо!!! Я пропал! Теперь он и говорить со мной не станет! И надо же было мне так вовремя зайти! Но я же не думал…»
Конечно, Мисаки совершенно не ожидал увидеть подобное. Суровый доцент для всех студентов являлся своеобразным пугалом, приводя их в ужас одним своим бешеным взглядом и мрачной аурой, которую он распространял вокруг себя. Поэтому все они, как и сам Такахаси, как-то совсем забыли, что он – тоже человек. Такой же человек, как и они сами.
В другое время Мисаки наверняка уже улепетывал со всех ног с дикими воплями, больше всего на свете мечтая как можно сильнее увеличить расстояние между собой и разъяренным Камидзе, которого он застал в столь компрометирующем положении, но сейчас… Сейчас бедному студенту не оставалось ничего иного, как надеяться на то, что доцент, из страха быть разоблаченным, не станет мстить свидетелю его слабости. В любом случае, Мисаки не собирался сдаваться. Камидзе остался последней ниточкой, могущей связать его с Усаги, и юноша намеревался довести начатое до конца.
Несколько минут Такахаси стоял под дверью кабинета, не решаясь больше войти и надеясь, что пылкие любовники не будут сидеть там до вечера. Переминаясь с ноги на ногу, с нетерпением и страхом он ожидал, когда же дверь откроется, и она, наконец, открылась, явив миру хмурое лицо Камидзе. При виде злополучного студента глаза его сузились, а вокруг него сгустилась та знаменитая аура, благодаря которой он и приобрел свое прозвище. Чувствуя, как сердце замирает в груди, Мисаки на негнущихся ногах подошел к доценту и неуверенно пробормотал:
- Здравствуйте, Камидзе-сенсей. Мне нужно поговорить с вами…
Следом за преподавателем из кабинета вышел его любовник и остановился за его спиной, с неожиданным дружелюбием в синих глазах взглянув на растерянного Такахаси.
- Такахаси Мисаки, верно? – отчеканил Камидзе, глядя на него тяжелым взглядом. – Наверное, вы хотите объяснить мне, почему вы перестали появляться на моих занятиях?
Но Мисаки не отвел взгляда, не уставился смущенно в пол, лепеча бессвязно извинения. Нет, наоборот, он с вызовом уставился на доцента, внезапно все поняв. Все эти постоянные придирки «демона» в последние недели, его мрачный злобный взгляд, который юноша так часто ловил на себе – всему этому теперь было объяснение. Камидзе знал, что Такахаси ушел от писателя! Сомнений в этом у юноши больше не оставалось – как иначе можно было объяснить внезапно возросший интерес преподавателя к студенту, которого раньше он замечал только в том случае, если тому случалось подать голос или как-нибудь еще напомнить о своем существовании?
- Вы знали, - пробормотал Мисаки, глядя на доцента прозревшими глазами. – Вы ведь все знали, верно?
- О чем ты? – высокомерно осведомился тот.
- Вы поэтому так злились на меня в последнее время? – словно не услышав вопроса Камидзе, сказал юноша. – Усаги-сан рассказал вам все? Но почему? Кто вы для него?
- Я не понимаю, чего ты там бормочешь, - заявил «демон», но от глаз Мисаки не укрылся легкий румянец, появившийся на щеках доцента. – Если у тебя все…
- У меня не все, - упрямо произнес Такахаси, загораживая дорогу преподавателю, который явно собирался ретироваться. – Скажите мне, где он? Куда его увезли? Вы ведь знаете? Скажите мне!
- Повторяю еще раз – я не понимаю, о чем ты говоришь! – рявкнул Камидзе. – Хватит попусту отнимать у меня время!
Демонический взгляд против яростно-изумрудного. Казалось, что в воздухе между ними вот-вот затрещат разряды и начнут вспыхивать молнии. Ни один из них не собирался уступать другому. Кажется, любовник доцента понял это и положил руку на плечо преподавателя, успокаивающе пробормотав:
- Хиро-сан…
Тот, раздраженно дернув плечом, сбросил с него ладонь Новаки и, пробормотав что-то вроде того, что у него начинается лекция, развернулся и с достоинством удалился. Мисаки рванулся за ним.
- Постойте, Камидзе-сенсей!
Вдруг кто-то схватил его за руку. Удивленно обернувшись, студент столкнулся со взглядом понимающих и даже, кажется, сочувствующих глаз любовника доцента.
- Подожди, - тихо сказал он, не выпуская руки Мисаки. – Не надо. Оставь его. Ты все равно ничего от него не добьешься…
- Но вы не понимаете! – с тоской воскликнул Такахаси.
- Я понимаю. Я, действительно, все понимаю. Поэтому…
Новаки оглянулся и, понизив голос, заговорщицким шепотом закончил фразу:
- Подожди меня возле ворот. Возможно, я смогу тебе помочь.
- Но как…
В ответ брюнет приложил палец к губам и бегом устремился за своим любовником.
«Поможет мне? Он? – растерянно думал Мисаки, глядя ему вслед. – Но почему? И как? Впрочем… Он ведь тоже был там. Да-да, я помню, что видел его на той видеозаписи. Наверняка, он знает, что происходит. И он обещал мне помочь!»
Воспрянув духом, юноша отправился к выходу.
Ждать пришлось недолго. Уже через несколько минут Мисаки заметил высоченную фигуру своего нового знакомого, выходящего из университета. Подойдя к изнывающему от нетерпения студенту, Новаки улыбнулся и спросил:
- Ты не голоден?
- Ч-что? – опешил Такахаси, ожидавший от него чего угодно, но только не этого простого, обыденного вопроса.
- Не хочешь зайти в кафе, перекусить? – предложил брюнет. – Заодно и поговорим. А то мне скоро на работу в ночную смену, а я еще не ужинал.
Он засмеялся приятным смехом, и Мисаки обнаружил, что невольно улыбается ему в ответ. А ведь он был уверен, что совсем разучился это делать…
- Хорошо, - неуверенно ответил юноша.
- Рад знакомству. Меня зовут Кусама Новаки, - представился его новый знакомый.
- Эмм… Такахаси Мисаки… Приятно познакомиться… - пробормотал совершенно растерявшийся студент.
- Пойдем, Такахаси-кун. Здесь неподалеку есть очень хорошее кафе.
Кивнув, Мисаки поплелся следом за Новаки, едва поспевая за его широким шагом.
* * *
К счастью, Новаки не стал мучить Мисаки долгим ожиданием и приступил к делу практически сразу же, едва они уселись за столик и заказали себе по стаканчику кофе.
- Итак, ты ищешь Усами-сана? – спросил Кусама, поставив локти на стол и переплетя пальцы.
Студент молча кивнул. Он не мог говорить. Боялся, что при звуке дорогого имени просто расплачется, как ребенок. Этот молодой черноволосый парень стал для него последней надеждой разузнать хоть что-то о судьбе любимого. И от его ласкового голоса и понимающего взгляда у Мисаки странно щемило в груди, поэтому он опустил глаза, пряча их за завесой волос.
- Зачем?
Неожиданный вопрос заставил Такахаси вновь вскинуть голову.
- Я… Ну… Эт-то… Чтобы узнать, как он себя чувствует… Как его здоровье…, - вспыхнув, забормотал он.
- С ним сейчас все хорошо. Ему сделали операцию, которая прошла успешно, так что жить он будет. А если будет соблюдать все предписания врачей, то не просто жить, а долго и, быть может, даже счастливо.
- А… - Мисаки растерялся еще больше. – А вы откуда знаете?
- Я врач, - улыбнулся Новаки. – Это я порекомендовал его семье ту самую клинику, в которой он в данный момент находится. Так что я в курсе.
Юноша запустил руки в волосы, с отчаянием простонав:
- Я ничего не понимаю! Скажите мне, где он?! Я должен с ним увидеться!
- Но зачем? – настойчиво переспросил Кусама. – Я рассказал тебе о его состоянии. Ты можешь поверить мне на слово, тебе необязательно видеть его, чтобы убедиться в этом.
- Мне нужно увидеть его! Я… я хочу извиниться перед ним…
- За что? – мягко спросил брюнет.
Взглянув в его глаза, Мисаки понял, что он спрашивает не из праздного любопытства. Он явно чего-то добивался. Но чего? Чего он ждет в ответ на свой вопрос? И что сам Мисаки может сказать ему в ответ? Как много знает этот странный парень, выпытывающий у него тайны его сердца?
Вздохнув, Такахаси решил начать разговор заново.
- Кусама-сан, вы сказали, что хотите помочь мне…
- Не так, - отрицательно покачал тот головой. – Я сказал, что, возможно, смогу помочь тебе. Это разные вещи.
- И от чего зависит ваша помощь? Что я должен сделать, чтобы получить ее?
Новаки внимательно посмотрел на него, и юноше показалось, что своим синим взглядом он проникает ему в самую душу.
- Ответь на мой вопрос, - наконец, сказал брюнет. – Докажи мне, что ты достоин моей помощи.
- Достоин? – недоверчиво переспросил Мисаки. – Я…
- Послушай, Такахаси-кун, - прервал его Кусама, оперевшись грудью на стол и приблизив свое лицо к лицу юноши. – Если Хиро-сан узнает, что я говорил с тобой, мне достанется, и я хочу знать, что, по крайней мере, я пострадал за правое дело. Я сочувствую тебе и Усами-сану, именно поэтому я здесь. Но если ты не объяснишь мне, чего конкретно ты хочешь, я точно не смогу помочь тебе.
- Я уже объяснял! Я хочу знать, где он!
- Зачем?!
Мисаки вскочил со своего места, грохнул кулаком по столу и завопил:
- Затем, что я люблю его, черт побери!!!
Глаза Новаки изумленно расширились, но через мгновение он уже ослепительно улыбался разгневанному юноше.
- Это именно то, что я хотел услышать от тебя, Такахаси-кун. Присядь, пожалуйста.
Пришедший в себя, тяжело дышащий студент резко вспыхнул, сообразив, где он находится и чтО он сейчас только что сказал. Оглянувшись, он увидел любопытствующие взгляды, направленные на него со всех сторон, и быстро сел на свое место, стараясь стать как можно меньше и незаметнее.
- Простите, - пробормотал он.
- Ничего-ничего. Я рад, что ты сказал это.
- Почему? Кто вы? Что вы знаете о нас с Усаги-саном? Что вы знаете о нем? Вы поможете мне?
- Так много вопросов, - засмеялся Новаки, и Мисаки вдруг подумал, что этот парень, наверное, часто это делает. Он впервые видел человека, излучающего столько дружелюбия и жизнерадостности. – Я расскажу тебе все, только успокойся.
- Вот так просто? – все с тем же недоверием спросил Мисаки.
- Да, - кивнул врач.
- Но почему? Вы решили, что я достоин вашей помощи?
Мгновение Кусама задумчиво молчал, и юноша уже готов был откусить свой собственный язык за столь дурацкий вопрос, когда брюнет ответил:
- Да, думаю, да. Все, что я хотел знать, - любишь ли ты его. Ты сказал, что любишь, и я верю тебе. В противном случае я не стал бы с тобой разговаривать. И ты никогда больше не увидел бы Усами-сана.
- Я бы все равно нашел его, - упрямо пробормотал Такахаси. – Рано или поздно нашел бы. Камидзе-сенсей…
- Хиро-сан никогда не помог бы тебе, - перебил его Новаки.
- Но почему?! Как они связаны?
- Они друзья детства. Ты этого не знал?
- Нет, - уныло проговорил юноша. – Усаги-сан никогда не говорил мне об этом.
Кусама печально усмехнулся. «Усами-сан… Деликатен, как всегда…», - подумал он и сказал:
- Наверняка, для этого были какие-то свои веские причины. Не расстраивайся.
- Но почему сенсей не захотел помочь мне?
- Думаю, ты сам прекрасно знаешь ответ, - мягко ответил мужчина.
- Знаю… Он считает, что я бросил Усаги-сана…
- А разве это не так?
- Нет! – снова вскинулся Мисаки. – Я всего лишь ушел… на время!
- В чем разница? – полюбопытствовал Новаки.
- Я… Я…
Тут юношу словно прорвало, и он начал говорить, торопливо, проглатывая слова, словно больше всего на свете он хотел оправдаться перед этим незнакомым человеком. Но на самом деле, прежде всего, Такахаси хотел оправдаться перед самим собой. Ведь если он сам не сможет простить себя, то никто его не простит… Даже Усаги-сан…
- Я запутался! Знаю, что это звучит банально, но так и есть. Наши… отношения с Усаги-саном с самого начала складывались очень необычно. Начать с того, что он больше десяти лет был влюблен в моего старшего брата, а тот этого даже не замечал. Когда я узнал об этом, сначала мне это казалось омерзительным, а сам Усаги-сан – полнейшим извращенцем. Но когда я познакомился с ним поближе и увидел, с каким трепетом он относится к Такахиро, так, словно он был величайшей драгоценностью на свете, я понял, что в его любви нет ничего грязного и недостойного, хотя по-прежнему не одобрял этих чувств. Я видел, как страдает Усаги-сан от непонимания брата, и считал глупым то, что он не признается в этом Такахиро. Я думал, что если Усаги действительно любит моего брата, он должен сделать что угодно, чтобы стать его возлюбленным, не понимая его разговоров о том, что одной из привилегий дружбы является возможность всегда быть рядом с тем, кого любишь. Каким же я тогда был глупым…
Мисаки опустил голову. Новаки молча смотрел на него, ожидая продолжения, и его новый знакомый не обманул его ожиданий.
- А потом Такахиро привел в дом свою невесту, объявив о своем намерении жениться на ней. И когда я увидел глаза Усаги в тот момент… Конечно, он гордится своей выдержкой и умением сохранять лицо в любой ситуации, но в тогда в его глазах я увидел столько боли, сколько не видел больше ни у кого и никогда…
«Врешь! – безапелляционным тоном заявил его внутренний голос. – Видел! И не так давно! Крупным планом, на экране телевизора. И на этот раз в этом виноват ты!»
Юноша сжался о внезапной боли, но продолжил свою незапланированную исповедь.
- Тогда я впервые подумал о том, как было бы хорошо, если бы я смог облегчить его страдания, стать для него единственным, сделать его счастливым, искупив ту боль, что причинил ему мой брат. Я пытался подавить эту мысль, но снова и снова возвращался к ней. Поэтому я не особенно возражал, когда Усаги вдруг стал проявлять интерес ко мне. Так и начались наши странные отношения. Мне казалось, что во мне Усаги-сан видит замену Такахиро, а он, в свою очередь, думал, что он совратил меня, силой сбив с истинного пути. Мы оба страдали от этого, не решаясь поговорить друг с другом и выяснить все раз и навсегда.
Кусама понимающе кивнул. Это он мог понять. Сколько раз у них с Хиро-саном случалось подобное взаимное непонимание только потому, что они оба держали все в себе, боясь встать лицом к лицу и потребовать объяснений!
- В конце концов мы с ним поговорили и во всем признались друг другу, - рассказывал тем временем Такахаси, нервно сжав сложенные на коленях руки и опустив голову. – И у нас только стало все налаживаться, как вдруг все неожиданно изменилось. Я даже не знаю, с чего именно все началось. События как будто стали накладываться друг на друга, одно за другим, и все пошло наперекосяк.
На мгновение он замолчал, возвращаясь мыслями к тому времени, когда его такая, казалось бы, вполне упорядоченная жизнь начала рушиться. И внезапно он понял, что точкой отсчета стал день рождения семпая.
- Я… я встретил девушку, свою старую знакомую, с которой учился еще в младшей школе. И… Понимаете, у меня ведь никогда, ни разу за всю мою жизнь не было девушки! В школе я не был особо популярен, а потом в моей жизни появился Усаги, перечеркнув все мои мечты о том, что у меня будет девушка. А тут вдруг…
Мисаки робко взглянул на Новаки, глазами умоляя понять его, и Кусама снова кивнул, хотя на самом деле не понимал. У него был его Хиро-сан, и большего от жизни ему не требовалось.
- С Котоко мне было хорошо, и я начал замечать, что меня тянет к ней. Это ставило меня в тупик, ведь я считал, что люблю Усаги-сана. Можно ли любить двоих? И я засомневался в собственных чувствах. Вдобавок Усаги стал как-то по-другому ко мне относиться, он вел себя странно, и от этого мои сомнения стали еще больше. Я совершенно растерялся, происходящее поставило меня в тупик. С одной стороны Котоко, которая проявляла ко мне явный интерес, а с другой – Усаги, который, как мне тогда казалось, этот самый интерес ко мне, наоборот, потерял. И хотя я был почти уверен, что люблю Усаги, я в то же время был неравнодушен и к Котоко. Все это разрывало меня на части…
- И кого же ты выбрал? – поинтересовался Новаки, когда пауза слишком уж затянулась, хотя он прекрасно знал ответ. Ведь он уже давно вытянул все подробности у Хиро-сана, поочередно пуская в ход то ласку, то настойчивость.
- Никого, - пробормотал студент, вновь уткнувшись взглядом в пол. – Я решил, что мне нужно время, чтобы все обдумать, и место, где я смогу побыть наедине с самим собой. Я знал, что не смогу принять решение, если останусь в квартире Усаги, поэтому я и ушел. Поселился у своего семпая.
- То есть это был твой выбор? – мягко спросил Кусама.
- Конечно, - удивленно посмотрел на него Мисаки. – Конечно, мой, чей же…
Он осекся. «А мой ли выбор это был? Додумался ли бы я сам до такой мысли, если бы не семпай? Смог бы я уйти от самого дорогого мне человека, если бы семпай всячески не подталкивал меня к этому решению?» Мысли эти были неожиданными и не очень приятными. Мисаки никогда раньше не думал об этом и теперь начал припоминать многое, что раньше казалось ему абсолютно естественным, но что при ближайшем рассмотрении могло показаться совсем иным.
- Вы хотите сказать, что семпай… - растерянно проговорил Такахаси.
- Я ничего не хочу сказать, - прервал его Новаки. – Это ведь твоя история, не моя. Но продолжай. Ты ушел, чтобы разобраться в себе. Ты разобрался?
- А… да… - с трудом вернулся к теме разговора юноша, даже не задумываясь, а почему, собственно, он говорит все это человеку, которого совсем не знает. – Когда Котоко призналась мне в том, что любит меня, любит еще со времени нашего школьного знакомства, я вдруг понял, что ее слова совершенно не трогают меня. Нет, мне, конечно, было приятно и все такое, но… Все, о чем я мог думать в тот момент, - это то, что эти слова я хочу слышать только от Усаги-сана. И только ему могу ответить взаимностью. Я ответил ей, что мое сердце несвободно, и она все поняла. Впрочем, кажется, она поняла это еще прежде, чем я сам. Мы расстались, и с тех пор я ее больше не видел.
- Но и к Усами-сану ты не вернулся, - эти слова прозвучали скорее как утверждение, чем вопрос.
Мисаки кивнул.
- Почему?
- Я не мог. Не мог вот так сразу вернуться. Я хотел доказать себе и Усаги-сану, что я могу быть самостоятельным. Что я способен не только на то, чтобы заботиться о других. Я хотел стать независимым, обрести себя, стать личностью, а не просто вечным нахлебником у знаменитого писателя. Я хотел стать равным ему, понимаете?!
- Понимаю, - тихо произнес его собеседник. – Вот только, боюсь, что в погоне за собственной независимостью ты совсем забыл о том, что кое-кто во всем зависит от тебя…
Новаки не обвинял его, нет, но его тихие слова прозвучали в ушах студента оглушительным громом, придавив его к стулу грузом вины. Слезы градом покатились по щекам Мисаки, едва он вспомнил то, чего ради он и пришел сюда.
- Да, - прошептал он. – Я был эгоистом, и поэтому Усаги-сан сейчас лежит в больнице, и его прячут от меня. Я забыл о том, какой он беспомощный, я думал только о себе. Это я во всем виноват!
«Эгоист! Эгоист! – стучало у него в мозгу. – В последний раз, когда я проявил свой эгоизм, погибли самые родные мне люди – мои родители. Сколько раз потом я слышал от брата, что я не виноват в этом, что нет ничего плохого в том, чтобы побыть иногда эгоистом? Сколько раз Усаги-сан убеждал меня в том, что он будет только рад, если я хоть изредка позволю себе эту роскошь – подумать о себе? И я поверил в это. А теперь…»
- Теперь вы скажете мне, где он? Знаю, что я недостоин вашей помощи, но я должен – понимаете? – должен увидеть его еще хоть один раз! Я должен сказать ему…
- Что?
- Что я люблю его…
Новаки с улыбкой потрепал мальчика по его склоненной голове и, вздохнув, протянул ему какую-то визитку.
- Вот. Усами-сан находится в этой клинике. Но это все, чем я могу помочь тебе. Видишь ли, это закрытое элитное учреждение. Мало того, что оно находится на другом краю страны, оно еще очень тщательно охраняется, и попасть туда не смогу даже я, хоть я и рекомендовал его. Там все служит тому, чтобы знаменитые пациенты этой клиники могли в полной мере насладиться покоем, поэтому проникнуть туда без связей и денег почти невозможно.
Мисаки вскинул голову, глаза его яростно сверкали.
- Я смогу! Я пройду туда, чего бы мне это ни стоило! – воскликнул он, сжимая в руке заветный прямоугольник с адресом клиники. – Ради Усаги-сана я пойду на все!
Новаки снова улыбнулся горячности, с какой юноша произнес эти слова.
- Удачи, Такахаси-кун, - сказал он. – Надеюсь, у тебя все получится.
Горячо поблагодарив своего «спасителя», студент уже готов был ринуться на штурм последних препятствий, отделяющих его от любимого, как Кусама остановил его.
- И еще кое-что, - сказал он тихим голосом. – Не знаю, нужно ли тебе знать об этом или нет, но мне кажется, я должен тебя предупредить. С Усами-саном сейчас твой брат.
«Такахиро?! С Усаги?! Но… почему?! Как?!»
Сгорбившись, Мисаки повернулся к Новаки и пробормотал:
- Это неважно. Теперь, когда я знаю, ГДЕ он, мне совершенно неважно, С КЕМ он. Еще раз спасибо, Кусама-сан. Я пойду.
И он тут же сорвался с места, провожаемый печальным взглядом брюнета.
Выйдя из кафе, Новаки был приятно удивлен тем, что обнаружил у входа сидящего на скамейке Хиро-сана.
- Хиро-сан! – радостно воскликнул он, бросаясь к возлюбленному. – Что…
- Ты рассказал ему, так? – мрачно спросил тот. – Рассказал ведь, верно?
- Я… Да, но…
Камидзе усмехнулся.
- Ты думаешь, я не слышал, как вы с ним перешептывались у меня за спиной? Я, между прочим, преподаватель и работаю им уже не один год. Поэтому у меня очень тренированный слух.
Новаки упал на скамейку рядом с ним и запустил руки в свои волосы.
- Хиро-сан, ты ведь понимаешь, что я должен был сказать ему?
- Понимаю, - неожиданно мягко ответил тот. – Может, и не одобряю, но понимаю. Ты сказал ему правду?
- Нет. Я солгал ему.
- Ты сказал, что Акихико…
- Я сказал, что с Усами-саном все хорошо. А что я еще мог ему сказать?
- Правду. Ведь ты же рассказал ему, где найти Акихико.
- Лишь потому, что я надеюсь, что это поможет ему. Поможет им обоим. Если же нет, что ж, они хотя бы успеют попрощаться.
- Все так плохо?
- Плохо. Усами-сан… умирает…
Хироки провел рукой по лицу, а затем вдруг вскочил и потянул Новаки за собой.
- Пойдем.
- Куда? – недоуменно спросил тот, вставая.
- Я отменил лекцию. У нас с тобой еще есть час перед твоей вечерней сменой.
- Целый час! – просиял Кусама, ускоряя шаги.
- Всего час… - тихо проговорил его возлюбленный. – Всего час…
* * *
- Акихико! Эй, Акихико!
Такахиро потряс безмолвного друга за плечо. Тот никак не отреагировал на его прикосновение, продолжая молча лежать на кровати и смотреть пустыми глазами в стену. Такахаси вздохнул и присел с ним рядом.
- Акихико, что происходит? Ты мне за последние несколько дней и пары слов не сказал. Откуда такое уныние? Ведь операция прошла успешно, врачи говорят, что ты будешь жить. Тогда почему ты…
«Почему ты угасаешь на глазах?» - хотел спросить Такахиро, но не решился.
Писатель продолжать хранить молчание. Когда он очнулся у себя в квартире, очнулся благодаря Такахиро, последнему показалось, что ему удалось вернуть Акихико к жизни. Но эйфория, вызванная появлением Такахаси-старшего, длилась недолго. А после операции новеллист окончательно замкнулся в себе, почти не разговаривал и практически ни на что не реагировал. Он буквально истаивал на глазах, как свеча. И Такахиро понятия не имел, как подержать это угасающее пламя. Все, что он мог, - это оставаться рядом с другом и каждый день разговаривать с ним, надеясь пробиться сквозь глухую стену молчания, которой тот окружил себя.
- Сегодня твой лечащий врач сказал мне, что тебе уже можно выходить на свежий воздух, - решил он переменить тему разговора. – Хочешь, я вывезу тебя в сад? Там сейчас хорошо…
Все та же тишина в ответ. Тогда Такахиро попробовал схитрить.
- Да, ты, наверное, не хочешь. Жаль, - притворно вздохнул он. – А вот я бы хотел. Но один я туда не пойду. Во-первых, потому что здесь так много знаменитостей, что мне становится как-то не по себе. А во-вторых, рядом с ними я чувствую себя возмутительно здоровым. Вот если бы я сопровождал туда тебя, все было бы совсем по-другому…
Исподтишка покосившись на друга, он заметил, что взгляд того понемногу наполняется жизнью. Значит, все было не напрасно! Значит, он слышал все то, что говорил ему Такахиро! Это наполнило его сердце радостью, которую он, впрочем, постарался ничем не выдать.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |