– О чем бы вы сегодня хотели поговорить? 10 страница

– Вот черт! Я подозревал, но надеялся, что ошибаюсь…

– Мог бы и меня предупредить.

– Да как-то все не ко времени было. А ты спрашивал его, зачем?

– Пока нет, но собираюсь. Есть идеи?

– Да, но озвучивать пока не буду…

– Майкрофт!

– А если я ошибаюсь? Ты только зря запаникуешь…

– Ну надо же… «А если я ошибаюсь»… – не обидно передразнил его Джон и улыбнулся.

– Что? – поймал его улыбку Майкрофт.

– Вот ты уже и совсем взрослый. И больше никаких «раз я так говорю, значит, так оно и есть».

– Когда я так говорил?

– Ты не говорил, но ты так думал…

– О, ну возможно, иногда… – растерянно протянул Майкрофт.

– Нам сюда.

Шерлок сидел, до подбородка укутанный в одеяло, с Агатой Кристи на коленях, но Джон был уверен, что драматическая поза была принята только что, при их приближении, ведь не мог же он переворачивать страницы силой мысли, раз уж обе руки под одеялом, верно? К тому же он весь день ждал, когда же сын решит воспользоваться своим положением, выбивая для себя всяческие блага. Впрочем, младший быстро скинул с себя амплуа несчастного сиротки, стоило ему только заметить Майкрофта.

– Ты принес газеты? Свежие? Давай их сюда.

– Только что с печатного станка. Еще краска пачкается.

Шерлок зашуршал газетами, а Джон пристроился к его нетронутому подносу с ланчем. Есть хотелось зверски. Майкрофт бродил по палате, кончиками пальцев прикасаясь то к подоконнику, то к стопке книг, то к истории болезни. То ли ему было скучно, то ли он выискивал, куда бы спрятать жучок. Джон надеялся на второе – на ночь жалюзи палаты закроют, и та камера, к точке зрения которой он привык за минувшие полдня, станет для них бесполезной. Джон задумчиво гонял по тарелке горошек, прикидывая, куда бы он точно заглянул, если бы был Майкрофтом и хотел бы спрятать что-нибудь, например, камеру, от брата-непоседы, когда Шерлок подскочил на кровати и тихо сказал:

– Карл Пауэрс.

– Что, прости?

– Карл Пауэрс – так звали мальчика, утонувшего сегодня в бассейне. Это его мы видели на каталке!

– На какой каталке? – встрепенулся Майкрофт.

– Которая ехала в морг, – уточнил Шерлок, пробегая глазами статью.

– Тебя водили на экскурсию в морг… – пробормотал старший, и Джон понадеялся, что легкий оттенок зависти в его голосе ему лишь показался, однако на всякий случай напомнил:

– Кто-то, кажется, собирался быть взрослым.

– Ты собираешься быть взрослым? – оторвавшись от газеты, Шерлок уставился на брата. – Что за чушь! Я всегда считал, что ты для этого слишком умен, и не смотри так на меня, я, очевидно, ошибался. Да кто захочет быть взрослым! – распаляясь, он всплеснул руками, отшвыривая спланировавшую на пол газетную «простыню». – Посмотри хотя бы на Джона! Он не спит ночами, работает до одури и готов есть больничный обед в отделении токсикологии, а здесь ведь специальная еда, и я уверен – это ужасная гадость!

Не донеся до рта ложку, Джон замер и поморгал, глядя в тарелку. По правде говоря, он не чувствовал вкуса пищи. Она насыщала, и его желудок наконец-то перестал судорожно сжиматься, умоляя держаться подальше от автоматов с паршивым кофе и угрожая язвой. Последний раз он ел перед операцией, на ходу сжевав шарлотку, и с тех пор прошли почти сутки, так что какой-то резон в словах сына был.

– Это называется «ответственность»! – возмутился Майкрофт.

– Это называется «скука смертная»! – парировал Шерлок и показал брату язык. – Ни за что не буду взрослым! Взрослые всем должны, но при этом им ничего нельзя!

– Это не то, что ты можешь контролировать! Ты просто вырастаешь – и все! – старший уже почти кричал, пытаясь достучаться до брата.

– Что за чушь, – фыркнул Шерлок, насупившись, – должен быть какой-то способ, какой-то путь, ты просто злишься, что не додумался до этого первым!

– О, ну путь-то есть: второй поворот направо, а дальше прямо до самого утра*!

– Второй поворот… до утра… – пробормотал Шерлок, недоуменно заморгав. – Майкрофт, ты хорошо себя чувствуешь?

Тот, остановленный на самом скаку, заморгал в ответ, потом, очевидно, сообразив, застонал сквозь зубы и, резко развернувшись и бросив Джону «Жду тебя дома», решительно вышел из палаты.

– Ты уверен, что он будет в порядке? – после секундной паузы уточнил Шерлок. – Он нес какой-то бред.

– О, не беспокойся, он в норме, – махнул рукой Джон и достал из нагрудного кармана рубашки неприметный маленький блокнотик. Сюда он записывал различные нужные мелочи, например «Шерлок. Новые ботинки» или «Майкрофт. Овощи», а сегодня там появилась надпись «Шерлок. Питер Пэн». Немного подумав, Джон поставил вместо точки знак равенства, уверенный, что он доставит ему гораздо больше хлопот, чем Шерлоково незнание классики детской литературы. – Так что там с этим мальчиком?

– О, это очень интересно! – сразу переключился Шерлок, наклоняясь за газетой. – Он умер во время заплыва, понимаешь? Во время, а не до и не после, а значит, он никак не мог быть в обуви!

– Да с чего ты вообще взял, что мы его тело видели? Разглядеть его в мешке…

– Очертания угадывались! Невысокий рост, одежда мужская, но ярких оттенков, небольшой рюкзак с изображением «Человека-паука» и электронные часы с ним же – следовательно, мальчик, тинэйджер, лет двенадцати – четырнадцати. Карлу Пауэрсу было одиннадцать, видимо, он был высоким, по газетной фотографии точно не скажешь. А еще на каталке внизу, вместе с вещами, лежал мешок для обуви – красный и с той же символикой, на бирке инициалы К. П. – фломастером, но он был пустой, Джон, понимаешь? У него были ботинки или, скорее всего, кроссовки, и он их любил, брал специальный мешок, хотя знал, что в бассейне у него будет своя кабинка и можно будет просто поставить их на нижнюю полку, но он все равно взял, несмотря на то, что собирался утром впопыхах, очевидно, опаздывая на поезд… – Шерлок уже метался по палате, ероша волосы, взмахивая руками и то и дело подбегая к Джону, чтобы ткнуть пальцем в пару строчек в статье.

– Погоди, погоди, но с чего ты взял…

– Часы! Они отстают, Джон! Причем, значительно. Рюкзак и мешок для обуви были очень чистыми, с запахом стирального порошка, видимо, часы случайно забыли в кармане при стирке. Они водонепроницаемые, какие и нужны пловцу, но такого все же не перенесли. И мешок! Мешок тоже постиран, на нем всего одно пятнышко грязи – около горловины, видимо, он спешил и не до конца протер подошву, так что очевидно, что свою обувь он туда клал, так где же она? – взмахнув руками, Шерлок задел стопку книг, и те посыпались ему под ноги. Холмс-младший замер на какое-то мгновение, глядя на них, а потом медленно поднял голову:

– Джон… – ошеломленно выдохнул он.

– М-м?

– Джон!

– Да? – оторвался тот от статьи. – Что?

– Джон, а если его убили?

___________________________

* Если кто успел забыть – адрес острова Нетинебудет (Питер Пэн)

Фыркнув последний раз, Джон отвернулся к окну.

Горло саднило, голова гудела. Последние четверть часа он спорил с Шерлоком до хрипоты, и ему стоило невероятных трудов убедить сына не мчатся в морг осматривать тело на предмет возможных следов преступления. Главный его аргумент «Ну кому надо убивать школьника?» Шерлок парировал фразой «Как ты думаешь, сколько людей хотело бы убить меня? А я ведь младше!», и их спор начинался заново.

– Так, ладно, – вздохнул Джон, потерев ладонями лицо, – мне пора.

– Что? Ты уходишь? – встрепенулся Шерлок, сидевший на краю постели нахохлившимся воробьем.

– Я обещал Майкрофту: к нам должен зайти отец Грега, он хочет со мной познакомиться.

– Грег! – хмыкнул сын, сердито жмурясь. – Он вот-вот попросит, чтоб ты и его усыновил…

– Не говори ерунды. Мне казалось, он тебе нравится.

– Он ничего. И за Майкрофтом в его присутствии наблюдать забавно – он так старается остаться таким, какой есть, и при этом быть таким, чтобы понравиться Грегу, что мне кажется – его мозг вот-вот сдастся и откажется работать вовсе. И он станет похож на всех влюбленных идиотов разом.

– Какой ты добрый! – шутливо восхитился Джон, разворачиваясь на пятках. – Я пошел. А ты не смей никуда выходить, не мучай медсестер, никуда не лезь и, вообще, поужинай и ложись-ка спать.

– Погоди, ты что – не вернешься?

– Шерлок, твое состояние более чем удовлетворительное, завтра я тебя отсюда уже заберу, и я ужасно измотан и хочу спать.

– Ты можешь спать здесь!

– Что, опять на кресле?

– Я уверен, та милая медсестра сможет раздобыть тебе еще одну каталку!

– Шерлок…

– Я не усну тут один, ну ты же сам это понимаешь! Вокруг столько всего нового, непривычного, неизученного… Оно заставляет меня… все время о нем думать… я просто не могу перестать, не могу остановиться… Да еще эта загадка с Пауэрсом… – Шерлок смотрел на него горестными, немного воспаленными глазами, и было ясно, что он не притворяется. Он действительно не уснет.

– Я вернусь, – пообещал Джон и, потрепав лохматую макушку, вышел из палаты.

До дома он добрался быстро и даже успел заскочить в магазин, уверенный, что ни один мужик, самостоятельно восстанавливающий машину и переживающий за сына-похоже-что-гея, не откажется посидеть с пивом и солеными сухариками, или Джон ничего не понимает в людях.

Он успел только поставить сумки да, заглянув в подвал, поздороваться с мальчишками, оголтело скачущими по пятачку в боксерских перчатках. Звонок в дверь оторвал его от размышлений, успеет ли он заскочить в душ или стоит сразу взяться за ужин.

Отец Грега оказался ничем не примечательным мужчиной: лет за сорок, короткая стрижка, потертая куртка, невыразительная мимика. Внешностью Грег явно пошел в мать или более дальних родственников, хотя определенное фамильное сходство угадывалось. Однако этому Джон был только рад, выглядел Лестрейд-старший как «простой парень», а значит, и он мог спокойно включить своего «простого парня» и выпить немного пива, смывая усталость последних дней.

Было удивительно тепло и тихо. Джон распахнул на кухне окна, позволяя легкому сквозняку бродить по первому этажу, играя занавесками и сдувая к соседям дразнящий аромат жарящегося мяса. Совершенно неожиданно они сначала заговорили о работе Джона, потом о работе Лестрейда, перескочили с нее на любимые детективы, а там Джон просто не мог не упомянуть про Шерлока. Ну а о Шерлоке он мог говорить бесконечно.

Минут сорок спустя вылезшие из подвала распаренные и потные мальчишки застали своих отцов мирно пьющими пиво под мясо. Лестрейд-старший травил байки на тему «А вот однажды мы выехали на убийство…», Джон отвечал ему рассказами «А мой младший один раз такое учудил…». Прижимая пакет с замороженным горошком к Греговой скуле под его же свистящий шепот: «Да не парься ты, все равно фингал будет», Майкрофт только круглил глаза, слушая, как двое взрослых мужчин хохочут над проделками брата. Внезапно то, что казалось катастрофой, превратилось в победу. Он был знаком с отцом Грега и не зря считал его закостенелым гомофобом. Его, Майкрофта Холмса, приятеля их сына, никогда б не приняли с тем радушием, с каким примут его как сына Джона Ватсона.

Майкрофт смотрел на смеющегося отца и набирался смелости сказать, что звонили из социальной службы, и кажется, у них неприятности.

День седьмой, четверг

*************

Запись в блоге:

Снова четверг.

Снова суетный, бесконечный день.

Один из многих и совершенно особенный.

П.С. Молоко!! Купить, наконец, молоко!

*************

Открыв дверь в комнату Шерлока, Джон не выдержал и тихо застонал сквозь стиснутые зубы. Он видел это каждый день и давно уже успел привыкнуть к тому, что комната Шерлока – это всегда комната Шерлока, не зависимо от того, где они сейчас живут, дома ли хозяин и сколько времени прошло с того момента, как Джон убирался в ней последний раз. Он привык и даже в бесконечном хаосе вещей начал видеть определенный порядок.

Почему вешалка со школьной формой висит на крюке для люстры? Потому что это единственное место в комнате, где форма точно не помнется. Шкаф? Шкаф уже полгода как претерпел необратимую трансформацию – был обклеен изнутри специальной бумагой, и теперь Шерлок проводит в нем опыты, для которых необходима полная темнота. Так что когда он увлечется проявлением пленок, например, останется только провести туда освещение и лаборатория готова.

Хорошо хоть, он не тронул комод – пока еще было, где хранить носки и рубашки. Впрочем, в нижних ящиках лежали совсем другие вещи. Например, двадцать семь медных шариков, скрученных Шерлоком со спинок старых кроватей, видимо, вывезенных на свалку металлолома из детского лагеря. Они на этой свалке искали запчасти для робота, очередной задумки младшего, а набрели на кровати и старый музыкальный автомат. Эти шарики терроризировали их дом почти неделю, обнаруживаясь везде, где только можно. Они раскатывались по полу, порой среди ночи с громким бум-бум-бум падали со ступеньки на ступеньку, оказывались под ногой, под креслом, под диванной подушкой, в холодильнике, в стиральной машине, в Джоновом рюкзаке, в банке кофе. Однажды ночью, дождавшись, когда Шерлок уснет, старшие представители семьи Ватсонов-Холмсов переглянулись и, не сговариваясь, принялись отыскивать проклятые шарики, заглядывая во все доступные и недоступные места. Им потребовалось почти три часа, чтобы их собрать, дважды пересчитать, запереть в старой коробке для инструментов и забросить коробку на середину небольшого пруда в парке неподалеку. Возвращались они с этой «боевой операции» ужасно довольными собой, в полной уверенности, что сделали все возможное. Правда спустя пару дней, укладывая в комод выглаженные пижамы, Джон снова обнаружил их и даже головой потряс, глазам своим не веря, однако заострять внимание не стал: пока шарики мирно перекатываются по дну ящика, блестя медными боками, их дом в безопасности, но пусть только попробуют отсюда выбраться…

Форма могла висеть на крюке для люстры еще и потому, что самой люстры не было. То есть, она, конечно, была, когда они переехали. Но уже на следующий день Шерлок, сопя, выметал из комнаты осколки, а Джон, высунув от усердия кончик языка, придумывал Три Великих Правила, благодаря которым их жизнь несколько упорядочилась, а спальня Шерлока могла продолжать выполнять свои прямые функции. 1) Никаких диких животных (птиц, рыб, насекомых) ни в живом, ни в мертвом состоянии!! Впрочем, как показало время, формулировка оказалась неточна – против домашних животных Джон тоже возражал, но вносить поправки было уже поздно. 2) Никаких опытов, результат которых ты не обдумал трижды!! (Да, если под определенным углом и с определенной силой бросить мячик о стену, он, стукнувшись о стену, дверь, шкаф и пол, сможет попасть в люстру, но это можно было проверить и другим способом!!). И последним он внес пункт, против которого Шерлок возмущался больше всего: 3) Родитель оставляет за собой право выкинуть из комнаты любой хлам без объяснения причин.

Именно этим пунктом он и собирался сейчас воспользоваться, потому что пять минут назад, когда они закрыли дверь за мужчинами семьи Лестрейд, а часы на кухне пропищали дважды, сигнализируя наступление нового дня, Майкрофт сообщил о звонке из соцслужбы. К ним могли нагрянуть в любой момент, с часов, пожалуй, семи, а значит, у них не так много времени, чтоб привести все хотя бы в относительный порядок. Джон привычно взял на себя самое сложное и сейчас стоял на пороге комнаты сына, гадая, за что же взяться в первую очередь. Глаза разбегались и к горлу подступала паника, но он заставил себя успокоиться и сосредоточиться. В конце концов, он военврач, он убивал людей, он спасал людей, он сможет справиться с уборкой в спальне младшего сына.

Решительно выдохнув, Джон раскрыл большой мусорный пакет (в котором могли бы поместиться трое мужчин его комплекции, но и его явно будет недостаточно) и взялся за старую рыболовную сеть...

Закончили они генеральную уборку уже в четвертом часу. Дом был приведен в относительный порядок, и даже взыскательный взгляд Майкрофта не смог отыскать ничего, что заставило б социальную службу задуматься о лишении Джона опекунских прав.

За это время Шерлок успел прислать штук двадцать смс. Скучающих, ноющих, угрожающих, капризничающих, а Джон отвечал все время одно: «Ложись спать, буду позже». Лишь последнее сообщение, вежливое, но ужасно тоскливое: «Возвращайся поскорей», заставило его сказать: «Так, все, на сегодня хватит!» и, пожелав Майкрофту не проспать на уроки, помчаться в госпиталь.

В палате было темно, только зыбкий свет пробивался из коридора сквозь плотно закрытые жалюзи, да непогашенными лампочками светилась уже, слава богу, не нужная пациенту аппаратура.

Шерлок спал, сжавшись в клубок на краю постели. Сама его поза, все еще зажатый в руке телефон и скорбный излом рта говорили о том, что заснул он просто вымотавшись, и сон этот не приносит ему облегчения. Не следовало оставлять его одного так надолго, черт, Джон прекрасно знал, как сильно Шерлок ненавидит больницы. Больницы – это зависимость от взрослых, скука и одиночество – три самых злейших его врага.

Джон, аккуратно убрав телефон из детской ладони и положив его на тумбочку рядом, приобнял сына за плечи, переворачивая на спину, в более удобную позу, распрямил его скрюченные руки и ноги.

Шерлок чуть приоткрыл глаза и что-то невнятно пробормотал.

– Да, я вернулся, – расшифровал Джон и, откинув с его лба влажную прядь, прошептал: – Спи, я никуда больше не уйду.

Чуть причмокнув, Шерлок снова повернулся набок. Вглядевшись, Джон улыбнулся: морщинка меж бровей разгладилась, уголки губ приподнялись.

– Какой ты у меня еще маленький, – хмыкнул он, не удержавшись.

– Ничего подобного, – четко ответил Шерлок и снова заснул.

*************

Сладкой мечтой Джону снилось то время, когда он мог спокойно высыпаться по утрам. Кажется, это было еще в школе.

Потом был институт с вечной зубрежкой и посиделками до утра, когда сокурсники собирались, чтобы вместе подучить анатомию, а заканчивалось все встречей восхода где-нибудь на окраине Лондона в компании не менее пьяных юристов.

Далее были первые операции, пришло понимание своей значимости и ответственности, Джон перестал развлекаться и начал вкалывать. Он спал вполне достаточно, не выспавшийся хирург – плохой хирург, но снились ему все больше операции, да и вскакивал он даже в выходные по будильнику.

Даже когда он завершил обучение и получил на руки диплом – мало что изменилось.

Работа перестала ему сниться только в Афганистане, но и там он не спал – проваливался в темный зыбучий песок.

Потом было ранение, и мешала спать боль в плече.

Когда почти зажило плечо, вдруг заныла нога и начались кошмары.

Но жизнь потихоньку восстанавливалась, Ватсон снова начал мечтать о спокойном предутреннем сне, как судьба решила выкинуть очередной финт – он познакомился с Мери и ее сыновьями.

Теперь о спокойном сне он мог забыть надолго.

Собственно, с этой мыслью Джон и проснулся, протестующее застонав от невыносимой ломоты в теле. Вторая ночь в чертовом кресле, а ведь он уже не мальчик!

За окнами – серый, будничный лондонский рассвет… Сколько он проспал? Часа два-три? На постели бугор, будто от свернувшегося в клубок тела, но Джон уже давно не верил в подобные хитрости – если из-под одеяла не высовываются ни пятка, ни вихры, значит, и Шерлока под ним нет.

И похоже, именно его «не-присутствие» и разбудило. Или оно, или смска от Майкрофта. Нашарив в кармане телефон, Джон прищурился. «Отец Грега приглашает нас поиграть в пейнтбол в эту субботу. Где Шерлок, ты и сам знаешь».

Джон действительно знал. Не в ванной, не в кафе, и даже не в лаборатории. Он готов был поставить свою месячную зарплату, что младший сын сейчас обдумывает, каким способом проникнуть в морг.

Его желание во что бы то ни стало выяснить, что же случилось с тем мальчиком, Карлом Пауэрсом, было очевидным еще вчера. Джону удалось усмирить его любопытство, попросив подождать хотя бы до утра. Но утро наступило, и Шерлок, со свойственной ему целеустремленностью, ринулся на поиски ответов (Джон пошарил по карманам), прихватив с собой его ключ-карту.

И оставалось только надеяться, что Джон остановит сына раньше, чем он сунется туда, куда соваться десятилетнему ребенку действительно не следует.

Шерлок, уже переодевшийся в привезенные Джоном вещи, стоял в том же коридоре, где они вчера прижимались к стене, пропуская каталки с черными мешками. Но интересовал его вовсе не служебный вход в помещение – он смотрел в зеркальное окно, ведущее в комнату для посетителей, и на лице его застыла странная смесь эмоций: обиды, гнева, сострадания и чего-то более неопределенного, более глубокого, заставившего сердце Джона болезненно сжаться.

Он подошел ближе, глянул в окно.

– Это родственники Карла Пауэрса, – проговорил Шерлок очень ровным, странно неэмоциональным голосом. – Они оформляют бумаги, чтобы забрать тело.

Чужое горе, такое знакомое, казалось, просачивается сквозь стекло. Не так много времени прошло с тех пор, как они сами двигались медленно, словно под водой, с застывшими лицами, боясь посмотреть друг другу в глаза.

– Надо спросить их о кроссовках, вдруг они нашлись.

– Ты с ума сошел, какие кроссовки…

– Джон…

– Посмотри на них, ты думаешь, его родителям есть сейчас дело до какой-то обуви?

– Но иначе не узнать, что произошло!

– Их сын погиб – вот что произошло.

– Этого мало.

– Для них достаточно.

– Не передергивай мои слова! – рассерженно топнул Шерлок. – Они не знают, что произошло на самом деле, никто не знает! Утром в новостях сказали «несчастный случай… возможно, судорога…», но ведь это, скорее всего, не верно!

– Шерлок, у них горе, им сейчас нет дела до истины.

– Истина – всегда истина, есть до нее кому-то дело или нет! Это может быть убийство, нельзя просто проигнорировать это!

Джон рассерженно выдохнул, потерев рукою лицо. Возразить было нечего, но и пускать Шерлока к горюющим родственникам было нельзя.

– Хорошо. Я поговорю с помощником патологоанатома. Попрошу его осторожно уточнить у родственников, когда он будет отдавать вещи, нашли ли обувь. Его вопрос будет выглядеть вполне естественно. А ты стой здесь – и никуда ни шагу. И ни с кем не разговаривай. И ничего не делай.

– Хорошо, хорошо, я понял, – кивнул Шерлок, отдавая ему карточку-ключ и подталкивая в сторону дверей. – Иди давай.

Он остался стоять у окна, вглядываясь в лица незнакомых ему людей. И только когда Джон уже взялся за ручку, тихо спросил:

– Как ты думаешь, если б со мной что-то случилось… кто-нибудь бы вот так… переживал?

– А все-таки, ты идиот, – вздохнул Джон, открывая двери.

****************

Шерлок мерил шагами мостовую перед госпиталем, перешагивая через трещины и выбоины. Джон, сообщив ему информацию, занялся оформлением выписки и еще каких-то документов и попросил подождать в небольшом скверике, но никуда не соваться, не уходить, ни с кем не заговаривать… и далее по списку. Шерлок этот список уже наизусть знал, и даже вел когда-то таблицу учета – сколько когда он чего нарушил.

Впрочем, сейчас ему и дела не было до мира вокруг, хотя мозг продолжал автоматически получать и анализировать информацию из него. Но основная его часть была все же занята другой мыслью.

Кроссовки так и не были найдены.

А это означает, это означает…

Ну, во-первых, это означает, что он вчера допустил непоправимую ошибку. Он зря послушался Джона. Конечно, на него повлияли не только слова «мамули», но и собственная усталость, да и жучки, подброшенные братом, сыграли свою роль – он искал их почти час, а потом столько же думал, что будет правильней: растоптать их или же постараться выманить у Майкрофта все остальное для полного комплекта. Поэтому он отказался от первоначального замысла еще вечером провернуть операцию по вытаскиванию у Джона карточки-ключа и проникновению в морг. Перенес ее на утро и опоздал. Вряд ли ему удастся убедить Джона проехать в Сассекс, чтобы там осмотреть тело.

Что именно он собирался увидеть, Шерлок и сам толком не представлял, но был уверен, что стоит ему только взглянуть на тело, как мозг сам начнет выдавать информацию, подмечая малейшие детали. Так всегда происходило.

Иногда ему ужасно хотелось избавиться от этой своей особенности, хотелось не знать, не понимать, хотелось верить в спасительную ложь взрослых, хотелось верить, что все будет хорошо, несмотря на то, что все факты говорят об обратном, но он не мог… Единственное, что помогало ему смириться, так это понимание того, что Майкрофт не может тоже.

Шерлок покосился на серую коробку госпиталя и передернул плечами. Джон перестраховался и притащил теплую зимнюю куртку, однако ему все равно было зябко.

Как же он ненавидит больницы!

Стоп.

Стоп!

Кроссовки Карла Пауэрса.

Думай о кроссовках Карла Пауэрса, думай о нем самом, думай о его убийце.

О том, чтобы взглянуть на тело можно даже и не мечтать, как и о доступе к его вещам. Придется строить предположения исходя из тех отрывочных сведений, что он успел получить. Информации слишком мало…

– Мне нужны свежие газеты, – буркнул он, привычно беря за руку подошедшего Джона.

Госпиталь давно остался позади, а Шерлок все шуршал газетами на заднем сидении, изредка замирая над страницей и невидяще глядя куда-то вдаль.

Интересно, как скоро он заметит, что едут они не в такси, что Джон за рулем, что это машина его сослуживца, что направляются они куда угодно, но точно не домой? Или он все это уже заметил, но промолчал, увлеченный загадкой, захватившей его разум?

Карл Пауэрс незримо присутствовал в машине, но не как личность, человек, а как некое абстрактное понятие, идея.

Джон то и дело косился в зеркало заднего вида, стараясь поймать смутные эмоции, мелькающие на лице сына, запечатлеть их в памяти. Интуиция говорила ему, что сейчас на его глазах творится история. Не история человечества, но история одного человека, однако этот человек был половиной его, Джона, мира.

Шерлок не станет известным музыкантом или дирижером.

Он не станет знаменитым ученым и вряд ли когда получит Нобелевскую.

Он не станет врачом, тем более – хирургом (Джон хмыкнул, представив, как взрослый сын в операционном костюме замер над пациентом, занеся инструмент, вот с этим самым задумчивым выражением лица, озадаченный каким-нибудь вопросом, даже близко не относящимся к хирургии).

Нет, все это – не его.

За минувшую четверть часа стало очевидно: настолько целиком захватить Шерлока может только одно – решение загадок.

Правда профессии такой в мире не существует.

Но они что-нибудь придумают.

– Джон, – Шерлок поднял голову и поймал его взгляд в отражении зеркала заднего вида, – куда бы мы ни ехали – поворачивай, мне нужно в Скотланд-Ярд.

**********

– Вот уж нет, – сказал Джон.

– Ни за что, – переформулировал он.

– Мы туда не поедем! – однозначно заявил он и перевел взгляд на дорогу, устав спорить с безмолвным осуждением в глазах сына.

– Это было убийство.

– Ты не можешь быть уверен.

– Я уверен.

– Уверенность дают доказательства, у тебя их нет.

– Кроссовки, Джон! И мой мозг говорит, что их отсутствие – уже доказательство.

– Нет, кроссовки – это просто кроссовки, а их отсутствие может быть следствием других событий, с этой трагедией никак не связанных.

– Например?

– Случайность, кража для перепродажи, ведь они были хоть и поношенными, но все же весьма дорогими, или для удовлетворения любопытства какого-нибудь социопата…

– Кого?

– Социопата. Человека, не желающего или не способного соответствовать тем нормам морали и поведения, которые предъявляет общество. Такой человек, узнав о произошедшей трагедии, вполне мог выкрасть обувь погибшего мальчика, не задумываясь над тем, насколько это… неправильно и неэтично…

– Не желающий соответствовать… – задумчиво пробормотал Шерлок. – Наверное, это очень удобно…

– Вряд ли, рано или поздно, но им аукается подобное поведение: нельзя пинать общество и надеяться, что оно не пнет тебя в ответ, – Джон, обрадованный, что смог отвлечь внимание Шерлока на какой-то другой вопрос, осторожно вырулил на трассу. – Но в каких-то вопросах – да, им проще. К тому же социопат может всегда сказать, что он не виноват в том, кто он есть, хотя в строгом понимании – это не болезнь.

– Интересно… это очень интересно, – кивнул Шерлок все так же задумчиво. – А теперь поворачивай.

– Опять ты за свое… Ну зачем? Что ты им скажешь, кто к тебе прислушается?

– Возможно, кто-нибудь…

– Но у них даже сомнений не возникло насчет причин смерти – ни вскрытия, ни следствия, ни заявлений родственников… Шерлок, кто станет слушать десятилетнего мальчика с версией о кроссовках?

– Но что я еще могу сделать? – возмутился тот. – Конечно, мне вряд ли поверят, ведь даже ты, ты, лучше всех меня знающий, и то сомневаешься. Но и оставить все просто так вот – я тоже не могу, понимаешь, Джон, я просто не могу!

Ужасно несчастные глаза сына говорили о том, что он не преувеличивает, не играет на публику. Джон задумался.

– У меня есть знакомый инспектор…

– Тот, которому ты сообщил о той даме, что мы встретили на барбекю? Как ее… чешская фамилия…

– Именно. И моя информация ему пригодилась, так что, думаю, можно ему позвонить и обрисовать ситуацию, рассказать о твоих сомнениях. Но не рассчитывай на многое…

Дата добавления: 2015-10-21