- Чудесно, очень вдохновенно и проникновенно, и всё же, какого ты всё это мне рассказываешь!? Какое мне до этого должно быть дело? Я не считаю возможным даже пытаться бороться с властью потому, что за ней придёт другая, а потом ещё одна. Я не хочу тратить немногочисленные моменты своей жизни на пустой иллюзорный труд.
- Джек, разве ты ничего не понял?
- Что я должен был понять, по-твоему?
- Ты как она!
- Что!?
- Ты не смог адаптироваться к жизни, твоя юность, твоё детство, твой нынешний возраст – разве ты не видишь ничего общего?! Те твари, о которых я тебе рассказал!
- К чему ты клонишь?
- Они тебе ничего не напоминают?
- Послушай, мои приступы, это просто нервы, простые иллюзии!
- Джек, ты вообще понимаешь, что есть реальность?
- Я... – я попытался вдохнуть, я почувствовал воздух, я почувствовал себя в этот момент... А потом я снова потерял это чувство. Я не знал, я не понимал... никогда... – Ты хочешь сказать?
- Именно. Тебя тоже пропустили через этот аппарат в детском доме.
- Там было закрытое отделение.
- Угу.
- И громадная железная дверь с кодовым замком...
- Да, Джек, да.
- А на другом конце...
- Пультовая комната. Этой процедуре подвергали многих детей. Тогда они лишь искали пути «массового программирования». Этот способ был очень затратный и, по началу, не очень эффективный. Это потом они отладили эту машину на столько, что могли внушать человеку что-то конкретное. А тогда. Тогда это был быстрый способ стать шизофреником. Кстати, тот неестественный голос и те фразы повторял каждый, кто проходил через эту машину. Только, редко у кого связки могли создать такой звук. Большинство лишь хрипело. Так же, и этот голос, и эти галлюцинации никогда не оставляли тех, кто был первопроходцем. Одного я понять не могу.
- Чего же?
- Как ты выжил. Ведь IMC добивает всех прошедших эту процедуру. А вот ты вообще почти к нему невосприимчив.
- Может это из-за тюрьмы.
- Хм, может быть.
- Да, разве то, что случилось с ней, не было результатом сбоя в машине?
- Точно так же прошло ещё 37 экспериментов с такими же последствиями. Я долго думал над этим – ты наверняка один из них. Потом проект отправили на доработку. Ну а когда появился IMC, его вообще заморозили, и большинство образцов этих адских агрегатов было уничтожено. Проект «Линия» официально прекратил своё существование.
Innocent Mind Cure.
- Я – кокаин, I aM C.
- Да, Джек. Ты кокаин.
Вивьен, в этой позе я тебя ненавижу...
Тайлер сидел на стуле. Он вставал в 9:30, 14:30 и 20:30, чтобы дойти до стола и сесть в ожидании еды. Если не ставить перед ним миску с чем-либо, он просто неподвижно там торчал в течение ровно 25 минут. Я даже засекал по часам с секундной стрелкой (люблю механические часы). Потом он возвращался на свой стул и сидел так дальше. В 17:35 он вскакивал и принимался бегать по иллюзорной детской площадке, вскрикивая что-то несвязное в 17:42:37 и в 17:59:12. После чего, в 18:00 он снова возвращался на свой стул, заседание для сочинения на тему «как я провёл день», в 21:30 засыпал, не слезая со своего верного друга. Всё было чертовски отработано. Несколько раз я даже перекрывал ему путь к столу, тогда он шёл к любому другому предмету изредка напоминавшему кубизм. Дурак, дурак, дурак, дурак!!!
- Что ты молчишь?! Хватит вести себя так! Отвечай мне! Слышишь, отвечай! Дуло по тебе плачет! – один маленький щелчок, и его больше не будет. Просто нажать на курок. Это слишком просто. – Что ты молчишь?! Что ты молчишь! Я сейчас пристрелю тебя, слышишь?! Ты сдохнешь! Отвечай! Прекрати таращиться в стену! Я пристрелю тебя! Застрелю на хрен! Застрелю!
Baaang... пылинки взмыли ввысь, каждой своей гранью отражая пучки световых волн. Я падал. Или летел. Вниз. Вниз. К земле. На пол. Свет в окне. Такой красивый. И поток за потоком, поток за потоком удары. Громкие напоминания выстрела. Как эхо в моей голове. А может и за её пределами...
- Кретин! Недоносок! Брось долбанную пушку! Брось её, ублюдок! – пальцы свело от боли. Вивьен так свирепо бил мою руку об пол, что даже при всём желании я бы не смог разжать её и отпустить пистолет. Содрал мне всю кожу, мясо до костяшек. Удар за ударом, как он методично наносил мне побои. Прощай мой идеальный подбородок, встречаю свой сломанный нос.
Мне показалось, что я начал захлёбываться в собственной крови. Вивьен уже представал передо мной в виде какого-то несуразного русо-малинового пятна, изрядно измотанного избиением меня. Честно говоря, хоть все эти несколько секунд и казались мне безумно долгими и вполне достаточными для того, чтобы подумать обо всём, о чём я сейчас и думал, но... Всё быстро вернулось в нормальное русло. И следующий удар Вива был столь же молниеносным, как и моё незапланированное отключение. Кажется, я всё-таки отпустил пистолет. Я снова оказался один, в этой пустоте...
Быть может, я знал о том, что Вивьен уже почти за моей спиной. Или я, правда, сделал это... Что со мной происходит... Я стрелял в своего сына... Я сделал это... я
....Я долго блуждал, мучился в своей голове, в этих чёртовых мыслях. И сейчас мне больше всего хочется встать на ноги, расправить плечи, смотреть вперёд, хочется снова убеждать себя, что всё не так уж плохо, и что ты волей судьбы по сравнению с этими кусками пыли и шерсти владеешь великой мудростью, которая на тебя, как назло, не действует. И что теперь.
А может это и есть то самое просветление? Ведь сейчас я так хочу встать и начать действовать. Меня так часто и много били, что мне просто из-за элементарной детской обиды хочется доказать всем, что не всё так плохо. Мои безумные фантазии... Это чудо, если это продержит меня достаточно долго.
Ааах... Нет, надо дышать ровнее. Ещё немного. Так, где я. Раз, два, три. Всё. Всё скоро встанет на свои места. (Jack, you are here. Jack you are here…)
Да, да... Я всё помню. Я здесь. Здесь, у Вивьена дома. И сейчас ночь. Да. Всё в порядке. Я уже здесь.
Рубашка на мне вся в крови, левая рука перебинтована. К чему бы это. Так, ладно, надо пойти на кухню и попить.
Нет, что-то я явно не помню. Дверь не открывается. Она заперта. Зачем Вивьену запирать меня ночью. Где-то здесь был проводок под напряжением... вот он.
Дверь с удовольствием откроется, если её хорошенько пощекотать.
Тайлер...
Он спал рядом с Вивом. Спокойно и безэмоционально. Как всегда, но жутко противно. Противно видеть его таким. Я наивно надеюсь спасти его мозг. Есть ведь шансы. Они всегда есть. Нервные клетки ещё можно нарастить. Правильное питание, лечение, воспитание и уход. Ведь так. Дома у меня даже был специальный стимулятор умственной деятельности, который нас когда-то учили синтезировать для лечения больных, перенесших инсульт и другие тяжёлые поражения головного мозга. Я мог бы ещё исправить всё, что сделали они с ним. Я мог... я стрелял в него...
Нет... поэтому-то Вив и запер меня в спальне. Я стрелял в него. И Вивьен набросился на меня со спины. И повалил меня. Я стрелял и промахнулся. Но я стрелял... Космос, как я мог... как я мог?!
Сейчас мне больше всего хотелось выцарапать себе глаза ногтями или размозжить свой идиотский череп о стену. Как я мог сделать это! Как... деус, мне надо было дать Тиму застрелить себя, когда была такая возможность... Нет, больше это не может так продолжаться!
Я собрал свои вещи, покидал всё это в Вивов пикап, после чего аккуратно взял Тайлера на руки и отнёс в машину, на заднее сидение. Пристегнул его ремнями, захлопнул дверь в доме. Поворот, зажигание, мотор. И прочь отсюда по долбанной единственной дороге. До дома два дня пути. Два дня. Два дня... педаль в пол. Отступать некуда....
“Count to Six and Die”,
Marilyn Manson
....Он совсем белый. Несколько пятен, точки, всюду маленькие точки. Может быть, это тысячи тысяч небесных тел.
Я лежал на полу.
Они зашевелились. Неясные зелёные огоньки. Это были всего лишь цифры. Три жалкие, беспомощные цифры, скукожившиеся и жавшиеся друг к другу, как маленькие птенцы диких птиц.
Сколько сейчас... 1:09...
Жёлтые пятна на стенах. Нежные жёлтые пятна мягко ползущие вверх. Расщепляются, рассеиваются, впитываются в голодные блоки.
Я просто смотрю ввысь.
Снова пятна. Уже лиловые, розовые, оранжевые... Жадно разевающие свои фотонные рты. Они въедались в мои глаза, заставляя их слезиться, обнажая пустыню в моём рту.
Я сглотнул, возможно, только куском воздуха.
Почему так темно...
Я просто закрыл глаза...
Жёлтые пятна на стенах.
Мне не было больно. Наверно. Только что-то резкое и живое, маленький белый паразит прогрызает мою гортань. Я снова попытался сглотнуть.
Этот белый, измождённый потолок...
Я не чувствовал тела. Быть может, оно совсем затекло. Или его вообще не было.
Сколько сейчас... 0:21...
Снова темно...
Жёлтые пятна...
Круг за кругом, круг за кругом... я потерял счёт времени... круг за кругом...
Джек, ничего не меняется.
Аааа... наверно, я снова закрыл глаза.
Белый потолок и миллиарды точек...
Лиловые змеи на стенах...
Сколько сейчас...
Я лежал на полу...
Мне больно, Джек...
Я лежал на полу...
Что-то скрипит. Лёгкий, детский стук. Царапается в стекло.
Темно...
Фотонные черви...
Я лежал на полу...
Круг за кругом...
Ничего не меняется, Джек...
День за днём...
Снова темно...
Я лежал на полу...
Миллиарды... миллиарды тысяч...
Я хочу впасть в кому...
Снова темно...
Сколько сейчас... 13:34...
Что-то тёплое...
Моё горло совсем пересохло...
Злобные белые зубы насмехались надо мной...
Я лежал на полу...
Джек, что ты сделал с собой...
День за днём...
Ничего не меняется...
Джек...
Мне очень плохо...
Жёлтые пятна... белые силуэты...
Я хочу впасть в кому...
Джек...
Я устал...
Джек...
Я лежал на полу...
Снова темно...
Джек...
Кома...
Я закрыл глаза...
Джек...
Что я сделал с собой...
Джек...
Я устал...
Миллиарды... миллиарды тысяч дней...
Джек...
Я не могу так больше...
Джееееек!!!!!!!!
Стефана оттащили врачи. Он вжался в стену, пытаясь вдавить свои ногти в ладонь...
- Что с ним?
- Отравился. Видимо, с жизнью кончать собрался.
- Джек...
- Как давно вы не говорили с ним?
- Звонил ему неделю назад. Больше его никто не видел.
- Крепкий паренёк. Ничего, неделю пролежал, а тут мы уже откачаем.
- Джек...
- Он принимает что-нибудь? Медикаменты?
- Он наркоман.
- Понятно, доза не подействовала, уво
- Нет... ему было плохо.
- Депрессия?
- Наверно. Он ничего не говорил. Точнее, мы… мы ничего не замечали...
- Ладно, уже не важно. Поедешь с ним? Ты ему вообще кто?
- Просто... друг...
Джееек....
....Ты ещё здесь?
- А где я ещё могу быть?
- Не знаю. Мало ли, куда тебя занесёт.
- Как думаешь, с ним можно что-нибудь сделать?
- Ну, из него получится симпатичное чучело.
- Заткнись! Ааа! – у него всегда были большие руки. И он всегда любил распускать их направо и налево. И они всегда попадали в самые «удачные» места. Старый морщинистый мозгорез.
Майкл вальяжно раскинулся на груде моих бумаг, потягивая какой-то коктейль. Ей богу, в его лапах тонкий стаканчик с трубочкой смотрелся как веточка в объятьях удава. Чёрт, он уже был совсем седой. И ещё небритый. Интересно, он вообще когда-нибудь был бритым? Хоть где-нибудь.
- Слушай, Джек. Знаешь, что я сейчас вижу.
- Что же?
- Ты насвинячил, наплодился, отсидел и устроил массовую заварушку, о которой пока, к счастью, почти никто не знает. Господи, да твоя жизнь прошла на славу!
- Ну а ты, как положено старшему брату, пришёл и дожрал всё самое вкусное.
- Расслабься, малышка. Я был очень нежен. Не мог же я бросить твоё дитё на произвол судьбы.
- И поэтому ты забросил его, хрен знает куда.
- Мой точно знает, куда.
- Заткнись, – ненавижу, когда он так ухмыляется....
- Когда ты?
- Две недели назад. Там, в горах...
- Ты один?
- Нет. Вив со мной.
- Вокруг или рядом?
- На кухне. За ужином.
Майкл всегда был рассудительнее меня. Хотя, скорее, он просто мыслил быстрее или знал всё заранее. В любом случае, я никогда не мог воспринимать его, как отдельного от меня человека. Думаю, он чувствовал так же. Я был просто другой его частью, а он моей. Альтер-эго что ли. В любом случае, у нас не было ничего «твоего и моего», мы всегда имели то, что получал кто-то из нас. Он всегда таскал ко мне его девчонок, чтобы я не скучал, когда он с ними развлекался, и всегда позволял и мне «побаловаться».
- Значит, первый поцелуй у тебя был с одной из таких нимфеток-малолеток? – видимо, здесь Вивьен начал ярко себе представлять десятилетнего мальчика, лобызающего шестнадцатилетнюю развратницу. А вот и нет.
- Нет. Первый был с Майклом. Ему было 19 тогда. А я мечтал стать девочкой, – вот Вивьен и подавился.
- Воды?
- Нет, мне хватит и чая... Кхе... Ты прям какой-то скрытый гомосексуалист, склонный к многочисленным инцестам...
- Допустим, про первое ты и так давно знал, а второе... Скорее, я законченный эгоист.
....И мне нужен кто-то, кто был бы почти моей копией, только мудрее и сильнее. Не трудно догадаться, что мы с Майклом чем-то похожи внешне.
- Серж, ты помнишь Майкла? Первая попытка клонировать сверхидиота. Вторая, надо сказать, была более удачной, правда, Джек? – Стивен зажевал сигарету и уставился на меня, пока Сергей, видимо, пытался подобрать подходящее определение нам с братом.
- Майкл... конечно. Отличный хирург. Да вы же почти близнецы, Джек. Только он лет на 10 старше и ростом повыше, если я в здравом уме. Да и глаза у него хоть и голубые, но при этом темнее и спокойнее, не то, что безумный взгляд его младшего братца, – иногда мне кажется, что процесс под кодовым названием «подмигивание мне» доставляет ему ещё большее удовольствие, чем сосательства с местными «достопримечательностями». – Помню нашу недавнюю встречу. Глядишь на его седеющие волосы, и пытаешься понять, почему-таки твои издевательски изукрашенные патлы когда-то были чёрными. И всё же я никак не могу представить тебя в его возрасте...
- Где ты сейчас?
- В бывшей Сербии.
- Разве ты там был?
- Буду. Через месяц.
- Ты видишь будущее?
- Наверно.
- А может тебе просто снится то, что уже было?
- Снится...
- Проснись, Джек. Проснись.
Аааа... Это лишь сон. Просто сон.
Деус, я снова дома. Какой же здесь бардак. Тайлер, где Тайлер?!
Прекрасное утро. Кухня, стол, ребёнок. Он опять прилип к стулу. Если раньше дети липли к телевизорам и компьютерам, то сейчас они липнут к стульям. В какую клоаку катится этот мир.
Да, либо опять у меня галлюцинации, либо кто-то действительно стучит в дверь. Вспомнить бы ещё, где дверь в моей квартире. Прямо, направо, прямо, налево... Как в том кино. Надо как-нибудь нарисовать себе схему... Так, вот она. Великая некитайская дверь. И на неё явно оказывается давление. С другой стороны.
- Кто?
- Кто?! Немедленно откройте дверь! Нам известно, что в этой квартире проживает Джек Ваетэль! Если это не вы, в любом случае откройте дверь, встаньте лицом к стене, сложите руки за спиной и идентифицируйте себя! Сейчас же! – забавно, с каких это пор у «стервятников» такой низкий хриплый неармейский голос. Может, я просто брежу.
Один поворот. Второй поворот. Синяя кнопка, щелчок и её незабываемый скрип. Хм, знакомые ботинки... знакомы штаны... знакомое зеркало... то есть лицо в зеркале... лицо... Чёрт, да какое тут на фиг зеркало в коридоре... лицо... Ты?!
- Привет, псих.
- Мозгорез....
“The Monkey Speaks His Mind”,
Barry Adamson
Viva! Viva! La Revolution!
Эти бессмысленные картинки в красном ящике. И завораживающие вопли за окном. У них там опять какой-то ободряющий митинг.
Да, малышка, не останавливайся. Где эти психи берут таких красавиц? Кажется, там на улице кого-то режут. Забавно должно быть.
Но надо оглядеться. Хотя смотреть тут особо не на что. Фред с его бандой активно эксгибиционируют на кухне, очищая по ходу и мой холодильник. Ладно, пусть нажираются, придурки.
- Где ты набрал этих гадов?
- Я им как-то помогал, а они помогли Тиму.
- Зря ты с ним связался.
- Не будь так скептичен, мозгорез.
- Джек, я должен заботиться о тебе.
Сказав это, Майкл заботливо допил последнюю бутылку вина, что мне удалось отрыть у себя дома.
Мой перстень ожил, зашевелил своими тонкими щупальцами в моей руке. Пустил лёгкий импульс в прокуренный мозг. Она станет хорошим видео к этой песне.
На самом деле, мои отношения с музыкой никогда не складывались особо хорошо. Слухом я был обделён, поэтому и играть ни на чём не умел. И уж тем более не разбирался во всех этих тонкостях, жанрах и стилях. Слушал всё, что западало в память. Особенно, когда я был под кайфом. Что поделать, кому-то всё, кому-то ничего.
Она всё ещё извивалась у меня на коленях. Интересно, она хотя бы догадывается, что происходит?
- Тебе надо переехать. Он найдёт тебя. Если уже не нашёл.
- Майк, что ты пристал к Тиму? Если бы я действительно был ему нужен, он бы уже давно раздобыл меня. А так, он просто развлекался о чём-то своём. Всё кончено. Успокойся.
У Майкла были проблемы с сосудами. Это не сильно мешало ему, но временами проявлялось и шокировало многих. Надо признаться, и у меня иногда пробегал холодок, когда он так пристально смотрел на меня, один его глаз был нормальным, зрачок второго был сильно расширен. Мало того, что и цвет их был не совсем одинаковым. Даже никаких линз не нужно.
- Джек, ты же знаешь. Злейшие враги – лучшие друзья.
Тайлер стоял в уголке. Наверно, он не мог заснуть из-за всего этого шума. Как можно спать, когда вокруг столько цветов. Все они переполняют твоё сознание, разрушая разум. Как можно отучиться обращать на них внимание. Он стоял в одиночестве. Там, где почти не было света.
Быть может, воздуха становилось всё меньше. Или снова что-то в моих лёгких решило, что им пора уйти в отпуск. Проблема в том, что они оттуда уже никогда не вернутся. Я сглотнул. И это было больно. По крайней мере, мне так показалось. Почему всё так. Что сковывает меня так, что не даёт мне... не даёт...
Ковёр с одной стороны загнулся, оголив кривой деревянный пол. Сейчас не время думать об этом. Мне почему-то стало неописуемо страшно думать о том, что мне придётся возвращаться к последней мысли. Или предпоследней. Что за тавтология...
Одно неловкое движение, и она уже полетела куда-то на пол. Но это не важно, там ковёр.
Сейчас я был совершенно один. Никто не следил за мной, я уверен. Забавно, чтобы тебя не видели, надо быть в толпе тех, кто может это делать. Никому из них даже не придёт в голову смотреть друг на друга.
“Still I Rise”,
Barry Adamson
И я смотрел на него. Он был так далеко. Он был так глубоко. Споткнулся, но успел схватиться за спинку дивана. Но он всё ещё так далеко. Мне надо сделать лишь несколько шагов, чтобы подойти к нему, чтобы оказаться рядом с ним. Но это кажется такой тяжёлой задачей. Несколько секунд темноты. Возможно, я просто закрыл глаза. Поддался своему страху. Позволил сомнениям проделать во мне лишнюю дырку и ввозить свою контрабанду. Я был слишком легкомысленным? Я был слишком слаб. Я не смог. Не смог.
Его ночнушка была вся мокрая от пота. Ему часто снились кошмары. Скорее всего, из-за лекарства, которое я ему намешал.
Я хочу ему помочь. Но он этого не знает. Для многих важны слова. Для него команды. Для меня – действия. Всё время надо искать какие-то переходники. Но уже просто лень.
Он ещё ребёнок. Он ещё мой сын.
Не знаю, что за свинский сопливый порыв, но я обнял его. Уткнулся подбородком в его плечо, закрыл глаза. Я никогда так не делал.
- Тайлер...
- Джек, - никогда не забуду этот тихий голосок. Я был уверен, что он родился и умер в моей голове.
- О чёрт! – за моей спиной возвышался Майкл. Пока вставал, он успел выронить бутылку. Всё в этом мире летит на пол. И почему-то именно на мой.
- Чего ты ругаешься?
- Ты это слышал? Джек, он заговорил! Ты что, глухой?!
Никогда нельзя быть уверенным в том, что есть реальность. Сколько раз надо умереть, чтобы понять, что за гранью нет ничего. Сколько раз надо сойти с ума, чтобы узнать, в какой момент ты уже псих. Глупость какая-то. Просто, я не был готов. Но это, и правда, был его голос. И его слова. Он заговорил.
В этот момент рухнул весь мой мир. Всё было раздавлено, растёрто в порошок. Один удар моего сердца разделил мою жизнь. И теперь, теперь мне было что терять. Значит, не напрасен был тот страх.
А страх мешает мне мыслить трезво. Он делает из меня животное.
Да какого хрена я сейчас думаю об этом?! Что за бесчувственным придурком надо быть, чтобы думать о всякой дряни, когда твой сын сказал своё первое новое слово.
Почему только белый туман. Что перед моими глазами. Линии, пятна, брызги. Глупо, некрасиво и нелепо. Давление и шум. Снова крики. Меня сейчас стошнит. Меня уже тошнит. Почему так больно...
- Поищите в аптечке! Баклофен, да!
- Его кровью рвёт!
- Заткнись, неси, скорее, пока он себе голову не расшиб!
- Надо его как-то привести в сознание...
- Несите таблетки, мать вашу, судороги сейчас важнее! И держите руки крепче! Джек, слушай мой голос! Только не отключайся! Кто-нибудь, уведите ребёнка! И прекратите орать! Брат, держись....
…. I’m confused.
Пустеющий стакан воды. Его глухой стук, встреча со столом. В темноте слышно много звуков. Которых нет на самом деле. Можно ли тогда сказать, что их слышно?
Мне надо подарить лопату. Не важно, какую. Всё равно не станет удобнее. Руками, зубами, лопатой. С какой-то точки зрения, это даже каннибализм. Обычное самопожирательство.
Снова стекаю по стенке ванной. И, кажется, здесь совсем ничего не изменилось. Снова я, снова она, снова мы вдвоём. И какая-то громадная, детская обида на всё человечество. Ну что тут сказать, я сам виноват, что полез в их песочницу. Одиночество всегда было наилучшим решением.
Все окна открыты, даже где-то горит свет. Не то, чтобы я больше не прячусь. Просто уже, честное слово, так глубоко на всё наплевать.
Я пристрастился к шприцам. Пристрастился к боли. Мои вены всё красивее опутывают предплечье. Даже не надо искать, куда тыкать. Вот ты и получил своё. Хватит страдать, берись за голову или что-нибудь, что ещё чувствует, и наслаждайся. Получив удовольствие единожды, больше никогда не испытываешь ничего подобного. Забавно, как я ещё не умер от передоза.
- Ты никогда не думал, что он всё это подстроил?
- Я? Он? Нет. Это была чистая случайность.
- И что же теперь? У случайностей тоже бывают последствия.
- Да, я знаю.
- Что ты собираешься делать?
- Даааа, посмотрим.
- Джек.
- Не знаю. В крайнем случае, он меня найдёт, отдубасит. В случае, что ещё крайнее слева, меня убьют. Ничего особенного...
- Ты никогда не будешь один, потому что я всегда с тобой.
- А если ты мне только кажешься? Чёрт побери, Майкл, мы с тобой годами не видимся, не общаемся. Каждый раз, будто заново знакомимся. По-твоему
- Джек.
- Что?!
- Люди приходят и уходят. Остаются лишь те, кто этого хочет. Остальные не стоят твоих нервов.
Световые блики бегают по крану, и нога болит уже не так сильно. А может, это Си... Никогда не думал, что меня будет волновать одиночество.
- Джек, ты ещё очень молод.
- А? Что? Ты что-то сказал? – но меня встретило лишь уверенное молчание его спины. – Что тебе надо от моего шкафа?
- Да так. Слушай, а пирацетам то тебе зачем? Мне казалось, его лет 20 уже не выпускают.
- Логично.
- Глицин?!
- Это для меня.
- Угу.
- Компенсация кофеину и амфетаминам.
- Наркоман растит наркомана.
- Отстань.
- Я даже не хочу знать, что ты ещё туда добавляешь. А баклофен я забираю.
- Оставь, он мне нужен!
- Тебе его Тим выписал?
- Типа того.
- Да неужели? Его я заберу, тебе достану диазепам. Джек, я о тебе же забочусь.
Хи, заботится. Отобрал мои таблетки. Ещё издевается. А где-то слышны раскаты грома. Люблю дождь.
- Ты можешь уйти спать? – не думал, что мозгореза можно смутить таким простым вопросом.
- Хочешь вступить в клуб юных онанистов?
На бортике ванной всегда много капель. А потом они затихают, остывают и тают. В жаркие дни на полу можно оставлять маленькие лужицы. Когда они испаряются, то увеличивают влажность. А это хорошо. Я так думаю. Мой желудок хочет что-то уничтожить. А я... я хочу перестать дышать. Всё в тумане. Всегда в тумане. Где-то я сплю. Как долго я сплю. Я так устал...
- Джек. Джек, посмотри на меня.
Я не хочу больше ни на что смотреть.
- ДЖЕЕЕК!
- Что?! – ненавижу, когда меня бьют по лицу. А лицо Майкла явно было какое-то ненормальное. То ли он злился, то ли нервничал. Я уже не знаю. Но, кажется, он стал ровнее дышать. А глаза снова зарылись в пустоту. И что он там делает.
- Мне надо пройтись. Отдыхай.
- Хорошо....
“Clubbed to Death”,
Rob Dougan
That sound in the left channel….
- Ты злишься не потому, что тебе одиноко. Ты злишься потому, что у тебя отобрали игрушки.
- Я знаю.
- Ты говоришь сам с собой.
- Я знаю. Знаю.
Стоит вытянуть руку, и её затягивает в эту пустоту. Серую, густую и голодную. Она клубится, пожирая саму себя. Ползёт куда-то без цели. Без причины. Или её просто гонят. Так же, как и сейчас вгоняют волосы в мой рот. Лёгкий трепет на краю.
Странное ощущение, когда под ногами нет ничего. Есть где-то там глубоко, но не здесь. Чтобы коснуться этого, надо пролететь очень и очень много. И разбиться в конце концов. Это короткий путь. Всегда есть и другой. Более длинный и запутанный. Не такой уж и безопасный.
А передо мною пустота. Вершины мёртвых домов, уже и не мечтающих о смерти. И серое небо. В котором когда-то, может, и были оттенки, но явно не сейчас. Как в детских снах - здания, асфальт, ветер. И никого более. Никогда более.
И можно вот так сидеть на краю крыши, качая ногами и вслушиваясь в стоны ветра в ушах. Здесь очень тепло. Чёрный злорадствующий дым, кусающий небо, выползая из своих обветренных и поблёкших убежищ, медленно поджаривает и коптит город и его окрестности.
Мне всегда хотелось пройти по краю тех толстых, широких гигантов. Исполинских труб. Хотелось, чтобы пар ударил в лицо. Одним неловким движением очутиться на самом их дне. Где ещё есть огонь. Я в детстве часто сбегал и прятался на заброшенных заводах. Майкл всегда находил меня и подкармливал. Так могло продолжаться неделями, даже месяцами. А может так продолжается и до сих пор. И я просто сплю. Мне всё снится. И когда-нибудь я обязательно проснусь. Или умру. Или и то, и то. Да, всё будет именно так.
Я всегда мечтал увидеть пустой холодный мир, где не будет никого. Пройтись по его улицам, осмотреть заброшенные квартиры. Так можно часами ходить и представлять себе, как вот здесь ещё недавно была жизнь. И она никуда не делась. Она просто застыла. И исчезла. Жизнь исчезает из мироздания, когда исчезает движение. Я же просто мёртв, морально и физически разлагаюсь. Поэтому я не исчезаю. Пока. Со временем мои клетки станут кормом для ветров, а память обо мне рассеется ураганами. И сознание моё исчезнет в небытие...
Всегда немного страшно вот так смотреть вниз. А может быть, страх пройдёт, стоит раскинуть руки и дождаться тишины. Последней мысли не будет. Не будет сожаления, страха или отчаяния. Для этого не хватит времени.
Но пока я здесь. Среди этих ржавых рогатин и металлических крышек люков. На утомлённом железобетоне.
Я так хочу снова увидеть солнце....
....Итак, друг мой, что вы делаете, когда у вас появляются мысли?
- Записываю их
- Хм... И часто такое бывает?
- Не сказал бы.
- Я так понимаю, в тюрьме вы не работали?
- Да знаете, как-то некогда было.
- Понятно, – и он утонул в маленькой папочке, принесённой ему откуда-то. Какие же неудобные у них кресла. Для рабского труда и рабские кресла. – Знаете, как мы поступим?
- А?
- Вы слышите меня? Отлично. Тогда мы дадим вам на основании инвалидности пособие по безработице. Вы принимаете выписанные вам лекарства?
- Да, конечно.
- Ну вот и отлично. Тогда оформите внизу карту, и всё будет готово. Всего вам хорошего.
- И вам того же....
....Как же они меня бесят.
- Что ты здесь делаешь?
- Сижу.
- Вразумительный ответ, - я сел рядом с ним на бордюр и уставился на его сигарету.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |