http://ficbook.net/readfic/2362927 1 страница

Волосы Вероники

http://ficbook.net/readfic/2362927

Автор: Гражданин Мира (http://ficbook.net/authors/495617)

Беты (редакторы): kodomo_no_tsuki

Фэндом: EXO - K/M

Персонажи: Кай/Сехун; Крис/Чанёль, Тао/Бэкхён

Рейтинг: R

Жанры: Гет, Слэш (яой), Романтика, Ангст, Мистика, AU

Предупреждения: OOC, ОМП, ОЖП, Underage

Размер: Макси, 109 страниц

Кол-во частей: 18

Статус: закончен

Описание:

Сехуну семнадцать, и его жизнь заключается в младшей сестре. Но однажды она исчезает, а спустя четыре дня неизвестный предлагает ему поиграть в игру, в которой она - главный приз. По крайней мере, так считает Сехун.

Публикация на других ресурсах:

Только с разрешения автора, указав его

Примечания автора:

Два года назад автор написал фик под названием "Волосы Вероники". Это был ориджинал по заявке, с аналогичным плотом. Его, вместе со старым аккаунтом, автор удалил.

Интернета не было, а вот свободного времени - валом. Автор решил, что было бы интересно переписать работу по фэндому. Но уже с середины первой главы стало понятно, что от старой истории остается только основная сюжетная линия - новые герои диктуют новые сюжетные ходы.

P.S. СеКаи вытравили автору душу.

Глава 1. Вероника

"Я найду тебя по звездам"

— Родители в субботу уезжают, так что можем собраться у меня. — Сехун плечом прижал телефон к уху; голос Тао с трудом пробивался сквозь крики детей.

— Ай, ты снова дергаешь, — зашипела Ник; Сехун тут же извинился. Пальцы путались в волосах, которые никак не хотели заплетаться в косички. Вероника ерзала на его коленях, мешая еще больше.

— Сиди смирно, — потребовал Сехун. Сестра сложила пухлые лапы на груди и замерла. Щеки надулись, губы капризно выпятились.

— Эй, Цзытао, не спи! Что делаешь в субботу? Можешь привести Бэка. Если он пообещает не убивать ушастого.

Тао что-то буркнул на том конце, прокашлялся, матернулся:

— Заебала простуда, — высморкался. — Если уломаю отца не брать меня к тетке, то приду.

— Что ты у нее забыл?

— В том-то и дело, что ничего, но оставить меня одного? Пф! Мать скорее повесится.

Сехун фыркнул. Госпоже Хуан, по меньшей мере, наплевать на сына.

— Ладно, я позвоню вечером.

— Ник выгуливаешь?

— Ага, — Сехун потрепал мелкую по волосам; она шлепнула его по руке и набычилась.

— Развлекайтесь.

— Не забудь позвонить Бэку.

— Забудешь тут...

Сехун хохотнул. Уж о нем забыть сложно.

— До вечера.

— Бай.

Сехун запихнул телефон в карман, завязал косичку и опустил Веронику на землю.

— Пошли достраивать замок?

Мелкая повернулась на пятках, окатила Сехуна презрительным взглядом и зашагала к песочнице.

Сехун закатил глаза и поплелся за монстром.

— Оппа, купи мороженое, — спустя пять минут потребовал он.

Сехун воткнул совочек в недоделанный фундамент и посмотрел на сестру. Косички растрепались, припорошенные песком волосы прилипли к смуглому лбу.

— Купи, купи! Банановое. Купиии! — Вероника подпрыгнула, набрав две пригоршни песка. Сехун вскинул руку, но два ржаных комочка рухнуло справа от него. — Кууупиии!

— Это вымогательство, — Сехун недобро сощурился, а Вероника довольно улыбнулась. Лисьи глазки превратились в два черных полумесяца.

— Купи, и я не скажу маме, что ты берешь у нее сигареты.

Сехун подавился воздухом. Щеки запылали.

— Откуда ты?.. — осекся.

— Купи, и я скажу, что это я взяла поиграть: коробочка такая красивая... — пятилетний дьявол не сводил с него глаз.

— Хорошо, — протянул он и поднялся с песка. — Но мы еще поговорим об этом...

— Банановое. Два.

— Обойдешься.

— Три.

— Твою ма... — Сехун прикусил язык: ругаться при мелкой было стратегической ошибкой. Она могла стоить ему недели свободы.

Он выудил бумажник, проверил наличку и, бросив монстру, чтобы сидел смирно, двинул к мороженщику. Тот всегда ставил фургончик в десяти метрах от детской площадки, и от клиентов не было отбоя.

Сехун пристроился в конец очереди и поглядел на песочницу. Вероника рыла новую траншею вокруг замка. Подошла слишком близко к башне, и та рухнула. Ник нахмурилась и разваляла всю крепость.

Природа наградила мелкую незаурядным темпераментом. Если мать была личностью неврастеничной, а отец — тихоней, то в Веронике кипела жгучая кровь, а глаза таили нечто, пугавшее Сехуна.

«Подменыш, — констатировал Чанёль, когда Вероника прокусила ему палец. — Я читал, что таким промышляли тролли. Или фейри. Не помню. Но конфеты у нее воровать не стоит». С последним Сехун был полностью согласен.

Очередь продвигалась муравьиными шагами. Снова ожил телефон. Отец. Пока говорили, подошла компания студентов. Возбужденные, раскрасневшиеся, они шумно обсуждали матч между университетской сборной и местным клубом.

В одном из игроков Сехун узнал Криса — китайца с непомерно большими руками и лицом мафиози — и в очередной раз удивился, как такой тип мог запасть на Ёля? Ушастый, впрочем, его игнорировал, что ставило Сехуна в еще больший тупик. Даже Цзытао, который плевал на все, кроме собственного отражения в зеркале и задницы Бэкхёна, знал, что Пак третий год сохнет по Дракону.

Крис увидел Сехуна, растолкал гогочущих дружков и встал в очередь рядом с ним. Кто-то сказал, что это наглость; китаец ничего не ответил.

— Привет, — он говорил с едва заметным акцентом. Голос у него был такой, что впору озвучивать порно.

Сехун кивнул и продвинулся еще на шаг: очередь сокращалась.

— Как дела?

— У меня или Чанёля? — Сехун не любил ходить вокруг да около.

Дракон улыбнулся.

— У обоих. Так как?

— Как всегда.

— А подробней можно?

— Нет.

— Не будь стервой, О.

— Не буду — это к Бэкхёну.

Крис рыкнул. Его звериные замашки Сехуну нравились еще меньше, чем ледяной взгляд.

— Ёлли сменил номер...

—...и я его тебе не дам.

— Почему?

— Потому что он сменил его из-за тебя.

— Правда? — Крис воодушевился; Сехун закатил глаза.

— Правда. Ты заебал слать сообщения.

— Он... — нервно сглотнул, — рассказал об этом?

Сехун злорадно улыбнулся.

— О, да.

— Черт.

— Тебе не стыдно? Ему же семнадцать, — Сехун покачал головой.

— Твоя очередь, — процедил Крис. Сехун кивнул. Доводить Дракона было любимым занятием Бэка, и он понял, почему.

Он купил мороженое, пожелал китайцу удачи в поисках идиота, который сольет ему номер Пака, и протолкался к песочнице. От хорошего настроения не осталось и следа, когда он понял, что Вероники там нет.

Сехун обошел площадку — пусто. Дамочка, выгуливавшая то ли собаку, то ли сынишку, самозабвенно жевавшего грязь, сказала, что видела похожую девочку у качелей. Сехун, проклиная все на свете, бросился туда. У аттракционов толпилось не меньше детворы, чем у мороженщика, но Ник среди них не было. Сехун обежал парк вдоль и поперек, но тщетно. Натолкнулся на баскетболистов. Крис забил на униженное достоинство и присоединился к Сехуну. Еще три парня составили им компанию.

Уже через полчаса Сехун познакомился с каждым кустом и выучил несколько китайских матов.

Запыхавшийся после двухкилометрового забега Бэк присоединился к поисковой команде. Еще через полчаса подняли на ноги весь парк, а Сехун и подоспевший вовремя Чанёль взялись обыскивать окрестности.

Вероника не могла уйти. В этом Сехун был уверен. Хотя бы потому, что она ждала долбаное мороженое!

Сехун хватался за голову и едва сдерживал слезы. Чанёль тряс его за плечо и говорил, что Вероника прячется и они скоро ее найдут. Неисправимый оптимист, чего не скажешь о Сехуне.

Приехали родители. Пощечина от матери была заслуженной. На ее месте Сехун бы себя убил.

На вызов прибыло два офицера. Поиски продолжались до поздней ночи. Сехун никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Ему словно руки отняли. Он не соображал, что делает, куда идет. Голос сел, но он продолжал звать Веронику. Кто-то сказал, что ее похитили. Сехун послал говорившего нахрен и разрыдался.

Дома ждала вторая порция истерики, приправленная успокоительным и смачным глотком водки.

Заявились детективы. Один в казенной форме, второй — в потертом, невыносимо-синем твидовом костюме. Артур-где-то-Сехун-это-слышал-Блюмквист. Сехун не любил американских копов, но с некоторыми вещами приходилось мириться.

Блюмквист оглядел комнату с неприкрытым скептицизмом, потрогал пальцем корешок книги и посмотрел на Сехуна. Тот плотно сжал губы и мысленно послал детектива нахрен. Он хотел, чтобы вернулась Вероника. И спать. Все.

— Сехун, меня зовут Артур Блюмквист, я детектив из окружного департамента.

— Я в курсе.

— Могу я сесть?

— Валяйте.

Блюмквист сел на стул. Погладил крышку стола, постучал по ней ногтем.

«Еще на зуб попробуй», — про себя огрызнулся Сехун, внешне же остался невозмутим.

«Никогда не видел такого лица, — сказал Чанёль при знакомстве, — ты хоть живой?». Протянул к Сехуну громадную лапищу и ущипнул за щеку. Сехун дал ему в нос. Больше на эту тему они не говорили.

— Сехун, можешь рассказать, что случилось на детской площадке?

— Если бы мог, вас бы здесь не было.

— Я... я не то имел в виду. Мог бы ты рассказать, что было до того, как ты обнаружил, что...

— Я пошел за мороженым, вернулся — Ник нет. Все.

— А когда ты ходил за мороженым, ничего странного не произошло?

— Произошло. У них кончилось клубничное. Удивительно, не находите?

Блюмквист тяжело сглотнул. Кадык нервно дернулся, ударился о ворот рубашки и подпрыгнул до подбородка.

— А когда ты стоял за мороженым... ты говорил с парнем, — Блюмквист выудил из кармана пиджака записную книжку, полистал ее и докончил: — С Ву Ифанем.

— Его зовут Ифань? О господи, Бэк умрет! — Сехун хлопнул в ладоши, поймал на себе ошеломленный взгляд детектива и мигом остыл.

— Да, Ву Ифань. Говорят, вы не ладите...

— И поэтому Крис украл мою сестру? И куда он ее дел? В карман засунул?

Детектив покраснел. Опустил голову и зашуршал страницами блокнота.

— Хорошо. Где вы были до того, как пойти на площадку?

— У бабушки. Я говорил это уже десяток раз. От нее мы сразу пошли в парк. Нигде не останавливались, ни с кем не говорили, никто на нас не пялился. Обычный день, обычные люди.

— Кто знал, что вы будете в парке?

— Мама, папа, бабушка, Тао.

— Тао?

— Одноклассник. Я говорил с ним по телефону. При всем маниакальном желании украсть мою сестру, он не мог этого сделать. Он живет на другом конце города и сейчас заливает соплями экран айфона.

— Он мог...

— Не мог. Он идиот.

— Ты в этом уверен?

— Да. У меня нет нормальных друзей.

— Хорошо, — детектив повел плечами, хрустнул шеей и перевернул страницу блокнота. — Как часто ты гуляешь с Вероникой?

— По-разному.

— Ты сам вызываешься или тебя заставляют?

— К чему вы клоните? Думаете, мне это надоело, и я ее убрал?

Детектив прокашлялся и посмотрел на Сехуна.

— Нелогично. Слишком много свидетелей. Легче устроить несчастный случай дома. Когда я, к примеру, «в школе». По будням кроме кухарки и няни дома нет никого. Лейла ходит к соседям, пить чай, а Нэнси целыми днями пялится в телевизор и не заметит даже отряда «морских котиков», если он, конечно, не высадится ей на колени.

Блюмквист распустил узел галстука, потеребил его, пожевал губу.

— Замечательно. Я рад, что ты этого... не сделал.

— Я тоже.

— Так... эм... а как насчет друзей Вероники?

— Она не ходит в садик.

— Но у нее есть друзья?

— Да. Дети папиных компаньонов.

— Она хорошо с ними ладит?

— Вы думаете, ее похитил младенец?! — на сей раз Сехуну не удалось сохранить лицо. Более идиотской версии он представить себе не мог.

— Нет, я... нет, конечно! Я хотел сказать, вдруг она... поссорилась с кем-то из малышей и...

— Родители отомстили? Вы - идиот или меня за него держите?

— Я? Нет! Я... версии... прорабатываю.

— А среди них есть нормальные?

— Сехун...

— Извините, моя сестра хрен знает где, а вы задаете вопросы, которые могли прийти в голову только Чанёлю. И то если он напьется.

— Кто такой Чанёль?

— Человек, который пытался найти Веронику. Без лишних вопросов.

— У тебя все друзья — азиаты. Это потому, что тебе сложно найти общий язык с американцами или...

— Вашу мать! Вы издеваетесь?! У меня нет проблем ни с американцами, ни с евреями, ни с арабами, ни с кем там еще есть проблемы у вас. Валите, детектив, нахрен. Вместо того чтобы искать Веронику, вы обвиняете меня в нацизме и задаете вопросы, которые ничем, блять, не помогут в расследовании. Вон. — Указал на дверь. Впервые в жизни ему хотелось избить конкретного человека до полусмерти.

Блюмквист вскочил и, не глядя на Сехуна, вышел из комнаты. Тот дождался, когда за ним закроется дверь, и повалился на спину. Руки дрожали, в горле пересохло. Хотелось плакать.

Сехун зажмурился, зажал рот кулаком и стал считать удары сердца. На девятом отпустило. Перекатился на живот, щекой прижался к покрывалу. В распахнутое окно звенели цикады.

Сехун расслабился; хотел помолиться, но уснул. Он и не догадывался, что за ним наблюдают.

Глава 2. Называй меня Каем

Полиции понадобилось три дня, чтобы официально признать — Веронику похитили. Всё было спланировано: следы замели мастерски. Казалось, ребенок перестал существовать.

Сехун хотел убивать. С ним не говорили и обходили десятой стороной.

Он прочесал прилегавшие к парку районы, заглянул в каждую дыру, говорил с теми, кого предпочитают не замечать, но все указывало на одно — Вероника растворилась в воздухе.

На четвертый день отец запер его в комнате. Сехун разбил окно. Мать закатила истерику и, театрально хватаясь за сердце, ушла на кухню. Сехуна заперли в гостевой. Окна там были забраны решетками и так густо обросли диким виноградом, что выбраться через них мог только Мальчик-с-Пальчик.

Сехун проклял всех и завалился спать.

В полдень зазвонил телефон.

Сквозь полудрему Сехун слышал, как мать спустилась по лестнице и, цокая каблуками, прошла в гостиную.

Звонки прекратились.

Ковры и запертые двери заглушили звук ее голоса. Однако крик, раздавшийся спустя минуту, не услышали разве что на другом конце штата. На него сбежалась прислуга. Сехун застонал и выполз из кровати. Подергал дверь: заперто. Ключ был у отца, отец — на работе. Сехун прижался к ней лбом и глубоко вдохнул. Держать себя в руках было сложно. Ярость накатывала волнами, переваливала через внутренние барьеры, и Сехун хотел разнести дом на щепки.

Он застонал и рухнул на пол. Зарылся в потертый ковролин лицом и долго дышал пылью. Внизу продолжалась возня.

Через сорок минут прикатили детективы. За ними — отец. Ключи он забыл на работе, и пришлось вооружиться ломиком. Дверь оказалась несговорчивой, и Сехун здорово повеселился, слушая проклятия и натужное кряхтение младшего детектива. Имени его он так и не узнал.

Мать полулежала на диване и потягивала чистое бренди из пузатого бокала. Сехун поморщился, внутренне ей завидуя. Он бы тоже не отказался выпить.

Детектив занял кресло у окна, взмыленный помощник примостился на краешке софы. Отец рухнул на пуфик, а Сехун навалился на каминную полку. В затылок дышали черно-белые мертвецы с семейных фотографий.

— Госпожа О, мы вас слушаем, — сказал Блюмквист. Сехун скривился: во рту стало кисло от его учтивости.

— Ох, господи... — вздохнула мать; Сехун закатил глаза, отец поглядел на него предостерегающе. — Это так ужасно! Он... этот человек... Он говорил непонятно, будто в подушку, но... это точно мужчина. У него южный акцент и... Он сказал, что больше не будет звонить на домашний, ибо вы, детектив, ох... вы напичкали его таким количеством жучков, что... я не могу, это ужасно... — присосалась к бокалу.

Сехун отвернулся к окну. Он ненавидел домашние комедии, в то время как мать не могла дождаться случая, чтобы разыграть очередную. В ней умерла великая актриса.

— Пожалуйста, госпожа О, это очень важно.

— Да-да, детектив, я понимаю...

Сехун стукнулся о полку лбом. Один из несуразных бронзовых подсвечником угрожающе накренился. Сехун поймал его и придвинул к стене.

— Он сказал, что если вы будете слишком усердствовать, мы… мы… мы никогда не увидим Веронику! — Мать разрыдалась. Сехун тяжко вздохнул и принялся вытирать с полки пыль. Невидимая, но пальцы сушит.

Блюмквист повел плечами и спросил:

— Госпожа О, а вы уверены, что Вероника жива?

Сехун представил, как его голова взрывается. Настроение немного поднялось.

— Да... да, я слышала ее голос.

— Она что-то сказала?

— Нет. Она была рядом, пела песенку про… Хэллоуин? Что-то жуткое, но Сехун не учит ее нормальным, вы понимаете, детским песням.

Блюмквист кивнул и искоса поглядел на Сехуна. Тот приподнял бровь, немо спрашивая, что не так. Детектив опустил глаза.

— Похититель выдвигал требования? — Спросил он и кашлянул в кулак.

Мать напряглась. Моргнула; рот округлился. Вскинула голову и удивленно посмотрела на Блюмквиста.

— Нет. Он... он ничего не требовал. Сказал, Никки у него и чтобы вы не пытались его найти, и... Это так странно... Это ведь странно, детектив?

Блюмквист кивнул, Сехун напрягся.

— Вероника не была напугана, не плакала? Пела про Рождество…

— Хэллоуин, — поправил Сехун, и все взгляды обратились к нему.

— Что?

— Ничего, — выдохнул отец и посмотрел на мать. — Солнце, тебе не показалось странным, что Никки вела себя спокойно?

— Тогда нет. Но это и вправду странно, хотя... Ты же знаешь, она не боится незнакомцев, — посмотрела на Блюмквиста и пояснила: — Мы часто встречаемся с новыми людьми. Никки привыкла к этому и...

— Она терпеть не может, когда к ней прикасаются. Тем более — хрен знает кто, — прервал мать Сехун. — Прошло четыре дня. Ее должны были хотя бы раз помыть, окей? Для этого ее нужно раздеть. Как вариант. Без вреда для здоровья это могут сделать лишь два человека: я и Нэнси.

— И я!

— Да неужели?

— Я ее мать, Сехунни.

— Ее мать я, нравится тебе это или нет.

— Сехунни...

— Что «Сехунни»? Я семнадцать лет Сехунни, спасибо.

— Сехун, как ты го...

— А ты вообще помолчи, — огрызнулся Сехун, и отец поспешил прикусить язык.

Блюмквист изучал носки своих ботинок; второй детектив любовался стайкой воробьев, что серыми дичками облепили росшую во дворе грушу.

— Я пытаюсь сказать, что Ник забрал кто-то из своих, иначе она бы так себя не вела. Она — заноза в заднице и требует к себе особого внимания.

— Чушь! — выкрикнула мать и вскочила на ноги. — Никто не...

— Ой ли? Давай ты помолчишь, хорошо?

— Сехун...

— Пап, я попросил.

— Как скажешь. — Отец съежился до размеров диванной подушки.

— Так что, детектив, советую искать похитителя среди их, — Сехун посмотрел на родителей, — дружков.

— Твои дружки тоже хороши. Особенно этот... Лухан!

— Лухана, блять, не трогай! — взревел Сехун. — Ты знаешь, что он не мог этого сделать!

— Почему? — промямлил детектив.

— Потому что живет в Китае!

— Он мог вернуться! И если вспомнить, куда он тебя втянул…

— Я сказал, не смей о нем говорить!

— Не закрывай мне рот!

— И что ты мне сделаешь? Что, блять, ты мне сделаешь? Запрешь в комнате? Выгонишь из дому? Да мне похуй.

— Сехун...

— Пап, не лезь.

— Хорошо.

Выясняли отношения полчаса. Сехун пустил в ход подсвечник, разбил телевизор. Отец, схватившись за голову, выкатился из гостиной, увлекая за собой детектива. Помощника оставили с Сехуном. Тот послал его в конкретном направлении и ушел в спальню.

Разбитое окно занавесили плотными гардинами, скудный лавандовый свет просачивался в щель между ними и тонкой змейкой тянулся по полу. На кровати дремал телефон. Батарея села, и Сехун, матерясь, десять минут искал зарядное. Оно оказалось в школьном рюкзаке. Сехун воткнул его в розетку и бросил мобильный на подушку. Тот замигал и ожил. Пришли сообщения. Одно от Чанёля и три — о пропущенных от Цзытао.

Чанёль опросил знакомых, но тщетно. Тао тоже не сидел, сложа руки. Сехун перезвонил ему, и друг рассказал о не особо успешном рейде в парк.

Вероника действительно испарилась.

Телефон зазвонил, стоило распрощаться с Тао.

— До тебя нереально дозвониться. — Голос незнакомый.

Сехун посмотрел на определитель: номер скрыт. Под ложечкой неприятно засосало.

— Кто ты?

— Знакомый.

— Близкий?

— Не особо.

— Чего тебе?

— Поговорить хочу, разве не ясно?

— Где Вероника?

— На кухне.

Сехун потерялся. Он не ожидал настолько… честного ответа?

— Я… я хочу с ней поговорить, — облизал губы. На виске выступила капелька пота.

— Сейчас не получится.

— Почему? — Сехун присел на край кровати, поближе к подушке. Шнур зарядного натянулся, грозясь оставить его без связи.

— Потому что будет неинтересно.

— О боже… Ты псих?

— Нет, — говоривший рассмеялся. Смех громкий, глубокий, в чем-то неуловимо необычный.

— Но ты украл мою сестру?

— Да ладно, она сама пошла.

— Херня.

— Советую в нее поверить.

— Я так и сделаю, — Сехун улыбнулся. Это было неожиданно. В первую очередь — для него. Он осмотрел комнату от одного угла к другому. Ничего интересного. Закрыл глаза, перевел дух. Он не до конца осознавал, что происходит, но даже если бы случилось обратное, ничего бы не сделал, чтобы это изменить. По непонятной причине звонивший его заинтересовал.

— Поиграем?

— Это клише.

— Ну и что? Тебе понравится. Выиграешь — встретишься с сестрой.

— Если Блюмквист не найдет тебя раньше.

— Поверь, не найдет.

— Верю.

Собеседник снова рассмеялся. Сехун продолжал улыбаться как идиот.

— Играем?

— А у меня есть выбор?

— Нет.

— Тогда играем.

— Отлично, — похититель оживился, в голосе слышалась радость. Не терпится начать?

— Подожди, у меня вопрос...

— Слушаю, — плямкает.

— Ты ешь?

Гогот, скрип, шорох бумаги.

— Это и есть твой вопрос?

Сехун притих. Показалось, он знает этот голос. Память шевельнулась, сдула с воспоминаний пыль, огляделась по сторонам и зашвырнула их в дальний угол. Сехун поморщился, потер виски, но нет — ускользнуло.

— Что ты ешь? — язык был проворней разума.

— Курицу.

Желудок заурчал. Сехун зажал рот кулаком и подтянул колени к груди. Есть захотелось еще сильнее. На том конце открылась дверь, стало шумно. Голос. Несколько слов — и Сехун побледнел: говорили по-корейски. Неясные звуки, приглушенный смех, тишина.

— Кто это был? — Сехун спросил себя, зачем ему это, и коротко ответил: «Хочется».

— Друг.

— Зачем ты говоришь мне правду?

— Я не вижу смысла врать.

— Ты кореец?

— Ну да. Ты же слышал разговор.

— Я не понимаю по-корейски.

— Жаль.

— Что с игрой?

— Игрой? А, да. Подойди к окну.

Сехун встал с кровати, шагнул к окну и замер, осознав, о чем его попросили. Ладонь, сжимавшая телефон, вспотела.

— Давай, не дрейфь. Тебе понравится, — прожевывая очередной кусок курицы, подбодрил похититель.

Сехун дошел до окна.

Ветер трепал занавески, но толстый шнурок удерживал их вместе. Сехун ослабил узел и отдернул одну половинку в сторону.

Между рамой и куском стекла зажат конверт. Желтый, без марок и подписей.

— Твою мать.

Из окна пахнуло свежестью; даже лицо покрылось гусиной кожей.

Сехун взял конверт, осмотрел его.

— Там загадка, — похититель облизывал пальцы. — У тебя сутки, чтобы ее разгадать. Если правильно ответишь, дам поговорить с Вероникой, нет — придется ждать следующего дня.

— Зачем тебе это? — Сехуну не понравилось, как дрожит его голос. Откуда, черт возьми, взялся конверт?!

— Потом расскажу.

— Мы знакомы? — Сехун повторил вопрос, который задал в начале разговора.

Похититель улыбался.

— Да.

— Как мне тебя называть?

— Называй меня Каем.

Кай.

Сердце сжалось и рухнуло в живот.

Кай.

Сехун отступил от окна; руки дрожали. Конверт холодный, а пальцы горят. Телефон жалобно пискнул: сейчас сдохнет.

— Батарея села, — Сехун чувствовал себя виноватым. Не должен был, но — господи — чувствовал. Взглядом обежал комнату. Стены смотрели на него с укором. В спину шептал ветер. В нем слышался голос Кая. Тихое, теплое «до завтра».

Слабые гудки.

Отбой.

Глава 3. Трон Двенадцати Императоров

Темно, хоть глаз выколи. Первая осознанная мысль — это сон.

Сехун потер виски, приподнялся на локтях и размял шею. Позвонки приятно хрустнули.

Вздохнул, сел. На колени шлепнулось плоское и практически невесомое. Конверт.

— Проклятье... — Сехун застонал и повалился на спину. Спрятал лицо в ладонях и дал себе время успокоиться. Слух уловил приглушенные звуки. Голоса, музыка, тяжелые шаги. Много, много голосов, бесконечное количество каблуков вгрызается в паркет.

Сехун рывком сел и уставился на дверь. Голоса и музыка доносились с первого этажа. Гостиная, может, — столовая.

Да ну нахрен.

Вечеринка? Кто в его семье идиот?

Сехун обматерил стену, встал и прошел к двери. Выглянул в коридор. Пусто. Свет зажжен, в ванной плещется вода.

Выбрался из комнаты, прошел до лестницы и, перегнувшись через перила, посмотрел вниз. В холле — двое в серых костюмах: партнеры отца. В руках — толстые сигары. Сладкий запах дорогого табака ударил в нос. Желудок скрутило, в животе гаденько заныло. Сехун сложился пополам, сжал губы и отошел к стене. Вспомнил, что ничерта не ел со вчерашнего вечера и выругался. Вернулся в комнату, запер дверь. Проверил телефон, но тот, насытившись электричеством, спал.

Сехун зажег ночник и в зеленоватом свете торшера рассмотрел конверт. Не запечатан, внутри — сложенный вчетверо лист канцелярской бумаги. Сехун развернул его и минуту пялился в нижнюю часть страницы, боясь читать послание. Но время не ждало. Сехун набрал полную грудь воздуха и прочел загадку. Замер, забыв выдохнуть. Еще раз прочел. Одно из двух: или он отупел, или Кай издевается.

Дата добавления: 2015-10-21