|
– Замечательно, – с видом закипающего чайника процедил сквозь зубы напарник. – А теперь, пожалуйста, милые девушки – ну или кто-нибудь, – разъясните тупому мне, о чем вы спорите?
– Давай потом, а? – отмахнулась я. – Марин, но это же ЧП регионального масштаба! Надо срочно звонить в Госнежконтроль, ставить их в известность…
– А давай сейчас! – с непонятной агрессией настаивал парень. Нашел время! У меня и так голова кругом…
– Сань, отстань, не до тебя!
В следующий миг Саня с маху грохнул по столу кулаком с зажатым в нем ножом, заставив меня подскочить на стуле.
– Мне еще чего сделать, чтобы всем резко стало до меня? – яростно прошипел он. – Блин, Ленка, я тут вообще кто, твой напарник или ножка от табуретки?!
Я ошеломленно уставилась на него. Ножка?! Ну уж нет, в голове роем завертелись куда менее лестные эпитеты!
– Боже, – откинувшись на спинку стула, блаженно пробормотала Марина, – как хорошо, что я все-таки заставила ее вначале сварить кофе…
Атмосфера резко разрядилась, словно вырвавшаяся из тучи молния вильнула к громоотводу и ушла по нему в землю.
– Мне, знаешь ли, – уже нормальным, даже немного смущенным тоном добавил напарник, – тоже немного хочется понимать, что за чертовщина происходит.
– Иногда – при определенных обстоятельствах – нежить способна вселяться в людей, – сдержанно пояснила я. – Чаще ради забавы, на несколько секунд, подбивая человека на опрометчивые поступки: пакет с водой с двенадцатого этажа сбросить или скамейку с надписью «Окрашено!» потрогать. Такие случаи мы даже не отслеживаем: поди разбери, где там нежпакостник, а где обычная дурость…
– Или с «мухой» по пьяной лавочке поиграть, – поддакнул Саня. – Такой идиотизм даже нежити не по плечу.
– Бывает и более длительный контакт, когда душа покойного не желает ни отлетать, ни становиться призраком, а пытается захватить чужое тело. Порой ей удается договориться с «законным владельцем» полюбовно, и тогда мы имеем двоедушника, которого вполне устраивает дружеский голос в голове – всегда есть с кем побеседовать и посоветоваться…
– Угу. А потом внутренний голос говорит: «Блин, как же я ошибся». Я-то думал, что это шизофренией называется…
– Сань, если ты такой умный, может, сам себе все расскажешь?! – Мне тоже захотелось стукнуть кулаком, причем не по столу.
– Молчу-молчу, – поднял ладони парень.
– А порой договориться не удается, и тогда инспектору Госнежохраны приходится выступать в роли средневекового знахаря, долго и нудно упрашивая захватчика отправиться восвояси. Маринка, кстати, может сознательно впустить в себя дух умершего, чтобы он пообщался через нее с родными – но она четко разграничивает свое и чужое, выкидывая его при первых же признаках угрозы.
– Беса я бы тем более сразу распознала, – авторитетно подтвердила девушка. – Поэтому он меня за километр обходить будет!
– А дух и бес – это что, две большие разницы? – удивленно спросил Саня.
– Еще бы! Ведь любая нежить когда-то была житью, человеком. Пусть очень давно и сама этого порой не помнит, но у нас осталось что-то общее, и мы вполне можем поладить. А бес – существо совсем иной, враждебной людям природы, только и думающий, как бы причинить нам какую-нибудь пакость. Более того – ему по силам навредить даже нежити, поэтому она его боится и ненавидит. Теперь доволен?!
– Доволен, – мрачно кивнул Саня. – То есть нас угораздило связаться не с обычной чертовщиной, а с отборной, гвардейской. Ладно… тогда следующий вопрос: в каком сортире эту тварь можно замочить?
– В сортире не получится, – задумчиво сказала консультант. – Хотя, если герметично заварить крышку бачка и выточить из осины пробку для дырки, в которую вставляется труба…
По-моему, Маринка неправильно выбрала профессию. Ей бы вести рубрику «Оч. умелые ручки» в передаче «Пока все дома» на ОРТ, увлеченно рассказывая и показывая зрителям, как из пластиковых бутылок, баночек из-под сметаны и прочего бытового мусора можно легко и просто собрать ядерный реактор.
– Она хочет сказать, что беса невозможно уничтожить, – перевела я. – Только изгнать из человека и запечатать в замкнутом пространстве.
– Угу. Значит, в бутылку, на Байконур и в зонд какой-нибудь – бороздить просторы Вселенной! – нервно хихикнул напарник.
– Отлично – план составлен, можно действовать! – «восхитилась» я. – На вертолете мы уже покатались, теперь еще и ракету освоим! Бутылка… Там специальный артефакт нужен, не обязательно даже пустотелый, это метафора… кажется.
Честно говоря, на инспекторских курсах о бесах едва упоминали: во-первых, в наших краях они не встречались уже больше трех сотен лет, во-вторых, воевать с ними в обязанности Госнежохраны не входило. И все равно – могла бы догадаться, идиотка!
– А где можно достать такой артефакт? – не унимался Саня.
– Это как раз не проблема, – отозвалась Марина прежде, чем я успела сказать, что нашим лучшим (и единственным!) вкладом в поимку беса будет звонок в Госнежконтроль. – Ты его вертишь в руках последние пять минут.
Напарник выронил нож, как будто тот внезапно превратился в тарантула, и мы оба уставились на него со священным ужасом.
– Могу даже предположить, – безжалостно продолжала гадалка, – что именно из него ваш бес и вылез. Обычным ножом вы бы его так не напугали.
– Откуда он у тебя? – почему-то шепотом спросила я.
– Оттуда, – скривился парень. – Трофейный, я с убитого чича снял. Глянулся… у них обычно кынджал, да, сунешь за пояс, ниже… то есть до колен болтается. А тут вдруг смотрю: классическая финка, хороший такой рабочий ножик.
Марина наклонилась и преспокойно подняла нож.
– А ручку изолентой ты обмотал – или так и было?
– Я обмотал, но так и было, – быстро ответил Саня. – Ну то есть оно и было замотано, а я перемотал. Там чеканка, на морозе кожа бы только так клеилась…
– Глянем? – риторически спросила консультант, подковыривая ногтем краешек ленты. Через минуту она сброшенной змеиной шкуркой лежала на полу, и рукоятка предстала перед нами во всей красе: тускло поблескивающий металл с поразительно тонким и изящным узором – сплетающиеся листья, цветы, птицы…
– Сань, это серебро?!
– Нет, – уверенно сказал тот, – уж поверь недоделанному историку. Я на раскопах всякого серебра навидался. А с чего тебе это в голову пришло?
Чтоб я сама знала… какая-то смутная ассоциация…
Марина повернула нож, и в торце рукоятки обнаружилась прорезь, сантиметра полтора-два в длину и чуть поменьше в ширину.
– Постой-ка! – Я поспешно схватилась за средний палец правой руки, как будто испугавшись, что он сорвется с места и убежит вместе с моей догадкой.
– Ага, а вот и крышка от нашего бачка. – Девушка взяла у меня кольцо и попыталась ребром вставить его в прорезь. Ничего не вышло – оно оказалось на какой-то волос толще отверстия.
– Дай сюда. – Саня нетерпеливо выхватил у нее оба предмета, заглянул в щель на ноже. – Э-э-э, да там внутри тоже чеканка! Прям резьба в гайке… Ну-ка, ну-ка…
Парень начал медленно, буквально по миллиметру, вращать прижатое к щели кольцо – и через треть оборота оно внезапно провалилось внутрь до середины. В рукоятке что-то щелкнуло, и, когда Саня, отчаявшись пропихнуть кольцо глубже, попытался вытащить его обратно, оно даже не шелохнулось. Теперь никто бы не догадался, что эта широкая дужка для ремешка – съемная.
– Ясно, – удовлетворенно сказала Маринка. – Не простой артефакт, а бинарный. Значит, так оно и произошло…
– Что?!
– Освобождение беса. Кольцо встретилось с ножом – и вуаля!
– Марин, ты же сама только что изоленту смотала!
– А это не обязательно. Для пробуждения беса вам достаточно было соприкоснуться частями артефакта.
– Но мы и не касались! Ох… – Я увидела на ободке косую царапину и разом вспомнила, откуда она там появилась. – Сань… тогда, на Минском море…
– Ах ты …! Простите, девушки, вырвалось… Ленка, ты-то где эту дрянь взяла?!
– Это не дрянь, – с большим сомнением возразила я, – оно в нашей семье уж несколько поколений хранится, еще от прапрабабушки. И что, бес все время там сидел?!
– Думаю, да, – пожала плечами Марина. – А то и последнюю тысячу лет. Впрочем, надо еще по справочникам посмотреть, а то и в базу Госнежконтроля залезть. Вы бы разъединили их пока на всякий случай…
– А больше там никто не сидит? – опасливо спросил Саня. – А то дерну за колечко, а оно ка-ак рванет…
– Это вряд ли. Но лучше не дергай, а то сломаешь, и вообще худо будет. Покрути, что ли, тайную кнопку поищи.
– Ладно… – неуверенно глядя на нож, протянул напарник. – А ты пока дальше разъясняй. Мы, значит, беса освободили, а он нас типа в благодарность убивать кинулся?
– Нет, типа из соображений безопасности, – возразила консультант. – Чтобы вы его назад не заточили, да и вообще не помешало бы этот артефакт уничтожить.
– Что ж он нас тогда на месте не придушил?
– Потому что сама по себе эта тварь бесплотна и ни на что не способна, вначале ей надо вселиться в человека, подчинить его своей воле….
– Ну так вселился бы в меня, я б с Ленкой быстренько управился. А потом педаль в пол – и вперед, к водяному в гости!
– Может, бес решил, что с инспекторами, как и с гадалками, шутки плохи, – предположила Марина, – лучше выбрать какого-нибудь ло… в смысле, не разбирающегося в проблеме человека. Давайте, вспоминайте, с кем вы сразу после этого встретились?
– С русалкой.
– Отпадает, в нежить бес не вселится.
Напарник неожиданно охнул, нож снова щелкнул и выпустил кольцо.
– Ты что сделал?
– Не помню… кажется, просто расшатать пытался…
– Ты его точно не сломал?!
Саня сдуру вставил кольцо обратно, и оно опять застряло.
– Ну по крайней мере, теперь мы знаем, что теоретически оно достается, – философски заметила Марина. – Вспомнила, Лен?
– Потом ко мне девушка какая-то подошла, ролевичка.
– Вы соприкасались?
– Нет, просто поговорили… а это важно?
– Да, нужен физический контакт.
– Точно! – вмешался напарник. – Игорь, покойничек… помнишь, он в тебя пальцем тыкал?! Вот тогда он рассеянным склерозом и заразился!
– А как же бес потом оказался в Вадиме?
– Фиг его знает … может, в троллейбусе плечами пихнулись?
– Именно с моим бывшим?! Сколько у нас в Минске жителей по последней переписи – миллион?
– Слушай, а это так уж важно? – досадливо перебил Саня. – Надо думать, как загнать беса обратно, а не маршрутный лист у него спрашивать!
– Надо, – подтвердила я. – Марина, где у тебя телефон?
– Ты это кому звонить собралась? – тут же вскинулся напарник.
– Для начала – Серафиму Петровичу. – Благо его домашний номер я помнила наизусть, он частенько высвечивался на моем определителе – шеф любил порулить сотрудниками и вечерком с дивана.
– Угу, все ясно, – с мрачным видом кивнул Саня. – Так вот, для начала, да и для конца тоже: ТЫ НИКУДА НЕ ЗВОНИШЬ!
– Почему это? – Я встала с твердым намерением отправиться на поиски телефонной полочки, но Саня оказался быстрее. Ему даже не пришлось толкать меня – я плюхнулась обратно на стул от одного лишь выражения его лица.
– Ленка, ты чего? – звенящим шепотом осведомился парень. – В самом деле не понимаешь? Эта тварь, бес ваш… он ведь в ком угодно может быть, так? Хоть в Вадиме твоем… хоть в Серафиме. Или ты по запаху из трубки бесноватость определять умеешь?
– Так ведь Серафим Петрович тоже инспектор, – неуверенно возразила я.
– А тетя Маша? А водитель ментовоза, который за нами пришлют? А гаишник, который «вдруг» решит его тормознуть?
– Сань, но надо же что-то делать!
– Сначала надо спокойно все обдумать! – отрезал парень. – А не лупить трассерами в белый свет, как в копеечку.
– Давайте так, – решительно сказала девушка, отставляя пустую кружку. – Я сейчас пойду в книгах покопаюсь, может, успею в библиотеку до закрытия съездить и ночью вам позвоню. А вы пока договоритесь хотя бы между собой, ладно?
– Попробуем, – нехотя согласилась я. – Марин, громадное тебе спасибо! И… это… извини моего… э-э-э… напарника.
– Да ничего, – девушка заговорщически подмигнула, – мне даже понравилось! Завидую.
– Было бы чему… – пробормотала я, выхватывая у Сани триумфально поднятое кольцо.
Три
Завтра в бой нам по первому снегу —
В грязь сбивать, расшивать алым шелком…
…Я вернусь к тебе – где бы я не был,
Ты дождись меня – сколько б ни шел я…
Воздух взвоет, земля в небо брызнет,
Дымный ветер наполнится сталью…
…Я храню тебя – в сердце и письмах,
Ты люби меня – кем бы ни стал я…
Горсть жетонов чужих на ладони
И кошмаров ночных крик безгласный…
…Встреть, заплачь, обними – чтоб я понял,
Что в аду уцелел не напрасно…
Глава 10
У каждой проблемы существуют два пути решения: правильный и женский.
С.Если бы женщины были в два раза умнее мужчин, человечество давно бы вымерло. К счастью, мы умнее раз в пять.
Л.
По дороге на дачу мое настроение как будто находилось в прямой зависимости не то от расстояния до Минска, не то от света за стеклом «гольфика». Говоря проще – когда мы остановились перед знакомыми воротами, снаружи была уже полная темнота, а на душе у меня было еще мрачнее. Там даже фары не светили.
Дело было в Лене. В какой-то момент я попросту перестал ее понимать. Может, и не начинал никогда, а лишь создал для себя иллюзию этого понимания. В какой-то миг… когда мне показалось, что между нами возникло нечто большее, чем желание забыться в объятиях друг друга.
Но если мне все же не показалось – то какого хрена Ленка сегодня делала все, чтобы разубедить меня в обратном?! В разговоре с Вадимом… и потом, у этой гадалки? Да, блин, сделал глупость… впрочем, глупость ли? Марина ведь сама потом сказала, что на ее месте запросто мог быть неизвестно кто – а откуда мне знать, что в медиумов бесы не вселяются? Так нет же, надулась и до сих пор… за всю дорогу полтора слова.
Проще всего было, наверное, тупо взять и спросить ее. В лоб… Но я боялся. Даже сейчас остатки той иллюзии были слишком важны для меня. И поэтому я успокоил свою совесть мыслью, что спрошу, непременно спрошу – но сначала-то надо поговорить о более важных делах.
Вот идиот, а?!
По пути «домой» я обдулась ветерком из приоткрытого окошка и почти успокоилась. Теперь мы, по крайней мере, знали, кто наш враг, и гнетущее чувство неопределенности сменилось упрямой решимостью. Нет, гоняться за бесом я вовсе не собиралась! Но Саня был прав: торопиться не стоило, посмотрим, что Маринка накопает. А там уж будем думать, кому можно без опасений довериться.
Я покосилась на парня, и с нахлынувшим умилением подумала: как мне все-таки с ним повезло! Ведь нож мог попасть к кому угодно, тому же Вадиму – а тот нипочем не стал бы меня от пуль прикрывать, еще и за спиной бы спрятался…
А как он на Маринке эффектно лежал… Я прикусила губу, сдерживая смешок. Мне даже захотелось остановить машину и безо всяких объяснений перелезть к Сане на колени, обнять, прижаться… Но парень был какой-то мрачный – может, опять шея разболелась? – и я не стала приставать к нему с телячьими нежностями.
– Ну какие у нас планы на вечер? – жизнерадостно поинтересовалась напарница, выходя из машины.
– Совместить ужин с обедом, – угрюмо отозвался я.
– И всё-ё-ё? – разочарованно протянула Леночка.
– А ты чего хотела? – огрызнулся я.
Девушка уставилась на меня со смесью непонимания и обиды и едко сказала:
– Дальнейшие планы обсудить.
Меня едва не пробило на очередную резкость, но вслух я все же сумел выдать холодно-спокойное:
– Хорошо. Поужинаем и обсудим.
Дальнейший обмен колкостями, к счастью, прервала высунувшаяся из-за двери мордочка домового.
– Ну наконец-то! – радостно запищал он. – А я-то уж испереживался прямо… днем, как уехали, на меня вдруг такая недобрая маета напала… места себе сыскать не мог. Давайте, рассказывайте скорей!
– А ты нам картошечки с луком поджаришь? – лукаво прищурилась Ленка. – Я купила пару килограмм, вон там, у Сани в пакете.
– Конечно, как же… еще спрашиваешь, – зачастил Федька. – Да вы проходите, раздевайтесь, чайник уже на плите – как машину заслышал, так его и поставил.
Вот из него жена бы получилась что надо, неожиданно подумал я. Когда разберемся с этой бодягой, попрошу… пусть родича какого порекомендует. Если, конечно, будет из кого выбирать – желающих поселиться с контуженным и среди домовых наверняка не толпы.
Лена, слегка озадаченная столь легкой победой, сняла куртку и отправилась в ванную, а я прямиком поплелся на кухню, к чаю.
Хотя мне сейчас хотелось вовсе не чая.
Домовой уже вовсю колдовал над картошкой – ведро наполнялось быстро, словно водой из-под крана, – и при этом выразительно косился в мою сторону.
– Сейчас Лена придет, – не выдержал я после шестого по счету просительного взгляда. – Она картошку хотела, она и расскажет.
– А ты что, не будешь? – всполошился домовой. – Ты не приболел, часом? Или стряслось чего?
– Лена все расскажет, – повторил я. – А пока… скоро там чайник?
– Минут пять, – виновато сказал домовой, повернув ухо в сторону пузатого реликта советской эпохи. – Я ж доверху налил… хочешь, выплесну половину? Потом еще раз поставлю.
– Да ладно уж, подожду.
– Федь, на меня не заваривай, я кофе буду. – Благоухающая чем-то вкусно-ароматным Лена прошествовала по кухне, упала на стул напротив и с блаженным «ох-х» вытянула ноги.
– На ночь глядя? – неодобрительно зафыркал домовой.
– Иначе я прямо сейчас усну, – возразила блондинка, наглядно зевнув.
– Так я бы бодрящий такой, с травками…
– Федор, да оставь ты ее, – не выдержал я. – Хочет кофе, пусть себе…
– А ты не хочешь? – удивилась Ленка. – Как там твоя шея, кстати?
– В порядке, – соврал я. На самом деле ныло еще очень даже ощутимо, но терпеть очередной раунд показной заботы о раненом герое я совершенно не желал. – А твоего кофе я у Маринки нахлебался по уши.
Ленка сделала вид, будто ничего не поняла, и, обиженно передернув плечиками, отошла к плите. Федька, опустив лапку с ножом, недоуменно переводил взгляд с меня на хозяйку.
– Да что ж там такое приключилось-то? – вырвалось у него. – Вернулись сами не свои, будто подменил вас кто!
Девушка вздрогнула, просыпав на пол с пол-ложки кофе.
– Нас, к счастью, – нет. А вот Вадима…
Я не стал вмешиваться, хотя пару-тройку раз очень хотелось – по Ленкиным словам выходило, что во время нашей «дружеской» встречи я вел себя то как идиот, то как полный отморозок. А рассыпаемые щедрой рукой эпитеты вроде «отважно», «мужественно» – ну да, еще не хватало, чтобы я себя женственно повел! – «героически» и так далее это самое впечатление лишь усугубляли.
К тому моменту как Лена закончила рассказ, на столе уже стояла чашка с чаем и две тарелки с аппетитно дымящейся картошкой.
– Вот оно значит как… – Федька уже в обличье кота уселся на подоконнике, задумчиво шевельнул свисающим с края хвостом. – Бес… давненько их в наших краях не было, дед мой и то ни одного не видал – пугал только малышню байками про энтих злодеев… Они ведь не только человека – нежить могут со свету свести, навсегда упокоить. Леший небось перетрухнул до седины, когда одержимого в своем лесу увидал. На что угодно согласился – и следы запутать-замести, и молчать, как пенек, лишь бы бес его не тронул…
– Да и Славик при его приближении удрал куда подальше, – припомнила Ленка. – Или ты думаешь…
– Мог, – вздохнул домовой. – Призраки-то народец болтливый, а огласка бесу ни к чему…
– С лешим я еще раз поговорю тет-а-тет, – мстительно пообещал я. – Он же, тварь эдакая, выходит, с самого начала нам в глаза врал! Ну дедуля…
– Сань, ты его и так уже достал, – прохрумкала Лена. – У нас сейчас другая головная боль.
– Угу. Федь, – обернулся я к домовому, – а что ты еще про бесов знаешь?
– Да, почитай, и ничего. – Кот удрученно лизнул лапу. – Почуять беса в человеке я не могу, покуда он сам этого не захочет. Сделать ему что-нибудь – тоже…
– А то, что Вадик по стенам с переломанными пальцами прыгал не хуже Тарзана? Тоже бесовская сила?
– Воля, а не сила. Бесу человека жалеть резона нет, одного уморит – загонит, как лошадь, – в другого переселится.
– И Вадима он уже почти загнал, – печально заключила девушка. – Потому Маринка ему скорую смерть и нагадала…
– Лен, ты же помнишь: она сказала – «фатальное стечение обстоятельств».
– А еще она сказала, что с нашей стороны Вадиму может прийти помощь! – запальчиво возразила девушка. – Это я тоже помню.
Опять двадцать пять, зло подумал я. Блин, кем она нас числит, Чипом и Дейлом?
– Помощь… – проворчал парень. – Пристрелить, чтобы не мучился, вот и…
– Сань, ты вообще соображаешь, что говоришь?! А если бы на его месте оказался ты – или я? – Сказать по правде, к одержимому Вадиму я испытывала скорее не жалость, а стыд за ее отсутствие, но напарник меня уже достал! – Только и знаешь, что из обреза своего палить во все, что движется!
– Блин, может, мне прям щас харакири сделать?! – взорвался тот. – Пока я твоего драгоценного Вадика еще раз нечаянно не порезал?
– Сань, ты чего? – растерялась я. – Я просто…
Внутри меня все кипело, и я с огромным трудом сдерживался, чтобы не послать Ленку так, чтобы словарного запаса для отпугивания нежити ей потом бы хватило лет на десять работы без отпусков и выходных. Но пока еще клапаны в башке держались, и пар стравливался по чуть-чуть.
– Лен, ты просто ведешь себя как дура, – с нажимом произнес я. – Уж извини за прямоту… но, блин, хоть попробуй головой-то подумать!
– Я этим и занимаюсь, – огрызнулась девушка, – только она у меня, уж извини, здоровая!
– На контузию намекаешь? – Я криво усмехнулся, хотя внутри словно лопнула натянутая струна… возле самого сердца. – Ну-ну… а сама ты в детстве точно не падала? Высокий подоконник, ступеньки в подъезде…
Блондинка залилась краской – видно, имелся в ее биографии такой эпизод, но предавать его огласке она не собиралась.
– Нет, не на контузию, – медовым голоском пропела она. – Сомневаюсь, что она могла навредить уже имеющемуся… интеллекту.
Я открыл было рот, чтобы напомнить про свое хоть и неоконченное, но все же высшее образование, но в этот момент в разговор неожиданно вмешался Федька.
Он прыгнул на стол и зашипел. На словах это звучит не страшно, но когда прямо перед тобой здоровенный котяра – уши прижаты, хвостяра трубой! – скалит клыки… это привлекает внимание.
– Да вы что, в самом деле с ума подходили?! Смотреть же страшно, того и гляди разлаетесь вконец!
– А ты не смотри, – мрачно буркнул я.
– Лучше скажи, – поддержала Ленка, метнув на меня уничижительный взгляд, – можно ли изгнать беса, не навредив Вадиму?
– Ну… – Федька пригладил шерсть и виновато покосился в мою сторону. – Дед говорил, что вроде бы есть способ…
– Вот! – торжествующе прищурилась блондинка. – А какой?
– Лен, я ж не заклинатель, – отвернулся домовой уже от хозяйки. – Вроде как пить бесноватому что-то давали, кровь отворяли…
– Ну кровь – это мы запросто…
– Погоди, – перебила меня Ленка, – помнишь, когда ты Вадима царапнул? Он снова на мгновение стал самим собой!
– И что теперь, мне каждую секунду ему под ребра нож совать? – язвительно поинтересовался я. – Типа проверим, кто раньше сдохнет: он от множественных ножевых, или я от перелома шеи?
– Так раньше у тебя один нож был, – вдохновенно продолжала девушка, – а сейчас – вместе с кольцом! Может, если ткнуть Вадима объединенным артефактом… легонько, куда не очень жалко…
Мне было совершенно не жалко Вадима «в целом», ну а уж если выбирать, я бы отчекрыжил то, без чего жить можно, а любить – уже нельзя.
– Угу – между ног, например…
Ленка так треснула кружкой об стол, что в побелевших пальцах осталась отколовшаяся ручка.
– Саня, ты не просто дурак, – отчеканила она, – ты полный, безмозглый, законченный кретин!
– А ты, б… – Я осекся. Нет, рука, слава богу, не дрогнула. Это была всего лишь мысль хлестнуть наотмашь, чтобы заткнулась… но, епть, она меня таки достала!
– Знаешь, что… – Слова не шли, с трудом продираясь сквозь враз пересохшее горло. – Знаешь, что… Леночка… ты уж прости, что я о тебе хорошо подумал…
Не договорив, я встал из-за стола, развернулся… за спиной жалобно пискнул домовой, но мне было не до него. Только без нервов… ага, как же – тут канаты стальные нужны вместо нервов. Ну ладно.
– Ты что делаешь?! – испуганно вскинулась Лена.
– Картошку запивать буду, – огрызнулся я, снимая со шкафа бутылки – одну с плещущимся на донышке позавчерашним остатком и вторую, закупоренную.
– Саня, не смей! Я тебе запрещаю!
– Да пошла ты… – Я демонстративно вскинул початую бутылку «зубровки» и в два глотка опорожнил ее.
– Ну конечно, – срывающимся голосом выпалила фифа, так резко вскакивая с места, что табуретка грохнула об пол. – Только глаза залить и осталось! Замечательно! Ты и без беса прекрасно себя угробишь, всего-то месяц-другой подождать осталось… а потом заберет труповозка откуда-нибудь из-под забора!
Ленка пронеслась мимо меня, на прощанье так саданув дверью, что от косяка по всему периметру пыхнуло пылью.
Я остался стоять посреди кухни, тупо вглядываясь в пожелтевшую клеенку: веселенькие пестрые цветочки, из-под которых в паре мест проглядывали еще более желтые газеты…
…за которыми только что скрылась…
…мечта?
…надежда?
…любовь?
…Лена…
– У меня аж по лапам дрожь прошла, – жалобно сообщил Федька, уже успевший вскарабкаться на шкафчик. – Давно ее такой не видел.
– Давно? – бездумно повторил я.
– Ага. С того дня, как… – Домовой замолк, тревожно косясь на потолок.
– Не хочешь говорить?
– Ну Сань… пойми, она ж мне все-таки хозяйка, а за глаза сплетничать как-то и не…
– Тогда замолкни! – буркнул я, падая на табуретку. Выставил на стол перед собой бутылку… вытряхнул из кармана полупустую пачку и закурил.
– Сань, я…
– Нишкни!
Федька обиженно фыркнул и куда-то пропал – то ли обернулся чем-то мелким и потому невидимым снизу, то ли просто сделался невидимым. Мне, впрочем, было плевать – главное, что замолк. Я хотел тишины…
…и ненавидел ее больше всего на свете.
Тонкая сизая лента медленно уносилась к потолку и свивалась там в облако-клубок. Время замерло, словно удар двери расколол его на манер брошенных об асфальт часов – бах, и пружинки-шестеренки в стороны брызнули! Лишь в приспособленной под пепельницу чашке неторопливо самозарождались окурки. Два… три… пять…
Тишина.
Я сидел и вспоминал, как Лена вчера ночью спустилась вниз. И слушал, не скрипнет ли рассохшееся дерево.
И подбирал слова – мне нужно было, чтобы она обязательно поняла… ведь она может… ведь мне… неужели мне все только показалось?! Неужели это был всего-навсего сон, обернувшийся очередным кошмаром?!
Я должен был сказать так много. Только б она захотела выслушать, понять – и простить!
Потом сигареты кончились, а скрип так и не раздался.
И тогда я сграбастал со стола непочатую бутылку – и швырнул ее в стену.
Поговорили, называется…
Я постояла у окна, жадно вдыхая тянущийся от рамы сквознячок, и мне страшно захотелось курить. Вот ерунда… Эдак я скоро и к бутылке начну прикладываться… точнее, продолжу. Нет, Ленка, держи себя в руках… а руки уже сами рылись в сумочке в поисках сигарет.
Последнее слово осталось за мной, но никакого торжества по этому поводу я не испытывала. Я вообще не собиралась ругаться с Саней, так почему же меня будто черт за язык тянул? Ведь прекрасно понимала, что у него сегодня был тяжелый день, что он в который раз спас меня от верной смерти… а вместо благодарности…
Проклятое кольцо словно жгло кожу, и я, раздраженно скрутив его с пальца, положила на подоконник. Знала бы – никогда бы не надела, пусть бы валялось в шкатулке вместе со всяким памятным хламом…
Пальцу полегчало, зато душа разболелась еще сильнее.
Какая разница, кто начал этот дурацкий спор и кто виноват, – неужели два взрослых человека не могут спокойно поговорить и во всем разобраться?! В конце концов, я же женщина, я же умнее… мудрее хотя бы. Вот сейчас докурю… третью… и спущусь вниз, и прямо скажу: «Сань, а давай мириться? Мы оба устали, мы оба нервничаем… но зачем же срываться друг на друге? Ведь на самом деле я очень за тебя переживаю… и мне больно и страшно видеть, как ты сам себя медленно убиваешь… не сердись на меня, пожалуйста». Могу даже… ну, не на колени встать, а на пол возле его стула сесть – безотказный способ, на раз обезоруживающий мужчин.
И тут в кухне раздался звон стекла и глухая ругань. Слов я не разобрала, но по интонации было ясно, что это не случайно упавшая со стола чашка. Саня, наверное, все-таки выпил ту бутылку и запустил ею в стену…
Ой, нет… к пьяному я не пойду ни за какие коврижки. Даже дверь, наверное, стоит запереть. Вряд ли он сейчас способен воспринимать логические аргументы, только еще больше накрутится…
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |