– Нам надлежит вести эту войну словами, прежде чем перейти к битвам, – заявил принц. Деймон настаивал, что ключом к победе были лорды Великих Домов, ибо их знаменосцы и вассалы последуют туда, куда сеньоры их поведут. Эйгон Узурпатор завоевал верность Ланнистеров с Утеса Кастерли, а лорд Тирелл из Хайгардена был всего лишь мальчиком в пеленках, чья мать, действуя от его имени как регент, вероятнее всего, попыталась бы объединить Простор со своими чрезмерно могущественными знаменосцами Хайтауэрами... но прочим Великим Лордам королевства еще только предстояло объявить свою позицию.
– Штормовой Предел выступит на нашей стороне, – высказалась принцесса Рейнис. Она сама была от этой крови по линии матери, и покойный лорд Бормунд всегда был ее вернейшим другом.
Принц Деймон имел хорошие основания рассчитывать, что Дева Долины приведет Орлиное Гнездо на их сторону. Эйгон определенно будет искать поддержки Пайка, полагал он; ибо только Железные Острова могут надеяться сравниться по силе с домом Веларион на море. Но Железные Люди славились своим непостоянством, и Далтон Грейджой любил кровь и битвы; его можно было легко убедить поддержать принцессу.
Север был слишком далеко, чтобы сыграть значимую роль в борьбе, решил совет: к тому времени, как Старки созовут свои знамена и выступят на Юг, война вполне может уже окончиться. Оставались только речные лорды, задиристые господа, управляемые (по крайней мере, на словах) домом Талли из Риверрана.
– У нас есть друзья в Речных Землях, – сказал принц, – пусть пока и не все из них осмеливаются показать свое лицо. Нам нужно место, где они смогут собраться, место сбора в центре земель. Достаточно большое, дабы вместить значительное войско, и достаточно хорошо укрепленное, дабы держаться против любых сил, которые узурпатор пошлет против нас. Принц показал лордам карту:
– Здесь. Харренхолл.
Так и было решено. Принц Деймон возглавит штурм Харренхолла, оседлав Караксеса. Принцесса Рейнира будет оставаться на Драконьем Камне до той поры, пока ее здоровье не восстановится. Флот Веларионов перекроет Глотку, выйдя из Дрифтмарка и с Драконьего Камня, дабы торговые корабли не смогли зайти в Черноводный залив.
– Нам не хватит сил, чтобы взять Королевскую Гавань штурмом, – сказал принц Деймон. – Но и нашим врагам нечего надеяться на захват Драконьего Камня. К тому же Эйгон – зелёный мальчишка, а юнцов легко спровоцировать. Может статься, у нас получится заставить его решиться на опрометчивую атаку.
Решили, что Морской Змей будет командовать флотом, а принцесса Рейнис полетит впереди, чтобы сдерживать вражеских драконов от нападения на корабли.
Тем временем разлетятся вороны: в Риверран, в Орлиное Гнездо, в Штормовой предел и на Пайк, дабы принести верность Великих Лордов.
Следующим взял слово старший сын Рейниры, Джекейрис.
– Мы сами должны доставить эти послания, – сказал он, – драконы завоюют этих лордов быстрее, чем вороны.
Люцерис горячо поддержал идею брата, твердя, что-де и он и Джейк – уже мужчины, или почти стали ими, что не имело значения.
– Наш дядя называет нас Стронгами и утверждает, что мы бастарды, но когда лорды увидят нас на драконьих спинах, то убедятся, что это ложь. Только Таргариены ездят на драконах.
Даже юный Джоффри вступил в разговор, вызвавшись оседлать своего дракона Тираксеса и присоединиться к братьям.
Принцесса Рейнира запретила ему, ибо Джоффу было лишь двенадцать. Но Джекейрису было пятнадцать, Люцерису четырнадцать; они были сильные, крепкие юноши, опытные в обращении с оружием и долго служившие оруженосцами.
– Если вы отправитесь, то в качестве гонцов, а не рыцарей, – так ответила принцесса своим сыновьям. – И вы не должны вступать в какие бы то ни было схватки.
Государыня не соглашалась использовать их в качестве своих послов до тех пор, пока оба мальчика не принесли торжественные клятвы на святой книге «Семилучевая Звезда». Было решено, что Джейк, старший из братьев, возьмет на себя наиболее длительное и опасное задание, отправившись в долгий полёт: сначала в Орлиное Гнездо, чтобы договориться с леди Долины; затем в Белую Гавань, чтобы заполучить лорда Мандерли; а в конце посетит Винтерфелл, дабы встретиться с лордом Старком. Миссия Люка задумывалась более короткой и безопасной – ему предстояло лететь в Штормовой Предел, где, как ожидалось, лорд Боррос Баратеон окажет ему теплый прием.
Скоропалительная коронация была проведена на следующий же день. Прибытие сира Стеффона Дарклина, покинувшего Королевскую Гвардию Эйгона, стало поводом для великой радости на Драконьем Камне, особенно когда выяснилось, что он и его сторонники («перевертыши», как называл их сир Отто, назначая награду за их поимку) принесли похищенную корону короля Джейхейриса Миротворца. Триста пар глаз взирали на то, как принц Деймон Таргариен водружает корону Старого Короля на голову своей жены, провозглашая её Рейнирой из дома Таргариен, первой этого имени, королевой Андалов, Ройнаров и Первых Людей. Принц принял титул Защитника Государства, а Рейнира провозгласила своего старшего сына Джекейриса принцем Драконьего Камня и наследником Железного Трона.
Первым королевским указом государыни стало объявление сира Отто Хайтауэра и королевы Алисенты изменниками и мятежниками.
– Что же до моих единокровных братьев и моей милой сестры Хелейны, – возвестила Рейнира, – то они были введены в заблуждение советами дурных людей. Пусть они явятся на Драконий Камень, преклонят колено и попросят моего прощения, и я с радостью сохраню их жизни и вновь впущу в свое сердце. Ибо они – моей крови, и ни один мужчина или женщина не прокляты так, как убийца родичей.
Весть о коронации Рейниры достигла Красного Замка на следующий день, что ввергло Эйгона II в величайшую досаду.
– Моя единокровная сестра и мой дядя повинны в государственной измене, – заявил молодой король. – Я желаю, чтобы они были схвачены. Я желаю, чтобы они были арестованы. Я желаю, чтобы они были мертвы.
Более хладнокровные члены Зеленого совета желали переговоров.
– Принцессе нужно дать понять, что её дело безнадежно, – высказался Великий мейстер Орвиль. – Брату не должно воевать с сестрой. Пошлите меня к ней, дабы мы могли в беседе прийти к мирному соглашению.
Эйгон не желал и слышать об этом. Септон Юстас свидетельствует, что государь обвинил Великого мейстера в вероломстве и заговорил о том, чтобы бросить его в темницу «к его черным друзьям». Но когда обе королевы – как его мать Алисента, так и супруга Хелейна – заговорили в пользу предложения Орвиля, король неохотно дал своё позволение. Великий мейстер Орвиль был направлен через Черноводный Залив под знаменем мира. Он возглавлял посольство, в числе прочих включавшее в себя сира Аррика Каргилла из Королевской Гвардии и сира Гвейна Хайтауэра из Золотых Плащей, а также пару десятков писцов и септонов.
Условия, предложенные королем, были щедры. Если принцесса согласится признать Эйгона королем и почтительно склонит колени перед Железным Троном, Эйгон II подтвердит её право владения Драконьим Камнем и позволит передать остров и замок по наследству её сыну Джекейрису. Ее второй сын, Люцерис, будет признан законным наследником Дрифтмарка, земель и хозяйств дома Веларион. А ее сыновья от принца Деймона, Эйгон Младший и Визерис, получат почетные места при дворе: первый станет королевским оруженосцем, а последний – чашником. Тем лордам и рыцарям, что предательски сговаривались с ней против истинного короля, будет даровано прощение.
Рейнира выслушала эти условия в полной тишине, а затем спросила Орвиля, помнил ли тот ее отца, короля Визериса.
– Разумеется, светлейшая, – отозвался мейстер.
– Возможно, вы можете сказать нам, кого он назвал своим наследником и преемником, – произнесла королева с короной на челе.
– Вас, светлейшая, – ответил Орвиль.
Рейнира кивнула и сказала:
– Своим собственным языком вы признаете, что я ваша законная королева. Почему же тогда вы служите самозванцу, моему единокровному брату? Передайте ему, что я получу либо мой престол, либо его голову, – с такими словами она отправила посланников обратно.
Эйгон II, двадцати двух лет от роду, был скор на гнев и долго не прощал обиды. Из-за отказа Рейниры признать его государем он пришёл в ярость.
– Я предложил ей почетный мир, но эта шлюха плюнула мне в лицо, – заявил он. – И все, что ныне случится, она сама навлекла на свою голову.
И Танец начался как раз в тот час, когда звучали эти слова. На Дрифтмарке корабли Морского Змея подняли свои паруса в Халле и Спайстауне, дабы перекрыть Глотку и перерезать все торговые пути Королевской Гавани. Вскоре после того Джекейрис Веларион на своем драконе Вермаксе полетел на север, его брат Люцерис отправился на юг на Арраксе, тогда как принц Деймон, оседлав Караксеса, направил его на Трезубец.
Однажды Харренхолл уже показал, как он уязвим с неба – когда Эйгон Дракон сокрушил замок. Сир Саймон Стронг, пожилой кастелян замка, предпочел как можно быстрее спустить свои знамена, когда Караксес поджег вершину башни Королевский костер. Вместе с замком принц Деймон одним ударом завладел и немалыми богатствами Дома Стронгов, а также взял дюжину ценных заложников, среди которых были сам сир Саймон и его внуки.
Тем временем, принц Джекейрис облетал на своем драконе север, побывав в Долине у леди Аррен, в Белой Гавани у лорда Мандерли, в Систертоне у лордов Боррелла и Сандерленда и, наконец, у Крегана Старка в Винтерфелле. Столь обаятелен был принц и столь был ужасен его дракон, что каждый лорд, принимавший высокого гостя, обещал оказать поддержку его матери.
Если бы полет его брата, «более близкий и безопасный», увенчался таким же успехом, удалось бы избежать многого множества бедствий и кровопролитий.
Все доступные нам источники знаний сходятся на том, что трагедия, случившаяся с Люцерисом Веларионом в Штормовом Пределе, не была задумана заранее. Первые битвы Танца Драконов велись с помощью перьев и воронов, угроз и обещаний, указов и уговоров. Убийство лорда Бисбери Зеленым советом не получило широкой огласки; многие полагали, что его светлость был брошен в какое-нибудь подземелье. Хотя некоторых знакомых лиц не стало видно при дворе, отрубленные головы все же не появились над вратами замка. Так что многие еще сохраняли надежду, что вопрос с порядком престолонаследия может быть разрешен мирным путем.
Но у Неведомого были иные планы. Несомненно, только мановением его зловещей руки можно объяснить ту гибельную случайность, что свела вместе двух принцев в Штормовом Пределе. Дракон Арракс, опередив начинавшийся шторм, доставил Люцериса Велариона в безопасный двор замка только для того, чтобы он столкнулся с Эймондом Таргариеном, прибывшим туда незадолго до сына Рейниры.
Вхагар, могучая драконица принца Эймонда, первой почуяла присутствие чужого. Стражники, бродившие по неколебимым зубчатым внешним стенам замка, вцепились в свои копья, охваченные внезапным ужасом, ибо рев пробудившейся Вхагар потряс Твердыню Дюррана до самого основания. Говорят, даже Арракс дрогнул от этого звука, и Люку пришлось хорошо поработать кнутом, чтобы заставить дракона приземлиться.
На востоке сверкали молнии, и сильный дождь хлестал с небес, когда Люцерис спрыгнул со спины своего Арракса, сжимая в руке послание матери. Конечно, он понимал, что означает присутствие Вхагар, поэтому для него не должно было стать неожиданностью и то, что Эймонд Таргариен встретил его в Круглом Зале, на глазах у лорда Борроса, четырех его дочерей, септона, мейстера, двух десятков рыцарей, стражников и слуг.
– Посмотрите на это унылое создание, милорд! – выкрикнул принц Эймонд. – Малыш бастард Люк Стронг!
Самому Люку принц бросил:
– Ты промок насквозь, бастард. Это из-за дождя, или ты обмочился от страха?
Люцерис Веларион обратился только к лорду Баратеону:
– Лорд Боррос, я доставил вам послание от моей матери, королевы.
– Он имеет в виду шлюху с Драконьего Камня! – принц Эймонд рванулся вперед и попытался выхватить письмо из руки Люцериса. Но лорд Боррос прорычал приказ, и вмешались его рыцари, которые развели принцев. Один из них передал письмо на помост, где его милость восседал на троне Штормовых Королей древности.
Никому доподлинно не ведомо, что именно чувствовал в тот миг Боррос Баратеон. Слова тех, кто сам был тогда в Штормовом Пределе, весьма различны. Одни говорят, что его милость залился краской и смутился, как если бы законная жена застала его в постели с другой женщиной. Другие утверждают, что Боррос, казалось, наслаждался этой минутой, ибо его тщеславию льстили искания одновременно и короля, и королевы.
Но все присутствовавшие были единодушны, когда говорили о словах и делах лорда Борроса. Не будучи человеком, которому близка грамота, он отдал письмо королевы своему мейстеру, а тот взломал печать и шепотом прочел послание в самое ухо его милости. Лицо лорда Борроса омрачилось. Погладив свою бороду, он бросил сердитый взгляд на Люцериса Велариона, и сказал:
– И если я сделаю то, о чем просит твоя мать, на которой из моих дочерей ты женишься, мальчик? – И лорд указал рукой на четырех девушек:
– Возьми же одну из них.
Принц Люцерис залился краской от смущения:
– Милорд, я не свободен, и не могу вступить в брак, – отвечал он. – Я помолвлен со своей кузиной Рейной.
– Я так и думал, – бросил лорд Боррос. – Ступай же домой, щенок, и вот что скажи той суке, что произвела тебя на свет: лорд Штормового Предела – не пес, которому можно свистнуть всякий раз, как только придет нужда натравить его на своих врагов.
И принц Люцерис развернулся, дабы откланяться и покинуть Круглый Зал.
Но принц Эймонд обнажил свой меч и сказал:
– А ну-ка постой, Стронг!
Принц Люцерис помнил обещание, данное им своей матери:
– Я не буду сражаться с тобой. Я прибыл сюда как посланник, а не как рыцарь.
– Ты явился сюда как трус и изменник, – отвечал принц Эймонд. – И сейчас, Стронг, я заберу твою жизнь.
Но лорд Боррос не мог легко принять такое:
– Не здесь, – проворчал он. – Он пришел, как посланец. Я не желаю кровопролития в своем доме.
И по его слову стражники встали между юными принцами, и вывели Люцериса Велариона из Круглого Зала наружу, во внутренний двор замка, где его дракон Арракс, прижавшись к земле под дождем, ожидал возвращения всадника.
Рот Эймонда Таргариена перекосился от ярости, и он, вновь повернувшись к лорду Борросу, попросил разрешения покинуть замок. Лорд Штормового Предела пожал плечами, и ответил:
– Я не могу указывать вам, что делать, когда вы не под моей крышей.
И рыцари его отошли в сторону, когда принц Эймонд ринулся к дверям.
Снаружи бушевал шторм. Раскаты грома прокатывались по всему замку, дождь лил сплошной стеной, а время от времени огромные бело-голубые стрелы молний озаряли небо, и тогда становилось почти также светло, как днем. Это была плохая погода для полета, даже для самого дракона, и Арракс изо всех сил старался удержаться в воздухе, когда принц Эймонд оседлал Вхагар и отправился в погоню. Если бы небо было спокойным, принц Люцерис мог бы оторваться от преследователя, поскольку Арракс был моложе и быстрее… но день был ненастным, и случилось так, что драконы сошлись в небе над Заливом Губительных Валов. Люди на стенах замка видели в отдалении вспышки огня, и слышали пронзительный крик, прорезавшийся даже сквозь раскаты грома. Когда два зверя сцепились в воздухе, вокруг них трещали молнии. Вхагар была в пять раз крупнее своего противника и закалена в сотне пережитых ею битв. Схватка не могла быть долгой.
Изломанное тело Арракса рухнуло вниз и исчезло в штормовых водах залива. Его голову и шею выбросило приливом у скал под стенами Штормового Предела тремя днями позже. На них устроили пиршество крабы и чайки. Рядом волны положили и тело принца Люцериса.
И с его гибелью война, которая велась с помощью воронов, послов и брачных договоров, подошла к концу. Пришло время войны крови и пламени, настоящей войны.
На Драконьем камне королева Рейнира слегла, когда ей сообщили о смерти Люка. Младший брат Люка Джоффри (Джейс был все еще занят своей миссией на Севере) дал ужасную клятву мести принцу Эймонду и лорду Борросу. Только вмешательство Морского Змея и принцессы Рейнис не позволило мальчику немедленно сесть на своего дракона. Когда Черный совет собрался, чтобы обсудить, как нанести ответный удар, прибыл ворон из Харренхолла. «Око за око, сын за сына», писал принц Деймон. «Люцерис будет отомщен».
В молодости лицо и смех Деймона Таргариена были знакомы каждому шулеру, вору и шлюхе в Блошином Конце. У принца все еще были друзья в бедных частях города и сторонники среди Золотых Плащей. Неведомо для короля Эйгона, Десницы и вдовствующей королевы у него также были союзники при дворе, даже в Зеленом совете... И был еще один человечек, особый друг, которому Таргариен полностью доверял. Этот особый друг знал кабаки и крысиные ямы, гнившие в тени Красного Замка, так же хорошо, как сам Деймон, и легко передвигался в тенях города. Именно ему, бледному незнакомцу, отправил принц послание по секретным путям, дабы осуществить ужасную месть.
Среди обитателей Блошиного Конца человечек принца Деймона нашел подходящие орудия. Одним из них стал бывший сержант городской стражи: этот здоровый и жестокий человек лишился золотого плаща из-за того, что в пьяном гневе забил некую шлюху до смерти. Другим орудием стал крысолов Красного Замка. Их истинных имен история не сохранила. Их помнят как Кровь и Сыр.
Потайные двери и секретные туннели, построенные Мейгором Жестоким, были так же знакомы крысолову, как и крысы, его охотничья добыча. Незримо от стражи Сыр провел Кровь по забытому проходу в самое сердце замка. Некоторые утверждают, что их целью был сам король, но Эйгона повсюду сопровождала Королевская гвардия, и даже Сыр не знал входа или выхода из крепости Мейгора помимо подъемного моста, что был перекинут через сухой ров с устрашающими железными кольями.
Башня Десницы была не столь безопасной. Двое прокрались сквозь стены, обойдя копьеносцев, выставленных у дверей башни. Комнаты сира Отто их не интересовали. Вместо этого они проскользнули в покои его дочери этажом ниже. Королева Алисента поселилась там после смерти супруга, когда ее сын Эйгон перебрался в крепость Мейгора со своей собственной королевой. Просочившись внутрь, Сыр связал вдовствующую королеву и закрыл ей рот кляпом, а Кровь задушил ее горничную. И они стали ждать, ибо знали, что королева Хелейна каждый вечер перед сном приводила своих детей, дабы они навестили бабушку.
Не думая об опасности, королева появилась в сгустившихся сумерках, вместе с тремя своими детьми. Джейхейрису и Джейхейре было по шесть лет, а Мейлору два года. Когда все вошли в покои, Хелейна подняла изящную ручку и позвала мать. Кровь перекрыл дверь и убил охранника королевы, а Сыр схватил Мейлора.
– Закричишь – и вы все умрете, – так сказал Кровь государыне.
Как говорят, королева Хелейна сохранила спокойствие.
– Кто вы такие? – спросила она двух незнакомцев.
- Сборщики долгов, – ответил Сыр. – Око за око, сын за сына. Нам нужен только один, чтобы сравнять счет. Мы больше никому не причиним вреда, благородные господа, даже волоска не тронем. Которого не жалко, светлейшая государыня?
Когда Хелейна поняла, что он имел в виду, она стала умолять убить ее вместо ребенка.
– Жена – это не сын, – ответил Кровь. – Это должен быть мальчик.
Сыр предупредил королеву, чтобы она выбирала побыстрее, а то Кровь заскучает и изнасилует ее маленькую дочь.
– Выбирай, – сказал он. – Или мы убьем всех.
Стоя на коленях и рыдая, Хелейна назвала младшего сына Мейлора. Может быть, она думала, что мальчик был слишком мал, чтобы понять, что происходило, а может, дело было в том, что старший сын Джейхейрис был первенцем короля Эйгона и наследником Железного Трона.
– Слышал, малыш? – прошептал Сыр Мейлору. – Твоя мама хочет твоей смерти.
Потом он с ухмылкой посмотрел на Кровь, и здоровенный мечник убил принца Джейхейриса, отрубив мальчику голову одним ударом. Королева начала кричать.
Как ни странно, крысолов и мясник сдержали слово. Они сбежали с головой принца, но более не нанесли вреда ни королеве Хелейне, ни ее оставшимся детям.
Хотя Кровь и Сыр пощадили ее, нельзя сказать, что королева Хелейна пережила тот роковой вечер. После этого она не желала есть, мыться и покидать свои покои. Она не могла более смотреть на своего сына Мейлора, ибо помнила, что приговорила его. У короля остался единственный выбор: забрать у супруги ребенка и отдать его на воспитание своей матери, вдовствующей королеве Алисенте. После этого Эйгон и его супруга поселились в отдельных спальнях, королева Хелейна все более и более погружалась в безумие, а король гневался, пил вино и снова гневался.
И кровопролитие началось всерьез.
Взятие Харренхолла принцем Деймоном стало большим потрясением для государя. До этого дня Эйгон II считал дело своей сводной сестры безнадежным. Харренхолл в первый раз заставил государя почувствовать себя уязвимым. Последующие молниеносные поражения у Горящей Мельницы и Каменной Ограды также стали серьезными ударами, и король осознал, что положение было гораздо опаснее, чем казалось. Эти страхи углубились, когда вернулись вороны из Простора, где зеленые считали себя наисильнейшими. Да, дом Хайтауэров и Старомест прочно поддерживали Эйгона, и на стороне государя был также Арбор... Но в других землях на юге прочие лорды присягали Рейнире, включая лорда Костейна из Трех Башен, лорда Маллендора из Нагорья, лорда Тарли из Рогова Холма, лорда Рована из Золотой Рощи и лорда Гримма из Серого Щита.
Последовали и другие удары: Долина, Белая Гавань, Винтерфелл присягнули Рейнире. Блэквуды и прочие речные лорды стекались в Харренхолл под знамена принца Деймона. Корабли Морского Змея перекрыли Черноводный Залив, и каждое утро торговцы приносили жалобы королю Эйгону. У государя никогда не было ответа на эти стенания – помимо очередного кубка крепкого вина. «Сделай что-нибудь», требовал король от сира Отто. Десница уверял его, что кое-что делается: был придуман способ уничтожения блокады Велариона. Одной из главных опор Рейниры в ее притязаниях на престол был ее консорт, но принц Деймон также был и одной из величайших слабостей королевы. За время своих приключений принц нажил больше врагов, чем друзей. Сир Отто Хайтауэр, который был в первом ряду этих врагов, отослал письма через Узкое Море другим врагам принца – Королевству Трех Дочерей, надеясь убедить их выступить против Морского Змея.
Промедление не понравилось молодому королю. Эйгон II больше не желал терпеть служебной недобросовестности своего деда.
Хотя его мать, вдовствующая королева Алисента, выступила в защиту сира Отто, государь остался глух к ее мольбам. Вызвав сира Отто в Тронный Зал, он сорвал с его шеи цепь Десницы и швырнул ее сиру Кристону Коулу.
– Мой новый Десница – стальной кулак, – хвастался король. – С писанием бумаг покончено.
Сир Кристон показал себя, не теряя времени:
– Вам не пристало просить ваших лордов о поддержке подобно нищему, что просит милостыню, – сказал он Эйгону. – Вы законный король Вестероса и все, кто отрицают это – изменники. Пора им узнать цену этой измены.
Мастер над шептунами короля Эйгона II, сир Ларис Стронг по прозвищу Косолапый, составил список всех лордов, собравшихся на Драконьем Камне, дабы присутствовать на коронации Рейниры и заседать в её черном совете. Седалища лордов Селтигара и Велариона находились на островах; благодаря тому что Эйгон II не располагал силами на море, они пребывали вне досягаемости его гнева. Но те черные лорды, чьи владения лежали на материке, такой защитой не обладали.
Сумеречный Дол был взят с легкостью, захваченный врасплох войсками короля. Город разграбили, корабли в его гавани сожгли, лорда Дарклина обезглавили. Грачиный Приют стал следующей целью сира Кристона. Заблаговременно предупрежденный о наступлении, лорд Стонтон запер ворота перед нападавшими, отказавшись сдаваться. Под защитой стен его светлость мог только беспомощно наблюдать, как его поля, леса и деревни горели, а овцы, крупный скот и крестьяне были преданы мечу. Когда провизия в замке истощилась, лорд Стонтон отправил на Драконий Камень ворона с просьбой о помощи.
Спустя девять дней после того как он послал свою мольбу, звук кожистых крыльев раздался над морем, и над Грачиным Приютом возникла Мелеис, прозванная Красной Королевой за покрывавшую её алую чешую. Мембраны драконьих крыльев были розовыми, а гребень, рога и когти сверкали подобно меди. На спине в блестевшей на солнце стальной и медной броне восседала Рейнис Таргариен, Почти Королева.
Сир Кристон Коул не был напуган. Десница ждал этого, рассчитывал на это. Барабаны пробили команду, и вперед выступили стрелки, лучники и арбалетчики, наполнившие воздух стрелами. Скорпионы были взведены, готовые выпустить железные болты, некогда сразившие Мераксеса в Дорне. Мелеис получила несколько десятков попаданий, но стрелы лишь разъярили её. Она устремилась вниз, выдыхая пламя направо и налево. Рыцари горели в своих седлах, гривы, шерсть и упряжь их скакунов охватывал огонь. Латники роняли копья и обращались в бегство. Некоторые пытались спрятаться за своими щитами, но ни дуб, ни железо не выдерживали дыхания дракона. Сир Кристон вскочил на своего белого коня, крича: "Цельтесь во всадника!" сквозь дым и пламя. Мелеис ревела, испуская клубы дыма из ноздрей, в её челюстях лягался жеребец, пожираемый языками пламени.
И тут раздался ответный рык. Показались еще два крылатых силуэта: король верхом на Золотом Солнечном Огне и его брат Эймонд на Вхагар. Кристон Коул захлопнул свой капкан, и Рейнис попалась, заглотив наживку. Зубцы вокруг нее сомкнулись.
Принцесса Рейнис не пыталась сбежать. С полным радости воплем она щелчком хлыста развернула Мелеис к противнику. В поединке с Вхагар она еще могла надеяться победить, ибо Красная Королева была стара, коварна и опытна в бою. Однако в борьбе против двоих: Вхагар и Солнечного Огня гибель была неизбежна.
Драконы сошлись в бою на высоте тысячи футов над землей. Шары огня взрывались и расцветали, столь яркие, что позже люди клялись – в небе сияло множество светил. Багровые челюсти Мелеис сжались вокруг золотой шеи Солнечного Огня лишь на миг, пока Вхагар не бросилась на них с высоты. Все три чудовища кувырком понеслись вниз. Они ударились о земь с такой силой, что камни посыпались с зубчатых стен Грачиного Приюта, находившегося в полулиге оттуда.
Те люди, что оказались слишком близко к драконам, уже никогда не поведают нам об этом. А те что стояли дальше ничего не разглядели за завесой дыма и огня. Прошли часы, прежде чем зарево утихло. Но невредимой из пепла поднялась лишь Вхагар. Мелеис была мертва, разбившаяся при падении и разорванная на куски на земле. А Солнечный Огонь, этот великолепный золотой зверь, остался с наполовину оторванным от тела крылом, тогда как его наездник получил переломы рёбер, перелом бедра и ожоги, покрывшие половину тела. Более всего пострадала левая рука: драконий огонь был настолько горяч, что металл королевской брони вплавился в плоть.
Тело, которое сочли принадлежавшим Рейнис Таргариен, отыскалось позже рядом с останками её дракона. Оно обуглилось до такой степени, что невозможно удостовериться, действительно ли это было она. Любимая дочь леди Джослин Баратеон и принца Эймона Таргариена, верная жена лорда Корлиса Велариона, мать и бабушка, Почти Королева жила бесстрашно и умерла среди огня и крови. Ей было 55 лет.
Восемь тысяч рыцарей, оруженосцев и простых солдат расстались с жизнями в тот день. Ещё сотня погибла спустя непродолжительное время, когда принц Эймонд и сир Кристон Коул взяли Грачиный Приют и казнили его гарнизон. Голову лорда Стонтона доставили в Королевскую Гавань и там выставили над Старыми Воротами... но именно голова Мелеис, провезенная по городу в телеге, привела толпы зевак в безмолвный ужас. Впоследствии тысячи людей бежали из Королевской Гавани, пока вдовствующая королева Алисента не приказала наглухо закрыть городские ворота.
Король Эйгон II не погиб, хотя его ожоги приносили ему такую боль, что поговаривали, будто он молился о скорой смерти. Доставленный в Королевскую Гавань в закрытых носилках, скрывающих степень его ран, Его Величество не поднимался с постели весь остаток года. Септоны молились, мейстеры поили его снадобьями и маковым молоком, но Эйгон спал девять часов из десяти, просыпаясь лишь затем, чтобы принять скудную пищу перед очередным сном. Никому не дозволялось тревожить его покой, за исключением его матери, вдовствующей королевы, и его Десницы, сира Кристона Коула. Его супруга так ни разу и не навестила его, настолько погрязла Хелейна в своем горе и безумии.
Дракон короля, Солнечный Огонь, слишком тяжелый и большой для перевозки, не способный к полёту из-за повреждения своего крыла, оставался в полях за Грачиным Приютом, извиваясь среди золы подобно огромному золотому змею. Первое время он кормился обгоревшими трупами убитых. Когда они закончились, люди, оставленные сиром Кристоном охранять дракона, стали приносить телят и овец.
– Ты должен править королевством, пока твой брат не соберется с силами, чтобы вновь надеть корону, – сказал Десница принцу Эймонду. Сиру Кристону не понадобилось повторять это. Одноглазый Эймонд Убийца Родичей принял корону Эйгона Завоевателя из железа с рубинами.
– На мне она смотрится получше, чем когда-либо на нем, – отметил принц. Впрочем, Эймонд не стал присваивать себе титул короля, он лишь назвал себя Защитником Королевства и Принцем-Регентом. Сир Кристон Коул продолжал служить королевским Десницей.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |