ПЕЙРИНГ: Гарри/Луна/Драко 12 страница

- Я не спала с ним, - Луна не шелохнулась. - Я подумала, что первым должен быть ты.

Гарри, попытавшийся было просочиться между девушкой и камином, остолбенел.

- Извини? - выдохнул он, но голос отказал, и с губ сорвался лишь жалкий вопросительный хрип.

- Или единственным, хотя в такой ситуации это вряд ли получится, - продолжила Луна. - Гарри, я не предавала тебя. Но мне нравится, что ты ревнуешь.

- Ревную? - взорвался парень. – Вы что, тут все с ума посходили? Что за дом такой с психопатами? Один письма на тот свет пишет, другой трупы по комнатам раскидывает, третья… - Гарри выдохся, не найдя, что бы поставить Луне в вину. – Ты зачем явилась? Чего добиваешься? Дай пройти!

Он попытался убрать девушку с дороги - осторожно, насколько хватало сил держать злость в узде, но Луна вдруг схватила его за руку и оттолкнула назад к двери. Спина врезалась в твердые доски, Гарри изумленно распахнул глаза - темнота и едва уловимые движения.

- Ты разрешишь мне договорить? - осведомилась она взволнованно. - Это трудно, не усугубляй мое положение.

- Если ты собираешься бредить, то лучше не надо, - буркнул встревоженный Гарри: все его тело протестовало против близости Луны, против ее провокационных движений, против жаркого дыхания обжигавшего его шею, против ее запаха - опьяняющего, волнующего запаха женщины. В каждом движении девушки чувствовался вызов и что-то еще - пугающее, заставляющее беспомощно вжиматься лопатками в дверь и лихорадочно искать пути к отступлению. Она подавляла его волю, она сковывала его, взывая к чувствам и инстинктам, о которых он предпочел бы забыть на ближайшие сто лет, которые запер в глухую темницу памяти, затоптал так глубоко в землю, что, казалось, они были похоронены навеки.

- Прелесть сумасшествия в том, что мне позволено то, что не позволено нормальным людям, - заявила Луна. - Ты думаешь, я не понимаю, что у меня не в порядке с головой? О, я-то это прекрасно знаю! И чувствую! И подчас бывает так страшно, что у меня начинаются истерики: я не знаю, куда броситься, к кому, зачем... Ничего не знаю. Я живу так уже давно, в святом Мунго на меня махнули рукой, потому что не нашли никакой патологии. Я вполне себе здорова! Только то, что со мной происходит, нельзя назвать нормальным.

Гарри слушал, не смея шелохнуться. Его бросило в пот, мысли растеклись густым желе.

- Когда я пришла сюда, я мечтала лишь об одном: спастись от приступов паники. И теперь... теперь я знаю, кто может мне помочь.

- Малфой, - услышал Гарри свой собственный искаженный голос.

- Ты! - возразила Луна. - Ладно, вы оба, но ты... ты же был моим другом, и я уже устала притворяться, что мне на все плевать. Устала быть сильной и сопротивляться кошмару, в котором жила до сих пор, и тому, что ты - вы оба - со мной творите.

- Я ничего не творю, - простонал Гарри. Ну почему, почему она не могла оставить его в покое? Шла бы к своему Малфою и изводила его откровениями (от этой мысли руки сами собой сжались в кулаки). Зачем было впутывать еще и его? Ведь чего бы она ни потребовала, чего бы ни попросила - он не мог, не мог ей дать! Так зачем же она мучила его?

- Ты существуешь. И этого достаточно, - твердо сказала Луна.

Гарри нервно засмеялся: как в дурной комедии, ей-богу! Ты существуешь! Скольким он уже насолил одним фактом своего рождения, интересно? Подсчитать, что ли, на досуге?

- И я не дам тебе влипнуть еще в одну историю!

А это, видимо, имелось в виду его самоубийственное поведение в последние месяцы, включая вылазку на старый завод и стычки с Малфоем.

- Надо же, ты не первая, кто уверен, будто я собрался помирать, - съязвил Гарри. – Не далее как полчаса назад Мефисто поделился теми же соображениями. Только если бы я действительно собрался, я не стал бы спрашивать вашего разрешения.

- Но ты и не живешь, - возразила Луна.

- А вот это уже мое дело.

- Гарри, - вкрадчивый, дрожащий от сдерживаемых чувств голос отдался в животе теплой волной тревоги, паники, предвкушения. Гарри напрягся: если Луна развернет душеспасительную речь о том, что так дальше нельзя/жизнь продолжается/нужно отпустить прошлое, он отпихнет ее. Отшвырнет от себя. Потому что злость, закипавшая в его груди с каждой такой избитой, пустой фразой, не делила людей на малфоев, лун или брустверов, злость гребла всех под одну гребенку и требовала одного - заткнуть.

- Гарри, - повторила Луна и вдруг уткнулась лбом в его плечо. Парень вздрогнул, от напряжения свело мышцы. - Я просто хочу быть здесь. С тобой.

- С нами, - вырвалось у него помимо воли.

- Сам посмотри, что ты со мной делаешь, - Луна осторожно взяла его руку за запястье, - и скажи, чем я это заслужила?

Он не ожидал того, что она совершит в следующий миг. Вот чего угодно ждал - объятий, поцелуев, пощечин, укусов или истерического смеха - с Луны сталось бы даже на голову встать! Но того, что она притянет его руку себе под юбку... ох, черт возьми! Того, что на ней не окажется белья...

Потрясенный Гарри шумно вздохнул. Она была влажной и такой горячей, такой возбужденной, что от мыслей в голове вообще ничего не осталось. Это из-за него с ней такое творилось? Из-за какой-то дурацкой ругани в темноте, приправленной запрятанными поглубже непристойными мыслями? Или Малфой постарался? От последней мысли Гарри вздрогнул, потому что она неожиданно не вызвала отвращения. Так, легкое раздражение. А может, он просто потерялся в ощущениях - Луна уже отпустила его запястье, но его пальцы продолжали прикасаться к ней, ласкать ее.

- Что мне делать, - прошептала девушка, сбивчиво дыша ему в шею, - если я не могу уйти? Я больше не вижу кошмаров, Гарри, теперь мне снятся другие сны.

Другие. Ассоциации, догадки - не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы по луниному проникновенному тону догадаться о природе этих других снов. Жар, томление, тревога и влечение оформились в сильное, острое желание, и Гарри развернул девушку спиной к двери и, не убирая пальцев, прошептал:

- Расскажи.

Может, если она будет разговаривать, если озвучит то, о чем он и без ее слов догадывался, он испытает омерзение к самому себе, к тому, что творили его пальцы, к тому, чего желало его тело? Может, вина обрушится на него и раздавит, размажет по полу? Отрезвит, вправит мозги на место, воскресит в памяти образы, которые повергнут его в пекло собственной совести?

- Мне снился ты, - всхлипнула Луна, прижимаясь к нему теснее, раздвигая ноги шире, буквально насаживаясь на его пальцы. - Еще до того, как я узнала, где ты, с кем ты, еще до того, как услышала твою историю. Мне снилось, как вы деретесь с Драко, как льется кровь, как от холода тяжело дышать, и вы убиваете друг друга... а потом в комнате, в оранжевом свете камина, вы... оба... и мне не выбрать...

- А вот это тебе тоже снилось? - прорычал Гарри, и наполненную вздохами и всхлипами тишину вспорол звук хлестнувшего по двери ремня, визг "молнии". Гарри приподнял девушку, подхватив под бедра, нисколько не заботясь о том, причинят ли его движения боль, и вошел в нее резко, грубо, сразу до предела. Луна вскрикнула, обвивая его шею руками. Она не могла не чувствовать злости, разочарования, раненой тоски и мучительной боли в его движениях - ее собственная физическая боль меркла на фоне этой жуткой агонии. Гарри отдавал: хочешь - получай! Он вбивался в нее жесткими, бесконтрольными толчками, заставляя пройти все семь кругов ада вместе с ним, заставляя получить то, что заслужила, сполна "насладиться" тем, что заработала, соблазнив его. Он не задумывался ни на секунду о том, что все это было у нее впервые - это потом, когда иссякнут силы и болезненный, опустошающий оргазм сотрясет его, она расскажет ему... впрочем, он и сам догадается, увидит. А пока от страсти, от грубого, животного влечения помутился рассудок, и со всей яростью, на какую был способен, Гарри мстил: Луне за то, что спровоцировала, себе за то, что поддался, и той, другой девушке с огненно-рыжими волосами - за то, что бросила его, - за то, что уже никогда не остановит его, что бы он ни совершил.

Минуты потекли в тишине, когда выжатые, пресыщенные болью - одной на двоих - и удовольствием, которое, впрочем, больше напоминало агонию, они сползли по двери на пол, да так и остались сидеть, не размыкая объятий.

- Этого мне не снилось, - сказала Луна тихо, когда от молчания уже зазвенело в ушах. - Я превратила твою жизнь в кошмар, да?

- Я сам превратил, - пробормотал Гарри. Им постепенно овладевал стыд - в первую очередь перед Луной. Мертвых-то он давно не стыдился, мертвым теперь было в высшей степени плевать на то, как ревностно он чтил их память... или как вероломно предавал.

- Скоро станет легче, - заверила Луна. - Ты, конечно, порядочная свинья, что отыгрался на мне, но на лучшее я и не рассчитывала.

- Не рассчитывала? - тупо переспросил Гарри.

- О, глупо рассчитывать на нежность и снисхождение, когда ломаешь человеку руки. Или заставляешь биться мертвое сердце. Люди, знаешь ли, не любят, когда бередят их раны. Но чтобы зашить, нужно сначала промыть, иначе еще долго будет гноиться.

Гарри передернуло. Ну что за физиологичные сравнения!

- Малфою ты тоже собираешься что-нибудь сломать? - осведомился он, чтобы хотя бы злостью подменить стыд, от которого уже не было спасенья.

- Нет. Он готов сотрудничать, - улыбнулась Луна. - С ним проще.

- Что ты задумала? - Гарри чуть подвинулся в сторону и прислонился плечом к двери. - Не боишься возненавидеть меня после всего этого? Не боишься того, что дружбе конец?

- А разве тебе не все равно, возненавижу я тебя или нет? И дружба, по-моему, уже давно существует лишь в моем больном воображении.

- Если бы мне было все равно, я бы... - Гарри запнулся.

- Ну? - с любопытством подтолкнула Луна. - Ты бы?

- Ладно, я свинья. Мне не все равно, но я повел себя так, как будто мне на тебя... Прости.

- Я не прошу меня любить, Гарри, - Луна подалась к нему и мягко, ласково поцеловала в губы. Черт возьми, а что же это было, как не просьба?! Гарри прикрыл глаза, чувствуя, как по венам растекается удовольствие, как становится тепло, как тяжелеет голова и нестерпимо тянет отдаться во власть сиюминутных эмоций. - Или жалеть. И то, и другое - привилегии счастливых. А нам бы день простоять да ночь продержаться, не свернув шею и не положив тех, кто рядом.

Гарри сдавленно засмеялся, отрываясь от двери, вскидывая руки, чтобы заключить девушку в объятия. Но Луна уже поднялась на ноги одним гибким, пружинистым движением, и Гарри достались только ее коленки. По носу резанул тяжелый, теплый запах - знакомый, но Гарри ни за что в жизни не желал бы сейчас вспомнить, где и при каких обстоятельствах чувствовал его раньше.

- Луна? - растерянно произнес он, задрав голову и щурясь в темноту. - Ты... только не говори, что ты... что я...

- В чем дело? - девушка отряхнула юбку. - Говори быстрее, мне нужно в ванную.

- Я ведь... я не был первым?

- Ах, вот ты о чем. Да, Гарри, ты был первым. Что-нибудь еще?

- Я скотина.

- Конечно! Но не бери в голову. Все просто отлично! Правда, мне больно двигаться, но это пройдет... во всяком случае, должно.

- Луна! - Гарри рывком поднялся с пола, путаясь в спущенных до коленей джинсах.

- Я сама напросилась, - коротко бросила девушка и в следующий миг выскользнула в коридор.

Глава 13.

Оказывается, до этой ночи Гарри вообще не представлял, что такое стыд и угрызения совести. Он-то наивно полагал, будто прошел уже через все, что только могло выпасть на долю обычного человека... или волшебника. Но то, что творилось с ним в первый час после ухода Луны, не шло ни в какое сравнение с прежним опытом.

Стыд разросся до чудовищных размеров, час превратился в вечность, наполненную громким, скрежещущим, отвратительным тиканьем каминных часов. Стрелки словно сговорились довести Гарри до помешательства. Стрелки издевались над ним, перепрыгивая с деления на деление в замедленном темпе, и растягивали время, точно старую, утратившую цвет и вкус жевательную резинку. И казалось, даже циферблат глумится над Гарри, размягчается, изгибается и вот-вот повиснет на камине, как убогие гибкие часики на картине Сальвадора Дали свисали с ветки засохшей оливы. Утвержденное сумасшедшим гением “Постоянство памяти”...

О да, память сводила с ума. Память сидела в уголочке и наматывала нервы Гарри на кулак. Он не знал, что делать со временем, как заставить его течь быстрее. За этот злосчастный час Гарри опротивел себе настолько, что его уже мутило от осознания собственного существования. Он ложился на не разобранную постель лишь затем, чтобы, отсчитав тридцать секунд, вскочить с нее и броситься к двери. Хватался за ручку, но пальцы соскальзывали, потому что четыре нестерпимо медленных шага до порога не оставляли от его лихорадочной решимости ни следа. Он даже не выходил в ванную, потому что там, за стенами его комнаты, его наверняка ждал Малфой, который слышал - не мог не слышать того, что произошло между ним и Луной пару столетий назад. Малфой был в курсе, без сомнений! И непонятно, как это он до сих пор не ворвался и не открутил ему голову? Гарри не желал подставляться, и вовсе не потому, что боялся слизеринца. Просто подозревал, что позволит ему все, что тот ни задумает совершить. Вот просто встанет и с горькой улыбкой, понурив голову, дождется, пока Малфой в припадке бешенства вышибет ему мозги.

А Луна... Разве не она сама спровоцировала его? Разве она не ждала того, что он сделал? Разве не просила? Раздразнила, раззадорила, разозлила... черт возьми, да еще кто и на ком сорвался?! Это Луна-то с ее ангельским, вечно затуманенным мечтами и фантазиями личиком так мастерски сыграла на его инстинктах? Это Луна-то с ее головой в облаках и телом, которого никто никогда не видел из-за нелепой одежды и отталкивающих ожерелий из пробок и редисок, вдруг превратилась в бесстыжую бестию и сама раздвинула перед ним ноги? На ней даже белья не было - она заранее знала, чем все закончится!

Так почему он должен чувствовать себя ублюдком? Только лишь потому, что вовремя не вспомнил, кто перед ним? Потому, что не просто не сдержался, а еще и злость выместил? А чего она ждала после такого спектакля? Нежности, ласки и любовной чепухи?

Гарри со стоном закрыл лицо руками, прислонившись к стене.

Зачем она так поступила? Глупая девочка... странная, глубокая, сумасшедшая... женщина... Решила показать, что на одной мертвой девушке свет клином не сошелся? И что она сказала потом? "Разве тебе не все равно, возненавижу я тебя или нет?" Он тогда не нашел, что ответить. Зато теперь знал твердо: если бы ему действительно было наплевать, он бы давно спал без задних ног и видел десятый сон. А не метался по темной комнате, будучи не в силах найти себе места и не зная, как избавиться от этого кошмарного, жгучего стыда.

Наверное, был всего один выход. Единственный. Правильный.

Стрелка на часах лениво коснулась двенадцати, и Гарри оттолкнулся от стены. Выдохнул. И двинулся к выходу из комнаты.

В коридоре было тихо. Все двери плотно закрыты, в торцевое окно привычно барабанил дождь. Гарри на цыпочках приблизился к луниной комнате, то и дело кидая тревожные взгляды на малфоевскую - не хотелось бесславно пасть в тот миг, когда все было уже решено.

Постучался.

- Гарри? - тихий, нисколько не удивленный голосок.

Луна ждала его? Черт возьми, как ей удавалось опережать его на шаг во всем: от мыслей и до поступков?

Впрочем, достаточно оказалось приоткрыть дверь, чтобы удостовериться, что ни о какой луниной прозорливости и речи не шло.

Гарри замер на пороге, чувствуя себя полный кретином.

Девушка сидела на постели в одной блузке, спустив на пол голые ноги, - видимо, только что выбралась из-под одеяла. А рядом по-хозяйски развалился Малфой. Правда, полностью одетый, но от одного его вида Гарри кровь ударила в голову.

- Входи, - пригласила Луна.

Надо же. Малфой ее уже успокоил? Или она не больно и переживала? Гарри ожидал, что она и разговаривать-то с ним не станет... Это что же выходило: пока он там, у себя, от стыда на стены кидался, Луна нашла утешение в объятиях Малфоя?!

- Привет, - бросил Гарри нарочито небрежным тоном. И вдруг досада, обида и всколыхнувшееся внутри раздражение заставили его добавить то, о чем он мгновенно пожалел: - Я гляжу, меня тебе оказалось мало.

Малфой дернулся, выпрямился на кровати, его глаза превратились в две узкие, злобные щелки. Ну, разумеется, он уже осведомлен о последнем происшествии! Негусто у них тут с событиями, надо сказать.

- О нет, вполне достаточно, - усмехнулась Луна без тени обиды. - Теперь, боюсь, до завтра не захочется.

Стыд потеснил разгулявшееся было раздражение и вновь занял активную позицию. Нужно бы его приструнить, пока Гарри не погорел тут позорно прямо на глазах у Малфоя.

- То-то я и вижу, - проворчал Гарри.

- Если бы она не взяла с меня слово, я бы тебе глотку порвал, - процедил Драко ледяным тоном. Вид у него был болезненный, оцепенелый, точно он прилагал чудовищные усилия, чтобы не кинуться на гриффиндорца с кулаками, и от этого ни на что другое его уже не хватало.

- Если бы я не боялся испортить все еще сильнее, ты бы уже на арфочке играл, - в тон ему отозвался Гарри.

- А есть, куда сильнее? - натурально удивился Малфой.

- Учти, я тебя терплю только из уважения к Луне: уж не знаю, чем ты ее зацепил, но...

- Вот, значит, как?! - взвился Драко. Стена, сдерживающая его ярость, дала трещину. - Об уважении вспомнил? Что, извиняться пришел? Весь такой смирный, правильный и невинный - прямо божий одуванчик! И как ты себе это представляешь? На колени бухнешься и развесишь сопли бахромой? Может, расскажешь о своей горькой доле, спихнешь на сиротство, боль утраты и грязную маггловскую кровь все, до чего докатился? Ну, давай, не томи уже - я должен это видеть!

Гарри задрожал. Оказывается, уже давно сдерживал дрожь, и только теперь она взяла верх: овладела им целиком, прокатилась по гудящему от напряжения телу неудержимой волной.

Малфой наблюдал за ним... - да какое там наблюдал! Малфой кромсал его бешеным, безумным взглядом, и захотелось вырвать из слизеринца всю его ненависть - все то, что ломилось наружу сквозь треснувшие стены малфоевской выдержки. Вырвать - и вернуть с процентами.

- Гарри, - предостерегающе начала Луна, тихонько вставая с кровати и протягивая к нему одну руку, а другой словно отмахиваясь, отпихивая Малфоя. О, если бы ее жалкий, беспомощный жест возымел хоть какое-то действие! Ведь она догадывалась, чем ответит Гарри, она по губам читала - или в душе? - или во сне своем видела?

Воспоминание раскаленной стрелой пронеслось в сознании: «Мне снился ты... Мне снилось, как вы деретесь с Драко, как льется кровь, как от холода тяжело дышать, и вы убиваете друг друга... а потом в комнате, в оранжевом свете камина, вы... оба... и мне не выбрать...» Воспоминание оглушило на мгновение, и на долю секунды Гарри с ужасающей ясностью осознал, что если сейчас сбудется его первая часть, сбудется и вторая.

Но вспыхнувших на губах слов было уже не остановить.

- А я знаю, в чем дело, Малфой.

Луна в отчаянии замотала головой. Драко замер, выжидая.

- Я знаю, отчего ты так взбеленился, - выплюнул Гарри. - Ты две недели ходишь вокруг нее, но когда ей приспичило, она пришла ко мне. И попросила меня. Потому что ни черта ты ей дать не можешь, кроме своей гребаной латыни и словесного поноса о высоких материях. Ты жалкая, убогая пародия на мужика, Малфой.

Гарри и сам догадался, что лучше ему было заткнуться часом раньше. Или двумя. Или вообще родиться немым. Гарри и сам сообразил, что своими словами окончательно и бесповоротно поганит то, что еще можно было исправить, и падает в глазах Луны ниже некуда. Но едва он заметил, как в ответ на его оскорбления к щекам слизеринца приливает кровь, - остановиться стало невозможно.

- Заткнись! - рявкнул Малфой, вскакивая с кровати, в ярости сжимая и разжимая кулаки. Воздух вокруг него завибрировал, наливаясь холодным синим свечением.

- А-то что? Ударишь меня? Попытаешься отомстить?

- Прекратите! - взвизгнула Луна и схватила с тумбочки волшебную палочку.

Но этой секунды - когда она отвернулась - хватило, чтобы грянул гром. Два колдовских вихря взметнулись одновременно: один раскаленный, тяжелый, вязкий, другой ледяной, острый, словно сотканный из тысяч микроскопических игл, - и сшиблись в воздухе, не достигнув цели. Ударная волна всколыхнула пространство, осколки волшебства брызнули во все стороны, беспощадной теркой обдирая щеки, обжигая и царапая. Гарри пригнулся, краем глаза успев увидеть, как Малфой закрывает лицо локтем. Луна забилась в угол у камина, всхлипывая. Палочка выскользнула из ее пальцев и покатилась по полу - дотянуться до нее не было никакой возможности, потому что Гарри с Драко уже кружили по комнате, напряженные, ощетинившиеся, не сводящие друг с друга горящих от возбуждения сумасшедших глаз. Каждый ждал удобного момента, чтобы ударить, и каждый знал, что противник среагирует мгновенно.

- Ты ничего не знаешь! - выкрикнул Драко, перемахнув через кровать.

- И чего же это я не знаю? - осведомился Гарри. - Того, как ты изливаешь Луне душу? Как тычешь ей в нос своими письмами на тот свет? Как спекулируешь раскаянием в убийстве Джинни и клятвенно уверяешь, что страстно жаждешь моего прощения?

Выстрел заклятия - Гарри молниеносно вскинул руку, отбивая несущийся прямо в лицо сверкающий белый шар. Сгусток магии врезался в камин, и тот брызнул мраморной крошкой.

Скорчившись на полу, Луна зажала голову между коленями.

- Какая патетичная речь, Поттер! - Малфой демонстративно расхохотался. - Но я не буду с тобой спорить. А знаешь почему?

Бум! Слизеринец сложил ладони чашечкой, и запущенный в него столб жаркого прозрачного марева раскроился на две половинки, полыхнул оранжевым и исчез.

- И почему же? - без намека на любопытство спросил Гарри.

- Потому что ты идиот. А спорить с идиотом - значит опуститься до его уровня.

- Боишься, что твоих интеллектуальных способностей не хватит даже на то, чтобы уболтать идиота?

- Нет. Боюсь, ты задавишь меня опытом.

Шарах! Снова столкнулись два мощных потока. И на этот раз загрохотало так, что заложило уши. Стены затряслись, часы с каминной полки соскользнули и вдребезги разбились о пол. Пыльные темные портьеры на окнах раздулись, как два паруса, взлетели - и колдовство искромсало их на жалкие махристые обрывки. Гарри не устоял на ногах, его швырнуло на дверь, а Малфоя задвинуло в угол у окна - сложило, как карточный домик, пополам и еще раз надвое, только ботинки в воздухе мелькнули.

Пронзительный, болезненный крик заставил Гарри забыть о боли в ушибленном затылке и вскочить с пола, хотя перед глазами мерцали звездочки и кружили птички. Секунда - и Малфой, прижимая ладонь к окровавленной щеке, тоже поднялся.

- Луна?! - два встревоженных голоса слились в один испуганный вопль.

- Луна! - Гарри первым подлетел к девушке, грохнувшись на колени, боясь прикоснуться к скорченной фигурке. Луна завалилась на бок, по-прежнему пряча лицо, обхватив себя руками. Ее трясло, как в лихорадке. Паутина серых волос облепила плечи, спину, руки, по голым ногам из многочисленных порезов текла кровь.

- Тебя задело? Тебе больно? - Гарри отчаянным жестом обнял ее за плечи. - Ну, скажи что-нибудь, погляди на меня!

- Убери руки! - рявкнул Малфой, падая рядом и отпихивая Гарри.

- Иди к черту! - огрызнулся тот.

- Луна, девочка моя, - слизеринец практически выдрал девушку из объятий Гарри и прижал к себе, попытался расцепить ее холодные, напряженные, словно окостеневшие, пальцы. - Покажи, где болит?

Луна испустила прерывистый, хриплый стон.

- Что ты натворил? - взвыл Драко. На его окровавленном, белом, как полотно, лице проступил такой ужас, что смотреть было больно.

- Я? - возмутился Гарри. - Я натворил? Это твои иглы, твое колдовство! - он дотронулся дрожащей рукой до луниной щиколотки - холодная, хрупкая.

- Если бы ты не приперся, ничего бы не случилось! Мало тебе того, что ты уже с ней сделал? Хочешь еще?

- Заткнись! - заорал Гарри в исступлении.

- Сам заткнись! - еще громче закричал Малфой.

- Заткнитесь оба! - завизжала Луна. И вдруг вырвалась из рук Драко, вскинула заплаканное лицо. С опухших век капали мутные слезы, искусанные губы кровоточили, волосы сеткой прилипли к мокрым щекам.

- Ну, сколько можно, сколько?! - прокричала она надрывно, истерично. - Изо дня в день одно и то же! Когда вы прекратите? Когда поймете, что все давно закончилось? Закончилось... - и снова ткнулась лицом в колени, сотрясаясь от безудержных рыданий.

Истерика. С ней просто случилась истерика. От испуга, от бессилия, от чудовищного, неконтролируемого, разрывающего душу на части желания пресечь поток криков, оскорблений, заклятий. Она не выдержала... Наверное, в ее жизни и без того было достаточно драм, ненависти, боли и страха. А они - два идиота - не видели, не понимали, не желали отвлечься от собственных бесконечных разборок.

Стыд. Снова стыд. Только на этот раз Гарри был не один, и слава богу, что Малфою досталось не меньше этой горькой, едкой отравы.

- Ты в порядке? - в один голос.

Ну, надо же, до чего одинаковые реакции, даже мысли синхронизировались.

Луна не ответила, да и к чему было лишний раз сотрясать воздух? Гарри и так видел, что девушка цела, разве что ссадины и царапины на ее ножках приводили в замешательство.

Слабость разошлась по телу холодными волнами, и, потеряв от головокружения точку опоры, Гарри осел на пол, оперся рукой о старый паркет и только теперь заметил, что исцарапан не меньше Луны. Боли он не чувствовал - так, легкое досадное жжение.

Судя по лицу Малфоя, на того тоже снизошло прозрение. Несколько минут он держался, разглядывая девушку, ища на ее теле глубокие, несовместимые с жизнью раны, а затем, окончательно расслабившись, вдруг издал высокий, нелепый звук - то ли писк, то ли всхлип, то ли стон. И затрясся от нервного смеха.

- Драко, - Луна протянула к нему руки, и Малфой схватил ее, крепко прижимая к себе, зарываясь носом в ее длиннющие спутанные волосы. Но сразу за тем умоляюще: - Гарри...

Гриффиндорец вдруг обнаружил, что прохладные, мокрые от слез пальцы сомкнулись на его запястье прямо поверх бешено пульсирующей венки. И понял, что Луна чувствует его сердцебиение... и притягивает его руки ближе, заставляя... обнять? Мерлин, он сейчас был готов на все, лишь бы вымолить у нее прощение. И с глубоким вдохом, точно ныряя с головой в студеную воду, Гарри подполз ближе и уткнулся лбом Луне в затылок. Прикоснулся губами к выступающей косточке на шее. Его ладонь очутилась у девушки на голом животе, прямо под задравшейся блузкой, и Луна потрясенно вздохнула и... улыбнулась? Гарри предпочел закрыть глаза, чтобы ненароком не встретить взгляд Малфоя.

- Прости, - пробормотал Гарри хрипло.

Голос растворился в копне спутанных волос. От слабого движения губ, от горячего дыхания, щекочущего шею, по телу девушки прокатилась волна мурашек. Но Луна услышала. Или догадалась? Или то, что Гарри был с ней, прижимался к ней пусть нерешительно, но искренне, говорило ей больше, чем тысяча слов?

Гарри ощутил, как напрягаются вокруг нее руки Малфоя, - значит, тот тоже услышал. Что ж, разве не этого Драко требовал какие-то жалкие минуты назад? Разве не об этом мечтал? Стать свидетелем его извинений, насладиться его унижением - ибо как по-другому, какими словами можно было выклянчить прощение? Но Гарри не собирался унижаться. Только не теперь. О каком унижении могла идти речь, когда слова сами рвались с губ, когда по учащенному дыханию Луны, по удовольствию, с которым она впитывала его прикосновения, он понял, что прощен?

Дата добавления: 2015-09-30