ПЕЙРИНГ: Гарри/Луна/Драко 9 страница

Гарри почувствовал, как кровь стынет в жилах.

- И вот, спустя столько лет кто-то пишет черные руны на потолке заброшенного подвала и похищает детей для ритуалов, - пробормотал он.

- Это как-то связано с тем, почему ты здесь? - спросил Драко.

Гарри вздохнул.

- Идем отсюда, - позвал он. - Кажется, мне все-таки придется тебе кое-что рассказать.

Глава 9.

- Я вернулась! - провозгласила Луна, распахнув дверь в гостиную, и, споткнувшись, почти перелетела через порог. От падения ее спасло кресло, которое Малфой незадолго до этого отодвинул от стены и поставил поближе к камину, чтобы было удобнее складывать книги.

- Привет, - сдув с лица выбившуюся из-за уха прядь волос, улыбнулась Луна. - Я вижу, вы еще живы.

- И даже здравствуем, Лавгуд! - с кривоватой снисходительной улыбкой заметил Драко.

Гарри кинул на него быстрый взгляд - кажется, слизеринец был искренне рад видеть девушку, хотя и пытался скрыть свою радость за надменной миной. Гарри тоже испытал облегчение. Что ни говори, а с Луной было не так тоскливо. Если бы не эта странная девушка, они с Малфоем до сих пор мутузили бы друг друга почем зря - даже при отсутствии злости, так, от скуки и по привычке. Теперь Гарри не хотелось вспоминать, сколько раз за этот длинный, как растянутая резина, день он с тревогой поглядел на дверь гостиной, сколько взглядов кинул на каминные часы - только что дыру не протер на циферблате! - и сколько унылых мыслей "пережевал" в периоды тишины.

- Похоже, вы не так безнадежны, как мне представилось вначале. - Луна расстегнула промокшую от дождя мантию - брызги разлетелись по комнате - и повесила ее на сиротливо торчащий из стены полированный кабаний клык. Под мантией на ней оказалась надета все та же белая блузка и юбочка в складку, до странности напоминающая школьную. На ногах - стоптанные кожаные кроссовки темно-коричневого цвета и серые гольфы, съехавшие гармошкой. С распущенных волос стекали дождевые капли, на раскрасневшемся лице осела мелкая водная пыль.

- Как успехи с отчетом? - осведомился Гарри, старательно делая вид, что вопрос, в общем-то, плевый, и он интересуется скорее из вежливости, нежели из интереса.

- Приняли. Я поговорила с министром, поскольку ты, Гарри, подчиняешься непосредственно ему. О ваших стычках писать не стала, но сэр Бруствер чрезвычайно умен. Не удивлюсь, если ему и без меня было известно, чем вы здесь развлекаетесь.

- Не нужно быть ясновидящим, - усмехнулся Гарри, встретившись с Малфоем дерзким взглядом.

- Бруствер сказал, что я могу вернуться в дом и пробыть здесь столько, сколько понадобится, однако потребовал отчет раз в семь дней, неофициальный, и категорически запретил что-либо брать с собой.

- И ты, естественно, послушалась! - с презрением выплюнул Драко. Похоже, его счастливая возможность выкинуть дырявые носки и обзавестись новой рубашкой улетела.

- Естественно, нет! - весело возразила Луна.

Парни переглянулись. Малфой совсем не аристократично вытянул шею, когда девушка пошарила по карманам своей мантии и извлекла на свет божий крошечную сумочку - черную в розовых бабочках - и помахала ею перед носом у ребят так, словно это все объясняло.

- И что там? - с тоской протянул Малфой. - Огневиски в наперстке и почтовый комарик?

Гарри, уже смекнувший, что к чему, откинулся на спинку кресла, тихонько посмеиваясь над малфоевским глупым, разочарованным видом. Чем еще он мог выразить девушке свое восхищение? Интересно, она сама додумалась до фокуса с заклятием бездонной сумки или ей Гермиона подсказала?

- Рубашка, - расстегнув сумочку, сообщила Луна, вытягивая за рукав самую что ни на есть обычную взрослую мужскую рубашку. - Извини, Драко, у меня не было времени бегать по магазинам, поэтому я заглянула домой к Гарри. Она висела в шкафу - должна быть чистой.

Серая ткань лужицей мягкого шелка осела на колени изумленного Малфоя. Тот, оправившись от удивления, подцепил ее двумя пальцами и прокашлялся.

- Я должен носить это после Поттера? - осведомился он, стараясь придать голосу привычную брезгливо-высокомерную интонацию.

- Не хочешь - сам буду носить, - Гарри подскочил с кресла и ловко выхватил рубашку из рук Малфоя. Но тот вцепился, как клещ, - нитки треснули и едва не порвались - и не выпустил добычу из рук.

- Шиш тебе, Поттер!

- Носки, - тем временем продолжала Луна. - Тридцать пар не нашлось...

- Тоже после Поттера донашивать? - Малфой подозрительно прищурился. - Надеюсь, ты их не из-под кровати выгребла? И это не те, что в углу стояли?

Гарри метнул в слизеринца убийственный взгляд.

- Нет, я взяла только новые, - Луна кинула Малфою пару целлофановых упаковок. - Поделите как-нибудь.

- Что значит «поделите»? - проворчал Гарри. - Это все мое, между прочим. А как ты попала ко мне домой, кстати?

- Через камин.

- Ясно. Значит, теперь каждый, кому не лень...

- Я запечатала его. Подумала, что ты просто забыл.

- Мне не дали времени на подготовку к отъезду.

- Так. Что еще?

На колени Малфою, точно из рога изобилия, посыпались перья, чернильницы, пергаменты, книги в обложках из тисненой кожи, магическая лампа - еле успел подхватить! - две бутылки огневиски, металлическая фляжка без опознавательных знаков, коробка шоколадных лягушек, охапка постельного белья, детская игра "Настольный квиддич" и подшивка "Ежедневного пророка" за последние два месяца. Гарри показалось, среди прочего барахла мелькнула пара диких обложек "Придиры" и россыпь пробок от сливочного пива, но он мог и ошибаться.

Когда "обстрел" завершился, Малфой представлял собой милое зрелище: ошарашенный, осоловевший от восторга, не верящий собственному счастью, - держа гору вещей на коленях и глядя на то, как что-нибудь нет-нет да и соскользнет на пол, он готов был то ли расхохотаться, то ли разрыдаться от избытка чувств.

Однако выстрел в самое сердце прогремел, когда Луна шагнула к Драко и протянула ему старую, потрепанную колдографию, вложенную между двумя листами бумаги. Руки у Малфоя задрожали, он издал тихий, нечленораздельный звук - и Гарри счел за благо отвернуться. Меньше всего ему сейчас хотелось видеть, как искажается лицо слизеринца при виде семейной фотографии, меньше всего он желал прочесть глухую, затаенную боль в блестящих серых глазах.

- С горячей водой ничего не могу поделать, - сказала Луна отстраненно, снова роясь в своей сумке с нелепыми бабочками. - Гарри?

Гриффиндорец едва успел поднять глаза и вскинуть руку, как ему в ладонь ударился золотой шарик со сложенными крылышками.

Снитч? Она раздобыла ему снитч?!

- Нашла у тебя в спальне, - пробормотала Луна. - Еле поймала - он все время метался под потолком и норовил выпорхнуть в окно!

Гарри представил, как Луна носится по его комнате и скачет по кровати, размахивая руками. Сколько же часов у нее на это ушло? Или она пошла своим самобытным путем и соорудила какие-нибудь волшебные силки?

- Ты бы ему еще метлу притащила, - насмешливо, но добродушно посоветовал Малфой, который к тому времени уже напустил на себя прежний невозмутимый вид. - Или кольца вратаря.

- Я их тебе захватила, - возразила Луна. - Или вам обоим. Вон в той коробке. Уж лучше игрушки, чем драки.

- Ты шутишь, - простонал Драко, вытягивая из кучи вещей "Настольный квиддич", - мне же не два по третьему, чтобы солдатиков строить!

- Не хочешь, мы без тебя поиграем, правда, Гарри?

Гриффиндорец проглотил зародившийся в горле спазм смеха и с серьезным видом кивнул.

- Обязательно!

- Что ж, для первого раза достаточно. - Луна застегнула опустевшую сумочку и засунула ее назад в карман мантии. - Надеюсь, вы оставили мне что-нибудь перекусить?

Гарри кивнул на журнальный столик, на котором красовалась тарелка с тушеными овощами. Нетронутыми.

- Я спать, - сообщил он, крепко сжимая снитч в ладони.

- А я, пожалуй, выпью! - воскликнул Малфой бодро, выдернув из вороха пергаментов бутылку огневиски. - Ах да! Чуть не забыл. Я же обещал отблагодарить Луну.

Прекрасно осознавая, что спектакль разыгрывается специально для него, машинально отмечая дрожь предвкушения и вызывающие нотки в голосе слизеринца, Гарри оглянулся. Грациозной, неподражаемой походкой Малфой приблизился к девушке, которая уставилась на него широко распахнутыми в недоумении глазами, притянул ее к себе за талию и легонько поцеловал в уголок губ.

- Спасибо! - шепнул он вкрадчиво.

Луна затрепетала и покачнулась, когда слизеринец отпустил ее и как ни в чем не бывало, насвистывая, направился обратно к креслу.

Снитч в ладони у Гарри тихонько хрустнул, и этот несчастный, жалобный звук привел гриффиндорца в чувства. Гарри вдруг сообразил, что его трясет от желания запустить в мерзавца-позера чем-нибудь тяжелым. Если он тронет Луну... если только положит на нее глаз и попытается охмурить эту доверчивую, простодушную девочку...

Сделав над собой усилие, Гарри разжал руку. Снитч встрепенулся, словно болезненно вздрогнул, и пошевелил крылышками.

Пожалуй, не стоило заострять внимание на малфоевском поведении. Если только чертов слизеринец заметит, какой эффект производят его выходки, если только поймет, что на болевой точке под названием "дружба со времен Отряда Дамблдора" можно сплясать канкан, он так развернется, что фиг потом свернешь обратно. И Гарри не останется ничего, как снова попытаться открутить наглецу голову.

Нет уж. Нужно успокоиться. Нужно взять себя в руки и заняться тем, что сейчас имело первостепенную важность. Для начала выспаться, а завтра рассказать Луне о знаках на потолке в лаборатории Мефисто.

Именно так он и поступит.

Придав лицу равнодушное выражение, Гарри отправился к себе в комнату.

***

С рассказом он опоздал.

Утром, едва войдя в гостиную, Гарри обнаружил там почти идеалистическую картину: Драко и Луна сидели на диванчике в окружении десятка открытых книг, тесно прижавшись друг к другу плечами и склонившись над какой-то ветхой рукописью.

- Здесь, - говорил Малфой увлеченно, без тени своего обычного высокомерия, - несколько похожих символов. Видишь этот значок? У меня в детстве была книга, в которой я, точно помню, видел нечто подобное. Вот эти лепестки обозначают языки пламени, эта черточка - ритуальный клинок.

- Жертвоприношение? - предположила Луна тихо.

- Или приготовление к свежеванию туши животного, - Малфой пожал плечами. - Однозначная трактовка у этих символов редко бывала - так хранители знаний - жрецы, черные маги - пытались запутать непосвященных, желающих разобраться в рунах самостоятельно. Вообще, все это очень напоминает японские иероглифы.

- Ты знаешь японский? - встрял Гарри, чтобы привлечь внимание к своему появлению.

Малфой бросил на него ничего не выражающий взгляд.

- Я знаю структуру нескольких иностранных языков, Поттер, потому что я, в отличие от тебя, в жизни интересовался не только квиддичем и боевой магией.

- Зато я, в отличие от тебя, не разбрасывался на миллион увлечений, и если уж я взялся за квиддич и боевую магию, то и там, и там достиг совершенства. И не стану кичиться тем, что знаю структуру!

- Ты плохо спал? - участливо осведомился Малфой.

- Ну, худо-бедно спал, - признался Гарри. - А вы, как я погляжу, и вовсе не ложились. Так и просидели тут всю ночь, беседуя о делах насущных.

- Драко рассказал мне о символах, - спокойно сообщила Луна.

- Какая неожиданность, - буркнул Гарри, сам не понимая, что за муха его укусила. Провокационный вид Малфоя, сидящего так близко к Луне и ведущего с ней неторопливые беседы, вызывал в душе плохо контролируемое раздражение и желание защитить подругу, оградить от этой ядовитой слизеринской кобры.

- У Поттера критические дни, - объяснил Малфой, обернувшись к девушке. - У него такое бывает: часть мозга, не получившая должного применения, отгнивает и начинает вытекать через уши.

Луна засмеялась, зажав рот ладонью. Гарри покраснел от злости.

- Так на чем я остановился? Ах да, японский, - Драко снова склонился над пергаментом, оставив Гарри тихо тлеть в одиночку. - В японском большинство иероглифов имеет два чтения - он и кун. Оны - китайское чтение иероглифов, они не являются отдельными словами, а выступают как компоненты слов китайского происхождения. А куны - чтение собственно японских слов. У одного и того же иероглифа может быть несколько как онов, так и кунов. Выбор чтения зависит от контекста, но на чтение по кунам обычно указывают окончания слов, написанные слоговой азбукой хираганой. Понимаешь? Иероглиф один, а чтений несколько. Правда, значения, как правило, остаются в рамках одного понятия.

Луна, кажется, схватывала информацию на лету - не перебивала, не переспрашивала. А Гарри слушал, насупившись, и все больше раздражался оттого, что никак не мог уследить за нитью малфоевских рассуждений.

- Я не знаю, для чего вообще выдумана такая сложная языковая структура, - продолжил Малфой. - Но в мертвом языке все то же самое. Он передавался из поколения в поколение только посвященными, и выучить его магу средней руки было просто невозможно. Поэтому, когда книги на нем были уничтожены, а жрецы убиты, он так быстро забылся - просто канул в лету вместе со своими хранителями.

- И тем не менее, где-то сохранились записи о нем, - заметил Гарри. - Мог этот... Дориан Бронсон где-то раздобыть книги по черной магии? И если мог, то где?

- Ты сказал, семнадцать лет назад он был обвинен в пособничестве Беллатрисе?

- Это Бруствер сказал. И добавил, что четыре года назад его имя снова всплыло в связи с незаконным хранением редких ядов и книг по черной магии.

- Бронсон, Бронсон, - Малфой наморщил лоб. - Не помню такого. В окружении отца его точно не было. Но мой отец был не единственным приближенным Лорда. Кто знает, сколько еще темных личностей тот призвал на свою сторону?

- Если эти руны используют для создания крестражей, значит, они были у Волдеморта, и теоретически он мог поделиться знаниями с этим Бронсоном.

- Преследуя какую-то цель, - согласился Драко.

- Какую же? - сонным голоском протянула Луна. - Третье пришествие? Возрождение в облике священного быка?

- Почему быка? - не понял Гарри.

- А почему нет? - резонно ответила Луна.

- Да ну, глупо. Волдеморт мертв, все крестражи уничтожены, за это я ручаюсь, - отмахнулся гриффиндорец. - Если только Бронсон сам не желал увековечиться в нескольких предметах, чтобы потом возродиться и прославиться как Темный Лорд номер два.

- Интересная мысль, - заметил Драко. - Жаль, ты его уже убил - вот так всегда, Поттер! Тебя хлебом не корми, а дай кого-нибудь укокошить! И как потом прикажешь допрашивать погибшего?

- Погоди, может, еще воскреснет, - проворчал Гарри. - Вдруг он успел расщепить душу?

- Если бы министр меня спросил - и выпустил на свободу, - я мог бы подкинуть адресок одного некроманта, - задумчиво проговорил Малфой. - Парень звезд с неба не хватает, но раскопай ему могилу - и он тебе любой трупешник, хоть годичной давности, оживит и допросит по всем правилам, с протоколом, печатями и - внимание! - с личной подписью погибшего.

- И такая личность до сих пор на свободе? - заинтересовался Гарри.

- А что, ты хочешь его поймать и упрятать в Азкабан? Ха! Держи карман шире.

- Малфой, ты же ходячий кладезь информации. Я вообще-то догадываюсь, почему тебя до сих пор не отправили к дементорам. И ведь не отправят наверняка!

- Я слишком ценен, чтобы гноить меня в узилище, - усмехнулся Драко.

- Так что мы решим? - спросила Луна.

- Насчет чего? - уточнил Гарри.

- Насчет надписей на стенах.

- У меня мало информации, - Малфой пожал плечами. - Я расшифрую остальные символы, найду пентаграммы, - он махнул рукой на россыпи книг. - Но для чего все это придумано, смогу сказать только тогда, когда установлю точное значение черных рун.

- Я могу помочь? - осведомилась девушка.

- Только в том случае, если придумаешь способ проникнуть в Малфой-мэнор, отыщешь мой тайник и принесешь мне книги.

- Я мог бы поговорить с Бруствером, - возразил Гарри. - Если дело Бронсона получит неожиданное продолжение, меня могут реабилитировать, и тогда я сам займусь поисками ответов.

- Тебе я местоположение тайника не открою, - бросил Малфой резко. - И не рассчитывай. Чтобы ты слинял отсюда, распотрошил мои вещи, разобрался с черным магом и его возможными последователями и снова получил лавры победителя, а меня оставил здесь гнить на веки вечные? Еще чего!

Гарри неприязненно сощурился.

- А ты надеешься, что тебе позволят принять участие? Решил загладить вину и отмыть с репутации черные пятна? Тебе никто не поверит, Малфой. Вдруг это ты начертил на потолке те руны? Вдруг это ты задумал реализовать какую-нибудь гнусную задумку? Вдруг для ее осуществления тебе не хватает только того, что спрятано в тайнике в Малфой-мэнор?

- Вдруг я слетал на заброшенный склад на крыльях Орфея и лично разрисовал потолок подземелья черномагическими фресками? - подхватил Драко со смехом. - Окстись, параноик!

Гарри прикусил губу. М-да, кажется, его малость занесло.

- Гарри, если Драко говорит правду, - произнесла Луна, - и в его тайнике действительно есть записи о мертвом языке, подумай, что будет, когда они попадут к аврорам.

- Их уничтожат, - твердо сказал Гарри.

- Я так не думаю. Да, если они попадут непосредственно в руки министру, он, может быть, и отдаст такой приказ. Но всегда найдется кто-нибудь, кому больше всех нужно. Кто-нибудь вроде Марти Коэни. Он скопирует записи, действуя, как ему кажется, из исключительно благих побуждений, попытается найти кого-нибудь, кто сумеет их расшифровать...

- Послушай ее, раз мне не веришь, - посоветовал Драко. - Она права. В министерстве полно идиотов и карьеристов, готовых за сенсацию продать родную мать. Ты думаешь, Лорд умер, и его последователей не осталось? Думаешь, всех переловили и пересажали? Если бы так, Поттер...

- Ладно, - Гарри скрепя сердце кивнул. - Раз уж двое против одного...

- Я попаду в поместье не раньше, чем через неделю, когда отправлюсь в Министерство с отчетом, - сказала Луна. - У меня временной портал, работает только по определенным дням.

- Черт! - Гарри разочарованно поник.

- Не переживай Поттер, мы найдем, чем скрасить долгие часы ожидания, - ухмыльнулся Малфой. Пошарил рукой у себя за спиной и вытащил початую бутылку огневиски. - Мое здоровье!

- Лучше займись расшифровкой остальных символов.

- А к чему спешка? Луна, между прочим, тоже неплохо латынь знает. Вот она и поможет.

- Я вижу, вы нашли друг друга, - проворчал Гарри. - Ладно. Тогда я попытаюсь поговорить с Мефисто. И разгадаю этот ребус раньше вас! Уж призраку-то должно быть известно, для чего он исчеркал потолок мелом.

Малфой отсалютовал и приложился к горлышку бутылки. Луна начала собирать книги.

Гарри засунул большие пальцы рук в карманы джинсов и медленно побрел к двери.

***

День протек, как в тумане. Мефисто, когда он действительно понадобился, как сквозь землю провалился. Или сквозь стену, что в его случае означало одно и то же. Гарри уже и в ванную заглядывал, надеясь обнаружить пресловутого утопленничка с перерезанными венами и гневными воплями привлечь призрака, и на первый этаж спускался, и пустые комнаты шагами мерил, но наткнулся лишь на боггарта, уныло стенавшего в наглухо запертом серванте в бывшей столовой.

Малфой и Луна, как ни странно, и впрямь нашли общий язык. Драко натянул на плечи серую шелковую рубашку и теперь выглядел вполне сносно, даже эффектно. То ли он припомнил разговор о манерах и в самом деле вознамерился вскружить Луне голову, то ли нормальная одежда на него подействовала таким странным образом, но он больше не хамил, не дерзил, не ерничал и не посылал в Гарри ядовитых плевков. Образных, разумеется.

Гарри нервничал.

Парочка весь день провела на злополучном диване в гостиной, не умолкая, казалось, ни на минуту. У Малфоя в россыпи внушительных фолиантов обнаружился сборник то ли стихов, а то ли прозы на латыни, и проклятый слизеринец устроил показательное чтение. Гарри надеялся, что он сломает язык, но засранец, к его огорчению, даже ни разу не запнулся. Луна слушала его тарабарщину с открытым ртом и круглыми глазами. Неужели хоть что-то понимала?!

Оказалось, понимала. Лишь только истек час и Малфой на какой-то невероятно трагической ноте закончил насиловать мозги слушателей латынью, как Луна стерла со щеки невольную слезу, и они оба углубились в бурное обсуждение прочитанного.

Гарри понял, что прочитана была некая душещипательная баллада о том, как некий моряк уплыл из некой гавани лет на сто, оставив дома жену и семерых по лавкам, да так и сгинул в морских пучинах. А некий дьявол сдернул с неба месяц, соорудил из него некую лодку, поскитался по миру, увидел жену, уже вторую сотню лет рыдающую на пристани, да и прикинулся ее муженьком. Жена, в принципе, могла бы и сообразить, что никакой это не ее муж - ибо столько на свете не живут! - но вот не сообразила. А моряк - уже сто лет как покойник - все эти сто лет размышлял, стоило ли ему вернуться и прогнать дьявола к такой-то матери. И никто из них и ухом не повел, что на небе сто лет как нет месяца!

В общем, Гарри сделалось тоскливо. Почувствовав себя идиотом, он ретировался в свою комнату.

И уснул, растянувшись на кровати поверх покрывала, когда часы не пробили еще и половины девятого.

Проспал он часов пять, если не больше, потому что было уже далеко за полночь, когда голод заставил его подняться и отправиться на поиски еды. В гостиной могли сохраниться остатки ужина, если домовые эльфы их не выкинули.

Из-за двери зала пробивался свет.

Мучимый неприятным предчувствием, Гарри замер, не решаясь подойти и заглянуть в комнату.

Они были там, оба. И Малфой, и Луна. Их тихие голоса звучали в глубине гостиной заговорщицки и интимно. Гарри попытался вспомнить, когда в последний раз чувствовал такую тяжелую, сковывающую неловкость. Малфой и Луна просто разговаривали, он даже не слышал их слов, не имел представления о том, над чем они смеялись, что обсуждали. Но ему вдруг стало плохо. Внутри заворочался знакомый черный, тоскливый, чужеродный комок омерзения. Всосался в душу, вытягивая силы, навалился, как грудная жаба, и Гарри почувствовал, как слабеет от удушья, от тревоги, ледяными волнами разливающейся по груди и перерастающей в панику. Беспросветность, безнадежность, тупик, холодная, сырая каменная плита - что-то жуткое, неподвижное отрезало Гарри от внешнего мира, и мир этот окрасился во все оттенки черного и превратился в безжизненную, выжженную пустыню. Тошнота подступила к горлу, холодный пот выступил на коже, и Гарри привалился плечом к стене у двери.

Ему не было места в этой гостиной. Он был чужим Малфою, которого ненавидел раньше, а теперь научился терпеть; Луне, которая столько лет была его подругой, его боевым товарищем, которая поддерживала его в самые тяжелые периоды жизни. Как так получилось, что у этих двоих нашлось больше общего, чем у него с каждым из них по отдельности? Как вышло, что они мило ворковали в теплой гостиной, не испытывая неудобств, не заботясь о том, что на дворе уже глухая ночь, а он стоял здесь, в коридоре, и не мог решиться войти? Боялся потревожить их? Каким-то шестым чувством ощущал возникшую между ними связь? Завидовал? Чувствовал себя калекой, лишенным способности испытать хоть что-нибудь, хоть бледное подобие привязанности? Он знал Малфоя слишком хорошо - или не знал вовсе? - чтобы стремиться оградить от его влияния неискушенную Луну, но имел ли он право вмешиваться? По старой дружбе? Но ведь он давно забыл, что такое эта дружба! Столько месяцев для него не существовало никого и ничего, кроме собственной боли и воспоминаний о Джинни. Так с чего же он решил, будто Луна оценит его заботу? Заботубывшего лучшего друга?

Нужно было просто развернуться и уйти. Он мог удовольствоваться ролью наблюдателя. Уйти и затаиться, перестать маячить на горизонте, чтобы появиться в нужный момент. От мыслей о "нужном моменте" Гарри вздрогнул. Нет. Даже в "нужный" момент он не рискнет приблизиться. Просто потому, что чужие отношения его не касались.

Из гостиной донеслись звуки возни и шелеста ткани. Кажется, Малфой и Луна вспомнили о времени и засобирались спать.

Тихо, чтобы ни одна половица не скрипнула, Гарри проскользнул по коридору и скрылся в своей комнате.

Глава 10.

Луна и Малфой все больше времени проводили в гостиной за разбором текстов в древних фолиантах, нескончаемыми разговорами и игрой в настольный квиддич.

И Гарри не оставалось ничего другого, как вставать ни свет ни заря и тихонько проскальзывать в опустевшую, остывающую гостиную с холодным камином и звенящими на ветру искореженными витражными стеклами. Стоило дровам в камине превратиться в головешки и погаснуть, как дом начинал выстывать, и уже через час воздух становился промозглым, сырым и противно колючим. Ежась и передергивая плечами, Гарри плотно прикрывал за собой дверь, оглядывался, неторопливо разжигал свечи, разминал затекшие мышцы плеч и шеи, стряхивая липкие, тягучие остатки тяжелого сна, и начинал упражнения.

Ничего особенного. Несколько движений, которые стоило отточить до уровня бессознательного мастерства, как когда-то оттачивались взмахи и росчерки волшебной палочкой.

Мышцы разогревались, магия концентрировалась, разгоралась, набухала, выливаясь из разгоряченного тела в окружающее пространство. Гарри стягивал с плеч футболку, швырял ее в ближайшее кресло на стопки малфоевских книг и продолжал работать. Дольше, усерднее, настырнее. Волшебство без палочки тяжело поддавалось контролю, стихийная магия так и брызгала в разные стороны, била ключом, и требовались поистине титанические усилия, чтобы с первого же упражнения не разгромить половину гостиной, не разнести оконные стекла на тысячу осколков и не превратить книги в ворох измельченной бумаги. Пот выступал на коже, и даже волосы слипались и торчали мокрыми иголками. Страшно хотелось пить. От напряжения все тело ломило, и к концу второго часа Гарри чувствовал себя так, словно собственноручно разгрузил вагон с углем.

Но это, пожалуй, было в самый раз. Волшебство требовало выхода, от неиспользованной магии тело превращалось в натянутую струну и звенело, и болело, и требовало разрядки. Гарри падал в изнеможении в кресло, едва наскребая силы на то, чтобы протянуть руку к графину и наполнить стакан, и жадно, в несколько глотков выпивал воду. Растянутые мышцы горели, гудели и требовали отдыха. Гарри чувствовал себя выжатым. И это было правильно, потому что иначе его бесконтрольная сила, многократно увеличенная злостью, отчаянием и разочарованием норовила вырваться в самый неподходящий момент и наломать дров.

Это утро ничем не отличалось от предыдущих. Разве что один раз Гарри все-таки ослабил волю, и заклятие угодило прямиком в кружку чьего-то недопитого чая на журнальном столике. Кружку перемололо в фарфоровую пыль, которая осела на ковре, - даже и собирать было нечего.

- И сколько кружек ты уже переколотил? - осведомился тихий, сонный голосок.

Он прозвучал до того неожиданно, что Гарри вздрогнул, резко развернувшись. Воздух вокруг него налился янтарной желтизной с извилистыми прожилками насыщенной красноты, раскалился и полыхнул столбом огня.

Дата добавления: 2015-09-30