Оливье проводил ее взглядом, наблюдая за тем, как она зашагала прочь из комнаты. В холле Анжелика схватила пальто и сумочку и решительной походкой вышла на морозный воздух. Оливье слышал, как захлопнулась дверь. Он стоял как вкопанный, с выражением крайнего удивления на лице. Немного успокоившись, он понял, что перегнул палку.
Анжелика бежала по Кенсингтон Черч-стрит, повернув возле церкви направо, чтобы присесть на одну из деревянных скамеек в расположенном позади церкви саду. Старинное каменное здание поблескивало от сырости. Она плотнее укуталась в пальто, судорожно всхлипывая. Несправедливые обвинения глубоко ранили ее душу, словно Оливье ударил ее по лицу, нанеся пощечину ее гордости. Джоэ и Изабель были смыслом ее жизни.
Перестав плакать, Анжелика вытащила мобильник и набрала номер Джека. Телефонные гудки продолжались, казалось, целую вечность, однако, когда он наконец-то ответил, звук его голоса успокоил ее гнев, сменив ненависть в ее сердце на любовь. Анжелика вдруг мысленно представила себе Джека, находящегося на вершине горы, залитой ярким светом, в то время как Оливье пребывал в долине, окутанной тенью. Она всей душой стремилась очутиться рядом с Джеком, там, где было тепло и сиял свет.
— Оливье относится к разряду людей, которые сгоряча говорят то, что на самом деле не думают. Не злись на него за то, что он испытывает страх, Анжелика, — посоветовал Джек после того, как она рассказала ему о случившемся.
— Он причинил мне боль, — сказала она, и ее глаза снова наполнились слезами.
— Милая моя, не плачь. Послезавтра ты будешь здесь и окажешься в моих объятиях, как только доберешься до отеля.
— Если бы не дети, я бы ни за что не вернулась домой.
— Когда ты рассказала мне об этом происшествии, я тоже испугался.
— Однако ты отреагировал совсем по-другому.
— Это моя натура. Я не вспыльчивый. Я мыслю философски, а кроме того, не представляю, чтобы ты снова впустила в свой дом незнакомца или же отдала одно из любимых пальто Оливье.
— Ему так дороги его тряпки!
— Нет смысла сердиться на кого-то, если этот кто-то прекрасно знает, насколько глупо он себя вел. Не существует лучшего учителя, чем опыт.
— Жаль, что Оливье этого не понимает.
— Опыт и его лучший учитель тоже. Держу пари, твой муж сожалеет, что наговорил тебе лишнего. Он научится думать, прежде чем что-то сказать.
— Я не хочу идти домой.
— Ты должна встретиться с ним лицом к лицу и пойти на примирение перед разлукой.
— Мне не хватит на это душевных сил.
— Ну, тогда немного прогуляйся, пусть твой гнев унесется вместе с ветром. Думай о хорошем.
— Например, о тебе.
— Ну, если это поможет. — Джек усмехнулся, и она почувствовала, как ее мрачное настроение немного рассеялось.
— Жизнь слишком коротка, чтобы тратить на злость хотя бы одно мгновение. Каждая секунда драгоценна. Так что отправляйся домой, поскорее обними своих детишек, и ты сразу же почувствуешь себя намного лучше. А потом прильни к Оливье и помирись с ним.
— Я ни за что не сделаю этого. Он должен извиниться первым.
— Возможно, в этот раз тебе следует проявить великодушие.
— Но я вовсе не считаю себя великодушной. Слова Оливье задели меня за живое, и я в бешенстве и чувствую себя беспомощной.
— Совсем не такой я знаю Сейдж, которая размышляет над секретом достижения счастья, легко говорит о необходимости любить безусловной любовью и уметь устраняться от эгоизма. Если ты сделаешь это, твоя боль исчезнет, потому что она привязана к твоему эго. Нет эго — нет боли.
— Как же это просто на словах. Однако, чтобы прийти к этому, мне придется проделать большой путь.
— Возможно, но как раз сейчас ты могла бы сделать огромнейший скачок вперед, чтобы сократить это расстояние.
— А с чего это ты вдруг стал таким мудрым?
— Я лишь говорю то, что ты сказала бы мне в аналогичной ситуации. Я голос твоей высшей личности.
— Если бы моя высшая личность говорила что-нибудь подобное, я прислушивалась бы к ее голосу постоянно. — Она засмеялась и вдохнула полной грудью, больше не испытывая злости.
Анжелика взглянула на часы. Она отсутствовала уже целый час. Не было смысла и дальше бродить по улице. Медленным шагом она возвращалась под моросящим дождем обратно, склонив голову от ветра. Анжелика увидела, что в окнах их дома горит свет, и подумала о детях, которые наверняка спрашивают, где она. Мысль о том, что они в ней нуждаются, привела ее домой, словно она была привязана к ним невидимой нитью.
Оливье услышал, как открылась дверь, и выскочил в холл с взволнованным видом. Он был бледен как полотно, и даже глаза утратили свой блеск.
— Где ты была? — По тону его голоса было ясно, что он очень огорчен.
— Просто прогулялась. Мне необходимо было выйти на свежий воздух.
Он наблюдал, как она сняла свое пальто и повесила его в шкаф.
— Я сожалею, что поддался эмоциям.
Анжелика пожала плечами, не в силах избавиться от обиды.
— Мне не следовало обвинять тебя в том, что ты плохая мать.
— Верно, не нужно было этого делать.
— У меня этого не было в мыслях. Я просто рассердился. Я могу купить другое пальто.
— Как угодно.
— Но я не смогу купить другую жену и детей. — Оливье робко улыбнулся, надеясь, что она скажет, что простила его, однако Анжелика оставалась непреклонной. — Ты хочешь знать, что сообщил полицейский?
— Вообще-то нет.
— Им удалось арестовать того мужчину. Ты должна пойти завтра утром в участок, чтобы его опознать.
— Я обязательно спрошу его о судьбе твоего пальто.
— Да плевать мне на пальто! — нетерпеливо воскликнул Оливье. — К тому же он не сможет тебя видеть.
— Какое счастье.
— Я беспокоюсь о тебе. Прости меня, ма шерри.
Она позволила ему заключить себя в объятия, однако оставалась отстраненной, словно наблюдала за тем, как он обнимает кого-то другого.
— Так ты простишь меня? — кротко спросил Оливье и, отступив на шаг, взглянул ей в глаза.
— Ты причинил мне боль, Оливье. Я не могу так же, как ты, взять и перестать думать об этом.
— Что же мне сделать, чтобы загладить свою вину?
— Ты произнес самые страшные слова. Я не могу делать вид, будто не слышала их.
Лицо Оливье покрылось красными пятнами.
— Как жаль, что я это сказал. Давай просто вычеркнем из памяти это недоразумение. Подобное никогда не повторится.
— Тебе следует хорошенько думать, прежде чем бросаться обвинениями.
— Знаю. Я идиот! Но ты не должна улетать в Южную Африку, держа на сердце зло. А вдруг что-нибудь случится? И тогда вспомнится лишь то, что мы наговорили друг другу в порыве гнева. Я бы никогда себе этого не простил.
Она внимательно посмотрела на него.
— Как всегда только о себе… — решительно произнесла Анжелика, видя непонимание на его лице.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Пойду-ка я наверх, искупаю детей. Мне больше не хочется продолжать этот разговор. Думаю, неделя в Южной Африке — это как раз то, что мне, а вернее нам с тобой, необходимо. Я устала исполнять твои прихоти, Оливье.
Анжелика поднялась по лестнице, даже не обернувшись. Когда она исчезла за дверью ванной комнаты, Оливье пошел на кухню и, налив себе большую порцию виски, с удрученным выражением лица прислонился спиной к серванту.
Анжелика от волнения покусывала губу, пытаясь подавить чувство вины. Ведь она позволила себе, поддавшись течению, миновать еще один рубеж, и поплыть дальше по реке, туда, где ее неизбежно ждала встреча с водопадом, причем она даже не попыталась схватиться за протянутую руку, способную ее остановить.
Глава 20
Часто судьба находит тебя на той дороге, по которой ты пытаешься от нее убежать.
Вечером следующего дня Анжелика уже находилась на борту самолета, отлетающего в Южную Африку. Она сидела в салоне бизнес-класса, допивая второй бокал вина «Совиньон Бланк» и пытаясь хоть как-то притупить боль в сердце, вызванную сценой расставания, которую она с маниакальным упорством проигрывала в уме вновь и вновь. Джоэ плакал, уткнувшись личиком ей в шею, без конца спрашивая ее, почему она вынуждена покидать его. Решимость Анжелики заметно поколебалась, когда она увидела расстроенное лицо своего сынишки, крепко вцепившегося в ее руку, и ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы отстраниться от него. Если бы литературное турне не было так тщательно спланировано, она бы, наверное, отказалась от этой затеи, однако теперь, когда столько людей рассчитывали на нее, сделать это не представлялось возможным. К тому же поездка предполагалась всего на неделю.
У Анжелики слегка кружилась голова. Это было приятное ощущение, которое, впрочем, омрачалось воспоминаниями о ране, нанесенной ей Оливье во время их недавней размолвки. Анжелика холодно поцеловала мужа на прощание. Он задержал ее в объятьях дольше, чем это было необходимо, надеясь, что она все-таки сменит гнев на милость. Укоренившееся в ней чувство обиды было сильно настолько, что, как бы она ни пыталась казаться любящей супругой, ее сердце отказывалось оттаивать, оставаясь холодным, как кусок льда. И к тому же ей удалось убедить себя в том, что она нисколько не сожалеет о своем поведении и что у нее есть основания по-прежнему обижаться на Оливье.
Никогда прежде у нее не было повода чувствовать во всем свою правоту, однако эта правота отчего-то тяготила ее. Кандейс была абсолютно права, когда утверждала, что Анжелика намеренно откладывает момент примирения с мужем, тем самым давая себе отличный предлог для адюльтера. Анжелика сделала большой глоток вина, стараясь не думать о подруге, а также не заниматься поиском мотивов, побуждающих ее упорно продолжать дуться на Оливье.
К тому времени как Анжелика допила до дна свой бокал, она была почти убеждена в том, что, принимая во внимание то, как ужасно Оливье с ней обошелся, она заслуживала внимания человека, который готов ее холить и лелеять.
Когда они приземлились в Йоханнесбурге, было раннее утро, хотя уже ярко светило солнце. Привыкнув к серому, постоянно затянутому облаками небу Англии, Анжелика прищурилась, ослепленная сиянием поистине божественного голубого небосвода. Солнечные лучи сразу же подняли ей настроение.
Отодвинув мысли о семье в самый дальний угол своего сознания, Анжелика стала думать о Джеке. Она настоятельно попросила его не встречать ее в аэропорту, поскольку женщина-репортер из ее издательства собиралась лично приехать туда за ней и отвезти в отель. После чего у Анжелики оставалось время только на то, чтобы принять душ, а затем она должна была сразу же спуститься вниз — на торжественную встречу с читателями, намеченную на обед. Во второй половине дня у нее была запланирована еще одна встреча с женской читательской аудиторией в Претории, и Анжелика заранее договорилась о том, чтобы вечером ее не тревожили. Она объяснила своему агенту, что наверняка устанет после перелета и поэтому сразу же отправится спать. Они с Джеком уже решили, что встретятся где-нибудь тайком, чтобы потом вместе отправиться на ужин, условившись, однако, что обсудят все детали заранее, поскольку Анжелика еще не знала, в котором часу вернется из Претории.
Понимая, что она находится на том же континенте, что и Джек, Анжелика испытывала смутное беспокойство. Она неумолимо двигалась в сторону адюльтера, и даже если бы ее вдруг охватили сомнения, останавливаться теперь было бы слишком поздно: у нее не хватило бы силы воли на то, чтобы изменить ход событий. И от ощущения роковой неизбежности она ощутила невероятную слабость. Однако Кандейс осталась на другой стороне земного шара, и ее голос, взывающий к благоразумию Анжелики, затерялся где-то на огромном пространстве, которое разделяло их сейчас. Анжелика не задумывалась б своей семье. Она находилась в Южной Африке, вдали от знакомых ей людей, вдали от Анжелики, которую она знала. Здесь она могла стать такой, какой хотела, и каким-то образом это было бы не в счет — по возвращении домой она снова вернется в собственную шкуру.
Очутившись в зале ожидания, Анжелика увидела симпатичную смуглолицую девушку, которая стояла, держа табличку с ее именем, написанным от руки. Анжелика махнула девушке рукой, и та улыбнулась в знак приветствия и двинулась ей навстречу, ловко лавируя среди толпы.
— Привет, я Анита, — сказала она, застенчиво смеясь над своей табличкой. — Извините за это, но я не была уверена, что смогу вас узнать. Добро пожаловать в Йоханнесбург.
Они пожали друг другу руки.
Анжелика пришла в восторг от ее акцента. Он тут же напомнил ей о Джеке.
— Как хорошо очутиться здесь, — искренне призналась она, вдыхая воздух чужой страны и ощущая витавшую в атмосфере сладость запретного плода, который ей не терпелось вкусить.
— Вы выглядите просто великолепно, учитывая то, что полет был продолжительным. Все прошло благополучно?
— Я почти всю дорогу спала.
— Вот и отлично. Значит, вы не очень устали?
— Вовсе нет.
— Зарезервированы все места, и это большая удача. Мы даже вынуждены были кое-кому отказать.
Они прошли через зал аэропорта, вышли наружу и направились к парковке.
Стояла роскошная жара, характерная для середины лета. Они сели в раскаленную машину, и Анита тотчас включила кондиционер. На заднем сиденье лежала целая куча всяких газет и папок, а у ее ног стояла сумка, наполненная бутылками с водой и глянцевыми красными яблоками.
— Это на случай, если вы вдруг захотите пить, — сказала Анита, протягивая Анжелике бутылку. — А сейчас мы направимся в отель «Грейс». Там и вправду мило. Думаю, вам понравится это место. Там прелестный сад позади бассейна, поэтому если вы вдруг решите сегодня после обеда полежать часок на свежем воздухе, милости прошу. В четыре мы поедем в Преторию.
— Да, напряженный график!
— Клаудия очень ясно дала понять, что вы хотите уместить в эти пять дней как можно больше. Насколько я понимаю, вам нужно поскорее вернуться к детям.
— И к разгневанному мужу.
— О, ему не очень нравится, когда вы в отъезде?
— Совершенно верно. Он не терпит изменений в однажды заведенном укладе жизни. Мой супруг очень привередливый человек. Он любит, чтобы все аккуратно лежало на своих местах, и вносит свое видение порядка не только в то, как разложены его рубашки, но и в то, как я веду хозяйство и забочусь о наших детях.
— Ну, тогда вам повезло, что вы уехали.
— Да уж. — Анжелика тяжело вздохнула, наслаждаясь новым для нее ощущением свободы. — И теперь я собираюсь пожить какое-то время только для себя.
— Расстояния полезны для укрепления супружеских отношений. Люди начинают понимать, как сильно они соскучились.
Засмеявшись, Анжелика надела солнцезащитные очки.
— Я уж точно не скучаю по своему мужу!
Она перевела взгляд на утопающие в зелени улицы Йоханнесбурга, с наслаждением впитывая в себя экзотический вид южной природы. Анита организовала для нее обзорную экскурсию по городу, как только они въехали в центр. Первое, что поразило ее, это странное отсутствие людей на тротуарах. Нигде не было мам, толкающих детские коляски, бегунов, держащих путь в парк, ни даже тех, кто выгуливал бы собак. Дома скрывались за высокими, на вид совершенно неприступными стенами, оснащенными острыми шипами и сигнализацией, а у ворот стояли настороженные охранники, с подозрением смотрящие по сторонам. Никто из местных жителей, казалось, не стремился выйти наружу и насладиться видом платановых деревьев и буйством растущей бугенвиллеи.
— Увы, у нас здесь довольно сложная криминальная обстановка. Каждый может рассказать собственную историю. Ситуация очень печальная, и она не становится лучше. Единственное, что можно сделать, — это укрепить свой дом, чтобы он стал таким же безопасным, как крепость. Если вы женщина, не садитесь за руль по ночам, а если это все-таки случается, то не останавливайтесь, даже на перекрестках с роботами.
— Роботами?
— То есть на светофорах. — Анита засмеялась. — Я знаю, иностранцам это всегда кажется забавным.
— Так в этих домах жизнь продолжается?
— За этими стенами вашему взору откроются самые прекрасные жилища, которые вам когда-либо приходилось видеть. Пышные сады с пальмовыми деревьями и бассейны, яркие цветы и экзотические птицы. Людям там живется хорошо. Однако в обмен на все это благополучие они вынуждены жертвовать своей свободой.
— Неужели это того стоит? А почему бы богатым не переехать в какое-нибудь более безопасное место?
— Потому что здесь их друзья. Вся их жизнь прошла тут. Да и климат просто идеальный. И не забывайте, мы ведь не можем взять с собой много денег, а жизнь в Европе очень дорогая. А если человек сколотил солидное состояние, что ему прикажете делать? Бросить нажитое и опять начинать все с чистого листа?
— А в Кейптауне ситуация столь же плачевная?
— Нет, по статистике там совершают меньше преступлений. Все-таки близость к морю определяет европейский дух города. Я бы предпочла жить там, однако моя работа находится здесь, поэтому у меня просто нет выбора.
— Но неужели по-прежнему сохраняется сложная криминальная обстановка?
— До тех пор пока существует огромная пропасть между богатыми и бедными, рост преступности будет только увеличиваться. Кейптаун, так же, как и Йоханнесбург, буквально переполнен злыми, голодными чернокожими, однако там это почему-то не так бросается в глаза.
— А как насчет сельской местности?
— Везде одно и то же. Нужно постоянно быть начеку. У нас это уже давно вошло в привычку. И кстати, раз уж мы затронули эту тему, мой вам совет — не носите здесь колец.
Анжелика взглянула на свои бриллиантовые украшения — одно было подарено в честь помолвки, другое — после свадьбы.
— Вы это серьезно?
— Да, если вы, конечно, не хотите лишиться пальца. — Анита заметила, как Анжелика вдруг побледнела. — Да не паникуйте вы, можете подождать, пока не приедете в отель. Но потом я бы на вашем месте спрятала их понадежнее.
— Вообще-то я никогда их не снимала.
— Сейчас не самое подходящее время для сентиментальности. Как говорится, береженого Бог бережет.
Анжелика повертела свои кольца.
— Да, придется потрудиться, чтобы снова надеть их и в кровь не расцарапать кожу.
Но снять кольца было почему-то труднее, чем расстаться с кожей.
Они ехали в гостиницу «Грейс» через торговый пассаж.
— Здесь безопаснее, чем снаружи, — сказала Анита, и после разговора о преступности Анжелика с благодарностью приняла к сведению данную информацию.
В пассаже было много покупателей, которые напоминали муравьев. Окидывая взглядом фасады магазинов, Анжелика подумала, что, наверное, предпочла бы провести послеобеденное время здесь, чем лежать возле бассейна, жарясь на солнце.
— А за углом находится африканский рынок. Если хотите, я отведу вас туда после обеда. Там полным-полно ювелирных изделий и всевозможных тканей. Он ориентирован в основном на туристов, но вы можете торговаться и снижать цену. На рынке можно найти симпатичные вещицы.
«Грейс» была первоклассной старомодной гостиницей с удобными красными диванами, позолоченными зеркалами, мебелью, сделанной из красного дерева, и медной фурнитурой. Это сразу же напомнило Анжелике Лондон. Они быстренько зарегистрировались, после чего Анита удалилась.
— У вас около часа, чтобы немного отдохнуть. Я позвоню вам, чтобы сообщить, когда следует спускаться.
Анжелика с радостью осталась одна в комнате. Она дала чаевые молодому человеку, который, благодарно улыбнувшись, оставил чемодан на полке для багажа и тотчас удалился. Со вкусом меблированная комната была просторной, с высокими окнами, бледно-зелеными стенами, огромной кроватью и письменным столом из красного дерева. Организаторы действительно забронировали для нее роскошный отель. Анжелика подошла к телефону, чтобы позвонить Оливье. Ей очень хотелось узнать, как там дети. Однако, сняв трубку, она ощутила, как на нее снова нахлынуло чувство обиды. Несмотря на то что ей хотелось спросить о Джоэ и Изабель, она не была уверена, что желает поговорить со своим мужем. Положив трубку, Анжелика пошла в облицованную мрамором ванную, чтобы принять душ. Пусть Оливье пока немного поволнуется, а она лучше позвонит Джеку.
Очутившись в ванне, Анжелика почувствовала, что любые сомнения относительно ее намерений растворились в мыльной пене. Она зажмурилась от удовольствия, и в воображении тут же всплыло широкое лицо Джека. Анжелика поймала себя на мысли, что виновато улыбается, предвкушая, как она снова будет целовать это красивое лицо. Она почти физически ощущала, как Джек касается своей щетинистой щекой ее кожи и дышит ей в шею, а его большие руки сжимают в объятиях ее тело.
Приняв душ и закутавшись в полотенце, Анжелика стала снимать свои кольца. Это оказалось совсем непростым делом. Ей пришлось какое-то время их повращать и буквально стащить с пальца. Смиренно вздохнув, она засунула ювелирные изделия в кармашек своей косметички. Теперь ее рука выглядела какой-то голой, однако Анжелика тотчас почувствовала себя свободной.
Она включила мобильник и с большой неохотой отослала Оливье текстовое сообщение, указав телефонный номер своего отеля и предупредив, чтобы он ей не звонил без крайней необходимости, поскольку она будет занята.
Джек звонил ей уже трижды. Анжелика нажала на кнопку повторного набора. Не успел прозвучать гудок, как Джек ответил.
— Вот ты и на месте! — В его голосе было столько радости, что она тут же забыла об Оливье.
— Наконец-то.
— Ты в гостинице «Грейс»?
— Да.
— Не могу поверить, что ты находишься в том же городе, что и я.
— И я тоже.
— Итак, в обед у тебя состоится мероприятие, приуроченное к твоему прибытию.
— Прямо здесь, в отеле.
— А что потом?
— Ничего, вплоть до четырех часов. А затем мне необходимо будет поехать в Преторию, чтобы принять участие в еще одном мероприятии, запланированном уже на вечернее время.
— Ну а ужин ты проведешь со мной.
Джек засмеялся в трубку.
— Да, согласна, — ужин с тобой.
— Мне кажется, что я не смогу так долго ждать.
— Ничего не поделаешь, придется.
— Боже мой, ты в Йоханнесбурге! Это попахивает сюрреализмом.
— Красивый город.
— Это потому, что ты здесь.
Анжелика засмеялась, смущенная его словами.
— А ты забавный!
— Какой у тебя номер комнаты?
— 207.
— Я позвоню тебе сегодня во второй половине дня.
— Буду ждать с нетерпением.
— И я тоже.
Джек, казалось, куда-то спешил. С большой неохотой Анжелика нажала на «отбой».
Она стала ждать, когда ей позвонит Анита. Взглянув на часы, Анжелика поняла, что у нее есть минут двадцать. Она встала у окна, глядя вниз, на залитый солнцем парк, и улыбаясь при виде маленьких птичек, которые весело резвились среди деревьев и кустов гардении.
Раздался дверной звонок. Она вздрогнула как ужаленная. Полагая, что это Анита, Анжелика широкими шагами пересекла комнату и повернула ключ в замке. К ее крайнему удивлению, на пороге стоял Джек. Он напоминал лохматого коричневого медведя, а на его лице играла торжествующая улыбка.
— Я не мог больше ждать, — произнес он, пожирая ее жадным взглядом. Не успела она ничего сказать в ответ, как он привлек ее к себе и бесцеремонно втащил в комнату, закрыв за собой дверь. — Боже мой, как же ты вкусно пахнешь!
Он уткнулся носом в изгиб ее шеи и жадно вдохнул. Анжелика засмеялась от наслаждения, а затем отдалась сладострастному ощущению, прокатившемуся по ее телу. Ее ноги вдруг обмякли, и она почувствовала, как внутри все затрепетало, словно она стремительно падала с огромной высоты.
Джек прильнул к ее губам, и она почувствовала, как его щетина царапает подбородок, а затем ощутила теплую влагу, когда он раздвинул ее губы языком. Она напрочь забыла об Аните и о торжественном мероприятии, когда он расстегнул молнию на ее платье и пробежал руками по спине и вокруг грудей, лаская соски большими пальцами. Анжелика глухо застонала, откинув голову назад. Платье упало к ее ногам, напоминая голубой водоем, доходящий ей до лодыжек. Джек подхватил Анжелику на руки и понес в кровать. На этот раз в ее голове не осталось мыслей, — ни тех, которые порицали ее неверность, ни тех, которые оправдывали. Анжелика оставалась пустой и отстраненной, позволяя чувственной волне переместить ее в кратковременный рай, где были только она и Джек, и еще их свободная любовь.
Он снял свои очки и положил их на прикроватный столик. Анжелика, засмеявшись, спросила:
— Ты меня видишь?
Без очков его глаза с серовато-зеленым оттенком казались больше, а их цвет — насыщеннее.
— Мне достаточно лишь касаться тебя, чтобы испытывать райское наслаждение.
Джек осторожно смахнул волосы с ее лица, нежно целуя лоб, виски, щеки и губы, проводя языком по линии подбородка. Пока он играл с мочкой ее уха, его рука гладила живот и талию, опускаясь вниз к бедрам и шелковым трусам от Кельвина Кляйна. Анжелика закрыла глаза и раздвинула ноги, приглашая его внутрь с раскованностью, которая удивила ее саму. И с полным экстаза вздохом она перешагнула последнюю границу.
Но очень скоро внезапно раздавшийся телефонный звонок вернул их к реальности. Они лежали, словно две большие лианы, сплетя руки и ноги, и их дыхание постепенно успокаивалось вместе с разволновавшимися сердцами.
— Этот звонок — сигнал к началу мероприятия, — прошептала Анжелика с улыбкой. — Как я выгляжу?
— Ты еще пылаешь как огонь. — Джек с улыбкой запечатлел поцелуй на ее губах. — Жаль, что тебе уже нужно идти. Я совсем не прочь повторить все сначала.
— До моей поездки в Преторию, запланированной на послеобеденное время, в нашем распоряжении будет еще целый час.
Привстав с кровати, Анжелика сняла трубку.
— Я буду через минуту, — сказала она Аните.
— Подумать только, что мы могли бы совершить за один час.
— За двадцать минут мы тоже успели немало.
— Сегодня вечером я уж точно воспользуюсь моментом.
Анжелика встала и поспешила в ванную, на ходу подняв платье. Увидев свое отражение в зеркале, она хрипло засмеялась. Волосы были растрепаны, на щеках виднелись мелкие царапины, а под глазами размазалась тушь. Умывшись мягкой губкой для лица и поправив макияж, Анжелика снова сбрызнулась дезодорантом, окутав себя ароматным облаком.
Вернувшись в комнату, она увидела, что Джек уже надел костюм светло-коричневого цвета. Из-под пиджака выглядывала голубая рубашка с открытым воротом.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказала Анжелика, подойдя к нему и поцеловав. — Я была так потрясена, что даже не заметила этого.
— Но мне ведь предстоит посетить грандиозное мероприятие.
— Вот как?
— Есть один пользующийся успехом оратор, который проделал огромный путь из Лондона только для того, чтобы поговорить с нами.
Анжелика сощурила глаза.
— Ты ведь не собираешься присутствовать во время моего выступления, правда?
— Поверь мне, в Йоханнесбурге есть только один настолько популярный оратор.
— Тебе нельзя!
— Почему?
— Для тебя нет места. Все билеты проданы.
— Я знаю. Но, должно быть, я оказался последним человеком, которому посчастливилось достать билет.
— И каким же образом?
Джек пожал плечами.
— Я ведь твой кузен.
— Мой кузен?
Анжелика не могла поверить своим ушам.
— Должны же они позаботиться о местах для членов семьи.
— Но ты будешь отвлекать меня.
— Я даже надеюсь на это. Я буду очень огорчен, если ты не обратишь на меня внимания.
— Я начинаю нервничать.
— Не стоит. Я твой самый большой поклонник, а кроме того, прочитал «Шелкового змея», чего не скажешь об остальных твоих гостях, собравшихся внизу.
— Они могут купить эту книгу хоть сегодня.
— И они обязательно так и сделают, после того как я скажу им, что это гениальное произведение.
Он привлек Анжелику к себе и, обняв, снова ее поцеловал.
Анита уже ждала внизу в фойе. Анжелика вышла из лифта вместе с Джеком, ведя себя так, словно в этом не было ничего предосудительного.
— Это Джек Мейер, мой кузен, — представила она.
Анита пожала ему руку, однако единственное, что ее сейчас волновало, — это вовремя доставить автора на мероприятие.
— Все собрались и ждут. Пойдемте.
Анжелика перехватила взгляд Джека и улыбнулась.
— Удачи, — сказал он. — Я подниму руку и первым задам вопрос.
— Это было бы очень кстати, — сказала Анита. — Люди часто немного стесняются.
— Только не в Йоханнесбурге, — произнес Джек.
— Вообще-то вы правы. У нас действительно достаточно открытые соотечественники. Но все же будет хорошо, если кто-то покажет пример остальным.
Глава 21
Радость приносят не материальные ценности — она находится в нас самих.
После обеда, ближе к вечеру, Анжелика снова лежала в объятиях Джека на кровати в своем гостиничном номере. Она прижималась к нему обнаженным телом, уютно устроив ноги между его ног. Они выглядели очень мило, напоминая переплетенные ветви эвкалипта. Анжелика абсолютно не чувствовала себя виноватой. То, что произошло между ней и Джеком, казалось ей таким естественным, к тому же ее лондонская жизнь осталась очень далеко, да и того, что ее застигнут врасплох, здесь можно было совершенно не опасаться. Ей не составляло труда вообразить, что она снова не замужем.
Ее выступление прошло успешно. Джек сдержал слово и все-таки первым задал вопрос. Анжелика с трудом сохраняла спокойствие, видя, как зал застыл в ожидании и все взгляды устремились на нее. Она едва поняла, о чем спросил Джек, настолько сильно была очарована харизмой этого человека, которая, казалось, делала его похожим на неземное существо. А может быть, всему виной солнечный свет, пробивающийся сквозь стеклянные двери за его спиной и обрисовывающий его силуэт: взъерошенную шевелюру, обрамляющую смуглое лицо, могучую фигуру, на фоне которой две женщины, сидящие по обе стороны от него, казались крошечными. Грубоватый голос был совсем не таким, как во время их близости. Анжелика испытывала огромную благодарность за то, что этот человек-лев принадлежал ей, по крайней мере, хоть на какое-то время.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |