< Медаль за растление> 2 страница

Единственным моим преимуществом была учеба. Там я обходил с лёгкостью всех. Не прикладывая особых усилий, сразу становился лучшим учеником, любимцем преподавателей и гордостью школы, сколько бы я их не поменял. Видимо, это являлось фактором, сдерживавшим агрессию в мою сторону. Как неоднозначно: это порождало даже ещё большую агрессию, но все понимали, что в трудную минуту я могу пригодиться, что у меня можно будет списать, а ещё – что за меня вступится весь педсовет, если что. И с третьего по шестой классы это здорово помогало, ведь тогда учителя имели хоть какую-то власть над учениками, а учеба для многих ещё что-то значила.

Меня вынуждены были «в глаза» любить, хотя «за глаза» и недолюбливали. Помню, как только у меня возникал конфликт с классом, мне сразу швыряли в лицо фразу:

- Что, думаешь, если у тебя в дневнике есть шестёрки, то ты самый умный, да?

Сколько ехидства, однако. А речь шла вот о чём… Когда я учился ещё на Украине, то там наш классный руководитель решила в качестве поощрения и стимуляции ввести следующую систему: за три пятёрки в день тебе ставили шестёрку, а в конце четверти за определённое количество шестёрок ты мог рассчитывать на некий бонус в виде жевательных конфет и прочей ерунды, которую так обожают дети. Мои шестёрки были хитом номер один в течение всего второго полугодия второго класса, когда я только перешёл в новую школу. У одноклассников в голове не укладывалось, как такое может быть. Видимо, мои загадочные шестёрки разбивали их маленькие детские сердца.

Кстати, о конфликтах с классом. Из-за частой смены школ у меня не было настоящих друзей. Знаете, не было такого друга, который жил бы с тобой в одном дворе, ты знал бы его с самого детства, вы бы вместе ходили в детский сад. Вместе бы гуляли и шкодили, вместе бы пошли в школу. Пусть не в один и тот же класс (хотя это в идеале), но вы бы всегда встречались на переменах, в столовой, на школьных соревнованиях. Вместе бы делали уроки, ходили в походы, в парки развлечений, ваши родители бы воспринимали вашего друга как само собой разумеющееся приложение к вам, которое всегда следует туда, куда и вы, или наоборот. Такого друга, которого бы вы знали до мелочей, знали бы о нём больше, чем кто-либо, а он – о вас. С которым у вас были бы общие тайны, общие шутки, непонятные для других, общие интересы.

Я менял школы, менял своё место жительства. И каждый раз приходилось завязывать новые отношения. Каждый раз приходилось искать новых друзей. А, как известно, новый друг уступает старому. Поэтому на мне всегда висел ярлык чужака. Другие ярлыки приклеивались и отклеивались, но «чужой» вырезалось слишком глубоко на линии моей судьбы, чтоб так просто от него избавиться.

4.

В Сибири, в небольшом поселочке, затерянном в тайге и всеми забытом, особого разнообразия развлечений не наблюдается. Летом – отдых на природе или же приключения вне поселка для тех, кто сумел вырваться в отпуск. Осенью – сбор грибов, ягод. Зима и весна – пьянки, перемывание уже отполированных до блеска чужих костей и баня. Баня является чем-то, что сравнимо с ночным клубом в городе. Место встречи людей, место веселья, распития спиртных напитков, в общем, идеальное место для времяпрепровождения. Мои родители часто туда хаживали. И папа раз взял меня с собой. Не буду уверять, что это были первые мои сексуальные впечатления. Я был слишком мал тогда, всего лишь третьеклассник. Однако это был первый раз, когда я посетил общественную мужскую баню. До этого я всегда был только в чьих-то частных, и только в женской компании.

Вот ещё одна вещь, которую я плохо понимаю. Да, мамы неизбежно посещают мужские туалеты, когда их сыновья ещё пешочком под стол ходят, в качестве сопровождения. Или же водят их в женские. Вообще в начале своей жизни дети, как правило, находятся исключительно в женских компаниях. Но вот в чем удовольствие отвести своего ребенка в парилку с толпой голых женщин? И неужели этим женщинам комфортно крутить своими прелестями перед маленьким мужчинкой? Неужели они взаправду не понимают, что ребенок отлично осознаёт, что происходит вокруг?

Как бы то ни было, в то своё первое и последнее посещение общественной бани я насмотрелся всякого, и оно однозначно повлияло на моё психическое состояние. Впервые я увидел такое количество голых мужчин. Разных, в основном некрасивых и старых. Даже если не брать в расчет ориентацию, рост мой заранее определял наиболее частое направление взгляда. Мне было как-то не по себе, я стеснялся. Стеснялся смотреть, стеснялся своих малюсеньких гениталий, стеснялся быть обнажённым перед таким количеством незнакомых людей и стеснялся их наготы, которая абсолютно не была естественной. Эти мужчины раздевались будто бы непринуждённо, но на самом деле это выливалось в очередное соревнование. Обнажение было автоматической заявкой на участие в таких конкурсах, как «У кого лучше фигура», «У кого уродливее шрамы», «У кого больше член», «Кто тут самый волосатый» и всё в таком духе. Они ходили вроде бы раскрепощено и беззаботно, но это не было ничем иным, кроме как демонстрацией. И здесь были свои лузеры и свои чемпионы.

Какой-то щупленький молоденький бурят (хотя, вдруг это был китаец?) провоцировал в свою сторону потоки насмешек или сочувствия, а всему виной была его волосня, скрывавшая полностью пенис. С другой стороны, ничем неприметный – ни фигурой, ни умом, ни каким либо элементом внешности – мужик был здесь чемпионом. Его лошадиных размеров канат болтался где-то в районе колен, а другие постоянно крутились вокруг его обладателя в надежде попасть в лучи ауры полового благополучия, чтобы этим самым благополучием заразиться. Как будто от этого их собственный член тоже увеличился бы. Сколько же значения мужчины придают размерам! И соревнованиям, само собой.

Уйдя из этого места, я испытал даже некоторое облегчение и радость. Впоследствии, став постарше, я порой думал о том, чтобы снова сходить в подобное заведение, и уже с позиций приобретенного опыта проанализировать происходящее более продуктивно, вычленив (слово-то какое подходящее!) самое интересное и на этом сконцентрировав внимание. Но, вспоминая о соревновательном моменте и о проблемах неконтролируемой эрекции, я отказывался от идеи.

Первое же действительно сексуальное впечатление я получил несколькими годами позже. При школе, в которой я учился (одной из двух в посёлке) открыли плавательный бассейн. Вода – это стихия, в которой я чувствую себя просто прекрасно. Благодаря родителям, я каждый год, кроме одного, когда родился мой брат, имел шанс практиковать свои плавательные навыки на море и никогда не упускал шансов поплавать в речках, озёрах, прудах и любых других водоёмах. Но сразу же вырисовалась проблема с моим желанием посещать бассейн: никто из моей возрастной категории не соизволил записаться в группу. Несколько раз наш класс в обязательном порядке посещал уроки плавания, во время которых все плескались в «лягушатнике», и на лице тренера появилось слишком явное выражение ужаса после озвученной мной просьбы пустить меня «на глубину». Выбор мой был невелик: ходить с младшей группой, которые только учились держаться на воде; со средней, в которой были ребята на два года старше меня и некоторые из них были мне знакомы по баскетбольной секции; со старшей, которая только и делала, что плавала по-спортивному от одного до другого края бассейна, стараясь улучшить свои результаты.

Сначала я пошёл с младшей. Был один огромный плюс – я плавал в глубокой части бассейна абсолютно беспрепятственно, на меня тренер практически не обращал внимания, будучи занятым с мелюзгой. Этот тренер был лучше того, что попался мне сначала. Этот был знаком с моими родителями, и те его уверили, что я ни за что не утону. Но плавать в одиночестве было неимоверно скучно. Тогда я перешёл в среднюю группу.

Такой переход стал не самым удачным решением. Хотя возраст парней из средней группы был приближен к моему, всё же между нами зияла огромная пропасть. Эти ребята курили, обсуждали девчонок и умели нырять вниз головой. Чего я до сих пор не умею. В смысле, нырять не умею, всё остальное могу делать мастерски. И они презирали какую-то мелюзгу, вертящуюся у них под ногами, но которую даже пнуть-то толком нельзя из-за её приближенности к тренеру. Поэтому я был отправлен в игнор, полный и бесповоротный. Они не брали меня в свои игры, не замечали моего присутствия на дорожках и в холле, где мы собирались перед началом занятий. Они замечали меня только в душе, где не слишком интенсивно, но довольно ядовито подвергали прессингу. Однако в душе не замечал уже я их. Я замечал только то, чем мы отличались. Не все мы, а только я и один из этих парней.

Наверно, он стал первым обнажённым мужчиной (почти мужчиной), который мне понравился. Самое смешное, он приходился сыном воспитательнице моего брата, которую я люто ненавидел. Но его я так же люто обожал. Я и задержался-то в средней группе, готовый терпеть безразличие и издевательства, всё ту же смертную скуку в бассейне и неловкость в раздевалке, только чтобы почаще видеть его. Он приглянулся мне ещё на занятиях по баскетболу, так как играл неплохо, особо не безобразничал. Там я испытывал по отношению к нему определённую симпатию, расположенность. Но когда я увидел его голым… Харитонов-Харитонов. Его вытянутое овальное лицо. Его слегка сутулые, подростковые узкие плечи. Его острые лопатки. Его худое тело и длинные ноги. И его волосатый, длинный, тёмный, цвета двухнедельного загара, член.

Однако, этот мудак заболел очень скоро и очень надолго. Даже не помню чем. И мне пришлось пойти в старшую группу. Здесь отношение было не в пример лучше. Одиннадцатиклассники оказались гораздо дружелюбнее восьми- и девяти-. Они уже справились со многими своими комплексами и проблемами, поэтому самоутверждаться за счет малолетки и не собирались. Вместо этого их отношение было скорее покровительственным. Да тренером общался с этими парнями панибратски, поэтому во время их занятий сам надевал плавки и резво прыгал в бассейн, а потом со всеми вместе снимал эти плавки в душе. Здесь было на что посмотреть. Суммарная, да и среднестатистическая длина интересующих меня участков была не в пример больше, чем у средней группы. Но такого длинного инструмента, как у милого Харитонова, почему-то не оказалось ни у кого. Или это была оптическая иллюзия, обман зрения, основанный на диспропорции? Тело Харитонова оставалось ещё скорее детским, а пенис уже созрел и был взрослых размеров. Во взрослой же группе парни уже практически сформировались, и у них всё было пропорционально, поэтому пенис не казался таким большим на фоне остального тела. Как бы там ни было, здесь меня никто так не зацепил. Говорят же – первый раз волшебный! Только говорят так о разном.

К сожалению, вскоре походы в бассейн совсем закончились. Это был мой последний год в посёлке, но оставить занятия плаванием пришлось не по причине переезда, а гораздо раньше и «благодаря» одному случаю. Тренер решил научить меня плавать кролем. При этом наличие очков для плавания не предусматривалось.

- Загребай правой, поворачивай голову в этот момент и вдыхай из-под мышки! Загребай левой и выдыхай в воду! И держи глаза открытыми, чтобы видеть, куда ты плывёшь! – учил он меня.

Я делал, как он говорил, но глаза мои при этом видели только воду. Вода заливала глаза, когда я поворачивал голову, чтобы вдохнуть, и не позволяла сфокусировать зрение, когда я выдыхал в воду, а пузыри воздуха только ухудшали подводную видимость. В итоге ориентироваться приходилось исключительно исходя из собственного пространственного ощущения. И в один из подобных заплывов я отклонился от курса, подплыл к краю бассейна и со всего маху ударился рукой в районе бицепса о бортик. Острый бортик из-за сильного удара вмиг распорол мне кожу, и в бассейн хлынула кровь. Меня увезли оттуда на «скорой» и наложили швы. Итог: я увидел, как выглядят бицепсы под кожей, я перестал ходить в бассейн, я узнал, каково это, когда шьют «на живую».

5.

До этого у нас речь шла о странностях. А теперь пойдёт о чудачествах.

Странности – это пассивное проявление чего-то, что отличает тебя от других. Это всё то, что выходит само собой, что не требует от тебя действия. Какие-то черты характера, реакции на происходящее вокруг, которые ты не можешь контролировать – они непроизвольны. Странностью можно считать замкнутость человека, излишнюю открытость, вульгарность, чопорность, пристрастия и фобии, дурацкий смех и глупую походку.

Чудачество же – это нечто другое. Это уже активное, преднамеренное проявление странностей. Чудачества часто продиктованы странностями, именно странности заставляют нас чудить. Пристрастие к кошкам или собакам заставляет старушек вести себя сродни умалишенным, разводить дома целый питомник или делать животным прически, покупать одежду или водить их еженедельно на массажи и УЗИ. Одним словом – чудить. Или же фобии заставляют человека отгораживаться чуть ли не от всего мира, за что остальные считают его «чудаком», или «ненормальным». А кто из нас нормальный?

Чудить я начал после трёх лет жизни в посёлке, аккурат к моменту, когда мы собрались переезжать. Идею для подобных чудачеств мне подал один мой знакомый, даже наверно друг в то время, Руслан. Он был моим ровесником, однако намного сильнее меня озабоченным вопросами секса. Внешность его была довольно типичной и ещё не раз дублировалась в моей последующей жизни: низкорослый, немного узкоглазый (как и многие представители татарского народа), на голове щетина черного ежика, хитрая улыбка, самоуверенно задранный нос. Руслан был первым, кто познакомился со мной, когда наша семья только переехала в посёлок. Он так запросто подошёл ко мне на улице, когда мы с братом гуляли, и начал спрашивать что-то про тамагочи.

На протяжении всего нашего трехлетнего знакомства он не раз демонстрировал свою озабоченность. В его руках я впервые увидел презерватив (распакованный!), который он нашёл в бабушкиной шкатулке, что меня поразило даже больше, чем само «изделие №2». На следующий же день я провёл ревизию в прикроватных тумбочках моих родителей и нашёл там, что искал. Я отправился с этой штучкой в ванную, открыл его там и максимально развернул. Меня испугали размеры и жутко не понравился запах смазки, которая оставляла неприятные маслянистые следы на руках. Я зачем-то поджёг презерватив, и бросил его плавиться в трубу для слива воды из стиральной машинки. Когда родители пришли домой, папа сразу позвал меня в ванную. О, мой бог! Я совершенно забыл об упаковке! Папа просто спросил: «Ну что, налез?» - и отпустил меня. С тех пор мои отношения с этими «резинками» не раз складывались тяжело.

Мы с Русланом частенько играли в куклы – Руслан просто попросил у родителей, и те без промедления ему их купили. Собственно, я из-за кукол и любил бывать у своего друга в гостях. Однако эти игры с каждым разом становились всё менее интересными, поскольку практически в самом начале игры куклы приступали к беспорядочному спариванию, а дальше сюжет уже как-то не развивался. У Руслана была младшая двоюродная сестра. Однажды он чуть не заставил её имитировать с ним коитус, за что получил потом заслуженный нагоняй. Уяснив, что к девочкам до определенного возраста лучше не соваться со своим гипертрофированным либидо, Руслан направил свой взор в мою сторону. Теперь мы всё реже играли в трансформеров, машинки, человека-паука и приставку, и всё чаще – в дочки-матери и другие ролевые игры. Однажды мы вырыли в сугробе тоннель и заползли в него вдвоём. И тогда Руслан стал прижиматься ко мне и ритмично двигать бёдрами, как иногда вытворяют собачки с человеческой ногой. На мои вопросы, что же происходит, он задавал встречные вопросы:

- Ты мальчик или девочка?

- Мальчик.

- Тогда я девочка!

- А я тоже девочка!

- Тогда я мальчик!

И он всё продолжал насиловать меня сквозь два слоя тёплых штанов и шубу. Мне показалось, что я нашёл выход:

- А я медведь!

Руслан вскрикнул и рефлекторно хотел соскочить с меня, но низкий свод тоннеля и его возбуждение оставили нас в прежнем положении.

- А я тогда медведица!

Вот блин…

Перед отъездом из посёлка у меня началась похожая озабоченность. Я не отдавал отчета о происходящем, однако моя заинтересованность в средоточии мужской силы резко возросла. Поскольку предпринимать какие-либо решительные действия мне было страшно, да я и не знал, какие вообще действия мог бы предпринять, мне в голову не пришло ничего более оригинального, чем затеять игру, похожую на ту, что происходила в снежном тоннеле. Руслан тогда куда-то укатил с родителями, и мне пришлось задействовать в своей оргии друзей брата.

Правила игры были предельно просты: пока все остальные сидят на крылечке возле дома, двое заходят в подъезд и там загадывают друг другу желания, которые должны беспрекословно выполняться. В качестве примера я привёл такое желание: «Пососи мой член!». Когда первая пара зашла в подъезд, угадайте, что они загадали друг другу? Мне сосал мальчик, которого все не любили и чмырили. Он выступал в роли придворного шута: вроде бы и ходил везде вместе со всеми, но коснись чего, и он тут же переводился в разряд «мишень». Думаю, всё случалось именно так благодаря плохой привычке, имевшейся у мальчонки – он при любом удобном случае жаловался бабуле. Поэтому, когда он мне сосал, меня терзали противоречивые чувства. С одной стороны, мне нравилось, как он это делал. Как только он прекращал, я просил его или приказывал ему: «Еще!» - и наслаждался. Однако параллельно боялся, что Ефим пожалуется после своей бабушке, а та расскажет чуть ли не всему поселку, чем это мы в подъезде занимались. Успокаивала уверенность, что вскоре наша семья уедет из этого проклятого Северо-Енисейского. И когда я себя успокоил, то начал просто таки насиловать Ефимку в рот. Я засовывал свой член слишком глубоко в его горло, из-за чего ему даже было трудно дышать. И вот когда я оказался очень близко к той черте, после которой оргазм неминуем, когда была отличная возможность впервые в жизни испытать эту сладкую истому, причмокивания Ефима вдруг оборвал отвратительнейший и характерный только для одного на свете процесса звук, и у меня на ногах вдруг появилась блевотина. Больше я в такие игры не играл.

6.

После трёх лет жизни в посёлке, хоть и городского типа, Лесосибирск показался мегаполисом. Однако радости от переезда, пожалуй, было гораздо меньше, чем огорчения.

Радость заключалась в следующих моментах. Здесь иногда появлялась возможность встретить двух, не знакомых друг с другом, людей, а в особенно редких случаях даже одновременно трёх! Город был гораздо более промышленным, чем покинутый посёлок, и соединение с Красноярском было гораздо регулярнее и непрерывнее. Теперь мы находились «по эту сторону» Енисея, а не «по ту»! А это значило – привет, цивилизация! Никто теперь не становился заложником погоды, ледохода и прочего дерьма, которое так портило жизнь и планы в покинутом населённом пункте. Лесосибирск являлся и до сих пор является удобным транспортным узлом, крупным центром лесной промышленности и лесохимии. Работа родителей оплачивалась много лучше, и, благодаря большему количеству жителей, она стала много разнообразнее. Учебных заведений было не два – здесь даже устраивались городские соревнования и олимпиады! Мегаполис, да и только! 60 с лишним тысяч жителей.

Плюсы на этом, однако, заканчивались. Огорчения начались с квартиры. После привольной жизни в шикарной трёхкомнатной ютиться в однушке вчетвером как-то очень грустно. Но это было не главным минусом. Главный минус косвенно породил фактор, который вообще дал жизнь этому городу. Из-за большого количества предприятий по переработке леса, из-за огромных объемов обрабатываемой древесины скапливались не менее внушительные количества отходов – опилок. И город нашёл способ, позволявший использовать эти отходы с выгодой. Все котельные на территории города работали исключительно на опилках, смешанных с мазутом. Возле каждой котельной желтели, как песчаные барханы, горы свежей, ароматной стружки. Но, пройдя все стадии обработки, эти останки хвойных деревьев в конце концов вылетали из трубы вместе с серым дымом в виде черных хлопьев. Сажа, пепел, зола. Воздух был загрязнён ими повсеместно. На улице неосторожному пешеходу пепел мог запросто попасть в глаз, что вызывало адскую боль и неприятные последствия. Пепел хрустел на зубах, залетал в форточки и ложился тонким слоем на подоконник. Он попадал в еду. Зимой снег недалеко от котельных был покрыт чёрным налётом. И вместо весёлого танца позёмки мы любовались «танцем смерти» - небольшими завихрениями, кружащими чёрный пепел. Город смерти. Так я прозвал Лесосибирск.

Может быть, из-за возраста, может, из-за окружающей действительности или каких-то других факторов, но я морально, душевно умирал в этом городе. Нигде мне не было так тоскливо и одиноко, нигде мне не приходило в голову столько мыслей о смерти, о самоубийстве. Нигде больше меня не охватывало такое отчаянье и так не терзало одиночество. Самое смешное, что бывали моменты, прямо противоположные описанным – когда я был очень рад, счастлив, возбуждён. Когда я не хотел оттуда уезжать…

В отличие от прошлого переезда, этот проходил летом, в августе. После традиционной поездки к бабушкам на Украину мы вернулись раньше обычного и стали собирать вещи. Мы никогда не оставались на лето в Северо-Енисейском. Отпуск у родителей, включая все бонусы и надбавки за проживание в районах, приравненных к Крайнему Северу, за последствия катастрофы на ЧАЭС и за всё прочее, в итоге составлял 3 месяца (плюс-минус несколько дней). Как раз и получалось, что сразу после окончания учебного года мы уезжали по путёвке на море, а потом на Украину, и возвращались аккурат к началу нового учебного года. Иногда, возвращаясь домой, нас ждали настолько неожиданные и обескураживающие сюрпризы, что на следующий год уезжать становилось страшновато. Например, однажды мы вернулись и обнаружили, что за время нашего отсутствия во всех домах по нашей улице решили поменять батареи. Родители оставляли соседке ключ на всякий пожарный случай (в прямом и переносном смысле). И соседка, даже не попытавшись с нами связаться, спокойно запустила к нам в квартиру рабочих, которые неизвестно сколько времени там провели, поменяв нам батареи, трубы и сантехнику. Встречала нас эта соседка с беззаботной улыбкой на лице и целлофановым пакетиком в руках. Оказалось, что там было золото, которое папа спрятал в бачке унитаза перед отъездом.

В год переезда на нашей улице выдалось не менее оживлённое лето. Двухэтажным страшным домикам решили придать более благородный вид, отделав их новой светлой древесиной. Вся улица была затянута в корсет строительных лесов, у каждого дома образовался мини-склад свежих, опьяняющих запахом смолы досок. Сакраментальной надписи на ближайшем к асфальтовой дороге доме суждено было исчезнуть. «Граждане! Пользуйтесь презервативами! Они уберегут вас от СПИДа, сифилиса и коммунизма!». Сколько раз эта надпись заводила меня в тупик умозаключений, когда я пытался понять её смысл. И вот близились её последние деньки. Но окружающим было не до этого. В связи с огромным количеством доступной свежей древесины произошёл массовый выплод жуков-короедов, которых местные называли «волосогрызками». Раньше я думал, что их так называли за забавную их привычку грызть собственные длинные усы, но всё оказалось менее романтичным. Эти жуки могли действительно начать питаться волосами человека. Они также не брезговали одеждой. Помню, тем летом вещевые рынки были в условиях военных действий. Стоило продавщице развернуть какую-то вещь для демонстрации, как на этой вещи начинала расти дыра, проедаемая жуком. Продавщица бросалась на защиту своего товара, а жуки тем временем могли начать поедать её собственную одежду. И проедали до трусов. И даже до безтрусов. Посему сборы были экстренными, а расставание с посёлком абсолютно не сентиментальным. Больше наш отъезд напоминал бегство. Бегство из осаждённого жуками города в поисках лучшей жизни.

7.

В Лесосибирске всё предстояло начать сначала. Полмесяца лета, оставшегося до школы. Друзей ноль. Из развлечений – брат и телевизор. И мы сходили с ума. С дворовыми пацанами я никогда не умел знакомиться, дружить или хотя бы находить общий язык. Тем более, они редко бывали во дворе. А ко всему прочему нужно принять в расчет, что после жизни в двухэтажном посёлке пятиэтажные дома, которые теперь повсюду нас окружали и в одном из которых мы жили сами, ассоциировались с обителью зла. Когда ты живёшь в двухэтажном доме, где на подъезд – 4 квартиры, и ты знаешь всех до единого, кто живёт на твоей улице, пятиэтажки становятся символом неизвестной опасности, тайной угрозы. В посёлке все подонки и хулиганы обитали рядом с пятиэтажками – там они пили, наркоманили и просто тупили в ожидании жертв.

Поэтому мы с братом поначалу очень редко выходили на улицу, предпочитая сидеть в душной однушке и безобразничать. Мы сплотились и стали лучшей альтернативой друзей друг для друга. К сожалению, я был другом отвратительнейшим. Я издевался над братом, заставлял его очень сильно нервничать, выставлял во всём виноватым перед родителями. Мне невероятно стыдно сейчас за тот период наших взаимоотношений, но я подсознательно вёл себя с ним так, как со мной раньше поступали «старшаки». Наверно, даже более жестоко и изощренно.

Наши проказы были порой безобидными, а порой довольно опасными. Однажды мы не нашли ничего лучше, чем запускать из окна горящие бумажные самолётики. К счастью, никому в окно они не залетели. Зато, приземлившись на высохшую прошлогоднюю траву под домом, они явились причиной небольшого пожара, который я тушил из окна, а брата отправил вниз, бороться с огнём, как настоящего пожарника.

В наши обязанности по дому входило убирать квартиру в отсутствие родителей. Ну, и все прекрасно понимают, как мы её убирали: тут тряпкой протёрли, где ковра нет, там пыль смахнули, повозюкали пылесосом и вуаля – готово! Единственным местом, где результаты уборки можно было проверить ежедневно, был балкон – всё из-за того пресловутого пепла, который выпадал там в качестве осадков денно и нощно. Поначалу мы добросовестно вычищали балкон от этих «шлаков», но с течением времени передвигать банки-склянки становилось всё более в лом, и мы перестали это делать, позволив пеплу накапливаться в труднодоступных местах. Когда количество пепла превысило критическую норму, мы получили от папы нагоняй и требование немедленно устранить недочеты. Банки передвигать всё равно было лень, и тогда мы решили справится с проблемой проще. Мы просто вылили на балконе ведро воды, надеясь, что вода вытечет в щель между полом и стеной, унеся с собой и сажу. Но вода потекла немного не в те щели, просочившись в полном объеме на балкон соседа снизу. Тот был очень недоволен.

Последней каплей, добившей наших родителей, стала история с мухами. Мух, как водится, было столько же, как и того, на что они летят. Они тубо бились своими тельцами о стёкла, надеясь выбраться наружу, или описывали замысловатые траектории под потолком. Мы с братом решили превратить их в свои игрушки. Сначала мы ловили их и привязывали к их тельцу нитку, делая из мух собачек. Но процент смертности при таком раскладе был слишком высоким, и мы поменяли стратегию. Мы раздобыли несколько спичечных коробков, вырезали из бумаги большой круг и организовали мушиный цирк. Мы просто отрывали мухам крылышки и пускали их бегать по импровизированной арене. Естественно, к приходу родителей вся труппа артистов разбежалась в неизвестных направлениях. А ночью папа не мог уснуть и психовал, что по нему лазили мухи, которых невозможно было согнать. Когда он узнал, почему, он приказал нам проводить практически всё свободное время на улице. Думаю, если бы он знал, как будут развиваться события, он бы сам наловил нам ещё больше мух.

Улица… Что было на улице? Прямо во дворе, напротив дома, стояло одноэтажное полуразрушенное здание какого-то цеха или конторы. Там будущей зимой мы найдём труп мужчины, который зашёл туда по нужде и больше оттуда не вышел. Думаю, у него оторвался тромб или что-то в таком духе. Дворовая шпана быстренько обобрала его труп до нитки, забрав часы, кольцо и ещё какую-то мелочевку и оставив нас с братом в шоковом состоянии – мы впервые видели труп. За этим зданием был пустырь, на котором стояла котельная и были навалены горы опилок. Вот вам первое развлечение – играть в опилках. Справа от дома и котельной рос небольшой клочок леса, так называемый «лесок», где порой синячили местные алкоголики. Второе развлечение – играть в «леске». За котельной стояла школа с недостроенным крылом, где мы так любили играть (третье развлечение!) и где так легко можно было нарваться на неприятности. За домом в ряд выстраивались какие-то базы, склады и всё в таком стиле. А в остальном – дворы, дворы и дворы, ничем не приметные и мало чем отличающиеся друг от друга. Иногда мы ходили гулять в лес, разделявший наш микрорайон и соседний. Позже недалеко от дома мы обнаружили какой-то небольшой ручей и мост через него. Некоторое время мы играли там, но однажды в болоте, в которое впадал ручей, я нашёл мужские спортивные штаны, в одной из штанин которых была настоящая человеческая нога. И мы перестали ходить к ручью. В общем, список наших развлечений на улице был не менее скудным, чем дома, но намного более опасным. И мы снова стали сходить с ума. Я стал.

8.

Я стал слишком рано интересоваться мужским достоинством. Возможно, мне просто так кажется, что я рано стал им интересоваться. На самом деле, слушая рассказы многих своих друзей и знакомых, я теперь знаю, что дети начинают развратничать уже с детского сада, с тех двух часов послеобеденного сна, когда наступает самое время для изучения отличий между мальчиками и девочками. Помню, я сам в детском саду рассматривал вагину моей соседки, а ей демонстрировал свою прелесть. Тогда скажем так… Я стал слишком рано предпринимать какие-то действия, чтобы не просто увидеть пенис, а чтобы увидеть его как можно больше раз и даже потрогать.

Дата добавления: 2015-09-29