Это – «Божественная Комедия». 39 страница

11. Память о годах печали… – т. е. горестная память о твоих заблуждениях.

12. В тебе волной еще не сметена – т. е. еще не истреблена водами Леты.

23-24. О благе, / Взыскуемом превыше всех других… – т. е. о Боге.

41-42. «Точило / Вращается навстречу лезвею», притупляя меч Небесного правосудия.

45. Песнь сирен – т. е. обманчивая привлекательность земных благ (ср. Ч. XIX, 19).

55-56. При первом же уколе / Того, что бренно… – Смысл: «Как только, утратив меня, ты горестно убедился в бренности всего земного».

69. Ты больше скорби вынесешь, взирая. – Смысл: «Данте еще горше раскается в своей неверности, взглянув на Беатриче, которая, даже под покрывалом, еще прекраснее, чем была на земле».

72. В Ярбиной стране – т. е. в Африке, где царствовал Ярба (Эн. IV, 196), у которого Дидона купила землю, чтобы основать Карфаген.

74. Бороду взамен лица назвав… – т. е. попрекнув Данте тем, что он, зрелый мужчина, вел себя как неопытный мальчик.

77. Первенцы творенья – т. е. ангелы.

81. На Зверя, слившего два воплощенья, – т. е. на Грифона (см. примеч. Ч. XXIX, 108), в котором слиты лев и орел, человек и Бог.

82-84. Смысл: «Даже в отдалении и с закрытым лицом, небесная Беатриче превосходила красотой земную Беатриче в еще большей степени, чем та когда-то превосходила других женщин».

92. Сплетавшую венок – т. е. Мательду, которую Данте встретил, вступая в Земной Рай (Ч. ХХVIII, 68).

98. «Asperges те»… – «Окропи меня [иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега]» (Псалтирь 50, 9).

102. Глотнуть пришлось. – Данте испил летейской воды, дарующей забвение грехов.

104. Меж четверых красавиц, символизирующих четыре основные добродетели (Ч. XXIX, 130–132 и примеч.).

106. Мы – звезды в тьме высот… – см. примеч. Ч. I, 23–27; примеч. Ч. VIII, 85–93.

107-108. Лик Беатриче не был миру явлен… – Смысл: «Небесное откровение еще не было явлено миру, когда четыре основные добродетели были ниспосланы людям, чтобы приготовить их к его восприятию».

111. Среди тех трех, чей взор острей направлен – т. е. среди трех богословских добродетелей.

123. То вдруг в одном, то вдруг в другом обличье. – В глазах Беатриче Грифон отражается то как лев (человек), то как орел (Божество).

128. Едой – т. е. созерцанием.

137-138. Вторая красота Беатриче – ее уста. Первая – ее глаза, которые Данте уже видел (ст. 115–123).

140-141. Кто так исчах… – Смысл: «Кто настолько искушен в поэзии и настолько вдохновен…» (В тени Парнаса – см. примеч. Ч. XXII, 65.)

ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Земной Рай. – Древо познания

2. Десятилетней жажды… – увидеть Беатриче, умершую за десять лет до 1300 г.

4. Здесь и там – т. е. справа и слева.

8. Из уст богинь – т. е. из уст трех богословских добродетелей, стоящих по правую сторону колесницы и, таким образом, слева от Данте, который обращен лицом к Грифону и к Беатриче.

9. «Слишком напряженно!» – Смысл: «Созерцание высшего блага не должно всецело поглощать внимание человека».

13-15. Когда же с малым зренье вновь сроднилось… – По сравнению с красотой Беатриче даже чудеса Земного Рая кажутся поэту «малыми».

17-18. Святое войско шло стезей возвратной… – т. е. мистическая процессия, явившаяся с востока (Ч. XXIX, 12 и сл.), повернула обратно на восток.

19. Как, оградив себя щитами… – При повороте вправо войско ограждено щитами, прикрывающими левый бок.

22. Головная рать – т. е. двадцать четыре старца, предшествующие колеснице.

25. Из женщин каждая к оси вернулась… – богословские добродетели – к правому колесу, естественные – к левому.

28. Та, кем я был сквозь воду проведен… – т. е. Мательда.

29-30. Шли с руки… – т. е. с правой стороны колесницы.

37-39. Древо – это библейское «древо познания добра и зла», от запретных плодов которого вкусили Ева (Ч. XXIV, 115–117) и Адам, чье имя с горькой укоризной произносят подошедшие, потому что, согласно христианскому учению, ослушание первых людей и было тем грехопадением, которое лишило человеческий род райского блаженства и могло быть искуплено только смертью Христа. Здесь это древо становится символом богоустановленного закона, который, по мысли Данте, в исторической действительности воплощает Римская империя. Данте застает его оголенным и безжизненным. Это должно означать, что после грехопадения первых людей земная власть и справедливость были в упадке, пока не явился Христос, который, по убеждению Данте, завещал церкви соединиться с империей, что привело к расцвету символического древа (см. ст. 49–60).

44-45. Не ранишь клювом… – т. е. не посягаешь на прерогативы светской власти. Обладание этой властью может казаться отрадным, но приносит церкви горькие терзанья.

47. Зверь двоерожденный – т. е. Грифон.

49-51. Грифон оборачивается к колеснице (церкви), привлекает ее к сирому, т. е. оголенному, древу (империи) и одной из ветвей связывает с ним ее дышло (крест).

52-54. «Когда поток / Большого света (т. е. солнечного) смешан с лучами Овна, который соединяется с Солнцем вслед за ельцом небесным (созвездием Рыб), – другими словами: весной.

56-57. Пока еще не под другой звездой (т. е. не под знаком Тельца, который следует за Овном) Оры (см. примеч. Ч. ХII, 80–81) запрягают коней в колесницу Солнца.

59. Облеклось растенье… – от соприкосновения с церковью древо империи оживает.

63. И не дослушал до конца их пенье. – Данте засыпает блаженным сном под звуки славословий тому совершенному строю, который создан гармоническим сочетанием императорской и папской власти.

64-66. Как усыпил / Сказ о Сиринге… – Ревнивая Юнона поручила стоглазому и неусыпному силачу Аргусу (Ч. XXIX, 96) стеречь нимфу Ио, возлюбленную Юпитера, превращенную в телку. Посланный Юпитером Меркурий усыпил Аргуса рассказом о том, как нимфа Сиринга, спасаясь от Пана, превратилась в тростник, и затем отрубил голову стражу злому, / Который бденье дорого купил, потому что поплатился жизнью за свою чрезмерную бдительность (Метам. I, 568–747).

72. И возглас… – возглас Мательды (см. ст. 83–84).

73-81. Смысл: «Как пораженные преображением Христа (Яблони Священной), апостолы Петр, Иоанн и Яков [Иаков] в страхе пали ниц и, очнувшись от Его голоса, разрушавшего даже сон умерших, увидели, что на их Учителе прежняя одежда и что исчезли беседовавшие с Ним Моисей и Илья» (Евангелие от Матфея 17, 6–8).

88. Взгляни на круг приблизившихся к ней… – Около Беатриче остались «семь нимф» (добродетелей), взявших в руки светильники (ст. 97–99).

89. Другие ввысь восходят за Грифоном…. – остальные участники шествия возвращаются на небо.

98. Семь нимф – см. примеч. 88.

99. Австр – южный ветер; Аквилон – северный.

100. Здесь – в Земном Раю.

101-102. Средь граждан Рима, / Где римлянин – Христос… – т. е. в Небесном Раю.

103-105. Для пользы мира Беатриче поручает поэту описать все, что он сейчас увидит. Перед Данте предстанут в аллегорических образах прошлые, настоящие и грядущие судьбы римской церкви.

109-117. Орел (птица Дия), устремляющийся на колесницу с вершины дерева, которому он при этом наносит вред, олицетворяет римских императоров от Нерона (I в.) до Диоклетиана (IV в.), преследовавших христианскую церковь, в ущерб – по мысли Данте – самой империи.

118-123. Лиса, старающаяся проникнуть в колесницу, символизирует ереси первых веков христианства.

124-129. Снова к колеснице спускается орел и осыпает ее своими перьями. Это – мирские богатства, которыми христианские императоры одаряли церковь, и главным образом – «дар Константина» (см. примеч. А. XIX, 115–117). Небеса скорбят о бремени дурном, наполнившем «челн» церкви.

130-141. После того как орел уронил перья в колесницу, из недр земли вышел дракон (дьявол), пронзил хвостом и оторвал у колесницы часть ее днища – дух смирения и бедности. Тогда она мгновенно (так, что уста вздохнуть бы не успели) вся оделась перьями, обросла богатствами.

142-147. Пернатая колесница превращается в семиглавое и десятирогое чудовище, в апокалиптического зверя (ср. А. XIX, 109–111).

148-160. На звере сидит блудница наглая (папство), которая, глазами рыща, выискивает себе друзей. Рядом с ней стоит ревнивый гигант (король французский Филипп IV, иногда ладивший с Бонифацием VIII, но кончивший тем, что нанес ему жестокое оскорбление в Ананьи; см. примеч. Ч. XX, 86–90). Чуть она бросила взгляд на сторонника империи, он бьет ее плетью, отвязывает чудовище от дерева и тащит его, вместе с восседающей на нем блудницей, в чащу леса (перенесение папского престола из Рима в Авиньон, при Клименте V, в 1309 г. – см. примеч. А. XIX, 79–84).

ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Земной Рай. – Эвноя

1. «Deus, venerunt gentes» – «Боже, пришли язычники [в наследие Твое, осквернили святый храм Твой, Иерусалим превратили в развалины]». Словами псалма (Псалтирь 78, 1) естественные и богословские добродетели оплакивают падение церкви, только что явленное им в символических образах (Ч. ХХХII, 130–166), и призывают гнев Божий на виновных.

10-12. «Modicum, et поп videbitis me; / Et iterum ‹…› / Modicum, et vos videbitis me». – «Вскоре вы не увидите Меня, и опять вскоре увидите Меня, ибо я иду к Отцу» (Евангелие от Иоанна 16, 16). Эти слова, которые Христос говорит ученикам, Беатриче применяет к похищению гигантом колесницы церкви, которая все же возвратится из «авиньонского плена» в Рим и обретет свой прежний облик.

13. В предшествии седмицы… – т. е. семи добродетелей, несущих светильники.

14. Мне, женщине и мудрецу, – т. е. Данте, Мательде и Стацию.

34. Порушенный змеей сосуд – т. е. колесница церкви, у которой дракон оторвал часть днища (Ч. ХХХII, 130–135).

35. Был и не стал… – чудовищно искаженная церковь перестала быть собою (ср. Р. XXVII, 22–27).

36. Вино и хлеб злодея не спасут. – В Италии существовал обычай, по которому родственники убитого теряли право кровной мести, если убийца или его родич девять дней кряду приходил на могилу жертвы и съедал там хлеб, смоченный в вине. Чтобы этому помешать, они девять дней сторожили могилу. Беатриче хочет сказать: «Ничто не оградит злодея от Божьего суда».

37-38. Еще придет преемник предреченный / Орла… – т. е. император. Данте считал («Пир» IV, 3) Фридриха II (см. примеч. А. X, 119) «последним императором римлян», потому что его преемники забыли Италию (см. Ч. VI, 97-114) и не венчались императорской короной, пока этого не сделал в 1312 г. Генрих VII, хотя и ему не удалось утвердиться на императорском престоле (см. примеч. Р. XXX, 137). Следует помнить, что Беатриче произносит эти слова в 1300 г.

43. Пятьсот Пятнадцать – загадочное обозначение грядущего избавителя церкви и восстановителя империи, который истребит воровку (блудницу песни ХХХII, т. е. церковь, занявшую чужое место) и гиганта (французского короля). Цифры DXV образуют, при перестановке, слово DVX (вождь), и старые комментаторы так его и толкуют. Существуют разнообразнейшие предположения о том, кого Данте разумел под «Пятьсот Пятнадцать». Быть может, это лицо тождественно с «Псом» (А. I, 102).

47-51. Сфинга – в античном мифе – крылатое чудовище с женским лицом, обитавшее возле Фив и убивавшее всех, кто не мог разгадать его загадку. Когда Эдип, сын Лая (Лаяд), ее разгадал, Сфинга бросилась со скалы и разбилась насмерть. Отмщая за ее гибель, Фемида (богиня правосудия и прорицательница) наслала на фивян хищного зверя, который губил нивы и стада (Метам. VII, 759–765). В старинных списках «Метаморфоз» вместо Laiades (Лаяд) читалось Naiades (Наяды), и разрешение загадки Данте приписывал Наядам. Смысл ст. 49–51: «События покажут, кто такой „Пятьсот Пятнадцать“, но разрешение этой трудной загадки приведет не к бедствиям; а к миру».

56-57. Растенье ‹…› / Ограбленное здесь уже два раза. – Адамом, вкусившим плодов дерева, и гигантом, отвязавшим от него колесницу.

61-63. Грызнув его… – Смысл: «Вкусив от его запретных плодов, Адам (первая душа) мучился, при жизни и после смерти, свыше пяти тысяч лет (см. примеч. Р. XXVI, 118–120, 121–123), пока его не освободил из Лимба Христос (А. IV, 55), принявший на себя искупление его греха».

68. Как в струи Эльсы… – Предметы, опущенные в известковую воду Эльсы (приток Арно), покрываются твердой оболочкой.

69. Не будь их прелесть – как Пирам для тута… – т. е. если бы прелесть суетных помыслов не омрачала сознание Данте, подобно тому как Пирам своею кровью окрасил белые ягоды тутового дерева в темный цвет (см. примеч. Ч. XXVII, 37–39).

78. Как жезл… – Беатриче хочет, чтобы Данте, вернувшись к людям, передал им ее слова, даже не вникая в их смысл, а просто сохранив их в памяти; так паломник возвращается из Палестины с пальмовой ветвью, привязанной к посоху.

85-90. Что за школе / Ты следовал… – Данте не понимает речей Беатриче, потому что – как поясняют старые комментаторы – следовал «школе поэтов и философов», пренебрегая теологией.

90. До неба, мчащегося всех быстрей – т. е. до девятого неба, или Перводвигателя.

96. Ты Лету пил сейчас… – и поэтому забыл свою вину.

98-99. Смысл: «Само твое забвенье доказывает, что ты был виновен, когда следовал ложной школе и свою волю устремлял не ко мне, а мимо. Если бы это был не грех, Лета не смыла бы этого воспоминания».

112-114. Там растекались… – Растекающиеся из одного истока в разные стороны Лета и Эвноя напоминают поэту Тигр и Евфрат, которые средневековая география считала текущими из общего источника.

118. На что сказали так… – т. е. сказала Беатриче.

119. Мательда. – Здесь впервые названа по имени прекрасная женщина, встретившая поэта в Земном Раю (см. примеч. Ч. XXVIII, 40).

121. И про это… – см. Ч. XXVIII, 121–133.

124. Больших мыслей мгла… – т. е. размышления обо всем, что Данте видел и пережил в Земном Раю.

129. Угаснувшую силу – т. е. силу памяти о совершенных им добрых делах (см. примеч. Ч. XXVIII, 121–133).

139. Счет положен изначала… – В построении «Божественной Комедии» Данте соблюдает строгую симметрию. В каждой из трех ее частей (кантик) – по 33 песни: «Ад» содержит, кроме того, еще одну песнь, служащую вступлением ко всей поэме. Объем каждой из ста песней приблизительно одинаков.

142. Я шел назад… – к Беатриче.

145. Светила – см. примеч. А. XXXIV, 139.

РАЙ

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Вознесение сквозь сферу огня

3. Где – большее, где – меньшее сиянье – в зависимости от совершенства воспринимающей среды.

4-5. Я в тверди был… – т. е. в Эмпирее, десятом небе (см. «Дантова космография. Рай»).

7. К чаемому страстно… – т. е. к Богу, высшей цели всех желаний.

13. О Аполлон… – Создавая «Ад» и «Чистилище», поэт взывал к помощи Муз (А. II, 7; ХХХII, 10–12; Ч. I, 7-12; XXIX, 37–42). Теперь он обращается, в лице Аполлона, к помощи Божества.

15. Любимый лавр… – В лавр, по греческому мифу, была превращена нимфа Дафна, убегавшая от влюбленного Аполлона (Метам. I, 452–567).

16-18. Мне из зубцов Парнасса нужен был / Пока один… – До сих пор поэт нуждался в покровительстве только той из двух вершин Парнасса (Парнаса), на которой обитают Музы. Теперь ему требуется содействие второй вершины, Кирры (ст. 36), обители Аполлона. Другими словами: кроме человеческой мудрости, ему нужна мудрость божественная.

20. Марсий – сатир, состязавшийся в музыкальном искусстве с Аполлоном, который победил его и содрал с него кожу (Метам. VI, 382–400).

28-30. Ее настолько редко рвут… – Смысл: «Так мало земных властителей и поэтов, которые стремились бы к истинной славе, достойной лавров…»

31. Богу Дельф – Аполлону.

32. К пенейским листьям – т. е. к лавровым. Дафна, превращенная в лавр (см. примеч. 15), была дочерью бога реки Пенея.

35-36. За мной, быть может… – Смысл: «Быть может, после меня явятся лучшие поэты, чтобы воспеть Рай, и Аполлон с вершины Кирры откликнется на их мольбу о вдохновении».

37-42. Смысл: «В зависимости от времени года солнце (лампада мира) восходит в разных точках горизонта (разными вратами). В весеннее равноденствие, восходя в той точке, где пересечение четырех кругов (горизонта, экватора, Зодиака и равноденственного колюра) образует три креста, оно движется в небе по лучшему пути, потому что это – наилучшее время года, и с лучшею звездой, т. е. в созвездии Овна (ср. А. I, 37–40), что позволяет ему благотворно влиять на земную жизнь (мирской воск)». По мнению старых комментаторов, упоминаемые поэтом круги и кресты символизируют четыре основные и три богословские добродетели (см. примеч. Ч. I, 23–27); примеч. Ч. VII, 34–36), при сочетании которых человек восприимчивее к свету Божественной благодати.

43-47. Почти из этих врат (см. примеч. 37–42) – потому что весеннее равноденствие уже миновало, – утро всплыло там, т. е. в южном полушарии, где среди океана возвышается гора Чистилища, в то время как здесь, в нашем северном полушарии, пал вечер. Этими словами Данте указывает, в какое благоприятное время года и в какой благоприятной точке горизонта взошло солнце того дня, когда он вступил в Земной Рай (в среду на Пасхальной неделе, 13 апреля 1300 г.; см. «Дантова космография. Путь Данте»).

Он продолжает: И в полушарье том, т. е. в южном, всё стало белым, т. е. все озарилось светом полдня (в силу чего здесь, в северном полушарии, всё черным было), когда Беатриче вонзилась в солнце взором и Данте последовал ее примеру (ст. 52–54), но, не выдержав блеска, устремил глаза к ее глазам (ст. 66) и начал, незаметно для себя, возноситься вместе с нею в небесные сферы (ст. 91).

В заключительных терцинах «Чистилища» говорится о том, что в Земном Раю близился полдень (Ч. ХХXIII, 103–105), когда Беатриче, Данте и их спутники, идя на восток (ср. Ч. ХХXII, 18), остановились неподалеку от общего источника Леты и Эвнои; Данте, пройдя вперед с Мательдой и Стацием, испил от струй Эвнои и возвратился к Беатриче, обновленный и достойный «посетить светила». Описываемое в первой песни «Рая» непосредственно примыкает к сказанному: солнце достигло меридиана, и Беатриче смотрит на него, обратясь лицом налево (ст. 46), т. е. к северу, потому что сначала она стояла лицом к востоку, а в южном полушарии солнце движется в северной половине неба (ср. Ч. IV, 55–84). Вслед за этим, как указано выше, она и Данте возносятся в небеса.

Многие комментаторы, считая, что в полушарьи том / Всё стало белым, как только почти из этих врат там утро всплыло, относят вознесение Данте в небеса не к тому полудню, когда он испил от струй Эвнои, а к утру следующего дня. Это значило бы, что в Земном Раю он провел весь остаток дня и затем всю ночь до утра, ничего не рассказав о происшедшем за это время. Вряд ли с этим можно согласиться. Естественнее предположить, что между «Чистилищем» и «Раем» так же нет перерыва в изложении событий, как нет его и между «Адом» и «Чистилищем». Кроме того, слова Беатриче в конце первой песни «Рая» (ст. 139–141) подтверждают, что вознесение Данте в горние сферы последовало непосредственно за его очищением.

49-54. Смысл: «Как световой луч дает начало отраженному лучу (напоминающему скитальца, прошедшего полпути и стремящегося вернуться домой), так движениями Беатриче, воспринятыми мною через зрение, были вызваны мои движения, и я, подобно ей, не по-людски взглянул на солнце, света которого человеческий взор не выдерживает».

55-57. Смысл: «Там, в Земном Раю, мы можем многое, что нам не под силу здесь, потому что тот приют был создан для человека по его мерилу, т. е. применительно к высшей мере его способностей».

61. И вдруг сиянье дня усугубилось… – началось вознесение Данте и Беатриче.

68. Главк – рыбак, отведавший чудесной травы и превратившийся в морского бога (Метам. XIII, 898–968).

70-72. Пречеловеченье (trasumanar) – превращение в нечто большее, чем человек. Данте хочет сказать, что пример Главка может дать о том некоторое представление, но только милость Божества позволяет избранному изведать его на опыте.

73-75. Был ли я только тем, что в теле этом / Всего новей… – т. е.: «Был ли я, возносясь в небеса, только бесплотной душой, которая создается позже всего (Ч. XXV, 67–75), или же я возносился душой и телом, это знаешь только ты, Божественная Любовь, чьим я вознесся светом, отраженным в глазах Беатриче». Данте изумлен той одухотворенностью, которая охватила его в миг «пречеловеченья» (ст. 70). Однако он не сомневается, что возносится в небеса не только душою, но и телом (ср. ст. 97–99).

76-77. Круги, которых вечный ход / Стремишь, желанный, ты… – т. е. небесные сферы, вращаемые девятым, кристальным небом, или Перводвигателем, который, в свою очередь, вращается с непостижимой быстротой, потому что, – как Данте поясняет в «Пире» (II, 3), – каждая его частица жаждет соединиться с каждой из частиц объемлющего его Эмпирея, неподвижной обители Божества.

77-78. Мой дух призвали / Гармонией… – Смысл: «Привлекли мое внимание гармоническими созвучиями, производимыми, как учил Платон, вращением небес» (Ч. XXX, 93).

79-81. Солнцем загорелись дали… – То, что Данте принял за солнечное сияние, было, очевидно, сферой огня, расположенной, согласно его космографии, между земным воздухом и небом Луны (Ч. IX, 30).

91. Не на земле ты… – Данте не заметил, как Беатриче и он начали возноситься к небу.

92-93. Смысл: «Молния, покинув свой предел, т. е. сферу огня (см. примеч. 133–134), мчится вниз с меньшей быстротой, чем мчишься ты обратно к нему, т. е. к твоему пределу, к небу, отчизне твоей души» (Ч. XVI, 85–90).

99. Столь легкою средою – т. е. сквозь воздух и огонь.

106. Для высших тварей – т. е. для разумных существ.

111. От их причины – т. е. от Бога.

116. В смертном сердце – т. е. «в сердце животных, лишенных бессмертной души».

118. Лук этот – т. е. этот позыв (ст. 114), этот природный инстинкт.

122-123. Твердь – т. е. Эмпирей.

Ту, / Что всех поспешней… – т. е. Перводвигатель (см. примеч. 76–77).

124. Туда – т. е. в Эмпирей.

126. Лишь радостную ведая мету. – Смысл: «Зная лишь Богом установленную цель».

131. Властью обладая… – Эта власть – свободная воля.

133-134. И как огонь, из тучи упадая… – Средневековая наука полагала, что молния, т. е. огненный пар, зажатый в водяных парах тучи (ср. А. XXIV, 145–146), расширяясь, прорывает их в наиболее слабой стороне, а именно в той, которая обращена к земле, и потому устремляется вниз, хотя огню свойственно стремиться ввысь, к сфере огня (ср. ст. 115; Ч. XVIII, 28–30 и примеч.; Р. ХXIII, 40–42).

139-140. Свободный / От всех помех… – Смысл: «Чист и достоин посетить светила» (Ч. XXXIII, 145).

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

Первое небо – Луна

1-15. Поэт предлагает неподготовленным слушателям, следовавшим за ним на протяжении первых двух кантик поэмы, отказаться от дальнейшего пути и зовет за собою только тех, кто с юных лет стремился к ангельскому хлебу, т. е. к познанию Божественных истин, хотя полное постижение их невозможно и живущий этим хлебом здесь, на земле, никогда не утолен.

16-18. Смысл: «Читателей „Рая“ ждет еще большее удивление, чем приплывших в Колхиду аргонавтов, когда они увидели, как их вождь Ясон вспахивает на огнедышащих быках заветное поле, сеет на нем драконьи зубы и одолевает вышедших из-под земли воинов» (Метам. VII, 100–143).

24. Вонзится, мчится и сорвется дрот… – Обратный порядок слов указывает на быстроту описываемых действий, почти одновременных (ср. Р. ХXII, 109–110).

30. Слиться с первою звездой. – Данте и Беатриче достигли Луны, ближайшего к Земле светила, и погружаются в ее недра, как это с ними будет и на остальных планетах.

37-42. Коль я был телом… – Смысл: «Если я, проникнув внутрь Луны, был не только душой, но и обладал телом (ср. Р. I, 73–75) и, стало быть, произошло непостижимое совмещение двух объемов (т. е. моего тела и тела Луны), то при известии о таком чуде в нас должна воспылать жажда удостоиться небесного блаженства, чтобы увидеть еще большее чудо – совмещение в Христе человеческой и Божественной природы» (ср. Р. ХХXIII, 127–141).

43. Там – т. е. на небе.

45. Первоистина – самоочевидная истина, аксиома.

50. На этом теле – т. е. на Луне.

51. О Каине… – Народная фантазия видела в лунных пятнах фигуру Каина с вязанкой хвороста (А. XX, 126).

52-57. Смысл слов Беатриче: «Не удивляйся тому, что люди высказывают ложные суждения в тех случаях, где они не могут пользоваться свидетельством чувств. Даже там, где, как в вопросе о лунных пятнах, можно опереться на чувственный опыт, разум взлетает невысоко».

59-60. Я вижу этой разности причину… – «Эту разность», т. е. чередование светлых и темных пространств на поверхности Луны, Данте в своем «Пире» (II, 13), следуя Аверроэсу, объяснял разной степенью плотности отдельных частей лунного шара. Более плотные части якобы лучше отражают солнечный свет, чем более скважные. В дальнейших стихах, устами Беатриче, он опровергает это мнение как ошибочное (ср. Р. XXII, 139–141).

64. Восьмая твердь – небо звезд.

65-66. Многолики ‹…› количеством и качеством… – т. е. различны по количеству и качеству излучаемого света.

67-72. Смысл слов Беатриче: «Если бы количество и качество света зависели только от сравнительной плотности звезд, то свойство их влиять на землю оставалось бы одинаковым, хоть и делясь неравно между ними, т. е. проявляясь в разной степени. На самом же деле разные звезды обладают разными свойствами, а всякое различье свойств объясняется различьем их существенных начал. («Существенное начало», principium formalе – термин схоластической науки, означающий то образующее начало, которое придает телам их отличительные особенности и свойства, тогда как «вещественное начало», principium materiale, или материя, во всех телах одно и то же.) А по ответу, который дает Данте (ст. 59–60), выходит, что существенное начало – одно и то же для всех звезд, а именно: степень их плотности. Что противоречит разнообразию их свойств».

78. Листы – т. е. плотные и скважные слои вещества, подобные страницам в книге.

79. О первом – т. е. о скважности, проходящей местами насквозь через лунный шар.

83. Второе – т. е. то предположение, что в лунном шаре перемежаются плотные и скважные слои. Если окажется, что и в этом случае яркость лунного диска должна быть всюду одинаковой, то полностью опровергается мнение Данте, будто сила лунного света зависит от большей или меньшей плотности вещества.

87. Ее противность – т. е. плотность.

Дальше не пуская. – Возможно двоякое толкование этих слов: 1) преграждая распространение скважности вглубь; 2) преграждая путь «чуждому», т. е. солнечному лучу (ст. 88).

99. Чтобы твой взгляд оно меж них встречало – т. е. «чтобы третье зеркало, расположенное дальше от тебя, приходилось посредине между двумя первыми».

104. Далекий блеск – т. е. отблеск света в третьем, более отдаленном зеркале.

107. Основа снега – может быть понято двояко: 1) то, из чего образуется снег, т. е. вода; 2) то, на чем он покоится, т. е. почва.

109. Таков и ты… – избавленный от заблуждения.

112-114. Под небом, где Божественный покой – т. е. внутри неподвижного Эмпирея, объемлющего Вселенную, кружится тело некое, т. е. девятое небо, или Перводвигатель (см. примеч. Р. I, 76–77).

Дата добавления: 2015-09-29