Подобный жанр наилучшим, по нашему мнению, образом определил Л. Н. Гумилев. Это жанр трактата. Иногда этот жанр определяют как эссе. Я не вижу особой разницы между этими жанрами. Разве что трактат несколько более научен и целенаправлен. А эссе несколько более публицистично и многопланово. Но грань между ними весьма зыбкая.
Особенностями жанра является свободное оперирование информацией, б о льшая часть которой известна любому образованному человеку, а меньшая часть известна специалистам.
Принципиальная новизна выводов определяется не новизной информации, тем более не ее эксклюзивностью, а новым взглядом на соответствующие проблемы и широтой междисциплинарных обобщений.
В этом жанре плодотворно работали многие оригинальные русские мыслители. Мы уже упоминали Л. Н. Гумилева, который в конце 1970-х и в первой половине 1980-х годов был прямо-таки законодателем интеллектуальной моды у московской читающей публики. Однако мы можем напомнить более ранние и классические работы подобного жанра. Знаменитый основатель славянофильства А. С. Хомяков сформулировал основные постулаты своей идейной доктрины в трактате „Семирамида“.
Подобный подход по сути является строго научным, но без педантизма и академизма. Тем более, что академизм в научно-публицистических работах, а тем более в работах мировоззренческих, функционально излишен. Попытки оформить откровенные агитки в академичном стиле всегда вызывали у автора, профессионального ученого, откровенную улыбку. В данной ситуации эти попытки напоминают примитивное кривляние дилетантов.
Вместе с тем имеются отдельные моменты, взятые из самых последних научных исследований, которые в силу этого не могут быть широко известны, но без которых невозможно наше изложение. Эти моменты сопровождаются соответствующими ссылками в тексте.
Однако это довольно редкие исключения. А в остальном автору остается лишь уповать на доверие читателя. Ибо автор, хотя и эмоционально пристрастен, тем не менее, не нуждается в фальсификациях и передержках для доказательства своих идей.
Впрочем, отсутствие академизма не помешало моим предшественникам в жанре трактата быть интересными, занимательными, злободневными и научными одновременно.
Завершая освещение научных аспектов нашей книги, заметим, что автор является принципиальным противником новомодного поветрия отрицания ряда базовых научных доктрин. Под маской этакого научного модернизма на самом деле протаскивается все тот же ненавистный нам иррационализм.
Вдвойне противен он нам в исполнении недоучек и дилетантов. Поэтому мы остаемся приверженцами и эволюционизма, и материалистического подхода к явлениям реальности. Другое дело, что в книге используются последние модернизированные и уточненные концепции ряда „заслуженных“ научных учений. Того же эволюционизма, например.
В этой связи особо стоит отметить вопросы поведения сложных систем, в частности, проблемы смены состояний сложных систем, существования принципиальных границ предсказуемости и непредсказуемости их поведения, проблемы влияния малых воздействий на эволюцию сложных систем. Автор специализируется именно в этой области. Этим проблемам посвящена как минимум треть нашей докторской диссертации.
И именно поэтому автор является принципиальным противником модного ныне бездумного кривляния с бесконечным повтором заклинаний типа „Ах, синергетика!“, „Ах, бифуркации!“, „Ах, непредсказуемость!“, „Ах, хаос!“ в рассуждениях об эволюции и поведении биологических и социальных систем.
Как правило, „хаосом“ и „непредсказуемостью“ наукообразно прикрывают элементарное незнание и неумение строить соответствующие прогнозы. Автору знакомы эти спекуляции, как в науке, так и в идеологии. И я считаю большую их часть все тем же оправданием ненавистного мне иррационализма, а, в конечном счете, злобной тупости.
Да, тоннельные эффекты, эффекты при смене различных состояний очень интересны. Но они вполне рационально объяснимы. И, более того, в определенной степени прогнозируемы. Во всяком случае, прогнозируемы с той степенью точности, которая позволяет строить рациональные стратегии поведения заинтересованных сторон, вовлеченных в эти сложные процессы.
А это особенно важно в сфере политики и идеологии. Особенно при поиске „своих“.
В заключение автор благодарит всех, кто, так или иначе, помогал ему на разных этапах этой работы — Авдееву Ирину Борисовну, Авдеева Владимира Борисовича, Духовлинова Андрея Дмитриевича, Иванова Владимира Дмитриевича, Косолапова Игоря Анатольевича, Рохлина Льва Яковлевича, Севастьянова Александра Никитича, Стебелькова Владимира Альвиановича, Титова Михаила Михайловича.
Особую благодарность автор выражает Валерию Захаровичу Вдовенко, без поддержки которого было бы невозможным не только это издание, но и само написание данной книги.
ЧАСТЬ I. ЧЕЛОВЕК, ГОСУДАРСТВО,
ЦИВИЛИЗАЦИЯ И НАЦИЯ. РАЗВЕНЧАНИЕ
МИФОВ И ПОИСК ГАРМОНИИ
Глава 1. ЭКОЛОГИЯ АНТРОПОГЕНЕЗА
1. Рассуждение о методе, или почему экология
Употребление понятия „экология“ в последние десятилетия стало более распространенным. Оказалось, что спровоцированные ресурсным, энергетическим, демографическим и экологическим кризисом проблемы можно решить только в совокупности, в контексте общей эволюции биосферы и общества. Таким образом, из частной биологической науки о взаимоотношениях организмов и среды их обитания экология стала основой общенаучной методологии. Именно в такой трактовке употребляется сейчас термин „экология“, когда говорят об экологии культуры, экологии городов, астральной экологии и т.п.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 13 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |