- Меня выгнали за то, что я убил офицера, - сказал я, потирая отчего-то опять занывшую щеку.
Дылда врезал от души, не пожадничал.
- Вот как? – буднично поинтересовался он, выныривая из горловины майки. – Тот офицер угрожал твоей жизни?
Нет, пожалуй, жизни моей Перкс не угрожал.
- Нечаянно. Разозолился.
Дылда заправился и поднял глаза на меня:
- То есть, по-твоему, это нормально – душить всех, кто тебе не нравится?
Он говорил как-то слишком спокойно для человека, рядом с которым делаются подобные заявления. Впрочем, ему за последнее время довелось трижды наблюдать выхлесты моего проклятого «дара». С другой стороны – неужели ему совершенно начхать на собственную безопасность?..
- Иногда я не могу себя контролировать, - признание далось легко, наверное, потому, что я никогда и ни с кем не мог поговорить о таких вещах. Даже с Маем мы обсуждали только иное проявление моих способностей. Да он и не знал об обратной стороне.
- То есть в любой момент можно ожидать, что ты попытаешься меня убить?
Ага, ну вот и нормальная реакция. Только по виду не скажешь, будто дылда меня опасается. Я снова потер щеку. И усмехнулся:
- Боюсь, отсюда меня уже некуда выгонять. Разве что в космос.
Дылда пожал плечами и принялся заплетать свои патлы. Все-таки красивые у него волосы, хоть и непонятно, как они ему не мешают – при такой-то длине.
- В таком случае, тебе придется научиться себя контролировать.
- Семнадцать лет только этим и занимаюсь, - проворчал я.
Удивительный балбес, честное слово. Или настолько уверен, что конкретно с ним я не сделаю ничего ужасного?
- Плохо занимаешься, раз до сих пор не научился, - отрезал он, взглянув на меня.
Я не стал возражать - по большому счету, он ведь прав, - подошел к выданной мне странной грубой одежде и стал ее на себя натягивать, пытаясь на ходу постигнуть науку застегивания пуговиц - в Скайполе на форму крепят одежные клепки: и быстро, и удобно.
Научиться контролировать… Проще сказать, чем сделать.
Ну, про семнадцать я приврал, конечно – лет до четырех я даже не подозревал, что чем-то отличаюсь от других детей. Разве что ссадины и шишки заживали с потрясающей быстротой. И только после истории с крысой выяснилось, что я обладаю не совсем обычными способностями.
Мама тогда испугалась до истерики – до сих пор помню ее побелевшее лицо и то, как она прятала крысиный труп в своей сумочке, пока мы не нашли возможность убраться из гостиной Адмирала и она не избавилась от улики, спустив ее в утилизатор.
Нам повезло, что в тот момент мы остались одни. Адмирал вышел за угощением для меня, когда из дальнего угла комнаты на алый – так и стоит перед глазами – ковер выскочила громадная серая пакость с голым хвостом, а я, не задумываясь, с перепугу ее задушил. И только собирался разразиться страшным ревом, как к тушке подскочила мама, цапнула дохлятину за хвост, затолкала в сумочку – понятия не имею, как она в обморок при этом не грохнулась, всегда же боялась этих тварей до визга, - и ухватила меня за плечи:
- Молчи! – прошипела. А в глазах – темных и огромных – плескалось нечто такое, что я забыл, как дышать. – Молчи, Аденор!
Дальнейшее отложилось в памяти гораздо хуже, чем этот момент: мама с мертвой крысой в сумочке, ее натужная улыбка входящему Адмиралу и колючий комок страха в горле.
Не знаю, чего именно я боялся – вот такой вот мамы, Адмирала, пролить хоть слезинку из вытаращенных глаз или грядущего наказания…
Невен опять заставил меня есть эту их жидкую гадость.
Ну да, он прав – все то же самое, только без вкусовых добавок. Но от понимания эта слизь лучше не становилась. Захрустев невнятное ощущение во рту сладкими сухариками, я глотнул тоника и решил, что вполне готов. Невен, наверное, считал так же, поскольку встал, сказал:
- Пошли, - и направился к выходу из флата.
Я потопал следом.
Света снаружи оказалось достаточно много – почти как во флате. Вспоминая те коридоры, где мы лазали раньше, я думал, в Дубадаме везде сплошная экономия. Правда, смотреть все равно было не на что. Нет, перегородки оказались точно такие же – я для верности даже подошел и постучал по одной из них. Но вот на декор в нижнем уровне не тратились.
Судя по величине каморки Невена, не удивлюсь, если окажется, что какую-нибудь душевую или хозяйственную комнату в незапамятные времена переоборудовали под жилье. Видно, и правда у нижних проблемы с расселением. Никто ведь не предполагал, что с Базой случится беда, и в результате внутренних конфликтов в нижнюю сферу отправятся жить люди.
Смешно, но мне вдруг подумалось, что два дня назад я здешних обитателей не то что за людей не считал (мутанты – они мутанты и есть), а вообще о них не думал. Так, какое-то досадное безличное обстоятельство, мешающее нормально жить скайпольцам… А теперь вот даже с любовником дылды поссорился – вроде как, претендуя на высокое внимание одного из «обстоятельств»…
Я не удержался и фыркнул.
- Такой забавный бронелит? – звонко поинтересовались рядом.
Я вздрогнул, обернулся и пропал.
В нескольких шагах от меня стояло дивное видение в темно-синем балахоне, перевязанном поясом, из которого выглядывали голые руки. На ногах – такие же смешные ботинки, как у дылды. Густые золотистые волосы струились по плечам, лишь несколько прядок на висках подобраны, чтобы не мешались. А глаза… я таких никогда не видел – зеленее листвы деревьев в парке.
- Ты впервые встретил девушку, да? Или у вас наверху все такие дикие? – она перехватила поудобнее ворох тряпок, который несла, и улыбнулась. Ямочка, нарисовавшаяся на ее щеке, добила меня окончательно.
Отвести взгляд я не мог, выдавить хоть что-то – тоже. Поэтому стоял и угрюмо на нее таращился. Форменный идиот.
- Рада, - я вздрогнул, - может, ты уже пойдешь куда шла? – поблизости материализовался Невен, про которого я ухитрился совершенно забыть.
- Вообще-то, я шла к тебе, - она встряхнула волосами, переводя взгляд на него. – Надо отнести материал в мастерскую, и Грендель велел мне по пути тебя поторопить – у него скоро начнутся занятия, он хотел бы увидеть вас до них.
- Считай, поторопила. Уже идем.
Удивительно, как дылда мог так просто, даже небрежно с ней разговаривать?
- А еще я Лейна видела в столовой, и он...
- Давно? – дернувшись, тут же спросил Невен.
Понятно было, что девушку перед собой он уже почти и не замечает. Вот дурак-то – такую красоту игнорировать.
- Только что. И, думаю, еще какое-то время там проторчит. Он злится и мается, поэтому ввязался в Игру. Ты его чем-то обидел?
- Не твое дело, - буркнул дылда, и мне захотелось его немножко стукнуть. Совсем чуть-чуть – только для того, чтобы стал повежливее. Сильно бить – себе дороже…
- Было бы не мое – не спрашивала. Вы с ним ругаетесь, а достается мне. Не ты же ночуешь с ним в одном флате после ссоры.
Вот тебе и раз. Похоже, Лейн и есть психованный любовник дылды. Или обоих? Может, он везде успел? От подобной мысли стало как-то… неприятно.
- Мы сами разберемся, - нетерпеливо отмахнулся Невен и дернул меня за локоть. – Пошли.
Что за дурацкая привычка хватать руками живых людей!
Я высвободил локоть и зашагал рядом с внезапно заторопившимся дылдой. Но, отойдя, не утерпел и оглянулся. Светлое видение по имени Рада смотрело нам вслед. Она опять улыбнулась и даже подняла ладонь в прощальном жесте. А я не нашел ничего лучше, как просто скрыться за поворотом.
12.
Даже не знаю, что меня больше встревожило: расползающиеся по клану слухи об Аденоре или то, что Лейн ввязался в Игру. Опять ввязался. А мне казалось, он уже закончил с этими подростковыми приключениями.
Если бы я мог – я бы пошел сразу в столовую, взял Лейна за шкирку и вытряс бы из него эту дурь. Но нас ждал Грендель. Да еще мелкий прицепился с вопросами, на которые я вынужден был отвечать.
- Это кто?
- Кто? – я оглянулся убедиться, что он не отстает. – Рада? Сестра.
У него опять глаза стали, как фонарики.
- Твоя? Вы не похожи.
- Моя, - я притормозил, сообразив, что бегу по коридору. – И Лейна тоже. Ему по матери, мне по отцу.
- Это как?
- Как везде, - если бы я не чувствовал, что мелкий действительно не понимает, я бы разозлился. – Я у своей матери последний ребенок. А у отца, кроме меня, еще трое, в том числе и Рада. От матери Лейна. Когда он не у меня – живет с ними. Лейн, в смысле. А у вас что, как-то иначе? Или у каждого мужчины есть своя женщина?
- Нет, - Аденор запнулся. – Но у нас… У нас ценятся только старшие. И дети не живут вместе с матерями. Ну, с какого-то возраста.
- Бред, - решительно сказал я. – А помогать? Матери, сестрам и братьям? Вот если бы нам с мамой старшие не помогли, когда голод был…
Тут уже я замолчал. Не люблю вспоминать те времена и рассказывать об этом тоже не люблю. Стыдно.
За разговором я чуть не проскочил каюту Гренделя. Стукнул для приличия, и дверь тут же отъехала в сторону. А я вспомнил, что так и не выяснил у мелкого, куда делась рана на моей голове.
Грендель сидел в своем любимом кресле и задумчиво разглядывал экран визора, по которому ползали нарисованные человечки. Если бы мы в клане не знали, что дед так расслабляется и отдыхает перед вечерними занятиями с малышами, считали бы его ненормальным. Но мы давно привыкли к его странностям, так что я даже внимания не обратил на визги и вопли из визора.
- Дед, мы пришли.
- Слышу, - Грендель даже головы не повернул. – Подойди-ка сюда, Аденор Раду.
Мелкий помялся за моей спиной, чувствовалось, и очень отчетливо, что идти к Деду он не хочет. Но я сделал шаг в сторону и подтолкнул его в спину. Мелкий возмущенно фыркнул, передернул плечами, но двинулся вперед.
Я остался на пороге, разрываясь между желанием послушать, о чем они будут говорить, и не менее сильным желанием бежать в столовую к Лейну. Потому что этот дурачок мог в любую минуту отправиться вниз, в Лабиринт, а уж оттуда я его не вытащу никак, пока рында не пробьет.
К счастью, Грендель все же обратил на меня внимание. Всмотрелся в мое лицо и махнул сухой ладошкой:
- Иди уже. Одни глупости в голове.
С этим я мог бы и поспорить: Пространство свидетель, в отличие от многих, я Игрой никогда не увлекался, по шахтам без страховки ради дурного риска не лазал и вообще развлечений наших молодых и безголовых не одобряю. Нас и так слишком мало, чтобы попусту жизнью рисковать. Но вот Лейн…
Додумывал я уже в коридоре. А еще через какое-то время совершенно отвлекся, потому что мне навстречу из столовой вывалились два десятка юнцов – и Лейн среди них. Чуть ли не в обнимку с Дорсетом.
Ну естественно, куда же без этого… оголтелого.
Я остановился, ухватил Лейна за плечо и выдернул его из возбужденной кучи.
- Куда направился? В Лабиринт опять? Заняться больше нечем?
Они все очень сильно пахли – азартом, страхом, предвкушением, – но я сразу выделил Лейна и сосредоточился на нем. Обида всегда пахнет иначе.
Разумеется, Дорсет встрял раньше, чем Лейн успел открыть рот.
- У нас назначена Дуэль, Веник. Не вмешивайся.
Ненавижу, когда меня называют Веником. Невен или – для самых близких – Вен. И никак иначе.
- Хочешь об этом поговорить, Дорсет? – я посмотрел на него сверху вниз. Иногда это преимущество – вымахать на голову выше любого из клана. - Я готов. Как только у меня найдется для тебя свободное время.
Вот в этот момент Лейн, наконец, очухался, выкрутился из моих пальцев, развернулся и толкнул меня двумя руками в грудь.
- Твое какое дело? Куда хочу, туда и иду. А ты можешь дальше обниматься с этим верхним недоноском.
Мелочь вокруг заинтересованно замолчала. Еще бы – такая любопытная новость. А с новостями у нас не густо, какие могут быть новости в замкнутом пространстве? Лучше бы эти недоросли так занятиями интересовались. Или работой.
- Я ни с кем не обнимался, - сказал я, стараясь сохранять самообладание, хотя больше всего мне хотелось взять Лейна за шиворот и отвести в свою каюту. – Я случайно наткнулся на него в рейде. Парня собирались убить, но он сбежал. Он сейчас разговаривает с Гренделем. И, наверное, останется в нашем клане.
О том, что Аденор Раду останется не только в нашем клане, но и жить пока будет у меня, я говорить не стал. К тому же мелкий мог предпочесть общежитие, чему я бы не огорчился. Хлопот он мне за двое суток доставил немало.
- Лейн, - сказал я, надеясь, что в моем голосе не проскальзывает раздражение. – Пойдем ко мне и поговорим. Или ты собираешься выяснять отношения здесь, среди этих…
- У нас Игра! – снова встрял Дорсет. – Отыграет – и разбирайтесь хоть две рынды подряд.
- У вас Игра, - согласился я. – Но без Лейна. Грендель будет очень сердиться, если с будущим оператором синтеза в Лабиринте что-то случится. Ты Лейна у синтезатора заменишь, Дорсет?
- Побежишь дедушке доносить? – паршивец прищурился, и у меня возникло большое желание взять его за жидкую косичку и приложить курносым носом об стенку. – Ты же у него любимчик. Единственный мутант из двух десятков правнуков.
- Я с тобой и без Гренделя разобраться могу, - ответил я, чувствуя, как в груди закипает злость. – Тебе давно уже надо мозги на место поставить, Дорсет. За все твои выходки, и за то, что к Раде пристаешь, и за то, что мальчишек на глупости подбиваешь.
Я успел сделать пару шагов вперед, но на мне повис Лейн, а Дорсет, пока я отцеплял от себя любовника, отбежал в другой конец коридора.
- Ты не в том клане родился, - сказал я. – Тебе к Реттисси надо, Дорсет. Там любят пакостников.
Он еще выкрикнул мне в спину что-то об альбиносах-переростках, но я уже не слушал. Взял Лейна за кисть, отвернулся и пошел к себе. Не то чтобы мне было обидно...
Я и правда очень белокожий, даже по нашим меркам. Ультрафиолет моя кожа переносит плохо – малышей у нас два раза в день специальными лампами облучают, чтобы кости крепче были, а меня всю жизнь таблетками кормили, потому что под лампой я покрывался волдырями.
И волосы у меня неестественно белые. У Рады вот золотистые, у Лейна тоже, мама у меня… ну, мама седая, я ее другой не видел. Блич рыжий, Дорсет шатен. Светловолосых у нас много, но таких как я – больше нет. А глаза у меня слишком светлые, такие бледно-голубые, словно в ведро белил последнюю каплю чернил добавили.
Зато у меня нюх. Как совершенно правильно сказал Дорсет – я единственный унаследовал от Гренделя способности к телепатии. Конечно, до деда мне далеко. Он не просто чувствует – он еще и заставить может кого угодно что угодно делать. А я только ощущаю чужие эмоции. Но в рейдах это очень важно и очень нужно. И те, с кем я хожу наверх, плевать хотели на цвет моей кожи и моих волос.
Вот так я сам себя успокаивал, пока шел к каюте, крепко держа Лейна за руку, чтобы он снова к Дорсету не сбежал. Правда, он и не вырывался. Сопел только тихо, а у двери ткнулся мне носом куда-то в плечо. Я его обнял не глядя, прижал к себе.
- Не обижайся. Ну правда, куда я должен был парня девать? В душевую кабинку? Он в отключке был, когда мы спустились. В себя пришел только через две склянки.
- Он меня чуть не задушил, - обиженно пробормотал Лейн. – А ты сразу к нему кинулся. Что я должен был думать?
- Я просто растерялся, - честно ответил я и открыл дверь. – Побоялся, что пришиб, вот и кинулся. Ты-то дышал, я же слышал. И не лезь ты больше в Игру, я тебя прошу. Зачем тебе это надо? Ну я еще понимаю - малышня глупая, безголовая. Им друг перед другом выпендриться надо. Или Дорсет, у которого в мозгах больше одной мысли не помещается. А ты там что забыл, в Лабиринте? Опасно ведь и бессмысленно.
- Ты ничего не понимаешь! – Лейн зашел в каюту, придирчиво огляделся и уселся на кровать. – Это интересно. Азартно. Непредсказуемо. Когда лезешь в темноте по этим погнутым и покореженным фермам и не знаешь, какой ты – первый, последний или в серединке. Не все же могут как ты – рейд, поесть, поспать, потрахаться. Скучно.
Скучно ему…
Я после рейдов иногда еле до постели доползаю, особенно когда назад иду нагруженный, как робот-грузчик. Да с этими мешками еще вниз не прыгнешь, клетчатка не любит гравитационных рывков, приходится по лифтовой шахте спускаться. Или когда лежишь в какой-нибудь щели, согнувшись в три погибели, а за бронелитом – охрана Фатланда с излучателями. Или к плантациям ползешь, а обслуга полей в это время воздуходувки включает, тебя потоком от поверхности отрывает, и зацепиться не за что. А в конце трубы вентилятор на полную мощность работает, и лопасти у него острые, как ножи, за минуту в кашу изрубят. Да, очень скучно.
- Дурость это, - сказал я, чувствуя себя не двадцатипятилетним здоровым рейдером, а каким-то древним стариком вроде Гренделя. – И безответственность. И эгоизм. Если ты с ферм сорвешься и покалечишься, в синтезаторную придется нового человека брать. Отец на тебя столько сил угробил, все снова начинать?
- Да что ты все пугаешь,- Лейн вскочил. – У Дара, кроме меня, еще три полноценных оператора и шесть учеников. Есть кому заменить, если что. А тебе все равно? Вот тебе – все равно?
- Было бы все равно, - буркнул я, - плюнул бы и мимо прошел. И не связывался бы снова с Дорсетом.
Вот откуда в Лейне эта дурость? И ведь умница: все книги, какие в клане есть, прочитал, все сто восемь кодов к синтезаторам назубок знает, ночью разбуди – не открывая глаз любой наберет. Но вот как начал с четырнадцати лет в Лабиринт лазать, так до сих пор перестать не в состоянии. Кому и что доказывает – понять не могу.
Полгода назад мы так с ним и сошлись. Я пришел в столовую после рейда, уставший до такой степени, что спал на ходу. Сел за столик в углу, Тамир мне миску с кашей принес, тоник. А вокруг шум, гам, ор – в ушах звенит. Я особо не прислушивался – а к чему там прислушиваться-то? – но почувствовал сквозь волны чужих эмоций одну, очень мощную. Кто-то в этой толпе дико боялся. Так, что у меня голова заболела от напора.
Оказалось, Лейн. Он каким-то образом напросился в Дуэль с Дорсетом, отчаянно трусил, но вида не показывал. Хорохорился, нос задирал – мол, да я, да уже семь лет в Игре, да мне пространство по щиколотку, звезды по колено…
Я на него до этого никогда внимания не обращал – ну сводный брат Рады, ну отец о нем хорошо отзывается, мне-то что. А тут всмотрелся: смешной, маленький, вихрастый. Чем-то он меня зацепил тогда. То ли этой детскостью своей, то ли отчаянием, которое прятал за бравадой.
В общем, я его тогда точно таким же образом из столовой к себе увел, не слушая воплей Дорсета и его прилипал. И Лейн остался жить со мной. Просто взял и поселился. А я за полгода как-то очень привык к тому, что он часто спит у меня под боком, ждет из рейдов, рассказывает последние сплетни о кланах. Уютно мне с ним было и совсем не хотелось терять этот уют ради никому неизвестного парня сверху.
Я никогда не любил тратить слишком много слов на объяснения и доказательства. Поэтому сел на кровать, поймал бегающего передо мной Лейна за рукав, усадил к себе на колени, прижал покрепче.
Не знаю, чего он от меня ждал, каких слов. Но поцелуи его вполне успокоили.
Сказать Лейну, что парень сверху будет жить в моей каюте, я не успел. Мы слишком увлеклись – я расстегнул на нем комбинезон, стащил до пояса и уже предвкушал все остальное, когда на двери щелкнул фиксатор, и она отъехала в сторону.
- В следующий раз запоминай дорогу назад, Нор. Я не смогу каждый раз тебя провожать.
Вот несносная девчонка! Лучше бы она ему общие отсеки клана показала, а не сразу сюда привела. Да я и сам хорош – забыл замок закрыть.
Лейна сразу как заморозили. Он слез с моих коленей, снова надел на плечи лямки комбинезона, застегнулся, поправил одежду – так тщательно, словно на праздник клана собирался идти.
Аденор стоял в дверях, таращился на нас и краснел, словно девица. А Рада за его плечом хихикала. И – на мой взгляд – как-то слишком уж прижималась к мелкому грудью. Она с детства такая вредная, а выросла – еще вреднее стала. Хотя тому, что она раз за разом отшивает того же Дорсета, я, честно признаться, только рад. Не пара он ей. В голове сквозняк от вентилятора, делать ничего не умеет толком, зато в Игре первый.
- Ну, я пошел, - мертвым голосом сказал Лейн. – Как я понял, этот тут жить будет теперь. С тобой.
Я успел схватить его за руку.
- Погоди. Поговорить надо.
Очень меня бесило, что мелкий Аденор стоял с таким видом, точно оказался в загоне с крысами. У него на лице было написано, как ему все это противно, как он возмущен, и как низко мы все пали в его глазах. Хотя и до того невысоко стояли. Что с нас взять, с мутантов нижних.
Причем я очень хорошо чувствовал: на самом-то деле он в смятении, что бы ни пытался при этом изобразить. Там была такая куча эмоций, что я даже не стал разбираться, в чем дело - оно мне надо? Да и разозлился, откровенно говоря. Только уловил, как все остальное очень быстро подавила непонятная мне обида.
- О чем? – все тем же замороженным голосом спросил Лейн. – О нем, что ли? Не хочу я о нем разговаривать.
- Придется, - хмуро ответил я. – Иначе мы все это добро будем еще долго разгребать. Он действительно поживет пока у меня. Недолго, я надеюсь. Пока не привыкнет. А потом куда-нибудь переберется.
- Я бы уже сегодня перебрался, - заявил от двери мелкий. – Но ваш Грендель велел передать, чтобы ты за мной присматривал. Учти, что я этого хочу так же, как ты. Поэтому постараюсь как можно быстрее освоиться и отселиться отсюда. Подальше.
Рада опять захихикала, и у меня руки зачесались кинуть в нее чем-нибудь. От Аденора сквозило таким ледяным негодованием, что мне показалось – температура в каюте градуса на два упала. Ну, дед, дал ты мне поручение, спасибо. Я бы еще согласился на то, что мелкий у меня поживет пару дней. Но с чего я должен за ним еще и присматривать? Только потому, что вытащил его сверху?
- Знаешь, - неожиданно сказал Лейн. – А вот теперь я верю, что он тебе нахрен не нужен. Видел бы ты свое лицо, Вен.
Он выдернул запястье из моих пальцев и пошел к двери. Аденор посторонился, пропуская его. Уже за порогом Лейн обернулся.
- Не дергайся. Не пойду я в Лабиринт. К себе пойду. У тебя и без меня забот на ближайшие дни хватит… с этим.
Я угрюмо смотрел ему вслед. Нет, если Лейн сказал, что в Лабиринт не пойдет – значит, не пойдет. Но он очень хорошо умеет обижаться – долго и со вкусом. И неважно, что я тут ни при делах, что мне Грендель поручил. Я виноват уже в том, что привел сюда мелкого. Вот теперь и расхлебываю эту кашу.
Когда ушла Рада, я не заметил. Она хоть и любопытная, но у нее много дел в мастерской, некогда под дверями торчать. А мелкий с независимым видом сел на стул, сложил перед собой руки и с вызовом уставился на меня.
Я устало вздохнул и завалился на постель, уставившись в осточертевший за много лет потолок.
13.
Невен уснул совершенно внезапно. Вот только что лежал – злой, взъерошенный, наверное, еще возбужденный, и пытался взглядом просверлить потолок, а вот уже и засопел совершенно по-детски, и, за неимением никого другого, облапил подушку своими огромными ручищами. А я тихо встал, пошел в ионную кабинку и разделся – очень меня эта их грубая одежда раздражала. В паху, подмышками и в районе лопаток уже довольно чувствительно саднило – натер я там, что ли?..
Я забрался в душ, помылся (что при столь малом количестве воды можно считать подвигом), поискал по полкам какой-нибудь смягчающий лосьон, ожидаемо ничего не нашел и плюнул – в общем-то, жить все равно стало легче. Я даже нормально влез в трусы – не нырять же под бок к дылде голым, верно? Но представлять, как завтра опять придется натягивать на себя эти ужасающие штаны и рубаху, мне совершенно не хотелось.
Кстати об одежде. Я снял вещи с крючка, подумал-подумал и понес в спальню – черт знает, как у них тут с новыми комплектами, но, судя по тому, что я видел – негусто. Вряд ли нижние так уж бездумно каждый день отправляют в утилизатор ношеное.
Поймав себя на подобной бережливости, даже усмехнулся: еще немного, и я начну заботиться о благе и процветании Дубадама, раз уже начал задумываться об их ресурсах.
Впрочем, судя по всему, мне и правда предстоит тут прожить продолжительное время, если я по-настоящему не хочу отправиться в космос без шлюпки и скафандра. Грендель ясно дал понять, что остаться в клане я смогу только если начну приносить какую-то пользу.
- Ты ведь можешь лечить, мальчик, - напомнил он, - я видел. Это очень ценная способность.
- У меня далеко не каждый раз получается, - возразил я. – Так же, как и убивать.
- Неудивительно. Тебя ведь никто не учил, не правда ли? – он откинулся в кресле. На этот раз старик не сверлил меня глазами, но нажим я ощущал и едва преодолевал желание втянуть голову в плечи. – Скорее, твой дар старались скрыть, подавить. Если бы он проявился раньше – ты бы давно оказался у нас. Наверху не жалуют мутантов. Значит, до какого-то времени твой дар заставляли спать. Я помогу тебе с ним справиться, а ты станешь помогать моему клану.
Оно все-таки прозвучало – это страшное слово. Мутант. Я – мутант. Я такой же, как они. И если бы не усилия мамы, давно уже валандался здесь, в грязи и отбросах, и считал это нормальным…
Тогда, в каюте у Гренделя, на меня сразу волной накатил страх, что ли.
А вот теперь, стоя в трусах перед креслом, на котором аккуратно складывал выделенную мне одежду, я трезво размышлял, что, может, оно было бы и лучше.
Потому как выросший в нищете, привыкший к едва писающей из крана воде, к невкусной пище, к плохому освещению и отсутствию лифтов, проведший жизнь среди безумных стариков со страшными глазами, обожающих мультики, среди девушек в мешковинах с кипами грубой ткани в руках, среди белобрысых лапающих тебя дылд, которых слово «голод» заставляет напряженно замолкать, и их истерящих на пустом месте любовников, играющих в какие-то опасные Игры, среди отморозков, готовых продать тебя за несколько приличных тряпок, я бы ничего не замечал. Не мучился и не сравнивал – мне бы просто не с чем было сравнить. Я бы знал свое место и никогда не слышал, как тот, кто называл меня «сынком», отправляет на верную смерть.
Не ваша вина, Адмирал, что смерть все-таки оказалась не такой уж верной особой. Вот он – сопящий в обнимку с подушкой дылда - заставил ее изменить.
Я посмотрел на Невена и ощутил в груди тепло – примерно такое же чувство у меня возникало и рядом с Маем, и рядом с Крисом… Совершенно чужой мне человек, при этом довольно грубый и бесцеремонный, который полчаса назад ясно дал понять, насколько я ему в тягость, меньше чем за двое суток встал на одну ступень с дорогими мне людьми. Не вязалось это ни с чем – ни с моим характером, ни с привычками, ни с выработанной практикой ко всему подходить прежде всего рассудочно. Но утренний инцидент без всяких слов подтвердил – все именно так. Сколько бы я ни пытался спорить с самим собой, факт оставался фактом: я вылечил Невена.
Не удивлюсь, если Грендель именно поэтому поручил меня ему – старикан он хитрый и умный. Отмолчаться не получилось, а додумать он сумел без проблем.
- Дело не только в том, что меня не учили, - рот раскрывался сам, ему невыносимо хотелось разболтать всю правду. – Эмоции. Я должен испытывать к человеку… симпатию. Тогда я могу его лечить.
Предводитель Клана бросил на меня пытливый взгляд и сказал, как отрезал:
- Глупости! Если есть дар – ты сможешь им управлять сознательно. Без всяких там… эмоций, - он явно передразнил мое замешательство. - К третьей утренней склянке чтоб был у меня, начнем разбираться с твоими способностями. А сейчас брысь отсюда, у меня осталось совсем мало времени перед началом занятия. И скажи Невену, что я поручаю тебя ему, пусть помогает осваиваться, - и он снова откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и максимально расслабился. Медитировал, что ли?
А я, послушно перебирая ногами, вымелся в коридор, и только тут меня отпустило. Да так отпустило, что пришлось к стенке привалиться – аж шатнуло, а с плеч словно камень свалился. Вот ведь чертов дед! И мне к нему каждый день ходить, пока лекарем не стану, что ли? И каждый день чувствовать себя так, точно всю ночь клетчатку грузил?
- Эй, дикий, с тобой все в порядке?
Я дернулся и отлепился от стены.
Интересно, она под дверями ждала?
Я опять обреченно и молча на нее уставился – все-таки Рада была фантастически красива, а я никогда не умел толком вести беседы с женщинами.
- Кажется, ты еще и немой, да?
Я отрицательно помотал головой.
Ее обнаженные – Великое Пространство, обнаженные! – руки сводили меня с ума. Почему-то видеть эти аккуратные кисти, локотки, плечи казалось ужасно интимным. Наши женщины всегда прятали руки в рукавах, а ноги – в длинных подолах. Взгляду оставалось доступно лишь лицо.
Конечно, ни одна не оставалась одетой за закрытыми дверями флата, если вступала туда с мужчиной. Но в иной обстановке никто не демонстрировал себя. Даже мама никогда не переодевалась при нас. То есть время от времени я видел ее тело - когда лечил спину, да и то сквозь рубашку, - но это же не в счет.
Я и мужских-то обнаженных тел, честно говоря, давно не помню. Разве что на подготовительных курсах – там у нас была общая раздевалка перед душевой, откуда мы в трусах разбредались по кабинкам. А в Школе у каждого во флате имелась собственная ванная. И эта откровенность Рады, она… ну да, заводила, чего скрывать.
Рада подошла ближе, снова улыбнулась, и опять расцвела эта ее потрясающая ямочка на щеке. И глаза… Я такого открытого, такого сияющего выражения отродясь не видел. Если сравнивать с вечно недовольным и капризным лицом Аделины, то моя скайпольская пассия и впрямь сейчас казалась манерной куклой.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |