«Да все на лбу написано, по глазам видно, и губы разнесло», — подумал он, а потом с ужасом увидел на шее Коула красное, с багровыми точками пятно. Оно было прямо под ухом, почти в ямке за ним.
«Когда успел-то?!» — Якоб уже сам не помнил, как присосался к шее, перестав терзать губы, когда прижимал Коула к себе обеими руками.
-Закрой как-нибудь, — попросил он, передернувшись и поведя плечами.
Коул вздохнул с понимающей интонацией, повернулся к зеркалу так, чтобы посмотреть на след. В мозгах у него взрывались фейерверки торжества. Но нужно было строить равнодушие.
-Да ладно, всем пофиг. В школе подумают, что девчонка поставила. Хоть неудачником меня считать не будут. А кто подумает, что не девчонка... Ну, я здесь всего второй день, надо искать, с кем развлечься.
Эта фраза сработала странно. У Якоба в мыслях опять пронеслось все-все-все, и он нагло сгреб оставшиеся презервативы, убрал их в карман брюк.
-Не понял, — Коул поднял брови.
-Тебе они понадобятся только со мной, — прищурившись, сообщил Якоб низким, рокочущим голосом.
«И хрена ли я раньше не замечал, что у него такой голос... Просто р-р-р...» — Коул неуверенно, шокированно улыбнулся.
-Да ладно?
-Если очень захочется, дашь кому-нибудь так. Тебе же запросто.
-Ни за что, — Коул брезгливо поморщился, не восприняв попытку задеть всерьез.
-Вот и замечательно, — Якоб перестал на него смотреть и обратил внимание на машину. Осмотрел все, проверяя, не осталось ли компромата, вроде бюстгальтера.
С Коулом об этом, слава богу, беспокоиться не приходилось. Окно со стороны водителя теперь прочно ассоциировалось с выброшенным в куст презервативом, и на него Якоб тоже старался не смотреть. Он сдал немного назад, остановился перед парадным входом в школу и по-отцовски уточнил.
-Ты точно в таком виде пойдешь туда? Уже все равно пропустил первый урок.
-Ты лучше о себе беспокойся, мистер Дюнсте, — с саракзмом отозвался Коул. — У тебя брюки вообще не в кондиции, вид вообще потрепанный, а в кармане ворох резинок. Удачи тебе на работе.
-У меня в кабинете есть сменный костюм, — огрызнулся Якоб, потянулся к пассажирской двери, открыл ее, но замер, чтобы настойчиво прихватить губами распухшие и покусанные губы Коула. Тот кротко ответил чмоком, а потом выпал из машины, прижимая к себе сумку, и пошел к крыльцу.
Якоб смотрел ему вслед, так и держась за ручку открытой двери, полулежа на пассажирском сидении.
-Самое время застрелиться, — сообщил он сам себе, захлопнул дверь и решил временно забыть о случившемся.
* * *
Коул немного не понял, почему компания «крутых» от него шарахалась. Люк, Пэтти, Блаз и сам Дин, чье лицо выглядело довольно красочно, просто не приближались к новенькому. Они смотрели на него в упор, тем самым провоцируя остальных тоже смотреть. Но никаких попыток прицепиться, задеть словом или делом, уколоть не было.
Коул растерялся, что с ним случалось очень редко. За школьные годы он вообще привык ко всему быть готовым, не слишком надеяться на успех и удачу, не слишком расстраиваться из-за проблем и унижений. Но как вести себя, когда все смотрят и молчат?
Вчера к нему многие пытались привязаться, эта четверка нагло лезла разбираться, некоторые пытались заговорить вполне дружелюбно. Но сегодня ему все будто объявили бойкот, даже учителя.
Три урока он пережил в полной тишине, сидя за задней партой, думая о том, что случилось в машине. Но на главной перемене эти мысли выветрились, всерьез он Якоба не воспринимал, как и Лиза. К сожалению, в этом он унаследовал ее склонность брать от людей все, что хочется, не заботясь о последствиях.
-Здравствуй, — улыбнулась ему вчерашняя учительница, поправляя свои дурацкие очки. Коул застыл в самом углу, возле двери в кафетерий, потому что на него смотрели сразу все. Смотрели из-за плеча, косились, но ощущение взглядов убивало. Учительница же посмотрела на огромный зал, увидела веселых дружков и Дина с забинтованным запястьем, с пластырями на лице и разлившимися по физиономии синяками. — Не переживай, зайчонок, всех новичков мучают. Они перестанут, — с характерной для опытных преподавателей нежностью ободрила она Коула и похлопала по плечу.
«Они перестанут. Когда появится другой новичок. А я тот еще зайчонок. Кролик, можно сказать», — подумал Коул о своем поступке. Ему стало стыдно за поведение в машине.
Более того, он не знал, как теперь посмотрит в глаза не только Якобу, но и матери. Давным-давно он боялся Лизу, потом он любил ее, затем презирал, позже страстно ненавидел, а к моменту их брака с Якобом он ее просто игнорировал. У них бывали приступы каких-то отношений и эмоций, но в основном они жили автономно друг от друга. И ему никогда не было стыдно перед ней, он ни разу не чувствовал свою вину. Теперь же ему было хуже некуда. И он испортил отношения с отчимом, которые должны были идти так, как идут в обычных семьях.
«Господи, я клинический придурок», — на Коула навалилось все сразу: стыд, муки совести, ощущение позора за то, что делал все это, что Якоб видел его без одежды, что он трогал его и более того... «Он же пытался нормально себя вести. Ясен хрен, что ему не шестьдесят лет, он нифига еще не старый. Но он же старался быть даже папашей».
Коул подумал, что у него теперь три варианта — либо сознаться во всем Лизе, либо повеситься, либо уйти из дома и никогда не возвращаться.
— Что с ним? — Люк не понял, ткнул Петера в бок. Тот устало прищурился.
Понятия не имею, пойди и спроси.
-Да ну его, — брыкнулся младшенький, растеряв весь свой гонор и всю смелость. — Невменяемый педик.
-Может, ему стыдно за вчерашнее, — уныло предположил Петер.
-Ага, как же, — Дин мрачно перебил его, хотя тощий еще что-то собирался сказать. Дин вообще не понял, почему новенький, поговорив с полюбившейся ему учительницей, вдруг привалился спиной к стене, закрыл лицо рукой и стоял так, явно о чем-то задумавшись.
-Он сегодня как-то по-другому выглядит, — заметил Блаз, молчавший до сих пор и задумчиво ковырявший ногтем среднего пальца большой палец.
-Да ладно, — сострил Петер. — Наверное, потому что на нем другие шмотки, и патлы он завязал.
-Да нет, реально не так, — заметил Дин. Оцарапанная рука и почти вывихнутое запястье жутко болели, лицо горело, но не так сильно, как вчера. — Хрена ли он так удивляется целый день? У него амнезия, что ли?
-Я не удивлюсь, — закатил глаза Пэтти. — Ты видел, как его вчера понесло?
-Псих, — согласился Люк вместо Дина. Блаз вообще никак не мог выбросить из головы внезапно озверевшего новичка. Он сначала так мило пытался решить все разговором, но когда Дин пытался притопить его в унитазе, на новенького Дюнсте что-то нашло. Он не только разодрал ногтями державшие его руки, он еще и бросился на Дина, как дикий кот. Люк бросился было за дверь, но Пэтти его удержал, чтобы никто из оставшихся в школе учителей не услышал воплей и не пришел разбираться.
Оставаться в субботу наказанными на несколько часов жутко не хотелось. А Блаз тем временем пытался оттащить новичка от заводилы, который просто опешил и не успевал отбиваться, только матерился. Обезумевший, встрепанный и злой, как легион демонов, гот толкнул его на раковины, так что рукой Дин заехал в грязную воду. Ну а потом началось совсем зверство. Дин сам не мог до сих пор объяснить, почему такой сильный парень, как он, занимавшийся спортом в любом случае больше, чем Сумире, не смог дать ему сдачи и даже отпор. Почему он позволил схватить себя за волосы и несколько раз приложить лицом о ржавый вентиль крана, а потом окунуть в раковину. Дин убежал, а бешеный новичок еще пытался затащить красавчика Блаза в кабинку и окунуть его в унитаз. «Повстанец» вырывался, как мог, упираясь ногами в остроносые сапоги новичка, а потом брыкнулся, рявкнул: «Не лезь ко мне!» и убежал за остальными.
И вот теперь этот новичок снова делал глупые глаза и вполне искренне удивлялся общему бойкоту.
-Ой, блин, он сюда идет, — Люк выпалил это довольно громко, а глаза его округлились от настоящей паники. Он понятия не имел, что делать, увидев невысокого, в общем-то, худого новичка в его черной одежде, с его черной косой, с его косыми глазами и странным выражением лица. Вся компания не могла понять, что это за выражение — издевка, сарказм, злоба? Коул переводил взгляд медленно, мягко, нежно, зато ухмылка была острой.
-Привет, — он широко улыбнулся, продемонстрировав брекеты. Он даже изобразил паиньку, убрав руки за спину, сцепив их в замок и наклонившись к Дину с таким дружелюбным видом, что того перекосило. Пэтти с Блазом переглянулись поверх головы заводилы, а потом недоуменно уставились на новенького.
«Ну, вряд ли эти козлы опять полезут после вчерашнего», — понадеялся Коул, помня о жутких трупных руках, вылезавших из раковины. «Так что надо с ними разобраться, пока бояться не перестали. Пусть сворачивают бойкот, у меня и без того полный анал в жизни».
-Я хотел спросить... Вы не знаете, почему все на меня смотрят и никто со мной не разговаривает?
-Сходи, в зеркало посмотрись, — вякнул Люк и машинально спрятался за спину Пэтти. Тот побелел, когда Коул посмотрел на него.
-А давайте не будем ссориться? Я правда не хотел, чтобы так получилось. Не сильно болит? — он заботливо посмотрел на Дина. Тот онемел от возмущения, выгнул бровь, приоткрыл рот, но сказать ничего не смог. — Правда, в этом же никто не виноват, так вышло.
Все четверо смотрели абсолютно квадратными глазами, а Коул разошелся, поняв, что на него теперь точно смотрит весь зал. Но смотрели уже открыто, нагло, практически в восторге от того, что новенький разговаривал с крутой компанией.
-Я не понял, он серьезно? — Дин сделал вид, что перед ним никого нет, просто пустое место, и посмотрел на Пэтти. Тот пожал плечами и снова уставился на Коула.
-«Так получилось»? — переспросил он.
Коул не понял.
-Ну, да. Давайте забудем об этом. Сам знаю, вы охренели, но я тоже без понятия, как это все объяснить. Давайте не будем зацикливаться и начнем все сначала?
У Люка отвисла челюсть.
-Сумире Дюнсте. Очень приятно, надеюсь, мы больше не будем ссориться, и между нами не будет никаких разногласий, — Коул оборзел и протянул руку вперед, но не для рукопожатия, а прямо под нос Дину. У того ноздри раздулись, глаза прищурились, а сам он оскалился, втягивая сквозь стиснутые зубы воздух от возмущения. Но он ничего не успел сказать, глядя на бледные, с темными суставами пальцы, неаккуратно накрашенные черным лаком. Коул засмеялся и повернул кисть боком, коснулся его лица.
Вся троица смотрела на это, как на укрощение льва. Или на общение психиатра к больным. В первом варианте новенький был, безусловно, дрессировщиком-камикадзе, но во втором — неизлечимо больным.
-Я пошутил, я же не совсем псих, — объяснил Коул, погладив пальцами багровый синяк на скуле заводилы. Тот вблизи уже не казался таким мерзким, как вчера. То есть, это было очень странно, ведь вчера его лицо было в порядке, но казалось таким некрасивым. А сейчас Коула пробрал трепет от взгляда, он заметил, что глаза у Дина необычного, хамелеонового цвета, что ресницы темно-русые, как и волосы, что они длинные и дают тень. Взгляд такой тяжелый, мрачный, губы сжаты в нитку, а выражение лица демонстрирует ненависть.
Блаз с Пэтти опять переглянулись, обменявшись взглядами «Не совсем псих? Он что-то путает».
Дин сглотнул, передернулся и сделал шаг вперед. Челюсть его двинулась, а на губах вдруг появилась улыбка, полная сарказма.
-Слушай, псих. Я не знаю, что там у тебя с головой, и как часто тебя по ней били в детстве... Но я тебя уверяю, в следующий раз я тебя просто убью, а не буду тупить. И очень советую не лезть ко мне. И к нему тоже, — он повел плечом в сторону Блаза.
Коул, так и стоявший на своем месте, уже опустивший руку, почувствовал нереальное.
«Наверное, Якоб был прав. Я озабоченный, меня все возбуждает. Что угодно. Мне все нравится», — он мысленно вздохнул, наяву видя в злом выражении лица Дина только привлекательные черты. И он был так близко, что явственно чувствовался запах его тела и одеколона. Он так наклонился, проговаривая свою речь четко Коулу в ухо, что у того по спине побежали мурашки.
«Знал бы ты, что я сегодня вытворял перед школой», — подумал он.
-Это он так сказал? — Коул посмотрел на Блаза сам, через плечо Дина. Тот промолчал, глядя на него равнодушно.
-Это я так сказал. Подойдешь — пожалеешь, — пообещал Дин, но потом ухмыльнулся. — Эй, Соммерс. Я забыл спросить твое мнение. Впрочем, как обычно. Может, ты не согласен со мной? Сильно хочешь, чтобы это пугало к тебе лезло?
-Не особо, — Блаз пожал плечами. Пэтти взглянул на новенького с жалостью, уже поверив за два дня, что он нетрадиционной ориентации и запал на Блаза.
-Ну и ладно. Тогда я принимаю твое предложение, — Коул выкрутился, задавив в себе желание разреветься и убежать оплакивать свои разбитые мечты.
-Что...Какое нахрен предложение?! — Дин просто уже устал с ним разговаривать, чувствуя, что постоянно балансирует на грани победы и поражения. С новеньким было так сложно говорить, потому что он понятия не имел, что этот псих ответит в следующий момент.
-Ты вчера предлагал стать ТВОЕЙ подружкой, — Коул улыбнулся.
-Ха-ха, очень смешно, — отреагировал Люк быстрее всех, оценив юмор новичка. Правда он не учел, что увиденное ими и увиденное Коулом в школьном туалете различалось почти полностью.
-Пошел ты, бешеный, — Дин отпихнул его, сделал шаг вперед, вся компания двинулась за ним, уже сделала еще пару шагов, как заводила остановился. Все обернулись, и вся столовая застыла, таращась на него. Коул так и стоял, повернувшись теперь уже спиной к окну, перед которым они стояли, протянув руку и схватившись ей за руку Дина. Тот просто отвел ее назад, пока шагал, но Коул уже вцепился, а потом взял ее и второй рукой. Он наклонил голову, глядя на избитого спортсмена исподлобья, но шаловливо улыбаясь при этом.
-Какого хрена ты... — Дин начал беситься, дернул рукой, отбирая ее у психованного новичка. Но Коул быстро шагнул и схватил его за локоть, взял под руку, практически прижался и положил голову Дину на плечо.
-Я с вами пойду.
-Чего?! — Люк возмутился больше всех. Он так долго добивался, чтобы его взяли в компанию, так долго был мальчиком-на-побегушках, что подобная наглость просто убивала.
-Ошибаешься, — с сарказмом ответил Дин. Но Коул не отодвинулся, он прикусил губу и постарался как можно более интригующим голосом сказать.
-Ты же не пробовал. Может, тебе со мной понравится больше, чем таскаться с друзьями, как лох. В конце концов, со мной интереснее.
Дин застыл, попавшись, влившись в эти волны феромонов и тоже начав их излучать.
«Ну... Я же сам нарвался, в конце концов. Было бы куда тупее, если бы он не сопротивлялся. А это даже круто, что он такой безобидный на вид, а на самом деле...» — Дин сам оправдал то, что даже проиграв в драке, решил сдаться на милость победителя и взять его не только в компанию, но и в подружки.
-Ладно.
-Что?! — Пэтти выпалил, а Блаз сдержался.
«Совсем двинулся. Он реально больной. Он не просто псих-псих, он реально психически неадекватный, он вообще не в себе был вчера, он не врубался, что делал, я же помню», — красавчик думал сам себе что-то свое, шагая позади всех. Люк бежал перед Пэтти, тот таращился на Дина, а он пытался объяснить все тихо.
-Не липни ко мне, — он отмахнулся от Коула, но тот со змеиной улыбкой сначала отошел на пару шагов, потом приблизился на шаг, затем «случайно» засунул в карман джинсов Дина указательный палец... Через минуту в карман залезла и вся его ладонь, а Дин подавился словами, когда его дернули к себе. Коул шепотом решил уточнить.
-И с друзьями нельзя побыть наедине, а с подружкой можно.
Дин хмыкнул и снова отпихнул его.
-Не хочется. Нет настроения.
«Это ты пока так говоришь. Вот увидишь, еще за уши не оторвать будет», — подумал Коул про себя, ощущая внутри, в районе солнечного сплетения какую-то ледяную волну силы. Уверенность в себе, подстегнутая победой на публике, перед всей школой, распирала и провоцировала на новые подвиги. Мысли о грядущих проблемах дома на какое-то время отступили, и Коул сделал вид, что не заметил проскользнувшую в отражении двери завуча тень. Теперь уже не четверо, а пятеро «друзей» тащились по коридору заниматься обычной ерундой, а Дин думал над тем, что же ему делать с неожиданным подарком судьбы. И он сомневался, не был ли этот подарок на самом деле пинком.
Глава 4.
Коул заметил, как его раздражала собственная неспособность наслаждаться моментом. Находясь в школе, он думал о проблемах, ждущих дома. Явившись же на порог дома, он не мог отделаться от мыслей о Дине и его дружках. Особенно, о Блазе, который смотрел на него как-то странно, без симпатии, но с подозрением.
«Так. Перед телевизором никого нет, значит, Лиза не дома. Якоб...» — Коул привычным жестом вытащил телефон из кармана, посмотрел на время. «Якоб тоже должен быть еще на работе, я сегодня не так уж и поздно».
Он хотел бегом, чтобы не успеть разволноваться, пролететь мимо арки в кухню, но чуть не споткнулся от нежного голоса.
-О, вот ты и вернулся. Обедать будешь? — улыбнулась Лиза, не оборачиваясь, чем-то громыхая.
Коул решил, что у него галлюцинации. Такие фразы он раньше слышал только в кино. Более того, одетую в светлое, аккуратно причесанную и практически не накрашенную мать он вообще никогда не видел.
-Ты дома, — выдал он почти возмущенно.
-Да, — с безумно выразительным удивлением согласилась она. — А где еще мне быть? Я же не работаю. Где мне еще быть?
«Она повторила дважды. Хреновый знак».
-Так ты будешь обедать?
-Обедать?..
-Да, у нас сегодня...Суп, — выдала Лиза, все же повернувшись к нему лицом, открыв большую кастрюлю и заглянув в нее.
«СУП?!» — Коул просто остолбенел. «Она вообще никогда не умела готовить. Тем более, суп».
-А что за удивление? — голос вдруг стал привычным, хрипловатым и мрачным. — Тебе что-то не нравится?
-Все зашибись, — со здоровой долей сарказма и брезгливости ответил Коул, все же заходя на кухню, ставя сумку на пол возле стула и садясь за небольшой стол. В столовую идти было просто лень.
Лиза щедро плеснула в тарелку чего-то серо-зеленого, грохнула эту тарелку посреди стола и сразу отошла. Она скрестила руки под грудью, привалилась к краю столешницы и мрачно на Коула уставилась.
-И какой...Это суп? — уточнил он, взявшись за края тарелки пальцами и подтащив ее к себе, взяв ложку.
-Вкусный, — так же мрачно, как до этого, ответила заботливая мать.
После первой ложки Коула мысленно перекосило, потому что суп остыл, был чуть теплым, жир застывал и ощущался на языке, а соли этот суп вообще никогда не видал.
-Как тебе? — сразу спросила Лиза.
-Класс, — выдал он тихо-тихо, послушно, стараясь избавиться от мерзкого вкуса, постоянно сглатывая слюну.
«Черт, она же старалась. А я и так полное чмо, еще и выделываюсь. Странно, что она дома, могла где-то шляться, а она время на супы тратит... Я — неблагодарная тварь. Окей, надо исправлять».
Он насильно затолкал в себя еще несколько ложек, а Лиза мрачнела все сильнее.
«Это же насколько виноватым себя чувствует эта падаль, что спокойно глотает эту дрянь», — подумала она. Суп нарочно был сварен хуже некуда, чтобы проверить, возмутится Коул или нет. Судя по его поведению, догадки Лизы были вполне оправданными подозрениями, а не просто догадками. И Якоб начал ругаться по телефону не просто так, внезапно позвонив и сказав, что если не застанет ее дома с приготовленным обедом-ужином, он начнет разбираться уже всерьез, где она целыми днями шляется. Лиза опешила от такого напора. Якоб совсем не выглядел решительным и, тем более, тираном, но оказался тем еще психом. И если с утра он таким не был, а после поездки с Коулом в его школу вдруг стал... Виноват был Коул. А что он мог сделать? Откуда Якоб узнал про измену, про то, что Лиза считала и называла его за глаза импотентом и тряпкой? Конечно, об этом мог сказать только Коул. А с чего бы вдруг ему такое говорить?
Лиза своего сына слишком хорошо знала, чтобы понять причину и обстоятельства, при которых он начал нести подобную чушь. И сейчас Коул невольно подтверждал свою вину.
-Добавки? — уточнила Лиза мстительно. Коул заподозрил неладное.
-Нет, спасибо. Мне хватит, — он собрался уже встать из-за стола, как мать внезапно метнулась вперед и ударила обеими руками по столу.
-Сидеть.
Коул примерз к месту, вжавшись в спинку стула.
-Ты не хочешь сказать мне, откуда Якоб узнал, что я называла его импотентом?..
-Понятия не имею, — Коул пожал плечами. — Может, услышал, как ты говорила по телефону?
-Ты считаешь меня такой тупой? Я, по-твоему, действительно могу говорить практически при нем о нем же?
-Может, ты была не в себе тогда, — Коул не удержался. Каждый раз, когда Лиза пыталась повесить на него чувство вины, в нем поднималась волна ужасного гнева. Он был обижен на нее за все, что было в его детстве. И Лиза, по его мнению, прав винить его в чем-либо не имела.
-Повтори, что ты сказал, козявка...
-Ты была пьяная в задницу, — мрачно ответил он, уставившись исподлобья на «любимую» мать. — Ты и сейчас, стопудово, прячешь где-нибудь виски или коньяк.
-Ах ты выродок... Как ты разговариваешь с матерью?!
-Ты мне запретила тебя звать матерью, забыла?! Ты никто тут! Лиза и все, ничтожество, хоть и строишь из себя не пойми что! Жри сама свои чертовы помои! — Коул вскочил, отшвырнув от себя полупустую тарелку, так что она заскользила по столу и упала на пол.
-Твареныш! — Лиза метнулась вперед, схватила его за косу, второй рукой отвесила пощечину, но Коул только шатнулся, вырвавшись и схватившись за рот. От удара он порвал губу изнутри о брекеты, и капнула кровь. — Что ты сказал ему?!
-Что ты — драная шлюха, которая трахается со всеми подряд, пока он сидит здесь и оплачивает твои гребаные счета!
-Да ты тупой совсем, выкидыш! Ты хоть думай башкой своей пустой, что если мы поругаемся, я пойду отсюда, как миленькая, и ты тоже, вообще-то! Так что можешь паковать манатки, скоро он нас нахрен отсюда пошлет!
-Не пошлет! — Коул поморщился, передразнивая ее.
-Да ладно?! А с чего бы ему жить с алкоголичкой и шлюхой и ее придурочным выкидышем?! Ты еще и больной при этом, ты урод, ты извращенец, я вообще не знала, куда тебя деть, когда он предложил пожениться! Тебе семнадцать, мерзость, какого хрена ты еще здесь?! С тринадцати валят из дома, работают и строят себе жизнь!
-Как ты, что ли? — Коул захохотал, впадая в истерику. — В тринадцать, я смотрю, дохрена умела уже, да?! Ты родила меня в тринадцать и скинула какой-то маразматичке, пока не понадобился, шлюха! Да я для тебя только пособием был, чтобы нажраться и валяться в блевотине!
-Закрой свою пасть и никогда не смей открывать ее на меня! — Лиза сжала руки в кулаки, как обычно, и Коул от нее отскочил испуганно. Раньше он всегда убегал, запирался в ванной от пьяной матери, прятался под стол, под кровать, в шкаф, куда угодно, чтобы она со всей силы не ударила в живот, по спине или не пнула в бедро. Оставались огромные синяки, и они долго болели, даже если он спокойно себя вел, не делал ничего сверхъестественного.
-Если ты пойдешь отсюда нахрен, то я здесь останусь, — он заверил ее, зайдя с другой стороны стола, чтобы Лиза не могла подступиться.
-Да ну?.. И что же ты для этого сделал? Ты какой-то особенный выродок, да? Меня он, значит, пошлет, а тебя оставит?
-Просто ему не нравятся твои шлюшьи замашки в койке, поняла? — прошипел Коул мстительно.
-А ты ему показал не шлюшьи? — по Лизе было видно, что сильнее разозлиться она уже просто не способна — белки в глазах порозовели, верхняя губа приподнялась, и постоянно приходилось стирать слюну из уголков рта. Она почти пенилась, как у собаки. — Ты, поганый педик, трахался с моим мужем?! Ты трахался с собственным отчимом, извращенец! Он тебе в отцы годится!
-Да ну?! А по-моему, мой отец был помладше на пару лет, разве нет?! Хоть помнишь его, потаскуха?..
-Такой же урод, как ты, был. Ты весь в него. И ничтожество такое же, просто падаль! И когда ты только успел подставить свою хренову задницу ему, а?!
-Сегодня, пока ты тут мучалась от похмелья, дура, — выпалил Коул и понял, что стоит с нужной стороны стола — спиной к кухонным шкафчикам. — Проверим, чем похмелялась? — он метнулся к шкафчика и начал их открывать. О, тут у нас недопитый стакан пива... Оп, бутылка коньяка! А что у нас здесь, мамочка? Неужели водка? — он нагнулся, открыл шкаф под раковиной и вытащил из-за бутылок с чистящими средствами высокую бутылку водки, накрытую стаканом. — Думаешь, я ни разу не заметил, как ты из нее лакала по вечерам?.. Думаешь, этого не заметил он?.. Он-то, может, и не заметил, но я знаю, что единственная цель твоей поганой жизни — нажраться, наглотаться чьей-то вонючей спермы и заснуть в луже блевотины. Если бы не я, ты уже давно бы сдохла!
-Да уж не волнуйся, покрепче тебя, хлюпика, буду!
-Да разумеется, та еще кобыла, на тебе пахать можно! Если бы от спирта не загнулась, сожгла бы весь дом своими окурками!
-А тебе, смотрю, очень понравилось глотать «вонючую сперму» и подставлять задницу?!
-У меня охрененный преподаватель был, окей, да? — Коул издевательски скорчил лицо, но потом вдруг побледнел, увидев за спиной Лизы тень. Она метнулась из одного угла гостиной в другой, мимо арки.
-Ты об этом пожалеешь, гаденыш... Как только он придет, я скажу ему, что ты, тварь, все наврал. И кому он поверит, как думаешь? Маленькой голубой шлюшке, которая дает долбить себя по утрам собственному отчиму? Или мне, своей жене, которая за полгода ни разу не палилась? Твое слово против моего, да? Уверен, что это меня он выгонит?.. Я тебе сказала, пакуй манатки, свалишь отсюда сегодня же.
-Куда, интересно?! — Коул опять отвлекся, разозлившись. Он не заметил, как высокая тень подобралась к Лизе со спины и остановилась там, манерно, возбужденно извиваясь.
-Куда хочешь. Можешь под мостом жить, можешь на вокзале, можешь построить шалашик в лесу, места полно. Можешь с моста прыгнуть или под поезд, мне плевать, уродец! Я на него время трачу, нервы...
-Да ты никогда меня даже от простуды не лечила, дрянь, что ты несешь?! Я триста раз выгонял твоих мудаков из дома, когда они хотели еще раз трахнуть тебя до посинения! Я с ними дрался миллион раз, они ко мне лезли! Я приносил тебе гребаную воду, я вызывал тебе «Скорую», я ночевал в больнице, когда тебя откачивали, я подставлял тебе чертов тазик, когда ты блевала всю ночь! — Коул заревел, не удержавшись, начал всхлипывать, открыв рот. Ему снова стало жалко себя. Лиза замолчала, немного устыдившись. Но материнский инстинкт в ней даже не спал, а давным-давно умер. В ней боролись сейчас только гордость и совесть.
Гордость победила.
-А кто за твои тупые железки платил, пугало кривозубое?.. И если бы не я, ты вырос бы хлюпиком, и тебе бы все твои зубы давно повыбивали, шепелявил бы ходил! А так ты хоть вякнуть можешь что-нибудь в ответ!
-Мой отец любил тебя?.. — выпалил вдруг Коул, странно, сбивчиво и коротко дыша, закрыв глаза и опустив голову, сжав кулаки.
Лиза застыла, потеряв нить разговора.
-Чего?..
-Урод, который кончил в тебя мной, любил тебя? Он говорил тебе, хотя бы, что любил? Врал?
-Я его даже не помню, — мстительно, ровным голосом ответила Лиза, ухмыляясь. Это было больнее, чем если бы она начала уверять, что у них была настоящая любовь.
Дэзире стоял прямо у нее за спиной, как и несколько секунд назад. Он стоял вплотную, так что подбородком касался затылка Лизы, а она этого не чувствовала. Его бело-серое лицо напоминало камень, растрескавшиеся и порванные в углах губы были сине-фиолетовыми, подглазники — черными, а глаза — абсолютно белыми. Но Коул, посмотрев на мать, увидел свой страшный кошмар из прошлого, он даже понял, что маньяк закатывает глаза, хоть и не было даже зрачков. Дэзире облизнулся, поднял лицо к потолку, вдыхая запах от волос Лизы. Они были такими красивыми, идеального белого цвета, уложенными в духе Мэрилин Монро. И они вкусно пахли, это даже Коул знал. Он не испугался привидения так, как испугался бы его, увидев ночью в темноте. Почему-то сейчас жуткий утопленник казался скорее союзником, чем врагом.
И Коул ничего не сделал, когда Дэзире вдруг схватил его мать за волосы одной рукой, нагнул назад и со всей силы ударил в лицо сжатым кулаком. Лиза завизжала, схватившись за лицо, но безумный маньяк буквально поднял ее за горло, прижал спиной к холодильнику и уставился в лицо. Из носа потекла кровь, самая красивая женщина в жизни Коула захрипела, но не заплакала, кривя губы, царапая держащую ее руку. Коул смотрел, как ее ноги оторвались от пола и начали стучать пятками по двери холодильника, пока маньяк ее поднимал, пытаясь задушить всего одной рукой. Он был сильнее нескольких мужчин сразу, он был зол, он будто чувствовал всю ненависть Коула, накопившуюся за много лет.
-Ах ты... Вы...Выродок! — продолжала хрипеть Лиза, в кровь раздирая ледяную руку. Кожа начала сползать с запястья, с тыльной стороны ладони, но Дэзире, разумеется, не чувствовал.
Коулу ничего не хотелось делать, не хотелось помогать матери, не хотелось ее спасать. Он не испугался, как в школьном туалете, не хотел убежать вместе со всеми. Он вообще не обращал внимания на то, что это было привидение. Важным ему казалось то, что Лиза испытывает ту же боль, которую испытывал он сам. И пусть ей пока только физически больно, он постарается как-нибудь заставить маньяка причинить ей боль моральную, уничтожить ее душу, которая была такой маленькой и черной от собственной мерзости.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |