Здравствуйте, Бестреева Семеновна, - взяв себя в руки, я шагнул по направлению к столу. – Что случилось?
Садитесь, - кивнула мне женщина, показывая на кресло перед столом.
Сел, и стал ждать продолжения, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Бестреева Семеновна тянула время, нагнетала обстановку, проверяя на прочность мои нервы, а может просто не знала, как начать разговор.
Так что случилось с Самойловой? - задал вопрос я еще раз, стараясь на этот раз поймать взгляд женщины.
Вот, - она подвинула ко мне конверт, большой бумажный конверт в котором обычно приходят документы.
Я достал из конверта перевернутую изображением вниз фотографию. Сердце пропустило удар. Решив, что оттягивать неизбежное глупо, повернул ее изображением к себе. На достаточно четком фото были изображены двое целующихся людей. Всматриваться долго не приходилось, в этих двоих легко угадывались я и Камилла.
«Черт!», - я опустил фотографию на столешницу, и поднял взгляд на директрису, которая со вниманием ученого проводящего эксперимент, наблюдала за моей реакцией.
Стараясь не выдать подлого червячка страха, грызущего меня изнутри. Страха не столько за себя, сколько за хрупкую одинокую девушку, стоящую, я уверен сейчас по ту сторону двери кабинета, в попытках хоть что-то услышать.
И что Вы намеренны, делать дальше? – спросил я, с наигранным спокойствием.
Нет! – перебила меня она. - Сначала ответить на мой вопрос: это правда? - ладонь Бестревой Семеновны опустилась на фотографию.
Если да, то что? – бросил я с вызовом.
Женщина встала из-за стола и фыркнула, отвернувшись к окну.
Андрей, ты действительно не понимаешь, чем это все может обернуться. Несовершенная девочка, находящаяся у тебя под опекой с которой ты… - она, замолчав, покачала головой, повернулась ко мне лицом. – Я не знаю, совратил, завел роман. Как это назвать? Я не ожидала от тебя такого!
Я сам от себя этого не ожидал, - огрызнулся я. Гнев, закипал вместе с нарастающим каждую секунду страхом. – Вы, еще обвините меня в том, что я с самого начала все это задумал!
Не говори глупостей! – вспыхнула женщина, ее щеки стали ярко-красными. – Осторожнее, Андрей, твоя карьера, да и просто вся твоя жизнь, и свобода сейчас висит на волоске, и совершенно не разумно вести себя как задиристый подросток.
Я глубоко вздохнул, признавая, что директриса права.
Сам не знаю, как так вышло, - покачал я головой, - Не могу сказать, что это правильно, но и не могу сказать, что я об этом жалею. Знаю, что упаду еще ниже в ваших глазах, но мне действительно очень дорога эта девушка.
Дорога ему эта девушка, - вздохнув, передразнила меня Бестрева Семеновна, и опустилась в кресло. – Что мне с этим делать? Ты же понимаешь, что я просто не могу закрыть на всю эту ситуацию глаза, - взмахнула женщина рукой, в сторону лежащей на столе фотографии.
Вы заявите на меня в полицию? - страх колол пальцы пробираясь выше.
Директриса долгим и внимательным взглядом смотрела на меня, словно видела впервые, или хотела найти признаки страшного преступления, пагубной страсти, оставшейся на мне.
Нет, но оставить тебя работать в школе я не могу, - наконец ответила она. - Будь на твоем месте кто-то другой, этого разговора даже не было.
Я понимающе кивнул.
Девочку я тоже с тобой не оставлю, - холодно сказала она, предупреждая мои возражения. – Она отправится назад в приют.
Вот этого я ждал с ужасом. Даже угроза тюрьмы не пугала меня так, как ощущение разлуки с Камиллой, как-то, что она снова окажется в этом аду, совершенно одна по моей вине.
Нет! - вскочил я с кресла. – Она не может отправиться назад! Давайте найдем ей нового опекуна. Отправим жить в свою квартиру. Я клянусь больше не видеться с Камиллой. Уволиться. Уехать в другой город, но возвращать ее в приют – это слишком жестоко.
Прости, Андрей, тут я ничего не могу сделать, - покачала головой Бестрева Семеновна. – Кто-то прислал такую же фотографию Людмиле Кирилловне, и мне еле-еле удалось уговорить ее не заявлять на тебя, но она требует, чтобы завтра Камилла была в приюте.
Я ударил кулаком по столу.
Знал, я прекрасно знал, что из всей этой ситуации ничего хорошего не выйдет. Что, в конце - концов, мне придется объяснить Камилле, что наши отношения не могут дальше продолжаться. Но я тянул с этим, и не только потому, что боялся, что она что-то сделает с собой, сколько сам привязался к ней. Может даже больше чем привязался. Влюбился?
Андрей, вы и так уже наворотили кучу дел, - голос Бестревой Семеновны возвращал меня к действительности. – Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать это подготовить девушку к возвращению в приют. Завтра за ней приедет Людмила Кирилловна.
Я сам могу ее отвезти, - ответил я, хотя все во мне было против даже самой мысли об этом. Собственноручно вернуть ее в этот ад, предать.
Нет, - возразила директриса, - Людмила Кирилловна хочет сама убедиться, что с девочкой все в порядке, и что вам не придет никакая глупая мысль, типа побега.
О, да, теперь из растлителя малолетних я превратился еще и в похитителя.
Хорошо, - процедил я сквозь зубы. – А теперь мне надо поговорить с Камиллой.
Я еще не знал, как ей все это сказать. Единственное что мне хотелось это поехать в квартиру этого подлеца Романа, и завершить, то, что не закончил вчера.
Андрей Владимирович, - директриса перешла на официальный тон.
Да, - посмотрел я на женщину.
Я жду от Вас заявления, - сказала она, в голосе слышались нотки грусти и сожаления.
Это было прощание.
Сегодня оно будет у Вас на столе, - я тоже перешел на официальный тон, больше не стараясь скрыть свою досаду, и вышел не попрощавшись.
В приемной уже сидела секретарь директрисы - Анна Сергеевна. Я коротко поздоровалась с ней. Камилла сидела на одном из стульев возле кабинета. Девушка подняла на меня растерянный и вопрошающий взгляд.
Позже, - коротко отвечаю я ей на ее немой вопрос.
***
Когда Андрей вышел из кабинета, он был очень бледным. Я затаила дыхание, сердце застучало сильнее, ударяя о ребра. Во рту пересохло, я вскочила со стула, на котором сидела, с тех пор, как в приемную пришла Анна Сергеевна, и застала меня, стоящую прислонившись к двери директорского кабинета, в надежде хоть что-то услышать. Сначала женщина хотела меня выгнать, но потом махнула рукой и разрешила тихонько посидеть.
Андрей прошел мимо меня к столу секретаря.
Анна Сергеевна, можно мне листок и ручку, - сказал он женщине.
Доброе утро, Андрей Владимирович, - улыбнулась она, протягивая ему листок с ручкой.
Мужчина просто кивнул, и, подойдя к небольшому журнальному столику, сел за него и начал писать. Я наблюдала за ним стараясь понять, что происходить, и чем очевиднее все становилось, тем темнее, страшнее и безнадёжнее, казалось, все вокруг.
«Нет! Нет! Только не это!» - паника внутри нарастала.
Прошло самые длинные две минуты в моей жизни. Две минуты, за которые Андрей дописал, снова встал и подошел к секретарю.
Спасибо, - он отдал женщине листок и ручку.
Анна Сергеевна несколько секунд изучала бумажку, а потом подняла на опекуна глаза.
Андрей Владимирович, вы увольняетесь?! – воскликнула она. – Как жаль, а почему?
До свидания, Анна Сергеевна, - проигнорировал он ее вопрос, и, кивнув мне, поспешил из приемной.
До свидания, - на автомате попрощалась я с секретаршей, и выскочила вслед за Андреем.
Он шел к выходу. Я нагнала его, ели поспевая за его быстрым шагом. Мы сели в автомобиль. Андрей завел машину и выключил автоматически включившееся радио. Я наблюдала за его нервными резкими движениями, и не выдержала:
Черт! Андрей, что происходит?!
Давай сначала доедем до дома, - ответил мне он.
И там ты мне все объяснишь?
Постараюсь, - коротко бросил он, и сосредоточился на дороге.
Я же сидела как на иголках. Ощущение надвигающийся катастрофы сжимало сердце все сильнее, и когда мы, наконец, доехали и вошли в квартиру. Я тут же накинулась на Андрея:
А теперь говори.
Ромка обхитрил всех. Ему каким-то образом удалось передать фотографию с нами директрисе и Людмиле Кирилловне, - Андрей произнес это очень тихо, почти не слышно. – И теперь я уволился с работы, а ты…
Должна вернуться в приют, - закончила я за него.
Я произнесла эти слова, но сама не могла в них поверить. Не могла осознать. Ноги отказывались держать, и я облокотилась на дверь. Мне захотелось кричать, бить ногами и руками, головой об стену, но я не могла даже двинуться. Я просто смотрела на мужчину, который сейчас выглядел таким же потерянным.
Что нам теперь делать? – вопрос повис в воздухе.
Он покачал головой. Обреченно, со смирением, которое поднимало во мне волну протеста. Нет, я не хочу сдаваться!
Я не хочу назад в приют! Я не хочу расставаться с тобой! - я ударила кулаками об обивку двери, и, оттолкнувшись от нее, бросилась к Андрею. Он сжал меня в объятьях, мои пальцы впились в его плечи.
Не хочу! Не хочу! Не хочу! – я почувствовала, как слезы покатились по щекам. – Я не выдержу там. Я не выдержу без тебя!
Эмоции накрывали как цунами. Легкие сжались лишая воздуха. Я раскрыла рот в желании вздохнуть, но лишь закашлялась. Андрей понял, что со мной происходит, отстранив меня от себя.
Камилла?! Черт! Камилла, где ингалятор?! – он стал судорожно осматривать карманы моего пуховика.
Меня душили слезы и астма, какое знакомое, почти забытое чувство, когда весь мир сужается до глотка кислорода, до жжения в легких, темноты в глазах и головокружения. Сознание уплывало, и я с неким облегчением погружалась во тьму. Тут я почувствовала, как что-то буквально впихивают мне в рот, и холодные брызги лекарства обжигают горло. Спазм выпустил легкие из плена, впуская живительный кислород, но сознание, заманенное в ловушку покоя, уже не желало возвращаться, и я нырнула в темноту обморока.
Тепло одеяла и мягкость подушки, первое, что я почувствовала, еще не открыв глаза. Какой страшный и реалистичный сон. Я провела рукой по той стороне кровати, где спал Андрей. Кровать была пустой и холодной. Пальцы сжали простынь, превращая ее в комок ткани. Не сон! Реальность, еще более жестокая, чем та в которой я жила до сих пор. Я села в кровати. В комнате никого не было. За окном еще было светло, так что бессознания я была не так долго.
Откинувшись на подушку, я уставилась в потолок. Узоры на потолочной плитке складывались в различные картины, а в голове крутилась лишь одно: «Ромке удалось нас обхитрить».
Я не могла понять, как? Как ему это удалось разрушить мою жизнь?! Я была уверена, что уничтожила всю информацию вместе с его компьютером, что он и носа высунуть не посмеет после вчерашнего, особенно так быстро.
Голова начинала раскалываться от вопросов, и попыток хоть что - то придумать, чтобы исправить ситуацию.
Для начала надо поверить в реальность всего происходящего, но стоило мне лишь задумать, на миг представить, что завтра, сегодня, сейчас полицейские уведут Андрея в тюрьму, а я снова увижу холодное лицо со злобной ухмылкой Людмилы Кирилловны, меня начинала бить крупная дрожь. Слезы снова начали душить, противный комок встал в горле, мешая дышать. Увидев ингалятор, оставленный на прикроватной тумбочке, быстро потянулась к нему. Лекарство помогло сделать вдох.
«Нет! Успокойся, Камилла! – приказала я себе. – Надо, что-то делать, а не сидеть, рыдая в подушку».
Соскочив с кровати, осторожно подошла к двери, в коридоре было тихо. Неужели Андрея нет дома? Куда он мог уехать? Я достала сотовый, чтобы набрать номер опекуна, но передумала. Если его нет дома, мне даже лучше. Я прошла в прихожую, одевшись, выскочила на улицу. Через пять минут должен прийти автобус.
Стоя возле многоэтажки, где живет Ромка, я старалась заглушить голос разума, который истерически кричал убираться отсюда, но чем больше всматривалась в знакомые окна, тем сильнее во мне закипала ярость.
«И что дальше? Пойдешь к нему в квартиру?» - меня передернуло от такой перспективы, а спина покрылась «гусиной кожей». Нет, в Ромкину квартиру я не вошла бы, даже если от этого зависела моя жизнь. Так бы я, постояв под окнами, и по обзывая себя дурой, а парня ублюдком, ушла, если бы тут во двор не завернул знакомый серебристый мерседес.
Увидев его, почувствовала как волна злости, нет, ярости снова накрывает с головой. Мне казалось, что дай мне сейчас в руки оружие, я бы не задумываясь, пустила его в ход. Хотя и без этого я налетела на него, и принялась колотить кулаками в грудь.
Сукин сын! Уебок! Пидор! Трус! – орала я на всю улицу.
Ромка первые несколько секунд смотревший на меня с немым изумление, одной рукой схватил мои руки, и прижал к себе, второй накрыл мне рот.
Значит, письма уже дошли до адресатов? – с ехидной усмешкой скорей утвердил, чем спросил он. – Ну, как твоего учителя еще не запихнули в кутузку? Сколько у нас дают за растление несовершеннолетних? Три года, пять лет?
Я замотала головой, освобождаясь от его ладони.
Сучок, - злобно прошипела я.
Парень лишь еще шире улыбнулся:
Знаешь, я удивлен, что ты еще здесь, а не в приюте. Может мне позвонить Людмиле Кирилловне, чтобы за тобой приехала?
От этих его слов, и у меня невольно перехватило дыхание, я сильнее дернулась, чтобы освободить руки от его захвата. Ромка наслаждался моими мучениями, и даже не скрывал этого.
Хотя, - продолжал издеваться парень, - мы можем подняться ко мне, и закончить то, что не закончили вчера. Может я и скажу что вся эта история с фото просто шутка, – его свободная рука полезла мне под пуховик и легла на бедро.
Я дернулась сильнее, и наконец, освободилась от его ладони на моих запястьях, и отошла на несколько шагов назад.
Не хочешь? – наигранно удивился он, – а если твоего опекуна обвинят не только в том, что он с тобой спал, но и в избиении. Я могу пойти в полицию, и заявить на него.
Ты не посмеешь! - огрызнулась я, содрогаясь всем телом.
Хочешь проверить? - Ромка двинулся на меня с хищной улыбкой.
Я почувствовала, как страх и холод сковывает меня, мешая двинуться. Я следила за движениями парня, и они казались мне плавными, как в замедленной сьемке. Он преодолел расстояние между нами, и пальцами схватил меня за подбородок, не давая отвернуться, посмотрел мне в глаза.
А знаешь Камилла, - произнес он с легкой грустью, - у нас могло бы что-то получиться, если бы ты… не была такой дурой. – Его голос приобрел привычные насмешливые нотки, и до того как я успела вырваться, впился в мои губы своими.
Я замотала головой в попытках освободиться. Когда в мой рот вторгся его язык, меня чуть не стошнило. Не растерявшись, я впилась в него зубами, во рту появился металлический привкус крови. Ромка застонал от боли, и оттолкнул меня.
Черт! Сучка! - прохрипел он отплевываясь. – Ты мне чуть язык не откусила.
Я ничего не ответила, лишь плюнула ему прямо в лицо остатки его собственной крови. Ромка вытерся, его глаза зажглись злым огнем. Он размахнулся и ударил меня по лицу. Щеку и губу обожгло болью, и теперь я чувствовала вкус своей крови, но боль заставила меня двигаться, и я резко развернувшись, побежала со двора, что было сил.
Убедившись, что меня не преследуют, я поспешила к ближайшему входу в метро.
Зачем ты вообще туда ходила? – сердитый голос Андрея ярко контрастировал с приятным холодком ото льда, прижатого к распухшей губе.
Сама не знаю, - пожала я плечами. – Я была зла, и мне хотелось прибить его, но вместо этого… - я отстранила полотенце от лица. Щека тоже припухла и покраснела.
Мужчина посмотрел на меня долгим взглядом, и его ладонь сжалась в кулак. Сейчас он сам хотел пойти и прибить Ромку. Я схватила его за руку, и покачала головой, нам и так хватает неприятностей. Он грустно улыбнулся, показывая, что понял меня, и сел рядом. Я облокотилась на его плечо, и закрыла глаза. Думать не хотелось, просто уже не было сил. Ни думать, ни чувствовать, ни плакать.
Ты собрала вещи? – спросил Андрей, нарушая тишину.
Я вздрогнула от этого вопроса. Мурашки пошли по коже толпами. Снова захотелось плакать и стучать ногами и руками, как капризному ребенку, но я знала, что нужно вести себя по-взрослому, но Боже…
Неужели мы не можем ничего сделать? - застонала я, уткнувшись в плечо любимому.
Он погладил меня по голове, его рука опустилась на мои плечи, и продолжила свой путь вниз. Я прижалась к Андрею еще теснее. Его губы осторожно коснулись уголка моего рта, чтобы не потревожить разбитую губу.
Камилла, не надо, - остановил он меня, когда мои руки обхватили его за шею.
Почему? – выдохнула я, всматриваясь в его лицо. – Завтра все кончится.
Он прижал меня к себе, и я услышала стук его сердца.
Я обязательно что-нибудь придумаю, - прошептал он. – Слышишь, я тебя не оставлю.
Чтобы не заплакать, я закусила губу, и тут же зашипела от боли.
Хорошо, пойду собираться, - высвободилась я из объятий Андрея.
Его холодность и отстранённость обижали, но я знала, что это его способ защитится от боли. Нам не оставили выбора. И проведя эту последнюю ночь рядом с ним, я просто не смогла завтра все сделать правильно. В моей голове и так проносились нереальные планы по побегу, где мы вдвоем улетаем, или уезжаем в другую страну, в какую-нибудь захолустную деревеньку, да куда угодно. И живем долго и счастливо, как герои любовного романа.
Но моя жизнь никогда не напоминала мне сказку, а сейчас вообще похожа на фильм ужасов, чем дальше, тем страшнее, и вряд ли кто-то доживет до утра. Собрав вещи, я села за ноутбук. Стоило войти на свою страничку, как тут же высветили несколько сообщений от Иринки: <i>«Черт! Камилла ты где? Почему тебя на уроках нет?!». «Говорят, Андрей Владимирович уволился!!! Это правда?!». «Камилла, почему телефон не отвечаешь?! Что случилось?»</i>
«Катастрофа», – коротко ответила я. – «Все узнали. Завтра меня опять забирают в приют».
Тут же мой телефон ожил. Я закрыла глаза, и взяла трубку.
Да, алло.
Какого черта происходить?! – закричала Ирина в трубку. – Как они все узнали? Кто узнал?
Ромка прислал письма «ква-ква» и Людмиле Кирилловне, - сказала я.
Как? Ты же испортила компьютер?! – воскликнула подруга.
По почте, - фыркнула я.
Чего?! – в голосе подруги было не просто удивление. – Да, недооценили мы «Почту России», где не надо она быстра и точна, - хмыкнула она.
Ха-ха, очень смешно, - с сарказмом фыркнула я.
Прости, - извинилась Иринка. – Ты, так спокойна.
Да, - вздохнула я. – Я сегодня с Ромкой встречалась, плюнула ему в лицо.
А я бы его прибила, - зло сказала подруга. – Потом оживила и еще раз прибила.
Я промолчала, честно говорить не хотелось. Мне, казалось, что завтра меня просто не будет.
Ладно Иринка, - я устала. – Позвони мне потом.
Подруга поняла меня с полуслова, и, попрощавшись, раз десять сказав, что все будет хорошо, положила трубку. Я сидела в темной комнате, освещенной лишь экраном ноутбука. В коридоре были слышны шаги Андрея. Он вошел в мою комнату.
Не спишь? – спросил он.
Я лишь покачала головой.
Мне, кажется, я сегодня не смогу уснуть.
Тебе надо поспать, - Андрей подошел ко мне, и, взяв меня на руки, отнес на кровать.
Сегодня, у меня будут кошмары, - размышляла я вслух. – Хотя пора привыкать. Теперь все вокруг кошмар.
Эй, - он сел передо мной на корточки, чтобы наши лица оказали на одном уровне. – Я обещал тебе, что-то придумать. Просто надо будет потерпеть.
Я отвернулась, промолчав. Терпение, надежда. Быть сильной, взрослой. Насколько меня хватит? Когда главное желание зарыться в одеяла, накрыться десятком подушек, и забыть обо всем. Я посмотрела в глаза Андрея. В них отражалась та же боль, тоже отчаянье.
«Какая же ты эгоистка, Камилла», - обругала я себя.
Кончики моих пальцев дотронулись до его щеки, провели вниз по скуле, и нашли губы. Он легонько поцеловал мои пальцы, закрыв глаза.
Не только мой мир снова рушиться, не только мне больно. Он хочет, чтобы я была сильной, чтобы я терпела, вела себя как взрослая, и я буду стараться. Но сегодня…
Ты, останешься со мной, пока я не усну? - спросила я.
Да, ложись, - кивнул он с грустной улыбкой.
Я лежала в объятьях любимого мужчины, и старалась представить, что завтра не наступит.
***
Тишина квартиры оглушала. Было всего шесть часов утра, когда в дверь позвонили, и Камилла еще совсем сонная, взяла свою сумку и словно на эшафот отправилась вслед за Людмилой Кирилловной.
Черт, под зорким взглядом этой хищницы, даже не смог с Камиллой попрощаться. Казалось, сделай я лишний шаг, или брошу лишний взгляд, как соцработник тут же наберет «02», и заявит о совращении.
Мне оставалось лишь сжимать кулаки в бессилии, и наблюдать, как девушка садиться в машину. Замерев на пару секунд, чтобы обернуться на знакомые окна и увидеть там меня.
Так паршиво мне давно не было. Я чувствовал себя предателем и трусом. Я чувствовал пустоту. Пустоту, которая снова заполняла не только квартиру, но и меня. Бутылка виски стояла на столе, маня меня недолгим забытьем, но не успел я наполнить стакан, как тишину разрушил телефонный звонок.
Алло, - ответил я.
Камилла у Вас?! – взволнованный голос Людмилы Кирилловны на той стороне провода, озадачивал.
Каким образом? – фыркнул я. - Вы сами увезли ее отсюда сорок минут назад.
Я знаю, - раздраженно ответила женщина, - но она сбежала.
Сбежала?! – стакан с выпивкой опрокинулся на бок, проливая свое содержимое. – Куда?
А вот это Вы мне скажите, - съязвила женщина. - Учтите в ваших интересах вернуть ее в приют, как можно быстрее, и без глупостей. Так что если она появится…
Я понял, - перебил я женщину, и положил трубку.
Черт, Камилла! Что же ты творишь?
Обувшись, и накинув куртку, я бегом выбежал на улицу, лишь схватив ключи от машины.
«Боже, надеюсь, с ней ничего не успеет случиться» - молился я, заводя автомобиль.
========== 19 глава. Все хорошо, что хорошо кончается. ==========
Вчера я приняла решение вести себя как взрослая, что от моего поступка могу пострадать не только я, но и Андрей. Он обещал найти способ помочь мне, не оставить, и я ему верила. Поэтому, когда в дверях квартиры появилась, одетая как всегда в строгий костюм, с неизменным пучком на голове, Людмила Кирилловна, я не закатила истерику, не бросилась бежать, а просто стояла в дверях комнаты с чемоданом и сумкой-почтальонкой на плече.
Самойлова, пошли, - кивнула мне соцработник.
Может, она хотя бы позавтракает? - вмешался Андрей.
Ничего, в приюте тоже есть завтрак. - Женщина смерила его презрительным взглядом и отвернулась.
Тут мне захотелось заехать по лицу этой самодовольной сучки, даже кулаки сжались. Но посмотрев на Андрея, передумала. Незачем устраивать скандал: это лишь будет еще одним поводом набрать заветные "02". Я отсюда чувствовала, как у нее чесались руки это сделать.
Он и сам это прекрасно понимал, поэтому лишь скрестил руки на груди, и, прислонившись к косяку, продолжал наблюдать за моими сборами.
Я не хотела уходить. Я нещадно тянула время, разбираясь с замками, шнурками и застежками. Я почти задыхалась от боли, силы заканчивались, как и воздух в легких, поэтому лишь прошептав: «пока», - первая выскакиваю на лестничную площадку и - вниз по ступенькам.
Опомнилась только у машины. Холодный и по-утреннему морозный воздух проникает в легкие. Я даже толком не попрощалась с Андреем. Тоска снова накрывает с головой. Хотелось помчаться назад, преодолеть несколько пролетов лестницы и вернуться к нему, но я лишь оборачиваюсь, вглядываясь в пустые еще сонные окна многоэтажного дома. За одним из них стоит он. Я точно знаю, что он смотрит. Людмила Кирилловна села за руль, указывая мне на сиденье рядом с собой, но я, проигнорировав ее знак, кидаю чемодан и сумку на заднее и сажусь сама.
Женщина недовольно хмыкает, но на своем не настаивает. Машина заводится и медленно выезжает со двора. Я невидящим взглядом смотрю в окно, одним за другим прокручивая у себя в голове сцены последних месяцев. Сжатые в кулаки ладони, навернувшиеся на глаза слезы, зубы, стиснутые до скрипа.
Да, я, наверное, мазохиста, но я не могу это прекратить. Хочется кричать, но крика нет, мне кажется, что я просто онемела в один миг, без него.
Ну, что Самойлова, нагулялась? – Голос соцработника вырывает меня в реальность.
Я вздрагиваю, но голову не поворачиваю.
Знаю я таких, - продолжает женщина. - Строят из себя примерных и невинных, а как дай волю так сразу…
Лицо женщины брезгливо скривилось:
Ну, надеюсь, ты хорошо повеселилась. Теперь тебе долго веселиться не придется. И не надейся, твоему опекуну вернуть тебя не удастся. - В голосе сквозит злорадство. – Жаль, что все не выяснилось до твоего шестнадцатилетия, тогда его еще можно было посадить, а так - только тебя забрать, да аннулировать опекунство.
Я закрываю глаза, словно от удара. Знать, что Андрея не посадят, большое облегчение, но слова женщины давят на больные точки, и я не выдерживаю:
Почему Вам так нравится унижать людей?!
Соцработник вздрагивает, как от пощечины. Выражение ее глаз в отражении зеркала заднего вида становится злым.
Унижать?! О нет! Просто такие наивные дурочки как ты думают, что нашли любовь на века, что они нужны этим взрослым дядечкам, которые просто поиграются с ними и выбросят, как ненужный мусор. А нам потом вытаскивай вот таких идиоток из петель и с крыш домов.
Было видно, что я задела непробиваемую Людмилу Кирилловну за живое, но выяснять подробности не хотелось, наоборот все внутри меня кипело от ярости:
Он не такой!
Ага, как же, - фыркнула женщина. – Думаешь, он поведет тебя под венец, и вы нарожаете с ним кучу красивых детишек? Очнись, девочка, это не любовный роман, и не сегодня-завтра он тебя забудет, или найдет себе другую симпатичную дурочку. Много их у вас по школе бегает?
Каждое слово женщины бьет по мне все сильнее. Я уже не сдерживаю ни злых слез, ни сжатых кулаков. Единственное чего мне хочется – это огреть ее чем–нибудь тяжелым и бежать. Бежать назад к нему, чтобы доказать, что она не права.
Автомобиль затормозил на перекрестке перед светофором. Меня по инерции бросило вперед. Я поморщилась и посмотрела по сторонам. Впереди тянулась небольшая пробка из автобусов, которые отъезжали от метро. Метро!
Все остальное происходило слишком быстро, чтобы я успела что-то обдумать. Схватив сумку, выскакиваю из машины, пока она не успела тронуться с места, и бегу ко входу в метро. Толпа спешащих на работу людей, играет мне на руку, и я проталкиваюсь сквозь нее, не обращая внимания на недовольные вскрики и ругань.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |