- Опять?
- Выскажешь своё мнение по поводу принятых решений.
- Тань, у меня своих проблем, хоть одним местом ешь, на черта мне сдались чужие? Вон зама
догони да поспрашивай.
Она рассмеялась.
- Он меня на обед не пригласит после, - и шепотом сообщила: - он женат.
- Уже вызнала?
Смирнова плечиком пожала, потом переспросила:
- А ты пригласишь?
- Не знаю. Нужно позвонить моей секретарше и спросить у неё.
- Да ладно тебе, Костя. – Она даже тряхнула его за руку. И без паузы поинтересовалась: - Куда
ты вчера вечером пропал?
- Занят был. – Они вместе прошли к лифту, а когда входили в кабину, Татьяна
многозначительно посмотрела на девушек, сотрудниц администрации, которые собирались
последовать за ними.
- Вы не против подождать? – Заученно улыбнулась им, не сомневаясь, что её узнали. Те
переглянулись в некоторой растерянности, после чего отступили, а двери стали закрываться.
Шохин усмехнулся, сунул руки в карманы брюк, чувствуя, как Таня прижимается к нему.
- В пять я буду дома, - сообщила она ему.
Он брови вздёрнул, и почти с удовольствием наблюдал за тем, как темнеют от раздражения её
глаза. Схватила его за лацканы пиджака.
- Приедешь? – И тут же добавила, тоном, не терпящим возражений: - В восемь у меня эфир, Захаров в студии будет. Так что, мне нужно быть во всеоружии.
- А я должен поднять твой боевой дух? – догадался Костя.
- У тебя это получается, как ни у кого. – Она приподнялась на цыпочках и едва ощутимо
прикоснулась ярко накрашенными губами к его подбородку. В этот момент лифт, дернувшись, остановился, и Татьяна от Кости отступила, правда, с видимым сожалением. Но не преминула
напомнить: - Я тебя жду, - певуче проговорила она.
Он не ответил, а выйдя из здания, они разошлись в разные стороны, к ожидавшим автомобилям.
В тот момент он был уверен, что не поедет, в голове был целый список дел, и если бы мысли об
одной упрямой особе его не сбивали, Костя с головой бы ушел в работу, и к пяти часам, вряд ли, освободился, да и вообще вспомнил бы о приглашении Смирновой. Секс урывками на чужой
квартире уже давно не прельщал, но Нина не звонила, это действовало на нервы, отвлекало от
будничных дел, и даже два часа на стройке, в шуме и на ветродуе, не смирили здоровую злость, которая лишь разрасталась с утра. Негатив и возбуждение нужно было куда-то сбросить, и, в
итоге, он все же оказался у Смирновой, правда, не в пять, а в шесть часов вечера, за что ещё и
от неё получил по мозгам. Секс с Танькой, как всегда, был порывистым, будто они оба спешили
кончить и разъехаться по делам. И, наверное, в другой день, Шохин так бы и поступил: встал, 169
оделся и уехал. А сегодня был дурацкий день, и спустя каких-то сорок минут, когда Таня из
постели выскочила и принялась собираться, потому что у подъезда уже ждала машина, Костя
продолжал лежать в её постели, заложив руки за голову, и лениво за ней наблюдать. Она
носилась по комнате точно фурия. Светлые волосы ещё не были уложены, в одном чулке и
накрашенная на скорую руку. И её поспешность его совсем не умиляла.
- Ты, конечно, не мог не опоздать, - выговаривала она ему, дергая вверх молнию на платье. К
Косте повернулась и улыбнулась, разглядывая его. – Но ты всё равно молодец.
- Рад услужить.
- Не будь вредным. Мне надо на работу. Но ты можешь меня подождать. Я вернусь, - она
многообещающе подмигнула, а Шохин вдруг внутренне напрягся, когда его телефон зазвонил.
Даже подумал: только не сейчас, но взглянув на дисплей, в который раз за этот день, испытал
лёгкое разочарование, хотя в эту минуту стоило бы порадоваться. Не Нина.
На постели сел, поднёс телефон к уху.
- Чего тебе?
- А ты чего такой недобрый? – вроде бы удивился Вадик. – Хотел тебя в клуб пригласить, а ты
рычишь.
- Не хочу.
- Очень занят, что ли?
Татьяна подошла к нему, повисла на шее, едва не опрокинув на постель, и крепко поцеловала.
Шепнула:
- Пока. Дверь захлопнешь.
- Захлопну.
Вадик, без сомнения, слышавший пылкий шепот, хмыкнул.
- Вижу, и, правда, занят. Татьяна или Нинок?
Шохин проводил Смирнову взглядом, та из спальни вышла, и он тогда спустил ноги на пол, встал с постели.
- А её в клубе нет?
- Нет. – И вернулся к интересующей его теме: - Значит, блондинка? Завидую твоему богатому
выбору, старик. – Предпринял попытку пожаловаться на свои стеснённые обстоятельства в этом
направлении, ведь положение женатого человека всё-таки к чему-то обязывает, как выяснилось, но Костя слушать не стал, и просто отключился. Оделся по-солдатски быстро, сунув в карман
галстук и второпях заправив рубашку за пояс брюк. Из квартиры вышел, сам до конца не
понимая, куда и почему так спешит.
На улице к этому моменту уже успело стемнеть, снова дождь заморосил, и Шохин, оказавшись
на заднем сидении своего автомобиля, провел ладонью по влажным от дождя волосам и в
задумчивости молчал, не зная, что ответить на вопрос водителя.
- Домой, шеф?
Шею потёр.
- Давай пока покатаемся, - сказал он наконец.
Крутил в руке телефон, понимая, что если он сейчас ей позвонит, а Нина снова не ответит, то
вряд ли он сделает это ещё раз когда-нибудь. Он и без того ведёт себя, как юнец, думая о ней
бог знает сколько времени. Но номер всё же набрал, хотя пришлось поступиться некоторыми
принципами. Точнее, переступить через них, но Шохин тут же пообещал себе, что это лишь
небольшая уступка, и он это непременно исправит.
Гудки были длинные, и каждый будто издевательство. Отвечать ему не торопились, и с каждой
секундой Костя впадал во всё большее раздражение, даже в душе тяжесть, и пока только она
придавливала, сдерживая, бешенство. И он настолько сосредоточился на этом невыносимом
чувстве, что, услышав в трубке голос Нины, в первый момент растерялся. К тому же она в явном
недовольстве выдохнула:
- Ты ещё что от меня хочешь?
Он помолчал, раздумывая. Хотя, вроде бы, со вчерашнего вечера точно знал, чего именно от неё
хочет. И как-то сразу злиться перестал, уступив эту прерогативу ей. Неизвестно почему.
- Хочу поговорить.
Она вздохнула куда-то в сторону. И в раздражении, и в бессилии, и как-то устало.
- Костя, я не могу сейчас.
- У тебя выходной?
- Нет, но… В общем, я занята.
- Чем? – поинтересовался он строго.
- Костя! – И тут же отвлеклась и сказала кому-то полным возмущения голосом: - Не надо тыкать
в меня пальцем. Я отлично помню, что подписывала!
Шохин нахмурился.
- Что у тебя происходит? Ты где?
Пауза, чьи-то голоса в трубке, преимущественно женские, после чего Нина сказала, уже тише:
- Дома. – Усмехнулась неожиданно. – Меня из квартиры выселяют.
- Сейчас?
- Обойдутся, - зло отозвалась она, и повторила в сторону: - Да, да, обойдётесь. А когда я съеду, я
отсюда всё, вплоть до обоев и плинтусов вывезу, так и знайте! Я ремонт делала!
Косте пришлось дождаться, пока она вернётся к трубке. Нина ещё с минуту отчаянно с кем-то
ругалась, и Костя, признаться, впервые слышал, чтобы она на кого-то кроме него, так злилась. А
когда услышал её дыхание в трубке, коротко оповестил, мгновенно приняв решение:
- Я сейчас приеду.
День с самого утра не задался. И если утро Нина провела в невесёлых раздумьях о негодяе
Шохине, то после обеда ей стало не до Кости. Нет, мысли о нём ещё посещали, но на фоне
других неприятностей, уже не казались настолько важными. И свалились проблемы оттуда,
откуда, как говорится, совсем не ждали. Но чем дольше Нина с квартирной хозяйкой общалась, тем яснее понимала, что задумано происходящее было не вчера. Ее, по всей видимости, давно
собирались из квартиры выжить, строили планы и готовили масштабное наступление. Хотя,
Нина не понимала, чем могла так насолить Евгении Петровне. Платила вовремя, квартиру
содержала в порядке, не шумела и не досаждала соседям. Но все равно пришлась не ко двору.
Кстати, они с самого начала общего языка не нашли, но Евгения Петровна терпела, видимо, убеждаемая всеми вышеперечисленными факторами, проверять их приходила, лезла не в свое
дело и давала советы. Нина тоже терпела, понимая, что выбора, по сути, нет. Но когда
материальное положение выровнялось, и она стала откровеннее выпроваживать Евгению
Петровну из квартиры в ту же минуту, как та получала деньги за аренду, со стороны квартирной
хозяйки вспыхнуло нешуточное возмущение. Подогревало его еще мнение соседок, которые все
видели и все замечали. Во сколько квартирантка Евгении стала возвращаться, практически
ежедневно в середине ночи, как одеваться и на каких машинах подъезжать. Да еще Зинаида
Тимофеевна, Нина была уверена, масла в огонь подливает, делясь с соседками подробностями.
И без гадалки ясно, что за глаза говорят и кем ее считают. Нина уже давно догадывалась. Но
одно дело догадываться, а совсем другое, когда тебе подстраивают ловушку, а потом приходят и
без зазрения совести называют авантюристкой тебя, да еще договором в лицо тычут и говорят, что ты его нарушила.
- Просрочила, - гневно говорила Евгения Петровна на повышенных тонах. - На неделю
просрочила, а меня обвиняет!
Нина уставилась этой лгунье в лицо.
- Вы же знаете, что это неправда. Я всегда плачу вовремя. Вы же сами уехали! - Она взглянула
на участкового, внушительного вида мужчину с усталым лицом. А тот, чтобы еще раз
продемонстрировать степень своей усталости от бестолковых жителей, вздохнул. Нину это не
впечатлило, и она продолжила: - Она сама уехала из города, ее не было десять дней. Я что, должна была за ней ехать, чтобы деньги отдать? Бред какой-то.
Евгения Петровна влезла между ней и участковым и уже перед его лицом потрясла договором о
найме.
- Тут все написано. Просрочила на десять дней - съезжай! Пусть съезжает. Я хозяйка или не
хозяйка?
Участковый уныло кивнул.
- Хозяйка.
- Вы же специально это сделали, - упрекнула ее Нина. - Признайтесь.
- Не буду я ни в чем признаваться. Закон на моей стороне. Я собственник, и я требую...
- Ладно, ладно. - Участковый махнул на нее рукой, огляделся, сел на стул и достал из папки
какой-то бланк. Глянул исподлобья на собравшихся женщин. Нина тоже на соседок, пришедших
оказать Евгении Петровне моральную поддержку, посмотрела, весьма недобро. Рассерженно
выдохнула и пробормотала:
- Требует она. Я тоже требую.
Мужчина едва заметно усмехнулся в усы.
- Чего?
- Справедливости!
Евгения Петровна притворно ахнула и принялась причитать:
- Справедливость ей подавай. Товарищ майор...
- Я капитан.
- Неважно. Товарищ майор. - Нина в бессилии развела руками, слушая этот бред. - Это просто
безобразие. Меня обвиняют, честную женщину. Сколько лет я их семью, если так назвать
можно, терплю. Вот люди соврать не дадут. Сходятся, расходятся, творят, что хотят. Ребенок
несчастный...
- Не надо трогать мою дочь! - угрожающе воскликнула Нина, и Аришу глазами поискала. Та
стояла за диваном, прижимала к себе кролика, и, хмурясь, наблюдала за происходящим.
- А надо бы тронуть, надо! Чтобы разобраться. Товарищ майор, вы спросите у нее, где она
ночами шатается, и с кем ребенка оставляет! Муж бросил, она шатается! На соседку ребенка
бросила, авантюристка!
Нина от возмущения задохнулась, оглянулась на Зинаиду Тимофеевну, которая делала вид, что
происходящее ее никак не касается.
- Евгения Петровна, как у вас язык повернулся? Я Зинаиде Тимофеевне плачу большие деньги, за несколько часов работы в день. И, заметьте, эти деньги налогами не облагаются. Так что, если
будем разбираться, разбираться будем досконально! Отметьте это в протоколе!
- Умная, да?
- Да, не дура.
- Проститутка ты. Устроила вертеп. То муж к ней приезжает, то мужики какие-то.
Нина губы поджала, отвечать на открытое оскорбление не стала, вместо этого ткнула пальцем в
бумаги, которые участковый быстро заполнял.
- Запишите, что меня оскорбили. Я на нее в суд подам. За клевету.
- Это я вру? Да кого угодно спросите! Все видят, все знают! Ходила такая скромница, в школе
работала, а потом, - хозяйка в сердцах сплюнула, а на Нину взглянула так, будто в ней было
сосредоточено все непотребное в этом мире.
- А вам какое дело? - веско поинтересовалась Нина. - Или вы квартиру только святым
мученикам сдаете? И никаких мужиков я сюда не водила, не надо врать. Я жила здесь с мужем. -
Обвела соседок выразительным взглядом. - А кто меня подвозит и на каких машинах, никого не
касается!
Участковый писал, не отвлекаясь, и, кажется, даже не прислушиваясь к гневным выкрикам, потом шмыгнул носом, постучал ручкой по столу, и поднял на Нину глаза.
- Так где вы работаете?
Та растерялась.
- А какая разница?
- У вас есть официальное место работы?
- Есть.
- Какое?
Она задохнулась, выдержала паузу, потом сказала:
- Я профессиональная танцовщица. Я танцую в ночном клубе.
- Вот, - обрадовалась Евгения Петровна. - Я же говорила!
- Ясно, - сказал участковый и снова что-то записал.
Нина нахмурилась, наблюдая за ним, подошла ближе.
- Что вы пишите?
Тот удивленно взглянул.
- Составляю протокол.
- Протокол? Меня незаконно выселяют из квартиры, с ребенком, на ночь глядя, а вы пишите и
пишите. И ничего не сделаете?
Он ручку отложил, пригладил усы.
- А что я должен сделать, по-вашему?
Нина моргнула в растерянности.
- Разобраться!
- Ну, пока выходит, что договор нарушили вы. Не заплатили вовремя.
- Но ее не было в городе!
- Но в договоре сказано, что вы должны платить вовремя, а про то, что арендодатель обязан
быть в городе, не сказано ничего.
Нина приложила руку ко лбу.
- Сумасшедший дом. И что, предлагаете мне собрать вещи и убраться в ночь?
- Нет, конечно. Сегодня вас никто не выгоняет, - он обернулся на девочку, молча наблюдавшую
за скандалом. - Тем более с ребенком.
- Слышала? Не надо мне тут... публичный дом устраивать!
- Если вы еще раз при моем ребенке меня оскорбите, Евгения Петровна!..
- То что? Что ты сделаешь? Скажи при милиции!
- Какая же вы!..
- Тихо! - прикрикнул участковый, когда все загалдели, отчаянно переругиваясь, а потом другой
голос всех перекрыл:
- Все замолчали!
Нина и то вздрогнула. Обернулась, увидела Шохина, и от облегчения едва не разревелась. А
Костя обвел всех собравшихся внимательным взглядом, остановил его сначала на участковом, потом на Арише, и уже тише, но от этого не менее грозно, спросил:
- Что за ор?
- А вы, собственно, кто? - спросил участковый.
- А я, собственно, тот, кого не хватало. Я правильно понимаю? - это уже было адресовано Нине, и та шагнула к нему и даже в рукав его пиджака вцепилась.
- Меня выгоняют.
Они глазами встретились, Шохин вдруг прищурился, разглядывая Нину, затем чуть заметно
кивнул на Арину.
- Ребенка забери. Там Ваня за дверью, пусть в машине посидят.
Нина руки к дочери протянула, вытащила ее из-за дивана и прижала к себе. Зло зыркнула на
хозяйку, когда мимо проходила, а дочке на ухо зашептала:
- Давай оденемся, и дядя Ваня с тобой погуляет, хорошо? Совсем недолго. Пойдешь с ним
гулять?
Ариша вцепилась в нее со всей силы, с трудом удалось ее на стул усадить, чтобы сапоги надеть.
Не плакала, но хмурилась и переживала. Но сопротивляться, когда Ваня ее на руки взял, не
стала, только губу в панике закусила.
- Я спущусь совсем скоро, - пообещала ей Нина, а водителю улыбнулась. - Спасибо, Ваня.
- Мы музыку в машине послушаем, не переживайте.
Нина на минуту в подъезде задержалась, слушая шаги, и вцепившись в холодные перила. За
дверью квартиры продолжались разборки, но теперь слышно было преимущественно
Шохина, а когда он в очередной раз голос повысил, дверь открылась и вся "моральная
поддержка" Евгении Петровны, поторопилась квартиру покинуть. Нину в очередной раз
просверлили красноречивыми взглядами, а она в ответ возмущенно фыркнула и захлопнула
дверь квартиры. Правда, в душе не ликовала и не праздновала, просто пыталась держать лицо.
После ухода соседок стало куда спокойнее, даже Евгения Петровна присмирела, и только
поглядывала на Шохина с настороженностью и презрением. Тот же беседовал с участковым,
что-то тому растолковывал, а когда Нина в комнату вернулась, указал на нее.
- Можете, спросить непосредственно у квартиросъемщика.
- Что спросить? - насторожилась она.
- Испытываешь ли ты неприятие в отношении гражданки Сосенковой. Как та утверждает.
Нина устремила на хозяйку нетерпимый взгляд.
- Правду сказать?
- Вот видите? - тут же вскинулась та, не заметив усмешки Шохина. - Я ведь говорила!
- Эта старая обезьяна назвала меня проституткой в присутствии моего ребенка! Костя, я хочу
подать на нее в суд!
Участковый в который раз вздохнул, постукал ручкой по столу и в ожидании уставился на
Шохина, видимо, переложив всю ответственность за происходящее на него.
- За правду не судят! - высокомерно отозвалась Евгения Петровна, правда, обеспокоенно
поджала губы, когда Костя оспорил её убежденность:
- Судят.
- Поэтому давайте уладим все миром, - вставил свои пять копеек участковый. Видимо, ему
разбираться со скандальными мелочами было недосуг.
Нина сложила руки на груди и воинственно сверкнула глазами.
- Это как, интересно?
Костя в это время окинул взглядом небольшую комнату, едва заметно поморщился. А
участковый продолжил:
- Вы, гражданка Ледова, съедете с квартиры.
Нина сориентировалась в одну секунду и ткнула пальцем в Евгению Петровну.
- А она передо мной извинится.
- Я, перед тобой? - Та в негодовании рукой взмахнула. - Я сорок лет на производстве, ветеран
труда, и чтобы я перед какой-то профурсеткой извинялась?
Нина повернулась к участковому.
- Она опять меня оскорбила.
- Нина. - Костя кинул на нее предостерегающий взгляд, а она обиделась. Замолчала, и только
наблюдала, как Шохин продолжает осматриваться. - Почему ты мне не говорила, что живешь в
этой клетушке? – в недоумении спросил он, будто они в комнате одни были.
- Костя, давай не сейчас.
- Бесстыжая, - не утерпела Евгения Петровна. Переводила взгляд с Нины на Шохина и злилась.
Наверное, и на участкового злилась, из-за того, что тот не торопится выгонять с её
собственности чужаков.
Шохин на хозяйку квартиры обернулся.
- Вы уйметесь или нет? Я ведь могу уступить ее капризу и позвонить адвокату.
- Гражданин Шохин, не надо угрожать пожилой женщине, - не отрывая глаз от протокола,
попросил участковый.
- Я еще даже не начинал, капитан. Угрожаю я по-другому. - Кинул раздраженный взгляд на
Нину. - А ты не стой, собирай вещи.
- Если бы ты слышал, что она мне говорила! - Нина с трудом справлялась с дыханием.
Складывала одежду в чемодан, игрушки в пакеты совала, собирала детские книжки, альбомы и
карандаши. Евгения Петровна убралась из квартиры вместе с участковым минут десять назад, 174
немного успокоенная заверениями представителя власти, что жиличка уедет уже сегодня. Ушли, оставив её с Шохиным наедине.
Костя хмыкнул, читая копию протокола.
- Здесь все написано.
- Это не смешно, Костя!
- Нина, она сумасшедшая.
- Она чокнутая старая обезьяна! Я ее всегда терпеть не могла. Правда, она меня тоже. Но я не
ожидала, что она подобное учудит. Но своего она добилась, выставила меня с ребенком из
квартиры среди ночи!
- Не преувеличивай.
- Да? А если бы ты не приехал, что бы я делала? - В этом вопросе прозвучало настоящее
отчаяние, смутившее обоих. Нина поспешила отвернуться, сунула в сумку еще одни Аришкины
штаны, и рывком застегнула молнию.
- Хватит, - остановил ее Шохин. - Остальное после заберешь.
Только выйдя из квартиры, Нина задалась вопросом, куда они направляются. Даже
засомневалась, стоит ли уезжать вечером, не лучше ли дождаться утра. Кинула быстрый взгляд
на Костю, который уже спускался по лестнице с сумкой в руках, последний раз повернула ключ
в замке, и все-таки пошла за ним. Начиная остывать после скандала, вновь сосредоточилась на
Косте, на том, что он приехал помочь, спасти, и теперь куда-то их везет. Не спрашивая, готова
ли она доверить ему себя и своего ребёнка.
Ваня вышел из машины им навстречу, забрал у Шохина сумку с вещами, а Нина улыбнулась
дочке, которая подскочила на переднем сидении, когда они из подъезда вышли. Смотрела на нее
взволнованными глазенками, прижавшись носом к стеклу, и продолжая прижимать к себе
плюшевого зайца.
Костя открыл Нине заднюю дверь, потом первую, и взял ребенка на руки. Арина не
сопротивлялась, но насторожилась, смотрела ему в лицо, и Костя даже улыбнуться ей не
решился, почувствовал, что момент не подходящий, сунул ребёнка на заднее сидение, в руки
матери, и сам сел в машину, рядом с Ваней.
- Домой, Вань.
Сказать, что Нина удивилась, услышав это, значит, ничего не сказать. Но будто онемела, не в
силах возразить. Прижимала к себе Аришу, успокаивающе гладила ту по спине, а смотрела в
окно, боясь на Костю взглянуть или обратиться к нему с вопросом. Все как-то в один момент
вернулось, все их непонимание, ее не принятые им признания, два месяца врозь, когда она одна, а он с блондинкой Татьяной Смирновой. Все это еще утром казалось Нине неразрешимыми
проблемами, а сейчас она едет к нему домой, с ребенком и вещами, и к чему это приведет -
непонятно. Как, вообще, себя вести?
Держаться легко и непринужденно не получалось. Костя ее нервозность заметил, и тоже
отстранился, не зная, что делать и что говорить. В лифте поднимались в молчании, он сам нес
сумку, отпустив Ваню домой. На Нину посматривал, но та выглядела подавленной и молчала, только дочку за руку держала, практически не отводя от неё встревоженного взгляда.
- Я даже в клуб не позвонила, - вспомнила Нина, переступив порог квартиры. - Витя меня убьет.
- Пожалеет, - отмахнулся Костя.
Нина не ответила, и опять замолчали. Шохин прошел в гостиную, поставил сумку на пол, потом
в прихожую выглянул. Нина присела перед дочкой на корточки, помогала ей курточку
расстегнуть и что-то тихо говорила. Ариша низко опустила голову, слушая мать, потом смешно
потерла нос ладошкой. А Нина ее от себя, наконец, отпустила.
- Иди, посмотри, какая большая квартира, - игриво проговорила она, стараясь дочку отвлечь.
А девочка, вместо того, чтобы начать осматриваться, на Костю уставилась.
- Я ее пугаю, - догадался он.
Нина поднялась, покачала головой.
- Не ты. Ее пугает весь сегодняшний день.
Она снова взяла дочку за руку и прошла вместе с ней в комнату. Вздохнула, и, не зная, что еще
делать, повторила:
- Сумасшедший день сегодня. Что теперь будет?
- В смысле?
- Протокол же составили.
Шохин отмахнулся.
- Не думай об этом, я все улажу.
- У тебя в холодильнике что-нибудь есть?
- Наверное. Лида утром была.
- Надо ужин приготовить. Достанешь Арине из сумки альбом и карандаши? Это ее успокоит. А
я ужином займусь.
Они ненадолго оказались лицом к лицу, и Костя спросил:
- А что успокоит тебя?
Нина слабо улыбнулась.
- Горячая ванна и бокал вина. Но до этого еще надо дожить.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |